Лилит

Глава 2. В подвале

– Лилит, это ты пролила молоко на пол?

– Нет, – тихо прозвучал поспешный ответ.

Мама разочарованно покачала головой. Она не поверила. Лилит никто в семье не верил. Мама вышла из-за стола и вплотную подошла к Лилит, которая стояла возле раковины и чистила огромную кастрюлю.

– Не ври мне. Ты же знаешь, что за враньё бывает, – прошептала мама, но от её слов у Лилит по спине пробежала волна животного страха.

– Знаю, мама.

– Тогда домывай посуду и спускайся в подвал. Я всё подготовлю и позову деда.

Лилит беззвучно втянула воздух, а когда мать вышла из кухни, она, Лилит, позволила себе шумно выдохнуть. Она знала, что будет в подвале. То же, что и вчера, и позавчера, и каждый день с момента, как она себя помнит.

Мама называла это очищением, которое необходимо Лилит, чтобы подготовить её к будущей важной миссии.

– Лилит, спускайся!

За все эти годы Лилит почти привыкла к боли. Почти. На её теле десятки шрамов и сотни ссадин и синяков, но это было не самое страшное. Больше всего Лилит боялась дедушкиной проповеди. Вот что действительно причиняет Лилит боль, только эта пытка намного сильнее физического истязания.

Лилит медленно спустилась в подвал. Там всегда пахло могильной сыростью и гнилью. Дедушка был готов. Он снова надел этот странный наряд, в одной руке он держал книгу, а в другой какой-то деревянный предмет. Лилит столько раз пыталась рассмотреть эту вещицу, но у неё ничего не получалось. Она легла на низенькую скамейку. Толстый кожаный ремень с металлическими шипами висел на привычном месте.

В подвальной комнате было довольно тесно, но Лилит знала, что там есть и другие помещения, в которые ей, Лилит, заходить было запрещено. Каменные стены были изрешечены маленькими дырками, через которые подувал прохладный ветерок, охлаждая её горячее тело.

Первый удар пришёлся на поясницу. Лилит очень захотелось почесать ушибленное место, но как только её рука потянулась к спине, второй шлепок угодил прямо по тонким пальцам. Лилит быстро отдёрнула руку. Она не закричала, и даже не плакала. Лилит знала, что это ничего не изменит. Мать будет продолжать экзекуцию до тех пор, пока дедушка не закончит свою речь. Лилит не смела поднять голову, поэтому её взгляд был направлен в пол. Этот кусочек пола она знала наизусть. Каждый миллиметр, каждую трещинку, каждый бугорок. Уткнувшись в него взглядом его, она старалась обнаружить новые детали. А ещё Лилит любила фантазировать. В своём воображении она представляла, что цементный серый пол – это чистый холст. А когда на него падали капли крови, Лилит старалась дотянуться пальцами и размазать их. Тогда холст начинал оживать, и Лилит могла увидеть на нём зверушку или дерево, а иногда даже целый пейзаж.

Ещё несколько шлепков, и Лилит почувствовала, как по её спине потекло что-то тёплое. Наверное, мама растеребила ещё незажившую рану. Лилит с сожалением подумала о своём платье, которое было и так застиранное и даже с заплатками. Возможно, она походит несколько дней с пятнами. Хорошо, что на красном они будут не так заметны.

Но эти размышления прервал поток боли. Вот оно. Началось. Боль была не от маминого ремня, она вгрызлась внутрь тела и расползалась по венам. Боль усиливалась, когда дедушка начинал говорить нараспев непонятные слова, при этом прижимая к затылку Лилит деревянный предмет.

Лилит вырывалась, но папа и тётя крепко держали её. Они всегда приходили в самом разгаре порки. Папа не любил смотреть, как Лилит корчится от боли. Как она выворачивает руки и стучит ногами. Папа вообще меньше всех принимал участия в жизни Лилит. Он целыми днями пропадал в огороде. Лилит знала, что папа выращивает плоды, которые они употребляют в пищу. А ещё папа присматривал за петухами и чёрной козой, которая давала горьковатое молоко.

Все остальные члены семьи почти весь день проводили в доме. Только дедушка уходил рано утром по воскресеньям куда-то. А когда он возвращался, то он него пахло чем-то сладким, цветочным.

Дедушкина речь стала быстрой, а боль в теле почти нестерпимой. Но когда Лилит была на грани потери сознания, всё резко прекратилось.

– Вставай, – сказала мама, вешая ремень на место.

Лилит поднялась на ноги. Её голова гудела, руки дрожали, а ноги подгибались. Дедушка толкнул Лилит в спину, чтобы поторапливалась, в тот же момент слабый отголосок боли кольнул её. Но это был пустяк. Лилит поднялась в ванную и открыла воду. Ей очень захотелось принять душ, но это было разрешено только раз в месяц, поэтому сейчас Лилит умылась холодной водой, которая тут же смешалась со ржавчиной и кровью. У неё ужасно саднило шею возле позвоночника. Она потёрла беспокоящее место, и обнаружила на пальцах следы крови. После побоев у неё часто кровило пятно на шее. Лилит могла лишь на ощупь определить округлые очертания, выпуклость, но она не имела возможности рассмотреть болячку. В их доме не было зеркал. Они были запрещены, но Лилит любила тайком разглядывать своё лицо вечером, когда темнело, в отражении окон. Она не знала красивая она или нет, потому что за всю свою жизнь она общалась только с мамой, папой, дедушкой и тётей. Все вместе они жили в собственном деревянном доме с небольшим участком, куда Лилит дозволялось выходить только вечерами и под присмотром кого-то из старших.

У Лилит было строгое расписание дня. После утренней порки у неё начиналась учёба. Обычно этим занималась мама, иногда тётя. Уроки не отличались разнообразием. Лилит изучала латинский язык, историю, литературу. Обязательными были уроки по каллиграфии, где Лилит выводила целые куски текста в отдельном альбоме.

А ещё Лилит очень много читала, практически всё свободное время она проводила за чтением книг, что очень поощрялось со стороны старших. Книг в доме было полно, и все они располагались в родительской спальне. Вообще-то Лилит не разрешалось туда заходить, только в сопровождении кого-то из старших и только для того, чтобы взять книги.

– Обед!

Приёмы пищи были строго в одно время, и вся семья собиралась вместе. На столе стояло четыре тарелки, четыре ложки и одна кастрюля. Когда все расселись, дедушка произнёс традиционную молитву, и первым зачерпнул из кастрюли.

Лилит сидела на своём месте и ждала, когда ей дадут её порцию.

– На, – на пол опустилась кастрюля, где были загустевшие остатки супа, и Лилит, подставив свою миску, принялась за обед. Её никогда не сажали за стол. Это полагалось только старшим, но Лилит прекрасно устроилась на полу. Она вставала на колени, сгибалась над миской, чтобы капли еды не запачкали пол, длинные волосы она засовывала под ворот платья, и быстро орудуя ложкой, уплетала пищу. Еды ей доставалось ровно столько, чтобы она не умерла с голоду.

– Поднимайся, – велела мама, когда Лилит едва закончила свой обед. – Убери тут.

Лилит стала собирать со стола и почувствовала какую-то тяжесть в животе. Это была даже не боль, но какое-то новое ощущение. И оно Лилит не понравилось.

До вечерней службы было ещё полно времени, и чтобы скоротать его, Лилит взялась за книгу. Их домашняя библиотека никогда не пополнялась, поэтому за свои шестнадцать лет Лилит перечитала уже всё и не по одному разу, но всё равно некоторые книги с возрастом воспринимались по-новому. Лилит пристроилась с книжкой на кухне. Своей комнаты у Лилит не было. Ну, ведь ей она и не нужна. Тем более в доме было только три спальни. Одна родительская, вторая для дедушки, а третья тёткина. Весь день Лилит проводила за учёбой, уборкой или чтением, а ночью она спала в подвале на священном ложе.

Ночь. Это было любимое время суток. Вернее, ей нравилось то, что происходило в подвале. Это было самое лучшее, что с ней случалось.

– Лилит. Ты готова? – Спросила мама, разглядывала дочь.

– Да, мама. – Лилит вся дрожала от нетерпения.

– Распусти волосы.

Лилит послушно высвободила свои длинные светлые волосы, которые были стянуты резинкой. Они мелкими кудряшками расползлись по открытой спине и лицу. Для предстоящего мероприятия Лилит переодевалась в полупрозрачную белую сорочку на тонких бретельках.

– Пойдём.

В подвале уже собралась вся семья. Они сидели на той самой лавке, где утром истязали Лилит. Она прошла мимо них к круглому возвышению, расположилась на нём, как обычно, лицом к стене. Ей нужно было читать молитвы. Она знала их наизусть, и эти молитвы пробуждали в ней невероятные чувства. Лилит как будто парила надо всеми. Она закрывала глаза и полностью отдавалась процессу. Её тело становилось лёгким, а сознание летело по бесконечным лабиринтам. Она слышала как семья, сидящая за её спиной, вторила её молитвам, как они восхваляли её, Лилит, и как в соседних комнатах что-то шарубшало, а в небольших стенных отверстиях мелькало какое-то движение.

Мозг Лилит отключался, и ею завладевало единственное желание – долететь до цели. Она почему-то была уверенна, что в конце, там, где мелькает красное свечение, её ждёт нечто потрясающее. С каждым разом она продвигалась всё дальше.

Так проходили ночи. Она в полусознательном состоянии почти не следила за тем, что происходит в реальности, чем заняты её родные. Её это не беспокоило, но каждое утро она просыпалась на своём ложе, заботливо укутанная белой простынёй. В то утро Лилит обнаружила на своей белой ночнушке нечто странное. Это было огромное пятно алой крови, которое безобразно расплылось по всему подолу.