Лич добра и поддержки

Глава двенадцатая. Конкиста

/1 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо/

— Залп!

Встретить крупный отряд вегмов таким малым числом воинов — хорошего мало, но поднимать лапки вверх мы не собираемся.

— У кого мой меч⁈ — вопросил я.

— Здесь, повелитель! — подбежал Бобби Котик, на вытянутых руках несущий мой меч.

Меч мне сделали ребята Кумбасара и Кодзимы, из двух марок стали — 1095 и 9260. Первая снаружи, а последняя внутри. Не знаю, что всё это значит, но металл мы получили на одном из складов в первом поселении и ребята Кумбасара протестировали материал, определив, что сталь 9260 более упругая и отлично гнётся, а сталь 1095 имеет высокие прочностные характеристики. И, как они говорят, лучше всего сделать эдакую котлету с начинкой, где снаружи твёрдо, а внутри упруго.

На выходе получилась широкая и тяжёлая скьявонеска, малопригодная для пользования нормальному человеку, но я-то ненормальный, поэтому мне самое оно.

Почему именно скьявонеска? А потому что мне нравится идея захватывать вражеские клинки гардой — «Пляска Смерти» отлично сочетается с таким подлым стилем ведения боя. А так, клинок для своего времени устаревший, функционал не хуже и не лучше романского меча, но мне без разницы, потому что эта штука достаточно тяжела, чтобы наносить сокрушительный ущерб, а также достаточно остра, чтобы распарывать плоть до кости.

Длина лезвия этого чудовища — метр, как в оригинале, но рукоять сделали одноручную, потому что моя физическая дурь позволяет свободно махать чем-то и потяжелее. Два с половиной килограмма — это сущая ерунда, на самом деле…

— Держать строй, а я в атаку! — воскликнул я и помчался к приближающимся врагам.

Врагов где-то около сотни, они сильны и злы, но мы сильнее и злее.

С разбега наношу горизонтальный рубящий удар и срезаю голову издалека видного вожака, решившего, что у нас тут дуэль. Чёрная кровь малой струйкой выпрыскивает из рассечённой артерии, а я уже выпускаю две «Иглы Смерти» подряд в ближайших вегмов.

Легко уклоняюсь от размашистого вертикального удара стальной дубиной из трубы, после чего лёгким мазком меча распарываю глотку ударившего, до самого шейного отдела позвоночника.

Тело предыдущей жертвы ещё не успело упасть, а я уже втемяшиваю левый кулак в обмотанную джинсами башку, после чего приседаю, чтобы уйти от удара шипастой булавой.

Колющий удар в лицо очередного вожака, а затем серия из трёх «Игл Смерти» на поражение.

Мой пуховик быстро покрылся чёрной кровью, брызгающей из разрубаемых тел, но хрен бы с ним, с пуховиком, мне бы убить как можно больше…

Парирую колющий удар стальной трубой и в ходе парирования наношу уже свой укол прямо в морду вегму. Убить не убил, но зрение противника сузилось до одного глаза.

Вегмы пытаются окружить меня, но я контролирую эту схватку, поэтому подрезаю парочке самых хитрых ноги, после чего, в ходе стремительного броска, добиваю одного из них «Иглой Смерти», а второго «Мясным копьём», полученным из ранее убитого вегма.

Вхожу в конфетти из разорванной одежды и замерзающих прямо в воздухе кусков мяса и белоснежных костей и отступаю к своим.

А тут идёт своё противостояние: стихийный строй вегмов и ровный двухлинейный строй Леви. Перекрыть всю трассу сплошным строем из тридцати человек не получится, поэтому-то я и рванул в атаку, чтобы нейтрализовать вражеский левый фланг. И у меня, судя по всему, отлично получается!

Грохнул залп со второй линии, а я вспомнил о пистолете. Сейчас самое время, чтобы пустить его в ход.

Втыкаю меч в снег, вынимаю Зиг Зауэр из кобуры, взвожу затвор и начинаю стрелять.

Стрелок из меня, наверное, паршивый… но не на такой дистанции!

Почти каждая пуля нашла себе место в груди вегма, но останавливающее действие у пуль калибра.357 оказалось недостаточным, чтобы валить этих крепких тварей наповал. Впрочем, здоровья им эти попадания не прибавили…

Вновь поднимаю меч и иду в решительную атаку.

— Сюда, шлюшка!!! — проревел я прямо в морду нанизанному на меч вегму.

Толкаю меч вбок, вываливая внутренний мир вегма наружу, после чего наношу стремительный удар в шею жертвы.

От следующего удара уклониться не удаётся, поэтому принимаю его на лезвие, которое от этого точно не похорошело, после чего стреляю из Зига в морду атакующей твари. Перевожу прицел на уже летящего на меня вегма и разряжаю в него остаток магазина.

Меч по рукоять в чёрной крови, парящей на морозе, но вегмов ещё дохрена и больше, поэтому кровавая работа ещё далека от завершения…

Новый залп на фоне — стреляет только вторая линия, поэтому так медленно. Эх, надо было пешком идти, в составе полного отряда, а не как сейчас.

Для меня эти вегмы, как враги, не очень, хилые и предсказуемые, а вот для обычных некрохимероидов из «Активижна» они представляют нешуточную угрозу и если для меня всё происходящее — это как интенсивная разминка, то ребята борются за выживание.

Хотя надо понимать, что мне хватит одной ошибки, чтобы быть поваленным и разорванным на куски. Наверное, это неоправданный риск — вот так вот лезть в залупу, но что за нежизнь без риска?

Слегка отрезвлённый промелькнувшими мыслями, я начал, постепенно, сдавать назад, поближе к своим. Вегмы не спешат лезть на меня, они многое поняли на примере своих соратников, поэтому я беспрепятственно отступаю и сразу же врезаюсь во фланг других вегмов, занятых сейчас немёртвыми.

Эти твари не боятся смерти, не смотрят на потери, а мы нанесли их прямо-таки ощутимо, поэтому, как я полагаю, битва будет до последнего стоящего на ногах…

— Р-р-р-ах! — прыгнул на меня один из вегмовских вожаков, прорвавшийся через толпу соплеменников.

Апперкот с участием рукояти моего Зигги, а затем добивающий укол прямо в череп упавшего заражённого.

Вот тут-то я и увидел изменение мимики некоторых из вегмов. Яростные оскалы разгладились, боевой пыл поутих и они перестали рваться к нам. Неужели у них всё настолько завязано на вожаков? В предыдущей схватке было слегка не до этого, поэтому я легко мог пропустить такое…

«Приоритет на вожаков», — приказал я на языке мёртвых. — «Они теряют дух со смертью своих предводителей, почти как у живых людей».

А мои ребята потеряют дух, если я внезапно ненадолго отъеду?

Нет.

Подчинение начнёт спадать только через три-четыре месяца и окончательно спадёт где-то через полгода-год, в зависимости от прижизненной внушаемости.

Как известно, люди делятся на три категории: первая — невнушаемые, это примерно 33% от популяции, вторая — внушаемые, тоже 33% от популяции, третья — факультативно внушаемые, что тоже 33% от популяции. (1) Последние поверят во что-то только в случае, если это уже устоялось, как мнение большинства. И вот с этими 66% от популяции работают государственная пропаганда и всякие инфоцыгане с тренерами личностного роста. Поэтому из телевизора раньше старались подавать информацию как заведомо общепринятую и очевидную для всех, а потом точно так же начали подавать информацию и из интернета.

Что инфоцыгане, что госпропаганда, стараются уверить зрителей и слушателей в очевидности и общепринятости подаваемых сведений, что это не аргументы, а непреложные факты, с которыми просто глупо спорить.

Инфоцыгане любили ссылаться на какие-то там с первого раза уважаемые авторитеты, обязательно с невыдуманными историями, о которых невозможно молчать и яркими, точно не берущими корни в Воображляндии, примерами ошеломительного успеха.

Госпропаганда работает с напором на авторитеты. Ведь не может целый министр здравоохранения или главный эпидемиолог РФ нести хуйню, так же? ВИ-грипп показал, что эти ребята могут нести отборнейшую хуйню, потому что оказалось, что человечество со столь летальным и стойким говном ещё не сталкивалось и у правительства тупо не выработано ещё механизмов, чтобы справиться с ним. Кто-то верил, кто-то не верил, а кто-то начал видеть то, чего нет. Но последние — это отдельная категория сказочных долбоёбов, верящих в теории заговоров планетарных масштабов. Миллионы налогоплательщиков погибли, блядь, а некоторые долбоящеры уверяли, что это правительство избавлялось от лишних ртов, ведь еды на всех, какого-то хуя, не хватит, чёрные вертолёты распыляют порошок с заразой, маски заражены, вакцины тоже заражают и вообще, вызывают аутизм… Ох, что за безумное было время…

У личей примерно так же, но немножко иначе. Есть невнушаемые, есть внушаемые, а есть факультативно внушаемые немёртвые, но заранее определить категорию нельзя, потому что проверить можно только на практике.

Вот отъеду я в царство невечной охоты, и в течение трёх-четырёх месяцев от сплочённого дохлого коллектива отвалятся все невнушаемые, а за ними потянется некоторое количество факультативно внушаемых, но останутся те, к которым ритуал переподчинения можно больше не применять, но лучше, всё-таки, применять. Оставшиеся — абсолютно верные своему немёртвому повелителю, служащие не по воле подчиняющего ритуала, а по совести. И здесь нет никакой роли человеческого отношения или вроде того, как я ошибочно полагал при жизни, тупо психология — внушаем или невнушаем…

Хотя я, по юной глупости, не учёл того, что пересечение некромантом порога Смерти обнуляет все подчинительные связи с немёртвыми.

Я этот порог уже перешагнул, поэтому подчинительные связи сразу терять силу не будут, но начнут. Поэтому обязательно надо систематически обновлять их через ритуал.

Сразу же может прийти на ум заключить со своими немёртвыми договоры на все случаи нежизни, но есть одна МАЛЕНЬКАЯ проблема. Договор имеет силу только в случае добровольного его подписания. Прикажу подписать хоть тысячу раз, они подпишут, все подпишут, но Дар учтёт, что это было подписано недобровольно и потом я даже жопу вытереть этими договорами не смогу, потому что их не существует на бумаге.

Размышляя об актуальных проблемах, я передал управление телом, фигурально выражаясь, спинному мозгу, поэтому рубил вегмов практически на автомате, уделяя этому минимально необходимое внимание.

Леви воспринял мой приказ и лично зарубил двоих вожаков, орудовавших на острие атаки. Там, где сражались подчинённые этим двоим войска, наметилось ослабление натиска и позорное бегство вегмов. Ещё одно подтверждение того, что банды сколачиваются вокруг лидеров и только вокруг них. Чрезмерная роль личности и вот такая досадная уязвимость…

Из распоротой глотки вегма женского пола брызнула чёрная кровь и попала мне прямо в лицо. На пару долей секунды сбиваюсь и расплачиваюсь за эту заминку прямым попаданием стальной дубины в шлем. Я ожидал, что меня ошеломит, но организм стойко перенёс удар и я сразу же нанизал «счастливчика» на меч, после чего распорол от пупка до грудины. Кишки вывалились на окровавленный снег и начали парить.

«Парю где хочу, законом не запрещено, ха-ха!» — пронеслось у меня в голове.

Далее следует несколько удачных попаданий «Иглами Смерти», а затем я вышел на настоящего босса качалки, стоявшего в центре хаотического подобия строя вегмов.

Ублюдок был ростом где-то два двадцать, если мой глазомер меня не обманывает, шириной он был в метр, но туловище не жирное, а плотно утрамбованное развитыми мышцами. Чтобы подчеркнуть всю эту мощь, босс качалки носил лишь дверцу от буржуйки на груди, а также шлем из продырявленного ведра. Видно, что «форточку» делали когтями, а не инструментом. Вооружён он полутораметровой трубой, неожиданно качественно сплюснутой в подобие глефы. (2)

— Сюда иди, бройлер хуев!!! — воззвал я к нему.

Походя разрезаю лицо отважному вегму, облачённому в капусту из джинсовых рубашек с яркими принтами — чувак был на стиле. Челюсть его упала на грудь, а язык вывалился на манер «колумбийского ожерелья». (3)

Отталкиваю потерявшего желание сражаться вегма ударом ноги, после чего ввязываюсь в вооружённый клинч с боссом качалки. Заскрипел металл превосходного меча и хреновой глефы. Тварь приняла правила игры и пыталась передавить меня своей дурью, но у меня дури гораздо больше.

— Fuck you!

Выпускаю «Иглу Смерти» в грудь этого особо крупного вегма, ощущаю, что он дал слабину и использую особый финт из арсенала мертвецов. То есть, я ослабляю давление на вражескую глефу и позволяю нанести по себе хиленький, от неожиданности ослабления, удар, после чего атакую сам, аккурат в очень маленьком «окошке» в момент нанесения врагом удара.

Такая хитрость отлично работает с живыми фехтовальщиками, а обычные рубаки, владеющие лишь азами фехтования, попадаются на неё в девяти из десяти случаев.

Босс качалки стукнул мне глефой по левому плечу, после сразу лишился головы. Вот и всё.

Подхватываю падающую голову за прорезь в шлеме-ведре и поднимаю над собой.

— Р-р-а-а-а!!! — яростно реву я и ищу взглядом следующую жертву.

Почему-то, чувствую себя в этот момент жестоким варваром-поработителем.

Гибель самой большой шишки крайне негативно сказалась на вегмах, особенно на оставшихся вожаках, которые вдруг поняли, что ловить тут совершенно нечего, ведь они столкнулись с необоримой силой. Это проявилось в виде отступления сначала тыловых банд, а затем побежали и непосредственно сражающиеся банды.

Бросаюсь вдогонку и рублю всех, кого успеваю догнать. Вегмы лучше приспособлены к движению по снегу, поэтому я сумел догнать только нескольких подранков.

Забив до смерти последнего пойманного, разворачиваюсь к полю уже прошедшего сражения.

Снег залит чёрной кровью, ведь что у немёртвых, что у вегмов, кровь одинакового цвета. Тела убитых уже окоченели, что облегчит нам их транспортировку — своих мы не бросаем, а чужих… Сжечь их не получится, но можно ведь поступить иначе…

Мои воины до сих пор стоят в строю, но строй сильно прорежен.

— Сколько убитых? — спросил я у Леви.

— Восемь, повелитель, — ответил тот. — Ещё семь выведены из строя.

«Выведен из строя» — это, в контексте немёртвых воинов, означает, что этот воин самостоятельно уже никуда не пойдёт и сражаться не сможет. Надо позаботиться о более качественной защите конечностей, а то ломают ноги и руки, мать его распять.

— Складывайте тела убитых вегмов в линию у того бетонного столба, я займусь ими, — приказал я.

Очень не хочется поднимать их, потому что чутьё подсказывает мне, что этого делать не надо. Последствия могут быть какими угодно, вплоть до того, что снова придётся драться, только уже против усиленных некромантией мертвецов. На них нет времени и вообще, окоченевшие трупы поднимать — удовольствие так себе.

А вот о чёрных скелетах моё чутьё загадочно молчит. Да даже если всё пойдёт не так, раздолбаем сукиных детей в костяные щепы.

Сначала пробую «Мясное копьё» на ближайшем дохлом вегме. Целюсь в бетонный столб.

Труп рванул к столбу со скоростью пистолетной пули и взорвался на осколки из костей и обледенелого мяса. Похоже, что всё работает.

Следующего вегма я оттащил от остальных и начал юзать заклинание поднятия чёрного скелета. Это заклинание из раздела неизвестной мне дисциплины некромантии, которую я знал исключительно из пугающего мрака подсознания. Когда у меня начинает ехать крыша и сознание тонет в гневе, я интуитивно пользуюсь всякой мрачной хуйнёй, которая, порой, бывает очень эффективна. И иногда даже удаётся вспомнить некоторые заклинания.

— Вставай, шкелет! — призвал я.

Туловище жертвы покрылось чёрным дымом, выжигающим плоть, то есть всё, пока что, идёт по плану. Плоть быстро облетела с костяка, после чего белые кости начали стремительно чернеть, причём не в цвет антрацита, как обычно, а во что-то более чёрное, интенсивно поглощающее свет. Наверное, если сфотографировать эту хрень, то на кадре будет виден только чёрный контур, без подробностей.

Скелет, к слову, у вегмов несколько видоизменён. Общие черты с человеческим скелетом видны, но руки сильно длиннее нормы, встроенные когти, как оказалось, имеют «кармашек» для безопасного размещения, а ещё у них рёбра вдвое толще, чем у человека. Ну и череп ещё уплощённый, с непонятно нахрена нужным горизонтальным гребнем на затылке — в норме он сокрыт жёстким мехом. Я это всё и так знал, вскрывал уже этих тварей, но тут прямо наглядный анатомический образец.

«А-а-а-а-а-а!!!» — раздалось нечто оглушительное. — «А-а-а-а-а!!!»

«Потише, твою мать…» — попросил я нового скелета. — «Ничего страшного не случилось, ты просто умер».

«А-а-а-а-а!!!» — продолжал вопить скелет. — «А-а-а-а-а!!!»

Я понял, что с таким каши не сваришь, поэтому приготовился разбить ему башку мечом, но скелет, продолжающий орать на языке мёртвых, вдруг стремительным кабанчиком сорвался в бегство.

«Стой!» — приказал я ему.

Но он, какого-то хрена, не послушался, а продолжил бежать по шоссе. Чем-то ему обледенелый асфальт не понравился и он рванул на холм.

— Что-то будем с ним делать, повелитель? — поинтересовался Леви.

— Да пусть бежит, хрен с ним, — махнул я рукой. — Должен развеяться, когда истечёт срок годности. Или не должен. Да насрать вообще — видно же, он нам не помеха. А что, если…

Можно посеять на острове хаос и ужас, подняв всех убитых вегмов в виде чёрных скелетов. Не, как-то жестковато. Хотя…

— А хули я теряю от этого? Следующий!

Последовательно поднял ещё сто сорок шкелетов, которые также омерзительно-пронзительно вопили, все, как один. И все, как один, не подчинились моим приказам. Ну, пусть бегают, резвятся по местности…

Так я избавился от халявного мяса для других вегмов и, скорее всего, навёл тут шороху на следующие пару-тройку недель.

Дополнительно это утвердило меня в мысли, что я если и буду поднимать вегмов как классических немёртвых, то только в приемлемых лабораторных условиях. Когда ещё удастся создать тут такие?

— Убитых и раненых на подводу, — приказал я. — Строиться в походную колонну, Леви, со мной в передовой дозор.

— Слушаюсь, повелитель, — ответил немёртвый командир.

/3 августа 2027 года, Япония, префектура Хоккайдо, у деревни Томиисо/

Леви был рад, что именно ему выпала возможность служить военным лидером похода в родной мир повелителя. Его высокое положение в иерархии остальных мертвецов на службе лича дополнительно упрочнилось, поэтому почти все признают его Правой рукой.

Но чтобы оставаться на вершине, нельзя было допускать ошибок, которые, нет-нет, а случаются. Например, это его провал, когда их чуть не застали врасплох на прибрежном тракте.

Повезло, что для вегмов это столкновение тоже стало сюрпризом, а ещё повезло, что они пренебрегают тактикой. Натиск в лоб был удержан, после чего началось ожесточённое противостояние с разменом ударами на удары, что невыгодно, когда у тебя мало воинов, но тут сильно помог лич. Стихийно сформированный строй вегмов был разрушен, а ещё повелитель сумел разглядеть то, что вегмы сильно завязаны на своих вождей.

Леви лично пристрелил троих вождей, прямыми попаданиями в головы — помог отчасти случай, потому что, сразу по выходу из ствола, пули их мушкетов летят почти что в произвольном направлении. Ещё сильно портит всё адский холод, служащий причиной осечек и замедления перезарядки. Возможно, имеет смысл попросить повелителя отказаться от мушкетов в пользу пик и мечей?

— Троих в разведку, — распорядился лич. — Не нравится мне эта тишина…

Сейчас они находились у деревни со странным названием, непривычно звучащим для ромейского уха, и размышляли о способах её завоевания. Точнее, размышлял лич, а немёртвые стояли и ждали приказов.

Этот мир совершенно чужд всему, что Леви знает о жизни и нежизни. Странные материалы, из которых давно мёртвые люди строили свои дома, невероятные технологии, брошенные на обращение в прах, вегмы, непонятно как выживающие в таких плохих условиях — всё это удивляет Леви, но виду он не подаёт, а только радуется этому живому чувству — удивлению.

— Я иду с разведчиками, а вы занимайте оборону, — приказал лич. — По моему сигналу срываетесь и идёте на подмогу.

— Принято, повелитель, — ответил на это Леви.

Лич пошёл вперёд, разведчики последовали за ним, а Леви быстро раздал приказы и велел держать мушкеты наготове.

— О, нихуя себе! — обрадованно воскликнул лич. — Волноломы! Ребята, у нас сегодня праздник!

Вот ещё одно. Сверхпрочные камни, которым самое место в крепостной стене, местные люди использовали, чтобы гасить волны прибоя.

Лич походил по льду, посмотрел на вмороженные в него камни, после чего пошёл дальше, вглубь этой небольшой деревни, протянувшейся вдоль побережья.

Минут двадцать ничего не происходило, дозорный, выставленный на холме, молчал.

«Тут всё чисто», — сообщил повелитель. — «Продвигайтесь на четыреста метров вперёд, занимайте оборону в квадратном доме».

— За мной, — приказал Леви.

Они продвинулись к указанному зданию и увидели, что разведка с личем пошла дальше, к большому сооружению, сверкающему стеклянными окнами. Драгоценное стекло феноменальной прозрачности тут использовали даже не особо богатые люди, но повелитель объяснял, что это возможно, потому что оно дешёвое и производилось не кустарными мастерами, а гигантскими заводами, где трудились тысячи и тысячи людей.

«Наблюдаем группу вегмов», — сообщил лич. — «Но помощь не требуется — они бегут».

Леви вошёл в здание, ранее являвшееся чьим-то жилищем. В глаза бросилась прекрасная картина, изображающая парусный корабль неизвестной конструкции, объятый бушующим морем.

— Достать инструменты и снять окна, — приказал Леви. — Аккуратно.

— Сделаем, — ответил Крэйн.

— Как закончите, распределитесь по окнам, — продолжил Леви. — Костич и Уайтхэд — на крышу наблюдателями.

— Есть, — синхронно ответили двое немёртвых.

Сам Леви уселся на красивейшей работы диван, обшитый непонятным материалом и достал бутылку с неким «виски». Повелитель разрешил взять себе несколько бутылок, хоть и сказал, что это напрасное расходование ценного товара.

Наступил момент, когда можно испробовать этот напиток.

Отвинтив диковинную крышку, Леви понюхал напиток. Пахнет дымком, дубовыми винными бочками, а также парой непонятных запахов. Непонятных, но приятных.

Вытащив из котомки стальную кружку, Леви налил себе «виски» и осторожно отпил. Слабое жжение в горле позволило понять, что это точно алкоголь, но напиться немёртвый даже не надеялся, потому что лич сказал как-то, что в его голову спирт попасть никак не сможет.

— Но всё равно неплохо, — произнёс Леви, прикрыв глаза.

Раздался стук пальцем по металлу.

Открыв глаза, Леви увидел Котика и Крэйна, стоящих с протянутыми стальными кружками.

— Сегодня не подаю, — усмехнулся Леви.

— Давай не выделывайся, — поморщился Котик. — Налей, по-братски.

— Ладно, — решил Леви. — Цените мою щедрость.

Но не успел он разлить «виски» по кружкам нетерпеливо ожидающих немёртвых, как заговорил повелитель.

«Йобаный рот этого казино! Леви, блядь! Всех к ружью! Вегмы!»

Примечания:

1 — О делении людей на категории — на самом деле, люди делятся только на две категории: на тех, кто делит людей на категории, и на тех, кто не делит. Какие-то сведения о степенях внушаемости у нас есть, но Душной слишком строго определяет границы, без учёта нюансов и корректирующих факторов, таких как возраст и пол. Нельзя сказать, что конкретно 33% внушаемые, потому что это не учитывает степень прилагаемого внушения, а также контекст, окружающий это внушение. Во время боевых действий пропаганда, как правило, более действенна, а инфоцыганство, обещающее баснословные заработки, более действенно, когда человек почти вплотную подошёл к границе бедности или уже за ней и спасти его может только персональное экономическое чудо, вот совпадение, обещаемое каждым первым инфоцыганом…

2 — Глефа — древковое пехотное оружие ближнего боя, представляющее собой наконечник, имеющий длину 40–60 сантиметров, насаженный на увитое железной лентой древко, имеющее длину 1,2–1,5 метра. Наконечник имел одностороннюю заточку, на манер фальшиона. Дополнительно, к наконечнику присобачивали длинный шип, предназначенный для прокалывания бронированных противников. Впервые глефа появилась во Франции, где-то в XIV веке н. э., но в Японии была нагината (бронебойным шипом не оборудовалась), известная, примерно, с конца VII века н. э. — вероятно, разработки возникли независимо друг от друга. Что глефа, что нагината, применялись, преимущественно, для рубящих ударов.

3 — Колумбийское ожерелье — способ умерщвления человека, осуществляемый нанесением глубокого горизонтального разреза на глотку, с извлечением языка на манер мясного ожерелья. Есть более известная разновидность этой казни, называемая «колумбийский галстук» — отличие от «ожерелья» только в том, что разрез делается вертикальным. Впервые практиковать такое начали, как ясно из названия, в Колумбии, во время гражданской войны 1948–1958 годов, известной также как «Ла Виоленсия». Любителем применять «колумбийский галстук» прослыл также самый известный наркобарыга Пабло Эскобар.