Лень (май 2009)

V.

Вот родина: осины, качели, ларек, эпический Николай в хорошем, толстом пуховике сиреневого цвета. Сколько-то лет назад умерла прекрасная кладовщица, и он должен был бы - немедленно - отравиться рыбой, аннигилироваться, уйти, как дождь в асфальтовую трещину. Но свято место! Но активная деревенская племянница! Она перебралась в город из помирающего совхоза, поселилась у дяди Коли, первые годы вела себя хорошо, благодарно - кормила, стирала, обихаживала, осела плотно, даже вагонку на балконе поменяли на сайдинг, и вот осенью что-то не пошло у нее с торговлишкой мобильниками, говорит - кризис, но посмотрим правде в глаза: испортилась в городе и очерствела душой. Стыдно, но скажу: пьет, водит женатого мужика, а как засрала кухню! Перед Вериной памятью стыдно, не знаю, куда глаза девать.

«Современная женщина - она раба легких денег, - назидательно говорит Николай. - Выпишу-ка я ее к гребаной матери, а то привыкли - в рай на чужом горбу», - говорит, тычет палкой в сугроб, и бывшие волосы - серый одуванчиковый пух - дрожат на его голове.