Ликвидатор

Зямба

В группировке возникла такая ситуация, что приходилось пахать и по воскресеньям. Как и сегодня.

Но на душе у кавказца, ехавшего на дачу, было благостно: раскомандовавшийся было Келарь объявил о своем уходе, и он, Зямба, заведет в группировке совсем другие порядки.

В последнее время, с тех пор как они с подачи какого-то сраного американца занялись этой проклятой больницей, группировка потеряла большие территории в Москве: пару банков, вещевой рынок, и совсем захирел автомобильный бизнес. Когда он, Зямба, придет к единоличной власти в организации, то не просто все это вернет, но и приумножит. Только нужно побольше массовых разборок, ликвидаций — короче говоря, крови. Как было в старые добрые времена, когда он практически в одиночку создавал сколковскую банду. Перед ней трепыхалась вся Москва! А теперь что? Тьфу!

«Мерседес» Зямбы двигался в сопровождении джипа «ленд крузер» с пятью до зубов вооруженными охранниками, а впереди ехали два мотоциклиста, расчищая ему дорогу. За рулем «мерса» был сам кавказец — он любил лично водить машину и, как обычно, находился в салоне один.

А дачка у Зямбы — высший класс. Зэкс! По периметру пропущена колючая проволока с довольно сильным, хотя и несмертельным током. Но долбанет как надо. Виллу круглосуточно охраняют полдюжины человек. Да имеет ли кто в столице такую охрану?

А какая погодка выдалась, мать её ети! Эти, как их, синоптики, говорят, ещё неделю такая погодка продержится.

Но вот кортеж уже почти подъехал к даче, от Минского шоссе до неё сто метров не очень широкой, идеально заасфальтированной дороги.

«Мерс» свернул на дорожку к даче, а охрана, салютуя клаксонами, развернулась к Москве. Здесь уже кавказца охранять нечего — вон она, дачная охрана, встречает своего хозяина. У них даже два пулемета у входа.

И вдруг метров за пятьдесят до ворот в кабине «мерса» раздался зуммер мобильного телефона. Зямба никогда не разговаривал на ходу и во время езды сотовик выключал. Но Келарь, ввиду крайне неприятной ситуации, в которую попала организация, настоял на том, чтобы телефоны были включены всегда.

Зямба остановил «мерс», приложил к уху мобильник:

— Слушаю.

В это время из-за кустов вылетел мотоциклист на «хонде» и одним выстрелом вышиб кавказцу мозги через раскрытое по случаю прекрасной погодки бронированное стекло передней двери.

Потом мотоциклист с ходу рванул к Минскому шоссе.

Ошеломленная дачная охрана с опозданием открыла огонь, к тому же беспорядочный и неприцельный.

Соня, Инга, питерцы

На следующий день после гибели Зямбы Келарь приехал в свой офис, сел за стол, обхватил голову руками и просидел в такой позе буквально полдня. Евгения Борисовича охватило состояние ступора, из которого его вывел только звонок сотового телефона.

— Милый! — услышал он голос Инги. — Я все-таки думаю, что для поездки в Лондон у меня маловато наличных денег.

— У тебя же есть кредитные карточки, — вяло ответил Келарь.

— Да, но нужно хотя бы тыщонку баксов на всякие мелкие дорожные расходы.

— Что ж, тогда подъезжай в офис. Вообще-то хорошо, что ты и Диана в такое тяжелое для всех нас время будете за границей.

— Спасибо, милый. Я уже лечу к тебе.

…Картуз и Мыловар в этот день сваливали с хазы, из Москвы и вообще из России. При них было все, что требовалось, — куча баксов и загранпаспорта на чужие имена. Имелось также окно на границе в виде купленных таможенников и пограничников.

— Заглянуть бы напоследок к Азоновой бабе, — размечтался Мыловар. — Вспомни только, какая у неё арматура — хоть спереди, хоть сзади.

— Не дури, братан, — строго сказал Картуз, — развлекаться будем теперь только за бугром.

— Да будут ли там такие бабы! Нет, ты только представь! Захожу я к ней сзади, ставлю её в позицию, беру груди в руки и начинаю охаживать бабенку по полной программе. А ты в то же самое время можешь поработать спереди. А потом мы меняемся. И при этом не один раз. Красота!

— Впечатляет, конечно, но мне вот в интересе узнать, чем закончилось дело с этим «кондишен-мастером». Удалось ли гробануть хоть кого-нибудь из сколковских боссов? А то мы отсиживались на хазе, и теперь не знаем ни хрена.

— Ну давай ещё раз подъедем к их офису, пока рядом находимся, — не очень охотно предложил Мыловар. — Может, перехватим кого-нибудь да допрос учиним.

— Идет!

Они двинулись на джипе Гуся к сколковской резиденции и расположились на своем излюбленном месте в пятистах метрах от нее.

Вскоре мимо них проехал серебристый «мерседес», за рулем которого сидела девушка, и завернул в сколковский офис.

— Во, бля! — зло выругался Картуз. — Знали бы, что баба — сколковская, перехватили бы.

Досадливо помотал башкой и Мыловар.

— Ну, ничего. Может, она скоро назад поедет.

И действительно, через четверть часа тот же серебристый «мерс» выехал из сколковских ворот и направился в их сторону.

— Как её брать будем? — заволновался Мыловар.

Картуз вытащил пистолет и накрутил на него глушитель.

— Пропустим и пробьем колесо.

Как только «мерс» проехал мимо них, Картуз так и поступил. Иномарка сразу свернула к обочине. Девица вышла из машины и с раздражением пнула туфелькой спущенное колесо.

— А баба-то, мать твою! — восхитился Мыловар. — Сразу видно, что трахаться умеет, а колесо менять — нет.

Картуз подогнал джип к «мерсу». Оба бандита вышли из машины.

— Проблемы, девушка? — весело спросил Мыловар. — Поможем в момент.

Инга оглядела подошедших мужчин и, оценив их внешний вид, внутренне содрогнулась, но, с другой стороны, колесо она действительно менять не умела, а сколковский офис совсем рядом, да и место здесь не слишком пустынное. И она мило улыбнулась:

— Да уж помогите, пожалуйста.

Братаны быстро сменили колесо.

— Спасибо, мальчики. — Инга опять ослепила их улыбкой. — Чао.

Как только она села за руль, в кабину тут же влез Картуз и приставил к её виску пистолет.

— Сиди тихо, сучка.

Та замерла, в испуге вытаращив глаза.

На заднее сиденье залез Мыловар, взял Ингу под мышки и перетащил её к себе. Картуз перенес в «мерседес» их с подельником чемоданы, устроился на месте водителя и запустил двигатель.

Они ехали молча до заранее облюбованного лесочка. Заехав в него, Картуз выключил мотор.

— Кто такая будешь? — спросил он.

— Я — жена Келаря. — В голосе Инги прозвучала надежда, что такой высокий её статус охолонит зарвавшихся налетчиков.

Вышло как раз наоборот — те заметно обрадовались.

— Вот оно что! Ну и как он, жив, здоров? — поинтересовался Мыловар.

— Да, Евгений в полном порядке, — сухо произнесла Инга.

— А его дружок Зямба? — в свою очередь спросил Картуз.

— Он погиб. Вчера, — уже сообразив, что дело её плохо, еле слышно ответила подруга Келаря.

— Вчера погиб? — удивился Картуз.

— Да. Вчера. Его кто-то застрелил.

— Смотри-ка, Картуз, — развеселился Мыловар, — за нас кто-то нашу работу делает.

— Давай-ка выйдем из машины, пораскинем умишком.

А подумать действительно было над чем. В их руках оказалась не просто баба, а козырная дама в игре против Келаря. Только как этим козырем воспользоваться? Да и стоит ли продолжать охоту за сколковским боссом перед самым отъездом за бугор?

— А может, оттрахаем девку сначала, потом уж думать будем, — предложил Мыловар. — Ты её как следует рассмотрел?

На самом деле Ингу и не надо было особенно рассматривать, это была не женщина, а какой-то генератор сексуальности. И даже сейчас, будучи морально подавленной, в крайне угнетенном состоянии, Инга выглядела очень соблазнительно. И Картуз уже решил последовать совету Мыловара, когда того вдруг посетила другая идея:

— А давай мы её заставим позвонить Азоновой бабе. Мол, она хочет сообщить нечто никому не известное о смерти Азона и все такое. А потом их вместе на квартире и отхарим.

— Годится, — подумав, согласился Картуз. — Но после звонка будем держать два часа подъезд Азонихи под наблюдением. Вдруг та что заподозрит да ментов вызовет.

…В квартире было холодно. Соня Юзефович закрыла все форточки, включила газовую плиту и поставила варить куриный бульон.

И теперь она молилась.

Она не понимала, почему бог так жестоко с ней обошелся. Ведь Соня ела лишь кошерную пищу, чтила субботу и вообще жила только по Торе.

И что в результате? Сначала выяснилось, что она не сможет родить. Не сможет родить никогда.

Тогда Соня всю свою любовь к не появившимся на свет детям перенесла на мужа. Раньше она его просто любила. Теперь стала обожать. Ведь Соня и его сделала несчастным, он из-за неё не сможет иметь детей. Что может быть ужаснее для еврея?

Ничего, утешал её Леня, скоро они поднакопят побольше денег и уедут в Израиль. Там Соню вылечат, и она сможет родить. Но сначала, говорил Леня, надо сделать большие деньги в России. Как можно больше денег. В Израиле столько не заработаешь.

А вот теперь нет и Лени… А значит, и сама её жизнь — ни к чему. Все чаще думала она о пистолете Лени, который хранила в своем личном ящичке. Она знает, как им воспользоваться…

С её уст чуть не слетели богохульственные слова, но тут раздался телефонный звонок. Соня взяла трубку.

— Это Соня? Здравствуйте. Вы меня, наверно, не знаете. Меня зовут Инга. Я — знакомая Евгения Борисовича Карлова. Милая Соня, я видела Леонида, вашего мужа, незадолго до его смерти. Он мне кое-что передал, и теперь я должна отдать это вам. Не могла бы я к вам подъехать?

Соня мгновенно поняла: здесь что-то не то. Голос у девушки был такой, будто она говорила через силу, под давлением. Может быть, с ней придет ещё кто-то? Ну что ж, окна квартиры выходят на подъезд. Она увидит все и всех.

— Хорошо. Я вас жду.

— Я буду через два часа.

Несмотря на последнюю фразу, Соня сразу села у окна и, куря сигарету за сигаретой, не отрывала глаз от подъезда.

Между тем бульон уже закипел, перелился через край кастрюльки и загасил огонь. Газ стал распространяться по квартире…

И вот действительно к подъезду подъехал серебристый «мерседес». Из него вышла девушка в шикарном брючном костюме, причем под руку её держал не кто иной, как «Митя»… или «Коля».

Она сразу узнала этих двух бандитов, пировавших как-то в их квартире. Потом после смерти мужа приходила милиция, Соне показывали их фотографии. Она подтвердила, что видела обоих, а милиционеры сказали, что эти типы и есть убийцы Леонида и сейчас находятся в розыске.

Но она не будет звонить в милицию. Молитва её дошла до неба, и бог сжалился над ней.

Соня достала из ящика пистолет мужа, передернула затвор, сняла оружие с предохранителя.

В дверь позвонили. Соня сразу же открыла и сделала четыре шага назад, спрятав руку с пистолетом за спину.

В дверь вошла сначала смертельно бледная девушка, а за ней два ухмыляющихся бандита. У каждого в руке было по кейсу и дорожному чемодану.

— Что-то газом у вас сильно попахивает, уважаемая, — сказал один из них, а другой, поставив чемодан на пол, тщательно закрыл дверь на все замки и запоры.

И тогда Соня выстрелила. Сначала в одного, потом в другого. Неясно, с каким результатом, поскольку в тот же миг скопившийся в квартире газ взорвался. Оглушило всех четверых. Мгновенно возникший пожар окончательно решил судьбы и людей, и питерского общака.

Огонь быстро распространился по всему подъезду, а потом и дому. Пожар тушили долго, а когда пожарные сумели наконец добраться до Сониной квартиры, то нашли там четыре обгоревших до неузнаваемости трупа.

Милиция сумела установить их личности лишь через несколько дней.

Келарь

Все знали, где жил (пока жил) Зямба, но никто не ведал, где обитал Келарь. Он брал с собой профессиональных бодигардов, но не из своей группировки. Один из них сидел за рулем. Он славился умением уходить от «хвоста», которого, впрочем, никогда и не наблюдалось.

«Мерс» подъезжал к каким-то воротам, в щель которых Келарь просовывал электронную карточку. Ворота открывались, и телохранители покидали иномарку.

Далее Евгений Борисович добирался до своей шикарной, набитой электроникой виллы, не имевшей ни единого охранника, поскольку он никому не доверял. Об этой его даче было известно только Диане и Инге. Последняя здесь в основном и жила.

Конечно, смерть старого друга потрясла Евгения Борисовича.

Он вызвал к себе Лухаря и попросил передать Албанцу, что война закончилась и Келарь готов вступить с ним в мирные переговоры.

На самом же деле поиски Албанца только активизировались. Опять были розданы гаишникам его снимки, снова подключен «Аргус», где получившего серьезную травму, видимо, в пьяной драке, Двинского заменил другой опытный специалист.

Келарь позаботился и о личной безопасности, наняв третьего телохранителя, а также решил, что ему не помешает эскорт из двух мотоциклистов, которые будут ехать впереди его «мерса» — мало ли что там, за поворотом!

Вот и сейчас вся эта кавалькада покидала сколковскую резиденцию. До Рублевки доехали спокойно, здесь мотоциклисты согласно плану повернули назад — Рублевское шоссе считалось безопасным местом.

Но вскоре один из телохранителей все чаще стал оборачиваться назад и вообще проявлять признаки тревоги.

Почувствовав его беспокойство, Келарь поинтересовался, в чем дело.

Оказывается, сзади к ним стремительно приближался байкер на «хонде». Охранники (те, что не за рулем) немедленно достали штатное оружие и привели его в боевое состояние.

Один из бодигардов вплотную придвинулся к левой дверце и опустил стекло.

— Возьми как можно правее, — скомандовал он водиле. Охранник хотел ограничить подозрительного мотоциклиста в маневре: как только шофер принял вправо, байкер потерял возможность зайти с той стороны, где сидел Келарь.

Между тем «хонда» продолжала сокращать дистанцию. А когда она приблизилась почти вплотную, мотоциклист резко выдернул притороченное где-то сзади оружие, нечто вроде винтовки с подствольным гранатометом.

— Тормози! — заорал водиле бодигард.

Тот мгновенно выполнил команду. «Хонда» наткнулась на «мерс», и байкер оказался на асфальте. Охранник находившийся поближе к мотоциклисту, недолго думая, всадил в него пару пуль.

Келарь, тяжело отдуваясь и вытирая пот со лба, первым выбрался из машины. Он подошел к пристреленному мотоциклисту и снял с него шлем.

Евгений Борисович никогда не видел Албанца живым, но теперь надеялся лицезреть его мертвым.

Однако сколковского босса ждало серьезное разочарование — с убитым байкером он общался неоднократно. Это был кавказец, земляк Зямбы, которому Келарь за пьянку недавно надавал пощечин.

Лухарь

Сегодня Лухарь пришел в заведение «У Аси» с особенным волнением. И каково же было разочарование Петра, когда его Любви там не оказалось. Вместо «Ассоль» разливала пиво какая-то рюха в грязном, насквозь засаленном переднике.

Неожиданно на его плечо легла сзади чья-то рука. Лухарь, продемонстрировав недюжинную выдержку, сделал глоток пива и лишь потом обернулся.

Перед ним стоял Кашин.

Лицо у него было какое-то сумрачное.

— Можно присесть? — спросил он, указывая на соседний стул, и тут же сел, не дожидаясь приглашения.

— Привет, — Лухарь вяло протянул ему руку, которую снайпер пожал без особого энтузиазма.

— Никак Асю ждешь? — неожиданно произнес Антон и тут же добавил: — Она будет, будет. — Он тоже заказал себе кружку пива и, сделав пару глотков, опять-таки достаточно неожиданно спросил: — Не хочешь ли ты, Петр Федорыч, рассказать мне все о наших с тобой делах?

Лухарь призадумался. Похоже, Антон что-то пронюхал.

«Я могу рассказать ему все, но за поясом у этого парня пистолет, который он пустит в ход не задумываясь, если кое-что от меня узнает.

Как же все было на самом деле?

Келарь решил оттеснить кавказца от его традиционной сферы — ликвидаций. Узнал, что я кантуюсь на полигоне у националистов, и поручил мне найти классного киллера. Я сразу заприметил Антона и понял, что лучшего стрелка не сыщешь. Но как к нему подойти? Он ни за что не согласится убивать за деньги. Ведь Антон — идейный боевик: восемь лет воевал на Балканах за каких-то десять долларов в месяц, каждый день рисковал жизнью. Ради братьев-славян и всякой прочей муры.

И тут я услышал от моего дружка Всеволода, что брат Антона за полгода до его возвращения погиб — парня нашли до смерти забитым возле мусорных ящиков. Такого удара не выдержала мать — умерла. Антон поклялся отомстить, но никак не мог найти концы. В милиции пожимали плечами, следствие было приостановлено.

Дальше все оказалось проще простого. Я без особого труда навешал моему потенциальному киллеру лапши на уши. Мол, его брательник, как мне удалось узнать по своим каналам, продал деревенский дом, купил городскую квартиру и заложил её в банке Бимбера под большие проценты, чтобы открыть собственное дело. Тогда многие так поступали. Бизнес брата прогорел. Охрана пришла выселять его и мать на улицу. Брат умолял об отсрочке всего в несколько дней. Но охрана Бимбера просто в усмерть избила его и вышвырнула на улицу, где он попрощался с этой жизнью. Мать умерла на следующий день от разрыва сердца.

Кстати сказать, вся эта история весьма смахивала на правду — много сейчас таких случаев в России.

Антон поклялся отомстить Бимберу, но я был в курсе, что снайпер плохо знает Москву и не имеет личного транспорта. Поэтому, чтобы ликвидация прошла на все сто, я предложил Антону подыскать ему помощника. Кашин, поскольку постоянно видел меня со Всеволодом, считал, что я свой человек, то есть убежденный националист, и согласился. Парень здраво оценил ситуацию: провернуть такое дело одному ему было не по силам.

Я тогда рискнул (да я вообще все время рисковал) и сагитировал на мочиловку Зяблика, по моим оценкам, мелкого жулика. Тот быстро согласился — вечно был без денег.

Я боялся, что они раскроются друг перед другом и в свою очередь раскроют меня. Поэтому Зяблика я запугал именем Албанца — этот киллер тогда гремел по всей стране, а Кашину просто сказал, чтобы он общался с напарником только по сущуству дела: мол, Зяблик — пацан толковый, но чересчур разговорчивый. Короче, моя задумка удалась — Антон с подельником между собой о лишнем не болтали, а Бимбера в конце концов шлепнули.

Все бы хорошо, но я совершенно запал на буфетчицу Асю. Не знаю, что на меня нашло. Впрочем, не прошло и до сих пор. Мне казалось, что, если раздобыть достаточно денег, я смогу наконец устроить с ней личное счастье. А не получится личное — ну что ж, я не чужд альтруизма: пусть будет счастлива одна она.

Но бабок за ликвидацию Бимбера Келарь не заплатил! Стало ясно, что он уже принял решение свалить за бугор, на что не раз намекал. Вместо того чтобы честно рассчитаться за ликвидацию, Келарь предложил Албанцу за миллион (!) баксов изъять чемодан у какого-то иностранца. Ну, я сразу понял, что информация в том кейсе весьма ценная. Однако что я скажу Албанцу? Кстати, Албанцем я представлял Кащина и сколковским боссам тоже. Это производило впечатление. Да и сам я незаметно привык так его называть.

В общем, Албанцу я наплел, что одна транснациональная гангстерская организация украла списки наших добровольцев, которые воюют на Балканах, да и в других горячих точках. У всех тех ребят теперь будут серьезные неприятности, если не перехватить этот чемодан. И Антон — уж не знаю как! — тот кейс добыл. Я вскрыл его и обнаружил там дискеты. Что за дискеты — хрен их знает. Но ведь за них Келарь был готов отслюнить миллион долларов! Наверняка там какой-то крутой компромат на того иностранца или что-нибудь в этом роде. Короче, дискеты я решил подменить, полагая, что так или иначе сумею выгодно их использовать. Я подозревал, что не дождусь миллионного гонорара от Келаря и просчитал другой вариант устройства нашего с Асей будущего. Для этого обязательно нужно было найти слабое звено в руководстве сколковцев. Келарь и Зямба исключались. Значит, Посланник?

Однажды я случайно увидел, как Иван шепчется с какой-то женщиной в темном углу сколковского бара. Тогда я подумал — с Дианой, практически его невестой. Но потом сообразил: чего ему шептаться с Дианой, если он может общаться с ней вполне открыто. И вдруг меня осенило. Только две женщины были в офисе в тот день — Диана и Инга. Значит, это Инга, любовница Келаря! А босс от неё без ума!

Я нанял в «Атланте» частного детектива. Он вроде бы сделал все как надо, но поперся с компроматом не ко мне, а к Посланнику. А тот, до смерти перетрухав, попросил заказать шантажиста Албанцу. Чего я сделать, естественно, не мог, ведь Албанец, то бишь Антон Кашин, — не киллер.

В общем, пришлось самому брать в руки пистолет и поджидать шантажиста в его подъезде (мерзавца выследил Зяблик). Я представился этому «фотографу», не забывая время от времени помахивать пистолетом, заказчиком его фотопродукции, которая почему-то ушла на сторону. Он меня хорошо понял и предъявил все пленки и снимки. Подумать только — Инга и впрямь спала с Иваном!

Забрав всю документацию, я пустил детективу пулю в лоб. А что оставалось делать? Надо же было выполнять заказ Посланника, от которого я уже получил сто тысяч. И вообще теперь уже следовало идти до конца.

И тут я узнал от Посланника, что выслежен Албанец. Это была катастрофа. Если Антона возьмут, выяснится, что он вовсе не Албанец, что Бимбера убил не по заказу — зачем ему это скрывать? — и мне хана! Если же его замочат, весь мой план полетит к черту. Антон, он же Албанец, был мне нужен живой. Хотя около ста тысяч, полученных от Посланника, у меня оставалось, но разве это серьезная сумма?

Я напросился на срочную встречу с Посланником и с ходу предъявил снимки с Ингой. С этого момента Иван был у меня в руках.

Я хотел предупредить Антона по мобильнику, что его едут брать и надо сматываться. Но такой вариант не понравился Посланнику. Он считал, что нужны постоянные акции устрашения боссов группировки, вроде взрыва машины с тульским оружием (это дело я предпринял в надежде выбить из них баксы). Посланник сказал, что Албанец должен встретить сколковских боевиков по всем правилам военного искусства. Я согласился с ним, поскольку ещё питал иллюзии, что Келарь дрогнет и выложит лимон. Но я не очень понимал, зачем такая акция нужна Ивану, и спросил его об этом в лоб. Тот неохотно признался, что в операции по захвату Албанца будет участвовать какой-то вредный мент Вадим. Этот мент знает что-то такое про Диану (позже выяснилось — она погибла), чего не следует знать больше никому. Поэтому лучше бы тот Вадим с операции не вернулся вообще.

Я негласно от Посланника предупредил по телефону Албанца, что нужно срочно сматываться — дескать, на его след напали менты, занимающиеся убийством Бимбера, — и поехал на мотоцикле к избушке Антона, прихватив из арсенала Хлебана, хранившегося на моем складе, необходимое оружие.

Я залег в близлежащих у дороги кустах, пристрелил из глушака их разведчика, а потом из гранатометов уничтожил всю группу захвата. С близкого расстояния я умею стрелять вполне прилично.

Самая неприятная ситуация возникла, когда вышли на Антона, скрывавшегося у шлюхи Лаймы, а он потерял свой мобильник. Посланник буквально в последний момент мне сказал, что Антона едут брать, и я едва успел предупредить его, потому как надо было ещё узнать телефон этой девки.

Теперь я окончательно понял, что пора убрать Зямбу и Келаря, поскольку бабок мне от них все равно не дождаться, а их место автоматически занял бы Посланник, который, кстати, подтвердил мою догадку о содержании дискет из кейса и подсказал, как выйти с ними на Хьюберта. Но опять-таки: шантаж американца с помощью дискет без устранения сколковских боссов не прошел бы — они контролировали ситуацию, и сунься я с компроматом к этому Хьюберту — мне конец. Тогда Посланник разработал план (для Албанца!) по ликвидации кавказца. Именно этот план я и осуществил. Опять пригодилось мое умение стрелять с ближней дистанции».

— Так что же ты молчишь, Петр Федорыч? — раздался голос Антона. — Кстати, мне в руки попалась любопытная газета, «Криминальный вестник» называется. Там речь идет о Келаре, которого считают заказчиком убийства Бимбера.

Антон развернул газету:

— «Вчера ночью в собственном доме найден убитым лидер так называемой сколковской преступной группировки Карлов Евгений Борисович, имевший криминальное прозвище Келарь. Его застрелили, когда он плавал в домашнем бассейне. Эксперты не могут дать объяснение следующему обстоятельству: в бассейне найдено два десятка пуль, а убит Карлов всего одной в затылок». Что ты на это скажешь?

«И это я могу объяснить! Всю систему электронной защиты Келаря и все ключи передала своему любовнику Посланнику Инга, тот — мне для передачи Албанцу. Ведь Ивану и в голову не могло прийти, что все акции (за исключением ликвидации Бимбера и изъятия кейса) выполнял какой-то Лухарь.

Когда я зашел в келаревскую дачу, босса не было дома. Я не удержался, заглянул в бар и пропустил там несколько глотков коньячку. И прозевал приход хозяина! Когда я вышел из бара, он уже плескался в бассейне. Бассейн, надо сказать, довольно большой, а стрелок я на средние дистанции — никудышный. В общем, я палил, палил в Келаря — тот орал благим матом, — пока у меня не остался последний патрон. Тогда я залез в воду, добрался до сколковского босса и прострелил ему затылок».

— Нет, эта публикация мне ни о чем не говорит, — бесстрастно сказал Лухарь. — Но есть в смерти Келаря одна положительная для него сторона: он так и не узнал об ужасной гибели своей дочери и об измене Инги — сейчас ни для кого не секрет, что она долгое время была подругой Посланника.

— Темнишь ты, — недовольно произнес Кашин, — а я ведь тебя недавно здорово выручил: тебя тут из МУРа искали. Ася мне позвонила, пришлось мента вырубить.

— Вот за это спасибо, — почти равнодушно произнес Петр, и они надолго замолчали.

— А что на самом деле было в том чемоданчике, который я изъял у иностранца? — последовал новый совершенно неожиданный вопрос Антона.

— Ну я же тебе говорил: документация, компрометирующая наших ребят.

— А откуда у тебя такие деньги? Ты ведь принес вчера Асе, можно сказать, в подарок пятьсот тысяч долларов.

Говоря высоким слогом, свет померк перед очами Лухаря.

Он действительно вчера приходил к Асе и сделал то, о чем мечтал. Пришел и сказал нечто такое, что и не снилось тому парню, который приплыл за своей Ассоль под алыми парусами. Он сказал, что любит Асю и в знак этой любви хочет подарить полмиллиона долларов. Просто так. Но если Ася желает разделить с ним его судьбу, он, Петр, будет завтра ждать её в кафе. Там, где она работает.

Ася была явно потрясена и не сумела не только поблагодарить его, но даже вообще что-либо сказать. Но в её фиолетовых глазах отразилась совершенно непередаваемая гамма чувств. Они с минуту глядели друг на друга, и Петр наконец, помявшись, сказал: «Тогда до завтра», — и ушел.

— Какие такие пятьсот тысяч? — глухо спросил Лухарь.

— Я был в то самое время в другой комнате, — пояснил Антон. — Мы с Асей любим друг друга и решили пожениться. Твои баксы нам бы очень пригодились, чтобы открыть собственный бизнес.

— Ну что ж, если дело обстоит именно так, считайте это моим свадебным подарком. — Лухарь мужественно перенес крушение своей заветной мечты. Наверное потому, что никогда в глубине души не верил в её осуществление. — А баксы, врать не буду, находились в похищенном тобой чемоданчике. Один американский подонок здорово заработал на продаже человеческих органов, вывезенных из России. И изъять часть его прибыли — святое дело, — с некоторым пафосом сказал Лухарь.

— Что ж, возможно, так оно и есть. Но это не настоящие баксы. Это так называемые баксы Чекмена. Лучшая подделка в мировой истории. У нас нет такой техники, которая определяла бы их непригодность. Они, эти баксы, имели долгое хождение на Балканах. Но американцы выпустили-таки адекватный определитель подлинности банкнот. Вот он, — Антон достал из сумки какой-то прибор. — Видишь, я пропускаю через него настоящий доллар — горит зеленый свет. У тебя есть доллар из чемоданчика?

— Да. — Лухарь достал сотенную купюру.

— Видишь, загорелся красный.

Лухарь только вчера обменял дискеты на миллион долларов (он решил не замахиваться на большее — боялся вообще ничего не получить). Янки заплатил лимон на удивление легко, сказав при этом, что никакого компромата тут нет, а есть ценная информация, которая существует на этих дискетах в единственном экземпляре. Только потому он и платит столь крупную сумму.

Обмен произошел в аэропорту, и американец тут же улетел на родину. Вот сукин сын!

Лухарь встал и подошел к стойке, где уже появилась Ася.

— Все хорошо будет, Петр Федорыч. Вот увидите — все будет хорошо, — очень серьезно сказала она.

Лухарь молча посмотрел на неё и вернулся к столу.

— Мы хотели открыть кафе и назвать его «Алые паруса», — мечтательно произнес Антон, и Петр вздрогнул. — Но вот не получилось.

«Будут вам ещё „Алые паруса“, только слишком уж они алые получились, цвета некоей жидкости, которая течет по кровеносным сосудам», — подумал Лушенко.

— Счастливо, Антон. Я от души рад вашему браку. А свадебный подарок от меня ещё последует.

И он не совсем твердым шагом двинулся домой. Лег в постель и стал ждать звонка, потому что вариант с американцем был не основным, а должен пройти основной. Должен.

И звонок прозвенел.

— Привет, Лухарь. Это Посланник. Все кончено, я у власти.

— Поздравляю. Тебе, кстати, привет от Албанца. Он ждет не дождется своего миллиона. И ждать ему, кажется, уже порядком поднадоело.

Лухарь почувствовал, как помрачнел Посланник.

— Да, ничего не скажешь, у этого киллера слова с делом не расходятся: сказал — завалил. Передай ему, пусть не психует, деньги будут завтра же. — Иван немного подумал. — Нет, бабки будут немедленно. Я их подвезу тебе сейчас же.

«Вот он, основной вариант! И вот они, „Алые паруса“. Но бабки все же пополам. Фифти-фифти. Да, фифти-фифти…»