Легенды ночных стражей 2: Осада.

ГЛАВА XVII Размокшая книга

Далеко в море Хуулмере, над узкой, протянувшейся в виде полумесяца полоской песка низко-низко летел Эзилриб. Вот он опустился еще ниже, сел на кучу выброшенных морем водорослей и принялся внимательно изучать на волнах пенные гребни. Сощурив глаза, он вперил взгляд в Лобелейново течение.

Два дня назад Эзилриб расставил тут знаки течений для проведения метеорологического эксперимента над быстрым потоком, берущим свое начало в Ледяных проливах. А вот и он! Мудрый наставник заметил в гуще водорослей одну из своих меток. Течение двигалось очень быстро, а над ним уже собирались первые зимовеи.

Эзилриб спрыгнул с кучи и неровной ковыляющей походкой приблизился к ярко окрашенному пучку перьев, который несколько дней назад он запустил в воду на длинной крепкой нитке. Он как раз собирался вытащить метку, как вдруг заметил на песке что-то странное: мокрую, покоробившуюся книгу, на влажных страницах которой чернильными облаками расплылись буквы.

Старый наставник почувствовал, как желудок у него сжался и страшная судорога сотрясла тело. Перед ним лежала та самая книга, которую он дал Отулиссе! Он узнал ее с первого взгляда, несмотря на растекшиеся чернила. Но каким образом книга могла прийти в такой вид?

Старый Эзилриб растерялся. Первым порывом его было немедленно отправиться в парламент и рассказать о своей находке. Но потом он моргнул и покачал головой. Нет! Ни в коем случае. Он никому об этом не расскажет. Пусть все идет своим чередом. Время все расставит по своим местам. Пока он твердо знал одно — Отулисса тут была ни при чем. На всем острове никто не относился к книгам с таким трепетом, как эта юная пятнистая сова. Нужно привести книгу в нормальный вид и вернуть ее обратно.

В обители братьев Глаукса Эзилриб научился искусству реставрации книг. Сначала он хорошенько высушит ее над углями. Потом смажет маслом переплет. Сделает все, что в его силах.

Эзилриб наклонился, чтобы взять фолиант в клюв, но не успел этого сделать: раздался негромкий, похожий на вздох или стон звук, и кожаный корешок книги лопнул. Мокрые страницы дождем посыпались на песок.

В тот же миг необычайно проворная волна высоко взметнула свой гребень и прямо на глазах ошеломленного Эзилриба слизнула с песка остатки книги и унесла их в море.

«Я ученый, — в смятении подумал он. — Я рационалист, трезвый мыслитель. Я не верю в приметы и предрассудки. И все-таки чувствую, как что-то ужасное подступает к нам на гребнях этих зимовеев».

Старого наставника не оставляло чувство, будто на страницах вероломно похищенной морем книги начала писаться какая-то новая история.

«Я боюсь за Хуул, — подумал Эзилриб. — Я боюсь за Великое Древо!»

Клудд сидел на верхушке самого высокого дерева в бухте Глаукса. Рядом с ним была Нира, прекрасная белоликая сипуха. Она не сводила глаз с Верховного Тито. Наконец-то он принадлежал ей. Вместе они будут править всем совиным миром — не только южными лесами, но и далекими Северными Царствами.

Нира обратила внимание на Клудда еще в ту пору, когда тот был птенцом. Да, она старше своего избранника, но какое это имеет значение? Не такая уж между ними большая разница. Она была совсем юной, когда стала подругой прежнего Верховного Тито.

Нира заметила Клудда, когда вместе с другими сипухами пролетала через Лес Тито, возвращаясь с очередной вербовки сторонников Чистых. В глазах этого птенца было нечто особенное… многообещающее. Да-да, она сразу поняла, что из него выйдет толк! Старый Верховный Тито не мог править вечно. Нира была уверена, что после его смерти только она сможет возглавить дело Чистых.

Но ей нужны были наследники, гнездо никогда не должно пустовать. Очень скоро все совиные царства заполнят сипухи, чистейшие Тито Альба. Так оно и будет, когда они захватят остров Хуул. Именно на этом острове, в ветвях Великого Древа Клудд с Нирой устроят свое первое гнездо — гнездо с яйцами! Уже весной юные Чистые появятся на свет. Ах, при одной мысли об этом у нее начинала кружиться голова!

Клудд тоже не мог отвести глаз от своей подруги. Черные глаза его ярко блестели в прорезях маски. Нира видела, что он очень взволнован.

— Скоро, любовь моя, очень скоро. Зимовеи скоро утихнут, — проворковала она.

Но Клудд думал о своем. Конечно, у них будут яйца. Но сначала придет смерть. Смерть брата. Они с Нирой тщательно продумали все детали, как когда-то, почти год назад, спланировали убийство бывшего Верховного Тито. Прекрасные были деньки, есть что вспомнить! Как он был счастлив тогда, наконец-то вырвавшись из-под опеки своей жалкой семейки!

С самых первых дней своего появления на свет Клудд понял, что родился в неподходящей семье. У него не было ничего общего с родственниками. Они были слабы и глупы, он — отважен и силен. У них в голове не было ничего, кроме глупых старых сказок. Отец был просто помешан на легендах о древних царствах. Кажется, его прабабка даже принимала участие в битве Малого Хуула и потеряла в бою глаз. Однако родители Клудда не унаследовали боевого духа своих предков. Они могли говорить только о мире. Дошло до того, что Клудду запретили даже упоминать о боевых когтях! Из-за этого у него с отцом произошла первая серьезная стычка.

Это случилось вскоре после рождения Сорена. Клудд увидел пролетавшую мимо гнезда сипуху в боевых когтях. Никогда в жизни ему не забыть того, как сверкали они на фоне зеленой листвы деревьев, под ярким летним солнцем! Клудд был просто ослеплен. Желудок у него затрепетал от восторга, совенок испугался, что сейчас выпадет из дупла и шлепнется наземь.

Несколько дней он только об этом и говорил. Клудд просто не мог понять, почему отец не хочет полететь к кузнецу и заказать такие же прекрасные когти.

Вскоре начались налеты патрулей Сант-Эголиуса, и по лесу поползли слухи о похищении яиц. Многие семьи в Тито начали обзаводиться боевым снаряжением, чтобы оборонять свои гнезда, и Клудд очень надеялся, что его родители последуют их примеру. Тщетно! Отец по-прежнему отказывался проявить благоразумие и пресекал все разговоры на эту тему.

В один прекрасный день, когда родителей и миссис Плитивер не было дома, над дуплом пролетели несколько сипух — огромных, сильных птиц в полном боевом облачении. Среди них была и Нира. Сипухи остановились поболтать с Клуддом. Он не мог отвести глаз от их сверкающих когтей.

Эти птицы не морочили ему голову скучными сказками. Они рассказывали о лесах, которые захватили, и о мелких правителях, которых отправили в изгнание или убили.

Нира… Никогда еще Клудд не видел такой огромной и красивой совы. Белоснежные перья ее лицевого диска были настолько плотными, чистыми и блестящими, что казалось, будто красавица несет на голове луну.

Позже Клудд узнал, что у Ниры тоже есть своя легенда. Рассказывали, будто бы она появилась на свет в час лунного затмения, поэтому была названа Нирой, в честь легендарной совы из старинных преданий, родившейся в такую же грозную ночь. Поговаривали, будто в ночь рождения Ниры луна сошла с небес, чтобы засиять на лице юной новорожденной.

Если птенец выклевывается в ночь лунного затмения, дальнейшая его жизнь определяется пророчеством. Порой оно бывает добрым и дарует величие духа, но иногда может быть страшным и породить настоящее зло.

Так случилось и с Нирой. Она была зла и порочна, насколько может быть порочна сова. Едва увидев Клудда, она сразу поняла, что он отлично подойдет для царства Чистых, о котором она столько мечтала.

Она сразу увидела, что в желудке этого птенца с рождения бушует кровь и кипит ярость. Нира, не откладывая, рассказала о необычной сипухе Верховному Тито. Вместе они решили дождаться, пока совенок встанет на крыло, а затем испытать его первой церемонией Чистых.

Церемонии Чистых не имели ничего общего с семейными торжествами обычных сов.

У большинства сов каждый шаг на пути превращения из птенца во взрослую птицу отмечался соответствующей церемонией: например, Первого мяса на шкурке, Первой косточки, Первого полета. Церемонии Чистых служили для испытания верности и свирепости. Иногда проводились даже особые проверки жестокости. В глазах Чистых боевое исступление стояло выше всех других достоинств. Чистые принимали свирепость за храбрость, поэтому мягкосердечной сове не было места в их рядах.

На первой церемонии Клудду приказали убить домашнюю змею из соседской семьи. Затем ему велели сойтись в битве с совой — разумеется, не принадлежащей к сипухам, — и тяжело искалечить ее. Для этой цели выбрали мохноногого сыча.

На глазах у Ниры и Верховного Тито Клудд продемонстрировал невиданную прежде жестокость, показав себя умелым и безжалостным убийцей. Последняя церемония обычно считалась самой трудной. Новичок должен был принести в жертву одного из членов своей семьи.

Однако Клудд был давно готов к такому делу. Он ненавидел своего брата с момента, когда тот появился на свет. Клудд потрохами чувствовал, что родители любят Сорена больше, чем его. Сорен был похож на отца. Он был послушным совенком, обожал старые сказки и совсем не интересовался боевыми когтями. Он выводил Клудда из себя. Выбросить его из гнезда было самым приятным заданием.

Клудд был уверен, что брат погиб. Беспомощный птенец, очутившийся ночью на земле, неизбежно должен был стать лакомой добычей первого же хищника: еноты целыми ночами бродят по лесу, вынюхивая неоперившихся птенцов и выпавших из гнезд малышей.

Утром под деревом было пусто, и Клудд окончательно успокоился, решив, что брат стал их добычей. Ему и в голову не пришла мысль о Сант-Эголиусе. Тем сильнее было его потрясение, когда Сорен, живой и невредимый, прилетел в Амбалу спасать Эзилриба из Дьявольского Треугольника. Самое удивительное, что младший брат был преисполнен боевой ярости, ничуть не уступавшей ярости самого Клудда.

Никогда еще Клудд не был так шокирован. Никогда еще его ненависть к брату не была так сильна. Он вообще никогда не испытывал подобной ненависти! Даже тогда, когда сражался за Ниру с прежним Верховным Тито и в бою потерял глаз.

Но даже став калекой, для Ниры Клудд оставался прекрасным. Она любила Клудда гораздо сильнее, чем родители. Для нее он всегда был хорош, что бы ни сделал. Велика и могущественна была ее страсть, делавшая Клудда еще сильнее.

Порой Нира нараспев произносила строки на древнем языке Северных царств, откуда была родом. Она читала ему своим прекрасным, ритмичным голосом:

Клудд знал, что означают эти полные страсти слова:

Стоило Клудд вспомнить эти слова любви и ярости, как он чувствовал, что ничто и никто на свете не в силах встать у него на пути — ни сова, ни царство, ни Великое Древо. Очень скоро он провозгласит свою власть над островом Га'Хуула. Зимовеи заметно пошли на убыль. Утром начнется Великая осада.