Летопись

Примечания

1

Должность, имеющая близкую аналогию с современной должностью государственного канцлера.

2

Дуза думает, что прозвание Акрополита Георгий получил от места своего рождения — Акрополя, одного из трех носивших тогда это имя греческих городов. Но нам кажется вернее мнение Ганкия, который на основании одного места у Пахимера (История Михаила и Андроника Палеологов. Кн. VI, гл. 26) заключает, что это было родовое прозвание в семействе, к которому принадлежал Георгий. И это тем вероятнее, что почти с несомненностью можно сказать, что Акрополит родился в Константинополе.

3

Летоп. гл. 29.

4

Там же, гл. 32.

5

Летоп. гл. 45.

6

Лет. гл. 49.

7

Там же, гл. 50.

8

Лет. гл. 50.

9

Там же, гл. 58.

10

Лет. гл. 50.

11

Там же, гл. 71, 72.

12

Там же, гл. 68.

13

Плен разделяли с ним десятка два его конвойных, сдавшихся вместе с ним на честное слово Михаила, скрепленное клятвой, что они вместе с господином будут немедленно отпущены к императору Феодору.

14

Замечательно, что молва народная прямо винила Палеолога в убийстве Музалонов. Пахимер так передает толки и суждения народа об этом предмете: «Подстрекать их (итальянских наемников) к тому (к убийству Музалонов), как многие говорили, имел причину начальник этой фаланги (Палеолог, бывший тогда великим коноставлом), который, когда его воины и прежде раздражены были против них, теперь же воспламенены и более не связывались страхом, но сами грозили ужасами, — возбуждал их решиться на убийство, как на дело благовременное. И эту молву оправдали последствия, потому что те воины, как иноплеменники, большей частью пришлецы, без возбуждения на то не отважились бы; если же было так, что отважились, самая необходимость заставляла подозревать вождя их. Пахимер Истор. Мих. и Андр. Палеол. кн. 1, гл. 8 по рус. перев.

15

Об этом предсказании и толках на его счет в тогдашнем обществе, смотр. у Пахимера истор. Михаила и Андр. Палеол. кн. I, гл. II.

16

Степени этого родства мы определить не можем, потому что Акрополит, сам указавший на это родство, выразился на этот счет очень неопределенно (Л. гл. 79). Мы, впрочем, не придаем этому обстоятельству большой важности, потому что Палеолог нисколько не ценил, как мы видели, самых кровных уз и не задумывался разбивать их, когда находил это полезным для себя. И потому нам кажется наивным уверение Акрополита, будто просьбы его жены — родственницы Палеолога — заставили этого последнего принять участие в его положении. Предлогом для Палеолога вмешаться в дело Акрополита, может быть, были просьбы жены последнего, но в существе дела умысел другой тут был: Палеолог драпировался в родственные чувства, чтобы вернее втянуть в свои замыслы своего даровитого родственника, и не замедлил бы — мы уверены в этом — сбросить с себя эту драпировку, если бы обманулся в своих расчетах. Бескорыстные увлечения не были известны этой черствой, глубоко эгоистической натуре.

17

Печальное одиночество Иоанна разделяли с ним две родные сестры его, уже совершеннолетние. Михаил Палеолог впоследствии выдал их замуж по политическим расчетам одну за итальянца, другую за француза (графа Вентимиллия) и выслал их вместе с мужьями за границу.

18

Знаменательны в этом отношении слова самого Акрополита: «В заключении слова (на освобождение Константинополя) было сделано приглашение императору-отцу сделать участником своей власти и первородного сына Андроника Палеолога. Это было тайною для многих, и особенно принадлежащих к Синклиту, которым и в голову не приходило подобное дело. Занимавшие высшие места из наших, как-то: деспот Иоанн, брат императора и тесть его севастократор Торникий, — не зная цели и значения этого требования, принуждали императора выслушать это слово; а императору это было чрезвычайно неприятно, потому что солнце склонялось уже к полудню и настало время обеда» (гл. 89).

19

Пахим. кн. III, гл. 19.

20

Там же. кн. IV, гл. 3.

21

Пахим. кн. IV, гл. 18.

22

Согласно духу времени, протест оскорбленного нравственного чувства выразился в форме канонической. «Они (монахи) говорили, — слова Пахимера, — что Иосиф более виноват, чем его предшественник, потому что Герман оскорбил Арсения только тем, что не уважил отлучения, положенного на царя патриархом, — уважив оное, он не принял бы отлученного в духовное сыновство. Монахи Пантепонтского монастыря поэтому смело и дерзко отвергали Иосифа и противились ему, как патриарху отлученному. А отсюда делали они еще дальнейшие заключения: Иосиф взялся, говорили, разрешить неразрешимое и через то подвергся вине сугубой; так что разрешитель не только не разрешил отлученного, но теми же узами связал и самого себя. Таким словам придавали они убедительность как важностью своих лиц, так и сочувствием Иосифу в том отношении, что и он также ревновал о патриархе (Арсении), и радовались, когда при перемене обстоятельств услышали, что он сидит на, патриаршем престоле». Пахимер Истор. Михаила и Андр. Палеологов книга IV, гл. 28, стр. 290 по русскому переводу.

23

Смотр. Пахимера кн. V, гл. 3, 6 сн. IV. гл. 4.34 и 35 сн. Григ. Рим. Исто. кн. V, гл. 2. 6.

24

До того раздражена была гордость латинян отнятием у них Константинополя, что в Риме с одного из послов разъяренная толпа с живого сняла кожу; другой успел убежать. Пахим. кн. II, гл. 36.

25

Пахимер, впрочем, дает понять, что между первым и третьим (по нашему счету) было отправлено к папе одно посольство. Вот его слова: «Он (Палеолог) часто отправлял посольства к папе и сопровождал их дарами». Если только слово часто не указывает на короткий промежуток между вторым и третьим посольствами. Мы считаем только два посольства до вступления на престол Григория X, потому что ясно говорится только о двух и у самого Пахимера.

26

Мы говорим так, полагаясь на свидетельство Пахимера, который вовсе не был расположен льстить римскому первосвященнику. «Когда Григорий через фрериев объявил об этом (предложении мира и единения между Церквами) державному (Палеологу), тотчас же оказалось, что последний искал мира, боясь только Карла; а если бы этой боязни не было, то ему и на мысль не пришло бы говорить о мире — напротив, Григорий главным делом почитал самое благо мира и единения Церквей» (Пахим. кн. V, гл. 11).

27

Первенство папы, право апелляции на его имя и провозглашение его имени при богослужении. Пах. кн. V, гл. 20; Григ. кн. V, гл. 11.

28

Пахим. кн. V, гл. 17, стр. 354.

29

О характере этих поруганий можно составить себе понятие по следующему рассказу Пахимера: «Не прошло еще года после того, как поднятый вопрос о соединении (Восточной Церкви с Западной) всколебал души восточных христиан. Царь, пользуясь нисколько не приличными ему доносами, услышал уже, что ритор (учитель детей духовенства, по имени Оловол, за приверженность к Иоанну Ласкарису лишенный носа, а за сопротивление унии на Константинопольском соборе сосланный в ссылку) отказывается принять предписанное соглашение и, находя в этом удобный случай — его наказать, а нас убедить, что он стоит такого наказания, — дает приказ привести его в город в оковах и сперва подвергает жестоким и бесчеловечным пыткам, а потом устраивает следующий новый триумф: он велит надеть на шею длинные веревки сперва ему, за ним второму — Иаситу Мелию (монах, приближенный патриарха Иосифа, по совету которого последний разослал окружные послания ко всем восточным епископам, предостерегавшие их от унии) и так далее подряд до десяти человек, а на конце всех — племяннице его, как будто за чародейство; потом первых двух велел обвешать овечьими внутренностями со всеми находившимися в них нечистотами за то, будто они непокорны царю, а ритора, сверх того, приказал постоянно бить по устам овечьими печенями и в такой торжественной процессии водить их по всему городу, около же церкви подвергать их еще большему бесчестию, угрожая через это духовным лицам и наводя на них страх». Пахим. истор. Михаил. и Андрон. Пал. кн. 1, гл. 20 по русскому перев.

30

Пах. кн. гл. 19, стр. 365.

31

Пахим. кн. V, гл. 22.

32

Пахим. кн. V, гл. 23, стр. 369-371 по рус. пер.

33

Михаил Палеолог умер в том самом году, в котором Акрополит ездил послом к Иоанну болгарскому. Между тем у Пахимера в первой книге «Истории Андроника Палеолога» мы читаем: «Андроник воспользовался благоразумным советом, который давали ему очень многие лица и особенно Феодор Музалон, которого отец (Михаил Палеолог) назначил великим логофетом на место умершего Акрополита». Pach. hist Andr. Paleol. Lib 1, cap 1.

34

Оба были детьми Андроника Ангела, бывшего при Алексее Комнине, сыне Мануила Комнина, начальником отряда, назначенного действовать против узурпатора Андроника, двоюродного дяди малолетнего Алексея. См.: Н. Хониат. Царствование Алексея Порфирородного. Стр. 315-317 в русском переводе.

35

Акрополит, как и другие византийские историки, называет римлянами греков, а римлян — то итальянцами, то латинянами.

36

Подробности об ослеплении Исаака и об отнятии у него престола братом его Алексеем можно найти у Никиты Хониата в его истории царствования этих государей. Это случилось в 1193 году. Исаак, по словам Хониата, царствовал 9 лет и 7 месяцев; Алексей — 8 лет 3 месяца и 10 дней.

37

Иннокентием III.

38

Из писем Иннокентия III к императору Алексею видно, что Алексей обещал папе принять участие в предпринимавшемся тогда крестовом походе, подчинить Греческую Церковь папе и, кроме того, изъявил готовность на всевозможные услуги папе: «Paratus etiam in omnibus et per omnia nostris stare mandatis, eo quod sacrosanctam Romanam Ecclesiam vellet juxta posse suum modis omnibus honorare, ac ea efficere, quae nostrae forent placita voluntati». Эти обещания и сами по себе могли расположить папу в пользу молодого претендента на константинопольский престол. Но Алексей Комнин имел еще и деятельных ходатаев перед папой в лице маркиза монферратского и Филиппа Швабского, женатого на его сестре Ирине. Оба они писали письма и лично просили Иннокентия вступиться за дело Алексея, хлопотали за него и у дожа венецианского, и у других вождей крестоносного ополчения. Со своей стороны и император Алексей, встревоженный искательствами своего племянника перед римским двором, отправил к папе посольство с подобными же обещаниями, но было уже поздно.

39

Игра слов в подлиннике: εκων αεκοντι γε θυμω.

40

Никита Хониат ничего не говорит о супруге, а напротив, упоминает о дочери, о которой умалчивает Акрополит.

41

Крестоносцы требовали 5000 ф. золота. Алляций.

42

Религиозное чувство греков было возмущено той бесцеремонностью, с какой исполнители этого императорского распоряжения сдирали с образов церковных серебряные и золотые ризы и забирали священные сосуды и потом все это переливали, чтобы обратить в слитки и удовлетворить латинян. Такое оскорбление народной святыни окончательно воспламенило религиозные страсти греков, значительно подогретые унизительными для Церкви и государства условиями сделки императора с латинянами. Здесь причина гибели Алексея и успеха — хотя кратковременного — Мурзуфлоса.

43

Главный начальник императорского гардероба.

44

Он постоянно хмурил брови и смотрел насупленным. (Н. Хониат в истории Исаака Ангела и сына его Алексея). По свидетельству Блонда (De Gestis Uenetorumn), он собственными руками задушил несчастного Алексея, после того как два раза данный яд не произвел действия от принятых молодым императором противоядий.

45

Никита Хониат указывает тот же месяц и число, но другой год, именно 6712 от сотворения мира (1204). Показание Акрополита вернее, как доказал это Балдуин.

46

Титул деспота был обыкновенным титулом сыновей и братьев царствовавшего императора, также севастократора, кесарей и патриарха. Но по преимуществу это был титул старшего сына императора, обыкновенно наследника престола. Впрочем, иногда по дружбе или по родству давался и другим знатным лицам, как, например, здесь дан был императором Алексеем зятю своему Алексею Палеологу.

47

Никита Хониат в своей истории царствования Алексея Комнина (кн. 3) говорит, что эту Евдокию выдал за Стефана, сына Неомана, короля трибаллов (так называет он сербов), дядя ее Исаак в то время, как отец ее Алексей убежал в Палестину и жил у мусульман.

48

Подробнее и вернее рассказывает об этом Н. Хониат. Из его многословного рассказа мы извлечем только главное. Стефан имел уже от Евдокии нескольких сыновей, когда, наконец, их любовь друг к другу начала ослабевать по подозрениям во взаимной неверности. Эти подозрения повели к постоянным жалобам друг на друга, и отношения супругов сделались до крайности натянутыми. Желая разом отделаться от супруги, сделавшейся наконец ненавистной, Стефан обвинил ее в прелюбодеянии и выгнал из дому в одной рубашке. Брат Стефана Вольск, возмущенный таким бесчеловечием, старался примирить супругов, но, не успев в этом, препроводил Евдокию, прилично ее сану, в Диррахий, откуда и взял ее к себе отец ее Алексей. Хон. Ист. Цар. Алек. Комнина, кн. III.

49

Мурзуфлос оправдывался тем, что молодой Алексей был предатель отечества (латинянам) и за это понес должное наказание и что во всяком случае в его смерти виноват столько же он (Мурзуфлос), сколько и все жители Константинополя, в сочувствии которых к его поступку — лучшее его оправдание.

50

Эта свобода — если верить Никите Хониату — дана была не сразу по взятии города, а после того как Балдуин попал в плен к болгарам, о чем Акрополит рассказывает дальше, в гл. 13.

51

Иоанн Каматир был возведен на патриарший престол при императоре Алексее Ангеле из диаконов и хартулариев Константинопольской церкви. До взятия Константинополя патриаршествовал 5 лет 8 месяцев и 7 дней. По взятии Константинополя удалился в Дидимотик и здесь умер через 2 года 2 месяца и 14 дней. См. Catalogus, sive Notitia patriarcharum Constantinopolitanorum apud Leunclavium Juris Graeco — Romani lib. 4.

52

Мерсий находит, что Акрополит неверно написал фамилию этого патриарха и поправляет ее на Савриан. Это был 99-й Константинопольский патриарх, занимавший престол в Никее пять лет с половиной. См. Chronic. Ecclesiast. Pauvinii ad annum. 1206.

53

Θεμα Οψικιȣ κ. λ. π. Θεμα первоначально имела значение нашего отряда и обозначала легион, занимавший известную провинцию, и потому в Glossario Генриха Стефана Θεμα значит ταξις, legio. Но впоследствии это название стало оставаться и за самыми провинциями, или областями. Meursius.

54

Довольно длинная история этого Феодора не лишена интереса. Это история тех искателей приключений, которыми было переполнено то смутное время. Родиной его была Филадельфия. Здесь, неизвестно по каким причинам, он впервые возмутился против императора Исаака Ангела и, объявив себя царем, подчинил себе свой родной город с его окрестностями на довольно большое пространство и начал чеканить серебряную монету со своим изображением. Император Исаак, собрав войско, осадил его в Филадельфах, но не мог принудить его к сдаче ни силой, ни хитростью и потому заключил с ним мир с условием, чтобы он, оставив за собой власть над своим округом, отказался только от титула царского. Через несколько времени Василию Ватаце удалось подкупить многих приверженцев Феодора, которые и изгнали его из города. Он удалился к иконийскому султану Хай Хозрою и отсюда с горстью турецких удальцов начал производить частые и опустошительные набеги на свои прежние владения. Тревожимый этими набегами, император Исаак решился купить у султана своего беспокойного врага. За огромные деньги султан выдал Исааку Феодора с тем, чтобы его не убивали и не увечили. Вследствие этого условия Феодор был посажен в темницу. А после взятия Константинополя крестоносцами мы находим его опять обладателем родного города. В последний раз он всплывает на поверхность истории в неудачной стычке близ Адрамита с Эриком, преемником Балдуина на константинопольском престоле, и затем имя его исчезает навсегда. Ник. Хониат в истории царств. Исаака и Алексея Комниных.

55

Автор «Vitae Jnnocentii III» рассказывает об этом разделе следующее: положено было всю добычу, какая только взята будет, складывать в одном определенном месте; из всей этой добычи венецианцы должны были делить со всеми крестоносцами, которых они привезли на своих кораблях, три части, согласно с договором, заключенным с императором Алексеем. Четвертая часть должна была быть запасной на случай, если дележ трех частей, назначенных в раздел, не будет равняться цифре договорного вознаграждения. Недостающее должно быть дополнено из этой части. Если же она окажется лишней, то разделить ее пополам между венецианцами и союзниками. Таким образом, по смыслу этого условия венецианцы получили из восьми частей общего раздела три, а остальные пять делились между крестоносцами итальянскими, французскими и немецкими.

56

Он был родом из Навплии. Пользуясь тогдашними смутами, он то силой, то хитростью овладел Аргосом, Коринфом, Фивами. Осаждал и Афины, но безуспешно. Пройдя через Термопилы, он соединился с императором Алексеем в Лариссе. Когда маркиз монферратский, объявленный владетелем Солуни, пробирался к этому городу, тогда Згур заступил ему дорогу в теснинах термопильских, но не мог остановить его по оплошности греков. Оттесненный отсюда, он заперся в коринфской крепости, откуда маркиз не мог его вытеснить. Это был человек коварный и чрезвычайно жестокий, для которого бить и резать было удовольствием. Так, например, по личным неудовольствиям на Коринфского архиепископа Николая он пригласил его к себе на обед, где приказал выколоть ему глаза, а потом бросить со скалы.

57

Григора рассказывает, что когда Алексей «услыхал, что его зять по дочери Феодор Ласкарь воцарился в восточной части империи и что ему принадлежит уже не только Вифиния и приморские необширные области, но что он простер свою власть уже далеко в середину материка и образовал очень обширные владения, начинающиеся с юга от Карии и реки Меандра и простирающиеся к северу до Галатийского Понта и до самой Каппадокии, то при этом не вознес он благодарственных рук к благодетелю и человеколюбцу Богу, который укротил бурю многоначалия и, сверх всякого ожидания, открыл спасительную пристань тем из римлян, которые уцелели от невзгоды и волнения, производимых латинянами, и ему самому подал успокоительную надежду и отдых после продолжительного скитальчества и бывших трудов. Нет, такой оборот дел он принял с неудовольствием, весь отдался зависти и недоброжелательству и, коротко сказать, стал собираться с силами для битв и пролития родственной крови». Рим. Ист. Григ. кн. 1, стр. 16 по р. перев.

58

Феодор Ласкарис прошел к Антиохии кратчайшим путем через теснины горного хребта Олимпийского, разделяющего обе Фригии от Вифинии. Это пространство он прошел в 10 дней, и потому султан никак не хотел верить, чтобы Ласкарис мог быть у Антиохии так скоро.

59

Григора, напротив, говорит, что голова султана была отрублена самим Ласкарисом. Рим. История. кн. 1, стр. 20 по р. перев.

60

Географическое положение земли, которую занимали тогда болгары, Григора определяет так: «К северу за Истром есть земля, по которой протекает немалая река, — туземцы называют ее Булга, от нее получили имя и сами болгары, которые по своему происхождению не кто другой, как скифы. Когда недуг иконоборства тревожил православных, болгары поднялись оттуда с детьми и женами и в бесчисленном множестве переправились через Истр. Пройдя затем лежащие по Истру обе Мизии и ограбив мизийцев дочиста, что вошло и в пословицу, как саранча какая или как молния, они занимают Македонию с лежащей за ней Иллирией, довольные теми удобствами, какие нашли там. Столицей их на будущее время сделался город, которому Иустиниан присвоил честь архиепископии и дал имя первой Иустинианы. Потом по племени народа, поселившегося там, эта страна переименована была в Болгарию, а первая Иустиниана признана митрополией Болгарии». Рим. Ист. т. 1 кн. 2, стр. 23 по р. Переводу.

61

Этот Асан мстил грекам за личную обиду, нанесенную ему севастократором Иоанном, который однажды при многочисленном собрании греков и болгар дал ему жестокую пощечину. Алляций.

62

Это были шапки, имевшие вид пирамиды и носимые обыкновенно владетельными особами тогдашнего Востока.

63

Βασιλικος σταυρος назывался крест, который обыкновенно носил кто-нибудь из духовных лиц подле императора византийского, когда он отправлялся на войну со своими войсками.

64

Начальник отдельного отряда.

65

Анна Комнина так описывает этот город: «Этот знаменитый город лежит при Истре и некогда имел не варварское, а эллинское название и как был, так и назывался Мегалополисом (Великим городом). Но с того времени, как болгарский царь Мокр и его потомки, особенно Самуил, последний из болгарской династии, будто иудейский Седекия, стал делать набеги на Запад, этот город получил название сложное, в котором удержалось название эллинское μεγαλη (Великая) и народное славянское и стал называться везде великой Преславой». Сокр. сказ. о делах царя Алек. Комнина. кн. VII, стр. 326 по рус. перев.

66

Ιβαγκος Так пишет имя его и Никита Хониат. Очевидно, это народное болгарское произношение греческого Ιωαννης, как русское Иван. Иванко убил Асана по чувству самосохранения. Уличенный в преступных связях с женой Асана, он был потребован к этому последнему ночью. Узнав причину такого несвоевременного требования, он явился к Асану с мечом, спрятанным под платьем, и когда Асан встретил его бранью и угрозами, он обнажил меч и убил его, а сам в ту же ночь бежал. Алляций.

67

См. Рим. Истор. Никиф. Григоры стр. 25 кн. 2 по рус. переводу.

68

См. Рим. Историю Никиф. Григоры, кн. 2, стр. 23.

69

Этот Петр был провозглашен византийским императором в 1216 г. из графов антисиодоренских (Antisiodorensis).

70

Гонорием III.

71

Иначе об этом событии рассказывают западные писатели. По их словам, император Феодор заключил союз с Петром, когда он был на дороге к Константинополю, и, пригласив его к себе на пир вместе с бывшим при нем папским легатом, овладел обоими и заключил их в темницу. Через несколько времени легат получил свободу благодаря настоятельным письмам к Феодору папы. Куда исчез Петр, неизвестно. Vid. Chronic. Richardi de S. Germano.

72

За Андрея II, сына Бэлы IV, короля венгерского.

73

Григора вернее называет первую супругу Феодора Ириной. Акрополит сбивается здесь в именах, как видно будет дальше.

74

Григора ничего не говорит об этой армянке. По его словам, Ласкарис, по смерти своей первой супруги, прямо женился на сестре Роберта. Рим. ист. кн. 2, стр. 44 по рус. перев.

75

Эрик по смерти брата своего Балдуина год и четыре месяца правил империей без императорского титула, так как в смерти Балдуина еще не были уверены в Константинополе.

76

Пелагий — кардинал, епископ Албанский, был послан Иннокентием III в качестве папского легата в Константинополь с целью подчинить Греческую Церковь папе. По сознанию самих западных писателей, он вел свои дела крайне взбалмошно и опрометчиво и содействовал усилению вековой вражды Запада с Востоком. Он умер при Гонории III легатом в Сирии и Египте. Vid. Sabellici Ennead. 9. lib. 5.

77

По древнему обычаю, строго соблюдавшемуся в Восточной Церкви до разделения церквей, имя римского первосвященника возглашалось на ектениях церковных наряду с именами восточных патриархов. Но во время, о котором здесь речь, это разделение было уже совершившимся фактом. И потому имя папы было изглажено из церковных диптихов на Востоке и не произносилось уже более в ектениях. Кроме того, как известно, по древним канонам, папа занимал первое место между остальными патриархами, и поэтому имя его и на ектениях произносилось первым. В том и другом случае это первенство было формальной почестью, не больше. Нужно же было кому-нибудь из числа совершенно равных между собой лиц быть первым по счету и сидеть на первом месте в общих собраниях. Из уважения к царственному городу Кесарей это место было оставлено за папой. Но в этом простом факте папы видели гораздо больше. Численное и почетное первенство они превратили в первенство по достоинству, власти и правам, словом, сделали себя не первыми между равными, а единственными, присвоили себе главенство. Оно им грезилось везде, а между прочим и в традиционном упоминании имени их первым на ектениях. Вот почему папский легат так настойчиво требовал восстановления этого древнего обычая. С его точки зрения, восстановление этого обычая равнялось формальному признанию главенства римского первосвященника Восточной Церковью.

78

Акрополит называет Роберта, преемника Эрикова, братом его. Это совершенно несправедливо. Роберт был сыном сестры Эриковой Иоланты, или Волантиды, бывшей в замужестве за Петром Кортенеем, графом антисиодоренским, о котором была речь выше; следовательно, он был племянником, а не братом Эрика.) его Роберт (Роберт был очень слабым государем, особенно после такого мужественного, умного и гуманного государя, каким был Эрик. Современные ему латинские хроники наполнены скандалезными рассказами о бесцеремонном обращении этого государя с личностью и честью константинопольских женщин. Он правил Латинской империей в Константинополе неполных семь лет.

79

Григора, напротив, уверяет, что император Феодор не оставил после себя никакого сына. Римск. Ист. Григоры, по русск. пер. стр. 22.

80

Григора оставил нам такую характеристику Феодора Ласкариса: «Это был стремительный и неудержимый боец; он подвергал себя опасности во многих битвах, он поправил множество городов, не жалея издержек на прекраснейшие здания и на укрепления, чтобы останавливать и сдерживать движения латинян». Рим. И. Григоры по русск. перев. кн. II, стр. 22.

81

В Notitia Patriarcharum сказано, что этот патриарх (его фамилия там пишется κȣπας, а не κωπας) жил только один год 4 месяца и 3 дня. Dousa.

82

Из монастыря, называвшегося Ακοιμητων, как значится в Notitia Patriarcharum. Dousa.

83

В Not. Patriar. чрез 8 месяцев.

84

Так как этот город безразлично называется и Солунем, и Фессалоникой, то и мы будем называть его безразлично тем и другим его именем.

85

Обувь византийских императоров, достигавшая от ступни до колена. Meursius.

86

Пахимер называет этого архиепископа Иаковом. Hist. lib. 2.

87

Αυτονομος. Архиепископ Болгарский пользовался тогда правами нынешних автокефальных митрополитов на Востоке. Vid. Syntagma de perpetna utriusque ecclesiae, occidentalae et orientalae consensione. lib. 1. Allat.

88

Севастократор был выше кесаря, и имя его провозглашалось вслед за именем царя. Но должности с этим титулом никакой не соединялось. Cod. ed. Bon. p. 174.

89

Обо всем этом Григора рассказывает так: «В это время царствовал в Византии Роберт, племянник по сестре умершего незадолго Эрика. К нему-то обратились братья царя Феодора Ласкаря, следуя внушению зависти и сильной досады на то, что сделались преемниками царства не они, которые, как кровные родственники, ближе к Феодору, чем Иоанн, принадлежащий к их роду по свойству. При посредстве денежных подарков и обещаний собрав войско, сколько тогда было его у Роберта, они выступают против царя Иоанна Дуки, рассчитывая лишить его власти и прибрать ее к своим рукам... Произошло жестокое сражение, латиняне были разбиты наголову, после чего потеряли все города, подвластные им в Азии, потому что те тотчас же сбросили иго латинского рабства и добровольно передались царю». Рим. Ист. Григ. Кн. II, стр. 23 по рус. пер.

90

Подробнее о поспешно устроенном флоте и действиях его рассказывает Григора. Вот его слова: «Снарядив немалое число длинных кораблей, он (император) отправляет их к Эгейским островам и в короткое время берет все: Лесбос, Хиос, Самос, Икарию, Кос и острова, смежные с ними. Этого мало: отправившись к Родосу, он берет и его. Когда же царский флот получил такую силу на море, а персидские войска в Азии оставались в покое, силы же латинян мало-помалу истощались и слабели, царь нашел удобным перенести оружие из Азии уже в Европу, чтобы освободить тамошние несчастные города от рук болгар и итальянцев. Поэтому, с весной переправившись через Геллеспонт, прежде всего нападает на Херсонес (фракийский) и отсюда вносит опустошение в смежную землю, к изумлению крепостных латинских гарнизонов. Взял он весьма много и приморских городов: Каллиуполь, Сист, Кардианы и другие, находившиеся поблизости, одни силой и приступом, другие с их собственного согласия». Римская Истор. Григоры, кн. 2, стр. 27 по р. пер.

91

Никита Хониат упоминает о четырех братьях Петралифах, происходивших из рода франков и издавна уже переселившихся в Константинополь. Хон. ист. Мануила Комнина, кн. 2.

92

Местности, провинции, города, реки и проч. находившиеся на территории Византийской империи и соседних земель неоднократно меняли свои названия в народе и у писателей. Алляций представил список таких названий, как древних, так и новых, извлеченный из одного греческого кодекса (под названием Περι Επωνυμιας πολεων και τοπων), найденного в Венеции Аппрозием Винтимиллиа. Мы прилагаем здесь этот список для лучшего понимания византийских историков. «Город Амы теперь Хризополь. Апиа теперь Корони. Аполлония теперь Иерисс, она же прежде называлась еще и Олинфом. Аргос фессалийский теперь Ларисса. Птолемаида — Филадельфия. Ахайя — Патра. Беотия — Ливадия. Вериуполь — Струмитза. Велентиуполь — Велевусий. Елиссон — Елассон. Эпидамн — Диррахий. Европа — весь Запад. Гераклея — Пелагония. Феуполь — Пруза. Ферма (Θερμη) — Солунь, также Имафия. Иллирийцы — албанцы(Αλβανιται). Иллирик — Каник и Сербия. Кетейцы — македоняне. Киликия — Армения. Киликиец — армянин. Колоссы — Хони (Χωνας). Одрис и Орестия теперь Адрианополь. Орфагория — Махра. Пидас — Мефона. Херсонес-Гомеров — Пилос, отечество Нестора, — теперь Аварин. Пидна — Китр. Питидея — Кассандрея или Веррея. Родопа — Филиппополь. Сирмиум теперь Венгрия, а в старину Гипедон. Фотика — Бэла. Эллада — Пелопоннес. Эвбея — Эврип. Сюда можно присоединить еще из Анны Комниной: река Монолик теперь Варин; залив Лихнитский теперь Ахридский, Темпа — Клисуры, Кримиды — Филиппополь; трибаллы — сербы. Из Никиты Хониата: Колония — Таксара, Сардик — Триадитза; Топпи — Аке. Из Ставрация: гора Афонская — Святая гора». Алляций.

93

У Кодина в списке придворных должностей великий этериарх занимает 15 место. В круг его обязанностей, кроме распоряжений при выходе императора, входило принимать приходящих изгнанников, отчего, по Кодину, он получил название этериарха как принимающий етеров (εταιρȣς), или друзей. В отличие от подчиненных ему этериархов он назывался великим. По другому мнению, этериарх получил свое название от Εταιρεια, а этерией называлась когорта охранного при особе царя войска, составленного из одних иностранцев. Этерия была большая и малая — отсюда различие этериархов. Главная их обязанность состояла в охранении особы царя от подозрительных лиц.

94

Великой Влахией называлась горная часть Фессалии.

95

Гораздо короче и совсем иначе рассказывает об этом Григора. Вот его рассказ: «Иоанн (царь болгарский), видя, что Феодор Ангел не хочет оставить нетронутым и Болгарского царства и простирает уже свою тяжелую и губительную руку и на него, входит в союз со скифами, вступает с ним в упорную войну, побеждает его, берет в плен и выкалывает ему глаза». (Рим. История Григоры к. II, стр. 26). Подобным же образом передает развязку этого дела и один западный летописец: «Того же месяца апреля в империи Греческой было у греков сражение, на котором Комнин был взят в плен и лишен обоих глаз». Richardus а S. Germano in Chronico.

96

Императоры византийские обыкновенно подписывали свое имя красными чернилами. Эти чернила хранились в особенном сосуде, называвшемся κανικλειον и находившемся в ведении особого чиновника, который в то же время скреплял и подпись императора. Codin. ed. Bonn. p. 206.

97

Каламбур основан на греческой фразе: σε τον βασιλεα και δεσποτην. Мануил был деспотом (δεσποτης), а выдавал себя за императора (βασιλευς); и посол императора Иоанна остроумно замечает, что теперь он и император, и деспот вместе.

98

Матфей Паризий в своей Hist. Anglic. называет этого Балдуина сыном, а не братом Роберта, а вслед за ним и другие западные писатели.

99

Рихард a. S. Germano в своей хронике под 1231 годом пишет: «Бывший король иерусалимский прибыл к папе в Рим. Целью его прибытия было то, чтобы сочетать браком дочь свою с сыном константинопольского императора, а самому быть правителем (curator) империи, пока тот достигнет законных лет. Собрав войско, он отправился в Константинополь морем из Венеции».

100

Главный начальник всех сухопутных войск.

101

ρηξ — лат. rex. Византийские историки, говоря о всех государях, кроме своего и болгарского, употребляют это слово. Оно у них значило меньше, чем βασιλευς. Из национальной гордости они не хотели ни одного государя равнять со своим. Исключение для болгарского владетеля было сделано по родственным отношениям между царствовавшими домами.

102

Της εγκυκλιου. Анна Комнина в пятой книге своей истории говорит: τοις ηροισταμενοις την εγκυκλιον παιδευεσθαι παιδειαν и еще: ταυτα δε λεγω αχθομενη δια την παντελη της εγκυκλιȣ παιδευσεως αμελειαν. По замечанию Алляция, и Акрополит, и Анна Комнина разумеют под Εγκυκλοπεδεια одну грамматику; но Цецес думает, что тот и другая разумеют здесь все семь так называемых свободных наук, входивших в состав средневекового образования. Vid. Tzetzes Chiliad 2, v. 522. В отношении Акрополита, по крайней мере, мнение Алляция вернее, как видно из продолжения его рассказа о своем образовании.

103

Акрополем в тогдашних греческих городах называлась та часть города, которая была обведена каменными стенами, способными выдержать осаду. Акрополь обыкновенно занимал самую возвышенную часть города. Отсюда и самое название ακροπολις верхний город (ακρος «высокий» и πολις «город»).

104

В рассказе об этом же самом событии Григоры есть некоторое несходство с рассказом Акрополита. По словам Григоры, не император, а Асан послал посольство с означенными предложениями и дочери Асана был не девятый год, а десятый (Рим. ист. Григоры кн. II, стр. 28 по рус. пер.). Во всем же остальном оба историка согласны между собой.

105

Никифор Влеммид — иеромонах — был замечательным ученым своего времени. От него осталось много сочинений в разных родах. Из них напечатаны его φιλοσοφουμενα и λογικα, также трактат об исхождении Св. Духа. Остальные его сочинения находятся в рукописях по разным библиотекам. Из рукописных его сочинений Алляций отмечает как лучшие рассуждение о том, каков должен быть царь (οποιον ειναι δει τον βασιλεα), и историю преподобного Павла и других отцов, подвизавшихся на горе Латре. В Ватиканской библиотеке, по словам того же Алляция, хранится одно из замечательных рукописных произведений Влеммида, которое имеет следующее название: λογος ος επεςταλη τω βασιλει, βασιλικος κληθεις ανδριας· εςτι δε και μοναςταις και παντι σπȣδαιω λυσιτελης, и начинается такими словами: νομος αρχηθεν συμβαινων τοις πραγμασι τους υπηκοȣς εισφερειν τω βασιλει.

106

Григора, напротив, говорит, что терновский архиерей был в иерархическом подчинении архиепископу первой Юстинианы. Сним согласен и Ефремий в своей хронике: τω τηνικαυτα ποιμεναρχης Τρινοβȣ, τω Βȣλγαριας υποκειμενος θρονω, ουκ οιδ οπως κεκριτο συνοδȣ κρισει θεσπισματι τε του κρατουντος Αυσονων τιμην πατριαρχȣ γε και κλησιν εχειν, κηδους τινοντων των κρατουντων οι χαριν.

107

Фракийский.

108

Все, что здесь Акрополит рассказывает о совокупных завоеваниях Иоанна Дуки и Асана в областях, признавших над собой власть латинян, Григора приписывает одному только Иоанну. По словам его, «с наступлением лета царь (Иоанн) обходит фракийские и македонские города; начав, можно сказать, от самых ворот византийских, он простерся до Стримона и подчинил себе все упомянутые города еще до окончания осени. Выполнив таким образом все свои планы, он возвратился в Никею, а войско на зиму распустил по домам». Рим. ист. Григ. кн. II, стр. 28 по русск. пер.

109

Здесь речь об известном движении монголов, начавшемся при Чингисхане и продолжавшемся при его преемниках. Григора рассказывает следующие подробности касательно этого движения: «В то время, когда римский скипетр держал Иоанн Дука, многочисленная, простиравшаяся до многих мириад часть скифов (монголов), хлынув с дальних пределов севера, неожиданно достигает до самого Каспийского моря. Между тем по смерти их правителя Чингисхана его два сына, Халай и Телепуга, оставив к северу Каспийское море и реку Яксарт, которая, вырываясь из Скифских гор, широкая и глубокая, несется через Согдиану и вливает свои воды в Каспийское море, — спускается вниз по Нижней Азии. Другой из сыновей Чингисхана, Телепуга, положив границами своей власти на юге вершины Кавказа и берега Каспийского моря, идет через землю массагетов и савроматов и покоряет всю ее и все земли, которые населяют народы по Меотиде и Танаису. Потом, простершись за истоки Танаиса, с большой силой вторгается в земли европейских народов. А их было очень много. Те из них, которые углублялись в материк Европы, были осколки древних скифов и разделялись на кочевых и оседлых... Испугавшись тяжелого и неудержимого нашествия скифов, они нашли нужным передвинуться оттуда, потому что никому нельзя было ожидать чего-либо хорошего; трепетали все: и города, и народы, потому что, будто колосья на току, были растираемы и истребляемы. Таким образом, отчаявшись в возможности сопротивления скифам, они вместо плотов употребили наполненные соломой кожи и переправились через Истр вместе с женами и детьми. Немалое время блуждали они по Фракии, отыскивая места, удобного для поселения, в числе тысяч десяти». Рим. ист. Григоры, кн. II, стр. 34-35 по рус. пер.

110

Χαρτουλαριος от charta «бумага» — хранитель бумаг и секретарь. Хартуларии были разного рода. Должность великого хартулария состояла в следующем. Когда император византийский отправлялся куда-нибудь, то, по этикету византийского двора, ему подводил лошадь протостратор и, когда император садился на нее, вел ее за узду на расстоянии четвертой или пятой части всего пространства, находившегося между дворцом и внешними воротами, на этом пункте он передавал узду великому хартуларию, который и вел коня до самых ворот; когда император возвращался назад, великий хартуларий встречал его опять у ворот и снова вел его лошадь под уздцы до известного пункта, на котором сменял его снова протостратор; когда протостратора не случалось, то всю эту церемонию исполнял один великий хартуларий. Vid. apud. Cod. cap. 5. num. 6.

111

Сн. Римск. ист. Григ. кн. II, стр. 43-44 по русск. пер.

112

То есть во время лунного затмения.

113

Чин актуария был если не исключительно, то по преимуществу даваем врачам. Из снесения этого места с одним местом у Пахимера можно, кажется, не без основания предполагать, что актуарий был главный врач при особе императора или императрицы, то же, что наш лейб-медик его величества. Вот это место: «Открылись уже признаки приближавшейся смерти (речь о смерти императора Михаила Палеолога), понятные особенно для врачей; но актуарию Кавасиле казалось небезопасным делом напомнить царю об угрожающей опасности». Pachim. lib. V. cap. 36.

114

Сн. Рим. ист. кн. II, стр. 35 по русск. пер.

115

В своем победоносном движении по Средней и Малой Азии монголы неоднократно сталкивались с турками сельджукскими, которых разумеет здесь Акрополит под именем мусульман, и наносили им более или менее страшные поражения. Стычка между ними, о которой здесь речь, была одна из незначительных. Султан иконийский отделался на этот раз одним поражением и страхом. Гораздо дороже обошлось столкновение с монголами одному из ближайших преемников Ятатина. Потерпев поражение при Ерзенжаде в 1243 г., султан иконийский сделался вассалом великого хана.

116

Обстоятельнее рассказывает о побуждениях к этому союзу с той и другой стороны Григора. Эти побуждения проливают свет на тогдашние отношения греков и турок друг к другу, оставленные в тени Акрополитом, и потому мы находим нелишним пополнить рассказ одного рассказом другого. Вот рассказ Григоры: «Турки, жившие по сю сторону Евфрата, и арабы, занимавшие Келесирию и Финикию, были немало встревожены зловещим соседством скифов (монголов). Поэтому правитель турков (Ятатин) отправляет к царю Иоанну полномочных послов для заключения прочных условий. Он боялся, чтобы, увлеченный в битву со скифами, не был поставлен он в необходимость озираться назад на страшных неприятелей — римлян, потому что было бы делом, решительно превышающим его силы и до очевидности гибельным, если бы он, едва имея возможность противодействовать одним набегам скифов, принужден был разделить свои силы на две части для одновременных битв с теми и другими. Этого желал и об этом крепко подумывал и царь по многим причинам: во-первых, ему самому не только не было удобно и легко, но было очень трудно и тяжело в одно и то же время вести битвы в Азии и в Европе; во-вторых, турки, находясь в средине, в случае войны со стороны скифов могли служить для римлян надежнейшим и прочнейшим оплотом и, принимая на свои плечи общую опасность, могли быть тем же, что выдающиеся камни и скалы, которыми иногда природа ограждает взморье от бушующих волн. По этим-то причинам царь со всей готовностью и большим удовольствием заключил дружеские условия с турками, и это принесло много пользы Римскому государству в тогдашнем его положении». Римск. История Григоры кн. II, стран. 40.

117

То есть монахами.

118

Панвиний в своей хронике говорит, что преемник Германа Мефодий был второй этого имени патриарх. Григора (кн. III, гл. 1 и 2) в этом случае делает странную ошибку. По его словам, преемником Германа был Арсений, монах (о котором Акрополит говорит ниже). Между тем как Арсений был преемником Мануила, Мануил — Мефодия, Мефодий — Германа. В таком порядке следуют патриархи в каталогах Леунклявия, Ефремия и Ксанфопула (Ducang). Герман, по Панвинию, занимал патриарший престол 17 лет и 6 месяцев, по каталогу патриархов Кретцера — ровно 17 лет. Duc.

119

Δεσποινα (госпожа, государыня) был, собственно, титулом супруги царствовавшего императора; но нередко этот же титул усвоялся и матери императора, и супругам его сыновей, как здесь.

120

Здесь, по всей вероятности, Акрополит разумеет те грамоты, которыми императоры закрепляли за каждым покорившимся городом и областью их права и привилегии, о которых, под именем хрисовулов (называвшихся так потому, что к ним прилагалась золотая печать), часто и выше упоминал, и ниже упоминает он. А потому последнюю часть его периода нужно поставить в связь со словами: «Я записывал все эти события...».

121

Акрополит цитирует здесь слова Аристофана, но почему-то неточно. В своей комедии ΠλουτοςАристофан заставляет Хремила адресоваться с такими словами к своему слуге Кариону: «αλλ ου σε κρυψω των εμων γαρ οικετων πιςτοτατον ηγουμαι σε και κλεπτιςτατον» (Πλουτος, ст. 26), т. е. «не скрою от тебя, что я из всех своих слуг считаю тебя самым верным и самым вороватым». Акрополит, вероятно, по забывчивости заменил слово πιςτοτατον словом ευνουςτατον. Мы заменяем этим словом стоящее в издании Алляция слово δυσνουςτατον, которое совершенно здесь искажает смысл речи.

122

Потому что св. Димитрий, великомученик, был родом из Солуня, или Фессалоники, пострадал в этом городе и с тех пор считался его особенным покровителем и защитником.

123

Δουξ — слово, заимствованное греками у латинян (dux — «вождь»). Первоначально это слово у греков было именем должности и означало командующего каким-нибудь отрядом войска, большей частью когортой, состоявшей из 1000 человек. Такие дуксы назывались Μοιραρχαι (тысяченачальники): «Μοιραρχης, ο της μοιρας αρχων, ο λεγομενος Δουξ» (Mauricius lib. 2 strat. cap. 3); то есть Мирарх — тысяченачальник, обыкновенно называемый дуксом. Затем дуксами стали называть правителей или губернаторов областей, сосредоточивавших в своих руках военную и гражданскую власть (vid: apud Ioan. Moschum cap: 49; apud Procopium lib: 3 de aedif. cap. 1: apud Zonar in Michaele Duce et apud alios multos). Дуксами назывались также начальники больших городов, имевшие права и власть правителей провинций (vid apud: Brien. lib 11. num 8, apud Nicetam in Man. lib: 3, num. 1. apud. Theophilactum Bolgar: ep: 49. 50. 68. et apud multos alios). Наконец слово δουξ сделалось титулом вроде графа или князя и стало наследственным. Hoffm.

124

Точнее передает все это дело Григора. Вот его рассказ: «Михаил, отправив к царю Иоанну послов, просил для своего сына Никифора руки дочери сына царя Феодора Ласкаря Марии и получил. Брачные условия и договоры были заключены в присутствии сына Никифора и матери его Феодоры, отправлявшихся лично на восток, частью для того, чтобы посмотреть упомянутую невесту, частью же для скрепления брачных условий. Затем, оставив невесту у ее родных, супруга Михаила Феодора с сыном Никифором отправилась в обратный путь, взяв ручательство со сватов-царей в том, что брак будет совершен в следующем году. Между тем Михаил вздумал нарушить заключенные условия и, поднявшись, перешел свою границу со злым умыслом против западных городов, которые были подвластны царям римским». Рим. ист. Григоры. кн. 11, стр. 46-47.

125

Грамматиками назывались домашние секретари византийского императора.

126

Πριμμικηριος — Primicerius (из primus — «первый» и cera — «воск») означало человека, занимавшего первое место на восковой таблице чинов, относившихся к известному роду службы. И потому приммикирии были во всех рангах, не только гражданских, но и духовных. Дворцовый приммикирий — Πριμμικηριος της αυλης — наблюдал за всеми чиновниками, служившими при дворе: ο Πριμμικηριος της αυλης εχει μεν εν παραςτασει υπηρεσιαν, οιαν προειπομεν ευτακτει γε και τους εν τη αυλη παντας. Codin cap: 5 n. 44.

127

Григора, напротив, говорит, что император поспешил отправиться отсюда, потому что не хотел зазимовать. См. Рим. Ист. Григ. кн. 11, стр. 48.

128

Это не фамилия, а название должности. Μαγκλαβιται были стражами, стоявшими при дверях императорского дворца, вооруженные булавой (clava), от которой получили и самое название (manuclavium, μαγκλαβιται).

129

Странно, что об этом суде, который наделал в свое время очень много шуму, Григора сказал только несколько неопределенных фраз (кн. 11, гл. 8), а Пахимер перепутал в нем и события, и лица. По его словам, суд этот происходил при императоре Феодоре, сыне и наследнике Иоанна Дуки, и что будто в числе судей был патриарх Мануил, предстательству которого перед императором Михаил обязан и своим спасением, и, наконец, что Михаил будто бы сам требовал судебного поединка для доказательства своей невинности (кн. 1, гл. 7). Франца пошел в выдумках еще дальше. Кроме неверного указания царствовавшего тогда императора (тоже, по его словам, Феодора), он влагает в уста Михаила следующие слова: «Obsecro te, domine, hoc mihi da, ferrum iu camini flammas conjectum et etiam atque etiam vehementerque caudens manibus complectar prunasque in sinum immitens sperandum qui tres pueros in camino ignis liberavit, et oculum illum omnia contuentem semperque vigilem, qui scrutavit renes et corda, quique novit nec cogitasse nec concepiffe me de quibus interroges, illaesum, si ei placuserit, ab aductione servaturum». Насколько в этих словах правды, покажет дальнейший рассказ Акрополита.

130

Пахимер говорит, что Михаила обвиняли в желании соединиться браком с дочерью деспота Михаила и, оставаясь на службе императора, предать ему царскую область. Кн. 1, гл. 7.

131

О существовании в тогдашней Греции этого способа судебного доказательства невинности свидетельствует Пахимер. «Подсудимого, — говорит он, — спасало только одно (если он был обвинен в волшебстве — самом страшном преступлении в глазах императора Феодора Ласкариса, о времени которого здесь речь): если он решался взять рукой кусок раскаленного железа из горящего огня, который назывался священным, к чему требовалось трехдневное приготовление. Решившийся на это должен был сперва провести три дня в посте и молитве, а рука его в это время покрывалась сеткой и обвязывалась полотенцем, запечатанным печатью, чтобы кто-нибудь не вздумал намазать ее мазью, уничтожающей действие огня. И пишущий это, приходя в совершеннолетие, сам видел такое диво, что некоторые, подвергшись сему испытанию, выдерживали его невредимо». Георг. Пахимера ист. Михаила и Андроника Палеологов, кн. 1, стр. 26.

132

До какой степени искажены и перепутаны были все нравственные понятия во время, о котором идет здесь речь, что Акрополит, один из умнейших людей своего времени, называет бесстыдством благородную откровенность Филадельфийского митрополита. Иоанн Дука гораздо лучше оценил эту откровенность, чем наш историк.

133

Эту фразу нужно понимать так, что Мануил был выбран в патриархи из женатых, но что оставил свою жену, сделавшись патриархом. Примеров подобного избрания на патриаршество можно указать очень много в истории Восточной Церкви. Не перечисляя других, напоминаем пример патриарха Иоанна Гликиса, о котором говорит Григора в VII Кн. II гл. своей Римской истории.

134

Здесь для полноты и обстоятельности нелишне привести рассказ об этом Пахимера. За исключением имени императора, все в его рассказе можно принять за верное, потому что не противоречит сказанному Акрополитом в главных чертах. Вот этот рассказ. Тогдашнему патриарху Мануилу пришлось провести несколько месяцев в Лидии, где находился и царь. Собираясь выехать оттуда и узнав, что державный, по сему случаю, желал бы сделать иерарху что-либо приятное, Мануил тотчас, оставив все другое, стал ходатайствовать за узника (Михаила) и просил сжалиться над ним как над жертвой клеветы. «Если ты, царь, отпустишь его и не совсем чистым от подозрения, — говорит патриарх, — все же он дает клятву относительно времени будущего, принимая на себя вместе с тем опасность подвергнуться наказанию церковному, чем связанный, не допустит в свое сердце не только самого дела, но и мысли об отложении и, как христианин, боясь суда Божия, останется не хитростью верным присяге, данной тебе и твоему роду». Уважив это предстательство, державный показал сочувствие к осужденному и ручался, что вполне возвратит ему душевное свое благорасположение, если и он впредь, по обещанию иерарха, будет твердо хранить данную царю присягу. Потом, в бытность свою в Ахираях, вместе со многими архиереями, Мануил, когда стоял у жертвенника и приготовлялся к служению, посылает к державному одного из лиц, украшенных саном священства. Приняв посланного, державный тотчас освободил узника от оков и с удовольствием отпустил его к иерарху вместе с его подручниками. Как скоро Михаил пошел и выслушал от собора обычные увещания, тотчас для большего подтверждения своей присяги царю принял соборное определение о наказании, а потом, опять возвратившись к державному, удостоился великого его благорасположения. Кн. 1, гл. 7.

135

О болезни и кончине императора Иоанна Дуки Григора рассказывает также точно, как и Акрополит. См. Римск. ист. кн. 11, стр. 49-50 по рус. перев.

136

Εφολβιον ταις αμηχαις ανεβαλλον. Мерсий думает, что это слово нужно поправить в φολβιον — слово, заимствованное греками у варваров и служившее названием одной травы. Димитрий (Constantinop. Hieracosophii lib 2. cap. 1) упоминает об этом растении в следующих словах: φολβιου βοτανης, κοςτȣ, σμυρνις αρρενικης σταχȣς Іνδικου. Упоминают о ней и многие другие. Дуза думает, что это φολβιον было вид свёклы, которую итальянцы называют foglia molla. Скриверий находит, что изменение в εφολβιον должно касаться не первой буквы, а β на κ и читать εφολκιον вм. εφολβιον, которое имеет в этом случае значение эпитета при подразумеваемом слове ιατριον, т. е. отвлекающее врачебное средство, употреблявшееся при кровопусканиях. Но в чем оно состояло, Скривер не берется определить, а выражает только мысль, что оно могло состоять и в одной перевязке, которая обыкновенно употребляется перед кровопусканием, чтобы привлечь кровь к известному месту. Толкование Скривера, на первый взгляд, правдоподобно, но жаль, что оно опирается на одних соображениях, заимствованных автором из медицинской практики своего времени, а не на исторических данных. Между тем известно из истории, какую важную роль играли в XIII в. разные травы, корни и вообще растения в медицинской практике: они вместе с соображениями астрологическими и амулетами составляли почти всю тогдашнюю медицинскую рецептуру. Ввиду этих исторических фактов мы не решаемся признать мнения Скривера за несомненно верное и удерживаем буквальный смысл подлинника, предоставляя каждому понимать это место по-своему.

137

См. Рим. Ист. Григоры, кн. IV, гл. I.

138

Одиссея, к. 1, ст. 1, 2 3. Ανδρα μοι, εννεπε, Μουσα, πολοιτροπον, ος μαλα πολλα Πλαγχθη, Επει Τροιης ιερον πτολιεθρον επερσεν. Πολλων δ ανθρωπων ιδεν αςεα κα νοον εγνω. Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, Многих людей, города посетил и обычаи видел... Перевод Жуковского.

139

То есть царю болгарскому Михаилу.

140

То есть узкий проход. Это слово греческое усвоено было и латинянами, и варварами, входившими в частые сношения с греками: им те и другие называли горные ущелья. Vid. Glossar. Ducang.

141

Длинная топь.

142

Αλλαγιον употреблялось в то время в двух значениях — в значении размена монеты и в значении размена пленных. Первое значение этого слова можно видеть у Зонары in Nicephoro Phoca, pag. 162. Во втором употребляет его Лев Грамматик in Zenone philosopo, pag. 485. Εκ γε ταρσου εισηλθεν εν τη πολει περι αλλαγιου ο τε Αλβακης ο γερων ο του Σαμωνα πατηρ, т. е. «пришел из Тарса в город (Константинополь)для размена старый Алвак и отец Самоны». Он же in Constantino Leonis filio, pag. 491: βουλην μετα των εν τελει βουλευεται αλλαγιον και ειρηνην μετα των Αγαρηνων διαπραξασθαι, т. е. «император со своим синклитом постановилзаключить мир с арабами и приступить к размену пленных». Но вероятно, что Акрополит употребляет здесь слово αλλαγιον вместо αλλαγια, которое значит «стоянка, или квартировка войск» и перешло к грекам от франков, которые во время походов, занимая известную область и располагаясь на ней квартирами, называли эти квартиры allogiamenta или allogia (теперешнее des logemens des gens de guerre). От этих квартировок, или стоянок, по разным областям империи отряды греческого войска получали и названия, как можно видеть у Пахимера кн. 4, г. 27. Вероятно, одного из этих отдельных отрядов был начальником Константин Маргарита, сделанный после в виде повышения по службе строевым игемоном, как говорит дальше Акрополит. Хотя не будет ничего невероятного и в предположении, что этот Маргарита был употребляем в качестве чиновника при размене пленных или по крайней мере носил титул такого чиновника, потому что тогда вовсе не было странностью поручать одному и тому же человеку и разом, и преемственно несколько должностей, иногда самых несродных между собой, а еще обыкновеннее было давать титулы должностей без самых этих должностей, которые часто принадлежали к давно минувшему времени и не имели ничего соответствовавшего себе в данном настоящем.

143

Ηγεμονας ταξας. Это были начальники небольших военных отрядов в две-три сотни — иногда больше, иногда меньше, человек. Вообще же это чин довольно неопределенный, и трудно указать аналогически близкий к нему в современных нам военных чинах. Что титул строевого игемона имел очень широкое значение — это видно уже из того одного, что часто заменялся титулом ταξιαρχος, который прилагался ко всякому строевому начальнику. Vid: S. Basilium in cap. 6, prov. 6, pag. 34. ed. Cotelerianae; Acta Martyrii Ss. Tavachi, Probi et Andronici, cap. 1. Synesii ep: 62. Evseb: lib. 4 de vita Constantini cap. 51. Porphirog. lib. 1 de Themat cap. 1. in avi Vita cap. 42 edit. Combesii; J. Eustrat. Patriarchae Constantinop: lib. 4 juris Graecorom. pag. 268 ef c.

144

Τζαουσιος γεγονεν. Титул и должность чауша перешли к грекам от турок. У этих последних чаушем назывался придворный комиссар, который выполнял разные поручения султана и визирей: «Thzaus commissarius aulicus, hoc est, cui variae res a sultano et Vesiribus committuntur, ut eas expediat: cujusmodi sunt divevsae legationes exterorum legatorum deductiones, aut quum literas ad principes extraneos et alios preceres perferre jubentur (Leunclavius in onomastico ad hist. Musul)». У греков чауши были разных родов: военные чауши были полковыми комиссарами, заведовавшими, главным образом, провиантской частью войска; придворные чауши, которые назывались великими, как у турок, были придворными комиссарами, или чиновниками по особым поручениям: ο Μεγαλοι τζαουσιοι ευρισκονται ευτακτουντες την τȣ βασιλεως συνταξιν, υπο την Μεγαν ηριμμικηριον οντες (Codin de off. cap. 2 num. 56). В числе принадлежностей их сана Кодин отмечает булаву, которую они носили на своей перевязи с левой стороны: φερειν απο τȣ αριςτερου μερȣς της ζωνηςτ αυτου Σειρομαςτην, ον κοινως καλουςι Σαλιϐαν (ibid. cap. 4, num. 40). Чауши упоминаются еще in avrea bulla Reg. 1598 f. 3 и apud Theophylactum Hierodiac. Homil. 6. pag. 102, 112. Что же касается до прозвания Маргарита (Μαργαριτηςτ), которое Акрополит дает чаушу Константину, то, по замечанию Дюканжа, нужно изменить оное в Μαγαριτης, что будет указывать на сарацина по происхождению. Gloss. du Cange, pag. 1563.

145

По Кодину, великий стратопедарх заведовал провиантской частью всей армии: ο Μεγας Στρατοπεδαρχηςτ εςιν επιμελητης των της ςτρατειας επιτηδειων ητοι τροφιμων, ποτων, και παντων των χρειωδων (Codin. de offic. Palat cap. 5 num. 20). Знаки его достоинства подробно описаны у того же Кодина в гл. 4 под 12 числом. В числе этих знаков главное место занимала красная шапка, украшенная золотом. Об этом головном украшении, кроме Кодина, упоминает еще Матфей, монах: ων εριτρα τα πιλα δια χρυσον εμφεροντα το μερος ανω μονον — и анонимный писатель in Biblioth Mazarina. Στρατοπεδααρχης ο μεγας επι τουτοις Τȣτων ορθαις εκ χρυσȣ τας καλυπτραςτ, Ορας κεφαλας αει κεκοσμμενας. Кроме Акрополита, о достоинстве великого стратопедарха упоминают: Пахимер lib. 2, cap. 13; lib. 5, cap. 26. Никифор Григора lib. 7. Кантакузен lib. 1, cap. 18, 53; lib. 2, cap. 25; lib. 3, cap. 36, 76. Касательно же должностей чинов великого доместика, протосеваста, великого приммикирия, протовестиария и протостратора см. выше. стр. 24, 54 и 106.

146

В чем состояла должность протовестиарита, чем отличалась она от должности протовестиария, см. Рим. ист. Григоры кн. 6, гл. 8, стр. 188, прим. 2 по рус. пер. Со своей стороны прибавим здесь, что — по Кодину — протовестиарий занимал в списке придворных должностей шестое место, а протовестиарит — девятнадцатое. Conf. cod. cap. 2, num. 6 и 5.

147

См. Рим. ист. Григоры кн. III, стр. 53 по русс. переводу.

148

Григора говорит, что при этом случае император Феодор возобновил с турками (которых Акрополит называет то персами, то мусульманами) союз, заключенный еще его отцом, императором Иоанном. Рим. ист. кн. III, стр. 53.

149

Και ησαν οπλοις καταφρακτοι, οι δε σκυθοι κȣφοι οπλιται. Говоря выше о сражении Балдуина со скифами, помогавшими болгарам, Акрополит уже заметил относительное неудобство вооружения латинян сравнительно с вооружением скифов, теперь отмечает то же неудобство, сопровождавшееся одинаковыми результатами и в отношении к греческому вооружению. Но еще гораздо раньше Акрополита это неудобство указал Геродиан при описании похода Максиминова против германцев (lib. 7), объясняя им поражение римского войска германцами: «μαλισθα δε οι, — говорит он, — ακοντι αι και οιτοξοται προς τας Γερμανων μαχας επιτηδειοι δοκουσιν, επιτρεχοντες τε αυτοις κȣφως ου προςδοκωσι και αναχορουντες ραδιως». Тот же автор говорит, что и мавры, озроенцы, армяне и парфы вооружались так же легко, как и скифы, и, благодаря этому легкому вооружению, если не всегда побеждали тяжеловооруженных римлян, зато всегда больше наносили им вреда, чем терпели от них сами.

150

Григора: «Правитель болгар, услыхав о грозном движении царя, начал сильно тревожиться опасениями и перебегать от одной думы к другой. Порешить дело войной ему было неудобно и вовсе невозможно — частью потому, что не было достаточного войска, которое могло бы противостать такому множеству неприятелей, снабженных тяжелым и блестящим вооружением, частью же потому, что царь их был человек молодой, одушевленный жаждой славы и энергически стремившийся к осуществлению своих планов. Поэтому он счел необходимым возобновить прежние условия». Рим. ист. кн. III, стр. 54 по русс. перев.

151

Πολιν κινουμενην. Это сравнение военного стана с подвижным городом еще прежде Феодора пришло в голову Анны Комниной. В своей Алексиаде кн. 13 и 15 она говорит:«και ην φοβ ερον θεαμα εκεινο το συνταγμα καθαπερ τι πολεως τειχος αλλμλοις συνηρμοσμενοι... και ειπες αν ιδιον πολιν τινα εμψυχον πενυργωμενην εκεινην κινουμενην συνταζιν».

152

См. Рим. ист. Григоры, кн. III, стр. 54, по русс. перев.

153

В чем состояла должность коноставла, объяснено в примеч. к Рим. ист. Григ. См. кн. III. Гл. II, примеч. 1.

154

См. Рим. ист. Григ. кн. III, гл. 2.

155

По сказанию Пахимера, весть об угрожающей Михаилу опасности принес один придворный его приятель по имени Котис и до того напугал его ею, что он решился бежать, нимало не медля. «Если ты, — сказал он Палеологу, — не воспользуешься бегством, то через несколько дней испытаешь великую беду. Да и мне по той же причине небезопасно здесь оставаться, но обоим нам надобно бежать в Персию, если тебе жаль своих глаз». Так говорил он и словом дружбы совершенно убедил Палеолога, который, преследуемый подозрением в домогательстве царствования, и без того всегда боялся за самого себя». Истор. Михаила и Андроника Палеологов кн. I, гл. 9, стр. 16-17, по русс. пер.

156

Григора ничего не говорит о личных угрозах со стороны императора Феодора Михаилу Комнину, а объясняет бегство его к султану страхом, который внушали ему разные толки и сплетни на его счет при дворе и в народе. «Повод к побегу указывали такой. Палеолог, говорили, видя, что всюду распространяется против него зависть, и слыша, что тайком ведут о нем речи, полные недоброжелательства, и замышляют настроить царя, чтобы подвергнуть его таким истязаниям, на которые можно обречь разве врага и иноплеменника, не мог оставаться спокойным и, осматривая свое положение со всех сторон, не мог отделаться от тревожных мыслей, которые его сковывали, мучили и терзали, как пленника. Он боялся беспощадной строгости и быстроты царя в определении наказаний и не ждал себе от него никакого снисхождения и никакой пощады. Он полагал, что невозможно ему в короткий срок оправдаться при тех больших и донельзя важных обвинениях, которые недоброжелатели сплели на него и которыми прожужжали уши царя. В отчаянии он и счел лучшим искать спасения в бегстве». Рим. ист. кн. 10, гл. 2.

157

Совершенно согласно с Акрополитом рассказывают о ласковом приеме, сделанном Михаилу Палеологу турецким султаном, Григора в своей Рим. Ист. к. III, гл. 2 и Пахимер в своей истории Михаила и Андроника Палеологов кн. 1, гл. 10.

158

См. Рим. Ист. Григ. кн. III, гл. 2 и историю Михаила и Андроника Палеологов кн. 1, гл. 10.

159

Григора говорит, что это был какой-то родственник султана. Рим. Ист. кн. III, гл. 2.

160

Αμυραχȣρης — слово арабское, сложенное из двух слов: Emir — «князь» и Ahur Achor или Achur — «двор» и означающее praefectum stabuli или, по-нашему, начальника штаба. Ducang.

161

Πεκλαρπακις — турецкое беглерберг αρχων αρχοντων, dominus dominorum, господин господ. В рукописной Константинопольской хронике, цитируемой у Мерсия, это слово пишется: Μπεγλερμηεις также и у Леунклавия: εν γε τω πολεμω τουτω απεκτανη και ο Χας Μȣρατης ο Πρωτοςτρατωρ της Ανατολης ο παρ αυτους λεγομενος Μπεγλερμπεις. Vid. Pandect. Turc. num. 14. 254. В чем состояла должность великого стратопедарха у греков, которой соответствовала у турок должность беглерберга. См. выше стр. 141.

162

В фамилии Ξυλεας, которую носил этот Скутерий, слышится греческое слово ξυλον — «дерево, чурбан». Вероятно, Акрополит имеет в виду этим саркастическим намеком на грам. корень фамилии Скутерия обозначить крайнюю тупость его и неспособность к должности начальника отдельного отряда, что впоследствии и оправдалось на самом деле.

163

Ο τατας της αυλης. Кодин упоминает об этом титуле, но замечает, что в его время при константинопольском дворе не было соединяемо с ним никакой должности. Vid. apud Codin. de offic. Aulae Constantinopolit. cap. 5, num. 57. Так как слово τατας означает воспитателя, то Поссин высказал догадку, что чиновник придворный, носивший этот титул, был первоначально воспитателем царских детей до их совершеннолетия.

164

Πραιτωρ от лат. Praetor. Glossae Basilic: Πραιτωρ Στρατηγος. Прокопий lib 1 Vandal с. 10. οτε της αυλης Επαρχος ον δη Πραιτωρα καλουσι Ρωμαιοι. В 24 новелле Юстиниана, вначале. Πραιτωρας εκαλουν εκ του των αλλων απαντων προιεναι και παραταττεσθαι, ταυτην αυτοις δοντες προσηγοριαν, επιτρεψαντες τε αυης και τα πολεμικα διοικειν, και τους νομους γραφειν, οθεν και τα δικαςτικα, και καταγωγια, Πραιτωρια καλειν εταξαν, και πολλους νομους εκ της των Πραιτωρων ενεχθηναι φωνης. В новелле 30 гл. 1. Ει γαρ ο Πραιτωρ ο Ρωμαιων ςτρατηγος τε ομȣ και νομοθετης... В рукописном сборникеписем ех Cod: Reg: письмо 57 надписано: Πραιτωρι Φρακησιων τω Ξηρω. А в письме 54 этот Ксир называется κριτης των Φρακησιων. Письмо 107 надписано: τω Πραιτωρι Πελοποννησȣ και Ελλαδος Νικηφορίιτζη, который в другихписьмах называется κριτης. Писем с надписями «τω κριτη» очень много в этом сборнике, например τω κριτη του Οψυκιου, Αρμενιας, Μακεδονιας, των Ανατολικων των Φρακησιων, Παφλαγονιας κ. τ. λ. Из всех этих писем видно, чтопретор был лицом очень важным, совмещавшим в своих руках и военную, и гражданскую судебную власть. Но это совмещение в руках одного чиновника двух судебных властей, вероятно, найдено было неудобным, и вот явились преторы военные (πραιτωρες) и преторы гражданские (называвшиеся, в отличие от военных, πραιτωρες του δημȣ). По Кодину, эта последняя занимала тридцать восьмое место в ряду придворных должностей (cap. 5, num. 59). Об этой должности упоминает и Кантакузин lib. 4. cap. 9. Πραιτωρ δημου заведовал только гражданским судопроизводством. Хотя Дюканж думает, что император Феодор облек Акрополита правами гражданского претора на том основании, что в это время одна только эта должность из всех преторских должностей и уцелела, но прямое показание Акрополита, что ему поручен был верховный надзор за всеми делами государственными и за всеми чиновниками, не исключая и правителей областей и начальников отдельных воинских отрядов, заставляет предполагать, что эта должность, по крайней мере в его лице, имела более широкое значение. Об этом назначении Акрополита претором и начальником всех других начальников упоминает и Ефремий в своей хронике. Προ τοις γε Γεωργιον Ακροπολιτην, Аρχοντα παντων και Προεδρον, δεικνυει, Προσθεν τιμησας και Πραιτωρος αξια.

165

Акрополит припоминает здесь известный стих «Илиады», в котором Ахиллес называет Агамемнона пьяницей с глазами пса и с сердцем оленя. Οινοβαρες κυνος ομματ εχων, κραδιην δλαφοιο. Илиада песнь 1, стр. 225.

166

По словам Григоры, Михаил Комнин был вызван на родину успокоительным письмом императора Феодора, который клятвенно уверял его, что ему не будет сделано ничего дурного. Этому письму, по уверению Пахимера, предшествовало ходатайство в пользу Палеолога перед царем со стороны иконийского епископа, которого Михаил Палеолог просил быть посредником между собой и императором и который действительно взялся за это дело и письменно ходатайствовал перед Феодором за Михаила. Вследствие этого-то ходатайственного письма император, по словам Пахимера, собственноручным ответом обезопасил беглеца, что от царского гнева он не потерпит ничего неприятного, если возвратится на родину. «И действительно, смирившийся был принят великодушно: для возвратившегося отверсты были объятия, сознавшемуся, что его вина непростительна, выражено сочувствие и возвращены прежние почести. Но ограждая безопасность Михаила своей клятвой, император хотел обезопасить самого себя и свое потомство от предполагаемых узурпаторских видов Палеолога и в свою очередь взял с него страшную клятву, что он не будет иметь никаких видов на императорский престол никогда». Так, по крайней мере, рассказывает Григора. «Таким образом, римская земля опять увидела Палеолога, не прежде, впрочем, чем он сам засвидетельствовал страшнейшими клятвами, что останется неизменно верен царю, что никогда не выйдет из границ повиновения, не станет никогда домогаться верховной власти и возвращаться к тому, что прежде на него было говорено и что могло бы снова возбудить прежнее подозрение, уже уничтожившееся, но будет хранить и соблюдать всегда то же расположение и ту же любовь как к самому царю Феодору, так и к сыну его Иоанну и будущным преемникам их дома и царства». См. Рим. ист. Григ. кн. III, гл. 2. Ист. Михаила и Андроника Палеологов кн. 1, гл. 10.

167

См. Пахимера ист. Мих. и Андр. Палеол. кн. 1, гл. 10.

168

Ναξειον ονομαζουσι Мерсий предлагает поправить Ναξειον в Αξειον, и в подкрепление своего мнения ссылается на Зонару (Annal. rom. 3 in Basilio Porphirogenito), на Никиту Хониата (lib. 3 de rebus gestis Jsaacii Angeli) и на Никифора Григору (lib. 8). Аξειονдействительно называет Bardare Цецес apud Ortelium iu thesauro Geographico, а Софиан — Vardati. На основании этих свидетельств, кроме Акрополита, это слово нужно несколько исправить и в известном письме Феофилакта: θατερον δε το του γειτονος ποταμου, ον γε παλαια μεν και Ελληνις Αξειον, η νεα δε και βαρβαρος ονομαζει βαρδαριον. Это в свою очередь подтверждает собой мнение Мерсия. В манускриптах эта река, по замечанию того же Мерсия, чаще пишется Βαραȣαριον. Vid. Glossar Meursii in βαρδαρηοται.

169

Καταπατουν κυπελλον. Вероятно, это была пословица или поговорка, смысл которой легко понять из отношения ее с предыдущими словами, но историческое ее происхождение и значение навсегда потеряно для нашего времени.

170

Пахимер называет этого побочного сына Михаилова Мануилом. См. ист. Михаила и Андроника Палеологов, кн. 1, гл. 10.

171

См. Рим. ист. Григоры, кн. III, гл. 2.

172

Григора неверно называет эту дочь императора Феодора Феодорой, потому что Феодора и Евдокия остались девицами по смерти своего отца и были выданы замуж Михаилом Палеологом. См. ист. Михаила и Андроника Палеологов, кн. 1.

173

Подробное описание этой болезни можно найти у Пахимера в его «Истории Михаила и Андроника Палеологов». Кн. 1.

174

Незадолго до смерти, как пишет Григора, император Феодор «поспешил малую схиму сменить монашеской мантией». Фраза довольно двусмысленная, допускающая очень широкое толкование, если взять ее отдельно. Но если взять ее в связи с показанием других историков, например Акрополита и Францы (lib I, cap. 3), то можно принять за верное только одно толкование ее, предложенное Дюканжем, именно, что «Феодор, отчаявшись в жизни, сперва принял малую, а потом ивеликую схиму». Что совершенно согласно и вообще с господствовавшим тогда между владетелями и знатными особами обычаем принимать монашеское пострижение перед смертью. И потому мы находим совершенно неверным показание Феодора Монневмахийского и его компилятора Матфея Сигалы, которые уверяют (вероятно, на основании неверно понятой фразы Григоры), что император Феодор задолго до смерти постригся в монахи в Сосандрийском монастыре и после благочестивой жизни скончался здесь: Και βασιλευει ο υιος αυτου Θεωδορος κρονους δ. και ειδε τον κοσμον και τα του κοσμου, οτι ειναι ματαια, και η βασιλεια του Θεου ειναι αιωνιος αφησε την βασιλειαν και υπηγεν εις την μονην των Σωσανδρων, και εγινε καλογηροςτ, και ευαρεςησε τω Θεω δια της ταπεινωσεως. Και εκει απεθανεν.

175

Лук. гл. 7. ст. 37 и дал.

176

Акрополит, вероятно по личным отношениям, не оставил нам характеристики Феодора Ласкариса, но ее можно найти у Пахимера. См. Кн. 1, гл. 13.

177

Этот монастырь, по свидетельству Григоры (кн. 2, гл. 11), был выстроен отцом Феодора, императором Иоанном Дукой, во имя Пречистой Девы и находился в Магнезии.

178

Акрополит не дает Иоанну полных 8 лет, Григора дает только 6 лет, Франца следует Григоре, а Пахимер делает его девятилетним. Вернее всех показание Акрополита как современника и человека, близкого ко двору императора Феодора. Но из этой разности показаний различных историков о числе лет сына Феодорова вышло то, что Блонд отыскал у императора Феодора двух сыновей и дал им в опекуны Михаила Палеолога: et forte tunc accidit Theodorum Vattari (нужно читать Batazcium, Bataccium или Vatacium) graecorum, ut appelabant, imperatorem mori, duobus filiis superstitibus, quibus pueris Michaelem Palaeologum sibi affinitate conjunctum testamento dederat tutorem. И несколько ниже: «Michael Palaeologus tutor crudelissimus pueros fidei suae sub affini nomine ab eo, qui eum extulerat, commendantos, cum interficisset, imperium absumpsit» (lib. 3. Decad 2. Hist). В этих последних словах Блонд к двум первым ошибкам прибавляет еще третью — убиение мнимых двух сыновей Феодора Михаилом Палеологом. По единогласному свидетельству всех византийских историков, писавших об этом, единственный сын Ласкариса, Иоанн, был ослеплен Палеологом и заключен в крепость Никитскую, где, по смерти Михаила Палеолога, сын его Андроник, император, мучимый совестью за злодеяние отца, навещал этого несчастного и старался как можно улучшить его положение (Пахимер. Кн. 3). Блонду следует Сабеллик: «reliquerat Theodorus Michaelem cogmomento Palaeologum filiis tutorem, fecitque ea res fidem Balduino et Venetis futurae pacis, si tutoris nomine contentus esset Palaeologus. Sed homo vehementi spiritu multaqne prudentia non solum Balduini opes fregit, sed evertit etiam funditus» (Ennead 9 lib. 6).

179

Георгий Музалон был незнатного происхождения, но бойкого ума и веселого характера, за что одно еще мальчиком взят был ко двору, чтобы наряду со многими другими и он разделял детские забавы с царем Феодором. Когда же тот вышел из детского возраста, Георгий скоро так успел приноровиться к характеру молодого царя, что стал для него всем: Феодор и говорил, и делал все по мысли и желанию Георгия. С течением времени только усиливались их расположение и любовь друг к другу, так что и после того, как Феодор облекся властью самодержца, Георгий оставался для него всем: прекрасным советником в том, что приходило на мысль и сердце царя, правой рукой его вне дворца, надежным поверенным его тайн внутри. Поэтому в короткое время он и возведен был в достоинство протовестиария и вступил в брак с женщиной, которая была в кровном родстве с царем (Григора). Сабеллик, по обыкновению, и здесь жестоко проврался: «Sunt, qui Gregorium Jmisolum tutorem a Theodoro relictum scribant, quem sucris sperantem Palaeologus, interfecerat, recepta ad se puerorum tutela, quos pari injuria ac nescio an majore etiam sustulit» (Ennead. 9. lib. 6). Георгия он переделал в Григория, Музалона — в Имизола, убитого толпой — в убитого Палеологом, из одного сына Феодорова сделал двух, из ослепленного — убитого. Трудно наделать больше ошибок в таких немногих словах.

180

Григора говорит, что Георгий Музалон, по завещанию императора, был оставлен не единственным опекуном малютки Иоанна, а что опека разделена была между ним и патриархом Арсением. Рим. Ист. Григоры, кн. III, Гл. 3.

181

«Об нем (Иоанне) составлен был царем и письменный акт, назначавший Музалона его опекуном и скрепленный страшными клятвами всех подданных лиц, знатных и незнатных». Григора.

182

Григора, Пахимер и Франца говорят, что описанное далее Акрополитом убиение Музалонов случилось на девятый день после смерти императора Феодора. Они говорят правду, но не лжет и Акрополит. Мертвое тело императора на шесть дней было выставлено для поклонения и потом предано земле. Таким образом и выходит, что убийство Музалонов произошло на девятый день после смерти императора (по Григоре, Пахимеру и Франце) и на третий после его погребения (по Акрополиту).

183

См. Римс. Ист. Григоры, кн. III, Гл. 3.

184

«Император Феодор для своих сановников казался властелином тяжелым, потому что назначал людям должности и удостаивал их надлежащих почестей, смотря не на благородство происхождения и родственные связи с царским домом, а на отличные качества. Кто был с ним в родстве и одной крови, тому, по мнению царя, уже очень довольно было и этого преимущества». Пахимер.

185

Παρακοιμομενος — Cubicularius principis — постельничий. Первоначально эта должность ограничивалась одной службой при спальне императора и поручалась преимущественно евнухам. Григорий в житии св. Василия нового говорит: εγω ειμι Σαμωνας ο Πατρικιος, και παρακοιμομενος των νυν καταχοντων τα σκηπτρα Ρωμαιωυ. Потом несколько ниже прибавляет: ην γαρ Σαμωνας φυσει ευνουχος. Vid etiam apud Zachar. Pap. lib. 1. Dialog c. 5. Theoph. in Mauricio an. 20. in Leone Chasaro an. 5. Pachim. lib. 3. cap. 16. et apud multos alios.

186

Сн. Григоры, кн. III, гл. 3 и Пахимера кн. 1, гл. 19.

187

В чем состояла эта должность, объяснено в примечании 3 к III Кн. Римской Истории Григоры, стр. 63, по русск. перев.

188

«Протовестиария убил некто Карл, который, осмелившись войти в алтарь и обыскав там все, сперва не нашел, кого искал, и хотел было уже идти назад. Но судьба не избавила от гибели того, кто там спрятался. Этот Карл подлез под престол, осмотрел там все и, увидев стоявшего на коленях несчастного, бросился и умертвил его». Пахимер.

189

Причину этой странной ненависти так передает Пахимер со слов самих злодеев: «На языке их непрестанно вертелась вина погибших: «Враги, злоумышленники против царей, правители царства, всеми способами домогавшиеся власти, если бы только не было препятствия, губители войска, тайными кознями чародейства подделавшиеся под отца, под видом охранения и безопасности овладевшие сыном, понеся достойное и заслуженное наказание, получили справедливое воздаяние, и мы теперь, освободившись от того зла, будем усердно служить своему государю»». Очевидно, разъяренная толпа, лично нисколько не заинтересованная в быстром возвышении Музалонов и не имевшая причин жаловаться на них, кричала под диктовку аристократической партии, устроившей всю эту катастрофу.

190

Гораздо обстоятельнее об этом совещании, его характере и результатах рассказывает Пахимер. См. кн. 1, гл. 27.

191

Говоря о единодушном желании всех духовных и светских сановников и простого народа видеть правителем государства Михаила Палеолога, Акрополит умалчивает о тех подземных средствах, которыми Палеолог подготовил это желание. А между тем здесь сказалась вся гибкая натура Михаила: он пустил в ход и клятвы, и деньги, и самые великолепные обещания, заискивал в одних, льстил другим, услуживал третьим... Не мудрено, «если глаза всех были устремлены на него»... См. Григоры, кн. III; Пах. кн. 1, гл. 29. Там подробно рассказано, каким образом Михаил Палеолог постепенно делался из великого конетабля великим дуксом, из великого дукса — деспотом, а из деспота — императором и насколько и как участвовало в его возвышении духовенство с патриархом.

192

Акрополит опустил здесь очень многое, не желая компрометировать своего любимца — Палеолога. Дело шло вовсе не так гладко и красиво, как он передает. Патриарх, напр., совершенно и не знал, — да, конечно, и не он один, — что Михаил провозглашен уже императором (sic!), и когда узнал, то «был поражен этой вестью в самое сердце — удар ножа, кажется, не произвел бы такой боли, — он совсем потерял покой, боясь за дитятю. Сначала он хотел было подвергнуть отлучению как провозглашенного царем, так и провозгласивших, но сдержал себя и рассудил — лучше связать их страшными клятвами, чтобы они не смели ни замышлять на жизнь дитяти (Иоанна), ни посягать на его царские права. Это было в самом начале декабрьских календ. Но не прошло еще месяца, как Арсений делает для безопасности то, чего боялся: он собственными руками со священного амвона венчает Михаила Палеолога и украшает царской диадемой, присоединив к голосам Сената и Священного собора и свой в пользу Михаила. Впрочем, не навсегда предоставляет ему самодержавную власть, но до тех только пор, пока это будет необходимо, — пока не достигнет совершеннолетия законный наследник и преемник царства, после чего Михаил сам, добровольно должен уступить ему одному трон самодержца и все знаки царского величия. В этом смысле снова были произнесены клятвы страшнее первых». Григора.

193

Вина Карианита перед Михаилом Палеологом была не в убийстве Музалонов, в котором он не был виноват больше других, а в его близости к покойному императору и в сочувствии его малолетнему сыну. Какими средствами Михаил Палеолог привлекал к себе одних сановников и отделывался от других, можно видеть у Пахимера, кн. II, гл. 13 и дал.

194

Как ни ярок свет солнца, поразивший вышедших из мрачной ямы (разумеется предшествовавшее царствование), но он должен померкнуть перед скромным лучом правды, направленным на блестящую фигуру и великолепную обстановку нового императора, из нейтрального лагеря. Вот что рассказывает Пахимер: «Между тем царствующий (Михаил) то и дело ораторствовал, ласкал народ и в толпы его обеими руками бросал золото. Облагодетельствованные, сходясь, благословляли благодетеля, а дитя (Иоанна) и его интересы упускали из виду и не знали, какое отсюда может произойти зло, — между тем отсюда-то именно и начался замысел одного царя против другого... Палеолог, наораторствовавшись, рыскал на коне и, со своими правителями забавляясь бросанием копья и гоньбой шара, увеселял собой зрителей. Речами своими он располагал народ к такой беспечности, а приближенных своих обольщал такими сладкими надеждами на прекрасную жизнь в будущем, что напоминал им даже о древних отношениях граждан, имевших форму свободы (куда махнул!), а эта форма свободы состояла в том, чтобы, расчесывая бороду, завивать ее и необузданно веселиться либо завивкой разделять ее надвое, — и я смотрел на них с восторгом, представляя, что так приказал царь, обещающий быстрое движение дел государственных». Пахимер.

195

См. Пахим. кн. 11, гл. 10.

196

Εκ του κομμερκιου αυτων. Κομμερκιον — латинское слово commercium, перешедшее в греческий язык вместе с другими словами в средние века. Толкователь правил Латеранского IV собора говорит в примечании к 16 правилу: «οι κληρικοι ȣκ οφφικια η κομμερκια κοσμικα μη Εμψειριφεσθωσαν», το есть клирики да не берутся за должности или мирские торговые предприятия. Vid Hist. Pachim. lib. XI, cap. 29.

197

Τω ρηγι της Σικειλιας τω Μανφρε сн. Григоры ист. кн. 3, гл. III и Пахимера ист. Михаила и Андроника Палеологов, кн. 1, гл. 30.

198

Του επι του κανικλειον. Κανικλειον-ом назывался сосуд с пурпуровой жидкостью, которой императоры подписывали свои грамоты. — Анастасий в примеч. к актам VII собора говорит, что император из каниклия «Phoeniceas literas scribebat.». ο επι του κανικλειον — Каниклий, — чиновник, хранивший этот сосуд. В круг его обязанностей входило также скреплять императорскую подпись. Codin.

199

«Они (король сицилийский и князь ахайский) надеялись без труда занять все Римское царство от Ионийского залива до самой Византии и как будто упрочили уже за собой власть над ним, делили его между собой на участки, прежде чем коснулись тела». Григора.

200

У императора Михаила Палеолога были два брата от одного отца, но не от одной матери — Иоанн и Константин. См. Пахим. ист. Мих. и Андроника Палеологов, кн. 1, гл. 20 по русс. перев.

201

Подробности об этом деле можно найти в Рим. истории Григоры, кн. III, гл. 5.

202

В цифре всадников очень далеко расходятся между собой Акрополит и Пахимер. Последний возводит эту цифру до 3000. См. Ист. Мих. и Андр. Палеологов, кн. 1, гл. 30.

203

Την πασαν αυτου ςτρατιαν. Пахимер: τον δε γε πρινκιπα ολον ειχε συν τοις ςτρατευμασιν.

204

Григора говорит, что полководцы Михаила Палеолога употребили следующую хитрость, чтобы заронить подозрение в душе Михаила Ангела насчет его союзников и поссорить его с ними. Они подослали к нему одного человека, который под видом перебежчика пришел к Михаилу Ангелу и сказал ему: «Знай, что тебе и всем твоим сегодня угрожает опасность. Оба твои зятя и союзники, принц Пелопоннеса и Ахайи и король Сицилии, тайно посылали к римлянам послов с обычными подарками для заключения с ними мирных условий. Поэтому, если тебе дорога жизнь, позаботься как можно о себе, пока еще условия и соглашения между ними не заключены». Михаил поверил и, известив о том своих, кого было можно и сколько время позволяло, предался бегству еще до восхода солнечного. Услышав о его бегстве, бросились за ним и другие, и так все воины Михаила рассыпались в разные стороны, спеша обогнать друг друга. Союзники, пробудившись утром и увидев, что Михаила нет, разинули рты от изумления, не зная, чему приписать это. После этого взяться за оружие против римлян они уже не посмели: частью потому, что не могли разгадать происшедшего, а частью и потому, что теперь вместо огромного числа они представляли незначительное. Поэтому они бросились бежать, вообразив, что преданы Михаилом (Римс. Ист. Григ. кн. III, гл. 5). Как ни грубой представляется с первого взгляда выдумка, на которую военачальники Палеолога поддели Михаила Ангела, тем не менее, если возьмем в соображение тогдашнюю лживость всех отношений, даже и родственных (чему примеры можно находить чуть не на каждой странице у византийских историков), где все основано было на своекорыстных расчетах и где торговля самыми священными узами была самым обыкновенным явлением, то не будем удивляться, что Михаил Ангел дал себя обмануть такой грубой ложью и погубил свое дело и своих союзников. Затруднительность его тогдашнего положения придавала еще более вероятия мнимой угрожавшей ему измене со стороны своих союзников, и он, обращаясь в бегство, со своей точки зрения, избирал из двух зол только меньшее. А что он действительно получил фальшивое предостережение насчет своих союзников из неприятельского лагеря — это доказывается, между прочим, и тем, что он убежал тайно — только с сыном и немногими доверенными лицами, чего не сделал бы он, по крайней мере, по отношению к своим зятьям-союзникам. Оставляя их на произвол судьбы, он показал, что подозревает с их стороны что-то недоброе для себя. Во всяком случае нам представляется более вероятным это сказание Григоры, чем сказание Пахимера, по словам которого настоящая катастрофа, разразившаяся над союзными войсками, была подготовлена побочным сыном Михаила Ангела Иоанном, который из-за личной ссоры с князем ахайским тайно снесся с неприятелями и во время битвы изменил своим союзникам, напав на них с тыла. В этом факте, как мы рассказали его до сих пор, еще нет ничего несбыточного. Но дело в том, что, по уверению Пахимера, Иоанн заранее подготовил к своей измене своего отца и брата Никифора и что вместе с ним разыграли на поле битвы второй акт комедии: поместившись где-то в стороне, и, когда их союзники, попав в расставленную им западню, погибали под ударами врагов, они преспокойно поворотили лошадей и бросились в бегство (Пах. Ист. Мих. и Андр. Палеол. кн. 1, гл. 31). При всем уважении к почтенному историку, мы не можем не заметить, что в его рассказе мы не видим смысла. Можно изменить своим союзникам, — хоть бы этими союзниками были зятья, братья, сыновья, — но по каким-нибудь сильным побуждениям. Но изменять так себе, ни с того ни с сего, и притом со страшным вредом самому себе, — на такую измену способны только сумасшедшие, к числу которых мы не имеем права отнести Михаила Ангела с его сыновьями.

205

Князь Ахайи после взятия Константинополя был отпущен императором на волю и через несколько времени снова, вопреки своей клятве, стал во враждебные отношения к грекам. Подробности об освобождении князя и следствиях этого освобождения для греков см. у Пах. в его ист. Мих. и Андр. Пал. кн. 1, гл. 31.

206

См. Ник. Григоры Римс. ист. кн. 4, гл. 1.

207

Αντιπεραν του βορειȣ κερως της πολεως. Григора: «Царь с большими силами отправился во Фракию, имея в виду попытать воинского счастья и в самых предместьях Константинополя. Пробыв под ним довольно долго, он осадил было сперва лежащий на противоположной стороне (κατα την περαιαν это та сторона, которая в настоящее время называется Перой) так называемый замок Галата... (Рим. ист. кн. IV, гл. 1). Самые мелкие подробности касательно взятия Константинополя можно найти у Пахимера в его ист. Мих. и Андр. Пал. кн. 11, гл. 20 и дал.

208

См. Григоры Рим. ист. кн. IV, гл. 1.

209

Григора: «Относительно добродетели и богоугодной жизни этот человек немногим уступал людям самой высокой святости, но по житейской опытности и по управлению гражданскими делами он отставал даже от тех, которые под вечер оставляют заступ. Дело известное: духовное созерцание и гражданская деятельность по большей части не уживаются вместе». Рим. ист. кн. III, гл. 3.

210

Акрополит очень ловко этой широкой фразой прикрыл настоящее яблоко раздора между императором Михаилом Палеологом и патриархом Арсением. По особенной нежности к своему царственному родственнику он заботливо обходит все более или менее темные стороны в его характере, все более или менее возмутительные его поступки, положившие неизгладимые пятна на личность этого государя. Так и здесь, он не хочет сказать прямо истинную причину неудовольствий между царем и патриархом, а отделывается общей фразой, допускающей самые снисходительные толкования. Но другие историки, не заинтересованные родственно в личности Михаила Комнина, — Григора и Пахимер, — с беспощадной откровенностью разоблачают перед нами маскируемые Акрополитом факты. Так, от них мы узнаем, что причиной ссоры между Арсением и Михаилом было устранение от родительского престола малолетнего Иоанна, сына покойного императора Феодора Ласкариса. Между тем этот же Палеолог по крайней мере трижды заклял себя самыми страшными клятвами, что не будет домогаться не принадлежащего ему престола. Когда он был сделан соправителем юного Иоанна, то Собор снял с него эти клятвы, но положил на него не менее торжественную клятву, которой он обязывался никаким образом не посягать на личность и права своего юного товарища, всегда смотреть на него как на законного наследственного государя. Патриарх Арсений был главным опекуном малютки императора и главным свидетелем клятвы его нечестного товарища. И вот этот последний самым наглым образом попирает свою клятву. Поэтому-то что было делать патриарху-опекуну и свидетелю? Как честный человек, он не мог не протестовать против такого вопиющего беззакония. И он действительно протестовал тем, что отказался от патриаршего престола, чтобы не быть сообщником в чужих преступлениях. Сделать больше было не в его силах. Таковы были причины нерасположения патриарха к императору, обозначенные у Акрополита общей фразой «о неисполнении якобы желаний патриарха императором». У почтенного историка не стало даже добросовестности как-нибудь поаккуратнее поставить свою фразу, чтобы она не бросала тени подозрения на личность патриарха. А то легко подумать, что все неудовольствия между царем и патриархом вышли из-за капризов последнего. Сказанное нами о причинах ссоры между императором Михаилом и Арсением нужно приложить и к тем двум епископам, о которых здесь говорит Акрополит. За благородную поддержку патриарха в его протесте против беззаконного насилия и вероломства Михаила Комнина оба они лишены были кафедр. Вот почему епископ Сардский докучал императору просьбой о монашестве. Эта просьба была безмолвным протестом против самоуправства последнего. И вот что означает неопределенная фраза Акрополита насчет епископа Фессалоникского: «Мануил Фессалоникский поневоле жил по соседству с нею». См. Римск. ист. Григоры кн. IV, гл. 1, 4 и истор. Михаила и Андроника Палеологов кн. 11, гл. 15, 16, 17 и 22.

211

Натяжка. Михаил Палеолог был не таким человеком, которого мог какой бы то ни было приближенный своими докуками и рассказами о чудесах склонить сделать что-нибудь против воли. Если он делал что-нибудь против воли, то только по причинам, которых устранить не мог. Так и здесь, он решился возвратить на патриарший престол отказавшегося от него Арсения потому, что боялся смут церковных и политических, как справедливо заметил Пахимер (кн. III, гл. 1). Акрополит, поставив своей задачей раз навсегда обходить все факты, бросающие тень на его царственного родственника, и на этот раз остался верен своей задаче и поставил — очень, впрочем, вероятное — ходатайство севастократора Торникия за бывшего патриарха главной причиной возвращения этого последнего на престол, умолчав о действительно главной причине.

212

Ποτεςτατον, ит. podesta, но корень этого слова латинский — potestas. У древних римлян это название было названием важной гражданской должности. Ювенал в 10 сатире говорит: «Praetextam sumere mavis, an Fidenarum Sabiorumque esse potestas?» Светоний in Claudio: «Atque etiam per provincias demandavit». Итальянскому или, точнее, генуэзскому podesta соответствовало греческое εξȣσιαςτης или εξȣσιοκρατωρ. Григора, говоря о правах свободного управления, данных императором Михаилом Палеологом венецианцам, пизанцам и генуэзцам, присовокупляет, что у всех у них были и свои главные начальники. «Такой начальник по-венециански называется баюл, по-пизански — консул, по-генуэзски — потестат; а если эти названия перенести на греческий язык, первому будет соответствовать επιτροπος, второму εφορος, а третьему εξȣσιαςτης». Это разграничение равноправной, по-видимому, должности тремя особыми названиями наводит на мысль, что по крайней мере в глазах греков все эти равноправные чиновники пользовались не одинаковым значением и почетом. Недаром же они генуэзское podesta переводили словом εξουσιαςτης, которое издавна было титулом владетельного князя Абазгии и Алании: ομοιως και ο εξȣσιοκρατωρ Αλανιας (Const. Porph. de Adm. Jmp. cap. 10). У того же Константина Порфирородного называетсяεξȣσιαςτης Αβασγιας εξȣσιαζων Αλανιας Никифора Вриенния (lib. 2. с. 1).

213

Город Дуфнусия, находящийся при Евксинском понте и омываемый его водами, отстоит от Константинополя на 1000 стадий (Григора). О Дафнусии упоминает патриарх Никифор in Breviario istorico. Pag. 44. Α. ed. Lupanar. Дафнусия — небольшой остров Эгейского моря между Самосом и Лесбосом. Hoffman.

214

Ανδρας τινας εξωρμημενους. Обстоятельнее рассказывает о взятии Константинополя Пахимер (см. кн. II, гл. 2). Рассказ его, впрочем, в главных чертах сходится с рассказом другого византийского историка — Григоры (кн. IV, гл. 2). Что же касается западных историков, повествовавших об этом событий, то на рассказах некоторых из них стоит здесь остановиться ради их замечательной курьезности. Напр., Сабеллик (Rerum Venet. Decad. lib. 10) серьезно уверяет, что некоторые из константинопольских греков, наскучив владычеством латинян, дали знать через верных людей императору Михаилу Палеологу в Никею, чтобы он подошел со своим войском к Константинополю, обещаясь в известный час ночи тайком провести его в город со всем войском, так что он может овладеть им врасплох, без шума и без боя. Палеолог будто бы с радостью ухватился за это приглашение и немедленно, с отборным войском, никем не замеченный, подступил к Константинополю и в условный час действительно был впущен заговорщиками в город и таким образом взял его без большого кровопролития. Император Балдуин и латинский патриарх Константинополя Панталео Юстиниан, продолжает повествовать Сабеллик, пользуясь суматохой, поднявшейся в городе вследствие неожиданного появления греческого императора с войском, захватили с собой все драгоценности, какие только могли забрать, бросились в Еврип на корабль и немедленно отплыли на остров Эвбею. Так рассказывает Сабеллик о взятии Константинополя греками. С ним согласен и другой западный историк — Флавий Блонд (lib. 8. Decad 2): «Inita itaque conjuratione Palaeologus de recipienda urbe per idoneos est admonitus. Classe igitur imperatoria, quae omnes asportaverat Latinorum nervos iu Pontico jam agente, adveniens exercitu Palaeologus, refracta а coujuratis porta, nocte concubia est admissus. Balduinus vero imperator et Pautaleo Justinianus Patriarcha, navigio derepente cum suis omnibus et rapta supellectile ad Euripum sese profugi receperunt». Послушаем еще Сабеллика(Ennead. 2. lib. б): «Sed dum ille (Балдуин) extremam im formidat, domestica opprimitur, urbs vacua a paucis Palaeologo prodita est... Sunt qui dicunt eum abfuisse, quum hosti tradita est: sed sive affuit, cum hostis in urbem receptus est sive in castris fuit, satis constat. Bysantium proditione amissum». Далось им это несчастное proditio! Если бы что-нибудь похоже на секретное предложение измены сделано было, как утверждают названные нами латинские историки, со стороны византийских греков императору Михаилу Палеологу, то он не предоставил бы Алексею Стратигопулу чести взять греческую столицу, а взял бы на себя это дело, как брался он за него в предшествовавшем году, полагаясь на темные обещания своего родственника Асела. А то он преспокойно оставался в Никее и даже во сне не видел счастья, так неожиданно доставшегося в руки его полководцу. Где же тут личное участие во взятии Византии? Как далек был Михаил Палеолог от надежды овладеть Константинополем, видно и из того, что Алексея Стратигопула с его отрядом отправил не против этого города, а против изменника деспота Михаила, а завернуть к Константинополю велел ему только потому, что дорога, по которой он должен был идти со своим отрядом, лежала неподалеку от этого города, и для того только, чтобы пугнуть тамошних латинян. Неожиданное же взятие Константинополя было равно неожиданно как для императора Михаила, так и для кесаря Стратигопула, — оно было делом благоприятно сложившихся обстоятельств, которыми полководец Михаила воспользовался ех improviso, по вдохновению, а не вследствие задолго раньше обдуманного плана. Что же касается до басни о том, что император Балдуин и патриарх латинский забрали с собой во время бегства свои сокровища, то она могла сложиться только разве в головах Блонда и Сабеллика. Какие же мог захватить с собой сокровища Балдуин, не успевший взять с собой и своей императорской шапки, сапог, меча и других регалий? Высоким беглецам было не до драгоценностей, когда они принуждены были одеться в чужую одежду, чтобы не быть узнанными, и броситься в первую же попавшуюся рыбацкую лодку, чтобы спастись от позорного плена.

215

Οπην τινα. «Они (окрестные жители Константинополя, по Григоре, и изгнанные константинопольцы — по Акрополиту) прибавляли, что имеют свой дом подле ворот, которые ведут прямо к храму Божьей матери живоносного источника, и что они знают тайный ход, кем-то давно, как бы нарочно, для настоящего замысла выкопанный, через который пятьдесят воинов легко могут ночью войти и, избив стражу и разбив ворота, открыть вход в город всему войску». Григора.

216

Εισηλθε δια ταυτης. «Проведя целый день в приготовлении своих воинов к битве, кесарь вошел в город ночью, перед рассветом». Григора.

217

Сн. Пахим. ист. Мих. и Андрон. Палеологов, кн. II, гл. 27.

218

«Царь же Балдуин, услышав о взятии города, так поражен был этим, что будто сошел с ума, и видел, что ему ничего не остается больше, как бежать. Поэтому, оставив Влахернские палаты, так как нельзя было уже защищать ту сторону, быстро переехал он в Большой дворец (ибо собирался бежать морем) и, бросив там царскую калиптру (шапку) и меч — символы своего царствования, как мог скорее искал спасения на корабле». Пахимер.

219

Григора, напротив, говорит, что они узнали о взятии Константинополя греками в тот же день и поспешили возвратиться к городу, чтобы подать помощь своим соотечественникам (кн. IV, гл. 2). С Григорой согласен, кажется, и Пахимер. См. ист. Мих. и Андрон. Палеологов кн. II, гл. 27.

220

πυρ ταις οικιαις. Григора и Франца говорят, что, прежде чем возвратились латиняне из-под Дафнусии, кесарь Стратигопул велел зажечь город. Пахимер, соглашаясь с Акрополитом, прибавляет, что кесарь приказал зажечь город по совету бывшего врача Балдуинова, некоего Иоанна Филакса. См. кн. II, гл. 27.

221

ας και καμπȣς κατωνομαζον. Кодин: «ποιησας ουν ο αυτος βασιλευς (Феодосий Младший) ικεσιαν και λιτην εις τον καμπον του τριβουναλιȣμετα του ηατριαρχȣ Προκλȣ», т. е. сам император вместе с патриархом Проклом сделали крестный ход на поле судилища (τριβȣναλιον — tribunal); на этом же поле, на котором стоял главный трибунал, производились и смотры войск. Vid. apud Psellum in Glossis juris Mss apud Philostorg. lib. II. cap. 3. apud Theophanem an 21. Constantii et apud alios multos. На этом поле располагались часто лагерем войска, а иногда, во время землетрясений, сюда же выбегали из города и испуганные жители, как видно из следующих слов одного историка: ut timentes Byzantii extra civitatem, in loco qui Campus dicitur, essent perseverantes... et caet. Это поле во время, о котором здесь речь, было отдано под дома генуэзцев, венецианцев и других западных выходцев, но не только удержало свое древнее название campos, но, как видно из слов Акрополита, сообщило это название и самим домам генуэзцев, венециан и др.

222

См. Рим. ист. Григ. кн. 4, гл. 2.

223

Григора рассказывает, что бывший константинопольский император «бросился в простую лодку и искал спасения в бегстве». Кн. IV, гл. 2.

224

Франца: «Tali modo urbs ampla illa et urbium imperatrix auxilio Dei omnipotentis et caesaris peritia solertraque militari ab jtalorum Latinorumque manibus vindicata, ad Romanos tandem post annorum novem et quinquaqinta, mensium trium, dierum quatuor intervallum redirit». Пахимер число лет владычества латинян в Константинополе указывает согласно с Акрополитом εν οκτω μονοις ηρος τοις πεντηκοντα ετεσι κατεχομενης της πολεως τοις εχθροις.

225

Смот. Пахим. ист. Михаила и Андроника Палеологов. кн. II, гл. 29.

226

Франца: «sed postquam nuntius alter etiam cum literis a Caesare ipso conscriptis supervenit, iis visis dubitationem a se amovit, deoque gratias egit, et patriorcha totoque senatu assentientibus propter victoriam adeo admirabilem et facta Caesaris ingentia, quibus Romanum imperium amplificasset». Пахимер говорит, что в самый день взятия Константинополя император Михаил получил письмо об этом кесаря Стратигопула. См. кн. II, 29.

227

См. Пах. кн. II, гл. 31 и Григ. кн. IV, гл. 2.

228

См. Пах. кн. II, гл. 31.

229

См. Акр. кн. IV, гл. 2.

230

См. Пах. кн. II, гл. 3.

231

См. Григ. кн. IV, гл. 2.

232

ηδη γαρ μεσεμβρινας. См. Мих. кн. II, гл. 31.