Личные дела

В доме пахло кашей, чистящими средствами и грязными подгузниками, хотя всего несколько лет назад здесь витали ароматы пачулей, фильтр-кофе и духов «Black Opium» от Ив Сен-Лорана.

– Ненавижу его! Ненавижу тебя, папу и бабушку! А его – больше всех!

– Белла, ты же это не всерьез. – В разговоре с четырехлеткой было бессмысленно прибегать к логике, так что Сиара не особенно пыталась это сделать.

Она осторожно качала Финна, малыша, сидевшего у нее на коленях. Когда он был совсем маленьким и постоянно плакал, то это был единственный способ сделать так, чтобы он не синел от крика. Она старалась не брать его на руки слишком часто, чтобы не формировать дурную привычку, но осознавала, что сын нужен ей в качестве своего рода подушки безопасности между ней и Беллой.

– Нет, я серьезно. Ненавижу его больше всех. – Белла указала пальцем на невозмутимое личико брата.

– А я что могу с этим сделать? – Сиара уставилась на кучку засохших чайных пакетиков, лежавших на мраморной столешнице, под которыми расплывались пятна и разводы. Вот уже несколько дней она не складывала их на блюдечко, чтобы выбросить, и не протирала стол.

– Я ему волосы отрежу.

Сиара взглянула на дочь. Ей жутко захотелось вышвырнуть ее из дома и оставить во дворе. Но, несмотря на это, она не могла позволить другим людям увидеть, как таскает за шкирку свою дочку, пока та орет и пинается. И дело было не в одежде: на ней были надеты абсолютно уместные легинсы и толстовка, полностью соответствующие ее образу. А вот при всех ругаться на дочь было нельзя, ведь всем было известно, что ее дети никогда не устраивают истерик.

Год назад она завела видеоблог, в котором поведала о своей шестиступенчатой системе ухода за кожей. Хотя она и не возлагала на него особых надежд, он внезапно стал популярным. Она вдруг превратилась в звезду соцсетей и с тех пор продвигала уход за собой и необычные домашние процедуры. Например, массировала лицо замороженным нефритовым роллером, чтобы сузить поры. Теперь у нее было все, о чем может мечтать женщина: и дети, и экспертные знания по уходу за кожей.

Но ее последнее видео, опубликованное всего неделю назад, отличалось от предыдущих. В нем она позволила подписчикам одним глазком заглянуть в свою личную жизнь. Некоторые зрители восхитились ее откровенностью и отсутствием фильтров. Ей стали доверять еще больше, ведь теперь она была обычной женщиной с понятными всем проблемами. Сейчас как никогда было важно сохранить видимость спокойствия, чтобы жители городка не заметили, что что-то неладно. Ей нужно было показать им, что она держит себя в руках, хотя это было совсем не так.

То, как дрожал и срывался ее голос, когда она разговаривала с Беллой, ее выдавало. Сиаре казалось, что ее мозг буквально лезет из ушей от напряжения. Она не могла никому позволить увидеть ее такой, ведь это перечеркнуло бы все, что она сказала в том видео.

– Ну, хорошо, давай. Вот ножницы. Отрежь братику волосы. Посмотрим, что получится, – прошипела она. Ее сердце заколотилось, потому что она не исключала, что Белла все-таки сделает это из принципа. В подобные моменты она видела в дочери себя. Они были очень похожи внешне: у обеих были золотистые волосы и овальные лица, а еще – привычка наклонять голову при улыбке.

Сегодня в доме повсюду валялись игрушки. В раковине была гора посуды, которую Сиара не загрузила в посудомоечную машину. Корзина для белья, полная одежды, стояла возле постирочной. Если нельзя было добиться дома идеальной чистоты, она предпочитала вовсе не наводить в нем порядок.

Белла надула ноздри, а щечки ее начали наливаться сливовым оттенком. Сиара ощущала себя опустошенной. Ей так хотелось, чтобы все оставили ее в покое! Все до одного, черт возьми!

Финн молчал. Он просто смотрел на сестру своими широко распахнутыми глазами, словно пытаясь запечатлеть эту сцену в памяти. Сложно было сказать, многое ли он понимал в этом возрасте. Ему было всего полтора года: у Сиары было в запасе еще несколько лет до того, как начать переживать о том, что из него вырастет. А вот Белла от нее уже не зависела. Из всех ошибок прошлого Сиара в первую очередь хотела бы исправить ошибку, допущенную с Беллой. Но она никогда и никому в этом не признавалась.

Когда Белла наконец пошла на попятную, обливаясь горькими слезами и всхлипывая, Сиара повернулась и направилась в сторону лестницы. Финну пора было спать. Оставшись в одиночестве, Белла через несколько минут перестанет рыдать, а еще усвоит важный жизненный урок. В отличие от матерей, которые отвечали лаской на каждую истерику, Сиара не собиралась поощрять дочь за то, что та ведет себя как сучка.

Когда Сиара вернулась на первый этаж, Белла уже сидела в гостиной с пультом в руке. Финн должен был поспать два часа. Это время Сиара могла уделить себе, но ей не хотелось прибираться. Ей хотелось с кем-нибудь поругаться.

Телефон Сиары разрывался от уведомлений, приходивших из чата поселения в WhatsApp, в котором местные мамочки, казалось, объединились в коллективный разум. Сегодня днем одна из женщин подняла тему борьбы с заложенностью носа, и у всех было свое мнение на этот счет.

«Горячая ванна перед сном отлично помогает».

«Тебе надо потратиться на диффузор. Масло эвкалипта хорошо прочищает дыхательные пути и помогает выспаться».

«А ты не пробовала втирать ему в ножки Baby Vicks?»

«У тебя нет такой штуки, высасывающей сопли?»

Сиара пролистала сообщения и, закатив глаза, закрыла чат. Ей казалось, что все ждут ее ответа, но она не собиралась тратить на них свое время. Вместо этого она решила позвонить Джерри.

В последнее время они редко разговаривали по телефону. Обычно их общение ограничивалось текстовыми сообщениями. Они не болтали почем зря.

«Ужин?»

«Да».

«Финну нужны подгузники».

«Окей».

Сиара изредка поглядывала на его сообщения.

«Яйца закончились».

«Окей».

«Когда будешь дома?»

«Не знаю».

Поэтому сейчас, когда она позвонила Джерри, он быстро ответил, а в его голосе проскальзывала нотка беспокойства. Она едва его узнала.

– Сиара, что-то не так?

Да, что-то точно было не так. И, задумавшись об этом, она осознала, что многое в ее жизни шло не так. Но она ожидала большего от других, особенно от него.

– Ты о чем? – спросила она.

– Дети в порядке?

– Разумеется, в порядке. Это ведь моя работа – следить, чтобы они были в порядке. Я каждое утро просыпаюсь и забочусь о том, чтобы у них все было хорошо. А на следующий день повторяю весь процесс.

– Ладно, Сиара, тогда зачем ты мне звонишь?

– А когда ты в последний раз спрашивал, в порядке ли я? – Она просто не могла этого не произнести, потому что именно так обычно говорят в фильмах.

Джерри вздохнул, но теперь, зная, что с детьми все хорошо, уже не казался таким напряженным.

– А что случилось?

– Сегодня тут был настоящий цирк. Финн отказывался от еды. Он даже апельсины не ест, которые – не знаю, в курсе ли ты, – обычно уплетает с аппетитом. Не понимаю, что с ним такое. Белла сказала, что ненавидит тебя, меня и твою маму, но больше всех – Финна. Повезло же ему.

– Сиара, но ей же всего четыре года, она не всерьез.

– Ага. Ей четыре года, и она хочет проколоть уши. С этого все и началось. Она пригрозила, что отрежет Финну волосы, потому что я отказываюсь отвести ее к Клэр и сделать то, что она просит.

Джерри ничего не ответил, но она и не ожидала другой реакции. Она представляла, как он сидит за своим столом в офисе – стеклянном кубе. Наверное, опирается локтями о стол и прикрывает ладонью нижнюю половину лица, держа телефон возле уха.

– А дома сраный бардак.

– Может быть, наймем Руби на большее количество часов, чтобы ты не переживала о порядке в доме?

– Ее зовут Рита, и нет, мне не нужно больше помощи с уборкой.

Она не рассказала ему, что решила не открывать Рите, когда та пришла и позвонила в дверь, потому что не хотела, чтобы кто-то заходил в дом и увидел ее в таком состоянии. Она точно закричала бы, если бы увидела, как Рита вытаскивает из-под кровати пустые бутылки от вина, которые она там спрятала.

– Я помню, что в прошлый раз ты не хотела это обсуждать, но, может быть, нам стоит нанять няню?

– Никто другой наших детей воспитывать не будет. – Сиара резко провела рукой в воздухе. – Ты правда хочешь, чтобы они начали копировать дурные привычки какого-то чужого человека? Перенимали его словечки? Я слышала много жутких историй о том, как няни задабривают детей фаст-фудом, лишь бы те заткнулись.

– Тогда скажи мне, что я могу сделать. Хочу найти способ тебе помочь, Сиара.

– Ничего из того, что ты мне скажешь, не решит эту проблему. Ты сам – ее часть. – Она замолчала в надежде его разозлить. Но как бы сильно она ни пыталась, Джерри никогда не делал выпадов в ее сторону и даже не пытался ей ответить. Иногда она задумывалась – а если бы она на него напала, нашли бы ее ДНК у него под ногтями? Или обнаружили бы какие-нибудь признаки того, что он защищался? Или он просто лежал бы, принимая ее удары и подзатыльники? – Иногда я не могу заснуть и начинаю предаваться мечтам о том, чтобы побыть в одиночестве. Без детей, без этого дома, без тебя. – Джерри молчал. – Но тебе не понять этого чувства, потому что у тебя никогда не было таких дней, как у меня.

– Сиара, я хочу тебе помочь. Скажи, что я могу сделать.

Он уже наскучил ей своими повторяющимися фразами.

– Ты мне никогда не помогал, так почему сейчас что-то должно измениться? Не знаю, зачем я вообще тебе позвонила.

Она отключилась еще до того, как он успел ответить. Вряд ли он сказал бы что-то, что стало бы для нее неожиданностью. Он уже давно перестал ее удивлять.

Сиара жадно взглянула на стеллаж с вином. Никто не должен был видеть, как она пьет днем – ни дети, ни, конечно, Джерри. Телефон снова запищал от уведомлений из чата.

– Ой, а не пойти бы вам всем на хрен? – закричала она, поднося телефон прямо к лицу. Ей хотелось, чтобы все ее услышали. Хотелось сказать им в лицо, какими жалкими они были со своим миллиардом страхов по поводу воспитания детей. Сиара никогда не задавала вопросов – ей не нужна была ничья помощь. Она просто с этим смирилась.

Сиара еще раздумывала, не налить ли себе бокал вина, когда в дверь вдруг позвонили. Она не успела навести порядок и надеялась, что это всего лишь почтальон. Но это была Мишти с дочерью Майей. Обе уставились на Сиару своими большими карими глазами.

– Ой! – Сиара не ожидала, что Мишти к ней заявится. После их последнего разговора, который случился восемь дней назад, она пребывала в полной уверенности, что между ними все кончено. Сиара ощутила сладкий вкус победы, ведь Мишти не смогла без нее! Они обе нуждались друг в друге.

– Извини, ничего страшного, мы можем зайти попозже. Или, может, завтра? – извинилась Мишти. Она постоянно просила за что-то прощения – даже сейчас, когда оправдываться должна была Сиара.

В любой другой день ей было бы стыдно за то, в каком состоянии находился ее дом. Она бы даже не пустила Мишти внутрь. Но сегодня ей было абсолютно наплевать.

– Нет-нет. Заходите. Я очень рада, что ты пришла, нам надо поговорить. Прости за беспорядок… Ну, ты, наверное, все понимаешь. Но ведь осуждать меня не будешь, правда? Я знаю, что ты отнесешься ко мне с пониманием. Ты же в курсе, что происходит.

Любая другая сразу побежала бы сплетничать о том, как неидеально шли дела у идеальной Сиары. Но Мишти некуда было бежать.

Сиара была ее единственной подругой, да и у Сиары, если честно, не было других друзей. Но сейчас их дружба находилась на грани разрыва, и все из-за Лорен.

– Конечно, бери сколько хочешь, малышка, но обязательно поделись с Майей. – Сиара очень постаралась обратиться к Белле максимально ласково. Она положила девочкам на кофейный столик пшеничные крекеры и сырные кубики. Они вот уже в который раз смотрели «Холодное сердце». Сиара никак не боролась с одержимостью дочери этим фильмом: она надеялась, что это пройдет само по себе. Сейчас она вполне могла бы выдернуть вилку из розетки. Но нет, не сегодня.

На кухне Мишти наливала воду из чайника в две большие фарфоровые чашки.

– Я не особенно следила за чатом. Там было что-нибудь важное, кроме соплей и подгузников? – Сиара попыталась начать разговор с легкомысленной нотки.

– Ты о том, обсуждали ли они твое последнее видео? – ответила Мишти, не поднимая глаз.

– А они говорили об этом?

– О чем конкретно? О травле, которую ты упомянула?

Сиара наклонила голову набок.

– Мишти, ведь очевидно, почему я сказала то, что сказала. Лорен кто-то должен остановить. Послушай истории, которые рассказывают женщины, которые ходили с ней в школу. Она творила просто жуткие вещи. Это не должно остаться безнаказанным. – Мишти отвела взгляд. – Если хочешь что-то сказать, Мишти, то сейчас – самое время.

– Мне кажется, травля – не совсем подходящее слово. То, что произошло между тобой и Лорен, просто не надо было выносить на публику. Вот и все.

Сиара редко ощущала угрозу как со стороны мужчин, так и со стороны женщин, но сейчас презирала Лорен еще больше, чем раньше, потому что, казалось, Мишти встала на ее сторону.

– Я пользуюсь тем, что имею, чтобы поставить Лорен на место. Всю жизнь она ужасно обращалась с людьми, и это сходило ей с рук, но с собой я так поступать не позволю. – Молчание Мишти успокоило Сиару. Она попробовала зайти с другой стороны: – В последнее время мне было довольно тяжко, и я решила временно уйти из соцсетей. Если честно, мне вообще не удавалось сосредоточиться на работе. Но меня завалили сообщениями и письмами просто потому, что я ничего не постила несколько дней. Поэтому я подумала, что надо объяснить все моим подписчикам, и сняла это видео.

Мишти держала кружку возле груди, пытаясь согреться. Хотя на дворе был сентябрь и погода еще была довольно мягкой, Мишти постоянно мерзла. За несколько лет дружбы с ней Сиара запомнила, что скоро она начнет одеваться теплее.

Из гостиной доносились голоса девочек, подпевавших песне по телевизору. Белла казалась счастливой, когда к ней кто-нибудь приходил в гости.

– Белла капризничала. Может, потому, что в последнее время редко виделась с Майей.

Мишти продолжала изучать чашку:

– Я рада, что они так сблизились. Здорово, что у Майи есть такая замечательная подруга. Подруга детства, с которой вместе растешь.

– Ага, у меня никогда такой не было. – Сиаре так хотелось, чтобы Мишти на нее посмотрела и они поговорили как следует. – Иногда у меня возникает чувство, что я вообще не знаю, что мне делать с детьми.

– Ты всегда все знаешь, Сиара. – Когда Мишти наконец на нее взглянула, в ее взгляде не было сочувствия.

– Вот так ты считаешь? Ты что, не понимаешь, что мне страшно, как и всем остальным?

– Тебе страшно? – Она опешила.

– Я не понимаю, что творю. С детьми, со своей жизнью в целом. Вот поэтому я сейчас в таком состоянии.

Ей хотелось, чтобы Мишти заметила, насколько она уязвима, но та уже смотрела в другую сторону.

– Пойду девочек проверю, – сказала она.

– С ними все в порядке. Они смотрят фильм и едят снеки. Нам надо поговорить, – остановила ее Сиара.

Мишти ушла в гостиную, сделав вид, что ничего не услышала. Сиара никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Когда Мишти снова появилась в дверях, она уже было понадеялась, что им удастся замять эту тему и продвинуться дальше, но снова ощутила холодность с ее стороны. Мишти никогда раньше не ставила под сомнение ничего из того, что делала Сиара: как минимум в таких незначительных вопросах. Очевидно, за этим стояло что-то еще. Или кто-то еще.

А потом боковым зрением Сиара увидела через окно сцену, развернувшуюся в саду Лорен Дойл.

Трое детей Лорен гонялись друг за другом. Старшая, шестилетняя Фрея, пускала мыльные пузыри через огромную соломинку. Гарри, четырех лет от роду, голышом бегал за своей сестрой и визжал. Младшая же, Уиллоу, была еще совсем малышкой и тоже носилась с голой попкой. Лорен пыталась ее поймать, размахивая в воздухе подгузником.

Сперва, глядя на них, Сиара ощутила, как ее переполняет гнев. Ее раздражал один лишь вид Лорен, учитывая, что именно она могла быть как-то связана с тем, что Мишти так изменилась. Но потом она вдруг расплылась в улыбке, осознавая, что эта идиллия может в любой момент развалиться. Лорен удалось схватить Уиллоу, но удержать ее в руках было невозможно. У нее практически не было шансов надеть на нее подгузник.

У Сиары поднялось настроение. Ей не терпелось запечатлеть эту сцену и показать ее Мишти. Она сделала несколько смазанных снимков издалека: на них были непослушные дети Лорен и она сама с недовольным лицом. Прекрасное свидетельство того, каким хаосом на самом деле была ее жизнь. Если Мишти и теперь будет на стороне Лорен, то это станет для нее огромным шагом назад.

Сиара отчаянно ждала реакции Мишти – хоть какого-то подтверждения того, что они могли снова стать подругами. Она не могла быть откровенной ни с кем, кроме Мишти. Рассказать кому-либо из окружающих ее людей о том, во что она вляпалась, стало бы социальным самоубийством. Но эта скромная мигрантка, женщина, разлученная со своей семьей и с миром, в котором выросла, была единственной надеждой Сиары. Мишти обладала всем, в чем она нуждалась: абсолютной и неизбывной преданностью.

Тем не менее в последнее время между ними словно пробежала черная кошка. Мишти и раньше была не слишком болтливой, но теперь говорила еще меньше. Сиара замечала ее растущую симпатию к Лорен и знала о силе женской солидарности. А еще понимала, как быстро общественное мнение могло обернуться против нее и как легко Мишти поддавалась чужому влиянию. Если бы Лорен поставила ее перед выбором, осталась бы она верна своей подруге? Сиара не могла поверить в происходящее: она чувствовала уколы зависти к Лорен.

Тем временем Лорен уже удалось надеть подгузник на Уиллоу, но с Гарри пока не везло. Внезапно она подняла глаза, щурясь на солнце и глядя прямо в кухонное окно Сиары. Скорее всего, она почувствовала, что на нее смотрят, хотя и не видела, что происходило в доме.

Сиара решила напомнить всем, почему Лорен никогда не сможет ее победить. Не отходя от окна, она начала листать галерею на своем телефоне. Фото детей, которые она сделала в лучшую пору своей жизни. Сиара дошла до серии фотографий, сделанных на пляже на Инчидони несколько месяцев назад. Белый песок, словно драгоценные камни, сверкал в волосах Беллы, напоминавших канитель. Финн учился ходить, пытаясь найти опору в песке. В тот день Сиара сделала много фотографий, пока ей наконец не удалось получить идеальный снимок: на нем дети улыбались и вместе смотрели в камеру. Хотя морской бриз и растрепал их волосы, их одежда выглядела идеально.

Из гостиной звучал тихий нервный смех Мишти, сопровождавшийся более пронзительным и высоким хихиканьем девочек. Сиара выбрала фотографию и приступила к работе. С профессиональной сноровкой она сделала несколько быстрых движений и кликов по экрану. Это было ее работой, как бы ни воспринимали такой род занятий другие, и приносило неплохой доход, о большей части которого Джерри даже не знал.

Сиара позаботилась о том, чтобы не слишком сильно ретушировать фото, а потом открыла список хэштегов, который сохранила в отдельном документе, и придумала короткую остроумную подпись. Она знала, что Лорен, как и все остальные женщины в поселке, была подписана на нее. Сиара была уверена, что женщина увидит эту публикацию, когда в следующий раз с раздражением залезет в телефон, чтобы на пару минут отвлечься от своих неуправляемых детей. К этому моменту пост Сиары уже наберет несколько тысяч лайков и комментариев. Обычно они прилетали за несколько минут со всей Ирландии, а в последнее время и из других уголков планеты. Чем больше она сотрудничала с крупными брендами, тем шире становилась география ее подписчиков.

Что же касается того, чтобы задушить в зародыше потенциальную дружбу между Лорен и Мишти, ей хотелось сделать это элегантно. Если (и когда) ей надо будет донести до Мишти свою точку зрения, она просто покажет ей те размытые фото с детьми Лорен, бегающими по саду.

Сиара надеялась, что публикация с ее безмятежными, залитыми солнцем детьми – которых обожали даже незнакомцы – ранит Лорен в самое сердце, словно нож, которым отрезают куски идеально приготовленного мяса.

Услышав, как открывается входная дверь, Сиара была вынуждена отложить телефон.

– Папочка! – донесся из гостиной голос Беллы.

Джерри вернулся очень рано, можно сказать, неприемлемо рано, но Белла уже мчалась через прихожую ко входной двери. Муж Сиары снимал броги. Он всегда следовал протоколу: сначала снимал свое легкое осеннее пальто, затем аккуратно вешал его и только потом брал дочь на руки.

Но все это уже не имело значения. Он мог бы войти в кухню, даже не снимая ботинок: Сиаре было все равно. Теперь все стало по-другому.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы дотащить себя до гостиной.

Мишти и Майя в обнимку сидели на диване, словно защищая друг друга. Обе они были одинаково неуклюжими в обществе других. Сиару на мгновение разозлила их близость, но потом она увидела, как Белла висит на шее у Джерри, видимо, забыв, как сильно ненавидела папу всего час назад. Вообще, казалось, в последнее время она была намного счастливее рядом с ним, чем рядом с Сиарой. Это было как-то нечестно и нелогично, ведь роль Джерри в воспитании детей была в лучшем случае декоративной. Но видя, как сильно Белла была к нему привязана, Сиара замечала, что дочь была больше похожа на него, чем на нее. У нее была такая же пухлая нижняя губа и розовые пятнышки в уголках рта, словно нарисованные цветными мелками. А еще у них были одинаковые широкие лбы, слегка выпирающие в середине, как будто оба они недавно ударились головами о дверной косяк.

Он болтал о погоде с Мишти. Как и Белла, с ним она была гораздо более отзывчивой, чем с Сиарой. Пользы в этом было мало, потому что ей все еще нужно было поговорить с подругой наедине. Она хотела как можно быстрее все уладить.

Исторически сложилось, что Мишти всегда занимала ее сторону. И как бы ни хотели остальные женщины в поселке занять ее место, она была единственной, кому Сиара доверяла. Единственной, кому она могла рассказать свои секреты. Единственной, кто не побежит создавать закрытый групповой чат, чтобы посплетничать о том, что Сиара перестала быть идеальной. Она знала, что когда их отношения снова наладятся, у нее появится стимул загрузить посудомоечную машину.

– Мне кажется, я никогда не привыкну к дождю, – сказала Мишти. Джерри вежливо улыбнулся и повернулся к Сиаре, которая в этот момент как раз садилась в кресло, стоявшее в другом углу комнаты.

– Можно тебя на одно слово? – обратился он к ней чересчур вежливым тоном, каким обычно общался со своей секретаршей. Сиара предпочла бы, чтобы он взял ее за локоть и силой утащил на кухню. Устроил бы скандал на глазах у Мишти. Пробудил бы в ней немного сочувствия. Она загнала эту мысль на задворки своего сознания.

Сиаре нужно было вернуть доверие Мишти. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы ее жалели, поэтому она не собиралась становиться жертвой домашнего тирана. Но, возможно, ей придется вмешаться в обстоятельства ради Мишти. Нужно было сделать так, чтобы она восприняла ее как женщину, нуждающуюся в помощи и защите.

В этот раз Сиаре потребовалось особенно много времени, чтобы встать, пока Джерри пытался оторвать от себя Беллу. Ему пришлось пообещать дочери, что они вместе досмотрят фильм попозже.

– Мы, наверное, пойдем, – нерешительно проговорила Мишти.

– Нет! Никуда не уходите. Вряд ли Джерри вернулся насовсем. Что бы он ни хотел мне сказать, это ненадолго. Он… он не будет устраивать сцен, пока вы тут.

Глаза Мишти расширились. Семя сомнения было успешно посеяно.

Джерри стоял на кухне, стараясь не смотреть на грязные тарелки в раковине. За шесть лет их брака он ни разу не возвращался в дом, который выглядел бы так. Его вид заставил Сиару улыбнуться и даже вызвал желание засмеяться. Насколько же нелепыми были ожидания, которые он на нее возлагал.

– Зачем ты пришел? – спросила она.

– Я решил вернуться пораньше, потому что ты сказала, что у тебя дерьмовый день, и я хотел помочь. Но теперь я вижу, что ты тут развлекаешь гостей и ведешь себя так, словно этого телефонного разговора не было.

– Хочешь, чтобы я попросила ее уйти?

– Я не об этом, Сиара.

– Не понимаю, что ты тут делаешь. Думаешь, твое присутствие в доме хоть немного изменит мой день?

– Нам надо поговорить о том, что с тобой происходит. Это может плохо повлиять на детей.

– Думаешь, ты знаешь, что для них хорошо?

– Я просто хочу для них только лучшего.

Нужно было отдать ему должное. Впервые за долгое время он хоть как-то попытался с ней поспорить.

– Джерри, большое спасибо за то, что делишься мыслями и соображениями на этот счет. Я обязательно приму эту энергию и твой позитивный настрой. Возможно, они помогут мне успешнее воспитывать детей в одиночку.

– Ты не должна растить их в одиночку.

– А какие у меня варианты?

– Позволить мне тебе помочь.

Эти слова прозвучали так просто из его уст. Он никогда раньше такого не предлагал. Сиара всегда брала все в свои руки. После того, как они поженились, она занималась домом, украшала его, планировала беременности, находила друзей семьи, следила за интересами детей и за тем, чтобы в поселке их уважали.

– У тебя было четыре года, чтобы предложить помощь. Четыре года ты сидел и ничего не делал, в то время как мне пришлось отказаться от карьеры.

Она ждала, что он ответит ей, что вообще-то никогда не заставлял ее бросать работу. Ей так хотелось, чтобы он это сказал. Эта фраза была приманкой, чтобы потом заявить, что он недостаточно ценил ее карьеру в соцсетях. Но он ничего не ответил.

Когда они впервые встретились, Джерри был красавчиком, а сейчас, в свои тридцать пять, выглядел еще лучше. Ее всегда восхищало его умение ухаживать за собой. Все в нем говорило об опрятности. О богатстве. Под ногтями у него никогда не было грязи. В салоне его автомобиля было безупречно чисто и вкусно пахло. Он менял зубную щетку каждые восемь недель. Даже когда он был холостяком, у него была уборщица, которая помогала ему поддерживать дом в идеальном состоянии – в таком же, в каком и он сам представал перед окружающими. И у него всегда была аккуратная стрижка. Еще одной его особенностью было то, что он каждое утро укладывал волосы. Это было первой вещью, которую он делал после того, как ходил в туалет. Он заботился о своей внешности и вещах. Как и она. Вместе они должны были сделать так, чтобы все выглядело непринужденно. Так они планировали.

Она посмотрела в сторону, вспоминая, как выглядели руки ее отца. Несколько лет назад она подробно описывала их Мишти, единственному человеку, которому она могла рассказать, как он выглядел. Руки у него были толстые, большие. Чересчур загорелые. Кожа вокруг ногтей – в ранках и заусенцах, словно бесплодная земля на заднем дворе.

Мишти никому ни слова об этом не рассказала.

Встретив Джерри, Сиара почувствовала, что наконец нашла мужчину, который хотел того же, что и она. Иметь идеальную семью, оставить след на земле. Но теперь они были на одной стороне, лишь когда Сиара планировала фотосъемку для одной из своих публикаций в интернете. Он молча принимал все ее тщательные приготовления, проверку света и расчистку фона. Его улыбка на фото не была искренней, но это замечала только Сиара, потому что хорошо его знала.

– Я сегодня вечером отвезу детей к маме, и у тебя будет возможность побыть одной. Сегодня у нее день рождения, и я уверен, что она будет рада провести с ними вечер.

– Это ты мне намекаешь, что я забыла о дне рождения твоей мамы?

– Я просто хочу, чтобы ты немного передохнула.

Сиара закатила глаза.

– Джерри, очень вовремя, черт возьми.

– Мне жаль, Сиара, что ты считаешь, что я никак не участвую в жизни детей. Или в твоей.

Она пожала плечами.

– Не знаю, чего ты пытаешься добиться. Хочешь, чтобы я тебя поблагодарила за то, что ты забираешь детей сегодня вечером? Даже не отвечай, все равно это будет звучать глупо.

Ей показалось, что его веки дрогнули. Но этим все и ограничилось. Одно небольшое движение – и снова тишина. Если бы он действительно хотел изменить ее жизнь, то бил бы фарфоровые кружки вместе с ней. Срывал бы занавески. Смеялся бы, пока она плакала навзрыд. Они могли бы вытворять все это на улице, во дворе, чтобы все видели.

– Прости, пойду побуду достойной хозяйкой перед нашими гостями. А тебе лучше вернуться на работу. Делай то единственное, в чем ты хорош. Зарабатывай деньги! – грубо бросила она.

– Папочка, нет! – раздавались детские голоса, пока малыши, задыхаясь от радости, играли с отцом. Лорен наблюдала эту сцену со своей половины кровати. Все внутри у нее сотрясалось от их прыжков. Она была так близка к тому, чтобы все потерять. Потерять человека, который был лучшим отцом, чем ее собственный. Лучшим отцом, чем кто-либо. Сегодня Лорен решила подольше поваляться в кровати, любуясь этой счастливой сценой. Все, что она имела, чуть не ускользнуло от нее.

Вчера вечером они наконец помирились после большой ссоры. Утром Лорен уже точно знала, что это было правильным решением. Он пообещал, что теперь все будет по-другому, и она ему верила. Она тоже решила кое-что поменять.

Лорен не спала этой ночью. Она вообще мало спала за последние шесть лет, после того, как родила свою старшую дочь Фрею. Женщина была убеждена, что недосыпание было как-то связано с тем, как шли дела в последнее время. Наличие троих детей с такой маленькой разницей в возрасте очень сузило их с Шоном мир, словно вне их пузыря и вовсе ничего не существовало. Их отношения длились около десяти лет. И сейчас, больше, чем когда-либо, Лорен была полна решимости их улучшить. Хотя их проблемы еще не остались в прошлом, уже скоро ее надежды могли воплотиться в жизнь. Нужно было только переехать.

– Пойду приготовлю блинчики для этих пострелят. Тебе надо полежать. Я сам проверю, как там Уиллоу, – сказал Шон, чмокнул ее в щеку и вылез из кровати. Потом подхватил детей под мышки и унес из спальни. Малыши размахивали ручками и веселились, а их рыжие головы подпрыгивали вверх-вниз.

Лорен снова закрыла глаза, но понимала, что это ненадолго. Скоро проснется Уиллоу и разнесет весь дом, если Лорен немедленно не засунет ей в рот сиську.

Опьяненная спокойствием и благодарностью, она не могла ни на чем сосредоточиться. Все сработало, как всегда. Что бы между ними ни происходило, Шон и Лорен всегда находили способ помириться.

Когда они переставали разговаривать, она ощущала себя одинокой, словно бесконечные американские горки их отношений наконец закончились. Смирившись с тем, что он ушел, она ощутила неожиданное умиротворение. Но когда прошлым вечером он вернулся, практически умоляя, чтобы она приняла его назад, она испытала облегчение.

Она любила его почти полжизни.

Когда они впервые встретились, он знал все, а она ничего не понимала. Он был старше ее на четырнадцать лет и покорил ее своей брутальной красотой. Непринужденные очарование и изящество, рваные кожаные куртки и отсутствие дезодоранта. У него был свой книжный магазинчик, и он мог заполучить любую девушку или женщину. Черт, он мог заполучить даже супермодель. Когда она познакомилась с ним, у него было все, а у нее – ничего.

Лорен не могла поверить своему счастью, когда он нанял ее ассистенткой. Она была полна надежд, переехав в новый город, и наконец одно из ее мечтаний начало сбываться. Хотя у нее пока и не было здесь ни одного знакомого, но она устроилась на настоящую работу.

Книжный магазин был маленьким, если не сказать тесным. Они постоянно наступали друг другу на ноги. В каком-то смысле это было похоже на первобытный брачный танец. Она слышала все его телефонные разговоры и стеснялась пользоваться маленькой уборной, расположенной в глубине магазинчика. Особенно – хрустящего звука страниц из старых книг, которые они пустили на туалетную бумагу. Он же, в свою очередь, едва замечал ее присутствие.

Друзья Шона были поэтами, у которых брали интервью радиостанции. К нему естественным образом притягивались творческие личности, возможно, потому что его дом всегда был для них открыт. По утрам у него на кухне после рейвов джемили музыканты, пока в духовке готовился ирландский завтрак. Кто-нибудь всегда спал у него на диване, делал самокрутки на балконе, оставлял пятна от чашек на поцарапанном деревянном полу. Лорен была совсем на них не похожа: она и читала не так уж много. Только судьба могла свести их вместе. Он мог нанять кого угодно из своих друзей, но взял ее. А может, ему просто нужно было, чтобы кто-нибудь приходил на работу вовремя.

– Сколько блинчиков хочешь? – крикнул Шон из кухни.

– Четыре. Не знаю, несколько, – громко ответила она.

Лорен сомневалась, что он услышал ее сквозь крики детей. Вообще, блинчики ее мало интересовали: она не была голодна. Ей просто хотелось валяться в постели и думать о том, насколько больше ей повезло, чем Сиаре Данфи.

Скоро проснулась Уиллоу, так что Лорен наконец пришлось встать. Она пошла в ее спальню и вытащила малышку из колыбельки, вдыхая ее сонный запах. Дочка была уже не такой маленькой. Ей было почти два года, и она быстро росла. Лорен знала, что больше детей у нее не будет. Она покормила Уиллоу, сменила ей подгузник и отнесла на кухню.

Сидя за столом, Гарри и Фрея делали месиво из голубики и кленового сиропа.

– А вот и она. – Шон поднял Уиллоу на руки и поцеловал в макушку, одновременно переворачивая блинчики. – Я сегодня встречусь с Пэддером! – крикнул он, чтобы она смогла услышать его сквозь гвалт детских голосов.

Лорен выложила на стол арахисовое масло и клубнику.

– Ты с ним разговаривал? У него для тебя что-то появилось?

Шон пожал плечами.

– Думаю, в конечном счете он что-то найдет. Кто-нибудь из парней обязательно поможет. Пэддер хочет узнать, чем бы мне было интересно заниматься. Лорен, я не буду раскладывать чипсы в Aldi.

Шесть лет назад ему пришлось забросить книжный магазинчик, и с тех пор он ничем особенно не занимался. Фрея только родилась, когда они переехали в поселок, в котором выросла Лорен. Шону, который провел всю жизнь в городе, пришлось подстраиваться к новым для себя условиям. Уезжая отсюда, Лорен думала, что ей удалось сбежать, но спустя несколько лет, она вернулась с младенцем и мужем на буксире. То же место, те же лица. Шон совершенно не умел жить в таком крошечном пространстве. Когда родился Гарри, а потом и Уиллоу, то он заявил, что вместо поиска работы хотел бы посвятить себя отцовству. Книжный магазин все равно не приносил много денег.

Хотя Лорен и провела с ним практически всю жизнь, она все еще не понимала, какими умениями он обладал.

– Да, ты прав, кто-нибудь тебе что-нибудь предложит. – Она, как всегда, поддерживала его.

Пока им все удавалось. У них был собственный дом. Ее дом. Еще она унаследовала кое-что от бабушки, но деньги подходили к концу. Вообще, они рисковали в ближайшее время стать кандидатами на пособие по безработице. Если только Шон что-нибудь не придумает. Лорен старалась не заглядывать на свой сберегательный счет, на котором было все меньше и меньше денег. Когда она это делала, то срывалась на Шона из-за каждой мелочи.

Чем старше становились дети, тем дороже они обходились. Такой образ жизни нельзя было продолжать вести. Друзья Шона несколько раз приглашали его подработать на свои концерты, но, видимо, он был не настолько хорош, потому что его почти никогда не звали снова. Вероятно, причина была в том, что вместо того, чтобы заниматься рекламой их выступлений, он всю ночь пил бесплатное пиво в пабе с музыкантами.

Что-то должно быть пойти по-другому, чтобы они смогли преодолеть то, что между ними недавно случилось и привело к большой ссоре. Лорен теперь отказывалась быть в таком положении. Она никогда не думала, что окажется настолько близко к тому, чтобы его потерять, и, возможно, деньги смогут все решить.

Она не рассказала ему о своих планах переехать, но эта идея уже казалась не просто шальной мыслью.

Шон выложил блинчики на тарелку и позвал Гарри, чтобы тот помог ему отнести их на стол. Потом он наклонился к Лорен, заметив, что она пристально на него смотрит.

– Я все улажу, милая. Все изменится.

Сегодня она была настроена оптимистично. Казалось, что-то уже было по-другому.

Иногда Лорен курила. Она делала это только когда Шон был в доме с детьми. Сигареты наполняли ее чувством вины, которое заставляло ее ругаться на себя вслух. Если бы кто-нибудь увидел ее, то решил бы, что она сходит с ума, поэтому она убедилась, что делает это без посторонних глаз.

Мерзко. Это мерзко, Лорен. Это – твоя последняя сигарета. Вот так вот. А что, если кто-то из детей тебя увидит?

Теперь она даже не могла получить удовольствие. Из всего, что она больше всего в себе ненавидела, курение занимало первую строчку. За ним следовали веснушки и толстые щиколотки, из-за которых она никогда не носила босоножек.

Лорен курила с двенадцати лет. Она воровала сигареты без фильтра из папиного пальто, висевшего у входной двери, зная, что он их не считает. Лорен складывала их на ладони, одну к другой, а потом подносила к лицу, вдыхая их никотиновый запах.

Ее брат тоже курил, а папа всегда держал между пальцами недокуренную сигарету, которая дымилась, пока он обувался. Окурки шипели, когда он швырял их в пивные банки, а еще он всегда курил за рулем. Мама жаловалась, что его одежда пропахла табаком, но и у нее была собственная заначка, спрятанная под кучей бюстгальтеров. Именно сигарету из ее запасов Лорен выкурила в первый раз. Это было так же неизбежно, как попробовать кофе или сдать на права. Даже сейчас, открыв новую пачку и вдохнув аромат табака, Лорен вспоминала детство. Так пахли пальцы ее отца.

Она бросала курить во время каждой беременности. Ну, хоть так. Однако снова начинала после каждых родов. Каждый раз. Сигареты были ее единственной слабостью, помимо Шона.

Обычно ей хорошо удавалось контролировать тягу к табаку, порой неделями она сдерживала гложущее ее чувство. Но потом ни с того ни с сего оно снова брало над ней верх. Иногда она просыпалась утром и слышала голоса в голове, которые утверждали, что ничего страшного не случится, если она выкурит всего одну штучку.

Каждый раз закуривая, она мучилась и словно становилась меньше в размерах. Она еще не успевала докурить сигарету до конца, как из-за чувства вины у нее вдруг начинали дрожать руки, и, затушив окурок, она убегала обратно в дом, а потом несколько минут судорожно мыла ладони и пальцы. Если получалось, она еще и принимала душ до того, как притронется к детям.

– Я, наверно, покурю перед тем, как ты уйдешь, – шепнула она Шону. Они стояли у раковины, отмывая тарелки после завтрака.

Он бросил сигареты несколько лет назад и был единственным, кто знал, что она все еще курила. Вот такими они были друг с другом. Она всегда могла сказать ему что угодно.

– Иди сейчас. Дети не заметят.

Они взглянули на малышей, сидевших за столом над альбомом с наклейками.

Иди сейчас, настаивал голос у нее в голове.

Лорен не курила нигде, кроме сада. Там она могла скрыться от пытливых взглядов своих детей, но оказывалась на виду у Данфи. Их дворы выходили один на другой.

Она переживала, что Сиара Данфи может застать ее с сигаретой. Сиара Данфи, обладательница светлых волос, собранных в конский хвост, и идеально нарумяненных щек. И ее дети-херувимчики в безупречно выглаженной одежде, на которой нет крошек от Weetabix[1]. В глазах всех остальных родителей в деревне Сиара была абсолютно безупречной. Но Лорен было жаль ее бедных детей, и она была уверена, что и Сиара испытывала то же чувство по отношению к своим малышам.

Лорен видела фото, которое Сиара вчера запостила в Instagram. Она не могла понять, как ей удалось заставить детей стоять неподвижно достаточно долго, чтобы фото получилось не смазанным. И почему они всегда выглядели веселыми, улыбались на камеру, подмигивали матери. Лорен не была дурочкой: она понимала, что все это – не более чем красивая картинка. Особенно это касалось фото Сиары и ее мужа, на которых они изображали идеальную пару. Идеальными в них были только зубы.

Проще от этого не становилось. Как и в случае с сигаретами, Лорен могла прожить несколько дней, не заглядывая в Instagram, чтобы оградить себя от ненужных эмоций. Это была не зависть – она не хотела быть Сиарой Данфи. Речь шла о чем-то другом – о какой-то эмоции, которую она помнила еще из подросткового возраста. Тогда ей хотелось, чтобы такие девочки просто перестали существовать.

Но последнее фото, опубликованное Сиарой через неделю после того поста с обвинениями, особенно раздражало Лорен. Она знала, что все посмотрели видео и знали, о ком шла речь. Теперь Лорен ожидала, что со дня на день что-нибудь произойдет. Сиара не понимала, в какую опасную игру ввязалась, потому что не знала, на что способны эти женщины. Она не общалась с ними будучи подростком.

Лорен стояла в углу своего сада, держа тлеющую сигарету за спиной и нервно раскачиваясь. После каждой затяжки она озиралась и быстро выпускала дым. У нее было трое детей. Если бы кто-нибудь застал ее за курением, то возле ее двери быстро бы образовалась толпа, готовая ее линчевать.

Большую часть жизни она чувствовала себя изгоем. Она к этому привыкла. Но в последнее время события приняли другой, более мрачный оттенок.

Местные женщины обращались к Сиаре за советом и одобрением. Она составляла списки сайтов, посвященных воспитанию детей, и отправляла ссылки в местную группу в WhatsApp, утверждая, что внимательно изучила все страницы. Местные мамочки, доверявшие ей, отчаянно ловили крошки одобрения, которые она оставляла на своем пути. Они восхищались ее прекрасным домом и пускали слюни на ее красавчика-мужа, который, похоже, переложил все обязанности на нее. Но самое главное – Сиару ценили в интернете, и всем этого было вполне достаточно. Таким образом, тот факт, что Лорен публично осудила Сиару, мог иметь ужасные последствия для всей ее семьи.

Стоя с сигаретой, Лорен попыталась через сад заглянуть в кухню Сиары. Она была почти уверена, что соседка смотрела на нее вчера, когда она гонялась за детьми. Уиллоу в истерике, Гарри без единого предмета одежды и Фрея, бегущая во всю прыть. Дети Сиары точно себя так не повели бы: они просто этого не умели. То фото появилось в ленте как будто по сигналу, словно некое сообщение, которое заставило Лорен сравнить себя с ней.

Сегодня все было наоборот: Лорен была уверена, что на нее никто не смотрит. Дом Данфи казался неподвижным, тихим, почти безжизненным. Даже горшки с фиолетовыми анютиными глазками, висевшие у них на крыльце, не шевелились. Казалось, что дом отделен от всех стихий каким-то щитом, заключен в невидимый пузырь.

Лорен докурила и пошла в дом. Гарри и Фрея кидались друг в друга вилками. Уиллоу залезла на кухонную стойку, подставив себе стул. Шона нигде не было видно.

– Твою ж мать! – пробормотала Лорен себе под нос и помчалась снимать Уиллоу со стола. Она даже не успела вымыть руки после сигареты. Чувство вины за то, что ей пришлось прикоснуться к ребенку пальцами, пропитанными никотином, накрыло ее.

– Где ты был, пока я вышла покурить?

Лорен обнаружила Шона в спальне. Он надевал пиджак и не заметил, как она вошла, пристально вглядываясь в свое отражение в напольном зеркале. Раньше они часто им пользовались, но сейчас оно было почти полностью скрыто под шарфами, бусами, коронами и крылышками феи, принадлежавшими Фрее.

Лорен удалось загнать всех трех детей в одну комнату и заставить Фрею пообещать, что она не позволит Уиллоу делать ничего опасного. Всего десять минут.

– Ой, да мне пописать надо было.

– Ты сейчас уходишь?

– Ага, Пэддер меня ждет. Тебе надо помочь собрать детей в школу? – спросил он.

– Нет, я сама. Все нормально.

Шон подошел и потрепал Лорен по щеке, а потом притянул к себе ее лицо. Его улыбка все еще была красивой, а борода за последние дни стала немного более неопрятной. Лорен нравилось ощущение холода от его колец на коже, когда он так держал ее лицо.

– У нас все будет хорошо, моя любовь, моя милая, дорогая Лорен. Хватит переживать.

Она оттолкнула его руки, слегка покраснев.

– Но… – начала было говорить Лорен, но не смогла найти правильных слов.

– Что?

– Не знаю.

– Ты можешь мне сказать, о чем думаешь. – Он внимательно посмотрел на нее.

– В последнее время происходит какое-то безумие, и я не могу разобраться в собственных мыслях.

– Все встанет на свои места. Очень скоро. Просто нужно, чтобы прошло немного времени. Мы с тобой вместе, наша семья вместе, и это – самое главное. – Было странно слышать, как он говорит в такой манере. У него была душа поэта, но обычно он не был особенно сентиментальным. Он старел, и, наверное, это было к лучшему. – Мне надо, чтобы ты держала себя в руках. Не наделай глупостей, – добавил он. После этих слов Лорен от него отстранилась. – Я ненадолго. Всего на несколько часов. Давайте сегодня днем займемся чем-нибудь вместе: ты, я и Уиллоу. Пока пострелята не вернулись из школы.

– Может, займешь ее чем-нибудь, пока я посплю?

– Что угодно, милая, но сейчас мне пора. Не хочу заставлять Пэддера ждать.

Она проводила его до входной двери, а потом смотрела, как он садится на свой мотоцикл и с ревом уезжает. Первым, на покупке чего она настоит, когда продаст этот дом и получит немного наличных, будет семейный автомобиль. Она не рассчитывала, что Шон найдет работу.

Стоя в дверях, Лорен посмотрела в сторону дома Данфи. Красный «Жук» Сиары стоял на подъездной дорожке, значит, кто-то наверняка был дома. Когда Лорен вернулась к детям, Фрея уже оделась в школу. Гарри голышом валялся в кровати. Уиллоу плакала, потому что никто не уделял ей внимания, которого, как ей казалось, она заслуживала.

– Гарри, давай надень что-нибудь.

– Но я не хочу в школу.

– Я тоже не хотела, и посмотри, что из меня выросло, – ответила Лорен.

В это время года на земле было больше листьев, чем на деревьях. Сначала Лорен отвела в школу Фрею, потом забросила Гарри в детский сад. Уиллоу крепко спала в плетеном слинге у нее на спине. Лорен время от времени брала смартфон и использовала фронтальную камеру, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Уиллоу была единственным ребенком, не унаследовавшим ее рыжие кудри. Ее волосы были мягкого каштанового цвета, более светлыми на кончиках и неукротимыми, как ее дух. Они лежали на плече Лорен и почти полностью закрывали лицо малышки.

Несмотря на то, что на дорожке все еще стоял «Жук» Сиары, Лорен ненадолго остановилась напротив дома Данфи. Это было внушительное сооружение с фигурами, похожими на гаргулий, сидевшими на высоких колоннах возле входа. Ворота находились в тени раскидистых деревьев. Угольно-серый цвет фасада уравновешивали элементы из камня и стекла. Дом был современным и ухоженным, а еще выглядел внушительно, словно особняк, высившийся среди крестьянских домиков.

Она уже несколько раз пробиралась к дому Сиары, но лишь ночью или если ее автомобиль не стоял на подъездной дорожке. Лорен в темноте перелезала через изгородь, разделявшую их сады, когда была уверена, что Данфи не было дома.

Затем прогуливалась по пышному, аккуратно подстриженному саду, восхищаясь усилиями, которые в него вложил ландшафтный дизайнер. Идеальная игра света и тени. Потом она заходила на задний двор и смотрела сквозь стеклянные двери на зимний сад. Ее приводили в восторг книги по саморазвитию, лежавшие на кресле. Игрушки, выглядывавшие из ящиков для хранения. Эспадрильи, которые Сиара оставила валяться на ковре. Затем Лорен шла туда, откуда можно было увидеть кухню. Казалось, она была самым чистым и сияющим местом во всем доме. В ней вообще не было никаких следов пищи, кроме хромированной миски с аккуратно выложенными фруктами.

Наконец она доходила до кабинета – домашнего офиса Джерри. Он выглядел более обжитым, чем все остальные помещения в доме, которые ей довелось увидеть. На столе лежали стопки бумаг и стоял стакан с недопитым виски. Галстук свисал со спинки кресла на колесиках. На полу даже валялись смятые бумажные пакеты из-под фастфуда.

Лишь однажды Лорен чуть не поймали на месте преступления. Это произошло несколько месяцев тому назад. Она стояла напротив кухонного окна Сиары, держа руки в карманах мешковатого кардигана. Лорен потеряла счет времени, представляя, как залезает на один из барных стульев горчичного цвета. Двойные стекла были практически звуконепроницаемыми, так что она не услышала, как Белла заходит на кухню. Заметив вспышку ее розового плаща, Лорен резко пригнулась, как только девочка отвернулась от открытого холодильника. Она сползла вниз, и ее замшевые ботинки утонули в клумбе. Лорен зажала голову между коленями и крепко зажмурилась, ожидая, что Сиара сейчас выйдет на улицу и начнет ей угрожать. Но ничего не произошло. Казалось, тогда она чудом спаслась, однако это никак не удержало ее от того, чтобы снова туда пойти.

Сегодня Лорен заметила, что входная дверь дома была приоткрыта. Она снова проверила Уиллоу через смартфон. Все еще спит. Ей вдруг стало интересно, почему в доме было так тихо, но была одна вещь поважнее: Лорен надо было ей кое о чем сказать. Еще до того, как объявить об этом Шону, она хотела рассказать Сиаре о своем решении переехать.

Она представила, как Сиара радуется и испытывает облегчение, узнав о ее планах. Переезд стал бы своего рода оливковой ветвью. Он положил бы конец всем этим годам вражды и пререканий между ними. Как только семья Лорен уедет, никому из них не придется жить рядом с плохими соседями.

И ей хотелось, чтобы Сиара узнала об этом до того, как нанесет ей новые удары.

Направляясь к дому, Лорен улыбалась, предвкушая, как разделит прекрасную новость о своем отъезде с человеком, который хочет, чтобы она исчезла.

Ожидая, что Сиара в любой момент появится в дверях и спросит, что соседка делает на ее участке, она не строила иллюзий. Лорен знала, что ей тут не рады.

Однако никаких признаков присутствия Сиары не было, даже когда Лорен уже дошла до самой входной двери. Она заглянула в прихожую, стараясь не переступать порог.

– Сиара?

Никто не ответил. Дети Сиары всегда хорошо себя вели, но даже по их меркам сегодня было слишком тихо. Возможно, Белла ушла в детский сад, но Финна тоже совсем не было слышно.

– Это Лорен. Есть кто дома?

Она должна была быть там. В отличие от Лорен, которой приходилось везде ходить пешком, Сиара покидала дом исключительно за рулем.

Лорен зашла в прихожую, больше похожую на обложку журнала, посвященного дизайну: ряд высоких розовых орхидей в хромированных горшках стоял вдоль одной стены; люстра, ниспадающая с потолка водопадом пузырьков, и гигантское позолоченное зеркало у противоположной стены. Дальше по коридору была дверь, которая, как уже знала Лорен, вела в гостиную. Напротив нее находилась кухня, и дверь в нее была распахнута настежь. Все это казалось каким-то запретным и странным, как когда ей было тринадцать лет и она забрела в секс-шоп в городе, пока ее мама разглядывала украшения в витрине на другой стороне улицы. Лорен стояла возле входа, изучая постеры на стенах и странные предметы, которые ей ни о чем не говорили. Например, кожаный ошейник с шипами казался слишком опасным для питомца. Продавцы болтали между собой, не замечая, что Лорен зашла в магазин. А потом мать с криком выволокла ее оттуда за руки.

Все еще ожидая, что Сиара появится в любой момент, Лорен кралась по коридору, который заканчивался внушительной винтовой лестницей, ведущей в спальни. Если Сиара отдыхала наверху, то где были дети? Лорен знала, что не должна была тут находиться, еще с прошлого раза. Но смутное ощущение, что что-то не так, заставляло ее идти вперед.

И тут она увидела на полу что-то похожее на кучу тряпок. Копна золотистых волос. Это была Сиара, неподвижно лежавшая с повернутым в сторону лицом. Она была такой же тихой, как и весь ее дом. Лорен прикрыла рукой рот, чтобы не закричать и не разбудить Уиллоу. Она протянула руку и, чтобы хоть немного успокоиться, потрогала дочь за свисавшую ножку. Лорен ощутила мягкое сонное дыхание малышки на своей шее.

– Сиара! Ты в порядке? – спросила она напряженным шепотом, бросаясь к соседке, но затем резко отшатнулась. К горлу подкатила тошнота. Вокруг головы Сиары расходилась лужа свернувшейся крови. В ноздрях тоже запеклась кровь, а руки и ноги были неестественно согнуты, словно у человечка, нарисованного ребенком.

Сиара была мертва, и Лорен понимала, что должна уйти. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя эту ответственность и вызовет полицию. Не она. Особенно после того, какое предупреждение ей сделал Шон.

Был ли это несчастный случай или нет, неважно. Лорен не должна была стать тем, кто найдет тело.

Ведь именно этого Сиаре и хотелось бы.