Летучий самозванец

Глава 7

Повисшую в столовой тишину нарушил странный цокающий звук из коридора. Прежде чем я успела понять, кто его издает, из коридора долетел истошный женский вопль:

– Иван Василич! Волки! Люди, помогите!

Василий Олегович в сердцах швырнул на стол полотняную салфетку.

– Немедленно позовите сюда капитана! Неужели на борт взяли посторонних?

Официант откашлялся, снял трубку висевшего на стене телефона и с почтением сказал:

– Ивана Васильевича просят срочно зайти в столовую для гостей.

– Волк! Волк! – надрывалась баба. – Готовьте лодку, я на берег схожу!

– Это переходит все границы, – зашипел Самойлов, и в ту же секунду из коридора вошел подтянутый мужчина средних лет. Он не успел издать ни звука, потому что Василий Олегович напустился на него, не скрывая гнева.

– Иван, объяснитесь! Теплоход зафрахтован полностью для моих гостей! Откуда на нем посторонние? Я заплатил немалую сумму, чтобы друзья могли насладиться отдыхом на воде и тишиной. Кто орет на палубе?

Иван Васильевич попытался сгладить конфликт:

– На борту только вы и команда. Мы соблюдаем условия договора.

– Тогда чей визг разлетается по окрестностям? – нахмурился Никита. – И почему дама поминает волка?

Иван Васильевич отвел глаза.

– Это Маргарита, посудомойка, она впечатлительная, наверное, крысу заметила, ну и не сдержалась!

– Крысу! – взвизгнула Вика. – Папочка! Я боюсь! Ой! Спаси меня!

Леонид отечески обнял жену:

– Солнышко, не беспокойся, капитан пошутил!

– На теплоходе грызуны? – загремел Самойлов. – Вот приятная новость! Куда смотрит санэпидемстанция! Я этого так не оставлю! Подам в суд на владельца и стребую несколько миллионов за испорченный отдых.

Видно, Иван Васильевич сообразил, что сморозил глупость, и решил исправить оплошность:

– Пасюков здесь нет, как вы правильно заметили, санитарные врачи не дремлют. Маргарита у плиты весь день стоит, устает, и ей всякая чушь мерещится. У нее судьба тяжелая, муж алкоголик, московскую квартиру пропить умудрился, для Риты теплоход – дом родной.

– Избавьте нас от необходимости выслушивать подробности чужой биографии, – вспыхнул Леонид.

Капитан набрал в грудь воздух, но сделать очередное заявление не успел.

– Медведь! – заголосил густой бас.

– Волк, – вторила ему Рита, – бежим!

– Командой овладело массовое безумие, – без малейшего признака волнения сказал Никита. – Просто фильм «Катастрофа в океане». Если кто не смотрел, поясню. На большом корабле начинается болезнь: люди видят монстров…

Из коридора полетел истошный визг, дверь в столовую распахнулась, словно от мощного удара ногой, в комнату, бешено сопя, вбежало жуткое существо. Серо-черная клокастая шерсть густо покрывала зверя, из-под неровно подстриженной челки блестели злобные глаза, сверкали оскаленные, желтые, кривые, но острые зубы. В клыках было зажато что-то бело-рыжее.

– Мама! – хором заорали Манана и Вика, вскакивая на свои кресла.

Мы с Аней беззвучно взгромоздились на диван, Катя сползла под стол (видимо, она надеялась, что ее скроет свисающая до пола скатерть). Леонид, забыв напрочь о любимой жене, одним прыжком преодолел расстояние до стены, в которой не было иллюминаторов, и… исчез. Но мне было не до изумления, потому что чудище фыркнуло, выплюнуло добычу и стало теребить ее лапами.

– Собачка! Она убила дворняжку! – судорожно прошептала Аня. – Смотри, терзает ее останки!

Мне стало нехорошо. Чтобы не упасть, я схватилась за жену художника и зажмурилась.

– На помощь! – завопил Василий Олегович. – Ловите ее! Стреляйте! Метайте ножи!

Я приоткрыла один глаз и поняла: участники круиза остались наедине с волосатым монстром, капитан и официант с позором сбежали, Шумакова тоже нет в столовой. Леонид каким-то чудом прошел сквозь стену, Никита и Василий Олегович лишились как условных, так и безусловных рефлексов, мы с Аней боимся пошевелиться на диване, Манана и Вика окаменели на стульях. Одна Алина сидела над тарелкой: наверное, ее парализовало от страха.

Чудовище оставило свою жертву и оглушительно икнуло. Меня затошнило. Монстр никогда не пользовался зубной щеткой, не посещал стоматолога и не употреблял ментоловый освежитель для пасти.

– Он их ща сожрет, – прошептала из коридора женщина. – Похоже, из Карякина оборотень.

– А чего, в Карякине питомник гоблинов? – спросил прокуренный баритон.

– Ты не в курсе? – изумилась тетка. – Когда Чернобыль накрылся, облако аж до Тульской области дошло, потом на Карякино надвинулось и там задождило. С тех пор у карякинцев коровы с двумя головами и куры на шести ногах рождаются. Надо дверь в столовую закрыть, пусть урод олигархов схарчит, тогда он нас не тронет!

Створка хлопнула о косяк: корабельная команда решила пожертвовать пассажирами ради собственной безопасности. Своя рубашка, как известно, ближе к телу.

– Что делать будем? – одними губами спросила Аня. – Может, набросимся на него и скрутим?

И тут Алина, издав боевой клич носорога, метнула в жуткое создание вилку. Столовый прибор не нанес страхолюдине ни малейшего ущерба, похоже, шерсть у зверушки по толщине и прочности превышала строительный утеплитель, серебряный четырехзубец угодил ему в спину и остался стоять, как зубочистка в желе.

Диетолог решила не сдаваться. В чудо природы полетели другие столовые приборы, вскоре всклокоченный урод стал напоминать дикобраза-переростка, только вместо иголок из него торчали вилки и здоровенная пика, которой раскладывают мясо на тарелки. Пример Алины вдохновил и нас с Аней. Я швырнула в монстра диванную подушку и не промахнулась. Она упала на бездыханную бело-рыжую собачку. Дикобраз зарычал, вцепился в думку и разодрал ее с такой легкостью, с какой я разрываю бумажную салфетку.

Аня схватила с журнального столика пустую стальную вазу и запулила ее в непрошеного гостя. Ваза с гулким звуком угодила в голову зверюги.

– Получи, фашист, гранату! – затопала ногами Редька. – Сейчас он без чувств свалится.

– Вау, – завизжала Вика, – у него голова чугунная! Вазончик помялся, а ему, блин, по барабану! Леня! Папочка!

– Не ори, – прошипел Василий Олегович, сидевший на комоде между двумя канделябрами. – Не надо злить чудовище!

– Брось в него подсвечник, – попросил Никита.

Директор схватил бронзовую красоту. Бах, бах – оба подсвечника пролетели мимо.

– Кривой Глаз – друг индейцев, – хихикнула Аня.

– Надо с ним подружиться, – предложила Манана.

– Начинай, – приказал директор. – Спускайся, обними его, предложи чашку кофе!

– Худой мир лучше доброй ссоры, – сказала Манана и вывалила на пол содержимое салатника.

Чудо-юдо стало жадно поглощать угощенье.

– Вот видите? – торжественно объявила пиар-директор. – Он полакомится и нас полюбит!

Никита ткнул пальцем в пол:

– Глядя на труп кошки, я сильно сомневаюсь в возможности установить с живоглотом парламентские отношения.

– Это собачка, – меланхолично возразила Аня.

– Кошка, – уперся художник. – У псов не бывает такой тонкой шерсти. Не спорь, у живописцев очень острый взгляд.

– Надеюсь, мешанина из белков с углеводами, сдобренная жирным соусом, нокаутирует печень и желудок пришельца, и он подохнет! – злобно каркнула Алина. – Пищу на теплоходе никак нельзя назвать здоровой!

Огромная голова оторвалась от ковра, похожий на лопату язык вывалился из пасти, вилки в спине зазвенели.

– Мама! – запищала Вика. – Папочка! Спаси!

– Твой папик удрал, – фыркнула Алина. – Делай правильные выводы.

Манана высыпала на ковер содержимое хлебницы. Монстр не побрезговал ни нарезным, ни бородинским, он вмиг все проглотил и угрожающе зарычал.

– Люди! – заорал Василий Олегович. – Сволочи! Сюда!

В столовую очень тихо протиснулся Юра, в руках он держал ярко-желтый баллон.

– Эй, ты, повернись! – приказал майор.

Мы все, включая монстра, резко повернули головы и впились в Шумакова взглядами. Юра нажал на дозатор, из круглой тубы вырвалась белая струя пены и попала в живот Мананы. Та беззвучно, словно высохший лист, свалилась с кресла прямо перед оскаленной пастью монстра.

– Он ее загрызет! – закричала Аня, соскакивая с дивана. – На, на, иди сюда, ням-ням!

Я бросилась за женой художника, Юра направил баллон на стокилограммовое чудище. Редька бесстрашно вцепилась в спину животного, я попыталась накинуть на него сорванную с софы накидку. Монстр неожиданно жалобно запищал и нырнул под стол.

– Спасите! – завизжала Катя.

Юрасик рыбкой нырнул вслед за зверюгой.

– Милый! – испугалась я и шмыгнула за ним.

Под столом было темно, плотная темно-коричневая скатерть не пропускала света, действовать приходилось на ощупь.

– Помогите, – рыдала Катя. – Он тут, чувствуете жуткий запах?

– Спокойствие, милиция уже здесь, – пробасил Шумаков, забывший, что ему нельзя раскрываться перед подозреваемыми в шпионаже. – Без паники, сначала выведем женщин и детей, потом оставшихся лиц.

Я пошарила рукой по спине урода, нащупала вилку, выдернула ее и попыталась уколоть его.

– А-а-а, – заорала Катя. – Он меня кусает!

– Прости, прости, – зашептала я. – Случайно в тебя попала.

Договорить мне не удалось. Короткий, резкий свист, и неведомая сила повалила меня на пол, кто-то с урчанием и хрюканьем прополз по мне, затем на секунду перед глазами появился свет, и снова потемнело.

– Он ушел? – прошелестела Катя.

– Он убежал! – заорала Вика.

Мы с Юрой и Катей выбрались из-под стола, Василий Олегович спрыгнул с комода.

– Кто это был? – простонала Манана, сидя на ковре.

Самойлов схватил трубку телефона.

– Если сюда немедленно не явятся капитан и уборщица вместе с официантом, я разнесу эту гадскую посудину в щепки!

Никита опустился на диван.

– Признаюсь честно, я перепугался до икоты. К нам приходил саблезубый мамонт?

Вика осторожно спустилась со стула.

– Папочка! Ты где?

Из стены высунулась голова Леонида.

– Все целы?

– Как вы проникли в деревянную панель? – поинтересовалась Аня.

Зарецкий неуклюже выкарабкался наружу.

– Здесь небольшой шкаф, – пояснил он.

– Удивительно, как крупный мужчина уместился там, куда и кошка не влезет, – покачал головой Никита.

– В момент опасности в человеке пробуждаются неведомые силы и способности, – ответила Аня.

– Кошка! – взметнулась с пола Манана. – Боже, я сидела на трупе!

– Мама! – взвизгнула Вика, вскакивая на стул. – Папочка! Реши проблему!

В столовой один за другим появились капитан, официант и рыжеволосый парень со шваброй. Я узнала матроса. Именно он встретил нас в день прибытия на теплоход у трапа и отвел в каюту.

Леонид приосанился:

– Выбросьте останки животного за борт.

– Не положено, – заспорил Иван Васильевич. – Река – не место для отходов!

– Хорошо, – согласился Зарецкий. – Утилизируйте это, как надо!

– Уберите здесь и подавайте обед, – метал гром и молнии Василий Олегович. – Кто сейчас заходил в столовую?

– Я и члены команды, – отрапортовал капитан.

– Я спрашиваю про зверя! – добавил металла в голос кондитер. – Того, который…

– Не знаю, – быстро перебил его Иван Васильевич. – Маргарита сказала, что он из тумана возник, а потом в нем же и растаял. Во второй половине дня наступили сложные метеоусловия, мы движемся в «молоке».

– Наверное, это призрак боевого слона Александра Македонского, – загробным голосом заухал Никита.

Алина подперла голову рукой.

– Он собака. Небось от хозяина удрал.

Иван Васильевич галантно склонил голову к плечу:

– Не хочется спорить, но вы ошибаетесь. На судне нет животных.

– Его тайком провели, – упорно стояла на своем диетолог, – без вашего ведома.

– Без меня тут даже муха не чихнет! – гордо вскинул голову Иван Васильевич. – На флоте закон строгий: капитан на судне бог.

Алина встала.

– Когда полкан залез под стол, он сначала там возился, потом из коридора приоткрыли дверь, свистнули и сказали: «Сюда! Ко мне!» – и барбос стрелой полетел на зов.

– Собак ростом с телефонную будку не бывает, – протянул Никита.

– Последняя из рода Баскервилей, – шепнул мне на ухо Юра.

– Иван Васильевич, можно я ее себе возьму? – спросил матрос, протиравший палас щеткой. – Хорошая вещь, Таньке подарю!

Я посмотрела на него и вздрогнула: парень наклонился над бело-рыжей мохнатой кучкой. Невольно у меня вырвался вопрос:

– Вы хотите преподнести подруге труп кошки?

– Ну не выбрасывать же его? – хозяйственно возразил корабельный служащий, поднял шкуру, встряхнул…

– Это моя шубка! – завизжала Вика. – Папочка! Манто сперли!

– Оно тут валялось, – попятился юноша. – Иван Василич велел в мусор его отправить.

– Папочка, – заканючила Вика. – Смотри, весь мех обслюнявлен, воротник пожеван!

– Безобразие! – взорвался Леонид. – Шуба стоила пятнадцать тысяч долларов!

– Едрена Матрена, – опешил матрос и выронил то, что я вначале приняла за безвременно погибшую кошку.

– Пятнадцать кусков зелени? – недоверчиво повторила Алина. – Вас бессовестно надули! Телогрейка из кошки не может иметь подобную цену.

– Любезная, я не оспариваю ваши глубочайшие познания в науке жратвы, но в скорняжном деле вы профан, – процедил Зарецкий. – На ковре лежит эксклюзивное изделие из шиншиллы. Я приобрел его на аукционе, для любимой женщины мне ничего не жаль!

– Это кошка, – спокойно дудела в одну дуду Алина, – очень редкой породы – московская помойная.

– Папочка, – дрожащим голоском прочирикала Вика, – она врет?

– Солнышко, Алина шутит, – смягчил ее заявление Зарецкий.

Но упрямству диетолога могли бы позавидовать ишаки.

– Вовсе нет. Иначе по какой причине Полкан на шубу охоту открыл? Хотел разобраться со своим извечным врагом! Кстати, о шиншилле. Эта крыса в природе имеет серый мех, бело-рыжих особей не бывает. Но загляните за любой мусорный бак, и вы найдете стадо котов расцветки апельсина со взбитыми сливками.

– Почему крыса? – затряслась Вика.

– Вы не знаете? – ехидно засмеялась Алина. – Шиншилла – простой грызун.

– Папочка! Ты купил мне шубку из мышей? – всхлипнула блондинка.

– Солнышко, это редчайший мех, – гаркнул Зарецкий, – который испортила корабельная Жучка!

– Мамой клянусь, нет на борту никакого животного, – перекрестился капитан.

– Хотите сказать, что у нас была коллективная галлюцинация? – осведомился Юра.

Василий Олегович хлопнул в ладоши:

– Внимание! Все живы? Отлично! Подавайте обед! Мы слегка подкрепимся, расслабимся, а уж затем решим проблему с собакой, шубой, кошкой и крысами. Вспомним об отдыхе. Чудесная теплая погода, роскошный сентябрьский вид, золотая осень, бабье лето. Прошу всех к столу. И ни слова о дурацком происшествии.