Лигеметон. Ложный Апокриф

Не прошло и двух недель, Тайлер и Рокси нагрянули в «Железную башню», заказали каждый по «Алой Королеве» и выложили на стойку две пачки зеленых. «Добро пожаловать в бизнес» – ласково проговорил Мак, вручая новую партию товара. Бармена не интересовало как, где и кому сплавляют его товар. Стычек нет. Конкуренции тоже. Деньги приносят. Вот что важно.

В итоге худые кошельки нуворишей прибавили в весе. Денег в них завелось – дождем не смочишь. Не сразу, конечно. А когда наладили клиентскую базу, когда при виде Рокси и Тайлера члены собрания АН разве что хвостом не виляли, вот тогда они разжились нормальными шмотками, по-настоящему вкусной едой и плазмой (куда уж без нее).

К концу лета оба обзавелись зелеными жетонами чистоты⁸. Тогда Рокси и переехала к Тайлеру. Дома они, к слову, торчали редко. Чистые трудоголики. Да и сожительство не шло их отношениям (ни деловым, ни в другом плане) на пользу.

Если поначалу они были как Бони и Клайд, то постепенно стали как Томми Ли и Памела Андерсон. Тайлер оказался тем еще собственником. Частенько поднимал руку. И Рокси смело била в ответ …а потом в какой-то момент (она сама упустила в какой) перестала давать ответку. Тайлер победил. Сломил ее. Кончил таскаться по собраниям АН, припечатал зад к дивану как к трону и лишь ждал, когда его пчелка притащится домой с готовым ужином и деньгами.

И вот в один из таких ненастных дней Рокси, утро которой началось с принудительного приема пинты густого сероватого молока; затем по расписанию продолжилось ловлей безучастных взглядов бармена-дилера Мака; ближе к вечеру помотавшись из одного конца города в другой по трем точкам, подцепив новых покупателей и перетерев с постоянными; только после всего этого, плотно наевшись бесплатной порцией стресса, когда она уже чувствовала себя как тот хирург из сериала, что выполнил пятнадцать операций подряд по удалению аппендицита, только тогда Рокси вернулась домой и застукала своего парня-напарника с его бывшей …зависимостью.

Тайлер сидел в одних трусах на продавленном диване. Не отрывая зад, он подался вперед к низкому стеклянному столику, вытянул шею, подражая страусу…

– Какого хрена ты творишь?!

…Тайлер откинулся на спинку дивана – мягкую как шерстка венгерской овчарки. Глаза закатились под лоб. Верхняя губа в кокаиновой пыли.

– Я тебя, блин, спрашиваю! Отвечай!– Рокси подскочила к нему, он придурковато улыбнулся, продолжая потеть как стейк на гриле. – Отвечай! Отвечай!

Он схватил ее руку (движение отработанное, синяки на запястье Рокси считай стали неисчезающими, как и детские шрамы на спине от укусов собаки), потянул на себя, усадил рядом. Рокси скривилась от перегара окатившего все лицо: от подбородка до лба.

– Как ты, Рокси?

– Я как? Я?! Первое правило торговли дурью – не употребляй собственный товар!

– Ну?

– А ты что сейчас творишь? – Рокси тыкнула носом на две здоровенные щепотки кокаина на столе.

– Просто захотелось расслабиться.

– Долбанулся?!

– Та успокойся. Расслабься. О, а это, кстати, славная мысль.

– Нет уж, и не подумаю.

– Ну же, давай, Рокси. Мне не охота одному зависать. Вообще я хотел тебя дождаться.

– Как вижу, не утерпел.

– Это улет! – Тайлер резко вытянул руки верх и натянул позвоночник. – Такой чистый. Высший сорт. Ты просто обязана попробовать!

Он вытер усы из кокаиновой пыли, облизал палец и сделал дорожку.

– Держи. – Сунул ей в руки свернутую купюру.

– Отгребись.

Пять секунд мозг Тайлера обрабатывал короткое сообщение.

– Ну один раз. За компанию.

– Я сказала отвянь.

– Нет, ты будешь.

Заученным движением Тайлер выкрутил ей руку за спину.

– Мне больно! Пусти!

– Видишь, какой я щедрый! – рыкнул он, словно не слыша протестующих криков. – Делюсь с тобой!

– Засунь свою щедрость себе в…

Он залепил ей короткую пощечину. Рокси машинально опустила взгляд.

– Поговори мне еще.

Тайлер силой разжал ей ладонь и заставил сжать пальцами купюру. Рокси держала ее как источившийся карандаш и потирала подушечками пальцев.

– Ну?

– Нет, – с комом в горле заявила она.

– Че ты вякнула?

– Нет. Нет! И нет! Не буду! – Она взорвалась как пакет попкорна в духовке. Купюра покатилась по полу.

– Ах ты стерва!

Шлепающим ударом Тайлер схватил ее за затылок и придавил распухшую щеку к холодному стеклу стола.

– Не дергайся!

Рокси замерла. Раскрытые ладони так и зависли вдоль бедер.

– Прекрати, пожалуйста. – Почти что проскулила она. – Прошу. Хватит.

Рука Тайлера напоминающая бейсбольную перчатку и не думала ослаблять хватку. Он взял визитку с логотипом сообщества АН и пододвинул с ее помощью белую дорожку к самому носу Рокси.

– Нюхай.

– Умоляю. – Рокси перешла навзрыд.

– Нюхай.

Она занесла руку над столом, зажала ноздрю указательным пальцем. Тайлер наклонился, его голова была на одном уровне с Рокси, он хотел убедиться, что она не упустит и крохи.

– Нюхай.

Рокси зажмурила слезящиеся глаза. На миг. Снова открыла и сказала железное, как дверь, стены и стулья в баре для байкеров: Нет.

Осознать ответ Тайлер не успел – Рокси шибанула локтем ему в переносицу, затем распрямилась, будто отпущенная пружина и швырнула свое тело к двери. Дрожь в руках предательски мешала справиться с цепочкой. Но вот, со вздохом облегчения дверь все же приоткрылась, чуть-чуть (в такую щель и кошке не протиснуться) и тут дверь – как квартиры, так и ее надежд – захлопнула здоровая лапища Тайлера.

– Конченая дрянь. Сейчас ты получишь, – сказал он, напугав ее до смерти своим видом.

С носа и до самой резинки белых трусов стекала дорожка крови. Рокси показалось, что перед ней не Тайлер, а тот самый маньяк-убийца, пугающий ее в детстве сильнее Анаконды и Гвоздеголового⁹. Долбанный Патрик Бэйтмен¹⁰ воплоти.

Он – Тайлер-Бэйтман – схватил Рокси за волосы, с такой яростью, что вот-вот сорвет скальп. Она открыла рот, чтобы закричать, но получила кулаком в живот и рухнула на колени. Тайлер толкнул ее – повалил на пол, уселся сверху. Он давил острые колени в ее плечи. Кровь капала Рокси в глаза и саднящую щеку.

– Ну что? Будешь меня слушаться? Будешь?!

– Да! Да! Да!

Рокси была готова сказать и сделать все что угодно лишь бы внезапный кошмар прекратился.

Тайлер встал, поднял Рокси, потянув за руку, потом толкнул на продавленный диван. Сел рядом. Все началось заново.

Он сдавил синюшнее запястье, обратил бритву взгляда на Рокси и сказал:

– Нюхай.

Надо было подчиниться с самого начала, подумала Рокси. Сморгнула слезы и занюхала.

– Хорошая девочка. А теперь иди умойся.

Рокси пошаркала в ванну. Вышла она оттуда только под утро.

Новый день – новое начало. Начало конца. Шесть дней сознание и тело Рокси привыкало к новым ощущениям. Она не хотела. Она понимала, к чему приведут белые дорожки. Но в итоге (а как иначе?) подсела. Основательно. Перепрофилировалась из продавца в потребителя. Она и дальше толкала кокс, но теперь в гораздо меньшем объеме. Почти треть, а потом и половину употребляла с Тайлером на пару.

– Гляди, что у меня, – сказала она как-то и показала мягкие широкие коктейльные трубочки из «Макдональда».

– На фига?

– Не слышал что ли? На 90% купюр остаются следы кокса. Бумажки-то не гладкие.

Теперь они пустились во все тяжкие, как и полагается. Капитально. И суточная доза умножалась со скоростью бактерий ползающих по полу «Железной башни».

– Зелень. Нам нужна зелень, – однажды понял Тайлер.

– Так поднимай зад и начинай вкалывать как раньше. – Когда они оба были под кайфом, щипающим, будто теплый воск по коже и под ней, Рокси говорила с Тайлером на равных (ну почти).

И он-таки внял ее словам (разумеется, не сразу). Отлип от дивана, закинулся дозой (увеличивая умственную активность), ощутил прилив самоуверенности и пошел делать деньги. Но не в очередной филиал АН. На ум пришла настолько блестящая идея (насколько же и аморальная), что он незамедлительно поделился ей с Рокси.

– Это перегиб.

– Так ты со мной?

– Да…

Их грязевой ком достиг колоссальных размеров. Толкать наркотики только реабилитирующимся анонимным наркоманам – загонять себя в рамки, растрачивать потенциал, решили они.

Так, когда Рокси и Тайлер были трезвые, один являлся на собрания АА¹¹, а другая – в группу поддержки больных лейкемией (ведь тем уже нечего терять, так пусть хоть кайфанут).

Они стали вездесущими. Если бы какой-то шизик посещал одновременно несколько групп психологической поддержки, непременно пересекся бы с Рокси и Тайлером. Их можно было встретить везде. Они даже составили расписание и прикрепили его магнитом на холодильник.

Угловатый почерк гласил:

В понедельник и среду Рокси наведывалась в группу кровяных паразитов.

Тайлер прикидывался туберкулезником по вторникам и пятницам.

Мозговые паразиты – Рокси.

Меланома – Тайлер.

Костная болезнь – Рокси.

Прогрессирующий рак желудка – Тайлер.

Между прочим, сценарий ни щепотки не изменился. Все те же семь шагов и клиент на крючке, а деньги в кармане. Следовательно, длина и толщина белых дорожек не деградирует …в отличие от носовой перегородки нюхачей и не только. Лицо Тайлера стало вечно помятым (синяки от недосыпания), напоминающим что-то вроде большущего сухофрукта. Рокси – руки-спички, ноги и того тоньше – практически превратилась в анорексичку, депрессия и психоз заделались ее верными спутниками.

В таком состоянии они уже не могли появляться на собраниях. Чахлый мозг Рокси осознал это по дороге в Церковь Святой Троицы. Она развернулась и поплелась домой. И прямо как в тот раз застала Тайлера за новым шокирующим занятием…

Продавленный диван пустовал. Однако белая полоска на столике говорила, что Тайлер дома (он всегда «убирает» за собой). Если его нет в комнате, остается только одно место.

Рокси бесшумно поставила сумочку на пол, поразмыслив, вытянула из нее тазер, сняла куртку, перехватила его в левую руку, затем опять в правую. Она проделывала все бессознательно, оттягивая решающий момент. Боялась, что мысли станут правдой, или наоборот – не станут. Тем не менее – худо-бедно соображая – крадясь к двери ванны, она не могла решить обрадуется ли, если это случилось, вздохнет спокойно или реакция обещает быть прямо противоположной?

Повернув дверную ручку, она уставилась на Тайлера. Синюшного, как покойник, но живого. Наблюдая за ним Рокси уверилась, что тот больше не занюхает и грамма. Рука, которая подсадила ее, та самая здоровенная лапища, сейчас держала иглу ровно на уровне глаза. Лапища дернулась. Рокси отвернулась, а Тайлер замычал как при оргазме и не представить, как игла вошла в глазной сосуд, как утопает поршень, впрыскивая героин, у нее попросту не вышло. Теперь парень-напарник ширяется подкожно.

«Какого…» – собиралась она начать, но вовремя вспомнила к чему данная фраза привела в прошлый раз. Поэтому лучшим решением ей показалось проигнорировать la petite mort¹² Тайлера. И молиться, что тот проигнорирует ее. Она представила себя с вздувшимися на венах миниатюрными сосками – засосами от иглы – и панический страх угнездился в подкорке мозга, в котором уже запустился финальный эпизод их биографического фильма: когда на их коже не останется и дюйма, Тайлер сбреет себе, а потом и ей макушку, сделает лезвием надрезы и приложит к ним марлю смоченную наркотиком. Так они и будут впитывать кайф. Грозившаяся сбыться сцена на короткий промежуток времени ввела Рокси в ступор.

Когда Тайлер как ни в чем не бывало вышел из ванны, она сидела на диване, подтянув колени к груди, с дрожью в руках и подкатывающей тошнотой она ждала, что случиться дальше. А дальше не было ничего хорошего.

Он легонько хлестнул ее по щеке. Рокси до одури боялась, что он сейчас достанет иглу – ту же самую! – и предложит ей. К ее облегчению в руку ей сунули другого рода иглу (менее острую). Рокси не возражала. Только сначала припудрила ноздри кокаином…

– Есть косяк? Или героин? Желательно героин.

– Две сотни.

Не успели Рокси и Тайлер произнести: «голяк», как деньги растаяли и утекли промеж пальцев. Что, впрочем, вполне ожидаемо. Героин и кокаин – дорогое удовольствие.

– Да брось, приятель, сделай скидку, – канючил Тайлер.

– Не.

В «Железную башню» Рокси и Тайлер наведываться откровенно боялись, если бармен пронюхает (а возможно уже пронюхал), что его бегунки обратились в покупателей, выдавит из них уже не одну каплю крови.

Потому лучше чем выцепить толкача ночью в подворотне они ничего не придумали. Против ломки нет приема.

– Берешь?

– Да-да. – Тайлер полез в задний карман, но вместо денег дилер получил кулаком в ухо.

– Мля! – Тайлер накрыл ладонью содранные до крови костяшки пальцев и прошипел: – Больно, зараза.

– Сейчас ты узнаешь, что такое боль, – грозно сказал ему дилер и отлепил руку от уха.

Без замаха, без крика, без суеты (без сомнений старый волчара проделывал такое не раз и не два), снизу вверх Тайлер получил удар в живот. Потом еще один. И еще. Рокси стояла рядом и не видела ничего из-за темноты, лишь слышала звуки похожие на чавкающие по мокрой грязи шаги. Представить, что в животе Тайлера ковыряются ножом или чем-то похожим у нее в текущем состоянии не хватило воображения. А возможно на периферии сознания она и догадывалась, что конкретно сейчас творится. Но если и так, что ей в таком случае делать? Схватить кирпич и защищаться? Пнуть носком дилера? Куда она подевала тазер? Покорно стоять и ждать своей очереди?

Решение пришло неосознанно, скорее инстинктивно. Адреналин, в равной дозе с паникой, заструился по крови, вышибая оцепенение. Как Тайлер, харкая кровью, рухнул на колени, Рокси уже не увидала. Она мчалась с поразительной прытью, не слыша под собой ног, что есть мочи, без оглядки; улепетывала скорее даже не от дилера (ей было не понять, гнался ли тот вообще за ней), а от Тайлера, прям как когда-то давно, только на этот раз он ее точно не догонит.

Петляя по улицам, подворотням, между зданий, она в итоге заскочила в единственную открытую на ее пути дверь и позволила себе отдышаться.

В коридоре, из глубины которого доносилась музыка, было так же темно, как и снаружи. Рокси подумала, что зашла через черный вход в какой-то клуб. Так оно и было, хоть и только наполовину.

Большущий зал с хаотично расставленными столиками, длиннющей барной стойкой и еще более длинным подиумом. За душой у Рокси ни гроша, а такие клиенты ни в одном клубе не котируются. Стараясь не привлекать внимания, она закралась к лестнице наверх. Там шмыгнула за тяжелую занавеску и уселась на полукруглый диванчик.

Чувство времени сбилось, и определить, сколько она так просидела – в слащавых кораллово-малиновых тонах – сказать наверняка не представлялось возможным.

– Привет, сладкий, – залетела в комнату скабрезного вида бабочка. – О, у меня еще не было клиентки девушки. Будешь первой.

Рокси не сомневалась, что ей только что скормили сладкую ложь. Молодая – не старше двадцати шести лет – девушка взяла пульт с дивана; зазвучали медленные ноты с тягучим баритоном; она принялась в такт двигать телом. Внезапно мысли о Тайлере, о деньгах, о том, как быть дальше улетучились, словно мгновенно развилась амнезия. В голове, приятно шурша крыльями, порхала только бабочка. Одна бабочка.

– Как тебя зовут?

– Дарси. А тебя, дорогая?

– Рокси… Что ты со мной делаешь?

– Дренирую тебя.

Не впервые Рокси поцеловала девушку, но в тот раз это было что-то особенное. Возможно лучше, чем доза.

–… А в тебе что-то есть, – сказала Дарси, когда они буквально пропитались потом. – Я хочу тебя кое с кем познакомить. Эта встреча может изменить всю твою жизнь. Приходи сюда завтра днем, хорошо?

Выдержит ли она еще один жизненный поворот, Рокси не хотела и гадать.

– Ну не знаю. А зачем?

– Поверь, ты не пожалеешь.

– Мы знакомы …сколько?

– Полчаса.

– И ты просишь поверить тебе? – она бы рассмеялась, будь у нее на то силы.

– Просто приходи. Завтра. Днем.

– Да я даже не знаю, где ночь проведу, а ты мне про завтра!

– Слушай, – Дарси обхватила ее за плечи, и сразу пришло спокойствие, – я ж не дура, вижу у тебя проблемы. Сидишь на чем-то, да?

Рокси промолчала.

– Зависимость штука паршивая, но все можно исправить. Мы поможем.

– О нет, пытаешься затащить меня в секту?

– А что если и так? У тебя есть выбор? Сама сказала, идти тебе некуда.

Рокси прикинула в уме, желание вмазаться уже давно должно было вернуться. Но по какой-то причине оно запаздывало.

Она думала: неужели это заслуга Дарси? Или дело в головокружительно-одурманивающем запахе? Откуда, кстати, он взялся?

– Ладно. Постараюсь завтра прийти.

– Где проведешь ночь?

Возвращаться в квартиру Тайлера ей совершенно не хотелось. Да и управляющий, если застанет ее, выгонит взашей – долг за три месяца.

– Не придумала еще.

– Значит так, моя смена заканчивается через полтора часа, спускайся вниз, пропусти стаканчик, поболтай с барменом, он мой приятель, скажешь, что ты со мной. Усекла?

– А потом?

– Жди.

И Рокси ждала свою бабочку. А когда та прилетела, увезла ее с собой.

По сравнению с норой бывшего, в квартире Дарси ни одна мелочь не вызывала у Рокси чувство дежавю. У нее (Рокси) было все совсем не так. Не настолько чисто, не так приятно пахло. В углу стоял электровеник!

Приняв ванну, будто заново родившись, Рокси устроилась в комнате – отдельной комнате! – на кровати, такой мягкой, теплее, чем та горячая ванная.

Дарси положила ладонь ей на голову и вот опять: сладкий аромат накрыл как одеяло с головой, окутал всецелым доверием и чувством защищенности. Впервые за многие годы сон был сладким как патока.

Пробуждение, к сожалению Рокси, не было сродни перерождению. Мигрень. Колики в животе. Тремор. Захотелось закричать во все горло, завыть. Прибежала Дарси, дорогая, сладко благоухающая Дарси с исцеляющим прикосновением, которая умыла Рокси, накормила, одела. Окружающая действительность воспринималась как сквозь призму «розовых очков». Рокси – находясь, словно под специально рассчитанной лично для нее идеальной дозой морфина – и не задумывалась ни на секунду, зачем с ней возится незнакомка? Какая той от нее корысть?

Ах да, секта, лениво вспомнила она. Мне промоют мозги. Может оно и к лучшему. Может, пойдет на пользу.

Рокси ерзала на переднем сиденье машины, морщилась от солнца.

– В бардачке очки.

Помимо спасительных очков там пылилось несколько дорожных штрафов. Выходит Дарси не такая уж и безгрешная! А если на то пошло, есть ли в мире вообще такие люди? Были ли они? Появятся когда-нибудь? В одном Рокси не сомневалась – в Нью-Гранже непорочными и не пахнет.

Вчера она думала, что забрела в один из бессчетных захудалых клубов, но теперь, войдя с парадного входа, разглядела вывеску. Самый модный клуб в городе! Каждая собака о нем слышала.

В дневное время первый этаж пустовал, а на втором стояла еще бо́льшая тишина. Рокси и Дарси поднялись на третий, «улыбнулись» камере видеонаблюдения над дверью. Прогудел магнитный замок.

Комната напоминала ресепшен (а может, так оно и было), вот только за стойкой не нашлось администратора.

– Присаживайся и жди. – Дарси оставила Рокси на диванчике с черной потрескавшейся кожей и скрылась за другой дверью.

В отсутствии Дарси Рокси начала отрывать заусеницы. За этим занятием ее и поймали две девушки, что вошли через ту же дверь. Одна – такая же уверенная и спокойная как Дарси, другая – чисто Рокси – сдерживает волнение, осматривается.

– Садись, – велели ей.

Она села недалеко от Рокси и тоже погрузилась в кокон ожидания. А что еще оставалось? Единственно томиться. Пока девушка рассматривала стены с постерами итальянских эротических фильмов 80-х годов в стеклянных рамках, Рокси периферийным зрением рассматривала ее. Дорогая сумочка и дешевая обувь, а значит, лишь выдает себя за респектабельную. Волосы и ногти ухожены (чего не скажешь о Рокси), однако руки грубоватые, с едва заметными царапинами на пальцах и мелкими шрамами. Швея? Флорист?

Впрочем, никакую такую мелочь Рокси не подметила. Она попросту видела девушку, хоть и старше, но лучше ее самой во всех смыслах.

Спустя время к ним приютили длинноногую брюнетку, словно сошедшую со страниц журнала «Hustler» или окружающих их постеров. Сапоги до колен, спортивная фигура.

Короче, с ней все кристально ясно, рассудила Рокси. Поставь ее у шеста, она сделает тебе и «мостик» и «молнию», и все что душе угодно.

Тут до Рокси наконец-то дошло: она на собеседовании, кастинге, отборе. И у нее нет никаких шансов…

Когда минуты ожидания застучали оглушительным танцевальным битом в головах трех конкуренток, дверь распахнулась, их поманили пальчиком, и они, со звуком срывающегося с кожи пластыря, отклеились с мест и продефилировали одна за другой.

– Добрый день. Я Синтия Мун. Хозяйка заведения, в котором вы находитесь. Мои …сотрудницы считают, что у вас есть задатки, подходящие для нашего …клуба.

Рокси поразилась не столько элегантному серебристому платью Синтии Мун, сколько ее росту. Высоченная. Выше рядом стоящей брюнетки (а та на длиннющих каблуках!).

– Присоединится к нам только одна.

Три девушки разные как марки автомобилей думали об одном и том же: Пусть выберут меня.

Синтия Мун по очереди надвинулась к каждой. Заглянула в глаза. Потрогала запястья. Кажется, даже вдохнула запах. На минуту всем показалось, что они на медосмотре. Что может быть хуже?

– Как тебя зовут?

– Рокси.

– Поздравляю. У тебя есть потенциал.

Рокси не поверила ушам. Мозг категорически отказывался обрабатывать услышанное.

– Погодите! Вы даже не посмотрели мое резюме.

– Что за бред. Вы хоть знаете, какой у меня опыт? Устройте просмотр. Я готова хоть сейчас!

Возмущению конкуренток не было предела, но Рокси их не слышала, да и не хотела слушать.

Она думала: кажется, впервые в жизни я кого-то в чем-то обошла. Это ведь хороший знак? Значит ли он, в самом деле, новое начало?

– Я …принята?

– Еще нет, милая. Осталась сущая мелочь. Твоя метаморфоза. Не будем откладывать, – обратилась Синтия Мун уже к Дарси. – И если все пройдет как должно, она твоя протеже. Поняла?

– Да, Архонт.

Дарси взяла за руку растерянную Рокси и повела вниз. На улицу. В машину. В новую жизнь.

– Куда мы?

– Увидишь. Но тебе не о чем волноваться.

В словах будущей наставницы Рокси уловила лживые нотки.

– Ты уверена?

– Конечно. – Прозвучала успокоительная ложь.

Как и любой городской житель Рокси узнала особняк, любая история о котором безумнее, чем аллигаторы в коллекторах. До двенадцати лет она верила, что там живет Сладкий человек. Сейчас же самой правдоподобной ей видится версия о чернокнижнике по имени Хэт, которого двести лет назад сожгли вместе с хижиной. А на месте пепелища, еще спустя сто лет построили большой дом, жильцы которого терпели напасти: сходили в гроб от хворей или лишались рассудка. И до сих пор в каждую «ночь острого месяца» в доме – неважно пустующем или нет – слышатся стоны, детский плач и даже вой. Напичканная этими россказнями, Рокси под дулом пистолета не ступила бы на порог про́клятого дома.

Пока она перебирала в памяти городские легенды одну на другой, Дарси подкатила машину к самому крылечку.

– Я подожду в машине. – Она заглушила мотор.

У Рокси екнуло сердце.

– Все что говорят об этом доме ведь полная брехня, так?

– Правда всякой выдумке странней.

Ответ Рокси совсем не успокоил.

– Просто войди туда. – Дарси погладила ее по щеке. Прикосновение, пахнущее как сахарное яблоко, внушило уверенность. И пока ложное чувство не улетучилось, Рокси решила действовать.

Хлопнула дверцей машины; поднялась по ступенькам. Дверной молоток в форме головы адской гончей с обручем в пасти вышиб половину решительности. Развернуться она не успела – дверь без скрипа распахнулась. Человек в одежде позапрошлого века протянул ей руку в белой перчатке.

…Не успела Рокси оглядеться вокруг, как уже спускалась по каменной лестнице. Одна. В темноту. Перед ней простерся бесконечный мрак. Такой теплый. Над головой нависла красная точка. Через миг появилась еще одна. Зеленая. Потом желтая. Мириады мириад звезд тускло вспыхнули со всех сторон. Они казались такими далекими, что не прикоснуться, а только наблюдать. Мерцая, каждый огонек пытался доминировать. Пульсирующий калейдоскоп красок одновременно согревал, остужал, звенел в ушах, оглушал, слепил и заколдовывал. Рождались галактики цветов и спиральные туманности.

Внезапно все пришло в движение. Раздалась очередь взрывов, как фейерверки на четвертое июля. Искры жахнули Рокси в спину, по рукам, по ногам, мазнули по лицу. Ее охватил сонм чувств. Она побежала. Наугад. В никуда. Одна среди пустоты. Алые искры жалили кожу беспощаднее пчел, доводя кровь до кипения. Бледно-голубые вызывали видения: казалось, стоишь на канате на высоте сотни этажей, а с обоих концов заливаются лаем плюющиеся пеной собаки, и ты вот-вот ухнешься вниз.

Рокси упала, заскользила на локтях по тьме, словно по льду на коньках. Глаза обожгли оранжевые искры, в душе разгорелся гнев, такой сильный, что она, отмахиваясь от искр и силясь их прихлопнуть, прокусила губу.

Следом накатило уныние. Тело невольно свернулось в позу эмбриона, зачахло как увядший цветок. Янтарные искры стучали по коже слезами бесцветного неба, телу совсем не было больно, но внутри снедала «мировая скорбь» и мысль о кончине укоренялась все глубже и глубже. Не переставая содрогаться от гнева, страха, боли, горя, Рокси отказывалась верить в творящееся. А дальше было вот что:

Будто из другого конца вселенной явился Коннор. Точь-в-точь, каким она его запомнила. Те же нечесаные кудри, острые скулы, одежда и руки в засохших пятнах краски. Но в глазах его мерцали окружающие искры.

Рокси подумывала что-то сказать, но побоялась, что слова как в вакууме – просто не прозвучат. Они и не нужны. Первая любовь заговорила на языке чувств. Осязания. Обоняния.

Вместо того чтобы помочь подняться, он накрыл ее своим легким, как лист бумаги телом, тем самым заслонив от желтых искр. Тоска отступила, гнев начал угасать, но боль и паника пока никуда не делись.

Коннор обнял Рокси крепче – она ответила тем же. Уныние рассеялось. Коннор присосался к губам Рокси – страх сгинул.

Постепенно каждое из чувств сошло на нет; вокруг остались лишь гроздья изумрудных туманностей вместе с изящно порхающими зелеными светлячками.

Коннор (то, что выдавало себя за него) и Рокси соединили естества, физически и духовно стали крыльями одной бабочки. В тот момент земная ось для Рокси повернулась радикальным образом. Она переродилась. Она – симплигат.

День давно погас и только свет из окон, фонарей, автомобильных фар и лунный серп освещали улицы. Дарси, как и обещала, ждала в машине. Выйдя под открытое небо, Рокси увидела мир в другом цвете. Цвете похоти.

– Я больше не человек, да?

– Ты больше чем человек, дорогая. Ты – сефирот. Но обо всем по порядку. Я расскажу тебе все у нас дома.

У нас, повторила про себя Рокси.

Теперь она не сомневалась – ее жизнь взаправду преобразилась.

Первое с чего начала Дарси, повергло Рокси в шок (третий или четвертый шок за год).

– Мне пятьдесят два.

Переварив новость Рокси спросила:

– Мы как вампиры? Не стареем? Круто!

– Не совсем, – поторопилась разочаровать ее Дарси. – Мы сефироты. Сочетание демона – квинтэссенции греха, и человека. Раз уж ты вспомнила кровососов, проведу аналогию с ними. Если их тема – кровь, наша – грехи. А конкретно для культа симплигатов – страсть. Если не будешь «дренировать» пустых…

– Что делать? Кого?

– «Дренировать» – так мы зовем процесс поглощения греха, который повышает нашу Силу. А пустыми мы прозвали обычных людей.

– Ясно.

– Так вот, не будешь «дренировать» их, продолжишь стареть. Но, если скажем, спустя десять лет или даже двадцать, решишь слезть с диеты, то постепенно станешь такой, какая была в момент посвящения. А еще мы можем подолгу не есть без вреда для здоровья, но чувство голода не уходит. Болезни типа насморка или чего-то венерического нам по барабану. Также мы стерильны. Вопросы?

– А «дренировать» обязательно?

– У нас нет жажды, как у тех же кровососов, если ты об этом. И к тому же, это весьма приятно. В тысячу раз круче, чем твои наркотики. Кстати, тебе ведь уже не хочется дозы, не так ли?

Рокси кивнула.

– Сила выжгла всю эту дрянь из твоего тела и головы.

– Сила?

Разговор длился целую ночь и все утро. Рокси узнала про Лигеметон. Архонтов. Другие культы. Что делать можно, а что запрещено.

Рокси повезло с Дарси. Она была талантливой в малефицизме. К слову о нем, здесь Рокси выжала из наставницы все что могла. Даже уговорила продемонстрировать что-нибудь. Одно вовсе не эффектное заклинание привело ее в восторг и возбуждение в равной дозе. Так началась новая глава жизни Рокси и Дарси.

Они жили под одной крышей. Работали вместе и иногда, по настроению, спали вместе.

Поначалу Рокси было по вкусу крутить прелестями перед пустыми, «дренировать» их и еще получать за это наличные.

Нью-Гранж – лучшее место на свете, думала Рокси и была уверена, что пустые считают так же. Теперь она познала, что у всех на уме, узнала их мысли лучше собственных шмоток в гардеробе.

Нигде ты не чувствуешь жизнь так, как в стриптиз клубе «Элигос». Когда остаешься наедине с танцовщицей под заводную музыку, окруженный со всех сторон толпою зрителей. Дело не в том, получишь ты удовольствие или нет, дело не в баксах. Вот новичок приходит в стриптиз клуб, и в штанах у него что-то похожее на хлебный мякиш. Но не проходит и минуты, и «дружок» его кажется выточенным из дерева. Вот только он не способен справиться самостоятельно с возникшей проблемой. Не здесь, не при всех, не под шум и прочие звуки в стриптиз клубе, это не душевая в тренажерном зале, в стриптиз клубе клиентам не нужно заботиться о внешности, главное – деньги. Тут нельзя распускать руки, и излишни слова. А покидая клуб под утро в воскресенье, ты снова чувствуешь себя загубленным.

В конце концов Рокси приелось. Она чувствовала себя загубленной каждый долбанный день (именно так она говорила). Хотелось новизны. По-черному тянуло увеличить дозу…

***

Седьмая комната представляла собой в аккурат ту, где десять минут назад засела Рокси: такая же бархатно красная.

Новооблаченная Красная Шапочка раздвинула и тут же сомкнула за собой плотные малиновые занавески. Голенькие ножки с наполовину облупившимся розовым лаком на ногтях ступили на пушистый ковер.

– Ой, кажется, я заблудилась, – невинно обронила она.

– Тебя-то я и ждал, – оживился мужчина. Его глаза за стеклами двухфокусных очков выглядели вопиюще огромными. Он поправил очки, желая лучше рассмотреть девушку.

Рокси же рассматривала его: с виду застенчивый семьянин, ну прям божий одуванчик. Хотя именно такой тип в первую очередь и подозревается в серийных убийствах.

– Ну, малышка, что у тебя есть для меня?

– Как насчет угощений? – почти детским голосочком протянула она.

– Хочу отведать твоих булочек, – чуть ли не облизывался мужчина.

Словосочетание «отведать булочек» еще прочнее убедили Рокси, что мужичина – потенциальный тихоня-маньяк или как минимум извращенец.

Она открыла скрытый в стене мини-бар; достала шампанское в ведерке со льдом; наполнила тонкий, длинный бокал и, наклонив спинку – выставив две своих булочки вперед – поднесла бокал к губам мужчины. Тот осушил его наполовину, а Рокси лишь капельку смочила губы.

– Покажи, как ты двигаешься.

– Как пожелаете, – ответила она, голосом послушной девочки, после чего включила музыку.

В комнату ворвалась песня. Под аккомпанемент группы назвавшей себя в честь имени американской киноактрисы – секс-символа 50-х годов – и фамилии маньяка-убийцы, Красная Шапочка, двигая телом, скинула короткий плащик.

Скользя руками по гладкой коже, облизывая губы, она принимала самые возбуждающие позы. Когда клиент превратился в натянутую струну и уже готов был лопнуть, сорваться с места и набросится, Рокси – всегда кайфующая от власти в такие секунды – пустила в ход Силу: аромат теплого шоколада и сладкой ванили заблокировал работу синапсов, сделав мужские мышцы рыхлым желе.

Рокси расстегнула «чепчек для близняшек», но оставила его на себе, подошла и оседлала вожделеющего мужчину лицом к лицу.

– Как тебя зовут, дорогой? – Двигая тазом, она мягко терлась о его конец сквозь темные брюки.

– Ч-чарли. А теб-бя?

– А как тебе нравится?

– Мне нравишься ты. Ты такая сладкая.

– Поэтому меня и зовут Кэнди.

Рокси-Красная Шапочка, а теперь уже Кэнди ловко расстегнула пуговицы его рубашки с короткими рукавами, проскользила ладонями по груди, вытянула руки над плечами Чарли, тот понял ее без слов и стянул белую кружевную ткань – черная бабочка на груди расправила узорчатые крылышки. Бабочка дышала, трепетала перед лицом Чарли, который не утерпел и провел пальцами по ложбинке между упругих грудей, снизу верх и обратно.

– Хочешь их?

– Да-а.

Одной рукой Кэнди обхватила левую грудь, поднесла вплотную к губам Чарли, взяла бокал и не спеша, капая себе на затвердевший от возбуждения сосок прошетала: – Пей. Послушный Чарли открыл рот и принялся ловить шипучие капли языком. Когда бокал опустел, и поток струек по коже прекратился, Чарли по-прежнему продолжил сосать столь сладкую для его вкусовых рецепторов Кэнди. Он неуклюже игрался с набухшими сосками (подобное он не проделывал даже с Дженнис, которая в данный момент ждала простодушного женишка дома, лежала в постели, нет-нет да и поглядывая на часы, открываясь от бульварного романчика; она и представить себе не могла что в данную минуту Чарли уподобился главному герою ее книжонке).

Чарли думал исключительно о том, как угодить Кэнди. Вожделел лишь ее одну. Ее сладкое тело. Похоть заполнила его целиком и полностью. Грех сладострастия вытекал из потовых желез, очки запотели, кровь приливала к половому органу, похоть пьянила сильнее наикрепчайшего алкоголя.

– Чарли, – прошептала она ему на ушко, – чмокни меня.

Рокси с натяжкой можно было окрестить красавицей, но мужчины (женщины в том числе) вряд ли отдавали себе в том отчет – против чар симплигатов не устоял бы и самый закоренелый асексуал. Что и говорить о каком-то Чарли. Он запал на нее, как погружающийся в воду утопающий. «Прикосновение Дэви» слетевшее с губ Рокси возбудило определенные участки мозга Чарли, навевая видения, звуки, запахи, ощущения, которых на самом деле нет; настолько приятные, что Рокси стала для него личной богиней. А богиням полагается приносить жертвы…

Они сползли на пол. Рокси сдирала с Чарли одежду, а он только мешал, щупая ее везде, куда только дотянутся потные ручонки. Порочная парочка была уже на взводе.

И вот одурманенный Чарли лежит на полу со спущенными до колен брюками, содрогается, пыхтит, наслаждается гладким (как ему кажется) телом. А Кэнди при этом упивается вовсе не его крепким дружком, а похотливым желанием. Верный до прошлой минуты простачок Чарли послал моральные принципы куда подальше и наполнил сердце похотью, давая Рокси ощутить бурный прилив Силы, жгучий тело и заставляющий биться в экстазе внутренне «я». Так продолжалось длительное время. Минута за минутой. Тела содрогались как в эпилептическом припадке.

Извечная дурь человеческая – гнаться за сладкой плотью, и тереться о нее как можно плотнее, все жарче, не отдавая себе отчета в том, что это не более чем изящная оболочка. Все пустые творят одно и то же. Им может казаться, что они грешат неповторимо, но по большей части в их грешках нет ничего оригинального. Что такое похоть? На всем свете какая-нибудь иная вещь не внушает столько блаженства, сколько похоть, ибо она проникает в душу глубже, нежели прочие чувства. Ничто на свете так не покоряет душу. Поэтому, если не иметь в душе оружия, укрощающего похоть, – душа беззащитна и нет ей никакого спасения. Чарли был безоружен во всех смыслах.

Симплигат «дренировала» его с жадностью оголодавшей гиены. Ей было все мало, и она замахнулась на запретный плод.

– Я б-больше н-не м-мог-гу. – Чарли натужно глотал воздух.

– Не останавливайся, продолжай! – Рокси снесло башню.

Воздух вокруг них задрожал, как над жаровней. Губы Чарли пылали, подмышки липкие как пластилин, адреналин кипел в каждой клеточке тела. Рокси вошла в раж и-таки дорвалась до души.

Как и у всех сефиротов, у нее не было власти забрать душу насильно. Она отдается добровольно, при этом предварительно всецело пропитавшись грехом. И Чарли, прилежный, скромный Чарли, вкусивший яблоко разврата Чарли, впустил в себя доселе неиспробованный грех и обнажил душу.

Сердце гоняло кровь по сосудам быстрее, чем движок реактивного истребителя; легкие не успевали втянуть столь нужный сейчас кислород; мышцы атаковала судорога. Но распутный Чарли не способен остановиться – не хотел и не мог. По собственному желанию и одновременно – нет, он продолжил двигаться и, достигнув апогея, преподнес душу богине, и та пожрала ее.

Множественный оргазм, обналичивание чека на миллион, укол адреналина в сердце, спасение рыцарем на белом коне – то было все сразу. Конвульсии наслаждения пробежались по телу богини как теплые руки профессионального массажиста.

А как только эйфория спала, симплигат пожалела лишь об одном.

– Давно надо было так сделать, – проронила она и слезла с бездыханного Чарли.

Переведя дыхание, уставившись на лицо Чарли, выказывающее единственную эмоцию (удовольствие), Рокси подумала: теперь надо не облажаться.

Приведя внешний вид в порядок, она прошмыгнула по тусклому коридору, спустилась на первый этаж и начала рыскать в поисках Дарси. Подруга как раз управлялась с подносом с напитками у барной стойки.

– Говорю тебе Дастин, она не платит свою долю аренды, не убирается в квартире. Единственная польза от нее так это…

– Дарси!

– Рокси, что… – Договорить ей не дали, взяв за руку, потащили сквозь небольшие клубы сигаретного дыма наверх…

– Что, Батна тебя забери…

«…ты натворила?!» – так собиралась закончить фразу Дарси, но живо подавила ее в зародыше.

– Я… как-то само получилось… не знаю… я была в состоянии аффекта, не контролировала себя, – пропищала упавшим голосом Рокси.

– Долбаная идиотка! – Дарси вот-вот грозилась сорваться на фальцет – что поставило бы всех на уши, – но вовремя взяла себя в руки. – Ты загробастала его душу, да? Ну конечно! У тебя ведь сейчас такой больной и счастливый вид. Если Пиковая Дама пронюхает, она тебя… да я даже не знаю, что она с тобой сделает!

– Нет, не говори ей, Дарси, умоляю!

– Ну зачем ты это сделала, дорогая, а?

– О, Дарси, ты просто не представляешь что это. Мы питаемся крохами. Грехи – это долбанные овощные салаты и фруктовые смузи, а душа – жирный кусок сочного прожаренного стейка. Ну как тут устоять? Я же долбанная наркоманка, в конце-то концов!

– Да ты просто конченая идиотка, полюби тебя Лилит! Забыла, что случилось на прошлой неделе?

– Ты про тех отморозков веталов похитивших детей?

– Именно! Они тоже вытянули души!

– Так у детей же!

– И что с ними сделали?!

Рокси поморщилась.

– Кригер расколол им черепухи голыми руками! Ты хочешь того же? А обо мне ты подумала? Лилит тебя забери, я же теперь сообщница… Нам крышка.

– Надо просто замести следы.

– И как прикажешь это сделать?

– У тебя есть знакомый кригер, которому можно довериться?

– Ты налакалась?!

– Да, ты права. Может попросить кого-то из некросов? Как-никак их тема.

– Тупая идиотка!

– Или…

– Послушай меня очень внимательно. – Дарси прижала ложбинку между указательным и большим пальцами к губам подруги, нежно стиснула личико и по-змеиному прошипела: – никто не должен прознать об этом, – она кивнула на тело, – или нам конец. И я не хочу оказаться у кого-нибудь на крючке. Ты поняла меня?

– Да.

– Мы сами что-нибудь придумаем.

…Они смотрели на мертвого Чарли и не находили выхода. Дарси склонилась над голым телом, подняла брюки и зашарила по карманам.

– Ключей от тачки нет, а значит одной проблемой меньше, – сделала она вывод. – С ним еще двое приятелей. И вот они – проблема.

– Дарси, покойник начинает меня понемногу напрягать. Я не хочу находиться рядом с ним. – Рокси передернула плечами от отвращения.

– А жить ты хочешь? Тогда кончай распускать нюни.

Рокси взяла рубашку и накрыла лицо Чарли, точно саваном.

– Через час начнется трупное окоченение, мышцы начнут укорачиваться и твердеть, суставы станут тугоподвижными и двигать его станет сложнее.

– Откуда ты знаешь?

– Сериалы на Netflix.

Было ли сказанное шуткой или нет, Рокси не поняла.

На минуту стало тихо, а потом Дарси вселила в Рокси надежду, сказав:

– Кажется, у меня появился план.

Виджэй лежал на массажном столе головой вниз и ловил кайф от рук японо-американской кудесницы.

– Как тебя зовут, напомни-ка мне еще разок?

– Наоми.

– Красивое имя. А что оно значит?

– Оно значит: прежде всего – красота.

– Как интересно. А мое имя – сокращение от видеожокей. – Виджэй хрипло рассмеялся.

– Нет, глупый. Твое имя означает «общительный».

– Вот как? Ну, тогда оно мне идет. Постой, а откуда тебе известно?

– У меня такое хобби.

– Весьма необычное увлечение – изучать имена.

– Это называется ономастика.

– Ты полна сюрпризов, Наоми.

– То ли еще будет.

– Вот как?

Комната номер семнадцать была отделана в колоритном антураже: на стенах красовались пышные белоснежные веера с изображениями сакуры и бабочек; бамбуковые коврики благоухали лесной свежестью, а лампочки в розовых бумажных абажурах разливали приятный глазу мягкий свет.

– Расслабь-ка мне плечи, и поактивнее, не бойся, я не кусаюсь.

– В отличие от меня…

Наоми расположилась у головы Виджэя и налегла миниатюрными ручками на мускулистые плечи.

– М-м, ты прелесть, Наоми. Слушай, если ты разбираешься в именах, наверное, можешь сказать, что означает имя Айк, не так ли?

Короткие пальчики пригладили кудрявую шевелюру.

– Если не ошибаюсь, Айк значит «смеющийся».

– О, ну тогда все ясно. Он еще тот шутник и весельчак. А вот истолкуй-ка для меня еще одно имя, что значит… – в этот момент в дверь в виде раздвижных перегородок из рисовой бумаги постучали.

– Чарли?

– Виджэй? То есть привет Виджэй.

– Что такое приятель? Смотрю, ты вроде как протрезвел. Что, услуги для VIP персон взбодрили тебя, да?

– Нет. То есть да. В общем, все хорошо. Но я, пожалуй, поеду домой.

– Ты о чем? – Виджэй приподнялся на локти. – Дженнис как-то добралась до тебя? Только не говори, что сам ей позвонил. – Виджэй глянул на часы. – Сейчас и полночи-то нет. У нас времени в навал!

– Да, – поправил очки Чарли, – мне все понравилось. Я здорово провел время. Но Дженнис… сам понимаешь.

– Понимаю-понимаю. Она совсем тебя извела. Ты у нее под каблуком! Дай нам спасти тебя, приятель.

– Нет-нет.

Наоми на миг сморщила носик; бесшумно втянула полные легкие воздуха, однако головы не подняла и продолжила изучать спину Виджэя.

– Побудь тут с нами еще пару часиков, ну ладно всего один час и потом мы привезем тебя домой. Я лично приму на себя все удары твоей мигеры.

– Ценю твою заботу, но я уже вызвал такси.

– Ну, ладно, как скажешь. Но мы обязательно еще вернемся к этому разговору!

– Как скажешь, приятель. Спасибо за вечер. Пока.

– Бывай.

Чарли оставил Виджэя наедине с Наоми.

– Мужественный, – сказала она.

– Что?

– Чарли означает «мужественный».

– Ох, если бы это было так, малышка, если бы так.

– Может мне размять еще какую-нибудь часть тела?

Виджэй моментально оставил мысли о друге и перевернулся на лопатки.

– Да. Начни, пожалуйста, с груди и постепенно опускайся ниже.

– Думаю, будет удобнее, если я сяду сверху.

– Ты просто читаешь мои мысли.

Вернувшись в комнату под номером семь, Псевдо-Чарли застал Дарси за весьма противоречивым занятием. Голый Чарли лежал на мусорных пакетах, они же валялись на каждом шагу, а Дарси под бит электронной музыки переливала из шприца кровь в бутылку из-под шампанского.

– Что, Лилит тебя полюби, ты творишь?

– Это вторая бутылка. У меня уже пальцы затекли.

– Только не говори что ты…

– Не я, а мы. И развей «зеркало Ганеша», не трать Силу.

Рокси снова представила себя в образе Чарли, а затем усилием воли расколола его.

– Так. – Дарси, стукнула ладонью по пробке, вогнав ее поглубже в горлышко бутылки, потом убрала в пакет. – Давай, садись поближе.

Рокси опустилась на колени.

– Держи.

– Ты рехнулась?! Я не могу. Не буду!

– Ты должна! Иначе в этих долбаных пакетах окажемся мы! Или того где похуже. Бери!

Трясущейся рукой Рокси взяла мясницкий тесак.

– Раньше с ним надо было миндальничать. А сейчас за дело! Я буду придерживать, а ты руби стопу. Вот здесь, – Дарси провела ногтем с засохшей кровью чуть ниже щиколотки обескровленного Чарли.

– Откуда у тебя вообще тесак? И шприц?

– Поверь, ты не хочешь этого знать. А теперь за дело!

Рокси направила все внимание на указанном Дарси месте, замахнулась и ударила. Потом снова. И снова. Лезвие агрессивно вгрызлось в плоть. Рожденная для ласки ладонь начала расшатывать тесак, пытаясь высвободить его из крепкой хватки белой как мел плоти. Кровь практически не вытекала из раны.

– Что это? – Рокси оцепенела на миг.

– Ты просто наткнулась на кость. Теперь постарайся рубить чуточку сильнее.

И Рокси рубила. Рубила вдвое энергичнее. Танцевальная музыка играла на всю катушку, но она все равно слышала жалобный скрип большеберцовой кости. Без единого зрителя (разве что Чарли) за бархатной завесой разыгралась натуральная игра в Прокруста.

Я просто долбаная… долбаная… Рокси даже не могла подобрать слова.

Когда нога отделилась от тела, она утерла пот с лица.

– Ты справилась, дорогая. – Дарси взяла ступню одноного Чарли и положила в пакет. – Ты как?

– Кажется, меня… – Рокси кинулась к ведерку со льдом для шампанского.

– Теперь ты будешь держать.

Рокси запрятала непослушные локоны за уши и снова присела рядом с Дарси. Хорошего настроения в ней стало столько же, сколько и в безжизненном Чарли.

– Держи предплечье, я отрублю кисть.

– Постой. – Рокси накрыла пакетом лицо Чарли (рубашка куда-то подевалась). Из-за выпученных глаз он напоминал дохлую рыбину.

Под припев песни «Living Dead Girl» Чарли лишился руки. Можно подумать у Дарси выявился талант к разделыванию мертвых тел. Ее рука ни разу не дрогнула. Каких-то пять ударов, пять амплитудных взмахов, и пятерня Чарли двух очковым броском попадает в пакет.

Правой Чарли занялась Рокси. Если бы подруги соревновались в этом извращенном испытании, судьи безоговорочно отдали бы победу Дарси. Рокси справилась за вдвое большее количество ударов. Может потому что рубила ближе к середине предплечья, или сдавали нервы? В любом случае дело сделано, и если бы Чарли сейчас внезапно ожил, то играть на пианино или в баскетбол уже не смог.

Далее старина Чарли распрощался с волосатыми предплечьями, а потом с не такими уж и дряблыми бицепсом и трицепсом.

Две полуголые подружки с сальными физиономиями методично расчленяли труп (не)мужественного Чарли. Конечность за конечностью. Все шло как по нотам.

Проблема возникла с головой Чарли. Обезглавливание – сложный и кропотливый процесс (и бесспорно самый что ни на есть омерзительный). Шейные позвонки держались друг за дружку и никак не подумывали разъединяться.

– Долбанная голова никак не хочет отделяться от тела!

– Дарси, – с надрывом проговорила Рокси, – я так больше не могу.

Дарси схватила подругу за подбородок и заставила взглянуть прямо в глаза.

– Ты облажалась. Крупно напортачила. И я одна не собираюсь за тобой убирать. На нытье нет времени.

Глаза Рокси слезились, словно в них прыснули перцовым спреем.

– Возьми голову и когда я скажу «тяни», тяни.

Рокси прижала ладони к ушам почти безголового Чарли …точнее того что осталось от Чарли.

– Тяни.

Дарси точно матерый мясник сре́зала кожу с шеи (Рокси чуть снова не вывернуло наизнанку). Потом попыталась разрезать артерии и вены, одну за другой; они были настолько скользкие, змеящиеся, что пришлось скорее пилить, чем рубить. И в довершении парочка взмахов тесака со стороны Дарси, натяжных рывков от Рокси и здравствуй безголовый Чарли.

– Надо разрезать кожу по средней линии живота, – сказала Дарси скорее сама себе.

– Сериалы про судмедэкспертов и маньяков?

– И фильмы, – добавила она совершенно серьезно.

Потные лица натянуто улыбнулись. Шок прошел, и оставалось только последовательно доделать начатое.

Дарси запустила руки внутрь тела, предварительно надев белые ковбойские перчатки до локтей (как предусмотрительно с ее стороны было заглянуть еще и в гардеробную).

– В левом подреберье, – бормотала она себе под нос. Нашла желудок, достала. – Поднеси мне пакет.

Рокси развернула очередной мешок, и плавающий в алкоголе кишечник плюхнулся на дно полиэтиленового пакета.

– Теперь займемся органами повыше. – Дарси рассекла кожу на грудной клетке, потом хрящи, соединяющие ребра с грудиной. Затем отложила тесак и поднялась с колен.

– Ты чего? – еле нашла в себе силы спросить морально истощенная Рокси, наблюдая, как Дарси пинает труп.

– Чтобы расширить рану на груди, надо сломать ему ребра. Ну же, помогай!

Останавливаться теперь не имело смысла – все зашло так далеко, что не с чем и сравнивать.

Штампующими ударами Рокси пересчитала Чарли все ребра с правой стороны. Потом снова склонившись над телом, две пары рук взялись за края грудинной раны и развели их, пока не раздался характерный хруст.

– Завтра ты собираешь вещички и уматываешь из моей квартиры.

– Что?

– Что слышала. А сейчас достань сердце и легкие.

– Почему?

– Мне надо дать рукам отдохнуть.

Рокси спрашивала не об этом, но глядя в суровое лицо подруги (или уже нет?), молча сделала, что велели.

Так еще одна часть Чарли перекочевала в темное нутро мешка. Ужасная участь. Сто́ит раз поддаться греху и из тебя вытянут душу, поделят на четырнадцать неравных кусочков, вытащат органы и расфасуют по пакетам.

– Может, не выбрасывать все? Я слышала на черном рынке сердце стоит сто тысяч, печень сто пятьдесят, а почки почти триста!

– Нельзя оставлять никаких следов. Никаких, – отчеканила Дарси.

– Ну ясно-ясно. Я так, мысли вслух.

Если амбре малефицизма в начале препарирования еще витал по комнате, то под конец… ваниль ванилью, а органы и конечности начинали пованивать и симплигаты то и дело зажимали носы.

Запихнув полупустое туловище в три мешка (боясь, что один порвется), подруги-соучастницы нарезали ломтиками бархатный ковер, упаковали одежду Чарли (и даже ведерко) в пакеты и завязали тугим узлом каждый.

– Возьми тряпку и бутылку спиртного, протри пол и диван.

(Предосторожность никогда не бывает лишней!)

– А ты куда?

Дарси плотно задернула за собой шторы.

Я долбаная нимфоманка. Я долбаный потрошитель. И под конец я долбаная уборщица, думала Рокси, намывая пол…

– Вот, надевай.

Пока Рокси натягивала черную юбку клиньями, застегивала пуговицы такой же на шотландский манер блузки, что и на Дарси и просовывала руки в рукава кожаной куртки, ей втолковывали последующий план действий.

– Берем пакеты и спускаемся вниз к черному входу по служебной лестнице. Там есть камера видео наблюдения, поэтому придется изменить внешность.

– Опять «зеркало Ганеша»?

– Дура. Оно действует только на живой глаз. На записи мы будем выглядеть самими собой.

– Ну, блин, простите, что я не так искусна в малефицизме как вы!

Дарси наклонилась было залепить подруге пощечину, но перерешила.

– Я говорила про «маску Сарасвати».

– Да я максимум могу изменить цвет глаз!

– Ты сожрала душу. А это должна быть лошадиная доза Силы. Делай!

И подав пример, Дарси несколько раз провела руками по длинным распущенным волосам и те подобно коже хамелеона плавно поменяли цвет на рыжий. Рокси не стала отставать от подруги, тряхнула головой – волосы приобрели почти тот же оттенок. Следом нос Дарси заметно уменьшился, губы стали тоньше, а вытянутое лицо Рокси наоборот округлилось, крылья носа расширились, брови сгустились. Несмотря на то, что глаза Рокси из зеленых стали светло-ореховыми, смятение и беспокойство в них никуда не делось.

Потрошительницы запрокинули маленькие пакеты за плечи, дружно подняли пакет с туловищем, с тремором как бы их не застукали, отодвинули штору и спешно зашагали по длинному коридору. По счастливому стечению обстоятельств ни с кем не столкнувшись, симплигаты выскочили через служебный вход на улицу.

– Ох! Ты просто нечто! Давно я так не оттягивался.

– Еще разок?

– Боюсь, пора закругляться. И, признаюсь, четвертого раза, я бы не выдержал.

Миниатюрная Наоми слезла с Виджэя и помогла тому надеть штаны и рубашку.

– Спасибо за все, малышка, я обязательно к тебе заскочу еще разок.

– Может завтра? Днем.

– Днем?

– Да. Хочу тебя представить кое-кому.

– Надеюсь не твоему парню с друганами?

– Нет, – рассмеялась Наоми. – Хозяйке клуба.

– О, от такого знакомства я бы не отказался ни за какие коктейли.

Наоми поцеловала Виджэя в шею, его легкие втянули немыслимо сверхъестественный аромат шоколада и ванили (в бессчетный за ночь раз).

– До встречи, малыш, – сказала уже Наоми.

Айк преспокойно потягивал бутылочку «Bud Light» за барной стойкой.

– В общем, Дастин, так повелось еще с детства. Приходя со школы, я бросал рюкзак еще на пороге, садился перед ящиком и смотрел шоу таких комиков как Ричард Прайор и Эдди Мерфи. Понимаешь о чем я?

– Не очень. Я вырос на шутках Граучо Маркса¹³.

– Кого?

– Забей.

– Ладно. Так о чем это я?

– О том, что ты привык шутить на подсознательном уровне. Так ты стремишься расположить к себе людей, когда им смешно ты чувствуешь себя более естественно и увереннее.

– Вот те на! Дастин, да с тобой к психологу ходить нет нужды, ты и более квалифицирован и намного дешевле.

Дастин посмеялся над шуткой, чтобы не расстраивать клиента.

– Надеюсь, ты не против, что я гружу тебя своими психологическими заморочками. Вы же бармены часто выслушиваете подобное, так ведь?

– Это неотъемлемая часть нашей работы. Еще бутылочку?

– Почему нет?

– Что как, «смеющийся»?

– Виджэй, – чуть не поперхнулся Айк, – ну наконец-то. Целый час тут жду. Я уже хотел спасательный отряд отправлять за тобой и …как ты меня назвал?

– Не бери в голову, приятель. Ты просто не поверишь, как потрясающе я провел время. Мне досталась малышка, ну просто тигрица. Что мы только не выделывали с ней.

– Я тоже смотрю Hustler TV. Так что избавь от подробностей.

– Бармен, самый холодный коктейль. И без консумации¹⁴. Знаю я ваши штучки.

– Без проблем.

Виждэй промочил горло, потом сказал:

– А ты как? Развлекся?

– В смысле? – невинно заулыбался Айк.

– Ну, ты со своей там…

– Что? Играл в твистер?

– Кончай стебаться.

– Да было у меня с ней, было. Ненасытная, будто из семейства кошачьих. Они тут все, походу, ненасытные. Чарли вот даже тебя переплюнул, до сих пор точит там.

– А, ты ж не в курсе. Он заходил ко мне пару часов назад. Короче, у него зачесалось под коротким поводком.

– Смылся?

– Ага.

– И ты отпустил его?

– А что оставалось? Я ему не начальник.

– Ясно. Ну что, тогда сматываем удочки, прячем поплавки?

Расплатившись по счетам, они направились к выходу.

– Ну что за клуб, просто экстра-класс, – выходя, сказал Виджэй.

– Точно-точно. Полный обалдайс.

Слегка помятый ванильный «Cadillac Seville» 1978-го года с наполовину спущенными потертыми шинами был припаркован у самого входа. Дарси открыла багажник, Чарли вольготно умостился внутри; хлопнули дверцы.

(Поскольку в сегодняшнюю смену Дарси работала официанткой, от алкогольных угощений деваться было некуда. Но несмотря на то что Дастин наливал сок и воду (как того требует политика клуба), Дарси уговорила бармена на парочку более крепких напитков – во избежание стресса.)

– Ты поведешь, – Дарси бросила Рокси ключи. Та вставила его в замок зажигания, повернула и вдавила педаль в пол.

Луна блестела в небе, как стразы на ногтях. Ночью настроение города принципиально менялось, становилось другим, не таким как при свете солнца, оно приобретало совершенно иную окраску, специфический запах, особый ритм. Улицы превратились в шахматную доску. Светлые клеточки пространства чередовались с темными воронками. Первые выставляли тебя напоказ своей яркостью, а вторые – прятали, обволакивая чернотой.

Машины превратились в шахматные фигуры. Одни, как «тяжелая крепостная башня» с упрямством катили только вперед, но иногда поворачивали в сторону. Некоторые, беря пример с хитрого «рыцаря», двигались буквой «г» периодически объезжая соседние фигуры.

Рокси управлялась с машиной как с пешкой. Катила неторопливо, не привлекая внимания. Но как назло патрульный «слон» заинтересовался именно ее фигурой.

– Забери его Батна! Только его нам не хватало, – прошипела Дарси. – Веди себя естественно, – сказала она паркующейся у обочины Рокси. – И моли Лилит, чтобы он оказался пустым, а не кригером.

– А нормальные советы будут?

– Застегни куртку до конца – спрячь сигил. И не используй Силу.

Стекло опустилось, и тут же легкий ветерок ворвался в салон и заиграл с рыжей прядью Рокси. Прохлада отрезвила Дарси: по коже пробежали мурашки и более того – на мгновение ей показалось, что она сидит на иголках или того хуже – в когтистых лапах кригеров.

Рокси улыбнулась симпатичному смуглому полицейскому.

– Здравствуйте, офицер. Я ехала слишком быстро?

– Водительские права, пожалуйста.

– О, конечно. А знаете, – ища бумажник в сумочке, продолжила Рокси, – мне как раз сегодня приснился сон, что меня остановил полицейский. А потом он… впрочем, мне, пожалуй, лучше не рассказывать, что было дальше.

– Водительские права.

Флирт определенно не помогал, следовало менять тактику.

– Вот, пожалуйста, офицер… Гудли.

– Правильно Годли.

– Ой, простите, ошиблась, – невинно протянула Рокси.

– Дата на ваших правах немножко устарела.

– Да. И вы наверняка заметили, что на фотографии я кажусь немного другой. Просто я недавно сделала пластическую операцию. Из-за несчастного случая.

Заметив, что лицо офицера чуточку дрогнуло, Рокси уверенно продолжила:

– Автомобильная авария. Пролежала полгода в больнице, потом визиты к мозгоправу. Буквально на прошлой неделе поборола панический страх и снова села за руль.

– Какая ужасная история. Нелегко вам пришлось.

– Да. Было тяжело, думала, черная полоса никогда не закончится, – немного сорванным голосом говорила она.

Офицер Годли изобразил гримасу сочувствия.

– Вот что я вам скажу, пообещайте как можно скорее продлить права.

– Даю слово.

– А пока пусть подруга сядет за руль. Она умеет водить?

– Да.

– Хорошей дороги, девушки.

– Спасибо, офицер, – ответили те.

Стекло водительского окна с шумом поднялось.