Лето без милосердия

ГЛАВА 11, в которой выясняется, что тревоги Жени были не напрасны

На взгляд Жени, их с Варреном первое утро семейной жизни омрачало лишь одно — необходимость собрать вещички и убраться из заповедной рощи строго с рассветом. Нет, она не отказалась бы сейчас ни от горячей ванны, ни от кружки крепкого чаю, но с радостью отложила бы все блага здешней цивилизации ещё на два-три часа.

Ей очень повезло с мужем, теперь она могла сказать это с куда большей уверенностью. Конечно, гармоничный секс не главное в семейном счастье, но все же играет роль. А с Варреном было хорошо, очень хорошо.

Но небо светлело по-летнему быстро, и, в конце концов, никто не отменял следующей ночи уже дома, в законной супружеской спальне. Поэтому Женя приняла помощь мужа — уже целиком и полностью мужа! — в приведении своих юбок хотя бы в относительный порядок, отряхнула, в свою очередь, травинки с его камзола и, вздохнув со смешанным чувством печали и счастья, пошла с ним об руку к лодке.

Листва мягко шелестела над головой, напоминая о прошедшей ночи. Говорить не хотелось, только улыбаться. Ну, может, ещё поцеловать, но — некогда уже. Дома.

Только раз она свернула с тропы, углядев среди нежной травяной зелени алые капли земляники. Присела, подобрав юбки, набрала в горсть, сколько дотянулась. Топтать земляничную поляну казалось кощунством, но откуда-то Женя знала, что взять немного — можно.

Закинула в рот пару ягодок. От душистого сладкого сока повело голову, почти как от вина.

— Я думаю, это нам, — она протянула Варрену ягоды на раскрытой ладони. — Возьми. Сладкие, чудо просто.

Это оказалось… нет, все же не ошибкой, но очень легкомысленным поступком! Потому что, стоило Варрену коснуться губами её ладони, собирая ягоды, как Жене тут же захотелось послать к чертям и рассвет, и лодку, и все на свете. И ровно то же самое желание она прочла в глазах мужа, когда тот поднял голову и сказал слегка охрипшим голосом:

— Доешь сама, Джелль.

— И поцелуи со вкусом земляники отложим на потом, — кивнула она, соглашаясь со всем сразу: с «доешь сама» и с жадным, горячим взглядом Варрена, с рассветом, позолотившим уже облака и пролившим небесную голубизну в серые воды реки. С тем, что им пора, и с тем, что им будет что вспомнить о своей первой ночи.

Варрен сел на весла.

— Обратно своим ходом? — Женя хихикнула. — Аллегория семейной жизни?

Расправила вымокшую от росы юбку, обернулась, мысленно прощаясь с рощей и благодаря её. Раскидистые кроны дубов зеленели под утренним солнцем, сияли капли росы на траве, на листьях, и Жене на мгновение показалось, что она снова может видеть яркие радуги магии. Но — то ли моргнула, то ли лодка отошла дальше, — в один миг волшебство ушло, и остров стал самым обычным островом, и роща — обычной рощей. «Хорошо хоть, лодка не превратится в тыкву».

А может, уже превратилась на самом деле? Потому что лодка была тоже самой обыкновенной, и вчерашние странности казались глупым бредом, порождённым надуманными девичьими страхами.

И тут же вспомнилось ещё: «Новогодняя ночь кончилась, и все становится на свои места». Варрену придётся сейчас ехать на службу, а им с тётушкой нужно подумать о подобающем случаю приёме, составить список гостей, написать приглашения, позаботиться об угощении. Интересно, когда и в каком виде новость просочится в газеты?

Зато у мостков никто не встречал, и через пустой храм прошли, не встретив ни души, а у дверей ждала карета. И Женя, откинувшись на мягкую спинку сиденья, с облегчением услышала, как Варрен велел кучеру:

— Домой.

— Домой, — велел Варрен кучеру. Подумал немного, поглядывая на расслабленную, счастливую Джелль, и добавил: — Езжай через службу, Шониас. Заскочу узнать обстановку, — пояснил вполголоса, наклонившись к ушку жены и словно невзначай приобняв её, — если я там не нужен срочно, проведу день с тобой. Собственная свадьба — достаточный повод, правда?

Заметил вдруг травинку в её спутанных волосах, снял. Выкинуть отчего-то показалось неправильным, и он бережно пристроил тонкий стебелёк в корзину, в складки плаща. От плаща, от корзины, от платья Джелль пахло лесом — землёй, покрытой прелым опадом, молодой травой, влагой и земляникой. Запах кружил голову, вновь и вновь вызывая в памяти самые приятные моменты прошедшей ночи. Будил и разжигал желания, достойные скорее горячего юноши, чем пожившего, много повидавшего, озабоченного исключительно государственным благом мужчины.

Карета тронулась тяжело и неторопливо. А может, так лишь казалось Варрену, жалевшему о наступлении утра? По крайней мере, кони шли обычной резвой рысью, и привычно мелькали по сторонам кованые заборы и калитки в пышной зелени, кирпичные стены и черепичные крыши, яркие вывески…

— Мне кажется, мы никогда не были в этом районе, я не узнаю улиц, а у меня неплохая память на городские виды, — тихо сказала Джелль. — Вчера совершенно не запомнила дорогу, так волновалась. Мы далеко от дома?

— Не слишком. Но придётся сделать изрядный крюк, что бы заглянуть в мою канцелярию. Устала, родная?

— Нет, просто хочу чаю, купаться и, может быть, поспать. Но прокатиться с тобой тоже не откажусь. Когда ещё придётся, — она улыбнулась насмешливо и лукаво и опустила голову Варрену на плечо. Добавила: — Я не очень-то верю, что ты сегодня окажешься свободен, а завтра уже и повода не будет. Время сложное всё-таки.

— Ты чудо, — искренне сказал Варрен. Хотел объяснить, что какая ещё жена сама понимает все о сложностях военного времени, но Джелль тихо фыркнула и ответила:

— Я просто здравомыслящая.

— А я о чем, — рассмеялся Варрен, всё-таки целуя её — хотел по-настоящему, но карету тряхнуло, и поцелуй пришёлся в уголок губ, неловкий и смазанный. Но, кажется, Джелль решила, что он того и хотел.

На отвратительно неровной, ухабистой мостовой карета шла тряско — не слишком поцелуешься, зато можно строить планы на день, если он и впрямь окажется свободным, на вечер, на завтра или на «после войны». Можно любоваться оживлённым личиком Джелль, её улыбкой, ловить сияющий взгляд. Почувствовать себя влюблённым юнцом.

Много чего можно — ровно до тех пор, пока не заржут испуганно кони и не разорвут утреннюю тишину грохот и заполошные крики.

— Стой! Что там?

Оказалось, уже почти доехали до канцелярии, и весь шум — оттуда.

— Джелль! Сиди здесь, не вздумай выйти! Слышишь?

Тряхнул её за плечи, кляня себя на чем свет стоит: кто ж знал, что здесь окажется опасно, но мог бы сначала жену домой завезти! Как её сейчас оставить?!

— Иди, не бойся за меня. Я не дура, что бы путаться у тебя в ногах.

Паники в её голосе не было, разве что вполне понятное беспокойство. Варрен кивнул и выпрыгнул на неровную мостовую.

— Шониас, охраняй Джегейль!

— Да, господин граф.

Горела канцелярия. Вернее, то, что от неё осталось: здание напоминало сейчас сложившийся карточный домик, без крыши, без передней стены, с выбитыми окнами и выставленными напоказ внутренностями. С треском и искрами пылала лестница, яростный огонь пожирал кабинеты — слишком сильный для обычного пожара без магической подпитки, не разбирающий, где дерево, а где кирпич и камень. Щебень и осколки стекла устилали булыжник мостовой, вперемешку с бумагами, обломками мебели и паркета. И лежал, отброшенный от здания, окровавленный и припорошенный белесой цементной пылью, дежуривший нынче ночью сержант Гиллек.

Варрен подбежал к нему, опустился на колено, попытался нащупать пульс на шее и тут же отдёрнул руку. Пальцы окрасились кровью. Быстрая смерть, но вряд ли это утешит его жену и мать. Но, к счастью, в это время в здании только дежурный и был.

— В полицию послали? — отрывисто спросил Варрен, поднимаясь на ноги. Благо, в соседних домах успели проснуться: располагаясь неподалёку от рынка, Тайная канцелярия в соседях имела пребанальнейших булочников, бакалейщиков и прочих лавочников. За какие-то минуты крики паники успели смениться деловитыми командами мужчин, организовавших по цепочке воду и тушивших пожар.

— А то ж, — отозвался рослый детина в одних штанах. Варрен отогнал от лица евший глаза дым, моргнул.

— Мастер Зак, верно? — без своего обычного белого колпака и фартука булочника трудновато было узнать.

— Ну.

— Я отвезу жену домой и вернусь. Скажете полиции.

По-хорошему, он должен был доверить Джелль Шониасу и быстро включиться в дознание. Но если злоумышленники не ушли далеко? Если нападут на его карету, а Джелль там одна? Дело кучера — кони, а не пассажирка.

Он вернулся к карете бегом, спохватившись, что даже на короткое время оставил жену без защиты. Но с нею все было в порядке, разве что бледная, как снег перед рассветом. Все же испугалась.

— Гони, Шониас! Джелль…

— Варрен, — её голос не дрожал, но показался каким-то ломким, словно чужим. — Честно скажи. Если бы мы не должны были провести ночь в роще, где бы ты ночевал сегодня? Дома или на работе?

Гелли этим утром встала рано, ещё до рассвета. Ночь для неё прошла неспокойно: снились кошмары, чудилось нехорошее. Будто подбирается что-то тёмное, жуткое, тычется в окна в поисках незакрытой щёлочки. Не находит, конечно же — после ужасного случая с нападением невидимых убийц Варрен позаботился, чтобы его дом был защищён как следует. Вот только самого Варрена нет. Лучше бы они с Джелль ночевали сегодня дома!

— Ах, о чем это я, — натужно рассмеялась Гелли. — Священная роща их защитит. Но почему именно сегодня?

На голос заглянула старая Солли:

— Госпожа проснулась?

— Ты-то отчего не спишь?

— Сны нехорошие замучили. Встала уж, рябину с мятой заварила, обереги проверила. Скорей бы господин возвращался с барышней. Сердце не на месте.

— Рябина с мятой — это хорошо, — покивала Гелли. — Готовь умывание и на меня тоже. И в кухню загляни, пусть чайник ставят.

— А завтрак, госпожа?

— Думаю, через час. Варрен с Джелль как раз успеют вернуться.

Умывание рябиной и горячий сладкий чай помогли забыть о кошмарах. Как бы серьёзно Гелли ни относилась к предчувствиям, нынешние сны не стоило принимать во внимание, это она твёрдо знала. Не предупреждение, нет. Скорее — сообщение. О том, что ничего у врага не вышло, по крайней мере, в этот раз. Хотя Варрену все равно нужно рассказать. Пусть будет осторожен.

Когда у ворот остановилась карета, Гелли была уже спокойна и полна радостного предвкушения: им с Джелль предстоял интересный день. Посплетничать о своём, о женском, обсудить непременный приём и ещё более непременный вечер для узкого круга, написать приглашения…

Джелль вбежала и тут же кинулась Гелли на шею.

— Тётушка, здесь все в порядке?

На счастливую новобрачную она не походила. У Гелли замерло сердце.

— Варрен?

— На работу вернулся, — быстро сказала Джелль. — Он решил туда заехать по пути и, если ничего срочного, дома остаться сегодня, а там… Господи, какое счастье, какое счастье, что свадьба, что остров, он же вечно там на ночь зависает… — Джелль все чаще всхлипывала, и Гелли, уяснив пока лишь то, что с Варреном все в порядке, а вот в его канцелярии что-то стряслось, кликнула Солли. Деточку нужно было срочно приводить в чувства.

Все те же средства — крепко заваренная рябина для умывания, горячий чай, в который Гелли плеснула настойки на травах, успокаивающие объятия, завтрак. И первый вопрос совсем не тот, который Джелль, наверное, ждала:

— Деточка, ты сама-то как? Ночь как прошла?

— Ох, — бледные даже после завтрака и чая щеки залила краска смущения. — Хорошо. Очень-очень хорошо!

— Вот и славно. А теперь рассказывай. А то и я не спала толком, и Солли. Жаль, мага нет, проверить бы защиту. Что там у Варрена в канцелярии, отчего тебя так трясло?

Джелль прикрыла глаза и глубоко, медленно вздохнула.

— Нет больше канцелярии. В щебень вся. Так, кажется, я успокоилась, хорошо. Значит, так. Варрен сказал, из дома никому ни ногой, в дом никого не впускать. Если что-то кто-то пришлёт, неважно, кто и что, хоть от самого короля посылка, в дом не заносить. Если от него кто-то явится с требованием куда-то срочно ехать, не верить. Никаких приёмов, вечеров и чаепитий с подругами. В общем, мы на осадном положении. Тётушку Лили-Унну и Сильвию он сам привезёт, как только поговорит с полицией и запустит расследование.

— Не слишком ли? — изумилась Гелли.

— Нет, — неожиданно жёстко ответила Джелль. — Все правильно. Любимые женщины — уязвимое место любого нормального мужчины. Кем я точно не хочу вдруг оказаться, так это предметом шантажа.

Все ещё пребывая в изумлении, Гелли покачала головой и сказала:

— Пойду отдам распоряжения. Да, вы с Варреном друг другу более чем подходите.

— Но почему мы должны покидать свой дом и стеснять вас? — Лили-Унна фор Гронтеш поджала губы, её обычно не слишком выразительное лицо сделалось таким, что Варрен абсолютно ясно услышал не сказанное: «Почему мы должны изображать из себя приживалок?»

— Да потому что любимые женщины — уязвимое место любого нормального мужчины! — взорвался он. — Я отвечаю за вас с Сильвией вдвойне: как друг, надеюсь, адмирала фор Гронтеша, и как его будущий родственник. И меньше всего я хочу, чтобы вы стали предметом шантажа для меня или, тем паче, для него! Собирайтесь. У меня мало времени.

— Тётя, не спорь, — Сильвия вдруг сорвалась с места, подбежала к окну и закричала, высунувшись чуть ли не по пояс: — Есин! Есин, подойдите сюда, быстрее!

— Что ещё за Есин? Барышня, смею обратить ваше внимание, наш разговор сугубо конфиденциален, — Варрен готов был уже проклинать обеих взбалмошных особ, так не похожих на рассудительных женщин семейства фор Циррент.

— О, я понимаю, господин граф, — совершенно спокойно отозвалась Сильвия, — но ведь Есин в любом случае отправится с нами. Батюшка велел ему охранять и защищать нас.

Лили-Унна всплеснула руками:

— Ах, ладно! Пойду собираться.

— У вас не больше часа, — предупредил Варрен, с тоской вспомнив быстрые сборы Джелль: той, уж наверное, и получаса хватило бы за глаза. А здесь, нужно быть реалистом, говоришь «час», готовься ждать два, а то и три. И не бросишь их, и перепоручить некому. Ещё и чужого охранника в дом впускать — а поди не впусти! Впрочем, людей адмирал Гронтеш подбирать умеет, глядишь, и этот пригодится.

— Господин граф, подать вам пока чаю или завтрак? — спросила Сильвия. — У вас усталый вид. Простите тётю, она не любит внезапных перемен. Я прослежу, чтобы она не затягивала со сборами.

— Буду весьма обязан, — вздохнул Варрен. — Завтрак тоже не помешает, но лишь в том случае, если это вас не задержит.

— Ничуть. Я распоряжусь подать сюда, — и Сильвия быстро вышла из гостиной, почти выбежала. Что ж, вот когда порадуешься, что сестра так же неугомонна, как братец. Девушка с характером.

А вскоре в гостиную вошёл смуглолицый человек с подносом в руках. Легко поклонившись гостю, расставил на столе тарелки с хлебом, сыром и паштетами, выставил чайник, вазочку с аккуратно наколотым сахаром. Все — молча, размеренно и как будто равнодушно, но при этом Варрена не покидало ощущение, что его просвечивают взглядом так остро и пристально, как из всех знакомых ему людей умеют лишь двое — Грент Фенно-Дераль и его величество.

«Тот самый повар-туземец! Маг без привязки к источникам, побратим адмирала и будущий хозяин проклятого меча!» Осенило Варрена внезапно, впору было обозвать самого себя старым маразматиком — как раньше не вспомнил о столь яркой личности?! Адмирал ведь говорил, что оставит его беречь женщин. Значит, это и есть Есин, которого звала Сильвия?

Что ж, пусть собирается. Пожалуй, ему даже указаний давать не нужно. Ещё сочтёт оскорблением, упаси святое древо! Судя по рассказам и адмирала, и Джелль, лучшее, что может сейчас сделать граф фор Циррент — молча довериться чести и благородству этого варвара.

«Зато маг в доме, — успокоил себя Варрен. — К пользе государства его не применить, а женщинам лишняя защита».

Вопреки опасениям, сборы не слишком затянулись. Полтора часа вместо оговорённого часа — право же, мелочи! Если пропускать мимо ушей причитания Лили-Унны о позабытой вышивке, не взятых нарядах и оставленном без присмотра садике. Неужели она так и не поняла всю степень опасности?!

— Ах, тётушка, да перестаньте же! — первой не выдержала Сильвия, заработав благодарный взгляд графа. — Вышивку вы начнёте новую, а садик мы вместе приведём в порядок, когда опасность минует. Подумайте лучше о батюшке, ему спокойней будет воевать, зная, что мы в безопасности.

— К слову сказать, напишите ему, — встрепенулся граф. — Я буду отправлять почту послезавтра.

— Да, батюшка будет рад получить письмо, — Сильвия радостно улыбнулась. Приятная девушка. И разумная, что куда лучше. — А Реннару тоже можно написать?

— Конечно.

— О, благодарю вас, господин граф.

Вот и прекрасно, заодно им будет чем заняться вместо причитаний, хотя бы ближайшие два дня. А там, глядишь, успокоятся.

Благополучно сдав будущих родственниц на руки Гелли, Варрен с несказанным облегчением велел Шониасу гнать к полиции: доклад должен был ждать его там.

Не самому же начальнику Тайной канцелярии откапывать в щебне уцелевшие бумаги. На то архивариусы есть. А его личные досье… одно из двух — либо сейф уцелел, либо, вскрывшись, уничтожил содержимое. В том и другом случае — дело терпит, есть вопросы куда более срочные.

И все же без Фенно-Дераля полиция была не та. Как бы ни прятали следы злоумышленники, Грент наверняка раскопал бы хоть какую-то зацепку. Эти же всю улицу опросили, остатки здания канцелярии чуть ли не ситом просеяли, а весь улов — никто ничего не видел и не слышал до самого момента взрыва. Никто, включая дежурного, который если и не спал на посту, то тревогу все равно не поднял. Да ладно дежурный, если в диверсии участвовали маги, его и усыпить могли, но чтобы вездесущие уличные мальчишки ничего не углядели! Чтобы кобель мастера Зака не забрехал на чужаков! Чтобы ни одной прожжённой сплетнице, а таких здесь каждая первая, не попались на глаза посторонние?!

Разослав работать своих агентов и определившись с временным адресом канцелярии, уже под вечер Варрен добрался до королевской приёмной.

Королю доложили о происшествии, как только полиция прибыла на место: заместитель Фенно-Дераля протокольные тонкости чтил свято. Потому доклад фор Циррента свёлся к короткому:

— Ни одной зацепки.

— А у меня, представьте, есть, — недобро усмехнулся король. — Нащупал кое-что любопытное. Вы уж простите старика за самоуправство, но ваше расследование я не стал останавливать, очень уж зыбкий был отголосок. Взял свою гвардию и сам проверил. Держите, граф, добыча по праву ваша.

На стол легла кипа бумаг с записями.

— Пришлось привлечь секретаря, но он будет молчать, не сомневайтесь.

— То есть вы, ваше величество, и поймали нам этих мерзавцев, и допросили их?!

— Если бы не столь серьёзный повод, я сказал бы, что мне было приятно немного развлечься. Ах, граф, ваша невеста права, не желая быть королевой. Государственные заботы заставляют меня радоваться даже такому поводу от них отвлечься.

— Жена, — рассеянно поправил фор Циррент, пробегая взглядом протоколы допроса.

— Неужели?! Примите мои искренние поздравления. Но почему вся столица не гудит, обсуждая вашу свадьбу?

— Сегодня ночью, по древнему обряду. Должен признать, спешила со свадьбой Джелль, а иначе я мог оказаться в эпицентре взрыва. Ого, ваше величество! Вы раскопали след этого прохвоста дель Фарагатто!

— Жаль, что лишь след, а не его самого. Но в переговорах с Одаром, когда дойдёт до переговоров, я выжму из этого всё и ещё немного. А вот всю его сеть придётся ловить вам, граф. Так что, увы, ваша молодая жена некоторое время будет скучать. Что ж, граф, больше я вас не задерживаю. Однако прошу смело ко мне обращаться, если понадобится содействие менталиста.

— Благодарю, ваше величество, — фор Циррент с нежностью глядел на ровные строчки с бесценными сведениями. — Право же, не будь вы королём, мы с Фенно-Дералем передрались бы за честь иметь вас в своём ведомстве.