Ликвидаторы

Скуляев (бормочет, глядя на Шахова). Т-ты ч-че, совсем сдурел?.. В натуре?..

Шахов (смотрит на него в упор, жестко). Я бывший КМС по фехтованию. Мышцы и связки уже, конечно, ни к черту, но реакция еще осталась. К тому же мне нечего терять. Плюс вот это (выставляет револьвер) - хартия от полковника Кольта. Маленькое дополнение к Всемирной декларации прав человека. Так у кого из нас больше шансов?.. Прикинь, ты это любишь. Трезвый расчет. Холодная голова. Сейчас тоже, небось, думаешь, как меня кинуть?.. Приду завтра, а мне секретарша, ноги от ушей: Юрий Вилович уехали!.. У Юрия Виловича заказчик!.. Юрий Вилович на совещании!.. Так и буду ходить за своими баксами, пока не надоест, - это же ежу понятно!..

Ставит глобус на стул, достает из нагрудного кармана рубашки папиросу. Свободной рукой шарит по брюкам в поисках зажигалки. Револьвер направлен на Скуляева. Не обнаружив зажигалки, привстает, тянется к лампадке, прикуривает, опускается на место.

Наталья. Долго не проходишь. Там такой амбал при входе стоит, что тебе никакое фехтование не поможет. Даст по башке, и катись! Много вас тут шляется: агенты, рекламисты, свидетели Иеговы, а теперь еще и бомжи повадились!..

Шахов (с наигранным удивлением). Даже так?.. А как же честь?.. Купеческое слово?..

Скуляев (с досадой бьет кулаком по столу). Блин!.. Надо ж было так влететь! (Шахову, зло.) Ну что тебе надо, гопота?.. Рвань подзаборная!..

Шахов (без малейшей обиды, спокойно). Полтонны баков. Зеленых. Гринов. Или залог?.. Что у тебя там на руке блестит?.. Часики?.. Котлы?.. Идет!

Скуляев. Ого!.. Раскатал губенку!.. Котлы!..

Закатывает рукав, выставляет часы, встает, идет на Шахова.

Скуляев. Котлы, блин!.. Да ты взгляни на них поближе, помоечник!.. Это Картье!.. Тридцать пять тонн баков!.. Ты таких бабок и во сне не видел!

Наступает на Шахова, стучит пальцем по часам. Шахов вскидывает револьвер навстречу Скуляеву.

Шахов (коротко, решительно). Стоп!.. Я вижу!.. Картье!.. Сорок три камня. И назад!.. Назад!.. Шнелль!.. Шнелль!.. Цурюк!.. Место!..

Скуляев останавливается. Мнется, не сводя глаз с револьвера. Наталья тем временем берет сумочку со спинки стула, роется в ней, достает пачку зеленых купюр. Шахов не видит денег.

Шахов (Наталье). Наташа, подойди ко мне, возьми глобус, сними с него верхнюю крышечку, Северный полюс, поднеси своему мужу. Пусть он бросит свои часики туда. Это моя кубышка. (Cмеется, Скуляеву.) Бросишь, дорогой ты мой, куда ты денешься!.. Ствол-то тебе нужнее!.. Идет эпоха стрелков!.. И мне опять же спокойнее: одно дело, когда в офис входит бездомный бродяга, и совсем другое, когда на руке у него Картье!.. Я полагаю, твой искусствовед при дверях и в камуфляже что-то в этом понимает?..

Скуляев, не сводя глаз с Шахова, начинает снимать часы.

Скуляев (почти восхищенно). Ну, ты зверь!..

Шахов (улыбается). С волками жить... (Наталье.) Наташа, не тяни!.. Клиент созрел.

Наталья (идет к Шахову с веером купюр в руке). Он поднимет вой и сдаст тебя ментам как вора. И тебя сгноят в КПЗ. Блатными затравят. Да и не стоит он этих денег. Раньше стоил, года два назад, пирамидки строил, и вдруг кризис трах!.. Так что все эти Версаче, Картье, шмартье, это так, камуфляж, бабушкин сундук, пыль в глаза пускать искусствоведам с помповиками!.. Те если в чем-то и разбираются, так только в этом... Ну, и в стволах, разумеется: "гюрза", "люгер", "Агран-2000" - борцы за равноправие, по полковнику Кольту. Но на дело берут "калаш" или "тотошу" - дешево, практично, а главное, патриотично. Поддержка отечественного производителя.

Подходит к Шахову, протягивает ему деньги, другой рукой снимает верхушку глобуса.

Наталья. Пересчитаешь или так поверишь?

Шахов (не глядя на деньги). Тебе - поверю.

Наталья сворачивает купюры в трубочку, бросает их в глобус, закрывает крышечку. Шахов ставит глобус на комод, спускается, передает Наталье револьвер, и теперь она садится на комод и направляет ствол на Скуляева. Шахов медленно идет к столу.

Наталья (вслед ему). Миха, принеси сюда вино!.. И два бокала. Мы с тобой здесь выпьем. Без него. Как тогда, в раю, помнишь?..

Шахов (берет со стола бутылку). Конечно, помню. Я все помню. Все слова, которые мы говорили. Там, в раю... (Вспоминает.) Ты уверен, что хочешь прожить со мной до глубокой старости?.. Да.

Идет к ней с бокалами и бутылкой. Скуляев смотрит на них неподвижным и даже как бы слегка осоловелым взглядом.

Скуляев (приходя в себя, Наталье). Откуда у тебя деньги?.. Они мои. Отдай ствол!..

Делает движение к ней. Наталья стреляет в кровлю. Пробивает. С крыши начинает бежать струйка воды.

Наталья (холодно, Скуляеву). Сиди где сидишь, если не хочешь лежать. Деньги мои. Я их заработала. Не думай, не этим!.. (Указывает стволом между ног.) У меня еще и это есть!.. (Указывает стволом на голову.) И работает не хуже. И зарабатывает. Знает, где висит Шагал. Никто не знает, только Миха и я! (Шахову, деловито.) Завтра беги к открытию. Я буду ждать чуть подальше от входа, в такси. И сразу летим! Я знаю, кто это купит. Круглый идиот, но мне верит: сколько скажу - столько и даст. А тебе во!.. (Делает неприличный жест в направлении Скуляева.) Шурика лысого!..

Шахов молча ставит на комод бокалы, наполняет их.

Наталья (берет свой бокал, Шахову). Ты не бойся, я не алкоголичка!.. Не наркоманка. Не шлюха. Хотя с этим (указывает стволом на Скуляева) можно было бы, запросто. Держал меня как вещь. Дорогую. Красивую. Холил-лелеял. Волоску не давал упасть. Никаких отказов, но... только в мире вещей. И под строгим надзором. Явным: это когда за тобой всюду следует водитель-телохранитель. Или тайным: в толпе, в парке, в кафе - дырочка в газете, видеокамера. Вот, шеф, все в ажуре. Комар носа не подточит. Чиста как перед богом. (Пьет, глядя на Скуляева.) Одно развлечение - телефон. Днем, вечером, в постели, с коньяком... (Шахову.) Тебе звонила. Несколько раз. Или никого, или незнакомый голос: такого нет. Где?.. Не знаем. Ни адреса, ни телефона не оставил. Ты что, переехал?..

Шахов (пьет, глядя куда-то мимо Натальи). Как видишь.

Наталья. Значит, квартира...

Шахов. Заложил. Пять лет назад. Открыл издательство. "Шахов и К+-". Стал печатать то, что когда-то писалось в подвалах, на чердаках. Голоса. Крики души. Человеческие документы. Подлинные, как письма самоубийц. Лучше, хуже, кроме откровенной графомании, разумеется. Оказалось, что это никому не нужно. Нужны триллеры, боевики, секс - все, кроме настоящей человеческой жизни, твоей, моей, его... (Кивает на сидящего за столом Скуляева.) Прогорел. Квартиру забрал банк. Я ушел в монастырь. Сперва в один, потом в другой, третий... Все искал, где устав пожестче... Встречал кое-кого из наших: Ваню Полянского, Гришу Коробова... Ваня иеромонах. Гриша затворник, келейка в лесу. К нему - как к Сергию Радонежскому. Исповедуются. Исцеления ищут. И ведь исцеляет, не всех, конечно, но многих...

Наталья. Чудеса!..

Шахов (качает головой). Никаких чудес. Мануальная терапия. Я видел, как он работает...

Наталья (как в трансе). Все равно чудеса!.. И то, что мы живы, здесь, сейчас, а не сто лет назад, и не через пятьдесят лет вперед, в этом ужасном двадцать первом веке!.. Одно утешает: там мы будем вместе, а с тобой мне ничего не страшно... Не то, что с этим: каждую минуту трясешься - или пристрелят, или взорвут за компанию.

Шахов молчит. Скуляев беспокойно вертится на стуле.

Наталья (беспокойно). Что ты молчишь?.. Ведь ты теперь меня не бросишь?..

Шахов (указывает на текущую с кровли струйку воды). Крышу ты зря прострелила...

Наталья. Но мы ведь уйдем отсюда?.. Мы не будем здесь жить.

Шахов. Мы нет. Но внизу две глухие старухи и ликвидатор - тоже люди.

Наталья. Мы пришлем ребят. Они залатают. Завтра, после обеда.

Шахов молча кивает, глядя куда-то мимо нее.

Скуляев (нерешительно, выждав паузу). Послушайте, вы что, сговорились?..

Наталья оборачивается к нему. Револьвер в одной руке, бокал в другой. Ствол направлен прямо на Скуляева.

Наталья (ледяным голосом). Конечно, сговорились. В таких делах без предварительного сговора никак. (Шахову.) Как, Миха, был сговор?..

Шахов (он словно в забытьи). Сговор?.. Не знаю. Наверное. Не помню...

Наталья (с легким беспокойством). Да ты не крути, скажи прямо... Это к делу не пришьешь, не докажешь. (Скуляеву.) Ничего не докажешь. Думал, если "жучков" по всей квартире наставил, в ванной, в туалете... (Шахову.) Гэбэшники сейчас за бабки тебе куда угодно "жучок" вмонтируют, а ты и не почувствуешь...

Шахов (говорит как сомнамбула). Технический прогресс. Нравственность не поспевает.

Наталья (Скуляеву). А твой Рифат?.. Думаешь, он все тебе доносит?.. Где я бываю, с кем встречаюсь?.. Как же, размечтался!.. (Зло смеется.) Привез, подождал, увез - и молчок. А за это раз в недельку куда-нибудь в лесок, и там, на разложенных сиденьях, за шторами... (Смеется.) Шучу. Или не шучу. Был сговор. Не было сговора. Для кого - да, для кого - нет. Как на это дело посмотреть. Предварительный сговор усугубляет, есть пункт в Кодексе, плавали, знаем... (Скуляеву, зло.) Не докажешь, ничего не докажешь!.. Ни записей, ни фонограмм, ни свидетелей - ничего нет и быть не может!.. Потому что у нас (кивает на Шахова) другая связь. Родство душ. Телепатия. Ее не запеленгуешь, не отсканируешь, не сядешь на волну... Я из его ребра, понимаешь, как Ева!..

Тычет Шахову в бок стволом револьвера. Тот согласно, но как-то безучастно покачивает головой. Скуляев смотрит на них.

Скуляев (негромко, в пространство). Сумасшедшая Офелия.

Наталья. О, как ты хорошо все объясняешь!.. Растешь прямо на глазах.

Часы бьют два удара. Струйка воды с кровли течет прямо на стол.

Шахов. Однако, мосты.

Скуляев. Здесь спокойнее. В смысле: безопаснее.

Наталья. Ты уверен?

Скуляев (спокойно). Вы что, замочить меня решили?

Наталья (толкает Шахова локтем в бок). Смотри-ка ты, сговора ему мало, он нам еще и мокряк шьет! (Смеется.)

Шахов (на одной ноте). По предварительному сговору. Исключительная мера.

Наталья (размышляет). Вообще это идея... Пиф-паф - и никаких проблем!..

Стреляет, и с кровли на стол начинает течь вторая струйка.

Скуляев (с беспокойством и надеждой). Ты так весь барабан расстреляешь...

Наталья (жестко). Размечтался!.. (Смеется, Шахову.) Пойди, Миха, сядь к столу, выпей с ним посошок на дорожку!.. Может, он у тебя еще что-то узнать захочет на прощанье?.. А то все меня пытал: да как ты с ним?.. да как он тебя?.. Думал, наверное, что если он все это повторит, скопирует, сканирует, то все сразу станет хорошо!.. Так старался, бедняжка... (Шахову.) Ну, иди же, скажи ему, живописуй!.. А то можем и в лицах представить, как живую картину!.. Кама Сутра. Эммануэль.

Ставит бокал, расстегивает Шахову рубашку на груди, запускает туда руку, гладит. Он холодно отводит ее руку, встает.

Шахов. Это садомазохизм. Не люблю.

Идет к столу.

Наталья (вслед ему, с дрожью в голосе). А знаешь, чем он меня купил?.. Не машиной, не домом, нет!.. Он сказал, что разрешает мне оставить твоего ребенка.

Пауза. Шахов подходит к столу, садится напротив Скуляева, оборачивается к Наталье.

Шахов. Но ты не могла себе этого позволить. Это было бы слишком дорого.

Долгая пауза. Оба смотрят на Наталью.

Скуляев (абсолютно спокойно). Интересно, чьей женой она будет в Царствии небесном?

Шахов. Кто первый поспеет.

Скуляев. Соломоново решение.

Шахов. Еще вопросы есть?

Скуляев. Надо подумать.

Шахов. Я не гоню.

Берет бутылку, наполняет свой бокал, ставит бутылку между бьющими с потолка водяными струйками.

Скуляев. А мне?

Шахов. Извини.

Скуляев протягивает ему бокал, Шахов наполняет его. Наталья смотрит на них, опирая руку с револьвером на обнаженное колено. Они синхронно поднимают бокалы, пьют, и в тот момент, когда Скуляев допивает свое вино, Наталья стреляет. Выстрел в грудь. Навылет. На спине Скуляева, на белой рубашке, появляется красное пятно. Он роняет бокал и слегка оседает на стуле. Пауза.

Шахов (без всяких эмоций). Протечет вниз. Там ликвидатор. Как раз подо мной.

Наталья (тем же тоном). Вызовет аварийку. Ментов.

Шахов. Нет. Он подумает, что пошел кровавый дождь. Звезда Полынь. Апокалипсис. Он видел, как это начиналось. Старался остановить. Сделал все, что мог. Не вышло.

Наталья. Как ты думаешь, ему будет легче умирать с этой мыслью?

Шахов. С какой мыслью?.. Он уже все передумал.

Наталья. А то, что весь мир гибнет вместе с ним?..

Шахов. Мир гибнет с каждым.

Наталья. Но это его, личный, мир... А это вообще: планета, человечество?.. Неужели ты не чувствуешь разницы?

Шахов. Нет разницы.

Пауза. Смотрят друг на друга.

Шахов. Иди ко мне.

Наталья кладет револьвер на комод, спускается на пол.

Шахов. Нет-нет, с ним!..

Наталья покорно берет револьвер.

Наталья. Зачем?

Шахов. Иди-иди, я скажу...

Наталья идет к нему.

Шахов. Мне здесь хорошо. Особенно по ночам, на крыше. Весь город у моих ног. Весь мир. И я над ним. Как тибетский отшельник. Как Будда. Как демон. Как тот сумасшедший, который как-то ночью сказал мне в палате: я возьму тебя на крест!

Наталья подходит к нему вплотную, упирается стволом в грудь.

Наталья. Сюда?..

Шахов. Нет... Давай, я покажу... (Начинает поправлять ее руку.) Отпусти, расслабься, сейчас все кончится... Я когда-то, на первом, втором курсах бегал в прозекторскую, в анатомический театр, хотел все увидеть своими глазами, как Леонардо, как Микеланджело... Зато теперь знаю, где у меня что...

Упирает ствол в нужную точку.

Наталья (безжизненным голосом). Крутни барабан. Может быть, еще не время?..

Шахов. Это фарс. Не люблю.

Она спускает курок. Грохочет выстрел. Шахов весь содрогается, хватается за грудь и за револьвер в руке Натальи. Забирает у нее револьвер. Она не сопротивляется.

Шахов (задыхаясь). А теперь иди... Нечего тебе здесь... Тут все ясно: его и себя - ясно как день... Иди...

Умирает. Наталья одна. Часы бьют половину. Она осторожно отводит руку Шахова, снимает со спинки стула свою сумочку, достает из нее какую-то упаковку, вытряхивает таблетки на ладонь, наливает полный бокал вина. Растерянно оглядывается по сторонам, словно ищет, за что бы еще можно было зацепиться в этом мире. Ее взгляд останавливается на догорающей буржуйке. Наталья подходит к печке, опускается на колени перед дверцей, осторожно ставит на пол бокал с вином. Зажимает в кулаке таблетки, стягивает с себя прозрачную комбинацию и бросает ее в огонь. Садится на пол. Смотрит на пламя. Опрокидывает в рот горсть таблеток, запивает вином. Свет медленно гаснет.

Занавес