Личный медиум для светлого лорда

Глава первая

Сборы не заняли много времени. Я помнила, что сказал Дагмер о продолжительности нашего визита. Вряд ли он продлится дольше, чем пару дней. Поэтому вещей взяла по минимуму. Причем выбор свой основывала на удобстве и практичности, а не на желании похвастаться новыми роскошными нарядами. Украшений по этой же причине не надела вовсе. Ну, кроме фамильного кольца рода Гессенов, которое мне подарил Дагмер сразу после свадьбы. Я до сих пор считала, что недостойна такой драгоценности, но уже привыкла к нему.

Мелани помогла мне собрать дорожную сумку. Затем отнесла ее в холл.

– Стоит ли мне тоже собираться в дорогу? – спросила растерянно. – Его светлость не дал мне никаких указаний по этому поводу.

Я не менее растерянно пожала плечами.

Дагмер и в самом деле ничего не сказал по поводу того, будут ли нас сопровождать слуги.

– Нет, Мелани, – раздалось негромкое сверху.

Я подняла голову. Дагмер тоже успел переодеться в дорогу. Он снял строгий придворный камзол, оставшись в светлой рубашке, заправленной в узкие темные штаны. На ногах – высокие сапоги.

Интересно, а где все остальное? В руках Дагмер ничего не держал. Неужели отправится вообще налегке?

А впрочем, скорее всего, его багаж уже в карете.

– Я думаю, Хельга вполне справится без твоей помощи, – продолжил тем временем Дагмер, обращаясь к служанке. – Не так ли, дорогая?

– Конечно, – подтвердила я.

– Да и троих портальный камень не перенесет, – добавил Дагмер.

Портальный камень?

Я широко распахнула глаза, почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок.

– Мы что, отправимся в поместье моего отца не на карете? – спросила я и заранее поежилась.

– Естественно, – снисходительно подтвердил Дагмер. – Еще не хватало на это время тратить. Целые сутки на дорогу туда, и еще одни, чтобы вернуться. А скорее всего – и дольше. Отдыхать все равно придется.

– Но есть здание магических перемещений, – пискнула я.

– Оно всегда битком набито, – возразил Дагмер. – В очереди нам, конечно, стоять не придется. Но тогда уже через час весь город будет знать, что я в отъезде. А я бы предпочел, чтобы наша поездка как можно дольше не становилась достоянием общественности.

– Но… – все-таки попыталась я продолжить спор.

К горлу заранее подкатила тошнота при мысли, что опять придется падать через тьму в неизвестность.

– Не обсуждается! – чуть повысил голос Дагмер. Правда, тут же попытался смягчить приказной тон улыбкой и добавил немного мягче: – Хельга, не бойся. На этот раз перенос не доставит тебе таких неприятных ощущений, как в прошлом.

– Откуда такая уверенность? – скептически вопросила я.

– Потому что я буду рядом.

И Дагмер лукаво подмигнул мне.

Утешил, что называется. Что-то мне не стало спокойнее от его обещания.

Но вслух я ничего не сказала. И без того понятно, что Дагмер своего решения не переменит.

Он в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние. Взял мою сумку из рук Мелани и взвесил ее в руке.

– Хорошо, что ты не стала набирать с собой всякого барахла, – констатировал довольно. – Значит, во время переноса будет меньше трясти.

– То есть, трясти все-таки будет? – немедленно уточнила я.

Дагмер проигнорировал мой вопрос. Подхватил меня под локоть и вывел на середину холла.

– А теперь, держись, драгоценная моя! – кинул повелительно. Прижал к себе так сильно, что я невольно охнула.

Возмутиться или отстраниться я не успела. Между пальцев Дагмера уже запылал заблаговременно вытащенный из кармана портальный камень. Я тут же зажмурилась. А то помню я, как он взрывается, когда открывает проход в пространстве.

И вовремя! Даже через закрытые веки я почувствовала, как полыхнуло нестерпимо ярким белым светом. Дагмер обнял меня крепче, и перенос начался.

Вообще-то, на этот раз он действительно проходил гораздо легче, чем в прошлый. Никакой животной паники, никакого желания, чтобы этот головокружительный полет через тьму наконец-то прекратился. Если честно, то мне было…

«Приятно», – мысленно завершила я.

И действительно. Мне нравилось стоять вплотную к Дагмеру. Ощущать его дыхание в своих волосах, слышать, как размеренно бьется его сердце. И я бы не отказалась, чтобы этот момент продлился как можно дольше.

Перенос закончился так же внезапно, как и начался. Нет, нас не вышвырнуло из портала подобно щепкам, попавшим в водоворот. Напротив, тьма мягко осела к нашим ногам, и все закончилось.

– Вот мы и прибыли, – глухо проговорил Дагмер, не торопясь выпускать меня из своих объятий.

Я неосторожно подняла голову и угодила в омут его темных внимательных глаз, на дне которых тлели задумчивые огоньки.

Дагмер чуть наклонился ко мне, и я послушно зажмурилась, уже предчувствуя поцелуй. Однако пауза все длилась и длилась, а ничего не происходило.

– Хельга, и долго еще будешь так стоять? – наконец, прозвучало с мягкой иронией. – Не хочешь посмотреть на родной дом?

Я немедленно открыла глаза. Вспыхнула от смущения, перехватив смеющийся взгляд Дагмера, и торопливо отшатнулась от него. Затем повела головой из стороны в сторону, осматриваясь.

Мы стояли сейчас в просторном внутреннем дворе. Двухэтажный длинный дом находился буквально в паре шагов от нас. Но…

Наверное, я слишком давно не была здесь. Памяти свойственно стирать негативные детали. Почему-то в моих воспоминаниях все было как-то… более опрятно, что ли.

Двор, когда-то тщательно выметавшийся каждое утро расторопными и старательными слугами, теперь казался запущенным. Каменные плитки, аккуратно уложенные перед крыльцом, прежде чистые и ровные, теперь вздыбились буграми, промеж которых проросла жесткая трава. Кое-где они и вовсе отсутствовали, и пустоты заполняла жидкая грязь. Небольшая подсобка, где прежде жила экономка с семьей, теперь выглядела совсем заброшенной – одна дверь сорвана с петель и болталась на единственной целой петле.

Сам дом, некогда безупречный в своей ухоженности, словно потускнел и уменьшился в размерах. Белая краска на ставнях облупилась, обнажив черное, изъеденное временем гнилое дерево. Резные колонны крыльца потемнели, а одна и вовсе дала глубокую и опасную на вид трещину, будто дом сгорбился под тяжестью лет. Даже клумбы под окнами, во времена моего детства благоухающие розами и жасмином, заросли колючим бурьяном, сквозь который кое-где пробивались жалкие, полузасохшие кусты сирени. Очевидно, что мой отец по каким-то причинам решил отказаться от услуг садовника.

Я медленно перевела взгляд на крыльцо. Ступени покрылись слоем пыли и сухой травы. Дверь была приоткрыта, и из дома тянуло сыростью и затхлостью.

– Что тут произошло? – вырвалось у меня удивленное. – Все такое заброшенное и обветшалое.

Дагмер негромко хмыкнул. Огляделся, выбрал наиболее чистую плитку, куда осторожно поставил мою сумку. Затем выпрямился и тщательно засучил рукава, словно готовился к какой-то работе.

– Может быть, отец переехал куда-нибудь? – робко предположила я. – Тех денег, что он получил… – Запнулась, ощутив, как потеплели щеки.

Уже несколько месяцев прошло, а мне до сих пор неприятно вспоминать ту сцену. Ведь по сути отец продал меня Максимилиану. И продал не просто так, а будучи уверенным, что тот имеет на меня вполне определенные планы сделать своей любовницей.

– За эти деньги он вполне мог бы купить другое имение, – все-таки завершила я.

Дагмер почему-то саркастически ухмыльнулся, как будто несогласный со мной. И я вспомнила, как однажды он обмолвился о том, что знает, по какой причине моему отцу так срочно потребовались деньги. Правда, тему эту так и не продолжил.

– Ты со мной не согласен? – спросила я.

Дагмер не успел ответить. В этот момент откуда-то сверху послышалось гневное:

– А ну! Пшли прочь, стервятники! Я вам ни гроша больше не дам!

Я узнала голос отца. Задрала голову, но не успела ничего спросить. Внезапно Дагмер в одно стремительное движение пересек разделяющее нас расстояние. Схватил за руку и с силой дернул на себя.

– Ты что…

Возмущенный выкрик так и не сорвался с моих губ. Потому что мгновение позже в то место, где я только что стояла, отец удивительно прицельно метнул огромный булыжник.

– Эх, промазал! – раздалось раздосадованное. – Вам, гнидам, на счастье. Слышали? Убирайтесь! У меня тут еще много камней припасено.

Вокруг нас расцвел магический щит, который тут же зарябил от множества попаданий. Отец, не утруждая себя, высыпал из окна целый таз мелкой галки.

– Убирайтесь! – закричал опять. – Или в вас еще содержимым ночного горшка плеснуть? Целую неделю его не выносил, для вас копил.

– Фу! – Я передернула плечами от омерзения, воочию представив столь тошнотворную картину.

Видимо, угроза проняла и Дагмера. Потому что он тоже скривился, а затем прищелкнул пальцами – и вверх взмыла зеленая паутина ловчих чар.

Судя по всему, она угодила прямо в цель, потому что сразу после этого послышался какой-то грохот, а затем отец взорвался нескончаемым потоком самых грязных ругательств.

Мои щеки запылали еще сильнее. Никогда в жизни я не слышала ничего подобного. И стало нестерпимо стыдно перед Дагмером.

– Да уж, – пробормотал негромко он. – Отличное у нас знакомство с родителями вышло. Что моя мать себя во всей красе проявила, но и твой отец от нее решил не отставать.

– Прости, – пролепетала я виновато.

– Ой, да ты-то тут причем? – Дагмер поморщился. Затем поднял голову и прокричал: – Господин Биглс! Ваша дочь приехала к вам в гости. Неужели вы ее не узнаете?

Отец поперхнулся и замолчал. Я с немалым облегчением перевела дыхание. Все-таки было крайне неприятно стоять и слушать всю ту брань, которую он изрыгал из себя.

– Моя дочь? – переспросил он после долгой паузы. – Хельга, что ли?

– Разве у вас есть еще одна дочь? – вопросом на вопрос ответил Дагмер.

– Я не хочу видеть эту гулящую девку! – тут же прозвучало злое. – Она пала в пучины порока и разврата. Ведьма, как и ее мать. В прежние времена ее бы остригли наголо и отправили в монастырь до самого последнего вздоха замаливать свои грехи. Бесстыдница!

Отец все повышал и повышал голос, готовый зайтись в новой порции оскорблений. На этот раз – в мой адрес. И это было обидно. Очень обидно. Потому что именно он заключил то постыдное соглашение и потребовал огромную сумму денег за то, что я останусь с Максимилианом.

Мои эмоции, видимо, были слишком отчетливо написаны на лице. Дагмер посмотрел на меня с явным сочувствием, недовольно покачал головой.

– Да я эту распутницу…

Дагмер прищелкнул пальцами, создав яркую молнию очередных чар. Та взмыла наверх – и окончание фразы утонуло в сиплом клекоте, как будто отец подавился.

– Наверное, зря мы приехали, – проговорила я, изо всех сил стараясь не сорваться на постыдный всхлип.

– Зря? – переспросил Дагмер. – О нет, моя дорогая. Любое зло должно быть наказано.

Как-то странно это прозвучало. С затаенной угрозой.

Однако задать уточняющий вопрос я не успела. Дагмер отстранился от меня, и магический щит, укрывающий нас все это время, с тихим хлопком исчез.

– Идем в дом! – приказал негромко. – Пообщаемся с твоим отцом с глазу на глаз. Все лучше, чем кричать на всю округу.

Я тоскливо вздохнула. Если честно, нет у меня никакого желания встречаться с отцом. И без того понятно, что он продолжит сыпать оскорблениями в мой адрес.

Но, с другой стороны, все-таки очень интересно, что тут произошло за время моего отсутствия. Отец никогда не жаловался на нехватку денег. Недаром ведь считался крупнейшим землевладельцем Ардеша. Куда исчезло его состояние?

– Идем, – повторил Дагмер.

Подхватил меня под локоть и повлек за собой.

Внутри дом выглядел еще хуже, чем снаружи.

Воздух был неподвижным и затхлым, в нем отчетливо улавливались неприятные нотки какой-то гнили. Свет из щелей между ставнями лениво пробивался сквозь пыль, рисуя на полу полоски света.

Паркетные доски опасно прогнулись под первым же моим шагом.

– Осторожнее, – предупредил Дагмер.

Кивком показал на провал в полу, края которого вздулись острыми шипами старого дерева.

Да уж. Эдак ступишь неаккуратно – и ногу себе сломаешь ненароком.

Я опасливо повела головой из стороны в сторону, изучая обстановку. Мало ли какие еще опасности нас тут могут поджидать.

Стены просторной прихожей были обшиты темными панелями, теперь потрескавшимися и облезлыми. Картины, некогда висевшие вдоль коридора, либо исчезли, либо висели криво, словно их срывали в спешке. Портрет матери валялся на полу, и было такое чувство, что кто-то в бессильной злобе топтал его грязными сапогами.

Тщательно выверяя каждый шаг, я подошла к нему и подняла. Прислонила к стене, стараясь не глядеть на замазанное сажей лицо. В сердце словно вонзилась тупая игла боли.

– Это твоя мать? – негромко спросил Дагмер.

Он стоял чуть поодаль, внимательно наблюдая за каждым моим движением.

– Да, – глухо ответила я.

Провела рукой по полотну. Художник постарался на славу. Мать на этом портрете выглядела именно такой, как я ее запомнила. Длинные светлые волосы разметались по плечам. На губах – мягкая улыбка, а зеленые глаза наполнены внутренним теплым светом.

– Вы очень похожи.

Я промолчала. И вдруг с коротким изумленным вздохом одернула руку.

По картине пробежали серебряные искорки какого-то заклинания. Они бережно убрали пятна, и потускневшие было от времени краски заиграли как новые. Трещины на раме исчезли без следа. И даже позолота опять вспыхнула так ярко, как будто ее только что нанесли.

– Я думаю, портрет мы заберем с собой, – проговорил Дагмер, когда я обернулась к нему. – Он будет прекрасно смотреться в библиотеке. Или в твоей спальне. В любой комнате дома на твой выбор.

– Спасибо, – тихо поблагодарила я.

Дагмер слабо улыбнулся мне. Затем перевел взгляд в арку, за которой начиналась гостиная, и помрачнел.

Я подошла к нему ближе. С любопытством посмотрела в том же направлении.

Гостиная – просторное помещение с высоким потолком и камином, когда-то украшенным мраморной облицовкой – представляла собой не менее печальное зрелище, чем прихожая. Теперь камин был забит мусором: обрывки бумаг, осколки посуды, какие-то потемневшие тряпки. Запах гнили усилился. Так и тянуло выскочить прочь из дома и полной грудью вздохнуть свежего воздуха.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я. – А где Мариам? Где все слуги? Почему отец остался совсем один?

– Давай спросим у него, – предложил Дагмер.

Опять взял меня за руку и потянул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

После короткого подъема Дагмер остановился. Наморщил лоб, как будто желая понять, куда нам идти дальше.

– По-моему, отец кричал нам из окна своего кабинета, – поторопилась я сказать. – Это здесь.

И кивком указала на одну из закрытых дверей.

– Постой пока здесь! – негромко обронил Дагмер.

И было в его тоне что-то такое, от чего я буквально приросла к месту, не сделав ни малейшей попытки узнать, чем обусловлен такой приказ.

Дагмер тем временем скользнул к двери. Двигался при этом он абсолютно бесшумно, хотя я прекрасно помнила, какой скрипучий здесь паркет. На мгновение замер, чуть нахмурился, как будто пытаясь услышать, что происходит в комнату. Дернул дверную ручку.

Та, однако, не поддалась. Видимо, отец заперся изнутри.

«Или же кто-то запер его», – промелькнула мрачная мысль.

– Однако.

Я, скорее, прочитала это по губам Дагмера, чем услышала. Он немного помедлил и вдруг резко ударил чарами перед собой.

Громыхнуло настолько сильно, что с потолка посыпалась мелкая пыль побелки, а со стен обвалились куски штукатурки. А дверь… Дверь не просто распахнулась настежь, о нет. Ее вынесло заклятьем так, что петли вывернуло наружу, а сама она с оглушительным грохотом обрушилась на пол.

Сразу после этого наступила настолько всеобъемлющая тишина, что в ушах даже зазвенело. Я потрясла головой, гадая, не оглохла ли от такой какофонии.

– Так-то лучше, – услышала от Дагмера.

Тот стоял на пороге и обозревал кабинет. Затем повернулся и поманил меня указательным пальцем.

– Иди сюда, Хельга, – позвал меня.

Естественно, я немедленно рванула к нему. В свою очередь встала рядом и с превеликим любопытством принялась озираться.

Комната была погружена в сумрак. Только окно над письменным столом, давно не мытое и мутное от пыли, давало немного света, освещая контуры заваленного помещения. Документы, разорванные книги, разбитая чернильница, пустые графины. И посреди всего этого хаоса – мой отец, сидящий в каком-то драном облезлом кресле.

Очертания знакомой фигуры скрывала зеленоватая паутинка чар, которыми чуть ранее Дагмер обездвижил его. Но за слабым мерцанием я разглядела упрямое жесткое выражение, застывшее на лице отца.

О, мне было очень хорошо оно знакомо! Даже слишком хорошо. Именно так он сдвигал кустистые седые брови, когда сурово отчитывал слуг за малейшие провинности. И именно так кривил губы, когда ругался с матерью.

Судя по всему, доброго приема нам точно ждать не стоит. Впрочем, это было понятно сразу. Как только в нас полетел первый камень.

– Господин Биглс? – громко и четко спросил Дагмер. – Вы слышите нас?

Отец медленно моргнул. Перевел взгляд с окна на нас.

Я неуютно поежилась и с трудом подавила желание схватить Дагмера за руку. В глубоко посаженных глазах отца плескалась такая жгучая острая ненависть, что стало не по себе.

Дагмер тоже это заметил. С едва слышным недоумением хмыкнул и опустил руку, которую направил на моего отца. Видимо, передумал снимать с него чары.

– Сейчас вы сможете говорить, – сказал он после короткой заминки. – Но прошу вас. Постарайтесь обойтись без оскорблений. Хорошо?

Ярость в глазах отца вспыхнула еще ярче и жарче. Ох, сдается, он вряд ли исполнит просьбу Дагмера.

– Предупреждаю по-хорошему. – Голос Дагмера заледенел, в нем отчетливо послышалась сталь. – Лишь одно ругательное слово в адрес Хельги – и дальнейший разговор пройдет по моим правилам. Вот только вам это очень сильно не понравится. Ясно?

Отец угрозе не внял. Он продолжал смотреть на Дагмера с животным бешенством.

– Ну что же, я все-таки попробую.

Дагмер покачал головой, явно сомневаясь в успехе своей затеи. Нервно потер ладони, затем быстрым движением скинул одну ниточку заклинания с моего отца.

– Ты!.. – отчаянно взвыл тот. – Освободи меня, немедленно! Представить себе не можешь, что я с тобой сделаю! С тобой и с этой гулящей…

Дагмер поморщился и таким же неуловимым движением накинул нитку чар обратно.

Отец замер, широко раззявив в оборвавшемся крике рот. В его груди опять что-то страшно заклекотало в немом гневе.

– Хельга, – не глядя на меня, обронил Дагмер. – Наверное, тебе будет неприятно видеть то, что сейчас произойдет. Но я не вижу иного способа успокоить твоего отца и наконец-то добиться от него внятных ответов на свои вопросы. В таком состоянии он на диалог точно не способен. Мне придется прибегнуть к ментальной магии.

– Делай, что должно, – глухо отозвалась я.

– Спасибо, – сухо поблагодарил меня Дагмер. – Я знал, что ты поймешь. Выйти тебе не предлагаю. Более того – буду категорически против. Не нравится мне этот дом. Предпочитаю, чтобы ты была на моих глазах.

– Понимаю, – еще тише сказала я. Помолчала немного и честно призналась: – Мне тут тоже не нравится.

– Будет лучше, если ты отвернешься и не станешь смотреть.

На этот раз я ничего ему не ответила. Но и выполнять его настойчивое пожелание не стала. Так и осталась стоять, внимательно наблюдая за происходящим.

Дагмер коротко глянул на меня через плечо. Недовольно цокнул языком, но настаивать на своем не стал. Опять все свое внимание сосредоточил на моем отце, который был надежно спеленат заклинанием.

– Итак, господин Биглс, – проговорил мягко. – Видит небо, я хотел обойтись без этого. Но вы не оставили мне выбора.

Впервые в глазах отца сквозь мутную пелену злобы промелькнуло слабое подобие какого-то иного чувства. Наверное, что-то вроде растерянности. Но не страха.

– Сейчас вы начнете отвечать на мои вопросы.

Дагмер шагнул к надежно спеленатому чарами отцу.

– И скажете мне всю правду, желаете того или нет.

Дагмер приложил ладонь к его лбу. Отец в тот же миг задергался так сильно в магических оковах, как будто они жгли его огнем.

– Не сопротивляйтесь, – холодно посоветовал ему Дагмер. – Иначе будет больно.

Отец хрипло зарычал. Из его рта полетела белая пена бешенства, глаза стали черными из-за неестественно расширенных зрачков.

– О, так вот от кого ты унаследовала устойчивость к ментальной магии, – с едва уловимым изумлением проговорил Дагмер. – Не от матери, а от отца. Но любой блок возможно сломить.

Я не выдержала и на короткий миг все-таки отвела взгляд. Нет, мне не было жалко отца. Но было неприятно смотреть на то, как отчаянно он рвется из колдовских пут.

Разделся слабый хлопок, и я не выдержала мук любопытства. Вновь посмотрела на происходящее.

Отец обмяк в кресле, как будто потеряв сознание. Однако его грудь вздымалась часто и сильно, а лицо уже не было искажено ненавистью, страшной в своей слепоте и мощи. Более того, и взгляд стал осмысленным, а не тупым в бессильной ярости.

– Попробуем еще раз.

Дагмер повыше засучил рукава рубашки. Привычным движением опять скинул с отца несколько ниток заклинания.

– Господин Биглс, – повторил ровно. – Вы меня слышите?

Я думала, что приступ бешенства повторится. Что мой отец вновь забьется в припадке, изрыгая из себя все новые и новые порции отборнейшей брани. Но ошибалась. Он несколько раз моргнул и очень тихо сказал:

– Да, слышу.

– Отлично. – Дагмер позволил себе короткую сухую усмешку. – Вы узнаете свою дочь?

Отец глянул на меня. Я заранее напряглась, ожидая, что он не выдержит и все-таки выплюнет в мой адрес какое-нибудь оскорбление. Но он просто сказал:

– Конечно

– Не желаете извиниться перед ней? – поинтересовался Дагмер. – За все то, что высказали в ее адрес?

На этот раз отец промолчал. Лишь отрицательно мотнул головой.

Впрочем, ничего удивительного. За всю свою жизнь я не припомню ни единого случая, чтобы отец когда-нибудь признавал свою вину, даже если она была неоспоримой. Однажды меня почти на целые сутки в наказание заперли в темной тесной кладовке, когда отец потерял любимый и очень дорогой перстень с крупным черным агатом. По какой-то причине он решил, что я взяла его без спроса и куда-то задевала по малолетству. Я рыдала и убеждала его, что это неправда. Что я никогда в жизни не сделала бы так. Но все без толку. К сожалению, мать была в гостях у какой-то дальней родственницы, поэтому не смогла прийти ко мне на выручку. И все время до ее возвращения я провела в душной комнатенке. Отец запретил слугам кормить меня, считая, что так я быстрее признаюсь в содеянном.

Мне повезло, что матушка как будто почувствовала неладное и вернулась гораздо раньше запланированного. Иначе и без того печальное происшествие могло бы закончиться совсем грустно для меня.

Ох, ну и скандал же тогда произошел! Впервые в жизни матушка осмелилась повысить голос на мужа. Я слышала, как она кричала на него, не стесняясь в выражениях. Потому что неделей раньше, как выяснилось, отец сам проиграл этот перстень в карточной игре. Правда, при этом был настолько пьян, что, видимо, это вылетело у него из памяти.

Попросил ли отец у меня прощения? Естественно, нет. Напротив, он жутко обиделся на мать за то, что она допустила подобную ситуацию. Мол, должна была вмешаться в игру и не дать ему потерять любимое украшение. И уж тем более она не имела никакого права вмешиваться в процесс моего воспитания. Мало ли, что наказали меня ни за что. В любом случае, это послужит мне уроком и покажет, что всегда и во всем надо слушаться родителей.

И таких случаев было не один и не два. Никто не смел ставить под сомнение решения моего отца. Никто не смел перечить ему. Если он ошибается – то никто не должен говорить ему об этом. Он всегда и во всем прав. И это не обсуждается!

– Ну хорошо, – с легкой ноткой недовольства протянул Дагмер. – Господин Биглс, что у вас произошло?

– С чего вы взяли, что у меня что-то произошло? – огрызнулся отец. – У меня все в полном порядке. Я живу так, как хочу. И плевать хотел на предателей, которые бросили меня в тяжелой ситуации.

После чего обжег меня злым взглядом.

Ага. Стало быть, это он обо мне говорит.

– Вы считаете дочь предательницей? – верно интерпретировал его слова Дагмер.

– Еще как считаю, – хмуро подтвердил отец. – Позор моих седин! Взял бы – и удушил собственными руками! Ненавижу!

На последнем слове он едва не сорвался на противный визг. Дагмер на короткий миг приложил указательный палец ко лбу отца – и тот тут же затих, осоловело заморгав.

– И каким же образом Хельга вас предала? – продолжил Дагмер беседу, напоминающую самый настоящий допрос.

– А вы разве не видите, в какой нищете я вынужден жить?

Отец теперь говорил ровно и без яростного надрыва. И от этого становилось еще страшнее. То есть, он действительно верит во все сказанное.

– И-и? – удивленно протянул Дагмер. – Я все равно не понимаю. Какое отношение Хельга имеет к этому?

– Самое прямое, – сухо ответил отец. – Она ведь теперь у нас в роскоши купается. Греет постель высшему лорду. А благодаря кому она так удачно в жизни устроилась?

Дагмер дернул щекой, как будто прогонял невидимого комара. Я уже достаточно узнала его привычки, чтобы понимать – это признак сильнейшего раздражения. Но отец вряд ли заподозрил неладное, потому что продолжил с еще большим апломбом.

– Лишь благодаря мне у нее все это есть! – заявил он. – Если бы я не подсуетился с договором, то Хельга ничего бы не получила!

– Между прочим, я читал этот договор.

Отец осекся, замерев с открытым ртом. Такого поворота он явно не ожидал.

– Читали? – переспросил растерянно.

– Ага, – подтвердил Дагмер. – Вы не просто отказались от дочери, господин Биглс. Вы продали ее. И продали за большие деньги.

– Ну, не такие уж и большие, – попробовал возразить отец.

– Десять тысяч золотом, – напомнил Дагмер. – Целое состояние. И получили вы его только благодаря Хельге.

Отец насупился и сердито засопел, всем своим видом выказывая недовольство.

– И что? – спросил с вызовом. – Пусть так. Однако эти деньги закончились. А Хельга не захотела помочь мне! Хотя обязана была. Она моя дочь. И как дочь должна поддерживать во всем своего отца.

– Не понял, – честно признался Дагмер, оборвав поток обвинений в мой адрес. – А каким именно образом Хельга должна была вам помочь?

– Когда закончились деньги, я написал лорду Детрейну, – неохотно сказал отец. – Потребовал, чтобы мне дали еще столько же золота. В конце концов, почему бы и нет? Хельге все еще нет восемнадцати. Ее день рождения через месяц. А значит, лорд Детрейн нарушил закон, оставив ее у себя. Я мог бы устроить такой скандал, что ему точно мало не показалось бы. И, к слову, в своем послании я подробнейшим образом расписал все негативные последствия для лорда, если вдруг получу отказ.

Дагмер кашлянул, безуспешно сдерживая улыбку. По всей видимости, его позабавили угрозы моего отца. Но усилием воли он остался серьезным.

– Как понимаю, Максимилиан проигнорировал ваши угрозы, – без тени вопроса проговорил он.

– Не просто проигнорировал, – обиженно ответил отец. – Через пару дней со мной связался какой-то тип. Крайне мерзкий! Представился его поверенным. И… И…

Отец запнулся и жалобно сморщился, как будто собирался разрыдаться взахлеб. Это было настолько неожиданное зрелище, что я с трудом удержалась от желания украдкой ущипнуть себя. Уж не сплю ли я? Чтобы отец так расстроился из-за обычного разговора? Да быть того не может!

– И что сделал этот крайне мерзкий тип? – без малейшего сочувствия спросил Дагмер.

– Наговорил мне кучу гадостей. – Отец не удержался и шмыгнул носом, как будто и впрямь готов был пустить слезу. – Когда я его увидел, то с трудом сдержал смех. Мелкий, плюгавый какой-то, в огромных очках. Я бы его одной левой уложил. Да только он связался со мной через амулет. Знал, небось, что так будет безопаснее. Крыса. Как есть крыса. И вид у него крысячий.

– А, – догадливо протянул Дагмер. – Вы общались с господином Рейтсом. Теперь понимаю ваши эмоции. Человек он и впрямь весьма… м-м… своеобразный.

– Не человек он, а кровопийца, – хмуро буркнул отец. – Вцепился в меня подобно клещу. Документами тряс. Да еще убедительный такой, гад. И я понял, что лучше не лезть. Что лорд Детрейн меня с лица земли сотрет, если я осмелюсь еще хоть раз побеспокоить его или, тем более, Хельгу.

Надо же. А ведь Максимилиан ни словом не обмолвился об этом в нашу последнюю встречу. И, судя по всему, Дагмер тоже был не в курсе этой попытки шантажа.

– Вот я и говорю, что готов проклясть Хельгу, – мрачно завершил отец. – Она отказалась от меня! От своего отца! Бросила в беде. Разве так поступают хорошие дети?

– А разве хорошие родители продают своих детей? – вопросом на вопрос ответил Дагмер. Раздраженно махнул рукой, когда отец вскинулся было возразить, и с нажимом добавил: – Оставим этот спор. Я понял причины вашего негодования. Но объясните мне, куда вы потратили все деньги? Десять тысяч золотом – это очень много. Как вижу, помимо этого вы умудрились продать все ценное из дома.

– Не продал, – возразил ему отец. – Это Мариам все забрала.

– Ваша вторая жена?

Надо же. Откуда Дагмер знает, как ее зовут?

А впрочем, помнится, в самом начале нашего знакомства, еще до свадьбы, он обмолвился, что тщательнейшим образом собрал всю возможную информацию о моем прошлом – настолько его заинтересовал мой дар.

– Да, она, – подтвердил отец. – Мелкая воровка. Опоила меня какой-то дрянью. А пока я спал – вывезла, считай, все имущество отсюда.

– Вот как? – Дагмер высоко вскинул брови. Вкрадчиво поинтересовался: – А почему она так поступила?

– Потому что баба дурная, – буркнул отец. – А с баб какой спрос? Недаром говорят: волос долог, да ум короток.

Я спрятала в уголках рта печальную усмешку. Эта поговорка была мне слишком хорошо известна. Любимая присказка отца, которую он повторял с десяток раз в день. Извечный его ответ на любой вопрос, на любую просьбу или претензию матери.

Дагмер опять дернул щекой, но проглотил возражение.

– Так все-таки, куда вы потратили все деньги? – повторил вместо этого недавний вопрос.

Отец очень не хотел отвечать. Он весь набычился.

– Куда-куда, – проворчал себе под нос. – Куда надо было. И вообще, это не ваше дело!

– Ошибаетесь, – мягко не согласился с ним Дагмер. – Еще как мое. Потому что с некоторых пор вы, как-никак, мой родственник. Пусть и не по крови.

– Родственник? – изумился отец. – Это еще как? И кто вы вообще такой?

– Лорд Гессен к вашим услугам. – Дагмер ограничился коротким кивком, в котором мне почудилось нечто издевательское, а не вежливое. Помедлил немного и довершил: – С недавнего времени я супруг вашей дочери, господин Биглс.

– Супруг моей дочери?.. – ошарашенно переспросил отец. – Хельги, что ли?

Хм-м… Опять он говорит так, как будто у него есть и вторая дочь. Интересно.

Дагмер чуть дернул бровью, видимо, тоже отметив эту занятную деталь.

– А ты шустра, – с непонятным восхищением выдохнул отец, переведя на меня взгляд. – Вся в мать. Из одной постели в другую перепрыгнула. Да так удачно.

Дагмер аж скрипнул зубами от столь фривольного замечания.

– Господин Биглс, – прошелестел негромко. – Еще раз повторяю: следите за своим языком. Мне неприятно слышать, как вы оскорбляете мою законную супругу. И, честное слово, я не посмотрю на то, что вы ее отец.

– И что ты мне сделаешь? – ехидно осведомился отец, мгновенно отказавшись от вежливого тона. – Вот именно, что я ее отец. А следовательно, имею полное право…

Понятия не имею, как он собирался завершить фразу. Потому что Дагмер стремительно взмахнул рукой.

Нет, он не влепил моему отцу пощечину, как мне вначале почудилось. Даже не стал к нему притрагиваться. Просто врезал новой порцией каких-то чар.

Отец обмяк в путах, удерживающих его в кресле. Его глаза до предела заполнились равнодушной мутью, из уголка рта потянулась белесая ниточка слюны.

– Все, я устал, – спокойно констатировал Дагмер, искоса глянув на меня. – Прости, Хельга. Видит небо, я пытался быть вежливым с твоим отцом. Но это выше моих сил.

– Я понимаю, – тихо сказала я.

– По-хорошему у нас разговор не получился. – Дагмер пожал плечами. – Теперь беседа пойдет по моим правилам. Хельга, еще раз повторяю. Тебе лучше отвернуться.

– Не переживай за меня, – ответила я. – Я справлюсь.

– Как знаешь. В таком случае, приступлю к настоящему допросу.

Глава вторая

Дагмер повыше подтянул закатанные рукава рубашки. Сделал шаг к креслу, встав вплотную к моему отцу. Приложил раскрытую ладонь к его лбу и замер, как будто пытался измерить его температуру.

Некоторое время ничего не происходило. Отец все так же сидел смирно, не сопротивляясь. В его пустом взгляде не было ни капли каких-либо эмоций. Он как будто вообще не понимал, где находится.

– Ну же… – прошептал себе под нос Дагмер. – Вы упрямы, господин Биглс. Да только я упрямее.

То есть, какое-то сопротивление мой отец ему все-таки оказывает?

Стоило мне так подумать, как тот неожиданно захрипел. Выгнулся дугой, и колдовская паутина вокруг него опасно затрещала, натянутая до предела. Во все стороны полетели клоки пенной слюны, щедро окрашенные розовым. Должно быть, он умудрился прикусить себе язык.

Я знала, что не должна мешать Дагмеру. В конце концов, сама решила увидеть процесс ментального допроса собственными глазами. Поэтому не позволяла себе даже громкого вздоха – лишь бы не помешать.

Дагмер сжал губы так сильно, что они превратились в тонкие бескровные линии. Воздух вокруг него потрескивал от скопленной энергии. Казалось, щелкни пальцами – и произойдет самый настоящий взрыв.

Отец на короткий миг расслабленно обмяк в путах. Я едва успела обрадоваться, что все закончилось, как он вновь забился. На этот раз еще отчаяннее, не обращая внимания на то, что тончайшими нитями чар режет себе кожу. По его шее побежали крупные капли крови, промочив ворот рубашки.

Я торопливо прижала ладонь ко рту, удерживая себя от испуганного вскрика. Нет, Хельга, молчи! Не смей вмешиваться!

И неожиданно все прекратилось. Отец осел в изнеможении. Запрокинул голову, часто и тяжело дыша.

Дагмер не торопился убрать руку от его лба. Он бесстрастно смотрел на него, словно желая определить, не разыгрывает ли мой отец поражение.

Прошло, наверное, не больше минуты. Однако мне она показалась настоящей вечностью. Но, наконец, глубокая морщина, расколовшая переносицу Дагмера, немного разгладилась.

– Господин Биглс, готовы отвечать на мои вопросы? – спросил он сухо.

– Да, – без промедления ответил он.

– Куда делись деньги, которые вы получили от лорда Детрейна за свою дочь?

– Проиграл в карты.

Я мысленно присвистнула от удивления.

Нет, я была в курсе, что мой отец слишком увлекается азартными играми. Он зачастую засиживался с друзьями до рассвета. Это очень раздражало мать. Еще бы! Пьяный гогот, громкие разговоры, крики и споры разносились по дому зачастую до самого рассвета. И встречалась эта компания не реже, чем раз в неделю. Но мне казалось, что отец всегда знал меру. На моей памяти он никогда не проигрывался в пух и прах. Ну, если не брать в расчет ту печатку, которое он отдал другу в игровом запале. Напротив, чаще всего отец оставался в плюсе.

И десять тысяч золотом. Это же целое состояние! Как можно было все спустить на ветер? Причем времени-то прошло всего ничего – не больше двух месяцев. Даже меньше, если учесть тот факт, что мой отец, как оказалось, уже пытался связаться с Максом и потребовать еще денег.

– А вы, однако, азартный человек, господин Биглс, – насмешливо протянул Дагмер.

– Да, всегда таким был, – не стал с ним спорить тот. – Но удача перестала благоволить мне. И все из-за Стефании.

– А мама-то тут при чем? – невольно вырвалось у меня.

Дагмер метнул на меня предостерегающий взгляд, и я вновь понятливо зажала рот ладонью.

Ой. Совсем забыла, что лучше мне помалкивать.

– Причем тут госпожа Биглс? – повторил мой вопрос Дагмер. – Если я верно понимаю, она умерла несколько лет назад. Задолго до начала вашего финансового краха.

– Ее смерть и послужило началом этого краха. – В голосе отца внезапно прорезалась злость. – Ведьмой она была. Даже после смерти решила не оставлять меня в покое. То и дело ночью я слышу ее шепот. То, как она зовет меня по имени. А иногда прохожу мимо зеркала – и как будто вижу ее смутный силуэт. Пришлось всех их разбить.

Дагмер посмотрел на меня.

– Надо же, – обронил с изумлением. – И дар медиума тебе, как выясняется, достался от отца. Это редкое явление. Обычно магические способности переходят от матери к дочери, от отца к сыну. Как, например, я получил свои способности.

– Что еще за дар медиума?

Стоило Дагмеру немного отвлечься, как отец начал приходить в себя. Изо всех сил напрягся, так, что на шее вздулись черные жилы, пытаясь скинуть путы. Но опять осел в кресле, едва Дагмер вновь обратил на него все свое внимание.

– Так что там с проклятием? – спросил он. – Почему вы так считаете, что смерть Стефании связана с вашим разорением?

– Уверен, она совершила какой-то ритуал, – проговорил отец. – Я тогда увлекся Мариам. Хорошенькая молоденькая служанка… Любой мужчина бы меня понял.

– Не обобщайте, не любой, – скептически возразил Дагмер. Жестко скомандовал, когда отец осекся от его замечания: – Продолжайте!

– Пойми верно, Мариам не была первой моей любовницей. – Отец взахлеб принялся рассказывать дальше. – Я частенько позволял себе… ну скажем так, некоторые шалости. Стефания, конечно, знала об этом. Да я и не считал нужным скрывать это. В конце концов, это в мужской натуре. Мы редко бываем однолюбами.

Дагмер отчетливо скрипнул зубами в ответ на столь сомнительное заявление, но промолчал. Видимо, не желал прервать приступ откровенности.

– В общем, Стефания всегда смотрела на мои развлечения сквозь пальцы. – Отец высокомерно приосанился в объятиях чар. – Даже, как мне кажется, была рада, когда у меня завязывалась очередная интрижка.

Кстати. А скорее всего, отец прав. Увы, любовь между моими родителями если когда-то и была, то давным-давно миновала. Мать терпеть не могла отца. Их постоянные ссоры и шумные скандалы – лучшее тому подтверждение. Наверное, ей и впрямь было по нраву, когда он оставлял ее в покое. В случае с Мариам обида матери объяснялась не ревностью. Ей просто было неприятно, что какая-то служанка осмелилась вести себя так нагло и игнорировать распоряжения хозяйки дома.

– Но в Мариам я и впрямь влюбился, – продолжил тем временем отец свои откровения. – Совсем потерял голову на склоне лет. И Стефания совершила ошибку. Немыслимую! Вместо того, чтобы поддержать меня, она начала устраивать скандалы.

– Простите, – перебил его Дагмер. – Вы всерьез обвиняете свою погибшую жену в том, что она не оценила вашу связь с молоденькой служанкой?

– Да. – Отец как будто не заметил ядовитого сарказма, с которым был задан вопрос. – Ее вина очевидна. Она должна была проявить терпение и понимание. Любое чувство, даже самое сильное, со временем проходит. Стефании не стоило так драматизировать ситуацию. Ей не надо было устраивать скандалов, тем более пытаться выгнать Мариам из дома. Просто следовало немного подождать. Рано или поздно, но я остыл бы к Мариам. И наша жизнь вернулась бы в обычное русло.

Дагмер выразительно закатил глаза. Несколько раз глубоко вздохнул, каждый раз выпуская воздух изо рта.

– И что дальше? – глухо спросил он, слегка успокоив нервы.

– Женщины любят все усложнять, – с готовностью принялся жаловаться ему отец. – Вот и Стефания устроила трагедию на пустом месте. Признаюсь, Мариам тоже перегнула палку. Вообразила, что она уже здесь хозяйка. Зазналась, забыла про свои обязанности служанки, постоянно огрызалась со Стефанией. Но ведь та была старше ее! Могла бы найти выход из сложившейся ситуации. Не такой, какой она нашла.

– А какой она нашла выход? – полюбопытствовал Дагмер.

– Отвратительный, – фыркнул отец. – Я уверен, что она что-то сделала. Это точно был какой-то ритуал. Иначе почему все начало рушиться после ее смерти? Да с такой неимоверной скоростью! Деньги превратились в песок, которые утекали через мои пальцы безвозвратно. Все мои начинания заканчивались провалом в самом начале. Любая игра приводила непременно к проигрышу…

– Меня не интересуют ваши проблемы, – перебил его Дагмер. – Еще раз. Как погибла ваша жена?

– Да без понятия! – гневно воскликнул отец. – Вечером мы в очередной раз поругались. Точнее, она поцапалась с Мариам. Хельга, возможно, помнит эту ссору. Стефания накричала на Мариам из-за плохо вымытого пола. Да не просто накричала, а дала хлесткую пощечину. Представляете? Это же вообще безобразие полнейшее! Та в долгу не осталась и прибежала жаловаться мне. Естественно, я не мог не встать на защиту бедной девочки. Ревность ревностью, но моему терпению тоже есть пределы. Ну и… позволил себе немного лишнего.

– Вы ударили жену?

Выдержка на этот раз изменила Дагмеру, и в его вопросе прозвучало плохо скрытое презрение.

Отец это уловил, и – о чудо! – даже немного смутился. По крайней мере, его глаза виновато забегали.

– Она первая стала распускать руки, – промямлил смущенно. – Зачем трогала Мариам? Не смотри на меня как на какое-то чудовище. Я ответил соответственно. Врезал ей оплеуху – вот и все.

Я вспомнила тонкую хрупкую фигурку матери. Она была на голову ниже отца, а тот всегда отличался неумеренной силой. Однажды на спор в очередных дружеских посиделках погнул подкову, а затем так же легко выпрямил ее. Вряд ли мать после его удара удержалась на ногах.

– Я был в полном своем праве! – заявил отец с отчетливыми оправдывающимися интонациями. – Она уже давно напрашивалась на хорошенькую взбучку. И, заметь, я не стал ей добавлять. Сразу же ушел. Разве мог предположить, что она устроит мне такую подлянку!

– Подлянку?

Отец опять забегал глазками, но на этот раз Дагмер не стал медлить. Сразу же усилил нажим чар.

– Утром слуги нашли Стефанию мертвой, – хмуро ответил отец. – Сначала я испугался, что, может быть, это из-за меня… Видишь ли, она после моей пощечины упала. Когда я уходил, еще не встала. Бывают же такие несчастные случаи, когда человек неудачно ударяется виском, к примеру.

– Бывают, – холодно согласился с ним Дагмер. – Почему вы уверены, что в смерти Стефании нет вашей вины?

– Потому что она лежала в постели. Судя по всему, успела принять ванную и переодеться в ночную сорочку. Значит, не так уж сильно пострадала. Да и что бы ей было от одной пощечины? Впервые, как будто…

Отец осекся, сообразив, что сболтнул лишнего.

– И дверь была заперта изнутри! – почти выкрикнул, желая как можно быстрее исправить свою оплошность. – Ну ясно же, что никто не виноват. Никто, кроме нее! Ведьма обиделась на пустом месте и решила испортить мне жизнь. Правда же?

После чего подобострастно уставился на Дагмера, как будто всерьез верил в то, что тот подтвердит его правоту.

Дагмер тяжело вздохнул. Устало потер переносицу.

– Это точно был какой-то ритуал! – с вызовом заявил мой отец, так и не дождавшись от него никаких слов сочувствия. – Сразу после этого все и пошло кувырком. И удача в картах отвернулась, и прочие проблемы как снежный ком начали копиться. То неурожай, причем только на моих землях, у соседей все хорошо. То падеж скота какой-то загадочный. И шепот этот постоянный в ночи. Тени в зеркалах. Я почти с ума сошел уже. Столько денег отдал всяким мошенникам, чтобы они проклятие с дома сняли. И Мариам еще на нервы капала. Мол, не может в такой обстановке жить. Это вредно для ребенка…

И опять пугливо осекся.

Я мрачно хмыкнула. Ну что же. Мои предчувствия меня не обманули. У отца действительно есть вторая дочь.

– Ага. – Дагмер немедленно вцепился в эту оговорку. – То есть, вас можно поздравить с пополнением в семействе?

– Было бы с чем поздравлять. – Отец страдальчески скривился. – От детей столько шума и незапланированных расходов! Только и слышал от Мариам: дай да дай. Если бы еще мальчишку родила. Как-никак, наследник рода. Ан нет. Опять девчонка получилась. Зачем она мне? Еще столько лет ждать, пока замуж не получится выгодно выдать. Да и это еще не факт, что поможет мне. Вон, Хельгу вырастил на свою голову. Как в люди выбилась, так и позабыла отца.

Дагмер привычно закатил глаза. Однако и на этот раз быстро справился с приступом негодования.

– Дальше, – потребовал сухо. – Как понимаю, плохо с деньгами у вас стало задолго до того, как вы попытались выгодно продать дочь.

– Да, – подтвердил отец. – Мариам заставила купить ей дом рядом с ее деревней. Мол, и родители ей там помогут, и здесь ей страшно находиться. Я не хотел уезжать с ней. Это было бы признанием моей слабости и бегством. Значит, Стефания получила бы свое. Праздновала бы победу пусть даже после смерти. Но деньги все продолжали и продолжали утекать. Одно и неудивительно. После отъезда Мариам мне стало совсем тоскливо и одиноко. Чтобы не слышать всякие звуки по ночам и не видеть теней в зеркалах, я стал много пить. А еще часто приглашать друзей, лишь бы не быть одному. Алкоголь плохой советчик в любых делах, но особенно в азарте. Заставляет забыть о здравом смысле и поверить в чудо. Печальный итог не заставил себя долго ждать. Я стал проигрывать все чаще и все более крупные суммы. В ход пошли даже долговые расписки, чего себе раньше я никогда не позволял. И однажды я поставил на кон все имение.

– Вы проиграли, – без намека на вопрос констатировал Дагмер.

– Да, – нехотя признался отец. – Да еще кому! Скряге Томпсону Бриджу.

Я невольно поежилась.

О, я очень хорошо знала это имя. Наверное, этот мужчина был одним из самых частых гостей в нашем доме даже при жизни матери. К слову, ей он тоже очень не нравился. Невысокий, намного старше отца, с колючими ледяными глазами и редкими седыми волосами, которые он зачесывал длинными жидкими прядями на плешивую голову. Но его пристальный взгляд очень менялся, когда он видел меня или любую другую девушку. Становился каким-то масляным и безумно противным.

Однажды, воспользовавшись удобным случаем, он зажал меня в темном коридоре. До сих пор дрожь по телу от омерзения, когда я вспоминаю его липкие прикосновения. Благо, это продлилось меньше минуты. Матушка, верно, заподозрила неладное и выглянула из гостиной. Томпсон меня сразу же отпустил. Рассыпался в сомнительных рассуждениях о том, как быстро растут чужие дети. Мол, не успеешь оглянуться – а уже под венец вести пора. А затем уже совершенно всерьез посоветовал маме не торопиться с поиском жениха для меня. Потому что один уже точно есть – он сам.

Матушка аж оторопела от такого. Робко намекнула на огромную разницу в возрасте – мне пятнадцать, ему под семьдесят. На что Томпсон громко расхохотался и обронил очередную сальную шутку о том, что старый конь борозды не испортит. Добавил, что молодая супруга не будет разочарована в нем как в мужчине. Опыта у него в определенного рода вещах с избытком. Даром, что ли, трех жен пережил. А ведь каждая из них была гораздо моложе его.

Только страх перед гневом отца не позволил матушке выгнать прочь Томпсона. Но с тех пор она никогда не оставляла меня с ним наедине. При каждом визите предупреждала меня, что вечером мне не стоит выходить в гостиную, а лучше – вообще запереться в комнате. И я с превеликой радостью выполняла все ее распоряжения.

Сдается, я уже догадываюсь, о чем отец собирается рассказать дальше. Вот кого он прочил мне в мужья, когда приказал закончить обучение в пансионе и срочно вернуться домой.

– Томпсон, однако, проявил невиданную любезность и щедрость, – как и следовало ожидать, проговорил отец. – Он готов был вернуть мне закладную при одном условии – что я выдам Хельгу за него замуж.

Я не выдержала и еще раз передернула плечами, не пытаясь скрыть гримасы отвращения.

Фу, гадость какая! Воистину, само провидение послало мне тогда Максимилиана. Даже страшно представить, чтобы со мной случилось, если бы он, по сути, не выкупил меня.

– Полученных от лорда Детрейна денег вам бы с лихвой хватило на выкуп закладной, – проговорил Дагмер.

Он смотрел на моего отца спокойно. Но я видела, как на его виске пульсирует синяя жилка – верный признак того, что ему все тяжелее и тяжелее сдерживать эмоции.

– Что я и сделал, – подтвердил отец. – Но, увы, не удержался от соблазна. Он так уговаривал меня опять сыграть с ним. Ну а я… Я опять проигрался. На этот раз Томпсон и не подумал проявить снисхождение. Он дал мне несколько дней на то, чтобы я освободил дом. Как уже говорил, я попытался связаться с лордом Детрейном, но его поверенный ясно дал понять мне, что это гиблая затея. Еще и Мариам меня предала. Все более-менее ценное барахло вывезла, когда услышала, что вот-вот я лишусь дома. Но да ладно. Не на того напали! Я решил бороться до конца! Томпсон не получит мой дом без боя! Пусть только попробует сюда сунуться – у меня припасено еще много чего интересного для этого умника!

И хищно оскалился, покосившись в дальний угол кабинета.

Я проследила за его взглядом. С уважением покачала головой, только сейчас заметив целую кучу камней, сваленных у стены. Теперь понятно, почему внутренний двор в таком плачевном состоянии. Отец начал выкорчевывать самые маленькие плиты и перетаскивал их сюда.

– Кстати, я, должно быть, слегка погорячился при вашем появлении.

Тон отца вдруг неуловимо изменился. В нем прорезались непривычные раболепные нотки.

– Я… – Он запнулся, сморщился, как будто что-то царапало его горло. Но все-таки выдавил из себя с величайшим трудом: – Я извиняюсь перед Хельгой. Все, что я кричал в ее адрес… Я был во власти эмоций, не более. Теперь я вижу, что ошибался. Ведь она приехала спасти меня, не так ли? Разве может хорошая дочь позволить, чтобы ее отца вышвырнули на улицу?

И заискивающе улыбнулся.

Дагмер в очередной раз тяжело вздохнул. Его губы дрогнули, как будто он хотел что-то сказать, но в последний момент он передумал.

– А, ладно, – тихо обронил себе под нос. – Все равно это бесполезно. Не поймет.

– Что я не пойму? – немедленно оживился отец. – Лорд… Э-э… Позабыл твое имя. Я очень рад, что ты взял Хельгу замуж. Теперь мы родственники, не так ли? А родственники должны поддерживать друг другу.

– Должны, – подтвердил Дагмер.

Я немедленно насторожилась. Неужели он собирается оплатить очередной долг моего отца? Но это же бессмысленно! Он все равно потратит все эти деньги так же, как потратил предыдущие.

И, наверное, я действительно плохая и неблагодарная дочь. Но я не хочу ему помогать. Зла ему, конечно, не желаю. Пусть живет со своей ненаглядной Мариам. Но я при этом намерена быть подальше от этого счастливого семейства.

– Да, я осознаю, что не всегда вел себя хорошо, – продолжил тем временем заливаться соловьем отец. – Порой был слишком требовательным и жестким с ней. Но все по одной причине. Я беспокоился о дочери. И вел себя так, как надлежит вести строгому, но справедливому родителю. В конце концов, лишь благодаря мне она выбилась в люди. Получила образование. Вышла замуж…

На этом моменте его в высшей степени циничных разглагольствований воистину безграничное терпение Дагмера наконец-то иссякло.

– Ой, да хватит! – раздраженно перебил он. – Я больше не могу и не хочу слушать всю эту чушь!

– Да, но…

Фразу отец не завершил. Дагмер вновь приложил ладонь к его лбу – и мой отец немедленно застыл с раскрытым ртом. Паутина чар вокруг него вспыхнула, заиграла всеми оттенками зеленого, медленно темнея.

Глаза отца остекленели, а кожа даже не побледнела – посерела от непонятного внутреннего напряжения. Он как будто потерял сознание, с силой выгнувшись в колдовском коконе.

Дагмер молчал, и в уголках его губ притаилась презрительная усмешка. Здравый смысл подсказывал: что бы он ни делал сейчас – лучше не мешать и не отвлекать глупыми вопросами.

Отец внезапно выгнулся еще сильнее. Измученно застонал.

Почти сразу после этого Дагмер убрал руку от его лица. Брезгливо вытер ладонь о штанину.

С тонким звоном начали рваться нити чар, освобождая отца из затянувшегося плена. Как только лопнула последняя – он затряс головой, приходя в себя.

Я невольно напряглась, ожидая, что вот-вот он ринется с кулаками на Дагмера, силясь поквитаться с ним за этот допрос. Но по какой-то непонятной причине отец не проявлял никакой враждебности. Напротив, весь съежился в кресле, испуганно вжал голову в плечи.

– Вы знаете, что должны делать.

Дагмер произнес это настолько ледяным тоном, что я не удивилась бы, если бы затхлый воздух в комнате заискрился бы снежинками.

– Я могу идти? – тихонечко пискнул отец.

– Не смею задерживать.

Я едва успела отпрянуть в сторону, как отец сорвался со своего места, выскочил прочь из кабинета и прогрохотал сапогами по коридору. Вскоре до моего слуха донесся звук захлопнувшейся дверной двери, после чего все стихло. Мы с Дагмером остались одни в доме.

Глава третья

– Куда это он так рванул? – с удивлением спросила я, наконец-то осмелившись подать голос.

– К своей ненаглядной женушке, – ответил Дагмер. – Совершенно точно, что этот дом он потерял. Надеюсь, ты не в обиде на меня за то, что я не намерен выкупать его закладные.

– Шутишь, что ли? – с сарказмом фыркнула я. – Конечно же, не в обиде. Напротив. В обиде я была бы, если бы ты их выкупил.

– Разводов в Ардеше нет, так что Мариам придется принять законного супруга в свой дом, – продолжил Дагмер с ехидцей. – Ей это, безусловно, очень не понравится. Но сделать она ничего не сможет.

– Скорее всего, отец вскоре проиграет и тот дом, – заметила я.

Задумалась на краткий миг. Странно. Никакого злорадства я при этом не ощутила. Но и жалости тоже. Как будто речь шла об абсолютно постороннем человеке.

– Не проиграет. – Дагмер покачал головой. – Помнишь финальную часть нашей беседы?

– Пожалуй, забудешь ее.

Я потрясла головой, с трудом выгнав из памяти картину того, как отец хрипел в колдовских путах с остекленевшими глазами и серым от напряжения лицом.

– Что это было? – поинтересовалась с опаской. – Какую магию ты применил?

– Ментальную, конечно же, – любезно разъяснил мне Дагмер. – Хотел проверить, точно ли он рассказал мне чистую правду. Как следует порылся в его голове. Но да. Все было именно так, как он и сказал. Печально признавать, но твоя мать, скорее всего, умерла в результате сердечного приступа. Видимо, не выдержала постоянных ссор и скандалов с отцом. Да еще это постоянное унижение – видеть рядом любовницу мужа.

– Но она же кричала мне…

Я запнулась, прикусив губу. На короткий миг вернулась в ту страшную ночь, когда слышала из коридора рыдания погибшей матери, взвывающей к отмщению.

– Кричала, что это с ней сделал твой отец? – понятливо завершил за меня фразу Дагмер. Пожал плечами. – Собственно, а в чем она была не права? Это он довел ее нервного срыва. Это он годами, да что там – десятилетиями – выматывал ей нервы, постоянно оскорбляя и поколачивая. Поэтому да. Она в своем праве считать его главным виновником произошедшего несчастья. Будешь ли ты так считать – зависит лишь от тебя. Как ни прискорбно признавать, но перед законом он абсолютно чист.

Я опустила голову, чувствуя, как вновь оживают ядовитые сомнения, разъедающие душу.

Одной тайной из моего прошлого меньше. Довольна ли я полученным ответом? Ой, вряд ли. Но Дагмер прав. Нельзя изменить того, что уже произошло. Надо лишь смириться с горькой правдой и продолжать жить.

– Кстати, напоследок я решил сделать твоему отцу небольшой подарок, – неожиданно проговорил Дагмер и лукаво подмигнул мне. – Все-таки, как-никак, а мы и впрямь теперь родственники.

– Подарок? – недоверчиво переспросила я. – Какой же?

– Он больше никогда в жизни не сможет играть в карты, – спокойно сказал Дагмер. – Я не желаю, чтобы он проиграл и тот дом. Потому что в этом случае велик риск того, что однажды на пороге моего дома предстанет вся эта обнищавшая семейка и будет умолять о помощи. Родственные разборки… утомляют, скажем так. И отнимают слишком много времени. А так у них останется все необходимое для более-менее приемлемой жизни в этой глухомани.

– Ты всерьез думаешь, что он оставит меня в покое? – недоверчиво уточнила я. – Отец алчен без меры. К тому же теперь он знает, что я вышла замуж за лорда.

– Поверь мне. – Дагмер шагнул ко мне. Крепко перехватил мои руки и сжал их. Сказал твердо и четко, глядя мне прямо в глаза: – Господин Биглс больше никогда тебя не побеспокоит. И в нищете под забором, всеми забытый и покинутый, он не умрет. Хотя, если честно, я считаю, что он этого заслуживает. В любом случае, отныне малейшая его попытка взять в руки карты или сделать какую-нибудь ставку будет оканчиваться приступом сильнейшей головной боли. Очень скоро он поймет, что данный вид развлечений больше недоступен для него. Возможно, даже станет примерным семьянином.

– И ты это сделал при помощи магии? – Я в изумлении покачала головой. – Невероятно!

Дагмер слабо улыбнулся. Потянулся мне за ухо прядь волос, выбившуюся из прически. Задержал теплую ладонь на моей щеке.

Я немедленно затаила дыхание. Вспомнила его вчерашний поцелуй в карете. Такой страстный, такой настоящий.

– Полагаю, на этом наше путешествие завершено, – негромко произнес он. – Оно вышло короче, чем я предполагал. Но оно и к лучшему. Готова вернуться?

– С превеликой радостью! – выпалила я. Добавила смущенно: – И… Прости меня.

– За что ты просишь прощения? – Дагмер высоко вскинул брови. – Ты все время была у меня на глазах. При всем желании не смогла бы ничего натворить.

– Да я о другом. – Я досадливо поморщилась. – Я про всю эту сцену с отцом. То, как он нас встретил. Как ругался и поливал грязью.

– О, моя дорогая! – Дагмер тихонько фыркнул от смеха. – Поверь, тебе не стоит за это извиняться. Родителей, увы, не выбирают. Моя матушка ведь тоже весьма отличилась при встрече. И если твой отец требовал от меня лишь денег, то дай ей волю – и она расправилась бы с тобой, не моргнув и глазом.

Я с трудом выдавила из себя невеселую улыбку.

Я не питала особых иллюзий по поводу двух знакомств с родителями друг друга. Но стоило признать: они прошли гораздо гаже, чем я представляла в самых худших ожиданиях. Однако в глубине души я почему-то чувствовала облегчение. Я видела, как вел себя Дагмер при каждой встрече. Без малейшего сомнения вставал на мою защиту и себя не давал в обиду. Теперь рядом с ним я чувствовала не тревогу, как прежде, когда не понимала, что от него ожидать в тот или иной момент. А спокойствие и уверенность. Потому что знала, что он всегда придет на помощь.

– А могу я… – Я сделала паузу, гадая, поступаю ли правильно. Но все-таки завершила через силу: – Можно мне немного пройтись по дому? Одной.

Дагмер немного помолчал. Потом кивнул.

– Конечно, – обронил снисходительно. – Только будь осторожна. Здесь все завалено хламом. Не споткнись.

– Постараюсь.

Я слабо улыбнулась, польщенная его заботой. Затем развернулась и вышла прочь из кабинета.

Дагмер проводил меня внимательным взглядом, не сделав ни малейшей попытки последовать за мной.

Тишина в доме была ошеломляющей. Я привыкла, что здесь всегда было шумно и многолюдно. В гостиной громко тикали огромные напольные часы, бьющие каждый час. Из комнат раздавались смешки и приглушенные разговоры служанок. Частенько отец кого-нибудь сурово отчитывал во дворе, и его раздраженные крики разносились по всей округе. Но сейчас все было иначе.

Я полной грудью вдохнула затхлый воздух. Поморщилась, вновь уловив в нем сладковатую нотку гнили.

Наверное, Томпсон будет в ярости, когда увидит, какая разруха тут царит. Он рассчитывал получить большой крепкий дом, в обустройство которого было вложено столько сил и заботы. А в итоге тут осталась одна рухлядь.

Паркетные доски протяжно заскрипели под моими неторопливыми шагами. В пыльном сумраке очертания коридора терялись. Но я прекрасно помнила, куда мне надлежит идти. Этот путь преодолела бы и в полной темноте.

Несколько секунд – и я остановилась на пороге своей детской спальни.

Удивительно, но отец в своих приступах безумной ярости почему-то пощадил эту комнату. Тут все осталось таким же, как и при моем отъезде в пансион.

Взгляд скользнул по узкой девичьей кровати, застланной розовым покрывалом. Рядом – небольшой столик с некогда забытой и так и недочитанной книжкой. Напротив – платяной шкаф. Вот и вся обстановка.

Сердце тревожно защемило от нахлынувших воспоминаний. Немного помедлив, я круто развернулась на каблуках.

Спальня матери располагалась прямо напротив моей. И сейчас я смотрела на закрытую дверь, отчаянно труся прикоснуться к ручке.

Наверное, эта комната заперта. Хоть бы она была заперта! Потому что…

Мысль оборвалась в тот же миг, когда кто-то невидимый нажал ручку. И дверь сама по себе начала очень медленно открываться передо мной.

Первым моим порывом было бежать. Ринуться обратно к Дагмеру, спрятаться в его таких надежных и заботливых объятиях. И попросить навсегда забрать меня из этого дома, заполненного тенями разрушенных надежд, злобы и взаимной ненависти.

Но неимоверным усилием воли я осталась на месте. Набравшись мужества, сама потянулась к ручке и резким движением распахнула дверь настежь.

Странно, но здесь почему-то было светлее, чем в моей комнате. В полосках солнечных лучей танцевали пылинки, но дышалось не в пример легче, чем в остальном доме. И пахло здесь не гнилью, а цветами и легкой ноткой любимых духов матери.

Я переступила порог.

По всему было видно, что отец не раз и не два бушевал в этой комнате, выплескивая свое бешенство. Впрочем, ничего удивительного. Он ведь всерьез считал, что именно мать виновата в его разорении. И что она продолжает строить ему козни даже из мира теней.

Балдахин на кровати был изрезан в тончайшие лоскутки. Трюмо, перед которым мать наносила макияж, разбито. Из шкафа выкинуто все содержимое. Шелковые платья, тончайшее кружевное белье в полнейшем беспорядке раскиданы по полу. Видимо, отец в порыве злобы вывернул все содержимое шкафа. Коллекция фарфоровых игрушек расколочена вдребезги.

Сердце защемило сильнее. Какой чудовищный вандализм! Все, что представляло хоть какую-то ценность, испорчено навсегда.

Надо возвращаться к Дагмеру. Увы, но в этом доме нам делать действительно нечего. Я знаю, что он исполнит свое обещание. Больше никогда в жизни я не увижу отца. Но оно и к лучшему. Не хочу иметь с этим человеком ничего общего.

Я повернулась, готовая уйти. И тут…

Запах духов усилился. Потянуло холодом, как всегда бывает перед появлением призрачного гостя.

– Мама? – тихонько спросила я.

В огромном треугольном осколке зеркала, каким-то чудом удержавшемся в раме туалетного столика, что-то промелькнуло.

Аккуратно ступая по вороху раскиданных вещей, я подошла ближе и посмотрела в него.

– Мама, это ты? – повторила чуть громче.

По осколку шла сеть тонких трещинок, поэтому отражение дробилось на сотни отдельных кусочков. Но я отчетливо видела себя и комнату за спиной.

– Я так скучаю по тебе.

Слезы сами навернулись на глаза. Я тихонько вздохнула, силясь не сорваться на всхлип.

– Мне очень тебя не хватает.

И первая слезинка сорвалась с моих ресниц. Прочертила влажную дорожку по щеке.

Откуда-то повеяло теплым ветерком. Он притронулся к моему лицу, и на миг почудилось, будто это мамина рука ласково стерла след от слезы.

– Все будет хорошо.

Голос прозвучал словно со всех сторон сразу. Я принялась озираться, но комната оставалась пуста. Лишь где-то в дальнем углу серебрилась легкая дымка.

– Мама…

Глаза щипало огнем, а губы дрожали. Еще немного – и я разрыдалась бы взахлеб.

– Не плачь, Хельга.

И я ощутила, как кто-то нежно погладил меня по голове.

– Я всегда буду рядом с тобой, – прозвучало негромкое обещание. – Я буду жить в твоем сердце и в твоих воспоминаниях. А сейчас мне пора уходить.

– Останься со мной! – взмолилась я отчаянно. – Побудь еще хоть чуть-чуть! Мне так много надо тебе рассказать!

– Прости. – В голосе послышалась грустная усмешка. – Хельга, девочка моя. Я все знаю. Где бы ты ни была, что бы ни делала – я буду наблюдать за тобой. Незримой тенью оберегать тебя по мере сил и возможностей.

Я судорожно втянула в себя воздух. Слезы струились по моему лицу.

– Постарайся прожить эту жизнь счастливее, чем я, – донеслось напоследок. – А когда придет твой черед – мы встретимся. Я буду ждать тебя за порогом.

– Мама… – горько выдохнула я.

Ощущение чужого присутствия пропало. Дымка, в которой угадывались знакомые очертания женской фигуры, растаяла без следа, как тает ночной туман под жаркими солнечными лучами. Исчез и запах духов. Я опять дышала тяжелым воздухом заброшенного дома.

Всхлипнув в последний раз, я кулаком утерла глаза. Приложила подушечки прохладных пальцев к воспаленным векам. Надеюсь, что поможет убрать красноту и припухлость.

Несколько минут я стояла и глубоко дышала, беря разбушевавшиеся эмоции под контроль. Наконец, глаза перестало щипать, а губы больше не кривились в попытках сдержать рыдания. После этого я обвела долгим прощальным взглядом комнату, а затем развернулась и вышла прочь, аккуратно закрыв за собой дверь.

Дагмер ждал меня в кабинете. Он стоял напротив окна, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, и о чем-то напряженно размышлял. Глубокая морщина расколола его переносицу, около рта особенно отчетливо прорисовались складки открытого недовольства.

Я застыла на пороге, почему-то робея зайти – вдруг помешаю своим появлением. Но долго незамеченной мне быть не удалось. Почти сразу Дагмер медленно моргнул, как будто приходя в себя. Обернулся ко мне и с некоторым усилием улыбнулся.

Правда, его улыбка застыла на губах, когда он вгляделся в меня внимательнее.

– Все в порядке? – спросил с тревогой. – Хельга, ты плакала?

– А… – Я смущенно махнула рукой. – Не обращай внимания. Простилась с матерью.

В темных глазах Дагмера заплескалось сочувствие.

– У тебя остались еще какие-нибудь дела в этом доме? – спросил он мягко. – Не хочу тебя торопить. Но, если честно, я бы предпочел побыстрее вернуться в Индермейн. Как-то на душе неспокойно.

– Да-да, конечно! – Я кивнула в знак согласия. Тяжело вздохнула и добавила: – Ты прав. Пора уезжать.

Дагмер кинул последний взгляд в окно. Солнце уже клонилось к закату, и розовый свет особенно подчеркнул его острые скулы и тени под глазами.

– Я пришлю своих людей за твоей сумкой и портретом матери, – отрывисто сказал он. – Уже связался с местным отделением полиции. Они отправят это в Индермейн почтовой службой. Надеюсь, ты не брала с собой ничего такого, без чего не сможешь обойтись пару дней, пока вещи не доставят обратно.

– Нет, – озадаченно ответила я.

Теперь и мне стало как-то не по себе. Низ живота противно заныл в дурном предчувствии.

Почему Дагмер так торопится? Нет, я тоже не горю особым желанием оставаться здесь дольше положенного. Но и бежать прочь сломя голову причин не вижу.

– Все в порядке, Хельга, – поторопился меня успокоить Дагмер. – Просто я действительно хочу поскорее оказаться в Индермейне. Как-то не по себе мне. И сам не могу понять, почему.

– Хорошо, не имею ничего против, – покладисто согласилась я.

Шагнула к нему, и Дагмер тут же привлек меня к себе.

– Держись крепче, – отрывисто кинул он, после чего активировал портальный камень.

На этот раз перенос выдался не таким мирным и плавным, как первый. Дагмер хоть и пытался сдержать эмоции, но я слышала, как быстро бьется его сердце. От этого и сама нервничала все сильнее и сильнее.

Несколько минут, проведенные в стремительном падении через полнейший мрак, показались мне настоящей вечностью, наполненной тошнотой и переживаниями. Но вот перенос закончился. Дагмер вышагнул из портала, бережно придерживая меня под локоть. Тут же усадил меня на первый попавшийся стул.

– Одну секунду, – кинул, не глядя на меня.

Я глубоко дышала, силясь совладать с дурнотой и не опозориться. В голове как будто тяжелым молотом бахало. То и дело к горлу поднималось что-то кислое.

Какое счастье, что завтрак был так давно, а обедом мой отец и не подумал нас угостить! Иначе я бы точно со стыда сгорела.

Чуть утихла тошнота – и я немедленно принялась изучать обстановку комнаты, куда нас перенес портальный камень. Почти сразу с нескрываемым облегчением вздохнула.

Мы были в рабочем кабинете Дагмера. И он в этот момент уже с кем-то говорил по амулету связи.

– Так.

Дурнота опять опасно подкатила к горлу. Но уже не из-за переноса. А из-за тревоги. Потому что слишком жестко и сухо прозвучало это от Дагмера.

Он не обращал на меня ни малейшего внимания. При этом отошел в самый дальний угол кабинета. Я при всем желании не могла услышать ничего. Но иногда до меня доносились отдельные слова, когда, забывшись, он повышал голос.

Значит, дело точно серьезное.

– Так, – опять услышала я. Затем громкий встревоженный вопрос. – Он жив?

Ох. Мне немедленно подурнело. О ком с таким волнением мог бы осведомиться Дагмер?

Разговор закончился. Дагмер убрал руку с амулета связи. Правда, не торопился подойти ко мне. То сжимал, то разжимал кулаки, отсутствующим взглядом уставившись на стену перед собой.

– Все в порядке? – осмелилась я на вопрос.

Дагмер отрицательно мотнул головой. Опять накрыл амулет рукой.

На этот раз связь долго не устанавливалась. Камень переливался под крепко сжатыми пальцами светлого лорда всеми цветами радуги, но ничего не происходило.

– Ну же! – не выдержав, коротко ругнулся Дагмер. – Макс! Ты мне нужен!

Макс? То есть, он пытается связаться с Максимилианом? Но почему? Мы ведь виделись буквально несколько часов назад.

Максимилиан как будто услышал гневное воззвание Дагмера, хотя, понятное дело, это было невозможно. Радужные всполохи улеглись, и амулет загорелся ровным белым огнем.

– Дружище, по-моему, ты уже наглеешь, – раздался злой голос Максимилиана.

– Немедленно ко мне! – приказал Дагмер.

– Ты ничего не попутал?

Заклинание связи окончательно оформилась, и воздух перед Дагмером сгустился, перерождаясь порталом в другое место.

Максимилиан, уже не в домашнем халате, а в темной рубашке и штанах, сидел в кресле, баюкая в раскрытой ладони очередной бокал с чем-то крепким.

– Ты уже переходишь всяческие рамки приличий, – бросил недовольно. – То, что я не стал драться с тобой утром, совершенно не означает, что мы вновь лучшие друзья. Если честно, видеть тебя не желаю.

– На Калеба совершено покушение, – перебил его Дагмер.

Для Максимилиана это известие стало полнейшей неожиданностью. Как, впрочем, и для меня. Я округлила глаза и прижала ладонь ко рту, с трудом сдержав испуганный вскрик. А Макс так резко поставил бокал на стол, что не разбил его лишь каким-то чудом, но при этом расплескал большую часть содержимого. Подался вперед и спросил, хищно сузив глаза:

– Уверен?

– Издеваешься? – огрызнулся Дагмер. – Мне сообщили только что. Недаром сердце не на месте было. Но это еще не самое плохое.

– Что может быть хуже? – Голос Максимилиана дрогнул. Он поежился и тихо спросил: – Он… мертв?

– Жив, – поторопился успокоить его Дагмер. – Но одна птичка во дворце чирикнула мне, что Тревис будет у меня с секунды на секунду.

– И что? – с искренним недоумением переспросил Макс. – А я-то тут при чем?

В этот момент тишину дома разорвал отчаянный звон дверного колокольчика.

– А вот и Тревис, – констатировал Дагмер. Поморщился и сказал, глядя прямо на Максимилиана: – Послушай. Ты мне на самом деле очень нужен. Прямо сейчас.

– Но зачем? – Максимилиан всплеснул руками. С сарказмом осведомился: – Я уже говорил тебе, что не собираюсь встревать в ваш дележ власти. Сам с ним разбирайся.

– Вопрос сейчас стоит не обо мне, – с нажимом проговорил Дагмер. – Вопрос о безопасности Хельги.

Я испуганно охнула. Быстро-быстро заморгала, почувствовав, как по коже пробежал неприятный колючий холодок.

А я-то тут при чем?

– А она-то тут при чем? – удивительно точно угадал мои мысли Максимилиан.

– В последний раз прошу тебя о помощи. – Дагмер смотрел на Максимилиана пристально, даже не моргая. – Времени почти не осталось.

И впрямь. Откуда-то из коридора раздались громкие голоса. Судя по всему, дворецкий пытался кого-то остановить, а этот кто-то настойчиво продвигался к цели.

– Демоны! – ругнулся Макс. Так порывисто вскочил с кресла, что едва не опрокинул его.

Заклинание связи в этот момент противно засвистело и разорвалось. Мини-портал стремительно схлопнулся, оставив меня гадать, что же будет делать Максимилиан.

Судя по всему, он все же решил не вмешиваться в происходящее. Оно и понятно.

В ту же секунду дверь, ведущая в кабинет, без предупреждения распахнулась.

Я мгновенно обернулась к незваному гостю. Уставилась на него с нескрываемой опаской, связанной с немалого долей любопытством.

Передо мной стоял среднего роста мужчина в темном строгом сюртуке без малейших украшений в виде искусного шитья или дорогих запонок. Длинные темные волосы с легкой проседью на висках были аккуратно зачесаны назад и убраны в хвост. Глаза – серые, почти стальные и очень холодные.

– Простите, ваша милость, – из-за плеча Тревиса подал растерянный голос дворецкий, нарушив слегка затянувшуюся паузу. – Я… Я пытался остановить его, но…

– Ничего страшного, Тобиас, – спокойно проговорил Дагмер. – Можешь быть свободным.

Дворецкий не стал спорить, а мудро предпочел поскорее удалиться. Удивительно, как при этом вообще на бег не сорвался, позабыв о своей чопорности.

Дагмер тем временем перевел взгляд на столь внезапного визитера, замершего на пороге.

– Добрый вечер, лорд Бейвуд.

Если голосом можно было убивать – лорд Бейвуд, вне всякого сомнения, немедленно пал бы бездыханным телом к ногам Дагмера. Нет, тот не кричал, говорил ровно и тихо. Но почему-то стало очень страшно.

– Какая приятная неожиданность, – продолжил Дагмер все тем же ледяным презрительным тоном. – Нечасто вы балуете меня визитами. Тем более настолько внезапными.

Лорд Бейвуд искривил тонкие губы в некоем подобии улыбки. Правда, это скорее напоминало злой оскал.

– Не стоит фальшивых любезностей, лорд Гессен, – процедил он сквозь зубы. – Здесь нет короля, стало быть, притворяться не за чем. Я прекрасно знаю, как вы относитесь ко мне на самом деле. Точно так же, как и вы в курсе моих мыслей на ваш счет.

После чего шагнул вперед, с силой захлопнув за собой дверь.

Дагмер не двинулся с места. Он по-прежнему стоял, сложив руки за спиной, но я чувствовала, что внутри он напряжен до самого опасного предела.

Лорд Бейвуд не отводил от него взора. За все время с момента своего появления он ни разу не посмотрел на меня. Даже не подумал приветствовать хотя бы небрежным кивком. Как будто я была для него чем-то вроде предмета обстановки, а не живым человеком.

– Думаю, вас уже осведомили о печальном происшествии во дворце, – сказал он без намека на вопрос.

– В общих чертах, – уклончиво ответил Дагмер. – Его величество сильно пострадал?

– На вашем месте я бы спросил, как это вообще могло случиться.

Дагмер дернул щекой. Выпрямился еще сильнее.

– И как же это случилось? – послушно поинтересовался он.

Лорд Бейвуд медленно моргнул. Затем так же медленно повернул голову и все-таки взглянул на меня.

Улегшаяся было тошнота – последствие переноса посредством портального камня – опять пробудилась и опасно подкатила к горлу. Но я бы, скорее, умерла, чем показала свою слабость перед этим человеком. Слишком он мне не нравился. И нет, не из-за чувства смертельной опасности, которым так и веяло от него. А из-за непонятного ощущения мерзости, окутывающим лорда Бейвуда подобно плотному могильному савану. Это было сложно объяснить словами. Как будто я видела перед собой не человека, а какое-то удачно замаскировавшееся существо. И стоит мне хоть на миг расслабиться в его присутствии – как вместо приятного во всех отношениях мужчины я обнаружу гигантское отвратительное насекомое, которое скинуло свою личину.

– Очень хороший вопрос, лорд Гессен. – Тревис склонил голову к плечу, внимательно рассматривая меня так, как будто в уме препарировал. – На который у меня, увы, нет ответа.

– Нет ответа? – Дагмер или очень искусно играл, или на самом деле был удивлен услышанным. – Как это?

– Так это. – На бесстрастном лице лорда отразилась тень досады. Он ровно продолжил: – Мне неприятно в этом сознаваться. Как-никак, но именно я отвечаю за личную безопасность его величества. Однако у меня нет ни малейших предположений о том, что произошло.

– Не понимаю, – после короткой паузы признался Дагмер.

– Его величество после обеда решил немного поработать в кабинете, – пояснил лорд Бейвуд. – Собственно, это его обычный распорядок дня. По словам камергера, приказал его не беспокоить. Через некоторое время тот решил осведомиться, не нужно ли его величеству подать какие-нибудь напитки. Дверь оказалась заперта изнутри. На стук не было никакого ответа. Камергер запаниковал, вызвал меня. Дверь пришлось взламывать. Короля нашли лежащим на полу без сознания. Сейчас им занимаются целители. Одно очевидно: напали на него при помощи магии.

– И вы немедленно решили поставить меня в известность об столь печальном происшествии, – констатировал Дагмер. – Как это мило с вашей стороны.

Выдержка вновь изменила лорду Бейвуду. Он хищно ощерился, и в его глазах промелькнула откровенная злость.

– Не играйте со мной, лорд Гессен, – прошипел он. – Вы прекрасно знаете, почему я здесь. У меня есть полное право арестовать и вас, и вашу очаровательную супругу.

– Вот как? – Дагмер холодно усмехнулся. – И по какому же обвинению?

– По подозрению в организации покушения на его величество.

Я не удержалась и тихонечко ойкнула.

Кошмар какой! Это же очень серьезное обвинение! И при чем тут Дагмер или тем более я? Нас ведь вообще в это время не было в Индермейне!

– Но мы же… – начала я, собираясь немедленно выложить лорду Бейвуду последний довод. Очевидно, что это неоспоримое алиби.

Однако тут же осеклась, перехватив предупреждающий взгляд Дагмера. Тот едва заметно качнул головой, запрещая мне говорить что-либо.

К сожалению, лорд Бейвуд заметил это. Опять неприятно оскаблился.

– В чем дело, лорд Гессен? – немедленно спросил он. – Зачем вы запрещаете вашей милой супруге говорить? Не успели дать ей нужных инструкций, как вести себя на допросе?

– Не говорите глупостей! – огрызнулся Дагмер. – И мой вам совет: осторожнее выбирайте выражения. Эдак я решу, что вы всерьез обвиняете меня в этом чудовищном преступлении.

Лорд Бейвуд опять посмотрел на меня. В его стылых глазах горели огоньки непонятного предвкушения.

Ох, как же мне было страшно! Под ложечкой неприятно ныло, в сердце словно вонзили тупую иглу боли.

– Лорд Гессен, – неторопливо начал он, – при всем моем уважении, но я вынужден сообщить вам, что ваша жена, леди Хельга Гессен будет…

Каждое слово он произносил так, словно смаковал его во рту. И я не сомневалась, что окончание фразы мне очень не понравится.

Дагмер, видимо, разделял мое мнение. Он выпрямился еще сильнее, хотя это казалось почти невозможным. В лице, и без того бледном от природы, не осталось ни единой кровинки. И только в глазах бушевало жаркое черное пламя гнева.

Лорд Бейвуд слегка забеспокоился. Он запнулся, так и не окончив предложения. Отвел одну руку за спину, и воздух вокруг него принялся густеть, как будто он набирал энергию для нападения.

– Не делайте глупостей, лорд Гессен, – прошелестел он.

– Тоже самое относится и к вам, – парировал Дагмер. – Лорд Бейвуд…

Неожиданный хлопок чар оборвал его. Звук был негромкий, но прозвучал для меня подобно грому. Я аж подпрыгнула на месте. Успела заметить, как кончиках пальцев лорда Бейвуда опасно заплясали темно-алые огни атакующего заклинания. Однако они не успели сорваться в смертоносный полет. Как не успел и Дагмер ударить по нему кроваво-красной молнией.

Оба мужчины оборвали нити своих заклинаний, когда по центру комнаты развернулся черный провал между пространствами.

– Демоны! – послышалось оттуда раздраженное. – Последний портальный камень потратил!

И из тьмы выступил Максимилиан.

Ему хватило лишь быстрого взгляда, чтобы оценить обстановку. Сразу после этого он в один гигантский шаг преодолел разделяющее нас расстояние. Встал чуть вперед меня, как будто показывая, что я под его защитой.

– И что тут у вас происходит? – прозвучало от него изумленное.