Лестница страха

Глава 2

Вероника отвела от зеркала взгляд, затем и вовсе отвернулась. Что она там не видела, в конце концов? Плохо прокрашенные волосы, седину, заметную на корнях, осунувшиеся щеки и морщины вокруг губ? Свидетельства неумолимого увядания лица, которое и в молодости нельзя было назвать красивым. Вероника горько усмехнулась сама себе: ну вот, опять за свое: сколько можно себя жалеть? Ну не сложилась жизнь, не удалась, зато дочка растет умницей: занимается танцами, музыкой, легкой атлетикой, а на следующий год собирается поступить в театральную студию.

Вероника открыла дверцу холодильника и окинула взглядом его содержимое. Сама она ничего в жизни не добилась, только получила диплом мединститута. Зачем, спрашивается, он ей нужен? Чтобы работать в архиве поликлиники, сортировать бумажки? Она жила на скромную зарплату, алименты, да еще иногда занималась техническими переводами с французского – с помощью словаря и электронного переводчика. Получалось кое-как, но заказчиков и это устраивало – они же не могли проверить качество перевода.

Вероника вытащила из холодильника кастрюлю со слипшимися макаронами и отправилась на кухню. Эти остатки она съест сама, а затем примется готовить обед. На это уйдет пара часов, после чего придется идти в магазин.

Когда раздался звонок в дверь, Вероника как раз накладывала макароны в тарелку, чтобы сунуть в микроволновку. Кто это может быть? Наверное, ошиблись квартирой. Ничего удивительного: с утра алкашня не успевает опохмелиться и путает все на свете. Вероника решила не подходить к двери – сделать вид, что ее нет дома. Звонок раздался снова, на этот раз кнопку держали дольше. Закатив глаза, Вероника пошла в коридор. Свет зажигать не стала, просто открыла внутреннюю дверь и приникла к глазку. На площадке было темно, за дверью маячил какой-то неясный силуэт.

– Вам кого?! – крикнула Вероника, не скрывая раздражения.

Вначале пришло понимание того, что случилось что-то плохое. Затем Вероника открыла глаза – вернее, с трудом их разлепила, чувствуя жжение под веками. Голова была тяжелой, в нее словно накачали тумана. Люстра покачивалась так, словно была подвешена к потолку каюты.

Вероника сглотнула и почувствовала резь в горле – во рту все пересохло. Она повернула голову и поняла, что лежит на столе. Попыталась подняться, но ничего не получилось: в руки и ноги что-то впилось. Она привязана! Более того, Вероника вдруг осознала, что рот у нее заклеен куском скотча.

В соседней комнате послышались шаги. Мерные, уверенные. Неторопливые. Взгляд Вероники упал на кухонное полотенце, на котором лежал нож; его явно для чего-то приготовили. Она его узнала: он был ее собственным. Веронику охватил панический ужас. Пришло понимание того, что скоро случится что-то очень страшное.

Шаги зазвучали ближе – человек приближался. Когда он возник на пороге, первое, что бросилось в глаза, – черное лицо! Нечеловеческое, жуткое, словно пришедшее из кошмаров. Физиономия демона, жаждущего плоти! Когда существо сделало шаг к Веронике, она почувствовала, что улетает. Мгновенная вспышка – и она потеряла сознание.

– Значит, медикаменты не пропали?

– Нет, все на месте. Мы тщательно проверили. Даже шкафчики не взломаны.

Заведующая детской поликлиникой была грузной брюнеткой с коротко стриженными волосами и вульгарной красной помадой на дряблых губах. Глаза у нее были слишком сильно накрашены, отчего зрачки казались маленькими насекомыми, укрывшимися в черных створках век.

– Ладно, спасибо. – Алик Казимов задумчиво кивнул и отложил блокнот в сторону. – Можете идти.

Женщина встала и, не прощаясь, вышла. В кабинет отоларингологии, временно ставший штабом дознавателя, тут же вошел Павлов, оперативник, прибывший по факту взлома вместе с Казимовым.

– Ну что? – спросил он, плюхнувшись на стул и шмыгая носом.

– Ничего, – отозвался дознаватель, пожав костистыми плечами. Обтянутый синим свитером, Казимов производил впечатление оголодавшего подростка. – Похоже, ничего не украли. Взломали окно на втором этаже, со стороны двора, забрались в комнату – это архив, а дальше не пошли, хотя замок двери, ведущей в коридор, чисто символический. Спрашивается: что им нужно было в поликлинике?

– Может, вспугнул кто? – услужливо предположил Павлов.

– В здании никого не было.

– А архив внимательно просмотрели?

– В том-то и дело, что нет. В нем работает некая Миронова, так вот она сегодня на работу не явилась. Села на больничный. А без нее точно сказать, все ли документы на месте, никто не может.

– Ночью влезли к ней в архив, а утром она уже больна? – прищурился Павлов.

Казимов кивнул:

– Вот-вот. Надо к ней съездить. Чувствую, что-то тут не так. – Он постучал пальцами по блокноту. – С одной стороны, она и так могла взять все, что ей нужно, без привлечения внимания, а с другой, уж больно странное совпадение. Коллеги говорят, что вчера она ни на что не жаловалась.

– Внезапная болезнь? – улыбнулся Павлов. – Ладно, я съезжу.

– И давай прямо сейчас. Возьми Колю, и отправляйтесь. Адрес узнай у заведующей.

Оперативник поднялся:

– Все понял. Уже выезжаем.

Когда Павлов ушел, Казимов встал со стула и сделал пару шагов вдоль стола. Затем сел на подоконник, отодвинув тюлевую занавеску. За окном виднелись машины скорой помощи и детские коляски, прикованные к ограде велосипедными тросами.

Дело не казалось сложным. Интуиция и опыт подсказывали дознавателю, что допрос Мироновой расставит все на свои места. Тут непременно должен быть замешан какой-нибудь родственник, достаточно ловкий и решительный, чтобы взломать окно, но недостаточно… да, вот тут-то и крылась загвоздка. Что помешало ночному посетителю выйти из архива? Не за бумажками же он лазил! Впрочем, может, он открыл дверь в коридор ключом? Если так, то он наверняка взял его у Мироновой. И она не может не знать преступника.

Казимов вздохнул и достал жвачку «ригли». Положив мятную пластинку в рот, пригладил короткие черные волосы и встал. Он еще не завтракал, а в поликлинике никто не мог сказать ничего путного. Пока оперативники допросят Миронову и вернутся, пройдет не меньше двух часов. Он как раз успеет перекусить.

Дознаватель вышел из кабинета, кивнул одному из полицейских и быстрым шагом направился по коридору. Выйдя из поликлиники, он с облегчением перевел дух. Казимов всегда чувствовал себя неуютно в обществе коллег, особенно носивших форму. Они казались ему чужими, вернее, чуждыми. Он притворялся своим, но каждый раз ему приходилось переступать через себя. Проклятый страх!

Дознаватель застегнул светло-серый плащ и сбежал по ступенькам на тротуар. Справа было небольшое кафе, в котором он иногда обедал, – когда ему особенно не хотелось встречаться с кем-нибудь из коллег. Обогнув здание поликлиники, он прошел по дорожке между рядами тополей, пересек детскую площадку и толкнул дверь.

В кафе было темно, несмотря на утро. Плотные шторы надежно защищали от солнечных лучей. Казимов сел за угловой столик и придвинул стеклянную пепельницу. К нему подошла знакомая официантка по имени Лена. Во всяком случае, так было написано на ее бедже.

– Меню, – проговорила она с улыбкой и протянула коричневую папку.

– Спасибо, – кивнул Казимов.

Когда официантка отошла, он достал пачку «Честера» и зажигалку. Ему не надо было открывать меню, он и так знал, что закажет. Щелкнув «крикетом», Казимов затянулся и откинулся на кожаную спинку диванчика.

Посетителей было мало. В дальнем конце зала сидели два осетина, справа от них расположились менеджеры среднего звена. Две девушки через столик от Казимова обедали и пили пиво прямо из бутылок.

– Определились? – Официантка подошла быстро, заметив, что посетитель не открывает меню.

Казимов быстро проговорил заказ, и она исчезла, прихватив кожаную папку.

Дознаватель курил, стряхивая пепел щелчком указательного пальца. Почему он пошел в полицию? Мотивы были для него очевидны – всегда, с самого начала, – но оттого не менее постыдны. Им руководил страх.

Отправной точкой стал арест старшего брата. Алик тогда еще ходил в школу. Гаджи взяли в ночном клубе с тремя приятелями. Они подрались с какими-то парнями. В отделении им подбросили наркотики. По крайней мере, так утверждал Гаджи. Сперва Алик ему верил, затем начал сомневаться. Он понимал, что брат никогда не признается, но уверенности, конечно, не было. И возможность того, что наркотики ему подбросили, оставалась реальной. Именно она заставила Алика пойти работать в полицию. Чтобы защититься. От произвола, от насилия тех, кому нельзя противопоставить закон. Потому что они сами и есть закон. Он влез в их логово, стал одним из них, и они не могут укусить его. Они из одной стаи, одной крови.

И только Алик Казимов знал, что на самом деле он овца, натянувшая волчью шкуру. Как в той поговорке, только наоборот.

Он заканчивал есть рагу, когда зазвонил мобильник. На экране высветился номер Павлова. – Да?

– Слушай, Алик, мы сейчас у Мироновой. Приезжай! – Тон у опера был какой-то странный.

Казимов отодвинул почти пустую тарелку и протянул руку к чайнику. Интуиция подсказывала, что обед придется сворачивать.

– В чем дело?

– Помнишь вчерашнее убийство?

– Которое ведет Смирнов?

– Ага. Оно самое.

– И что? – Казимов насторожился. Чайник застыл над чашкой.

– Похоже, еще одно. Никто не открывает, и скважина залита монтажной пеной. Она еще не до конца просохла.

Дознаватель вспомнил, как делал летом ремонт в квартире. Пена застывает за полчаса, значит, оперативники едва не застали убийцу с поличным! Проклятье! Он медленно наполнил чашку зеленым чаем.

– Алло! – крикнул Павлов. – Ты здесь?

– Да. Напомни адрес.

Опер продиктовал.

– Через четверть часа буду, – пообещал Казимов.

Отключив мобильник, он взял чашку и секунд десять смотрел на ее содержимое. Затем осушил ее несколькими большими глотками.

– Счет!

Его возглас заставил официантку обернуться. Казимов поднял руку, чтобы она поняла, кто ее звал. Девушка быстро подошла и сложила на поднос грязную посуду.

Казимов сунул мобильник в карман плаща и вынул бумажник.

– Подождите, – сказал он, останавливая девушку. – Я тороплюсь. Возьмите сразу. – Он протянул ей деньги.

Официантка кивнула.

– Хорошо. Сейчас принесу сдачу.

– Не надо. – Казимов встал.

Через минуту он уже шагал по направлению к улице, где жила Миронова. Если Павлов прав, там его ждал труп. Оперативники, конечно, уже вызвали слесаря, так что, возможно, он явится к «открытию». Хотя вряд ли. Скорее всего, придется ждать не меньше часа, пока взломают замок. Разве что у соседей есть запасные ключи или родственники убитой находятся где-нибудь поблизости.

Когда Казимов поднялся на шестой этаж новостройки, дверь квартиры была распахнута и на площадке валялись щепки – следы взлома. Слесарь, похоже, воспользовался фомкой. Дознаватель осмотрел забитую пеной скважину – ее не трогали – и вошел в квартиру.

Убийство произошло недавно, поэтому запах крови был совсем слабый. А вот фекалиями воняло сильно. До Казимова донеслись голоса. Он пошел на звук и через несколько секунд оказался на пороге гостиной. Павлов и Зимчук стояли возле трупа, привязанного к столу. Две понятые (женщины лет шестидесяти) и слесарь сидели на диване в состоянии, близком к обмороку.

– Привет! – махнул рукой Павлов, заметив Казимова. – Я был прав.

– Вижу, – кивнул дознаватель, доставая платок и стараясь не смотреть на труп. Он слышал жужжание мух, всхлипы понятых и скрип половиц под оперативниками. – Позвонили Смирнову? – спросил Казимов, взглянув на Павлова.

Нет.

– Почему?

– Думали, ты сам захочешь.

– Правильно.

– Почерк убийцы явно тот же, – заявил Зимчук, указав ручкой на тело. Он делал какие-то пометки в блокноте. – Тут и к бабке не ходи.

– В смысле, к медэксперту, – вставил Павлов. – Картина та же.

– Бригаду вызвали? – поинтересовался Казимов. Из-за прижатого к носу платка его голос звучал глуховато.

– А то! Ждем-с.

– Понятых отпустите, – сказал Казимов. – Чего людей держите?

– Ах да! – спохватился Зимчук. – Пройдемте, товарищи. – Он подошел к женщинам, чтобы помочь им встать. Вместе со слесарем вывел их из гостиной.

Казимову пришлось посторониться, чтобы пропустить их.

– Серийный маньяк, – пробормотал Павлов, разглядывая тело, на которое дознаватель по-прежнему старался не смотреть. – Кто бы мог подумать!

– Да, такое не только в кино бывает, – кивнул Казимов, просто чтобы не молчать.

– Может, выйдем? – предложил опер. – Больно воняет.

Казимов был благодарен ему за предложение.

– Да, – согласился он. – Поговори с соседями, расспроси всех на лестнице. А я пока позвоню Смирнову. Пусть подключается.

Они вышли из гостиной. Павлов отправился искать Зимчука, чтобы распределить с ним жильцов, с которых предстояло снять показания, а Казимов сел на кухне поближе к окну и достал сигарету. Поискал глазами пепельницу, но не нашел. Тогда взял из раковины грязное блюдце. Какова вероятность того, что из него ел убийца? Практически нулевая. Конечно, не положено, но черт с ним! Казимов щелкнул зажигалкой и закурил.

Вообще-то он дознаватель, и убийства не по его части. Тем более с такими отягчающими. Вот приедет Смирнов, и пускай разбирается. Одно дело у него уже есть, это пойдет в довесок. Меньше всего Казимову хотелось расследовать убийство. Взломы, кражи, хулиганство – вот его стихия. Он достал телефон и набрал номер Смирнова.

– Алло?

Хрипловатый голос был ему отлично знаком.

– Валер, это Алик.

– Здорово. Что случилось?

– У нас тут труп.

– Поздравляю. А я при чем?

– Кажется, это по твоей части.

– Что, все так серьезно?

– Да. Помнишь вчерашнее убийство?

– Ну и?..

– Это продолжение.

Повисла короткая пауза.

– Уверен? – наконец проговорил следователь.

– На все сто.

– Что за хрень?! – Смирнов, кажется, растерялся. – Второе убийство уже на следующий день?

Казимов понимал, о чем тот говорит.

– Не похоже на маньяка, да?

– Никак не ожидал, – признался Смирнов. – Ладно, сейчас буду. Давай адрес.

Казимов продиктовал ему улицу, дом и квартиру.

– Не ошибешься, – добавил он. – Скоро тут будет куча наших.

– Уже вызвали бригаду?

– Да.

– Ясно. Ну, ждите.

Казимов выключил мобильник и спрятал его в карман. Затянулся, наблюдая за тем, как огонь пожирает сигарету. Выдохнул голубоватый дым. Кажется, это дело он сплавил. Когда приедет Смирнов, можно будет свалить и заняться взломом поликлиники. Хотя… Казимова вдруг пронзила неприятная мысль: что, если смерть Мироновой связана с ночным проникновением в архив? Если так… то все только начинается.

Дознаватель потушил сигарету в блюдце и встал. Надо собрать досье на убитую, выяснить, есть ли связь между ней и вчерашней жертвой. Знакомы ли они вообще? Казимов почувствовал знакомый азарт, который охватывал его временами, тогда он забывал, что лишь маскируется под полицейского, и действительно становился им. Он решительно вышел из кухни и вернулся в гостиную. Теперь он заставил себя смотреть на труп. Подойти к нему он не мог: крови натекло много, и она образовывала под столом большую лужу. Но и с расстояния было видно, что живот у женщины вспорот, а над телом убийца потрудился при помощи ножа или скальпеля. На грудь он поставил ей алюминиевую миску, и в ней, как помнил Казимов, должны находиться испражнения.

Рассказ о страшной вчерашней находке, который он слышал накануне в отделе, потряс его. И вот теперь он сам столкнулся с работой зверя. Казимов никогда не понимал, что заставляет человека убивать и тем более пытать. Насилие было ему чуждо, и ежедневное столкновение с ним причиняло дознавателю почти физическую боль. Бывали дни, когда он возвращался домой измученный и разбитый и мог только доковылять до дивана и повалиться на него прямо в одежде. Иногда он просыпался посреди ночи, и тогда приходилось раздеваться, борясь с ломотой во всем теле и сухостью во рту, идти в ванную, чтобы принять душ, а затем на кухню, где Казимов делал себе бутерброд и съедал его без аппетита, запивая черным чаем. Стоило ли такое существование иллюзии безопасности? Он не был в этом уверен, но ничего не мог поделать: страх угодить за решетку въелся в него, глубоко запустил щупальца в его душу. Как говорится, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Эти слова не раз всплывали в мозгу Казимова красными пульсирующими буквами. Письмена Бальтазара. Клеймо хаоса.

Смерть Гаджи (его убили в СИЗО на второй неделе заключения) окончательно закрепила фобию Казимова. С тех пор он дважды посещал психолога, но никакого сдвига к улучшению так и не наметилось. Возможно, стоило продолжать визиты, но Казимов боялся, что излечится и захочет бросить работу. Что тогда с ним будет? Кто защитит его от слепого закона?

Глядя на труп, Казимов чувствовал не страх, а отвращение. И еще – азарт. Он не признавался в этом даже себе, но подобные моменты, когда он превращался в хищника, в охотника, тоже держали его на работе в полиции. На миг дознаватель даже пожалел, что дело заберет Смирнов. Впрочем, возможно, он захочет, чтобы Казимов продолжал следствие по взлому в поликлинике. Алик тряхнул головой: да что же это он? Он ведь только что радовался тому, что так удачно избавился от трупа!

Помедлив, Казимов набрал номер Смирнова.

– Да?!

– Это опять я.

– Что случилось? – Голос у следователя был настороженный.

– Пока больше ничего. Ты забираешь дело?

– Видимо, да.

– Я бы хотел продолжить отрабатывать взлом поликлиники.

– Думаешь, тут есть связь с убийством?

– Странное совпадение. И еще более странное проникновение. Ничего не взяли. В смысле, ценного.

– Поподробнее.

– Забрались в архив, но дальше не пошли. Если что-то и сперли, то бумажки.

– И ты считаешь, что это не свидетельствует об их ценности? – поинтересовался Смирнов с легкой долей сарказма.

Казимов предвидел подобный вопрос.

– В том-то и дело, – ответил он, – что там хранятся только самые обычные бумажки. Старье.

– Кому-то оно понадобилось. Уже выяснили, что пропало?

– Нет, там работы на неделю.

– У нас столько нет. Что, если этот ублюдок завтра еще кого-нибудь грохнет? Кстати, в двенадцать слет у Петровича.

Казимов машинально взглянул на часы. Большие красные «Casio» с пластиковым ремешком – тренд уходящего года. Ему подарила их сестра перед тем, как уехать в Финляндию. Как она надеялась – навсегда. Родители ждали, что она перетащит их за собой, но с этим были сложности. Никто не хотел пускать в страну стариков, чтобы платить им пенсию.

Казимов вышел в прихожую и подозвал Павлова:

– Когда будут криминалисты?

– Минут через двадцать.

– Мне надо быть к двенадцати у Петровича.

– Нет проблем, шеф, – ответил оперативник, подражая американским копам. – Справимся.

– Я постараюсь вернуться побыстрее. Скорее всего, вместе со Смирновым.

Павлов понимающе кивнул:

– Удачи.

Казимов вышел на улицу, запахнул плащ и с подозрением посмотрел на небо. Над городом собирались тучи, но дождем еще не пахло. Дознаватель обычно чувствовал такие вещи. Прежде чем отправиться в отдел, он зашел в магазин и купил слоеный пирожок – на всякий случай. Затем достал из кармана жвачку и сунул в рот новую мятную пластинку – взамен прежней. Теперь можно было идти к Петровичу.

Смирнов положил телефон на подлокотник и уставился на психиатра. Тот сидел напротив, откинувшись в кресле и сложив руки на тощем животе. На нем были потрепанная белая рубашка, серая жилетка и льняные брюки, надетые не по погоде. Казалось, что Карл Иванович Ревейко пытается раствориться в комнате шесть на пять метров, служившей ему кабинетом.

– Неприятные новости? – сочувственно поинтересовался психиатр, следя за Смирновым.

– Этот тип опять убил. Сегодня.

Ревейко удивленно поднял брови.

– Что? Вы шутите?

– Какое уж тут!.. – с досадой махнул рукой Смирнов. – Это Казимов звонил. Его люди нашли труп. Почерк убийцы такой же.

Они только что обсуждали примерный психологический портрет убийцы. Ревейко утверждал, что это мужчина не старше тридцати, славянской внешности, образованный. И еще пару минут назад он был уверен, что убийство не повторится раньше следующего года.

– Что скажете теперь? – поинтересовался Смирнов.

– Пока рано делать выводы, – пожал плечами психиатр. – Нужно дождаться результатов вскрытия, тщательно сравнить почерк убийцы. Могут быть незначительные расхождения, а это всегда важно.

– Ладно, а что бы вы мне могли сказать сейчас? – Смирнов достал сигарету и принялся вертеть ее в руках.

Психиатр молча следил за ним, словно боялся, что тот закурит прямо в кабинете.

– Что означают все эти… выкрутасы?

– Вы про надпись и миску с фекалиями? – зачем-то уточнил Ревейко.

– Ага. И про все остальное тоже. Вы же образованный человек, Карл Иванович. Неужели почерк убийцы не наводит вас ни на какую мысль? Бросьте мне кость! – Смирнов сгреб мобильник, проверил время и сунул его в карман. В запасе было еще более получаса. Правда, следовало включить сюда еще и дорогу к отделу.

– Я бы сказал, что отправной точкой для расследования надо взять девятку, – поразмыслив, проговорил Ревейко. – Поищите в Интернете, там должны быть значения этого числа. Может, вам повезет.

И еще кое-что. Этот ваш убийца любит оружие. Он пользовался тем, которое нашел в квартирах жертв, но это только потому, что он осторожен. Я уверен, что у него дома есть либо коллекция ножей, либо какой-нибудь кинжал, который висит на почетном месте.

Смирнов нахмурился.

– Это мне не сильно поможет. Не могу же я заглядывать ко всем подряд.

– Подряд и не надо, – легко согласился Ревейко. – Но у вас же будут подозреваемые? Вот и смотрите по сторонам, когда будете с ними беседовать.

– Обычно мы вызываем людей для дачи показаний в отдел, – заметил Смирнов.

Психиатр коротко улыбнулся – одними губами.

– Обычно ваши преступники не потрошат своих жертв, чтобы наполнить фекалиями миску и водрузить ее на грудь трупа, верно?

– Да, – нехотя подтвердил Смирнов. – Это точно. Все бывает в первый раз.

– Очень трезвый взгляд на жизнь, – одобрил без тени улыбки Ревейко. – К сожалению, пока ничем помочь не могу. То, что искать следует прежде всего среди знакомых, вы и так понимаете, конечно?

Смирнов кивнул.

– Волк охотится там, где знает лес, – пробормотал он, вставая. – Спасибо за помощь. – Он забрал со стола тощее досье, которое давал психиатру для ознакомления.

– Пока не за что, – отозвался Ревейко, тоже вставая. – Получите новые данные – милости прошу.

– Спасибо, – повторил Смирнов. – Непременно.

Психиатр проводил его до двери.

Выйдя на улицу, следователь сунул сигарету в карман и взял папку под мышку. Он верил в одержимость. По его представлениям, любой преступник находился во власти демона – вроде тех, что оккупировали механические устройства и прочие гаджеты. Он сожалел о том, что в мире практически упразднился чин экзорциста. Смирнов полагал, что молитва и соответствующий ритуал способны решить многие проблемы. Он не мог изгонять бесов, но зато он был в силах ловить их и изолировать. К сожалению, вместе с их жертвами, несчастными, вынужденными стать преступниками. Но это было единственным доступным ему средством борьбы со злом.

Смирнов зашагал по направлению к отделу, хотя время еще было. Там он встретится с начальником отдела и Казимовым, дознавателем, про которого поговаривали, что он с большими странностями. Но, как говорится, «кто без греха, пусть первым бросит в меня камень». Усмехнувшись, Смирнов прибавил шагу – ему показалось, что ветер стал холоднее, а это означало приближение грозы.

– Чем порадуете? – мрачно поинтересовался Павел Петрович, обводя подчиненных взглядом исподлобья. – Сдвиги есть? – Он уставился на Смирнова.

Тот поерзал, кашлянул, аккуратно положил перед собой сигарету, которую разминал пальцами.

– Вы же знаете, Пал Петрович, что в делах такого рода выявить мотив сразу практически невозможно.

– Знаю, – кивнул начальник. – Но теперь у вас уже два убийства. – Он взглянул на Казимова. – Есть что сравнивать.

– Жертвы совершенно не похожи, – проговорил Смирнов. – Мы тут с коллегой немного пообщались перед совещанием. – Он коротко кивнул Казимову. – Обменялись, так сказать, информацией. Так вот, женщины совершенно не похожи внешне. Работали в разных местах.

– Но они жили в одном районе, – прервал его Павел Петрович. – В нашем! Возможно, они были знакомы с убийцей.

– Мы постараемся найти точки соприкосновения, – пообещал Смирнов. – Может быть, они и друг с другом знакомы были.

– Вы этого до сих пор не знаете?

– Второй труп только утром нашли.

Павел Петрович усмехнулся.

– Надеюсь, ваши орлы там делом заняты? – поинтересовался он у Казимова.

Дознаватель дернул худыми плечами:

– Собирают полное досье, опрашивают свидетелей. Если убитые были знакомы, мы это выясним.

– Уж будьте любезны! – буркнул Павел Петрович. – Работать будете вместе. – Он поочередно ткнул указательным пальцем в Казимова и Смирнова. – Так дело быстрее пойдет. Все остальное забросьте, подождет. Раскрыть эти убийства важнее всего! Если наш псих начнет каждый день мочить по женщине, наши головы слетят в два счета! – Начальник звонко щелкнул пальцами. – Ясно?

– Ясно, – вздохнул Смирнов.

Казимов только кивнул. Было заметно, что он не в восторге от перспективы заниматься этим делом.

– А взлом поликлиники? – робко поинтересовался дознаватель. – С ним что?

– Думаю, это имеет отношение к убийствам, – предположил Павел Петрович. – Постарайтесь найти связь. Проверьте последние поступления в архив. Короче, я вас должен учить работать, что ли?

– Никак нет, Пал Петрович, – отозвался Смирнов.

– Ну, тогда вперед. И чтобы вечером отчитались.

– Есть! – хором выдохнули следователь и дознаватель, вставая.

– Разрешите идти? – спросил Казимов.

– Да, да! – раздраженно махнул рукой Павел Петрович.

– Есть полезные идеи? – без энтузиазма поинтересовался Смирнов у Казимова, когда они вышли из отдела.

– Откуда? – усмехнулся тот. – Я вообще думал, что это дело тебе отдадут.

– Отдали бы, если б не взлом в поликлинике. Поработаем вместе.

– Угу.

– Ничего, – усмехнулся Смирнов, – я не кусаюсь.

Казимов улыбнулся одними губами:

– Ну, тогда все в порядке.

Смирнов внимательно взглянул на Казимова:

– Слушай, тебе действительно так в лом заниматься этими убийствами?

– Вообще-то нет, – помолчав, признался дознаватель.

– Тогда давай посмотрим на утренний труп.

Казимов кивнул. Он чувствовал азарт, хотя и старался этого не показывать. В конце концов, это было настоящее дело, как в американских триллерах, а не банальное ограбление, драка или бытовуха.

Смирнов открыл дверь машины:

– Прошу, мил-сударь. Карета подана.

– Я вот о чем подумал, – начал Казимов, садясь на место рядом с водителем и доставая мятную пастилку. – Первая жертва работала юристом, вторая – медсестрой. Что, если кто-то хотел заткнуть им рот? Причем надежно.

– Все может быть, – кивнул Смирнов, заводя мотор. – Тем более что языки он им запихал сам знаешь куда.

– Да, он как бы намекал на их болтливость.

– Но если бы убийца хотел замести следы, он бы все сделал по-тихому. А тут поработал явный психопат. Он пытал этих женщин и даже не поленился достать из них дерьмо. Думаешь, обычный киллер стал бы этим заниматься?

– Вряд ли, – согласился Казимов.

– Вот и я о том же, – крякнул Смирнов.

Машина тронулась.

– Главное – выяснить, как жертвы связаны между собой. Предлагаю сравнить их досье. Когда твои парни закончат сбор информации?

– Часа через два.

– Я скажу Дымину, чтобы он притащил все, что нарыли. Сядем и проработаем оба досье.

– Вдруг окажется, что эти две тетки знакомы с детства, – вставил Казимов.

– Ну да, – кивнул Смирнов.

Через четверть часа они припарковались рядом с машиной Ратникова. У парадного курил один из оперативников Казимова.

– Ну что? – спросил дознаватель, подходя.

– Там Валера работает.

– Заканчивает?

Оперативник пожал широкими плечами:

– Кто ж его знает? – Он бросил окурок в урну и открыл дверь парадного. – Пойдем?

– Удалось узнать, знакомы ли жертвы? – спросил Смирнов, пока они поднимались.

– Да. У них дети учатся в одном классе.

– Серьезно?! – Смирнов и Казимов переглянулись. – И в какой школе?

– Тут рядом, – махнул рукой опер. – Во дворе, рядом с футбольным полем. Не помню номер.

– Уточни, – велел Казимов. – Надо туда сходить, – добавил он, обращаясь к Смирнову.

– Да. Самим.

Дверь в квартиру убитой была приоткрыта. На площадке стояли сложенные носилки – значит, Ратников почти закончил первичный осмотр.

Смирнов и Казимов вошли в квартиру, опер указал направление:

– Валера там.

– Как тебе зрелище, кстати? – негромко поинтересовался Смирнов, когда они с Казимовым двинулись вглубь квартиры.

– Жуть.

– Ага. Напоминает американские фильмы, правда?

– Немного.

Они вошли в гостиную. Криминалист стоял возле журнального столика, собирая инструменты.

– Как дела? – спросил Смирнов, подавая руку.

– Та же картинка.

– Когда ее убили?

– Между девятью и одиннадцатью утра.

– После того, как ребенок ушел в школу?

– Наверное. – Криминалист защелкнул замки кейса. – Это уже не ко мне.

– Ты сделал отчет по вчерашнему трупу?

– Не успел. Постараюсь к обеду.

– Ладно. – Смирнов бросил взгляд на труп. – Это вы забираете?

– Да, сейчас ребят позову.

– Нашел что-нибудь интересное? – спросил Казимов.

– Да. – Ратников достал платок и промокнул лицо. – В теле Растоповой. Наш парень залил ей в желудок кислоту. Она еще была жива. Как раз это ее и добило.

– Зачем он это сделал? – нахмурился Смирнов.

– Думаю, чтобы причинить боль.

– Что за кислота? – уточнил дознаватель.

– Соляная.

– Он принес ее с собой?

– Наверняка. И пузырек забрал. Советую поискать в ближайших урнах и помойках.

– Скорее уж на газонах, – заметил Казимов.

Смирнов кивнул:

– Поищем. Трудно достать эту кислоту?

Ратников пожал плечами:

– Смотря кому. Если ты работаешь в лаборатории или…

– Это понятно. А, например, в аптеке? Или в магазине?

– Нет, это вряд ли. Я имею в виду, если ты хочешь сделать это, не оставляя следов.

– То есть?

– Сейчас объясню, только парней позову. Пора тут заканчивать. – Криминалист вышел и вернулся через полминуты в сопровождении пары парней, которые тащили носилки. – Выйдем, – предложил криминалист. – Меня уже тошнит от этой вони.

Следователь и дознаватель с радостью последовали за ним.

– Давайте на балкон, – предложил Ратников. – Подышим свежим воздухом.

Казимов вытащил сигарету и зажигалку. Смирнов покосился на него, но ничего не сказал. Он бы тоже с удовольствием закурил.

– Итак? – обратился он к медэксперту.

– Убийца закачивал кислоту через шланг или трубку, – пояснил Ратников. – Поэтому я не могу сейчас сказать, заливал ли он ее в желудок сегодняшней жертве. Нужно провести вскрытие. Но думаю, почерк убийцы прежний.

– А что насчет того, как можно достать кислоту? – напомнил Казимов.

– Через Интернет можно купить почти любой реактив. Так что приобретение соляной кислоты не проблема. Вот только останутся документы: чеки, накладные.

– В нашем районе есть химические лаборатории?

– Конечно. Две экспертные и еще три при училищах и институтах.

– А в школе может быть соляная кислота? – спросил Казимов, повинуясь наитию.

– Безусловно. В химическом кабинете полно всяких кислот.

Смирнов и дознаватель переглянулись.

– И трубки?

Ратников кивнул:

– Конечно.

– Я поручу Павлову узнать, не покупал ли кто-нибудь кислоту в лабораториях, – сказал Казимов.

– А дома можно изготовить соляную кислоту? – поинтересовался Смирнов.

– Конечно. Для этого нужны поваренная соль, серная кислота, газоотводная трубка, колба, капельная воронка и склянка с водой. Еще можно подсоединить холодильник.

– Химиком быть не обязательно? – уточнил Казимов.

Ратников покачал головой:

– Справится и школьник.

Помощники Ратникова тем временем уложили труп в черный пластиковый мешок и погрузили на носилки. Один из них заглянул на балкон, чтобы сообщить об этом криминалисту.

– Все? – спросил Ратников, взглянув на собеседников. – Я свободен?

– Да, спасибо, – отозвался Смирнов. – Не забудь отчет прислать.

– Как только, так сразу, – пообещал криминалист, уходя с балкона.

Казимов выбросил окурок.

– Ну что?

– Предлагаю, пока Павлов будет обзванивать лаборатории, заглянуть в эту школу. И надо поговорить с родственниками погибших. Вдруг они знают, кто мог иметь зуб на убитых.

– Юрист и медсестра, – медленно проговорил Казимов. – И отрезанные языки. Если они что-то знали, это могло быть связано с судебным разбирательством или иском, который предъявили поликлинике.

– И поэтому ночью кто-то залез в архив, – добавил Смирнов. – Надо выяснить, не было ли жалоб на поликлинику.

– Но из-за этого ведь не убивают, верно?

– Смотря чем разбирательство грозило виновным. А убивают и не за такое, знаешь ли.

Казимов кивнул. Он знал это не хуже следователя. Сколько через его руки прошло бытовых убийств, причиной которых послужила ссора из-за криво повешенного полотенца, не вытертых в прихожей ног, упавшей бутылки с недопитой водкой. Иногда ему казалось, что людям нужен только повод, чтобы пырнуть своего ближнего ножом или забить молотком.

– Заткнуть рот или наказать за болтливость – это разные вещи, – задумчиво произнес Смирнов. – Во втором случае должен быть тот, кто в курсе причин убийства.

– Тот, кому одна из жертв все рассказала, – подхватил Казимов. – Или обе.

– Если убийце это стало известно, то он, конечно, знает имя и этого человека. Значит, будет еще смерть. Минимум одна.

– Мне кажется, нужно проработать надпись.

– «Помни о девяти»?

– Да. Это ключ.

– К чему?

– Мне кажется, если понять послание, то станет ясно, наказали этих женщин или просто заставили замолчать. Подстраховались, так сказать.

– Если это связано с судебным иском, то многие должны быть в курсе. Не только убитые.

– Согласен. И все-таки я бы начал с цифры.

Смирнов кивнул:

– Ладно, так и сделай. Изучи все, что найдешь, поройся в Интернете. Там должны быть энциклопедии символов.

– А ты? – спросил Казимов.

– Я схожу в школу. Думаю, прямо сейчас, пока не кончились уроки.

– Знаешь, что меня удивляет?

– Ну?

– Ратников сказал, что для получения соляной кислоты нужна серная, так?

– Да, и что?

– Если у убийцы была серная кислота, зачем ему делать соляную? Она бы ему отлично подошла.

Смирнов поскреб подбородок.

– Значит… Ему нужна была именно соляная.

– Вот именно, – покачал головой Казимов. – Но почему?

– Поразмыслим об этом потом, а сейчас я в школу. Давай встретимся в отделе перед обедом, заберем отчет Ратникова, если он соизволит его переслать, и сравним впечатления.

Казимов кивнул:

– Хорошо. Значит, разделимся.

Они вернулись в комнату.

– Ну, до встречи. – Смирнов протянул дознавателю руку. Тот пожал ее:

– До скорого.