Или, как вариант - śivai/evisθo ⁝ śeronai / sialxveiś ⁝ aviś/ maras ⁝m av
И.Дюу, обратив внимание на присутствие в двух граффити из Гефестии (граффити 2 и 4) и варианта знака <а> с дополнительной диакритической чертой, предположил здесь след особого языка, отличавшего фонему [ā] и не совпадавшего с лемносским тирренским. По его мнению, сегменты, читаемые [aśāś] и uārtameśa, могут отражать попытки приспособить лемносское письмо в эпоху завоевания острова персами для передачи форм древнеперсидского языка – в частности, имени *Vārθa-miça < иран. Vārθa-Miθra «Имеющий Митру защитником».
Как и в статье «Этрусский язык», ссылки на этрусские надписи аются по изданию Рикса (1991г.).
В форме holaieś вполне можно усмотреть генетив имени Holaie, отражающего греч. Ὑλαῖος (см. статью «Тирренские языки»). Однако решение на этот счет зависит от семантической и синтаксической интерпретации текста в целом.
В этрусском «родительный темпоральный» появляется либо в безглагольных предложениях как определение при имени усопшего (Та 1.18 pulenas velθur larisal apatrual-c avils LXXV «Велтур Пулена (сын) Ларса и женщины из рода Апатру, 25-ти лет») либо в сочетании с глаголом, значащим «умер» (Та 1.198 ulznei ramθa lupu avils XXIII «Рамта Улцней умерла 23-х лет»). Во втором случае, как и в первом, он представляет разновидность генетивного определения – «умер, будучи стольких-то лет». При глаголе же со значением «прожил» (svalce) число прожитых лет ставится в аккузативе (Та 1.165 spitus vel larθal svalce avil XVIII «Вел Спиту, сын Ларта, прожил 18 лет». Tакое распределение падежных функций в этрусском (подтверждаемое десятками примеров и находящее широкие типологические параллели во многих индоевропейских языках), подталкивает к тому, чтобы понимать также и лемн. śivai с генетивом скорее в смысле «умер», а не «прожил».
О возможности объяснить огласовку лемн. aomai из праформы *amuai, сопоставимой с этрусскими (вольсинийскими) претеритами tenve, zilaxnve см. статью «Этрусский язык» (6.0).
Этрусское zivas - очень непростое слово. Иногда оно выглядит прямым синонимом к lupu «умер,- ший», например, в Та 1.153 aninas larθ…θui zivas avils XXXVI «Ларт Анина…тут умерший 36 лет», где сочетание с «родительным темпоральным» в точности как у лемн. śivai. В других же случаях оно соединяется с lupu, явно привнося некий дополнительный смысл: АТ 1.1. …θui zivas avils 26 lupu «…здесь zivas, умерший 26 лет». Морфологически оно в этрусском письменной эпохи, похоже, не раличает чисел, а кроме того, способно в той же самой форме выполнять роль определения: Та 1.187 camnas larθ…an suθi lavtni zivas cerixu teśamsa…calti suθiti munθ zivas murśl XX «Ларт Камна…который, погребение семейное умерших(?) распорядившись поставить,…в этом погребении – убранство умерших(?) – 20 урн». И наконец, самое интересное – в параграфе VIII «Книги Мумии», посвященном ритуалу в честь бога вод Нетунса, после двукратного употребления выражений flerxva Neθunsl, flere Neθunsl, скорее всего, относящихся к изображениям бога, вдруг в ст. 12 появляется словосочетание zivaś fler. Велик соблазн увидеть в zivas (возможно – причастии на -as, словоизменение которых пока известно очень плохо) слово со значением «божественный», «обожествившийся», применимое в частности, к останкам умерших, лат. di manes, а в самой основе ziva- (лемн. śiva-?) – термин, способный выражать превращение умирающего в божественный персонаж.
Принадлежащие Бранденштейну попытки истолкования лемносских надписей в основном устарели из-за существенного прогресса за последние 40 лет в понимании структуры этрусского языка. Но разработки этого автора сохраняют свою ценность в части, посвященной описанию текста и лемносской эпиграфике.