Летняя улыбка

Глава 6

Дэниел легко поднял Зайлу на верхнюю планку белой деревянной изгороди, отделяющей конюшни от пастбища.

— Ну вот, здесь все отлично видно, и при этом ты не будешь мешать конюхам, объезжающим лошадей. Утром территория конюшен обычно не менее оживленна, чем Холмы Черчилля в день Кентукки-дерби.

Зайла перекинула ногу и уселась на изгороди верхом. Ее взгляд был мгновенно прикован к длинным низким строениям, аккуратно выкрашенным и сверкающим. За изгородью расстилалось роскошное зеленое поле, где были установлены различные препятствия для конкура.

— Да, вижу. Как здесь замечательно! Это немного напоминает мне фотографию конюшен Калумета, которую я видела.

— Неудивительно, — сухо заметил Дэниел. — Отец Филипа посылал главного тренера к Калумету, чтобы изучить архитектуру его конюшен, прежде чем строить свои. Только лучшее для единственного сына! — Он прислонился к ограде и закурил. Пустив тонкую струйку дыма к небесам, он искоса внимательно взглянул на Зайлу. — А ты немного ожила. Когда я тебя нес сюда, ты была уж очень тихой. — Он помолчал, глядя на кончик сигареты. — Ты дозвонилась до матери?

Улыбка сошла с ее лица.

— Да. — Она перевела глаза вдаль, где жокей, скорее похожий на ребенка, пытался справиться с огромным черным жеребцом. Несмотря на маленький рост, он показался Зайле умелым наездником. — Мама сказала, что ждет не дождется, чтобы меня увидеть. Она говорила с трудом, плакала.

— А ты? Тоже расстроилась? — с участием спросил Дэниел. — Вы с ней близки?

— Были раньше. — Зайла поежилась. — Но мы давно не виделись. — Помолчав, она заговорила опять: — Она теперь как-то скованна, когда разговаривает со мной. Наверное, все еще испытывает чувство вины.

— Вины? Почему она должна чувствовать себя виноватой?

— Она и не должна. Я пыталась ей это объяснить. — Зайла невольно сжала планку изгороди. — Она винит себя в моей… болезни, в том, что оставила меня с бабушкой, пока работала. В Седихан я приехала с одной целью — снять с нее чувство вины. Я хочу, чтобы она поняла, что я сейчас счастлива и довольна жизнью.

— А ты и вправду довольна?

Зайла с достоинством подняла голову.

— Разумеется. — Ее взгляд вернулся к мальчику на черном коне. — Смотри, он хочет заставить его прыгнуть! — Она нахмурилась. — Ты не считаешь, что препятствия уж очень высоки? Прыгать придется на шесть футов!

Дэниел не сводил глаз с ее лица.

— Все жокеи Филипа очень опытные. Тебе не о чем беспокоиться.

— Я бы так не сказала. Ему, наверное, не больше двенадцати!

Дэниел спокойно повернулся, чтобы посмотреть, но тут же выругался, бросил сигарету и раздавил ее каблуком. Одним махом он вскочил на изгородь рядом с Зайлой.

— Это Пандора. Филип ее убьет!

— Очень может быть, — раздался рядом голос Эль-Каббара, который подошел к ним и тоже уселся на изгороди. Он был в коричневых брюках для верховой езды, белой рубашке и мягких черных сапогах. Он выглядел еще более эффектно, чем утром. — Если, конечно, до этого она себя сама не убьет.

— Пандора? Так это девочка? — изумленно спросила Зайла. Тоненькая фигурка в черной водолазке и потрепанных джинсах казалась ловкой и сильной. Серая кепка, натянутая на глаза, полностью закрывала волосы и затеняла лицо. Неудивительно, что Зайла приняла ее за мальчика.

— Какого она пола, пока не ясно, — заметил Эль-Каббар. — Она не хочет смириться с тем, что родилась женщиной. Она знает только, что или выиграет Олимпиаду, или станет лучшим жокеем со времен Вилли Шумейкера. Еще не решила, какой из этих вариантов выбрать.

— Это Пандора Мэдхен, — пояснил Дэниел. — Дочка доктора Мэдхена, которого Филип пригласил, чтобы основать здесь клинику.

— Вношу поправку. Она дочка самого дьявола, — сказал шейх. Его глаза не отрывались от маленькой фигурки, которая пригнулась к самой шее коня и понуждала его прыгать. — Вероятно, ее потеряли цыгане.

— Так ты не остановишь ее? — с любопытством спросил Дэниел. — Ведь это Эдип, правда? Я думал, что ты запретил ей ездить на нем.

— Я действительно запретил. Но сейчас уже слишком поздно ей мешать. Если я подойду и попытаюсь ее стащить с седла, то могу испугать жеребца. — Бирюзовые глаза сузились в щелочки. — Я лучше подожду, пока она прыгнет и подъедет сюда.

Зайле стало не по себе. Гнев Эль-Каббара, выраженный столь сдержанно, казался еще страшнее.

— Она еще ребенок, — осторожно заметила она.

— Ей уже пятнадцать, мисс Дабалэ, — возразил Эль-Каббар, не отводя взора от всадницы. — Этого достаточно, чтобы уметь подчиняться, даже если не имеешь ни капли здравого смысла. Здесь, в конюшнях, необходимо хотя бы что-то одно.

Черный жеребец подобрался для прыжка, поднялся в воздух и перелетел преграду, как будто в ней было не шесть футов, а три. На другой стороне он приземлился с безукоризненной точностью.

— Замечательно! — восхищенно ахнула Зайла. — Она прекрасная наездница, правда?

— Лучшая, чем кто-либо из известных мне женщин, — заметил Филип. — И самая упрямая. — Он спрыгнул с изгороди на траву загона. — Я советую тебе отнести мисс Дабалэ в дом, Дэниел. Я еще не решил, как накажу Пандору, но вполне возможно, я отшлепаю ее так, что она не сможет сидеть. — Он насмешливо улыбнулся. — А мне не хотелось бы оскорблять нежные чувства моей гостьи.

Зайла видела, как он быстро направился к девочке, которая сидела поодаль, а вся ее фигурка выражала непокорность и вызов.

— Он ведь не сделает ей ничего плохого? — обеспокоенно спросила она Дэниела. — Может, нам позвонить доктору Мэдхену?

Дэниел покачал головой.

— Мэдхену с ней не справиться. По-моему, он даже и не пытается. С тех пор как они приехали в Седихан три года назад, он позволяет девчонке делать все, что она хочет. Слушается Пандора только Филипа. Иногда, — добавил он, пожав плечами.

Дэниел спрыгнул на землю и за талию снял ее с изгороди.

— Пойдем, я отнесу тебя домой. Ты достаточно увидела для одного раза. Завтра, если ты немного окрепнешь, я возьму тебя на короткую верховую прогулку.

Озабоченный взгляд Зайлы вернулся к хрупкой фигурке на лошади.

— Не думаю, чтобы…

Он приподнял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Послушай, Филип не сделает ей ничего плохого. На самом деле он очень добр к ней. Видишь, он разрешает ей пользоваться конюшнями. Часто берет ее с собой в поездки. Он даже принял меры, чтобы она не боялась общаться с местными жителями. — Его губы строго сжались. — Но Эдип все еще наполовину дикий и слишком сильный для нее. Филип это знает и не собирается позволять ей сломать шею. Кстати, что бы ты о Филипе ни думала, в нем много хорошего, гораздо больше положительных качеств, чем отрицательных. Он честен и исключительно справедлив. Ему иногда нравится играть роль плейбоя. Но он, надо отдать должное, и работать умеет, в отличие от большинства людей, занимающих такое положение, он не из тех правителей, которые все берут от своих владений и ничего не дают взамен. Например, он вкладывает миллионы в орошение, пытаясь оживить пустыню. С тех пор, как Филип возглавил княжество, здесь значительно возросли и уровень образования, и доход на душу населения. — Он легко поднял ее на руки. — Так что не волнуйся насчет Пандоры. Филип не собирается привязать ее к забору и отхлестать кнутом. Она совершенно не нуждается в твоей опеке. И вряд ли будет благодарна тебе, если ты вмешаешься.

Зайла обняла его за шею, и он понес ее через двор конюшен.

— Но вытворять такое ей нельзя позволить. Это опасно для нее. Кто знает, что может случиться.

Его руки перехватили ее поудобнее.

— С Пандорой ничего не случится, — мягко сказал Дэниел. — Она под защитой Филипа. — Он легко прикоснулся губами к ее волосам. — С тобой тоже ничего не случится, об этом позабочусь я. Так что ни о чем не волнуйся и позволь мне отнести тебя обратно в спальню. Я считаю, тебе надо поспать. А к ужину я тебя разбужу.

— Я не видела конюшен изнутри! — Это было уже чисто формальное возражение, потому что Зайла вдруг почувствовала слабость, как будто все силы разом ее покинули.

— Никогда не встречал женщину, столь очарованную четвероногими созданиями. Вот уж не ожидал, что когда-нибудь придется сесть на лошадь, чтобы стать то ли нянькой, то ли ангелом-хранителем ковбою женского рода, помешанному на лошадях.

Зайла удивленно посмотрела на него.

— Ты что, не ездишь верхом?

Дэниел покачал головой.

— Вообрази, не все это любят, — торжественно сказал он. — Я понимаю, таким кентаврам, как ты и Филип, трудно это себе представить. Последнее животное, на котором я ездил, был самый упрямый мул, когда-либо существовавший на земле. Я извелся за целые две недели, пока длилось путешествие через Анды. — Он посмотрел на нее с комическим гневом. — Какого черта ты хихикаешь, бессердечная женщина? Знаешь, как это было мучительно?

— Догадываюсь, — смеясь сказала она. — Не волнуйся, ездить на лошади намного приятнее. Я тебя научу. Вот увидишь, тебе понравится.

— Ты уверена? — мрачно спросил Дэниел. — Неужели мне не удастся уговорить тебя заменить поездки верхом приятным мирным круизом по Средиземному морю? У меня в Марасефе пришвартована яхта, и, смею тебя уверить, я намного лучше справляюсь с волнами, чем с лошадьми.

— Не будь таким пессимистом, — с улыбкой сказала она. — Ты быстро научишься. Это гораздо легче, чем бороздить моря или взрывать самолеты. Кроме того, я не против поменяться ролями и побыть для разнообразия руководителем. Мне даже приятно, что ты не во всем являешься мастером.

Лицо Дэниела посерьезнело.

— Откуда у тебя такие мысли? Я и не претендую на то, чтобы быть суперменом. Я, правда, быстро учусь, а та жизнь, которую я вел, заставила меня овладеть многими навыками, но в смысле образования ты наверняка намного впереди меня. — Он пожал плечами. — Представляешь, я даже диплом колледжа получил только два года назад, после того, как вышел в отставку. Я думаю, в мире полно вещей, которым ты могла бы меня научить. — Он улыбнулся. — А может быть, и я кое-чему научу тебя. Это было бы интересно проверить, не так ли?

— Да, конечно, — задумчиво ответила Зайла. — Насколько я понимаю, дружба предполагает и это. — Трудно поверить, но Дэниел, кажется, говорил вполне искренне. Дэниел, похоже, не осознавал, какой он незаурядный человек. В нем сочетались чувство юмора, ум и необычайное упорство, которое позволяло ему сдвигать горы. Зайла, стараясь скрыть пронизывавшую ее нежность, закрыв глаза, покрепче прижалась к Дэниелу. Отгородившись таким образом от окружающего мира, она могла лучше слышать биение его сердца, сильный живой звук, такой же, как и сам Дэниел.

Когда Зайла открыла глаза, то не сразу поняла, где находится, и замерла от испуга. В кресле около ее кровати сидел совершенно незнакомый ей человек, а царивший в комнате полумрак не давал его рассмотреть. Боже правый, как же она ненавидит эти темные фигуры! Но сейчас она этого не допустит. Не успев ничего сообразить, Зайла выскочила из постели, сжав кулаки, и закричала:

— Нет! Уходи!

Маленькая фигурка застыла от неожиданности, нога, небрежно перекинутая через подлокотник, перестала качаться.

— Не могу. Филип не разрешает. — Голос был юным и незнакомым. — Я, черт возьми, и сама бы с удовольствием ушла отсюда!

— Филип? — Зайла тряхнула головой, приходя в себя, и страшные тени прошлого растаяли в тумане. Ну да, конечно, Филип Эль-Каббар. Она сейчас у него в доме. — Кто ты? — спросила она уже спокойно.

— Пандора Мэдхен. — Мальчишеская фигурка откинулась на спинку кресла, вытянув обутые в сапоги ноги. В каждом движении сквозил внутренний протест. — Я ваша новая горничная, — пояснила она. — Мэм! — добавила девушка противно сладким голосом.

— Моя новая горничная? — в растерянности переспросила Зайла. — Но у меня никогда не было горничных. И что я буду с тобой делать?

Девица пожала плечами:

— Придумайте. Это уж ваше дело. Могу чесать вам спинку, укладываать волосы и все такое. Вы — мое наказание.

— Наказание?

— Да, за то, что я взяла Эдипа. Филип был вне себя.

— Немудрено, — подтвердила Зайла. — Я была там, когда ты взяла барьер. Это был красивый прыжок.

— Мне случалось прыгать и лучше, — небрежно сказала Пандора. — Я видела вас на заборе с Филипом и Дэниелом. С кем из них вы спите?

— Что??

Фигурка девочки была странно напряжена.

— Я спросила вас, спите ли вы с Филипом. Так как?

— Нет, не сплю. Вообще, это совершенно не твоя забота, но если хочешь знать, я впервые встретила шейха Эль-Каббара только сегодня утром.

Напряжение мгновенно ушло из юного тела.

— Я, впрочем, так и думала, — небрежно заметила она, пытаясь скрыть облегчение. — Филип бы ни за что не прислал меня к вам, если бы хотел вам добра. Он прекрасно знал, что я скорее всего превращу вашу жизнь в ад. На вас-то он за что взъелся?

— Скажем так: я не вызываю у него положительных эмоций. — Боже праведный, ребенок был просто невероятен! Первоначальное раздражение Зайлы быстро сменилось веселым удивлением. Под бравадой Пандоры было что-то трогательно-детское, что не могло не привлекать.

— Это потому, что вы красивы, — прямолинейно заявила Пандора. — Филип спит с красивыми женщинами, но он их не любит. — Она помолчала и добавила с ноткой вызова: — Я некрасивая, но ему нравлюсь. Он никогда мне этого не говорил, но я это и так знаю.

— Я в этом не сомневаюсь, — мягко заметила Зайла. — Он очень волновался за тебя, когда ты готовилась к тому прыжку.

— Правда? — Радостное удивление в ее тоне было слишком откровенным, и Пандора постаралась скрыть его под небрежным замечанием. — Это потому, что мы друзья. Он спас мне жизнь, вы ведь знаете.

— Нет, я этого не знала. — Зайла отвела прядь волос со лба и поудобнее села в кровати. Жаль, что в комнате так темно. Ей хотелось бы получше рассмотреть эту непослушную девчонку, которая с каждой минутой нравилась ей все больше.

— Это случилось в первый же месяц, как мы с отцом приехали сюда, — пояснила Пандора. — Люди на базаре напали на меня, потому что я выпустила всех голубей из клеток. Представляете, у них были ножи, меня чуть не убили. — Она слегка вздрогнула при этом воспоминании. — Филип спас мне жизнь. А затем он меня отлупил. — Она потянулась к шее и вытащила из-под одежды круглый медальон на золотой цепочке, который заблестел даже в полутемной комнате. — А потом он дал мне вот это.

— Подарок? Очень красивый.

— Это не подарок, — с горячностью возразила Пандора. — Сабля и роза — символ того, что я принадлежу ему. Так он сказал.

Так вот что имел в виду Дэниел, говоря, что девочка находится под защитой шейха!

— Он, должно быть, очень дорожит тобой.

Пандора подняла подбородок:

— Конечно. Я же говорю, что мы друзья. Если он наказывает меня все время, то вовсе не потому, что действительно сердится. Если бы он ко мне плохо относился, ему было бы вообще все равно.

Теперь Зайла все поняла. Постоянные выходки служили для Пандоры единственным способом привлечь к себе внимание шейха. Было ясно, что она обожает этого мужчину, причем тот, похоже, этого не заслуживает.

— Ну ладно, Пандора, мне не особенно нравится, когда меня воспринимают, как наказание, — сухо сказала Зайла. — Или когда тебя присылают, чтобы наказать меня. Мне не нужна горничная, а ты не хочешь ею быть, так почему бы нам не отказаться вообще от этой затеи?

— А вы что, боитесь меня? — спросила Пандора, изучающе глядя на Зайлу. — По-моему, вы здорово испугались, когда проснулись.

— Нет, — быстро ответила Зайла. — Иногда мне снятся кошмары. Я просто спала, и когда увидела тебя, сидящую рядом, то испугалась от неожиданности.

— Я рада, что вас напугала, — сказала Пандора с чисто детской откровенностью. — Совсем не лишнее сразу получить преимущество, раз уж мы должны провести какое-то время в обществе друг друга.

— Ничего мы не должны. Я просто скажу шейху Эль-Каббару, что…

— Это бесполезно, — перебила Пандора, решительно взмахнув правой рукой. — Филип не меняет своих решений. Вообще никогда.

При этом ее движении что-то темное капнуло на гладкий мозаичный пол. Зайла не сразу поняла, что это такое.

— Это же кровь! — в ужасе воскликнула она. — Что у тебя с рукой?

Пандора отпрянула и поглубже уселась в кресло.

— Ничего. Я просто поцарапалась.

— И ты не перевязала рану?

— Да она совсем несерьезная.

— Но если кровь продолжает течь, то надо что-то делать. Давай я позвоню твоему отцу.

— Нет! — в панике воскликнула девочка. — Он только опять рассердится на меня. Я же сказала, что ничего серьезного.

— Если ты не хочешь, чтобы я звонила твоему отцу, то давай я перевяжу рану. — Зайла встала с постели и заставила подняться Пандору. — Идем. Не так уж плохо я оказываю первую помощь. Я часто помогала Джессу лечить скот, когда жила на ранчо.

— Вы жили на ранчо? — От удивления Пандора так растерялась, что не оказала никакого сопротивления и покорно пошла за Зайлой в ванную. — Вы совсем не похожи на сельскую жительницу. Вы такая же красивая, как и все наложницы Филипа.

— А что, кроме наложниц, никто не имеет права хорошо выглядеть? — с иронией спросила Зайла. — Я пасла стадо верхом на лошади, клеймила скот, чинила упряжь. Кроме того, я неплохая наездница. Не такая, как ты, конечно, но я не раз выигрывала голубые ленты в местных конных соревнованиях. — Она усмехнулась. — А судей гораздо больше волновало то, как я держусь в седле, нежели мой внешний вид.

— Знаешь, я не сильна в выездке, — со вздохом отозвалась Пандора. — Но прыжки мне удаются. А на какой лошади… — Они дошли до двери в ванную, и Пандора внезапно остановилась как вкопанная. — Знаете, лучше не надо. С моей рукой все в порядке. Я не хочу туда идти.

— Ерунда, — настаивала Зайла. — Это займет всего минуту. — Она потянулась к ручке двери.

Пандора оттолкнула ее и встала перед дверью, не давая пройти.

— Тогда я войду первая!

— Это еще почему? — спросила пораженная Зайла.

После нерешительного молчания Пандора пробормотала вполголоса:

— Потому что там тигр.

— Что?!

— Это только молодой тигр, — поспешно заговорила девочка. — Практически тигренок. Я держала его на конюшне, но его нельзя было там оставлять без присмотра. Лошади становятся нервными, когда чуют зверя, и его бы там обязательно нашли.

— И тогда ты решила поместить его в моей ванной? — Зайла не могла поверить своим ушам. — Ты что, думала, что я его не найду? Уверяю тебя, что бываю в ванной довольно часто.

— Это единственное, что пришло мне в голову, — жалобно сказала Пандора. — Я не могла допустить, чтобы эти браконьеры опять его поймали.

— Какие браконьеры? Ну почему мне кажется, что я попала в сумеречную зону?

— Ой, вы тоже смотрите «Сумеречную зону»? У Филипа есть все серии на видеокассетах. Они такие интересные, правда?

— Пандора, — перебила Зайла, произнося каждое слово четко и с расстановкой. — Меня не интересует любовь Филипа к «Сумеречной зоне». О каких браконьерах ты говоришь?

— На прошлой неделе на базаре было несколько браконьеров. Филип, конечно, против этого, но они переходят с места на место, и он не всегда о них знает. У них были шкуры нескольких взрослых тигров, а в клетке они держали Андрокла. Я подумала, что они ждут, пока он подрастет, чтобы содрать в него шкуру. Поэтому, когда стемнело, я пробралась туда и выкрала его.

— Выкрала тигра? — едва выговорила Зайла. — Должно быть, это было захватывающе.

— Ну и что? У меня вообще хорошее взаимопонимание с животными, — просто ответила Пандора. — Они мне доверяют.

— А эта царапина на твоей руке тоже от твоего друга Андрокла? Если так, то он, мне кажется, не проявил достаточного дружелюбия.

— А чего еще ожидать, когда он был так запуган? Мне же пришлось пронести его в дом под одеждой. Естественно, что он немного меня поцарапал.

— Да уж, действительно естественно, — отозвалась Зайла, качая в изумлении головой.

— А вы скажете Филипу? — напряженно спросила Пандора. Но тут же подняла голову с независимым видом. — Не то чтобы я волновалась из-за этого. Он любит меня больше, чем вас.

— Кто бы в этом сомневался, — сухо съязвила Зайла. — А что касается меня, то я еще не решила, что буду делать. Надо, наверное, взглянуть на твоего друга Андрокла и решить, насколько он опасен. — На самом деле Зайла не удивилась бы, увидев в ванной совершенно взрослого тигра. Или если бы там не было никого. Все это могло оказаться хорошо продуманной шуткой. Она постепенно начинала понимать, что с Пандорой Мэдхен надо быть готовой ко всему.

Но это не было шуткой. В центре бело-розовой ванной на махровом полотенце спал, свернувшись калачиком, настоящий живой тигренок. Когда Зайла включила свет, он открыл один сонный глаз и перекатился на другой бок.

— Ну разве он не прелесть? — восторженно спросила Пандора. — Просто большой котенок!

— Он великолепен. — Хорошо было уже то, что он не оказался взрослым тигром, как Зайла боялась. И он действительно был очень милым. — Но у него, кажется, отсутствует инстинкт самосохранения. Посмотри, он опять уснул.

— Животные чувствуют все. Он знает, что ему ничего не грозит. Так мы можем его оставить?

— Пандора, это же не голуби, которых ты выпускала из клеток. Этот очаровательный котенок вырастет и станет опасным. Как ты можешь… — Ее взгляд обратился на лицо девочки, стоящей рядом, и она изумленно уставилась на нее. — Господи, да ты же хорошенькая! А ты еще говорила, что некрасивая!

— Я и есть некрасивая, — упрямо повторила Пандора. — Я тощая, как палка, и у меня ужасные волосы. И потом, — с торжеством добавила она, — у меня веснушки!

У нее действительно были веснушки. Маленький классической формы носик был словно посыпан золотой пыльцой. Большие черные глаза девочки обрамляли столь же черные ресницы. Ее «ужасные» волосы были не подстрижены, а скорее обкромсаны по-мальчишески коротко. Тем не менее их цвет и густота вызывали восхищение. Светлые, с пепельным оттенком, они сияли серебристым светом. Ей действительно пока не хватало женской прелести, но она была прекрасно сложена и так же грациозна, как тигренок в ванной. Да, если она в пятнадцать лет так хороша, то в двадцать сможет затмить любую красавицу. И тем не менее в ее отрицании собственной красоты было какое-то отчаяние. Зайла удивилась было, но тут же все поняла. Филип Эль-Каббар не любил красивых женщин, во всяком случае, не доверял им. Вот почему Пандора категорически отказывалась быть красивой.

— Да, в этом я ошиблась, — сказала она как можно серьезнее. — Веснушек я не заметила.

— Ну, тут такой неяркий свет. — Успокоившись, Пандора опять переключила внимание на тигренка. — Я знаю, что не смогу держать его до бесконечности. Его надо будет отослать в заповедник. Но я подумала, что никому не повредит, если я немного подержу его здесь. — Лицо девочки стало обиженно-грустным. — У меня никогда не было ни кошки, ни собаки. Мы всегда переезжали с места на место, пока не приехали сюда. Я подумала, что хоть недолго…

Зайла испытывала такое сочувствие к девочке, что готова была забыть о здравом смысле.

— Ну, ладно, день-два это можно, — нерешительно произнесла она. — Я вряд ли вообще буду сейчас пользоваться ванной. Обычно я предпочитаю душ. — Она рассеянно провела рукой по волосам, словно бы только что осознав свои слова. — Господи, что я говорю! Я почти согласилась поселить тигра у себя в комнате!

— Мне тоже так кажется, — Пандора широко улыбнулась, отчего ее лицо стало неотразимо красивым. — Теперь ты уже не откажешься. Ну до чего замечательно! Я прослежу, чтобы он не мешал тебе, и сама буду за ним убирать. Слуги пускай держатся подальше от твоей спальни, мы как-нибудь их отвадим. Я принесу пару одеял, чтобы ночевать здесь и не оставлять его без присмотра. Филип выделил мне гостевую комнату рядом, но там нет такой большой ванной, а то бы я отвела Андрокла туда. Увидишь, он совсем не будет тебе в тягость.

— В этом я должна убедиться сама, — сказала Зайла с недовольной гримасой. — Ну ладно, теперь займемся твоей рукой, посмотрим, что этот безобидный котенок натворил.

Пандора молча протянула правую руку, предплечье которой было обвязано небольшим полотенцем. Сняв его, Зайла едва сдержалась, чтоб не вскрикнуть. На тоненькой руке девочки были довольно глубокие отметины от когтей, три из которых еще кровоточили. Зайла покачала головой.

— Да уж, просто царапина! — заметила она с иронией, открывая стеклянные дверцы аптечки. — Тебе надо было продезинфицировать эти царапины сразу же. Для дочери врача ты уж слишком мало знаешь о первой помощи.

— Мы с отцом вообще не понимаем друг друга. Он никогда ничему меня не учил, — ответила Пандора, пожимая плечами. — Он никогда и не любил меня.

— Иногда трудно понять, любят тебя или нет, — мягко сказала Зайла, вынимая бинт и пузырек антисептика с полки. — Людей вообще бывает трудно понять.

— Это точно, — со страстью заявила Пандора. Она внимательно наблюдала за действиями Зайлы, осторожно промывающей ранки. — Но это не важно. Во всяком случае, мне все равно.

Зайла отвинтила крышку пузырька:

— Будет щипать.

Пандора резко вздохнула, когда Зайла смазала ей руку, но больше ничем не показала, что ей больно. Ее темные глаза пристально смотрели на Зайлу.

— А вот тебе я нравлюсь. Это тоже точно.

— Да, ты мне нравишься, — подтвердила Зайла, обматывая бинтом тонкую, но сильную руку девочки. — И это доказывает, что я иногда подвержена приступам безумия. Мне почему-то кажется, что ты принесешь мне одни только проблемы.

— Мне ты тоже нравишься, — смущенно призналась Пандора. — Сначала я думала, что ты жутко капризная. Но ты не боишься ни тигрят, ни крови, ни даже Филипа. Исключение — это твои кошмары.

— Ну, можно найти и многое другое, что действует мне на нервы. — Зайла отодвинулась, закончив бинтовать руку. — Если рана воспалится, нам придется обратиться к твоему отцу за антибиотиками.

— Посмотрим, — небрежно ответила Пандора. — Я думаю, все и так заживет. Я очень крепкая.

«Да, а внутри такая ранимая», — подумала Зайла.

— Я буду менять повязку каждый день, пока не станет ясно, как идет дело, — твердо сказала она. Открыв опять дверцы аптечки, она поставила все на место. — Я тоже не из слабых. — Затем, как будто судьба решила посмеяться над ней, она неожиданно покачнулась и вынуждена была схватиться за край столика, чтобы не упасть. — Ах, черт!

Пандора сумела ее удержать, мгновенно обхватив за талию.

— Что с тобой? — спросила она, хмуря в тревоге лоб.

— Все хорошо, — успокоила ее Зайла, глубоко дыша, чтобы собраться с силами. — Я просто очень долго на ногах. Я забьша, что после болезни мне надо быть осторожной. Иногда природа сама нам об этом напоминает. Понимаешь, вчера утром меня укусил скорпион, и я все еще не оправилась от укуса.

— Я не знала, что ты больна, — с сочувствием проговорила Пандора. — Пойдем, я отведу тебя в постель. — Ее руки были удивительно сильными для такой хрупкой девочки, и она не столько вела, сколько несла Зайлу. — Надо было сразу сказать. Ты не волнуйся, я о тебе позабочусь. Так, значит, из-за этого Филип хотел, чтобы я была твоей горничной?

— Мне кажется, что твое первое предположение ближе к истине. Сомневаюсь, что он действительно обо мне волнуется.

— Да, вряд ли. — Пандора осторожно усадила ее на кровать и наклонилась, чтобы включить лампу на столике у кровати. — Ты пока тут посиди, а я пойду принесу чего-нибудь вкусненького.

— Можешь не беспокоиться. Дэниел обещал мне принести поесть после того, как я отдохну. Он вот-вот придет.

— Тогда я пойду и скажу, чтобы не беспокоился. Ты можешь увидеть его и завтра утром. Сегодня ты слишком слаба, чтобы принимать посетителей.

— Да? — растерялась Зайла.

Пандора кивнула с уверенным видом.

— Тебе надо хорошо поесть и пораньше лечь. — Она чуть-чуть нахмурилась. — Я даже помогу тебе причесаться и намажу тебя всеми кремами и прочей ерундой. Ты ведь не захочешь, чтобы он видел тебя в таком виде?

— Но я пользуюсь только увлажняющим кремом, — рассеянно сказала Зайла. — И потом, он видел меня и в гораздо худшем состоянии.

Пандора пристально посмотрела на нее, размышляя.

— Так ты с ним спишь? Ты не бойся, я не помешаю. Как только ты поправишься, я мгновенно исчезну, ты даже знать не будешь, где я. Но, пока ты болеешь, не стоит заниматься сексом.

— Спасибо за заботу, — произнесла Зайла, не переставая удивляться про себя. — Но мы с Дэниелом только друзья, так что твоя тактичность не понадобится. Вероятно, именно он сказал Филипу, что мне нужна горничная.

— Значит, ты ни с кем из них не спишь? — поразилась Пандора. — Как интересно!

Очевидно, в понимании Пандоры красивая женщина просто не могла спать одна. Чему удивляться, если ее ментором был такой человек, как Филип Эль-Каббар?

— Что же здесь странного, — ответила она, подавив улыбку. — Мне показалось, что так гораздо спокойнее. Вот я и решила попробовать. Просто в качестве опыта, как ты понимаешь.

— Ты надо мной смеешься, — с упреком сказала Пандора. — Мне это не нравится. — Потом она хитро улыбнулась. — Хотя ерунда, то, что я собиралась с вами сделать, ничуть не лучше.

— Что-то похуже, чем тигренок в ванной? — настороженно спросила Зайла.

— Ну, это только если бы я узнала, что ты спишь с Филипом, — успокоила ее Пандора. — Если нет, я бы просто забыла обо всем.

— О чем, например?

Пандора помолчала и ответила со скрытой яростью в голосе:

— Я собиралась подождать, пока вы дойдете до самого пика… — Она умолкла, а затем добавила неприличное английское слово, чем весьма шокировала Зайлу. — И тогда я бы пробралась в комнату и бросила Андрокла сверху на вас обоих. — Она улыбнулась, очень довольная собой. — Думаю, вам бы точно не захотелось продолжать…

— Да уж, в этом можно не сомневаться, — едва выговорила потрясенная Зайла. Когда Пандора ушла, она продолжала размышлять об этом странном характере. На протяжении всего их разговора она сочувствовала девочке, страдающей от неразделенной любви к шейху. Теперь же она всерьез задумалась: может, сочувствия заслуживает именно Филип Эль-Каббар?