Легенда о втором отражении

Глава 4

Следующие два дня я напряженно работала с поступившими заказами, стараясь уложиться в срок. Костик днем гулял с оставшимися в городе друзьями, вечерами мы ездили купаться.

В четверг уже с утра термометр показывал плюс двадцать пять. В Питере это подобно сорока градусам по Цельсию где-нибудь в сухом климате. Я поняла, что в такую жару просто не смогу высидеть дома, тем более дыша краской и лаком. Лучше съездим на карьер, там я подремлю, а ночью поработаю.

На карьере мы пробыли целый день, встретили знакомых, Костик купался раз двадцать, я от него не очень отставала. По пути домой мы заехали в магазин, купили продуктов, поставили «Тойоту» на стоянку и отправились к нашей «хрущобе». Поскольку покупок было немного, я решила не заезжать домой перед тем, как припарковывать машину на ночь, – подниматься лишний раз на пятый этаж не хотелось. Донесем уж как-нибудь две небольшие сумки.

Наконец добравшись до нашей квартиры (уже казалось, что мы сегодня вообще не купались, так хотелось снова в воду), я вытащила ключ, вставила его в замок и попыталась повернуть.

Поворачивать его не потребовалось. Замок открыли до меня…

Пока я соображала, что делать дальше, дверь моей квартиры распахнулась.

Мне показалось, что я смотрюсь в зеркало.

Костик ойкнул.

– Привет! – сказала Анька. – А я уже вас заждалась. Проходите.

Таким образом нас пригласили в нашу собственную квартиру. Я не могла очухаться. Войдя в коридорчик, огляделась по сторонам. Потом зашла в одну комнату, во вторую. Все было на месте. Прибавилась лишь довольно вместительная сумка, валявшаяся на моем диване.

Анька тем временем закрыла и заперла входную дверь и вошла вслед за мной. Мы снова уставились друг на друга.

Вообще-то сходство было поразительным, и если видеть нас по отдельности, то легко можно было принять одну за другую. Но если поставить рядом, отличия все-таки заметны, в особенности женскому глазу.

Я оказалась немного светлее, загар у Аньки был более темным – она явно имела больше возможностей и времени, чем я, чтобы валяться на солнышке. Анька была чуть пополнее, я, наверное, на сантиметр пониже. Но все это можно было заметить, лишь когда мы находились в непосредственной близости друг от друга…

Первым молчание нарушил Костик, привычно заявив, что хочет пить.

– Пошли на кухню, – позвала я Аньку. – Как раз солнце оттуда ушло.

На кухне нас ждала огромная гроздь бананов, в холодильнике стояла бутылка сухого. Я поблагодарила незваную гостью, после чего поставила разогреваться суп. Анька по-хозяйски выставила тарелки, положила ложки, порезала хлеб, открыла вино.

– Ну, давай за знакомство, что ли! – подняла она тост. Костик чокался своей любимой колой.

Я не знала, что думать и чего ждать от своей копии. Меня предупреждали, что Аня – подарочек еще тот… Причем предупреждали совершенно разные люди – и хозяева, и их слуги. Сейчас она казалась существом вполне мирным, дружелюбно настроенным. Но зачем ее сюда принесло? Чисто женское любопытство? Или преследует какие-то свои корыстные интересы? Я вот, например, не понеслась ее разыскивать неизвестно где. Но вообще-то у меня других дел по горло. Аньке же, возможно, заняться нечем. Почему же не удовлетворить свое любопытство?

– Я не могла поверить, когда узнала про тебя, – честно призналась Анька. – И где же ты раньше-то была?

Я пожала плечами. Где я была? Жила себе и жила. Между прочим, гораздо спокойнее, чем сейчас, хотя и ездила только на старой «копейке», а не на ярко-красной «Тойоте». По крайней мере, меня никто не хватал среди бела дня, не запихивал в машины и не возил по всяким «новорусским» усадьбам. Не предлагал джипов, квартир, крупных сумм в валюте за задания, которые могут привести к неведомо каким результатам. Для меня неведомо. И сыну никто раньше не угрожал.

– Как ты сюда попала? – спросила я у гостьи.

Анька расхохоталась и заметила, что замок у меня, как, впрочем, и дверь – полное дерьмо. Надо срочно менять. Открыть может даже непрофессионал. Анька же прихватила с собой мини-набор взломщика и справилась прекрасно. Гостья рекомендовала мне прямо сегодня звонить в фирму, занимающуюся установкой пуленепробиваемых дверей. Я заметила в ответ, что до сих пор как-то обходилась тем, что есть. Тем более слышимость в нашей «хрущобе» прекрасная, кто-то из соседей постоянно дома, вполне могли бы услышать взломщика и вызвать милицию. А если серьезно разобраться – брать-то у меня особо нечего, до понедельника даже телевизор был только черно-белый. Холодильник старый. Ну пришли бы непрошеные гости, взглянули на то, что тут у меня стоит. Стали бы пачкаться? Ведь, как я понимаю, теперь в основном ходят по наводке, заранее знают, к кому идут и за какой добычей. Более того, у меня пятый этаж без лифта. Добро-то ведь вниз тащить надо…

– Меня никто из твоих соседей не услышал, – констатировала факт Анька.

– Но все равно зачем было вламываться? – не понимала я.

– Так тебя же не было. Не сидеть же на ступенечках? А наборчик у меня всегда с собой. Кто что в дамской сумочке носит. Смотря какая дамочка, – Анька хитро мне подмигнула, – и какая сумочка. А потом я уже провела рекогносцировку, пока тебя ждала. В общем, так. Диван придется переставить….

Я незамедлительно велела Аньке сбавить обороты. Еще не хватало, чтобы она у меня тут перестановки устраивала! У меня все поставлено так, как мне удобно. Места-то не так много. После смерти бабули я долго двигала мебель (при помощи Артура, естественно), надеясь хоть зрительно создать впечатление пространства. Середина большой комнаты у меня оставалась пустой.

– Как ты думаешь, зачем я к тебе приехала? – спросила Анька, быстро меняя тему.

Я пожала плечами.

– А тебе захотелось со мной познакомиться, когда ты узнала о моем существовании?

Я опять пожала плечами.

– Ну ты даешь! Неужели не захотелось?! – воскликнула Анька, помолчала, подумала и добавила: – А вообще-то тебе и незачем.

Я поинтересовалась, зачем ей понадобилась. Анька тут же принялась расписывать мне свои грандиозные планы. Моя двойняшка планировала с моей помощью активно разгонять скуку и однообразие будней. Энергия в ней била через край. А уж воображение работало… И идей было…

– Аня, а зачем тебе все это нужно? – устало спросила я после двадцати минут непрерывной Анькиной болтовни. Меня немного клонило в сон, как частенько бывает после пляжа, впереди ждала работа. Возвращаясь домой с карьера, я планировала полежать часика полтора, а потом сидеть сколько нужно за своими колокольчиками. А тут незваная гостья…

– Во-первых, развлечемся, – заявила Анька.

Мне было не до развлечений. Как я поняла, мисс Поликарпова ни одного дня в своей бурной жизни не работала и посещением учебных заведений после окончания школы тоже себя не утруждала. Папиных денег хватало на удовлетворение любых желаний и решение всех возникающих проблем. Анька привыкла к тому, что все всегда происходит так, как хочет она, а сама Анна Васильевна получает то, на что нацелилась, причем получает легко. И ее не смущало, что кому-то может не нравиться то, что она делает. Причем не нравиться – это еще мягко сказано. Но ей все это было до лампочки. Если уж Анечке захотелось – вынь да положь.

У меня же, как я уже упоминала, жизнь складывалась совсем по-иному. Тупой коммунист папашка, скандальная воспитательница маман. Денег в достатке никогда не было. Удовлетворение маленьких девчоночьих, а потом и дамских прихотей считалось порочным, желание выделиться из общей массы, проявить индивидуальность – несовместимым с обликом советского человека-коллективиста. Мне все давалось с трудом, после преодоления барьеров и препятствий, зато я всегда ценила достигнутое. И всего добилась сама. Я привыкла принимать решения без чьей-либо подсказки – и никогда не сдаваться без борьбы. Никто больше не заставит меня делать то, что я не хочу. Если только на подобное не вынудят крайние обстоятельства. Но сыну моему Анька не угрожала. Или только пока?

Правда, Анька была человеком веселым и, в принципе, все, что делала, делала для того, чтобы развлечься. Просто ей было скучно. Чем ей следовало заниматься, как дочери очень богатого человека? Ходить по массажисткам-визажисткам, презентациям-показам, выйти замуж за другого богатого человека, выступать в роли хозяйки его дома, опять косметические салоны, парикмахерские, сопровождение на банкеты-фуршеты.

Но с такой деятельной натурой, какой природа наделила Аньку, подобная жизнь была невозможна.

– Тогда уж лучше сразу из окна вниз головушкой, – заявила гостья. – Ты понимаешь, мне противно смотреть на сытые рожи этих банкиров и нефтяников, которые постоянно тусуются у бати! Ты бы только видела эти оплывшие морды! Что ни мужик – то кошелек, два ушка, между ними – антенна сотового телефона, снизу – пузо. Как сделать еще больше денег, как обдурить конкурента и при этом уберечь свое ценное тело от пули, пожрать, выпить, трахнуть фотомодель. Все. Мне их всех встряхнуть хочется! Чтобы пузо заколыхалось, морда исказилась, антенна покачнулась. И, кстати, многим нравится. Ты представляешь? Потом не знаю, как отвязаться. Ходят за мной как привязанные.

В отличие от Аньки, у меня в жизни было мало веселья. Я к нему просто не привыкла. Слушая Поликарпову, я вдруг ясно осознала, что нас объединяет не только внешнее сходство. Нам обеим не хватает игры. Мне не хватило игр в детстве, Аньке… Пожалуй, она вообще без них не может. Если только придуманные Анькой игры не закончатся плачевно для нас с сыном…

Я поинтересовалась, как наследница Чапая думает развлекаться с моей помощью.

– Ну я ведь начала тебе рассказывать, а ты меня перебила! – воскликнула Анька и опять завелась минут на двадцать.

Я плохо ее слушала – уже через пару минут, задумавшись над тем, в самом ли деле у Аньки есть психические отклонения, как считает Инесса, или все это лишь прихоти умирающей со скуки доченьки богатого папочки. Может быть, Анька хочет постоянно быть в центре внимания? Может, ей не хватает простых человеческих отношений, простых человеческих чувств? Зачем устраивать все эти игры, которые она предлагает? Зачем ей изображать меня, а мне – ее? Но с другой стороны… Я не могла решиться. Осторожности-то мне не занимать.

– Лерка! – Поликарпова грохнула кулаком по столу. – Ты меня слушаешь или нет?

– Я слушаю, – встрял Костик. – Очень интересно.

– Аня, – посмотрела я на гостью, – чего ты добиваешься?

Веселость слетела с ее лица, взгляд стал жестким.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она другим тоном.

– Я имею в виду твою конечную цель, – спокойно ответила я.

Анька замолчала, уставилась в окно, потом сходила за сигаретами. Я попросила ее курить на балконе или на лестничной площадке.

– Пошли вместе на балкон, – предложила она.

Костик хотел последовать за нами, но я сказала ему, что нечего дышать дымом. Анька глубоко затягивалась, выпускала дым, облокотившись о металлическую планку, и смотрела вдаль. Она молчала, молчала и я, прислонившись к стене.

– Я знаю, что ты согласилась на предложение Инессы, – наконец заявила она. – Я заплачу больше.

Анька посмотрела мне в глаза.

– Изображать меня ты не будешь. Это я сделаю сама.

– То есть?

– Для дорогих родственничков я исчезла. Уже исчезла. Нет меня. Где я – неизвестно. Никому. Сейчас, к сожалению, нельзя быть уверенной в том, кто на кого работает. Поэтому я предпочитаю ничем ни с кем не делиться. Выдаю информацию по минимуму. Добавляю кучу шелухи. Вот ты, например, просто отключаешься, когда идет «шелуха». Молодец. А другие слушают, пытаются вникнуть – и окончательно запутываются. Что я говорила? Что хотела сказать? Ответить потом не могут. – Анька затушила одну сигарету и тут же закурила вторую. – Не знаю, начались поиски или еще нет. Но я решила, что пора делать ноги. И сделала. К тебе обратятся в самом скором времени. Но работать вместо тебя буду я. Если тебя волнуют деньги – все твое. Все, что получишь от Инессы. И я добавлю. За молчание. Знаешь, как в том анекдоте про киллера? Плачу пять за работу и еще десять за то, что не расскажешь журналистам. Но тебя журналисты беспокоить не будут. Инесса их близко не подпускает. И ты не должна никому говорить про наши с тобой разговоры.

Я ничего не понимала, а главное – теперь я совсем не хотела участвовать в этих играх богатых людей. Да, в какой-то момент я подумала, что мне в жизни всегда не хватало игры. Но к чему может привести знакомство с Анькой и ее родственниками? Своя шкура и в первую очередь сын – дороже всех денег на свете. Жила я себе и жила в своей «хрущобе», расписывала деревянные яйца и матрешек, на еду вполне хватало. А тут началось…

Я честно призналась Аньке, что была бы счастлива, если бы и она, и ее родственники и знакомые забыли о моем существовании. Заявила, что проклинаю прошлую субботу, когда мы с Костиком заехали в тот придорожный ресторан и попались на глаза молодцам, заметившим наше с ней сходство.

– В ресторане было вкусно, – вякнул откуда-то из-за спины Костик. – Мам, может, еще съездим? Мы же у медведя не сфотографировались.

– Туда я больше не поеду, – твердо сказала я. – Мне это застолье у Миши будет вспоминаться всю оставшуюся жизнь. И все, что произошло после.

– Время не повернешь вспять, Лера, – заявила гостья. – А на пластическую операцию у тебя просто нет денег. Ты похожа на меня. Или я на тебя. Это неважно. И на этом можно хорошо заработать.

– А можно и головы лишиться! – возразила я. – И у меня, между прочим, ребенок, которому угрожают твои родственники!

Ребенок робко подал голос, заявив, что тетя Аня права: мы живем скучно и неинтересно. Тетя Аня тут же пообещала обязательно задействовать Костика в своих планах, раз у меня ребенок грустит. Я на нее заорала, чтобы оставила нас с сыном в покое. Костик не хотел оставаться в покое. Анька спокойно заметила, что это уже в любом случае невозможно.

– Не будет тебе покоя, Лера. Не будет. Смирись с этой мыслью. Это факт. Неоспоримый, неопровержимый, необсуждаемый. Хочешь остаться в живых, хочешь, чтобы не пострадал твой сын, да еще и разбогатеть заодно, выбраться из этой собачьей будки, – Анька махнула рукой, как бы обводя ею мою «хрущобу», – слушайся меня.

Я не понимала, почему должна слушаться Поликарпову. Если уж и соглашаться на кого-то работать, так на самого сильного и могущественного участника игры, каковым, по моему мнению, являлся ее папочка. Но не сомневалась, что ни Чапай, ни Артем считаться с моим сыном не станут. Они его не пожалеют. С другой стороны, мне почему-то казалось, что от Аньки Костик не пострадает… И ведь она ему явно понравилась.

Я честно заявила Поликарповой, что боюсь идти против крупного мафиози, каким, как мне ясно дали понять, является ее отец, приглашавший меня на аудиенцию.

Анька расхохоталась и смеялась до тех пор, пока у нее на глазах не выступили слезы.

– Лера, я тебя умоляю!

Я опять не понимала, что сказала не так. Что тут смешного? Плакать хочется.

– Ты что, в самом деле приняла этого недомерка за крестного отца? Ха-ха-ха!

Внезапно Анька заткнулась, снова стала очень серьезной, вернулась на кухню (мы последовали за ней), разлила остатки вина, выпила свое залпом и заявила:

– Всем крутит Инесса. Неужели ты не врубилась? Крестная мамаша. – Последнюю фразу Анька произнесла с такой ненавистью, что мне стало страшно. – Да, она хочет упрятать меня в психушку, потому что я – единственная, с кем ей не справиться. Да, все вокруг считают, что я маюсь от безделья, а поэтому… шалю. Но то, что я делаю, не шалости. И только Инесса это понимает. Больше никто. И она также понимает, что я – ее самая серьезная соперница. Единственная соперница. Или она, или я.

– Что она тебе сделала?

– Убила мою мать, а теперь хочет еще избавиться и от отца. Возможно, он уже мертв. Я даже представить не могу, в каком он сейчас состоянии, – процедила Анька, в эту минуту совсем непохожая на ту хохотушку и шалунью, которая, казалось бы, только что сидела на моей кухне и курила на моем балконе. – А за это я сживу ее со света. За отца я убью! Придумаю что-нибудь такое… что окажется хуже смерти. Просто убить – это слишком легко. Все, что я делаю, нацелено против Инессы. И она это прекрасно понимает. Я срываю сделки, которые готовит она. Я отпугиваю партнеров, с которыми она достигает соглашения.

Из сбивчивого рассказа Аньки, перескакивающей с одного на другое, я поняла, что сейчас руководство империей Чапая захватила Инесса Кальвинскене – литовка по национальности. Каким образом ей это удалось, Анька не объясняла, на мой вопрос, как ее отец отдал Инессе власть, не ответила, а продолжала говорить, словно меня и не слышала.

Инессе помогают два ее взрослых сына – и эта троица перекачивает в свой карман все, что должно было достаться Аньке и двум ее братьям.

– А куда смотрят твои братья? – спросила я.

Оказалось, что старший, Иван, работает на Инессу – за обещание богатства и власти. Он быстро разобрался, что к чему и с какой стороны дует ветер, и не хочет лишиться куска пирога. Хотя, как считает Анька, как раз лишится – если останется на стороне Инессы, а не объединится с сестрой. Средний же, Степан, – ни рыба ни мясо. Он не делает погоды. Как считает Анька, Степан примкнет к сильнейшему, а пока старается ни в чем не принимать участия. Живет как живется. И ему вообще все до лампочки. Денег хватает, вообще всего хватает. А ему больше ничего не надо. Власть его не интересует.

– Я не намерена ничего отдавать этой литовской сучке! – воскликнула Анька. – Ничего! По крайней мере, одна треть наследства, которое останется от бати, – моя. Я – женщина честная, – усмехнулась Анька. – Не все заберу, только треть. Остальное – братьям. Если, конечно, смогут получить свои доли. Но я свою точно получу. Сейчас. В самое ближайшее время. С твоей помощью. Пусть лежит себе полеживает где-нибудь в Швейцарии. Или в какой другой тихой европейской стране. А ты, Лерка… – Анькин взгляд остановился на Костике, – получишь деньги на образование ребенка. Ребенок, поедешь за границу учиться? – Не дожидаясь ответа, Поликарпова продолжила: – Я заплачу тебе сто тысяч долларов, Лера.

Анька замолчала, посмотрела вдаль и добавила:

– Если добьюсь своей цели и если мы обе останемся живы.

Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь!

Потом Анька внезапно улыбнулась, рассмеялась и хлопнула меня по плечу.

– Но скучать не придется, Лерка! Это я тебе гарантирую.

То есть вся эта каша заварилась из-за бабок? Из-за них, родимых? Или тут несколько мотивов смешалось воедино? Месть и деньги? И желание власти? По-моему, Анечка не исключала и этого. Почему бы не прибрать к рукам все, что останется от отца? Или осталось – в каком времени мы о нем говорим? Его что, кокнуть успели после нашего знакомства? И Анечке хочется самой занять трон? Но чего же она все-таки желает больше? Я задала прямой вопрос.

– Отомстить Инессе и спасти отца, – ни секунды не задумываясь, ответила Анька, потом усмехнулась и добавила: – Ну и денежки тоже будут очень кстати. А власть? Нет, Лерка, власть мне не нужна. Ты можешь представить меня каждый день с серьезным видом занимающейся подготовкой каких-то сделок? Руководительницей? Ха-ха-ха! Нет, работать я не хочу. Я хочу, чтобы у меня на счете лежало достаточно бабок, чтобы хватило до старости. Чтобы я могла жить так, как хочется. Развлекаться, путешествовать. Причем это должны быть мои бабки. Мои собственные. На моем личном счете. Чтобы не зависеть ни от какого мужика. Чтобы я могла показывать пальцем: эй, вот ты, иди сюда, а ты – пошел вон! Я, правда, и сейчас так делаю, – Анька подмигнула мне. – Но сейчас все знают, чья я дочь. А я хочу, чтобы все знали, что деньги, которыми я распоряжаюсь, – м о и. Пусть знают, каким способом я их добыла. Что я победила! В тех кругах, в которых я вращаюсь, будут уважать только за это. Но главное, повторяю: отомстить Инессе и спасти отца. Иначе я сама не буду себя уважать.

– Откуда ты знаешь, что эта кобыла убила твою мать? – спросила я.

– Знаю – и все, – твердо сказала Анька. – Расскажу как-нибудь. И не только мою. И Ванькину. И Степкину. Всех батиных жен сжила со света. Сука. Теперь его и меня еще хочет. Но фиг ей!

Поликарпова рассказала мне, что ее отец привез Инессу в Ленинград из Литвы много лет назад – еще до Анькиного рождения. Кстати, и ее среднего брата тогда на свете не было – только старший, Иван. Кальвинскене работала в Литве в психиатрической больнице, но, кроме того, занималась и другой деятельностью, несовместимой с гордым званием советского человека, как сказал бы мой родитель. Ее подпольная активность тесно пересекалась с официальной трудовой. Скорее всего, Чапай пользовался ее услугами – или услугами ее заведения. Потом Инесса оказалась под следствием, но ее отпустили за недоказанностью, к тому же она была беременна вторым сыном. Муж, боявшийся испортить биографию, быстро с ней развелся, возникли проблемы с поиском работы, а тут еще второй ребенок родился… Она связалась с Василием Ивановичем, он подумал и предложил ей место экономки, домработницы и няньки в одном лице. Потом ее функции значительно расширились. Она стала партнершей, советчицей, его правой рукой. Кальвинскене с радостью трудилась на своего спасителя, но хотела иметь его только для себя. Через год после ее появления в доме умерла мать Ивана, старшего Анькиного брата. Но Чапай, со временем принявший Кальвинскене как чуть ли не равную помощницу в делах, все равно не смотрел на нее как на женщину. До самой старости не смотрел. А она избавлялась от конкуренток. Тех, кто был дорог Василию Ивановичу.

Я молчала. Я не знала, верить Аньке или нет. Вообще кому верить? Инессе и Чапаю? Конечно, если последний еще жив, в чем Анька очень сомневается. И с кем хоть посоветоваться? Кто знает всю эту команду? У кого я могу спросить, что мне делать? Кто мне поможет, не преследуя при этом своих собственных корыстных интересов? Соседи? Артур с Лехой что-то знают, но достаточно ли? Они Аньку никогда в жизни не видели, слышали только про Чапая. И вообще-то парни сказали, чтобы я мотала отсюда куда-нибудь подальше. Наверное, это было бы самым разумным решением. Но куда? Вслед за теткой Катей на Урал? Но не достанут ли меня и там щупальца этой команды? Или правильнее сказать: банды? Вполне могут достать, если я уже включена в их планы.

Кто вступится за нас с Костиком? Кому мы нужны? Инесса недвусмысленно пригрозила: не хочешь добровольно – заставим, у тебя есть сын. Сразу поняла, где мое слабое место. Я думала, что мне будет не так сложно изображать эту самую Аньку на приемах в доме ее отца, мило улыбаться и вести светские беседы, получая за это в твердой валюте. Но сама Анька имеет совсем другие планы. А тоже хочет заставить меня работать на себя. И ведь еще есть Комиссаров… Что он потребует за «Тойоту»? Ведь тоже наверняка что-то уже напланировал, не поставив меня в известность. Все отвели мне какую-то роль, выгодную для них. Но кто подумал обо мне? Я в очередной раз убедилась в том, что рассчитывать могу только на себя.

Казалось, Анька читала мои мысли.

– Не можешь определиться, с кем лучше? – усмехнулась она. – Вполне понятно. Но определиться все равно придется. Мы тебя так просто не оставим. Ты прикинь, Лера. Я предлагаю тебе больше всех.

– Дело не в деньгах, – устало возразила я. – Я предпочла бы никого из вас никогда в жизни не видеть и жить без ваших денег. В этой собачьей будке, как ты выразилась. На то, что я зарабатываю, расписывая яйца и колокольчики. Но спокойно!

– Теперь это невозможно! – расхохоталась Анька. – Прими как факт. Ты уже нас увидела. Причем все задействованные стороны. Надо кого-то выбрать. Как ты считаешь, с кем ты скорее договоришься?

Я не хотела ни с кем договариваться, я хотела только обезопасить сына и себя, но если выбирать между Инессой и Анькой, все-таки склонялась к последней. Возможно, во мне проснулись какие-то чувства к моему двойнику? Кстати, почему «двойнику»? Увы, в русском языке это слово, кажется, не имеет формы женского рода. Если она говорит правду – в смысле об Инессе и убийстве матери, – то да, конечно, Анька. Но ведь она, как я понимаю, соврет – недорого возьмет. А может быть, правду говорила Инесса – и Аньку надо лечить? С кем бы посоветоваться, черт побери?! Или молча соглашаться со всеми, тихо кивать, а тем временем гнуть свою линию? Никому ничего не обещать, что-то делать по минимуму и постараться как-то выкрутиться. Может, найти могущественного покровителя?

Но Поликарпова, в отличие от предыдущих новых знакомых, понравилась Костику. А интуиции ребенка я доверяю. Это решило дело.

Анька тем временем сходила в комнату, вернулась на кухню со своей вместительной сумкой, вытащила оттуда сотовый телефон и внушительную пачку стодолларовых купюр, перетянутую резиночкой, отслюнявила десять бумажек и положила их на стол, а пачку убрала обратно в сумку.

– Это тебе, – сказала она. – На мелкие расходы. Телефон тоже тебе. Запомни номер моего сотового. – Она назвала его и заставила нас с Костиком несколько раз повторить и внести его в память. – Ну? Берешь или нет?

Купюры зеленого цвета радовали глаз. Если все-таки надо принять чью-то сторону…

– Ты можешь гарантировать, что мы с Костиком останемся живы? Что с моим ребенком все будет в порядке? – спросила я.

Анька хмыкнула.

– Этого гарантировать не может никто, – сказала она. – Но я могу дать тебе слово, что не буду специально подставлять вас. А это уже что-то. Ребенку вообще незачем высовываться. Понял, ребенок? Будешь сидеть тихо, чтобы мама не волновалась. – Анька растрепала ему волосы и снова повернулась ко мне: – Инесса же непременно тебя подставит.

– А ты?! – воскликнула я. – Мне же все равно – специально или неспециально.

Анька покачала головой.

– Ты не поняла меня с самого начала, Лера. Подставляться буду я. Я сама буду изображать себя. Я, а не ты, как планирует Инесса. А ты в это время будешь сидеть тихо и даже носа не показывать. Вместе с ребенком. Есть у меня кое-какие норки… Подготовлены на черный день. – Анька немного помолчала, усмехнулась и добавила: – Ну, не исключено, что ты иногда поможешь мне. Если захочешь. Но насиловать не буду.

Я согласилась. А что мне еще оставалось делать? Да и сто тысяч долларов получить очень хотелось. Главным, конечно, была моя уверенность (пусть основанная на интуиции), что Костик от Аньки не пострадает. И я очень надеялась, что она даже поможет защитить его от своих родственничков.

– Так как быть с Костиком? – спросила я после того, как мы убрали на кухне и перешли в комнату.

– Лучше бы его, конечно, куда-нибудь отправить, – ответила Анька.

– Нет!!! – завопил ребенок. – Никуда не поеду. Здесь так интересно, а меня отправлять? Не поеду! – Сын топнул ножкой.

Зная своего ребенка, я поняла, что теперь-то уж точно его никуда не сплавишь. Но как его уберечь? Анька уверенно заявила, что подумает насчет Костика и того, как его присутствие обернуть в нашу пользу. В твою пользу, Анечка, хотела я поправить гостью, но сдержалась. В крайнем случае, Костик посидит у Лехи или у Артура. Но, как я видела, у ребенка загорелись глаза. Ему наши уже имевшие место и будущие приключения очень нравились. Он собрался активно участвовать в планах тети Ани. А тетя Аня уже мечтательно смотрела вдаль… Что-то она сейчас планирует?

Внезапно в дверь позвонили.

– Кто это может быть? – резким тоном спросила Анька.

Я пожала плечами. Судя по последнему развитию событий, мог быть кто угодно.

– Так, я иду открывать, – заявила Анька, – и изображаю тебя. Посмотрим, как это у меня получится. А ты… в шкаф! Ребенок, со мной. Поможешь, если что.

Я юркнула в свой вместительный стенной шкаф, пожалуй, самую рационально сделанную часть «хрущобы», а Анька с Костиком отправились к входной двери.

Я держала дверцу шкафа чуть приоткрытой, чтобы слышать, о чем говорят. Если зайдут в комнату – закроюсь плотно.

Пришел Артур Иванов – за солью.

Костик с ним поздоровался, Анька тут же пригласила в кухню. Представляю, что она могла подумать, когда его увидела. Я же еще не рассказала ей, с кем общаюсь в «мирной жизни». Кстати, этот пробел следует восполнить, если уж мы работаем вместе. Надо, чтобы она хотя бы по фотографиям изучила моих знакомых, а я – ее. Круги-то общения у нас не совпадают. Но на ошибках учатся. К сожалению, на своих. Хорошо еще, что первой ошибкой стал мой сосед.

Я глубоко задумалась, и из размышлений меня вывел гневный голос Артура.

– Лера, ты издеваешься надо мной? На солнце перегрелась?

– Ну а чего такого? – недоуменно спросила Анька.

Я догадалась, что она предложила бедному парню бананов. Откуда же она могла знать, как он к ним относится? Я поняла, что должна вмешаться. Портить отношения с Артуром совсем не хотелось, тем более что его помощью, скорее всего, придется воспользоваться. По крайней мере, мне.

Я вышла на кухню.

– Куда приперлась?! – завопила Анька. – Тебе было велено сидеть в шкафу!

Артур в одних спортивных шортах на завязочках и тапках на босу ногу, с майонезной баночкой в огромных лапищах ошалело переводил взгляд с Аньки на меня и обратно, на столе лежали четыре банана, которые мы с Костиком и Анькой не успели съесть.

– Артур, прости ее, она не знала, – извинилась я за Аньку.

Иванов еще раз внимательно посмотрел на меня, потом на гостью и дико расхохотался. Смеялся он так заразительно, что вскоре к нему подключились и мы.

– Нет, ты прикинь, – заливалась Анька. – Открываю дверь. Стоит полуголый негритос. Просит насыпать баночку соли. Ну, я веду его на кухню. Тут бананы. Конечно, предлагаю. А он… Ха-ха-ха! Ой, не могу!

Отсмеявшись, мы снова плюхнулись за стол. Артур заявил, что у него есть бутылка, но только одна. Не хватит.

– Ты и пьешь, как русский? – уставилась на него Анька.

– А я и есть русский, – сказал сосед. – Моя фамилия Иванов.

– Издеваешься?

– Спроси у Лерки.

Анька посмотрела на меня. Я кивнула. Анька опять залилась смехом.

– Ты тут пока расскажи гостье историю моей жизни, – сказал мне Артур. – А я еще за одной сбегаю. И Леху привезу.

– Кто такой Леха? – тут же насторожилась Анька.

Мы пояснили.

– Вези, – сказала она Артуру. – Тогда бери еще две бутылки. Лучше три. Тебе денег дать?

Артур опять обиделся. Он не мог позволить себе брать деньги у женщины, в особенности если сам предложил сбегать к ларьку. Анька тут же выдала Артуру несколько комплиментов, заявив, что ей, к ее большому сожалению, приходилось слишком много общаться с альфонсами, но, оказывается, есть еще на Руси настоящие мужики, хотя и черного цвета.

Артур удалился. Я тут же высказала умную мысль о необходимости обмена информацией о наших знакомых. Анька велела мне для начала рассказать о моих, заявив, что для рассказа о ее мужиках потребуется не один день, более того, на этот раз она пришла неподготовленной – без фотографий и видеокассет. В следующий раз принесет. А тогда уже и пояснит, кто есть кто.

– Кстати, как он в койке? – вдруг спросила гостья. – Слыхала я, что негры в этом деле очень даже ничего. Я, правда, сама никогда не пробовала.

– Я тоже, – огрызнулась я и заметила, что ей следует соображать, что можно говорить при ребенке, а что нет.

– Я уже не маленький, – тут же встрял Костик, – и все понимаю.

Мне очень бы хотелось выгнать сына погулять, но разве сейчас это удастся?

– А все-таки? – спросила Анька.

– Не в моем вкусе, – сказала я.

– Неужели никогда не хотелось попробовать? – не отставала Поликарпова.

Костик тут же поинтересовался, что именно. И не попробовать ли ему? Он любит пробовать все новое. И вкусное.

– Для меня это неприемлемо, – сказала я Аньке, не отвечая сыну, и предложила сменить тему.

Анька не желала ее менять и поинтересовалась, не стану ли я возражать, если она поэкспериментирует в этом направлении.

– Зачем тебе мое разрешение?! – заорала я. – Да только б на здоровье!

Гостья порекомендовала мне не заводиться, а потом заметила, что хоть она и стерва из стерв, но не имеет дурной привычки уводить мужиков у других баб, тем более у тех, с кем она хочет остаться в хороших отношениях. Аньке и свободных мужиков хватает – отбою нет. И если бы я ей сказала, что поддерживаю связь с Артуром или хотя бы имею на него виды – она бы и думать о нем не стала. Принципы у нее такие. Мораль с нравственностью называются.

«Ой ли?» – почему-то подумала я.

– Значит, я сегодня чешу к нему? – еще раз спросила у меня Анька.

– Это ты у него спрашивай, – ответила я. – Если захочет – на здоровье, как я тебе уже сказала.

– Еще не родился мужик, который меня не захотел бы, – уверенно заявила Анька и принялась поправлять макияж.

Костик наш разговор слушал очень внимательно, переводя взгляд с Аньки на меня и обратно, но больше не встревал, что было для него нетипично.

Вскоре в дверь опять позвонили. По стуку коляски я слышала, что это Артур вместе с Лехой.

– Кто пойдет открывать? – посмотрела я на Аньку.

Она сказала, чтобы я пошла и предложила господам определить, кто им открыл. Как раз попросим мужиков сказать, сильно ли мы отличаемся – с их мужской точки зрения.

Я не была уверена в абсолютно адекватном восприятии белых женщин черным мужчиной, хотя Артур и прожил всю свою жизнь в Питере. В данном случае я больше полагалась на Леху…

Периодически прикладываясь к рюмочкам, мы обсуждали с парнями наши с Анькой малые различия. Артур с Лехой заставляли нас ходить по комнате, поворачиваться, садиться, вставать. В общем, было очень весело и смешно (в особенности после попадания в организм значительного числа градусов). Я поняла, что нам с Поликарповой следует немного отработать походку – чтобы она была одной и той же, Аньке – чуть-чуть осветлиться (мы решили, что завтра же пойдем покупать краску для волос), мне еще позагорать, Аньке скинуть килограммчик, мне носить каблучок – и все в порядке.

Часам к двенадцати я заметила, что Костик засыпает в кресле. Вообще-то он в каникулы поздно ложится и поздно встает – как я, но сказывалась усталость. Мы провели несколько часов на пляже, днем он даже не прилег, перевозбудился и скоро просто отключится. Я велела гостям перебазироваться на кухню, а сама, нагрев воды (горячую уже отключили), ополоснула ребенка и отвела в его комнату. Ничего читать ему не потребовалось – Костик заснул, едва донес голову до подушки.

Я слышала, что на кухне за закрытой дверью идет бурное обсуждение, к теме дискуссии не прислушивалась, да и мне самой тоже захотелось спать. Не могли бы дорогие гости перебазироваться в одну из соседних квартир? У меня ребенок спит. А я вообще-то сегодня ночью собиралась работать. Но уже не в состоянии. Я тут такого нарисую… Такие лики у меня получатся. Надо ложиться спать. Может, завтра встану пораньше. Я с тоской посмотрела на деревянные заготовки. Опять не укладываюсь в срок. Нет, пораньше встать у меня никогда не получается. Мне проще посидеть часов до пяти утра, а потом спать полдня. Но сегодня я уже не могу. Я дала себе обещание, что на пляж больше не поеду до тех пор, пока не выполню работу. Так ведь и жить скоро будет не на что.

Но в это мгновение я вспомнила десять зелененьких купюр, выданных мне сегодня Анькой на мелкие расходы. Жить мне есть на что. Но я все равно обязана выполнить заказ. Ведь это моя постоянная работа. Ну, относительно постоянная. А Инесса, Анька и прочие… Я очень надеялась, что вся эта компания вошла в мою жизнь лишь временно. Однако интуиция подсказывала, что надеюсь я зря.

Дверь кухни открылась, и оттуда показалась троица моих гостей. Артур с Анькой держались за Лехину коляску и смотрели по сторонам осоловевшими глазами.

– Отбываете? – спросила я, стараясь скрыть свой энтузиазм.

В ответ послышалось мычание. Стоящие на двух ногах (хотя и нетвердо) попытались развернуть коляску, но никак не могли с ней справиться. Я велела двуногим гостям шествовать вперед самостоятельно, держась за стеночку, развернула Леху и покатила вперед.

– Ко мне! – скомандовал Артур заплетающимся языком.

Дверь квартиры Иванова открывать пришлось тоже мне: Артур никак не мог попасть ключом в замок, на выключатель тоже нажимала я – три попытки хозяина оказались безуспешными. Анька все время повторяла, что никогда не думала, что негры пьют, как русские, Иванов бил себя в грудь и вопил, что слово «как» – лишнее. Он – русский. Только черного цвета. Мне надоело слушать их споры, и я оставила троицу в комнате Артура с остатками водки в последней бутылке, после чего удалилась к себе и в самое ближайшее время отключилась.

Утром меня разбудил Костик. Я заявила, что ни на какой пляж его сегодня не повезу – пусть идет гулять в сад.

– А где тетя Аня? – спросил ребенок.

– Понятия не имею, – ответила я.

– А ты позвони ей. Она же номер оставила. Может, она меня отвезет? С ней так весело.

Мне совсем не хотелось, чтобы ребенок куда-то ездил с Анькой. Никто не знает, во что с ней можно вляпаться. Врагов и недоброжелателей у нее, как я понимаю, – пруд пруди. Еще не хватало, чтобы из-за ее выкрутасов пострадал мой ребенок.

– Или идешь гулять в сад, или сидишь дома, – поставила я ультиматум. – Выбирай. Никаких тетей Аней. А не то отправлю к бабушке.

Последний аргумент подействовал наиболее убедительно, и ребенок удалился в сад.

После того как я проработала часа три, в дверь позвонили. Я глянула в глазок – и увидела Аньку.

– Пожрать есть чего? – спросила она с порога. – И опохмелиться.

– А джентльмены что, в ларек не сбегали? – спросила я у нее, провожая гостью на кухню.

– Их на работу вызвали, – пожала она плечами. – Парни уехали, а я еще поспала и вот пришла к тебе. У Артура – хоть шаром покати в холодильнике. Одни яйца. А я их терпеть не могу. Ладно, хватит трепаться. Дай пожрать-то.

Я разогрела остатки борща, сварила картошку, и мы с Анькой перекусили. Аппетит у нее был волчий. Я подумала, что с таким аппетитом не то что килограмм сбросить, тут два, если не три наберешь за пару дней.

– Кстати, а где работают твои соседи? – спросила Анька.

Я пожала плечами.

– Не в курсе? Ну ты даешь.

Я заметила, что как-то до сих пор обходилась без данной информации, проживу и дальше. Но для Аньки отсутствие этих сведений оказалось очередным шилом в заднице. Она начала строить догадки. Мне надоел этот – который уже за короткое время нашего знакомства? – лившийся из нее поток словоблудия, и я поинтересовалась, как прошла ночь, – если Поликарпова, конечно, что-нибудь помнит.

– Гиганты! – воскликнула Анька и подняла большой палец кверху. – Никогда раньше не трахалась ни с негром, ни с инвалидом. Ну когда бы я такое попробовала, если бы не познакомилась с тобой?! А ты зря отказываешься.

Я махнула рукой.

– Кстати, мужик у тебя какой-то постоянный есть? – поинтересовалась Анька.

– Нет, – ответила я.

Гостья очень удивилась и решила, что сейчас самое время поделиться любовными историями наших жизней, чтобы не попасть впросак. Я заметила, что хотела бы поработать. Анька у меня что, жить собралась?

– Временно поживу у тебя, – кивнула Поликарпова, словно прочитав мои мысли, – ночевать, наверное, буду у Артура, а днем у тебя потусуюсь. Кто меня здесь искать вздумает? В общем, пока останусь на вашей лестничной площадке.

Я предпочла бы, чтобы Аня постоянно тусовалась у моих соседей. А в идеале – вообще где-нибудь подальше от этих мест. В малых количествах с ней было весело, но от постоянного общения я, честно говоря, уставала.

– А Артур – классный парень, – вдруг сказала Анька и мечтательно посмотрела вдаль. – Настоящий друг.

Я вопросительно взглянула на гостью.

– О Лехе думает. Когда я открытым текстом предложила себя Артуру, он мне тоже открытым текстом ответил: или вместе с Лехой, или никак. Ну, я челюсть отвесила. А он мне: а ты поставь себя на Лехино место. Все по полочкам разложил. Леха с нами на кухне сидел, красный как рак, но молчал. Ну а я что? Я согласилась. Попробовать чего-нибудь новенькое – это я всегда «за».

– А у тебя постоянный мужик есть? – прервала я ее откровения.

Анька кивнула, мечтательно уставившись в окно.

– Сашка, – произнесла она, вложив в это имя все свои чувства к любимому человеку.

Дальше я не успела ничего выяснить: в дверь позвонили. Это был Костик, запыхавшийся от быстрого подъема по лестнице.

– Дедушка на подходе! – выпалил он с порога.

Анька уже выскочила в коридор и услышала фразу сына.

– Зачем его несет-то, черт побери?! – воскликнула я, обращаясь сама к себе. Его только тут еще и не хватало.

– Так, – заявила гостья. – Лерка, давай опять в шкаф. Посмотрим, заметит ли твой папаша разницу. Ребенок, на кухню! Сейчас тебя кормить буду. Называешь меня мамой, понял?

– Понял, – охотно откликнулся Костик. – Дедушку нужно отправить назад к бабушке. Как можно быстрее.

Я с ним полностью согласилась.

– Сделаем, – кивнула Анька.