Легкие деньги

Будь оно все трижды проклято!!! А что еще скажешь, очнувшись на полу в луже крови и задыхаясь под тяжестью навалившегося на тебя жирного мужика с отвратной рожей? К тому же мертвого, о чем красноречиво свидетельствовала торчавшая у него в груди рукоятка ножа!

Когда я попыталась спихнуть его с себя, это удалось не сразу — кровь оказалась густой и липкой, словно патока на засохшем пудинге. Стало быть, я провела «в отключке», как минимум, несколько часов. Правда, я никак не могла вспомнить, как сюда попала, да и вообще, кто я такая. Перед глазами расплывались тусклые радужные круги, но, взглянув на труп, я все же невольно подумала о том, что, так или иначе, «страдалец» отмучился. И, судя по всему, прикончила его именно я, поскольку иного выхода просто не оставалось. Нормальные люди не режут ножами красивых женщин без особых на то причин, верно? Вряд ли он сам бы покончил с собой, хотя, наверное, это стоило сделать давно.

Наконец, приняв вертикальное положение, я огляделась по сторонам. Повсюду были разбросаны вещи, будто здесь произошла нешуточная схватка. Моя одежда, заляпанная кровью, валялась на полу, а на мне был лишь один резиновый шлепанец. Ну и дела! Как я, которая «сечет» в модной обуви ничуть не хуже профессионального дизайнера, могла опуститься до такой дешевки?!

Интерьер комнаты представлял собой настоящий «кошмар» — старый телевизор, привинченный ржавыми болтами к стене, пожелтевший эстамп в картонной рамке из разряда тех, что некоторые считают «настоящим американским искусством». В воздухе витал едва уловимый аромат апельсиновых корок, будто кто-то забыл вынести вчерашний мусор. Короче говоря, это был номер дешевого мотеля — настолько захламленный, что трудно решить, что хуже — окружающая обстановка или наличие свежеиспеченного «жмурика».

Машинально проведя ладонью по предплечью, я ощутила, как свернувшаяся кровь шелушится на коже подобно высохшей штукатурке! Пора было сматываться отсюда, и чем скорее, тем лучше!

Я метнулась в ванную с потрескавшимся кафелем и, схватив линялое полотенце и крошечный обмылок, в темпе включила душ. Едва струи горячей воды обрушились на мое тело, я увидела ножевой порез чуть пониже левой груди, а поперек живота — второй. Ни тот, ни другой не были глубокими, однако причиняли изрядную боль. Каким образом, черт возьми, я ухитрилась влипнуть в столь скверную историю?!

Вытеревшись, я вернулась в комнату. Моя одежда годилась лишь на помойку, но на перекладине, отделявшей комнату от ванной, болталась пара проволочных вешалок с каким-то старомодным тряпьем. Выбрав мешковатую «гавайку», украшенную пошлыми розовыми фламинго и пальмами, я натянула ее прямо на голое тело, после чего подцепила валявшиеся на полу шорты-«бермуды» — прямо скажем, великоватые, но кожаный ремень и мои округлые бедра послужили им достаточной поддержкой.

— Да, детка, что и говорить — оделась по последней моде, — криво ухмыльнулась я, разглядывая себя в зеркале.

Лежавшая на комоде женская сумочка, судя по всему, могла принадлежать только мне, поэтому, высыпав на кровать ее содержимое, я первым делом заглянула в бумажник. И не ошиблась — в водительских правах красовалось мое фото. Иссиня-черные волосы, карие глаза, очаровательное овальное личико. Очень даже сексапильная девушка по имени Розмари Руссо. Розмари. Роза. Роузи! В голове закопошились обрывки мыслей, но очень медленно, в виде разрозненных фрагментов.

Нагнувшись за вторым шлепанцем, я заметила на ночном столике ключи от машины и еще один бумажник — явно мужской, где оказалась перетянутая резинкой толстая пачка стодолларовых купюр — как минимум, две-три тысячи, — но подсчитывать добычу было некогда.

Сцапав сумочку и ключи, я выскочила из номера и принялась лихорадочно насиловать кнопку на брелоке, пока одна из машин не отозвалась мелодичным сигналом. Подлетев к ней, я распахнула дверцу, скользнула на кожаное сиденье и сразу поняла, что с ней у меня не будет никаких проблем. Будь это импортная тачка, да еще без автоматической коробки передач, мне бы нипочем отсюда не выбраться.

Я повернула ключ в замке зажигания и, выезжая со стоянки под мягкое урчание мотора, увидела вывеску: «Мотель «Джерси». Тут у меня в голове будто вспыхнула лампочка, и я, наконец, вспомнила, как Роузи Руссо из Бронкса оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом.

На прошлой неделе мы с моей лучшей подругой Джиной совершили очередной рейд по бутикам — подобные тайные вылазки мы устраивали регулярно. А когда наши мужья возвращались домой с фабрики, их ждал вкусный ужин и заботливые жены, выглядевшие так, словно день-деньской хлопотали по хозяйству! Никто из них ни разу ничего не заподозрил! Что ж, в конце концов, мы им не изменяли, а всего лишь развлекались — невинные шалости, понимаете?

«Шалить» мы повадились еще в юности — прежде чем «идти на дело», тщательно изучали свежие номера журналов мод, и, выходя на «охоту», уже знали, какая изящная вещица найдет пристанище в одной из наших сумочек или каком-нибудь ином, более укромном местечке. Это доставляло нам такое же острое наслаждение, когда в детстве удавалось тайком умыкнуть шоколадный батончик с прилавка кондитерской. Наверняка в глубине души мы обе оставалась мелкими воришками — лишь бы не попасться! А, выйдя замуж, принялись каждую неделю понемногу откладывать из «хозяйственных» денег, дабы потом покупать приглянувшиеся нам шмотки, пряча их в необъятных глубинах платяных шкафов.

Наши мужья ни о чем не догадывались.

Вообще-то, мой Франко и ее Патрик — отличные ребята, и, ей-богу, мы искренне любим своих благоверных, но они не способны отличить настоящей вещи от Гуччи от китайской подделки. Надо быть полными дурами, чтобы не воспользоваться таким преимуществом!

Мы с Джиной сходили с ума от модных тряпок! Как я уже сказала, наши мужья — простецкие надежные парни, которые исправно приносят получку домой, платят по счетам и не гуляют налево. Спору нет, ценные качества, но нам хотелось от жизни куда большего. Видать, это заложено в самой женской натуре.

— Ну что, устроим очередной вояж? — промурлыкала Джина. — Давно хотелось прошвырнуться так, будто живем в последний раз!

Глазеть на витрины бутиков было здорово, а уж заходить в них хозяйской походкой!.. Особенно — в обувные. Мы примеряли туфли — естественно, самые дорогие и модные — например, от Джимми Чу, Марка Джейкобса или Коко Шанель — с таким видом, словно весь мир принадлежит нам, после чего с пренебрежительной гримасой выходили на улицу, не обращая внимания на ошалевшие физиономии продавцов!

Невинные шалости, только и всего!

Увы, все хорошее когда-нибудь кончается…

В тот роковой день мне попались весьма симпатичные розовые чулочки, усыпанные стразами.

«Какой болван выбросит сорок долларов за чулки?» — подумала я, незаметно отрывая ценник, и, спрятав их в сумочку, подошла к банкетке, где продавец помогал Джине примерить совершенно умопомрачительные туфли от Кристиана Лабутена за восемьсот долларов. Они потрясали воображение! Однако, вместо того чтобы поставить их обратно на полку, моя подруга с гордым видом прошествовала к кассе.

— Эй, что ты задумала?! — прошептала я.

Не отвечая, Джина достала из сумочки бумажник и небрежно выложила на прилавок пачку сотенных. Я едва не поперхнулась от изумления! Неужели она собирается потратить на туфли почти тысячу?!

— Слушай, милая, где ты раздобыла такую кучу денег? — пробормотала я, стараясь говорить как можно тише, чтобы нас не услышала кассирша. — Чего молчишь? Язык проглотила?

— Погоди, пока мы не выйдем из магазина, — мотнула головой та, продолжая шелестеть купюрами.

— Ч-черт! Откуда у тебя столько?! — дрожа от нетерпения, набросилась я на нее, едва мы оказались на улице. — Учитывая, что легче прокормить слона, чем твоего Патрика!

— А тебе не кажется, что, наконец, пришла пора серьезно потолковать? — хитро прищурилась Джина, небрежно помахивая пакетом с обновкой.

Вот тогда-то она и поведала мне про некого Марко.

— Мы встречаемся в условленном месте неподалеку от моего дома и едем в Атлантик-Сити. Там нас уже ждут. Я быстренько исполняю экзотические прихоти какого-нибудь «папика» с толстым кошельком и становлюсь богаче порой на пятьсот, а, бывает, и на тысячу долларов. А потом Марко отвозит меня обратно в Нью-Йорк. Ну, и кому от этого плохо?

— Ничего себе! Знаешь, как это называется?

— Уж никак не проституция, если ты об этом! Во-первых, никакого секса! Во-вторых, я занимаюсь этим крайне редко, а, кроме того — с солидными клиентами. Об этом заботится Марко, а у него глаз наметанный. И все шито-крыто! Даже ты — моя лучшая подруга — ни о чем таком не догадывалась!

— Ну, ты даешь!

— Мама отговаривала меня выходить за ирландца — мол, от них одна головная боль, зарабатывают гроши, да и те пропивают.

— Но твой Патрик — классный мужик, — возразила я. — К тому же, добрый католик.

— И что с того? Наши мужья — оба добрые католики, но совсем не такие, как мы с тобой. Поверь, Роузи, я и впрямь люблю Патрика, но, как бы он ни старался, мы никогда не разбогатеем.

— А я обожаю Франко, поэтому ни за что на свете не…

Джина предостерегающе вскинула руку.

— Ты ж понимаешь — я доверяю тебе, иначе бы молчала, как рыба. Коли интересно — милости просим. Ну а если нет? В любом случае, Роузи, держи язык за зубами. Видишь ли, детка, я оказалась в уникальной ситуации. Неужели непонятно? У меня есть не только любимый, хоть и небогатый муж, но и туфли от Кристиана Лабутена, которые на его зарплату не купишь, хоть вывернись наизнанку. Наши невинные шалости — дешевая мелочевка для сопливых школьниц, а так получается куда больше и быстрее. Но за все приходится платить.

Я посмотрела ей в глаза и перекрестилась.

— Религиозные предрассудки! — рассмеялась Джина. — Господи, Роузи, ты рассуждаешь, как монашка. Не стоит себя обманывать, ты ведь уже и так запускаешь руку в деньги, отложенные на хозяйство. Признайся честно: ведь приятно купить вещь, которая стоит сотен на пять дороже, чем ты можешь себе позволить. Но неужели тебе ни разу не приходило в голову начать играть по-крупному?

— Мне всегда хотелось загрести кучу денег, только не таким способом.

— Так вот, подруга, это — легкие деньги, за которые не надо вкалывать до седьмого пота, — посерьезнела Джина, похлопывая по своей сумочке. — Помнишь, как в детстве мы наряжались на Хэллоуин? Я была цыганской принцессой, обвешанной маминой бижутерией — с кольцом на каждом пальце, а ты — пираткой с серьгами и черной бархатной повязкой на глазу. Нам казалось, что соседи одаривают нас не сладостями, а золотыми дублонами. И мы отлично себя чувствовали, разве нет? Хотя, согласись, всегда считали, что заслуживаем большего!

Окинув взглядом витрину бутика, где мы только что побывали, я тяжко вздохнула.

— Тогда перестань корчить из себя недотрогу и займись настоящим делом!

С этого все и началось — неделю спустя за мной заехал Марко…

И вот теперь я сломя голову летела к Джине за объяснениями.

«Кому от этого плохо?» Ну-ну, послушаем, что ты мне на это скажешь!

Бросив машину за квартал до нашей улицы, я подбежала к ее дому и принялась колотить в дверь, пока костяшки пальцев не начали кровоточить.

— Где тебя носило?! — возмущенно взвизгнула она, впуская меня в гостиную.

— Мне нужна нормальная одежда! — выпалила я. — Не могу же я появиться дома в таком виде!

— Мне звонил Марко и сказал, что заезжал за тобой в мотель, но ему не открыли.

— Так получилось.

— А потом он снова перезвонил и заорал, что клиент мертв, и ему придется вызвать Тони, чтобы замести следы.

— Этот сукин сын пытался меня прирезать. Завалил на пол, выхватил пружинный нож и… вот, полюбуйся! — Распахнув рубашку, я продемонстрировала ей свои порезы.

— Господи, откуда мне было знать, что твоим первым клиентом станет этот сицилиец… Винсент?! — закатив глаза, горестно простонала Джина. — Я бы никогда этого не допустила. Или предупредила бы заранее.

— Так ты была знакома с этим козлом?! Да он собирался меня замочить! — взорвалась я, вновь указывая на свои раны. — Как я теперь объясню это Франко?

— Чтобы Винни кого-то замочил? Не смеши, подруга! Он и мухи не обидит. Это так, всего лишь баловство.

— Мама дорогая! Ничего себе — «баловство»!

— Видишь ли, порой он любит поиграть с ножиком — для него это символ… ну, сама понимаешь, чего. Но девушка при этом остается в живых. Пошевели мозгами: ты получила пару царапин — не больше, чем от кошачьих когтей, — и при этом тебе даже не пришлось ему отдаться. Во всяком случае, у меня никогда не доходило до этого — потому-то я и называю эти деньги легкими!

Она выбежала из комнаты и тут же вернулась с платьем, чтобы я переоделась.

— Роузи, ты в такой беде, что и представить себе не можешь! Одевайся и в темпе мотай отсюда!

— Полиция никогда не узнает, кто это сделал, — заявила я, торопливо натягивая платье через голову.

— Тебе сейчас не о полиции надо думать! О Винсенте уже позаботились.

— Тогда я совершенно ничего не понимаю.

— Роузи, ты что, совсем с дуба рухнула? Этот парень работал на «организацию»!

— Ты имеешь в виду — на мафию?!

— В том-то и дело! Серьезные ребята! Они будут тебя искать, так что живо выметайся. Роузи, пойми меня правильно, ты мне как сестра родная, но я не собираюсь отвечать за то, что ты сдуру наворотила!

В глазах Джины застыло паническое выражение. Крепко обняв ее, я прошептала, что все будет хорошо, и через кухню бросилась к черному ходу. Я уже поворачивала ключ в замке, как вдруг кто-то позвонил в парадное, но, не дожидаясь, пока откроют, высадил дверь с такой силой, что она влетела в гостиную, перевернув журнальный столик.

Я замерла, стиснув в потной ладони дверную ручку.

— Быстро выкладывай, где прячется твоя подружка! — послышался голос Марко.

— Не имею ни малейшего представления, — холодно процедила Джина.

— Сейчас ты у меня запоешь, как канарейка! — прорычал Тони, судя по всему, настроенный весьма решительно.

— Все в порядке, старина, не кипятись, — успокоил «коллегу» Марко. — Джина, нам не до шуток. Ты должна выложить все начистоту.

— Говорят тебе — ее здесь не было. Иначе я бы не стала играть в молчанку.

— Тогда откуда у тебя на стуле рубашка Винсента?

— При чем здесь Винсент? Это рубашка моего мужа.

— Марки, а с чего ты взял, что это вещи Винни? — удивился Тони.

— Старина, поверь, я узнаю этих чертовых фламинго где угодно. Дай мне пару минут, и она расколется.

— Пару минут?! Если эта дрянь сию же секунду…

— Я ничего не знаю!

— Джина, сознавайся, что было на самом деле, иначе нам всем не сдобровать! — с неподдельным отчаянием завопил Марко. — Ив первую очередь — тебе!

— Отвали, придурок!

Мне захотелось крикнуть ей, чтобы она не упрямилась, а еще больше — вернуться в гостиную и сказать, что моя подруга тут ни при чем, но от страха я была не в силах пошелохнуться.

Металлический щелчок, затем — негромкий хлопок, и… в доме наступила полная тишина.

Беззвучно приоткрывая дверь, я содрогнулась от ненавистного рычания Тони:

— А теперь собери тряпье Винсента и вспомни, где живет эта тварь! Иначе я за себя не ручаюсь!

По дороге домой я рыдала в три ручья, чувствуя себя Иудой, однако постепенно пришла к выводу, что моей вины тут нет ни на грош. Все плыло бы по накатанной дорожке, если бы Джина не обмолвилась мне о Марко, легких деньгах и… вообще не втравила в эту жуткую историю.

Ясное дело, я любила ее, как родную, но в итоге она сама навлекла на себя беду, и теперь я должна была стать следующей жертвой. А все потому, что, как последняя дура, клюнула на эту красивую сказочку!

С бешено колотящимся сердцем я ворвалась в гостиную и, запершись на все замки, принялась судорожно обдумывать пути к спасению. Увы, Франко должен был вернуться домой не раньше, чем через час. Он бы мигом просек, что делать, но к тому моменту его встретит мертвая жена, распростертая на полу в луже крови (второй раз за день). Б-р-р… весьма печальный финал счастливого брака…

Перед моим домом затормозила машина, и в дверь позвонили.

Я открыла и получила по полной программе!

Первым вошел Марко, а следом за ним — Тони, тут же схвативший меня за плечи и с силой приложивший спиной об стену. Едва он приставил пистолет к моему виску, во мне что-то надломилось, и я, захлебываясь в слезах и подвывая от ужаса, выложила им про нас с Джиной все, как на духу — лишь бы выиграть хотя бы несколько секунд жизни!

— Есть идея! — внезапно воскликнул Марко. — И это куда лучше, чем всаживать пулю в ее безмозглую башку. Не говоря уже о том, что это может понравиться шефу.

— Знаешь, приятель, ты бы заткнулся! — дыша на меня чесночным перегаром, буркнул Тони. — Не видишь, что ли, мне надо закончить работу!

— Погоди, — поморщился Марко. — Я знаю отличный способ сделать так, чтобы шеф остался доволен, сохранив ей жизнь и одновременно отомстив за Винни. И вовсе не потому, что Винни был каким-то особенным и много для него значил.

— Как ни крути, он был одним из нас. А все должны знать, что с нами шутки плохи.

Прислонив меня к стенке, они отошли в сторонку и принялись шушукаться. Небольшая отсрочка приговора. Что ж, спасибо и на этом.

Я понуро стояла, думая о толстой пачке денег в моей сумочке. Стало быть, когда они забирали вещи Винни из номера мотеля, а потом в спешке наводили там порядок, то не заметили, что его бумажник — пуст. Крошечный, но все-таки плюсик! Хорошо бы пожить еще чуть-чуть, чтобы успеть потратить хотя бы часть этих «легких» денег!

Достав из кармана мобильник, Марко торопливо набрал номер и передал трубку Тони.

Некоторое время тот тихо беседовал с шефом (к сожалению, я не смогла разобрать ни словечка), а под конец, смачно причмокнув, добавил:

— Да, босс, девочка, что надо. Смазливая мордашка, стройная фигурка… Я бы и сам от такой не отказался. — И сунул мобильник обратно Марко.

Я покосилась на каминные часы. До возвращения Франко с работы оставалось двадцать минут — тех самых драгоценных минут, которых мне сейчас так не хватало!

— Оʼкей, шеф, — пробормотал Марко, сложил телефон и, сунув его в карман, с извиняющимся видом развел руками.

«И что теперь? — уныло подумала я. — Сначала они меня изнасилуют, потом будут долго пытать, а под конец перережут глотку? Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы мне не пришлось долго мучиться».

— Детка, тебе сегодня крупно повезло, — проворчал Тони, подходя ко мне с плотоядной улыбкой. — Не будь ты такой куколкой, мы бы уже отправили тебя на тот свет, — и легонько куснул меня за мочку уха.

— Сейчас нам не до этого, — остановил его Марко. — Пора отсюда сваливать.

— Логично, — нехотя кивнул Тони. — Короче, шеф тебя прощает, но с одним условием. За ошибки надо платить. Поэтому будешь пахать на нас, пока он не даст отбой. Работа остается та же, что и раньше, бабки — те же, но являешься по первому свистку. Все просекла?

— На все сто!

— Мы тебе позвоним. И не вздумай брякнуть хоть словечко легавым, иначе тебе крышка.

— Считай, что ты родилась заново, — на полном серьезе подытожил Марко.

Это означало, что время от времени мне придется выдумывать какие-то отговорки для Франко, но, во-первых, у меня не было выбора, а, во-вторых, водить своего ненаглядного муженька за нос я научилась давным-давно. В остальном их условия меня вполне устраивали — дорогая девушка «по вызову» должна выглядеть привлекательно даже в такой захудалой дыре, как номер мотеля в Нью-Джерси.

Едва за ними захлопнулась дверь, я ринулась на кухню и, дрожащими руками достав из холодильника мороженого цыпленка, швырнула его на горячую сковородку. После чего, нашарив под раковиной банку чистящего порошка, щедро посыпала им поверхность рабочего стола и минут десять драила ее до блеска с таким остервенением, что по лицу потекли струйки пота.

Ведь день домохозяйки полон хлопот — это подтвердит любой женатый мужчина!

Франко припозднился на целый час. Когда он вошел на кухню, благоухавшую ароматом жареного цыпленка, я с расстроенным видом стояла возле раковины, глядя в окно. Осторожно развернув меня к себе лицом, муж нежно обнял меня и тяжело вздохнул.

— Ты опоздал, милый, — с легким упреком проворковала я, целуя его в щеку.

— Послушай, Роузи…

— В чем дело? Что-нибудь не так?

— Сейчас расскажу. Только это будет нелегко. Может быть, тебе стоит присесть?

Я выключила плиту и покорно уселась на кухонный табурет.

— Что стряслось, милый? На тебе лица нет!

— Когда я попытался свернуть на нашу улицу, она оказалась перекрыта — как раз напротив дома Патрика и Джины. Патрульные машины, целая куча полицейских, толпа зевак, «скорая»… Судя по всему, случилось нечто ужасное. Чтобы попасть домой, мне пришлось развернуться и объехать весь квартал с другой стороны.

Я заерзала на табурете, представив, что должен был испытать Патрик, войдя в гостиную.

— Я… не совсем понимаю, на что ты намекаешь. Мне страшно.

— Я вылез из машины и поговорил с их соседями. Дела обстоят хуже некуда. Видишь ли, Роузи, это и впрямь оказался дом Патрика и Джины. Мне сказали, что санитары вынесли чей-то труп в пластиковом мешке.

— О, Господи, неужели это Джина?! Я говорила с ней по телефону всего пару часов назад! Не может быть, чтобы это была она! Или Патрик! Кому могло понадобиться убивать Патрика?!

— Понятия не имею. Его тачка стояла на подъездной дорожке. Я попробовал протиснуться к двери сквозь толпу, но полиция оцепила весь дом, и меня не пустили.

— Должно быть, к ним забрались воры, а кто-то из них оказался дома и…

— Даже не знаю, малыш, как тебя утешить.

Я разрыдалась так, что у меня началась настоящая истерика, и в тот вечер нам было не до ужина.

Через какое-то время к нам заявились полицейские и начали задавать кучу вопросов. Сначала я страшно перепугалась, но вскоре сообразила, что они опрашивают всех, кто живет по соседству.

«Нет, офицер, я ничего не видела и не слышала… Ничего подозрительного… Я весь день занималась стиркой, уборкой и стряпней…»

Они подтвердили, что Джина была убита выстрелом в затылок. Естественно, в первую очередь подозрение пало на Патрика, но у него оказалось железное алиби, поскольку он весь день провел на работе. Никому и в голову не пришло, что это могло быть как-то связано с мафией. Так что убийство и по сей день остается не раскрытым.

В день похорон Джины я стояла на краю ее могилы рядом с Франко и беднягой Патриком и, глядя на гроб, с трудом верила своим глазам. Кто бы мог подумать, что эти «невинные шалости» однажды выйдут нам боком!

Впрочем, в отличие от Джины, я по-прежнему жива и здорова.

Ей бы понравились такие шикарные похороны, это уж точно. В последний путь ее провожала вся наша улица, а также парочка детективов в штатском, которые, стоя в сторонке, пытались «вычислить» возможного убийцу. (Правда, шансов на это у них было не больше, чем у Франко и Патрика).

Вдоволь насмотревшись на заваленный цветами полированный гроб с блестящими латунными рукоятками, я тщательно расправила морщинки на моем черном платье (не слишком дорогом, но простом и стильном, как и подобает классической модели от Коко Шанель). А затем до самого окончания траурной церемонии простояла, скорбно потупившись… и незаметно для окружающих любуясь своими новенькими туфлями цвета запекшейся крови от Маноло Бланика.

Полагаю, Джина могла бы гордиться своей первой и единственной ученицей!