Лживая игра

Глава 4 НЕУДАВШЕЕСЯ ВОССОЕДИНЕНИЕ

На следующий день Эмма пошатываясь вылезла из автобуса и вытащила за собой сумку.

Стоянка пульсировала жаром; в воздухе было настолько душно, что казалось, что где-то работал гигантский фен.

Справа от Эммы были дома из необожженного кирпича и, покрытая розовой штукатуркой, студия йоги для людей, которых зовут «паря».

Слева находилось высокое, разрушающееся здание под названием Конгресс Отель, которое выглядело страшновато.

На передних окнах висели афиши предстоящих концертов.

Двое хипстеров, покуривая, слонялись по улицам.

Помимо этого было что-то похожее на магазин для профессиональных доминатрикс: витрины были заполнены манекенами, одетыми в обтягивающие комбинезоны, чулки в крупную сетку, высокие сапоги и с кнутами в руках.

Эмма снова обернулась и посмотрела на автобусную остановку.

Туссонский нижний город, — сообщала вывеска на ней.

И вот, она наконец-то здесь, после часов сидения в автобусе за парнем с демонической бородой и серьезным пристрастием к Доритос с халапеньо.

Она боролась с искушением подбежать к огромной гончей на знаке и подарить ей страстный поцелуй, но тут её телефон завибрировал в кармане и она достала его, чтобы ответить.

Фото Алекс высветилось на экране.

— Привет! — Эмма прижала к уху старенький Блекбери.

— Угадай, где я?

— Неет, ты не сделала этого, — Алекс подавилась на том конце.

— Нет, сделала.

Эмма дотащила сумку до скамейки под тентом и присела отдохнуть.

Алекс вчера все-таки ответила на сообщение Эммы.

Эмма сразу же перезвонила ей, выпалив всю историю на одном дыхании.

— Я оставила Кларис записку, — сказала Эмма, убирая свои длинные ноги с дороги, по которой пожилая пара тащила чемодан на колесиках.

— Социальные работники не будут проверять — мне слишком скоро восемнадцать.

— И что ты скажешь этой Саттон? То есть, если она действительно твоя сестра, ты думаешь, что сможешь к ней переехать? — Алекс печально вздохнула.

— Это как у Золушки, только без побега от принца!

Эмма откинулась на спинку скамейки и уставилась на розоватые горы вдалеке.

— Я не хочу слишком забегать вперед, — сказала она.

— Нам нужно сначала хотя бы поладить.

Это главное.

Всё время в автобусе Эмма представляла, насколько встреча с Саттон могла изменить её жизнь.

Возможно, она переедет в Туссон и будет ходить с Саттон в одну школу.

Она сможет познакомиться и с приемными родителями Саттон.

Может, они даже разрешат к ним переехать, посмела подумать Эмма.

Руки Эммы покрылись мурашками.

Ладно, об этом пока рано думать, но кто знает… Всё это напоминает местную историю о Золушке.

Но обо всем по порядку: сначала нужно встретиться.

Эмма заметила единственное такси со светящейся зеленым вывеской на другой стороне остановки и помахала ему.

— Только, пожалуйста, не говори никому, хорошо? — попросила она Алекс.

— Обещаю, — согласилась девушка.

— Удачи.

— Спасибо.

Эмма повесила трубку, залезла на заднее сиденье такси, и назвала Сабино Каньон в качестве пункта назначения, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

Таксист резко стартовал и помчался по улочкам Туссона.

Эмма уставилась сквозь грязное окно, с усмешкой глядя на корпуса Университета Аризоны, в том числе на тот, огромная вывеска на котором гласила «Институт фотографии».

У Эммы не было времени зайти внутрь и оценить его по достоинству.

Затем они проехали мимо парка колледжа.

Студенты грелись на солнышке.

Группа бегунов прогарцевала, как стадо оленей.

Девушка, одетая как лист марихуанны, стояла в середине двора с плакатом «Посигналь и получи траву». Таксист посигналил.

Затем они повернули на 10 шоссе и поехали на север.

Дома постепенно росли и вскоре улицы пестрели причудливыми спортзалами, милыми закусочными, рынками и модными бутиками.

Эмма оставила позади вход в супермаркет La Encantada, затем — пышный спа-салон Elizabeth Arden Red Door.

Может, Саттон и я проведем день педикюра, подумала Эмма.

Как ни странно, это заставило ее немного занервничать.

У Эммы никогда не было профессионального педикюра.

Когда кто-нибудь прикасался к ее ногам, она начинала нервно смеяться, как Еник из Улицы Сезам.

Как по мне, то я чувствовала лишь оцепенение, когда машина оставила позади эти достопримечательности.

Определенные эмоции и чувства показались на поверхности сознания — расплывчатые всплески восторга и трепета, когда мы проехали мимо ресторана «Север», запах жасминовых духов, когда машина миновала магазины La Ecantada — но ничего определенного.

Вопросы гудели в моей голове словно рой пчел.

Кто ответил Эмме? Обнаружил ли кто-нибудь еще, что я мертва? Я отчаянно хотела еще раз посмотреть на свою страницу на Фейсбуке, но Эмма больше не кликнула на ней.

Целый день прошел с тех пор, как я умерла, может больше; где же по всеобщему мнению я была? Нашел ли кто-нибудь мое тело? С другой стороны, если кто-то убил меня, то к этому времени, оно может быть разрезано на миллион кусочков.

Мне хотелось закричать.

Хотелось заплакать.

Но все, что я могла, это следовать за Эммой в состоянии немого шока и паники.

Как будто сбылись те кошмары, в которых я падаю все ниже, ниже и ниже с верхушки высотного здания.

И в этих снах я всегда звала на помощь, надеясь, что кто-нибудь меня поймает, но этого никогда не происходило.

Такси взяло левее, и гора выросла перед глазами Эммы.

Весь в выщербинах деревянный указатель гласил: Сабино Каньон.

— Мы на месте, — сказал водитель, паркуясь.

Это было то место.

Эмма отдала таксисту двадцатку и направилась по хрустящему под ногами гравию к лавочке.

Она вдохнула смесь запахов солнцезащитного крема, пыли и запеченого на солнце камня.

Несколько человек, вероятно вышедших на традиционную вечернюю прогулку, неспешно прошли мимо парковки.

Мерцающий горный кряж прерывал голубое небо.

Небольшие точки розовых, желтых и пурпурных полевых цветов то и дело виднелись на тропе.

«Идеально», — подумала Эмма.

По привычке, она достала старенький поллароид из сумки.

Эмма взяла с собой из Туссона не так много вещей: только бумажник, Носкосьминога, смену одежды, фотоаппарат и дневник, потому что боялась куда-либо поехать без него.

Она оставила все остальное, в том числе свои сбережения, в камере хранения на автобусном вокзале.

Устройство издало булькающий звук, когда она нажала на кнопку.

Эмма смотрела, как картинка медленно появлялась.

Давно Потерянные Сестры Впервые Встретились, — мысленно озаглавила она.

Было ровно шесть.

Она села на скамейку, достала из сумки пудреницу Мейбеллин и оценивающим взглядом окинула свое отражение в зеркальце.

На ней было надето трикотажное платье Gap, купленное в секонд-хенде Синнамонс, рядом с домом Кларис. На губах было много блеска.

Она тайно понюхала свою кожу, надеясь, что она не пахнет выхлопами или Доритос с халапеньо.

Встреча с Саттон вызывала в ней те же чувства, что и знакомство с очередной приемной семьей.

Потенциальные приемные родители обычно долго и придирчиво осматривали ее, пытаясь сразу же решить, подходит она им или нет.

Пожалуйста, полюбите меня, — всегда думала она, стоя на бесчисленных кухнях или перед фасадами домов, как две капли воды похожих друг на друга.

Пожалуйста, пусть все пройдет неплохо.

Пожалуйста, пусть мне не придется пускать слюни.

Несколько человек показались на ведущей к каньону дорожке.

Эмма посмотрела на часы в телефоне.

18.10.

А что если Саттон всегда опаздывает? Такие люди выводили Эмму из себя.

И что они скажут друг другу?

— Привет, Саттон, — беззвучно проговорила Эмма, тренируя улыбку.

— Так Бекки и тебя потеряла? — Она изобразила, как пожимает ее руку, потом покачала головой и откинулась назад.

Они обнимутся? Или будут неуклюже стоять, смотря по сторонам?

Странный фильм снова прокрутился у Эммы в голове.

Кто согласится быть удушенным ради удовольствия? Она вспомнила о девушке, про которую вчера рассказывал Трэвис.

— Ого, — крикнул кто-то сзади.

Эмма подпрыгнула и обернулась, рассматривая незнакомого мужчину, одетого в шорты и майку, который стоял неподалеку.

Седеющий и полный, он напомнил Эмме доктора Лори, единственного социального работника, который нравился Эмме, в основном потому, что он говорил с ней как с человеком, а не как с чокнутым приемышем.

Но потом фото фото Шарлотты и Саттон, стоящих рядом с этим мужчиной, всплыло в ее голове.

«Я, С и мистер Чемберлен на чемпионате Аризоны по теннису».

Он был не из ее мира, а из мира Саттон.

Не то, чтобы я много о нем помнила.

На лице мужчины читалось беспокойство.

— Ч-что ты здесь сделаешь, Саттон?

Эмма резко моргнула, осознав, что обращаются к ней и подарила мужчине дрожащую улыбку.

Язык казался ей распухшим и заплетающимся.

Не говори никому кто ты, говорилось в электронном письме.

Это опасно.

— Просто гуляю, — ответила Эмма, чувствуя себя до смешного глупо.

Ее ладони чесались, также как всегда, когда она врала старшим.

— Собралась на пешую прогулку? — надавил отец Шарлотты.

— Здесь в наши дни собирается молодежь?

Эмма глянула на дорогу, в надежде увидеть девушку, выглядевшую в точности как она, которая идет к обочине.

Несколько машин пролетели не останавливаясь.

Мимо, хохоча, проехали несколько детей на велосипедах.

— Не совсем…

Залаяла бегущая по дороге собака.

Эмма напряглась: в 9 лет ее укусил чау-чау и с тех пор она остерегалась собак.

Оказалось, собака просто почуяла кролика, который неожиданно выскочил из-за поворота.

Папа Шарлотты сунул руки в карманы.

— Ну, увидимся.

— Доброй ночи.

Он быстро ушел.

Эмма плюхнулась на лавочку.

Неловко получилось.

Часы на телефоне показывали 18.20.

Она зашла в папку НОВЫЕ СООБЩЕНИЯ, но ничего похожего на «ОПАЗДЫВАЮ, СКОРО БУДУ!» не обнаружила. Девушку стало одолевать беспокойство, которое струилось по телу и отравляло все на своем пути.

Ее желудок казалось переваривал сам себя.

Вдруг окрестности перестали казаться столь магическими.

Туристы, спускающиеся с горы выглядели как извивающиеся темные монстры.

В воздухе витал резкий какой-то резкий запах.

Что-то казалось очень и очень подозрительным.

Раздался треск.

Эмма повернула голову на звук.

Раньше чем она могла рассмотреть, что происходит, маленькая ладонь прикрыла ее глаза и заставила встать.

— Какого… — закричала Эмма.

Вторая рука зажала ей рот.

Эмма попыталась вырваться, но тут к ее лопаткам прижали жесткий холодный предмет.

Она тут же застыла.

К ее спине никогда не приставляли пистолет, но это не могло быть ничем иным.

— Не двигайся, сучка — прошептал хриплый голос.

Эмма чувствовала на шее горячее дыхание, но видеть могла только внутреннюю сторону чьей-то ладони.

— Ты пойдешь с нами.

Я хотела бы увидеть, кто такие «мы», но есть маленький недостаток в моем теперешнем положении: если Эмма не могла видеть, не могла и я.