Джек Чалкер Лилит: змея в траве (Ромб Вардена-1)
Луи Табакову — большому, но малоизвестному другу научной фантастики на протяжении полувека. Его расположение и дружбу я буду ценить всегда. ПРОЛОГ
НАЧАЛО ВСЕХ БЕД 1
Невысокий мужчина в твидовом пиджаке отнюдь не был похож на бомбу. И в самом деле, гораздо больше он походил на большинство других служащих, молодых операторов и политиков из Главного Командования Вооруженных Сил. Маленькие блестящие карие глаза-бусинки, орлиный нос, впалые щеки, узкие губы — на такую физиономию никто не оглянется. Вот потому-то он и был так опасен.
У него были все необходимые пропуска, и он спокойно миновал все посты, хотя малейшая ошибка в отпечатках пальцев или структуре сетчатки могла включить сигнализацию и даже уничтожить его. В руках он держал небольшой портфель, правда, без металлической цепочки, наглухо пристегнутой к запястью. Но на подобные мелочи охранная система не отреагировала — ее интересовали только индивидуальные особенности человека.
Изредка в залитых светом коридорах встречались похожие на него люди; они проходили мимо, иногда кивая ему, как знакомому, чаще — не обращая никакого внимания. И неудивительно — служащие разнились разве что профессией да должностью. Только вряд ли то же самое можно было сказать про невысокого человека. Уж он-то отличался от остальных.
Наконец он оказался в маленькой комнате, где перед мягким уютным креслом стоял компьютерный терминал. Здесь не было никаких предупредительных знаков, никаких охранников, никаких сигнальных устройств — хотя именно здесь открывались тайны гигантской межзвездной империи. Впрочем, никакой охраны здесь и не требовалось. Включить терминал могли лишь трое, да и то с помощью по крайней мере двух роботов, каждый из которых управлялся кодированными командами с двух разных пультов. Любая попытка несанкционированного включения не только потерпела бы крах, но и привела бы в действие всю систему сигнализации.
Невысокий человек не спеша опустился в кресло, устроился поудобнее, откинулся на спинку и открыл свой портфель. Вытащив прозрачную прямоугольную коробочку, он включил прибор и установил напротив платы контроллера терминала.
Экран ожил. Замелькали все требуемые пароли и запросы, словно и правда вводились с клавиатуры. Появился и запрос о предпочтительном режиме работы: аудио или видео.
— Видео, пожалуйста, — сказал невысокий человек лениво, слегка гнусавя, так что акцент практически пропал. Теперь машина полностью готова к работе. — Файлы систем защиты C-476-2377AX и J-392-7533DC, пожалуйста. И с максимальной частотой.
Экран замигал с неуловимой для глаза скоростью — четыреста строк в секунду — на пределе возможностей аппаратуры. Оба файла мгновенно промелькнули перед глазами невысокого человека меньше чем за секунду.
Он остался доволен. Настолько доволен, что рискнул еще раз попытать счастья.
— Запасные варианты генерального плана обороны, пожалуйста, с максимальной скоростью, в таком же режиме, — небрежно бросил он.
Машина повиновалась. Для вывода материала потребовалось почти четыре минуты.
Невысокий человек взглянул на часы. Ему хотелось продолжить, но риск увеличивался с каждой секундой. Пожалуй, хватит.
Он спрятал прозрачную коробочку, застегнул портфель, встал и неспешно вышел. И в этот момент он допустил оплошность. Конечно, такую мелочь он мог и не знать. Надо было просто отдать команду очистить экран и переопределить пароли. Этот компьютер принципиально отличался от остальных, отключавшихся автоматически или сохранявших заданный режим. Когда компьютер получил подтверждение, что оператор ушел, он оповестил обслуживающий персонал и вышел из рабочего режима при помощи предусмотренной дополнительной процедуры.
На первом контрольно-пропускном пункте невысокого человека уже ждали.
Молодая женщина бросила быстрый взгляд на сигнальную красную лампочку. Она мгновенно проверила аппаратуру на сбой и включила Компьютер-Накопитель Визуального Наблюдения. Она не имела права работать с компьютером, но запросить информацию о режиме охраны могла. Женщина нажала две кнопки и наклонилась к микрофону.
— Просмотр записи последнего сеанса работы, — приказала она.
На экране возникло лицо невысокого человека. И не только лицо, но и образцы сетчатки глаза, термальный портрет — все, что поддавалось определению при помощи внешних датчиков. Женщина ввела в компьютерную сеть команду на идентификацию.
— Фрехт, Огур Пен-Гил, ОГ-6, сотрудник Генштаба, — сообщил компьютер.
Она не успела нажать кнопку сигнала тревоги — кто-то опередил ее.
Не было ни завывания сирен, ни ярких вспышек — решительно ничего, что могло бы насторожить шпиона. Фрехт беспрепятственно достиг третьего и последнего контрольно-пропускного пункта, придвинулся к окуляру, прижал ладонь к контрольной панели — дверь не открылась.
В то же мгновение он понял, что охранники — роботы и люди — окружают его со всех сторон. Он поднял левую руку, замер на миг, как на параде, и нанес сильнейший удар по двери там, где находился запорный механизм. Рама прогнулась, и тогда он без видимых усилий отодвинул дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть в образовавшуюся щель.
Теперь он оказался в переходном отсеке, и дверь за ним захлопнулась; слышно было, как опускаются дополнительные перегородки. Зажатый в небольшом тамбуре между дверями, он попал в капкан. Камера была полностью герметична, так что воздух из нее можно быстро выкачать. Для другого это, несомненно, означало бы верную смерть.
Впрочем, вакуум помешал бы и ему. Шпион ударил по внешней двери — раз, другой, с третьей попытки дверь поддалась. Он изо всех сил давил на дверь до тех пор, пока ворвавшийся в щель воздух не выровнял давления внутри и снаружи. И вот тогда он открыл дверь и вышел.
Он оказался прав: охранники только-только подоспели, и застигнутые врасплох, ошарашенные служащие помешали им сразу открыть огонь. К нему устремились четыре черных робота-охранника. Невысокий человек спокойно ждал. И как только двое вплотную приблизились к нему, одним мощным толчком швырнул на подходящих сзади. Не успев отреагировать, неуклюжие приземистые агрегаты повалились на пол. Невероятно: невысокий человек самой непримечательной наружности опрокинул четырехтонные груды одушевленного металла, даже не пошатнувшись.
Затем он стремительно бросился к ближайшему окну. Он бежал с такой невероятной скоростью, непостижимой ни для людей, ни для большинства роботов, что, когда он оказался у окна, преследователи остались далеко позади. Толстые оконные стекла выдержали бы даже прямое попадание бомбы, но под его ладонью треснули и рассыпались, как обычное стекло. Невысокий человек выпрыгнул, пролетел двенадцать метров, сохранив равновесие, мягко опустился на землю и бросился бежать через двор.
Но теперь пропал фактор внезапности. Силы безопасности поняли, что столкнулись с мощным — и физически, и интеллектуально — роботом и приготовились к самому худшему. Во дворе уже поджидали войска охраны, роботы-убийцы и даже легкие лазерные пушки.
Он остановился на вершине невысокого, поросшего травой холмика и, сохраняя полное самообладание, мгновенно оценил ситуацию. Потом, совершенно неожиданно окинув взглядом бесчисленные ряды брошенных против него солдат, усмехнулся; легкий смешок перешел в раскатистый смех, смех, который становился все громче и громче, пока не обернулся сверхъестественным, нечеловеческим, безумным грохотом, эхом, отдававшимся от высоких стен.
И когда в тот же миг по нему открыли огонь и смертоносные лучи коснулись холмика, его уже там не было. Он взмыл вверх, беззвучно и стремительно уходя прямо в зенит с совершенно невообразимым ускорением.
Боевые автоматические системы пытались отследить его полет, но на такие скорости они явно рассчитаны не были. Какой-то офицер, сжимая лазерный пистолет, тупо смотрел в опустевшее и безмятежное небо:
— Надо же, даже из штанов не выскочил, подлец.
Непосредственное управление сразу же передали Орбитальному Командованию, но оно оказалось совершенно не готовым к такому повороту событий; никто ни малейшего представления не имел о том, как высоко он поднялся и какова его траектория. В этот момент на орбите находились тридцать семь торговых и шестьдесят четыре военных корабля да вдобавок тысяч восемь всяких спутников, не говоря ухе о пяти орбитальных станциях. Самые совершенные радары могли засечь его, только если он изменит курс и надумает приземлиться, но, пока он находился в космосе, оставалось только одно — ждать. Дело в том, что на орбите болталось слишком много разного хлама, а цель была слишком мала.
Итак, они терпеливо ждали, готовые в любой момент превратить в газовое облако всякое орбитальное тело, которое либо начнет атаку, либо попытается изменить траекторию. Радары отслеживали каждый корабль; если кто-либо попробует проникнуть на борт, они узнают об этом.
Почти трое суток робот играл с Орбитальным Командованием в прятки. Но главная его задача все еще не была выполнена — похищенные планы не попали по назначению и, судя по всему, устарели, хотя и сохраняли определенное значение, поскольку давали представление о реальных силах противника. Их анализ позволил бы выявить образ мышления и возможные действия потенциального неприятеля. Но нельзя же тянуть до бесконечности: хотя, конечно, полностью изменить оборонный план не так-то просто и любой новый должен создаваться на основе первоначального с небольшими вариациями. Вот только число этих предполагаемых вариаций с каждым часом, будет возрастать в геометрической прогрессии. Он должен что-то предпринять. И он решился.
Небольшой спутник, значившийся в архивах как устаревшая станция метеорологического контроля, и космический корабль оказались всего в трех тысячах метров друг от друга. Корабль — маленький правительственный челнок — вполне мог оказаться без экипажа, но наверняка с охраной, как, впрочем, и любой другой корабль на орбите.
Робот, по-прежнему выглядевший как самый заурядный клерк, появился из спутника через люк, которого вполне могло и не быть, если бы, конечно, он оставался всего лишь устаревшим спутником. Но с тех пор как Чужаки избрали спутник своей базой, его неоднократно модернизировали, каждый раз наполняя самым современным шпионским оборудованием.
Без видимых усилий робот подплыл к кораблю и устроился поудобнее на обшивке. Из-за пояса он достал небольшое приспособление, соединенное тонкими проводами с блоком разъемов. За последние три дня робот, используя резервы спутника, пополнил свой энергозапас; теперь пришло время его использовать. Мощный луч быстро вырезал в корпусе корабля круглое отверстие размером с апельсин. Место было выбрано правильно; на борту находилось только двое охранников, человек и робот, и оба как раз напротив вырезанного люка. Никто никогда не узнает, отчего погиб человек — от разгерметизации корабля или же от смертоносных лучей; у робота-охранника скорее всего не выдержала защита — жесткая радиация мгновенно вывела его из строя.
Шпион добрался до расположенного в носовой части корабля шлюза и беспрепятственно проник внутрь. Ускорения при старте хватило, чтобы уничтожить все живое на борту.
2
Молодой человек в полном молчании слушал пространное повествование. Как и у всех его современников, фигура у него была идеальной. Еще несколько столетий назад его сочли бы за супермена, но в эпоху расцвета генной инженерии он ничем не отличался от окружающих. Тридцать лет, стандартные 180 сантиметров и 82 килограмма, черные как смоль волосы и светло-карие глаза. Впрочем, на этом его заурядность и кончалась.
— Вы, разумеется, привлекли все силы для наблюдения за кораблем. — Его слова звучали не как вопрос, но как утверждение.
Крег, такой же супермен, только чуть постарше — морщины, круги под глазами, печать опыта сорокалетней службы на лице — коротко кивнул:
— Разумеется. Но уничтожить мы его не смогли: он практически мгновенно развил немыслимую скорость. Поэтому мы просто разместили на орбите станции слежения и ожидали его… этого… Это же робот. Правда, робот потрясающий. Вам что-нибудь известно о подпространственной баллистике?
— Кое-что известно, — неопределенно сказал молодой человек.
— Так вот, зная вектор скорости при старте — ах, какой это был старт! — мы можем определить положение точки в пространстве. К счастью, сверхплотные пучки движутся быстрее любого физического объекта, так что нам удалось сконцентрировать силы в заданной области за несколько минут до его появления в корабельной системе отсчета. Предугадать его дальнейшие действия — дело техники. Он предпринял несколько маневров, пытаясь сбить нас со следа, но мы не потеряли бдительности. За несколько минут мы добрались до той временной точки, где он начал передавать информацию, — клянусь, мы действовали эффективно, как всегда. Мы настигли его и разнесли на атомы. У нас не оставалось другого выхода. Ведь мы уже знали, на что он способен. Собеседник покачал головой:
— А жаль. Интересно было бы разобрать эту штуку на части. Совершенно новая конструкция, пожалуй, такого я еще не видел.
Командор кивнул:
— Неизвестно еще, кто бы кого разобрал. Ясно одно: при создании этого аппарата применялись недоступные нам технологии, может, даже такие, о которых мы просто понятия не имеем. Шпион обманул рентгеновский контроль, идентификатор сетчатки глаза, термограф и аппаратуру функционального контроля — сами знаете. Он одурачил даже друзей того несчастного, чьим обликом завладел. И хотя орбитальная база взорвалась сразу после его исчезновения, обнаруженных нами обломков оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что же находилось внутри. Так вот, могу вас заверить: все это не наше. И отдаленно не напоминает. Конечно, по фрагментам кое-что установлено, но даже самые элементарные устройства изготовлены совсем по-другому. Даже материалы, из которых они сделаны, нам неизвестны. Мы столкнулись с прискорбным фактом: робот и его орбитальная база созданы, сконструированы и засланы в нашу систему вражеской цивилизацией, о реальной мощи которой мы и представления не имеем.
— Но вы, наверное, уже что-то выяснили? — спокойно спросил тот, что помоложе. Командор горестно покачал головой:
— Нет. К сожалению, нет. Конечно, кое-что выяснить удалось, но этого пока мало. Эта дрянь оказалась чертовски умной. Давайте посмотрим, что мы имеем на данный момент.
Крег развернулся в кресле и нажал кнопку. Пустая стена, вспыхнув ярким светом, превратилась в экран, усеянный множеством звезд.
— Конфедерация. — Командор указал на звезды, окрашенные красным. — Семь тысяч шестьсот сорок шесть миров, почта треть Галактики. Немалое достижение для периферийной расы! Есть планеты земного типа, планеты, к проживанию на которых люди адаптировались самостоятельно, даже шесть десятков планет с собственными разумными обитателями, которые приняли наш путь развития. И все это — наше. Ни одна из ныне известных цивилизаций не в состоянии соперничать с нами. Они вынуждены либо примириться с нами и принять наши правила игры, либо погибнуть.
Молодой человек не возражал. А зачем? Дитя этой культуры, он считал, что все так и должно быть.
— И вот, — продолжил командор, — мы столкнулись с цивилизацией такого же уровня, как наша, а возможно, и превосходящей нас в технической области. И выводы, надо сказать, неутешительные. Во-первых, с точки зрения нашей обычной политики экспансии. Разумеется, и другие развивающиеся цивилизации выходят за пределы своей исконной звездной системы. Но они первыми обнаружили нас, и это плохо. Они провели исследования и уже многое узнали о нас. Во-вторых, теперь неизбежно столкновение. Начнется борьба за жизненное пространство. В-третьих, судя по всему, они намного меньше нас и значительно слабее, хотя и обладают некоторым технологическим превосходством. Они готовятся к войне, но не уверены в победе. Иначе они бы уже напали на нас. Следовательно, им необходима информация — бездна информации. Как устроены наши вооруженные силы. Как организована система обороны и как она приводится в действие. А самое главное — каков образ нашего мышления. В-четвертых, они уже какое-то время занимаются изучением нашей цивилизации, так что пока столкновение откладывается, и возможно, на годы. Нас, по всей видимости, случайно обнаружила группа разведчиков, которая, проводя глубинный поиск, сбилась с курса. А может, просто группа чрезмерно амбициозных индивидуумов. Они провели здесь достаточно времени, чтобы изготовить человекоподобного робота, разместить вокруг Главного Командования Вооруженных Сил орбитальные станции-шпионы да еще и организовать вербовку изменников, которые всех нас продали.
Последнее вывело молодого человека из состояния глубокой задумчивости.
— А? — спросил он.
— Да-да, — заверил командор. — Это умозаключение зиждется на том, что внешне они настолько не похожи на нас, что мы могли попросту их не заметить. Они явно оставили здесь замаскированных под людей роботов-шпионов — и кто знает, сколько? Я настолько запутался, что уже подозреваю весь штаб. И предателей — людей. Последнее, кстати сказать, явно в вашей компетенции.
Раньше Министерство безопасности представляло собой тайную полицию. Но последнее время оно гораздо меньше следило за повседневной жизнью граждан Конфедерации. Ситуация изменилась, и у полиции появились задачи поважнее.
Человечество уже давно приспособилось к этому миру. Поступившись неограниченной свободой, оно сохранило мощь и способность к развитию, причем не на какой-нибудь там одной планете, а во всей межзвездной империи, целостность которой гарантировали только всеобщий контроль и управление. На каждой планете — стандартная политическая система. Повсюду приняты одни и те же ценности, идеи и идеалы, у всех — одинаковый образ мыслей. При этом человечество сохранило гибкость, способность адаптироваться к различным биосферным условиям и даже — как бы жестоко это ни звучало — к внеземным цивилизациям и чуждым формам жизни.
Разумеется, встречались и такие, кто не мог или не хотел приспосабливаться. Зачастую они проходили процедуру «перевоспитания» — комплекс очень сложных методик социального обучения, — хотя некоторым не помогало и это. Например, особо чуждым инопланетным цивилизациям, которые в принципе не могли адаптироваться к общепринятой системе. Такие цивилизаций безжалостно истреблялись. Кроме того, в каждой системе всегда найдутся индивидуумы, которые, обладая и волей, и умением, обходят закон. Такие люди исключительно опасны, а потому их необходимо выявлять и либо отправлять на принудительное перевоспитание, либо уничтожать на месте.
— Прежде законы были помягче, — сказал командор Крег. — Только теперь наша система достигла абсолюта. А тогда неисправимых преступников отправляли в вечную ссылку на Ромб Вардена. Мы и поныне ссылаем туда тех, кто, обладая исключительными талантами, способен на крупные интеллектуальные достижения. Такая политика полностью окупается, хотя приходится отправлять туда ежегодно не меньше сотни человек.
— Так вот куда Чужаки отправились за помощью. Значит, робот пытался скрыться в Ромбе Вардена… — в ужасе прошептал собеседник капитана Крега.
— Угадали, — ответил Крег.
В мире, основанном на безукоризненном законодательстве, подобии и гармонии, на твердой вере в естественные законы. Ромб Вардена был просто сумасшедшим домом, воплощенным отрицанием всего и вся в Конфедерации.
* * *
Хальден Варден, разведчик Конфедерации, открыл эту систему лет двести назад, когда Ромб находился далеко за пределами административной зоны. Варден слыл чем-то вроде живой легенды — человеком, ненавидевшим общественное устройство, а заодно и других людей. С таким характером он бы долго не протянул, но в те времена уже существовала развитая отрасль психологии по выявлению социально опасных личностей, их изучению и использованию для общественно полезной деятельности. Только человеконенавистники вроде Вардена становились отшельниками, способными перенести многолетнее одиночество, сохранив нормальную физическую и психическую форму, столь необходимую разведчику глубокого космоса. Согласно стандартам Конфедерации, ни один здоровый человек был не в состоянии выполнять подобную работу.
И по этим меркам Варден был не то что не здоров, а просто тяжело болен. Он старался не задерживаться надолго в «цивилизации», приближаясь к обитаемым планетам только для заправки горючим и пополнения запасов. Он летал дальше, дольше и чаще, чем любой другой разведчик, а от количества сделанных им открытий просто захватывало дух.
К несчастью для руководства, Варден считал открытия своей единственной целью. И в погоне за ними забывал обо всем, в том числе и о предварительных исследованиях, и о подробных докладах. Не сказать, чтобы он полностью игнорировал планетную разведку — просто он старался как можно реже выходить на связь с Конфедерацией, часто доводя всех до белого каления.
Когда однажды в пункт управления пришел его сигнал «4ПП», все почувствовали предвкушение чего-то необыкновенного. Шутка ли, четыре пригодных для жизни планеты в одной системе! Согласно теории вероятности, только одна из четырех тысяч звездных систем в среднем содержит что-либо подходящее для использования, не говоря ухе о планетах земной группы. Сгорая от нетерпения, каждый хотел поскорее услышать, что столь немногословный разведчик сообщит о небесных телах. С трепетом ожидали, как этот безумный Варден наречет новые планеты и поддастся ли дешифровке его очередное послание.
Действительность превзошла самые худшие опасения. Чем дальше уходил Варден, тем короче и непонятнее становились его двусмысленные сообщения.
— Харон, — говорилось в первом отчете. Затем следовала подробная характеристика:
— Похожа на Ад.
— Лилит, — сообщалось далее. — Она прекрасна, но в траве затаилась змея.
— Цербер, — обозвал Варден третью планету. — На собаку похожа.
И последнее:
— Медуза. Как посмотришь — сразу окаменеешь.
Затем шли координаты и новая информация, подтверждавшие, что Варден провел дистанционное обследование планет. То, что он не высаживался, не вызывало сомнения. Завершали сообщение символы «ZZ», которые привели всю Конфедерацию в еще большее смятение. Эти буквы означали наличие чего-то очень странного, так что изучение новых территорий требовалось проводить с исключительной осторожностью.
Так как безумный Варден не сообщил больше ничего, Конфедерация решила снарядить обыкновенную экспедицию из двухсот самых лучших, самых опытных исследователей и разместить на четырех больших крейсерах с боевым вооружением.
Самым неприятным в варденовских описаниях было то, что, несмотря на всю свою лаконичность, почти всегда они оказывались правдивыми. Но вот что именно он хотел сказать, оставалось непонятным до тех самых пор, пока вы сами не попадали на планету.
Когда корабль вышел из гиперпространства, глазам ученых предстало совершенно необычное зрелище: горячая звезда F-типа со сложной системой из газовых планет-гигантов (а у каждой — свое кольцо), огромные астероиды и множество планет с привычной твердой поверхностью. Внутри системы, недалеко от звезды, находились четыре планеты, изобилующие кислородом, азотом и водой, — четыре драгоценных приобретения Конфедерации, всем своим видом сообщавшие о наличии на них жизни. Ближайшая планета находилась в 158 миллионах километров от звезды, а самая дальняя — в 308 миллионах. Тем не менее, в момент прибытия экспедиции их взаимное расположение оказалось странным, просто невероятным: небесные тела выстроились точно по вершинам ромба. Хотя подобная геометрия являлась просто счастливым совпадением и повторялась очень редко, планеты получили еще одно, общее название — «Ромб Вардена». Даже самые безнадежные материалисты восприняли это как знамение. Как и Варден, они не стали торопиться с высадкой. Последовало длительное зондирование, автоматический забор проб, анализ, но… ничего подозрительного. Планеты не отличались ничем сверхъестественным, разве что были подозрительно хороши. Вскоре первоначальные страхи и сомнения рассеялись, и члены экспедиции слегка расслабились. Возникла смелая гипотеза, что Ромб Вардена — плод инженерной деятельности неизвестной древней цивилизации, но никаких доказательств обнаружено не было.
Экспедиция с максимальными мерами предосторожности приступила непосредственно к исследованиям.
Харон, ближайшая к звезде планета, оказалась очень горячей. Практически постоянно там шли сильные дожди. На поверхности обитали крошечные ящеры, и, хотя их с некоторой натяжкой можно было счесть страшными и даже опасными, ничего невероятного они собой не представляли. Опасность скорее всего таилась в глубинах океана, занимающего большую часть планеты, но исследовать его могла только экспедиция, базирующаяся на планете. Сушу покрывали непроходимые джунгли; наклон оси составлял 6 градусов, температура на поверхности изменялась в пределах 28–60 градусов по Цельсию. Благодаря удачному расположению материков-континентов планета вполне подходила для жизни. Но не отличалась гостеприимством.
Да, пожалуй, Харон действительно был похож на Ад.
Следующая планета, Лилит, являла собой хрестоматийный пример планеты, пригодной для жизни. Чуть поменьше Харона; 70 процентов поверхности покрыто водой; более умеренный климат и более приглядный пейзаж. Невысокие горы, обширные равнины и топкие болота в низинах — замечательное разнообразие ландшафта при отсутствии сколько-нибудь серьезных опасностей. Наклон оси — 84 градуса, почти как у Земли, небольшие сезонные изменения климата. Правда, большей частью здесь стояла сильная жара — температура нередко поднималась до 40 градусов по Цельсию и даже выше; минимальная температура составляла 20–25 градусов.
Леса, напоминавшие вечнозеленые джунгли, составляли зеленый массив планеты, и хотя деревья мало походили на земные, сочные плоды оказались вполне съедобными. В фауне доминировали насекомые самых разных форм и размеров — от гигантов, смахивающих на бегемотов, до крошечных созданий, размером с булавочную головку. Именно такие планеты и нужны были Конфедерации, и именно такие планеты практически никогда ей не попадались. Просто настоящий, воочию явленный Эдем. И — что самое главное — никакой змеи в траве. Пока.
Цербер оказался более суровым. При 25-градусном наклоне оси сезонные изменения климата были очень сильными и резкими, так что в то время как на экваторе температура поднималась до сорока градусов по Цельсию, на полюсах царила лютая стужа. Но самая большая неприятность ждала на поверхности, практически полностью поросшей разноцветными лесами. Приземление оказалось делом нелегким, площадку удалось найти с немалым трудом. Огромные, растущие со дна океана деревья вытянулись вверх на многие километры и образовали местами столь плотный покров, что на него, как выяснилось, можно было спокойно сажать тяжелые межзвездные корабли. На вершинах этого удивительного полуподводного леса рос, в свою очередь, еще один лес, так что вместе они образовывали уникальную экосистему. Животный мир составляли преимущественно птицы, хотя попадались и насекомые. Наземные животные практически не встречались, но о том, что творилось в глубинах совершенно не изученного океана, можно было только догадываться. Человек вполне мог селиться на верхушках этих деревьев и даже строить большие города — странный, чуждый, но не такой уж и непривычный мир. Здесь не имелось никаких природных ресурсов, кроме древесины, и обеспечить принятый в Конфедерации уровень жизни было практически невозможно. Здешние поселения вряд ли могли считаться надежными и долговечными. Планета действительно чем-то напоминала собаку, и тут Варден не ошибся.
Самой дальней и самой негостеприимной оказалась Медуза, блистающая замерзшими морями, ослепительным снежным покровом и громадными остроконечными горными вершинами. Наклон оси в 19 градусов обеспечивал сезонные изменения климата, что лишь ухудшало ситуацию: летняя температура в тропических широтах не превышала 20 градусов по Цельсию, а в полярных областях царил невероятный холод. Несмотря на сильное оледенение, только здесь наблюдалась значительная вулканическая активность. Тут тоже встречались лесные массивы, но большую часть свободной ото льда территории занимали тундра и зеленые луга, где паслись стада млекопитающих. Встречались и свирепые злобные хищники. Этот суровый, жестокий, мир вполне можно было покорить и заселить. Однако и тут невозможно было не согласиться с Варденом — чтобы по собственной воле поселиться на Медузе, нужно просто окаменеть или по крайней мере обладать каменным сердцем.
Четыре планеты — от раскаленного ада до ледяной тундры. Четыре планеты, температурный режим которых допускал биологическое существование, а вода и воздух вполне подходили человеку. Невероятно, фантастично, разум отказывался верить в такую удачу, однако все это оказалось правдой. Исследовательская экспедиция разбила лагерь на берегу живописной лагуны — разумеется, на Лилит. А отсюда уже отправлялись небольшие команды на остальные планеты.
По поводу трех из четырех открытых им планет Варден явно был прав, но его сомнение относительно Лилит казались беспочвенными. Может, он решил, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. А может, шестое чувство подсказало. А может…
* * *
Исследовательская бригада на Лилит находилась в условиях полного карантина. Предварительное изучение занимает не меньше года, в течение которого за учеными наблюдают, как за подопытными кроликами, подобно тому как сами специалисты исследуют особенности новой планеты. Они располагали только небольшим челноком, пригодным самое большее для полетов между планетами Ромба Вардена. Любые непосредственные контакты с представителями Конфедерации запрещались — слишком велик был риск. Слишком долго человечество не знало подобного везения.
…Змее, затаившейся на Лилит, потребовалось примерно полгода, чтобы составить представление о пришельцах.
* * *
Когда внезапно сломались все механизмы, было уже слишком поздно. Люди беспомощно смотрели, как приборы и устройства теряют энергию, словно неизвестное существо залпом осушало их. За двое суток вся механика, все оборудование, все рукотворные предметы — все превратилось в груды хлама. В результате погибли четыре человека; уцелевшие, оцепенев от ужаса наблюдали, как буквально на глазах разлагаются трупы.
А потом еще неделю исчезали последние следы пребывания на планете представителей чуждой расы. С каждым днем поверхность очищалась от всего чужеродного: металл, пластик, органические и неорганические компоненты — все ржавело, растворялось, рассыпалось, и, наконец, не осталось ничего, кроме мельчайших частиц, мгновенно поглощавшихся жирной почвой, да шестидесяти двух голых ошарашенных ученых.
Неделей раньше был восстановлен прямой контакт с группами, находившимися на других планетах Ромба Вардена. На Лилит побывали представители каждой из них. Они намеревались поделиться информацией, продемонстрировать результаты и решить, что делать дальше. Так и случилось: исследователи общались, анализировали данные, готовили доклады. А потом вернулись на свои планеты, даже не подозревая, что прихватили с собой змею.
Группа ученых на борту орбитального крейсера тут же взялась за дело. Роботы с дистанционным управлением, срочно отправленные на планету, нашли то, чего не заметил никто, кроме Вардена. В пробах присутствовал необычный микроорганизм, который внедрялся в клетки и образовывал колонии. Не будучи разумным в общепринятом смысле слова, он обладал потрясающими способностями, позволившими ему фактически подчинить себе всю планету, и невероятными возможностями приспосабливаться к условиям новой среды обитания и преобразовывать ее в соответствии со своими потребностями. Хотя время жизни отдельного организма не превышало трех-пяти минут, все они обладали удивительным свойством ускорять процессы в сотни и даже в тысячи раз. За шесть месяцев они приспособились к новым организмам, появившимся на планете, а затем преобразовали их, подстроив под себя.
Но другие планеты отличались от Лилит — отличались атмосферно-климатическими условиями, гравитацией, уровнем радиации и многим-многим другим. И поскольку окружающую среду микроорганизмы преобразовать не смогли, им пришлось приспосабливаться. В некоторых случаях — например, на Медузе — они преобразовали сначала организм-носитель, человека, а затем животных и растения. На Хароне и Цербере они нарушили экологический баланс, что, естественно, привело к вторичным изменениям всего живого. Зато микроорганизмы с полным комфортом устроились внутри живых существ.
Вот так Ромб Вардена превратился в карантинную зону. Ученые лихорадочно искали методы борьбы с неожиданной напастью. Для начала несколько несчастных поместили в изолятор. Но это не помогло: что-то связывало микроорганизмы с планетой, и вдали от нее они погибали, убивая заодно и людей-носителей. Без микроорганизмов, взявших на себя функции контроля за биохимическими процессами, клетки становились неуправляемыми, что влекло за собой ужасную и мучительную, но, по счастью, быструю гибель.
Как ни странно, на других планетах микроорганизмы претерпевали столь сильные мутации, что напрочь теряли связь с Лилит и, достигнув устойчивого равновесия со средой, прекращали дальнейшее развитие.
Итак, выяснилось, что люди в принципе могут жить и работать на планетах Вардена. Но, однажды туда попав, вынуждены оставаться там до конца дней.
Обратной дороги не было.
Конечно, подобные мелочи не могли остановить ученых. Они потихоньку обживались на новом месте, строили поселения. Правда, весь инструмент приходилось изготавливать вручную и только из местного материала.
Так прошло два столетия, появились новые поселенцы. Но Ромб Вардена по-прежнему хранил свои тайны.
И тогда правительство Конфедерации решило превратить эти четыре планеты в идеальную, абсолютно надежную тюрьму. И в Ромб Вардена, один за другим, полетели корабли с заключенными.
Сюда отправляли всех: мужчин, женщин, детей… — всех, кто обладал выдающимися способностями, своего рода гениев. Представителей высокопоставленных семейств, к которым нельзя было применить процедуру изменения психики. Бесчисленное множество политзаключенных — короче, всех, кто не мог или не хотел жить по законам Конфедерации. В результате здесь собрался весь цвет «антиобщественного общества», вся криминальная и политическая элита. И все они жили на планетах Вардена, женились, выходили замуж, рожали детей и умирали…
Они даже занимались производством и коммерцией. Конечно, все вывозимые с планет товары подвергались тщательной обработке. Все микроорганизмы уничтожались еще на орбите, на борту специальных спутников с автоматическим управлением.
Зато благодаря торговле те преступники, которые еще оставались на свободе, могли беспрепятственно переправлять на Ромб Вардена деньги, драгоценности, произведения искусства. И действительно, разве можно найти более надежный тайник? А на Лилит, где нельзя было хранить предметы материальные, хранилась информация: номера банковских счетов, государственные тайны, имена, названия… Все то, что нельзя доверить даже компьютеру.
На Ромбе Вардена выживали сильнейшие. Сильнейшие управляли планетами. Сильнейшие держали в руках всю торговлю. Сильнейшие обладали бесценной информацией.
Четыре великих короля преступного мира — Четыре Властителя Ромба — стали обладателями секретов, бесценных сокровищ и «грязных» денег. Их влияние распространилось на всю Конфедерацию, хотя сами они навсегда стали изгоями.
* * *
— Итак, Четыре Властителя Ромба нас продали, — выдохнул молодой человек. — Почему бы попросту не уничтожить все четыре планеты? Я бы сказал, что для нас это лучший вариант.
— Я-то не против, — согласился командор Крег, — но только действовать надо было раньше, пока они еще не обладали такой властью и такими связями.
Молодой человек откашлялся.
— Понятно, — несколько брезгливо ответил он. — Тогда, может, нам следует создать там агентурную сеть? Разобраться наконец кто есть кто?
— Да-да, именно это мы и пытались сделать, — ответил Крег. — Только ничего у нас не вышло. Ну посудите сами, кто же, в здравом уме и трезвой памяти, добровольно согласится на вечную ссылку да еще и на симбиоз с микроорганизмами? Разве что законченный фанатик. Ну, найдем мы такого, извините, пристукнутого фанатика. А дальше что с ним делать? Какой из него разведчик? Вы что думаете, властители такие дураки? Ничего подобного! Они подвергают всех вновь прибывших серьезнейшей проверке. Кроме того, у них полным-полно информаторов в нашем правительстве. Я считаю, что туда необходимо внедрить одного профессионального агента экстракласса, а не громоздкую разведсеть, которую мгновенно вычислят и уничтожат. Правда, должен сказать, один из нынешних властителей, по существу, и есть такой агент.
— Что?!
— Да-да, — командор Крег кивнул. — Точнее, был таковым. Он считался наилучшим разведчиком, знавшим все ходы и выходы, и к тому же Ромб Вардена пришелся ему весьма по душе. По его словам, Конфедерация ему надоела. Его забросили на Лилит, поставив задачу внедриться в местную иерархию. Самое удивительное, что ему это удалось. Да еще как удалось! Он пролез на самый верх. Вся беда в том, что, пока он делал карьеру, мы не получали от него практически никакой информации. Теперь он стал нашим врагом. Вы меня понимаете?
— Да уж, — сочувственно протянул молодой человек. — Вам не на кого надеяться в Ромбе Вардена. А тем временем они преспокойно продают нас пришельцам.
— Именно, — согласился Крег. — Теперь понимаете, какая складывается ситуация? Мы, разумеется, готовим новых людей. Но гарантии никаких. Конечно, мы кое-чем их заинтересовали — небольшими услугами, всевозможными поблажками, некоторых — откровенным шантажом, В общем, определенные стимулы существуют, но только всех их, вместе взятых, все равно недостаточно. Ведь Четыре Властителя не прощают измены. Единственное наше преимущество в том, что планеты открыты недавно и пока еще мало заселены. На каждой планете своя социальная структура и иерархия.
Молодой человек кивнул:
— Я, кажется, догадываюсь, к чему вы клоните. Однако должен напомнить, что вы рассказали мне о предыдущих агентах. Меня это не устраивает. Я должен работать один.
— Нет-нет, все не так уж плохо, — ухмыльнулся командор Крег. — Вы, конечно, чертовски хороший детектив, и сами об этом знаете. Вам предстоит выследить противника и расстроить его планы. Перехитрить самые мощные компьютеры и самых выдающихся преступников, а ведь вы еще так молоды — вы самый молодой инспектор за всю историю Конфедерации. Перед нами две проблемы. Во-первых, надо выявить силы противника и определить их происхождение. Выяснить, кто они, откуда и каковы их намерения. Хотя может статься, что мы уже опоздали. Во-вторых, надо нейтрализовать наводчиков и информаторов Четырех Властителей. Как вы собираетесь все это сделать?
Молодой человек усмехнулся:
— Перекупить их у инопланетян. Предложить работать на нас.
— Невозможно. Мы уже думали. Ни деньги, ни власть им не нужны — и того, и другого у них в избытке. Да, мы в состоянии изолировать их от остальной Вселенной, и раньше перед такой угрозой они были бессильны. Но теперь у них появился мощный союзник. Я боюсь, что ими движет месть, и в этом случае мы ничего не можем поделать, даже пообещать им смягчить наказание. Ведь все исследования этого микроорганизма зашли в тупик. А у этих… Чужаков научный потенциал поболее нашего. У нас нет ни одного козыря.
— Тогда следует заслать на каждую планету наших людей, которые должны выйти на прямой контакт с инопланетянами. В конце концов кто-то ведь должен передавать им информацию и программировать их машинки, вроде этого вашего фантастического робота.
— Согласен. Тот, кто сможет выжить в подобных условиях и даже жить припеваючи, вероятно, способен накопить информацию и продать ее. Но только как нам выиграть время?
Молодой человек снисходительно улыбнулся:
— Очень просто. По крайней мере просто сказать. Ну, а сделать, боюсь, невозможно. Нужно уничтожить всех властителей. Всех четырех. Разумеется, рано или поздно появятся другие, но мы все равно выиграем на этом несколько месяцев, если не лет.
— Мы уже думали над этим, — согласился Крег. — И смоделировали ситуацию на компьютерах. Выдающийся детектив, всецело преданный Конфедерации, доброволец, обладающий лицензией на убийство. Таких нужно четверо плюс координатор, поскольку каждый будет работать самостоятельно. Плюс еще несколько агентов на всякий случай: мало ли что, всяко бывает. Тщательно изучив ситуацию, мы пришли к выводу, что единственная подходящая кандидатура — это вы.
Молодой человек криво усмехнулся:
— Так я и думал. А еще кто?
— Никто. Только вы.
Впервые за все время собеседник командора растерялся. Он непонимающе нахмурился:
— Только я?
— В принципе есть и другие кандидатуры, но все они либо менее надежны, либо не отвечают всем перечисленным требованиям, либо решают прочие жизненно важные задачи, либо находятся в настоящий момент на периферии.
— Тогда возникают еще две проблемы. Во-первых, вам надо решить, каким образом я могу добровольно согласиться на подобное задание, и, во-вторых, каким образом вы… — Он осекся. — Мне кажется, я знаю…
— Мне кажется, что вам правильно кажется, — съязвил командор Крег. — Это, вероятно, самый охраняемый секрет во всей Конфедерации, но процесс Мертон уже освоен. И процент отрицательных результатов невелик.
Молодой человек, рассеянно кивнув, погрузился в размышления. Когда год назад ему присвоили звание инспектора, его первым делом отвели в незнакомую, тщательно охраняемую лабораторию и погрузили в состояние гипноза. Он не совсем понял, что именно ним произошло, но после этого у него три дня сильно болела голова, что только возбудило его любопытство. Процесс Мертон. Разгадка бессмертия. Он потратил уйму времени, пытаясь раскрыть этот секрет, но ему удалось понять одно: в Конфедерации работают над технологией, которая позволит записать весь объем памяти человека, всю структуру его личности, а затем переписать накопленную информацию в другой мозг, например в точную клонированную копию мозга этого человека. Он также узнал, что предыдущие попытки копирования личности заканчивались неудачно. Он высказал командору все свои сомнения.
— Всякое бывало, — не стал спорить Крег, — но на ранних стадиях исследований. Клонированные копии мозга не способны поглощать такой материал. Формирующийся в искусственной среде мозг образует собственные, отличные от прототипа базовые структуры, и при передаче информации они необратимо разрушаются. Однако мы в состоянии извлечь из мозга всю информацию, а затем, очистив мозг-донор, вернуть ее обратно. Следующая стадия — передача информации акцептору. Естественно, предварительно уничтожив всю прежнюю информацию, содержавшуюся там. Процедура это чрезвычайно сложная. Сейчас нам удается безупречная транспортировка личности в одном случае из двадцати.
— А что с другими девятнадцатью? — спросил молодой человек с едва скрываемым любопытством. Командор Крег пожал плечами:
— Они либо погибают сами, либо нам приходится их устранять. Для экспериментов используются только откровенно асоциальные элементы, которые все равно должны подвергаться процедуре перевоспитания или же уничтожаться. Как вы, очевидно, знаете, структуру вашей личности мы переписали четырнадцать месяцев назад. Остается только сделать четыре ваших копии. И все четверо, внешне абсолютно непохожие друг на друга, будут вести себя идентично. Они будут вами. Если потребуется, мы сделаем не четыре копии, а гораздо больше. Итак, мы создадим четыре копии. Каждая сохранит память о своем уголовном прошлом. Каждая будет заброшена на одну из планет Ромба Вардена. А что касается вас… Вы будете координировать операцию.
На сей раз молодой человек молчал примерно минуту.
— Н-н-ну ладно, будь я проклят! — воскликнул он наконец.
— Четырежды проклят, — отозвался Крег. — Как видите, вы ничем не рискуете. У нас уже есть информация о вашей личности.
Молодой человек вновь впал в задумчивость:
— Но ведь потребуются сведения и о последних событиях. Нельзя же отправить мои копии, не вложив в них данные о том, что произошло за эти четырнадцать месяцев. Хотя бы вот об этом нашем разговоре.
— Разумеется, — закивал Крег. — Но я, например, ежегодно сбрасываю накопленную информацию. Ничего страшного, так, небольшая головная боль; если в первый раз запись удалась, потом все идет как по маслу.
— Это утешает, — неуверенно пробормотал инспектор, вспоминая, что во время первой записи он даже не был поставлен об этом в известность. Подавив эти мысли усилием воли, он спросил:
— Каким образом будут поступать необходимые для корреляции данные? Даже если моим копиям удастся разузнать то, что вас интересует, как я получу информацию?
Командор Крег, выдвинув ящик стола, достал маленькую коробочку. Он осторожно открыл ее и протянул инспектору.
— С помощью вот этого.
«Вот это» оказалось, крошечной бусинкой из непонятного материала, столь маленькой, что ее трудно было разглядеть даже на фоне черного бархата.
— Следящий имплантант? — скептически поинтересовался молодой человек. — И что, правда помогает?
Все полицейские хорошо знали это устройство. Его легко можно было вживить в тело и практически невозможно обнаружить. Никакого обслуживания оно не требовало. Зато позволяло элементарно определить местонахождение человека.
— Помогает-помогает, — сказал командор. — Только это не то, что вы думаете. Оно действительно основано на обычном имплантанте, но усовершенствовано с помощью Мертон-технологии. Оно вживляется в определенный участок мозга и позволяет поддерживать устойчивую связь только между людьми с идентичными характеристиками. С помощью специального приемника мы найдем носителя устройства в любом уголке планеты, обеспечим постоянный контроль за его передвижениями, а также примем и усилим сигналы, которые поступят затем на Мертон-регистратор. Таким образом проводится «мягкая» перезапись накопленной мозгом информации, совершенно безвредная и необременительная процедура — ребята из группы Мертон утверждают, что это напоминает просмотр фильма. Только такая запись в отличие от фильма содержит абсолютно полную картину всего, что произошло с вашей копией. Находясь на патрульном корабле с максимальным комфортом, вы практически непрерывно будете получать агентурные данные. Само устройство изготовлено из квазиорганики, так что даже на Лилит, в среде, нетерпимой к инородным элементам, оно сработает безупречно. Эта система связи уже опробована. Мы снабдили двух ссыльных такой штуковиной, разумеется, как вы сами понимаете; не поставив их в известность. Так вот: система работает отлично.
Молодой человек только кивнул.
— Вы, кажется, о чем-то задумались?
Последовала недолгая пауза.
— А если после всего услышанного я передумаю? Или, предположим, мои… эээ… «альтер эго» решат действовать самостоятельно?
Командор Крег зловеще улыбнулся:
— Вы все-таки подумайте над моим предложением. Мы сделаем вас бессмертным — если вы справитесь с заданием. Выше награды не существует. Вы атеист и знаете, что когда умрете, то умрете навсегда. Но мы сделаем ваше существование вечным. Вы не находите, что это предложение более чем заманчиво?
Инспектор пристально посмотрел на собеседника.
— Хотел бы я знать, как к этому отнесутся они? — прошептал он.
Четыре Властителя Ромба. Четыре невероятно могущественных и проницательных человека, способных на любое преступление. И загадка пришельцев, готовых уничтожить человечество. Пять проблем, пять загадок.
Да, никакая это не награда. Это приказ.
3
Базовый корабль достигал семи километров в длину. Он дрейфовал примерно в четверти светового года от Ромба Вардена. Сконструированный как маленькая искусственная планета, корабль полностью обеспечивал себя всем необходимым, а команду — сверхкомфортным существованием.
С нижних палуб регулярно вылетали патрульные пилотируемые корабли. Беспилотные же аппараты беспрерывно кружили по всей системе Ромба Вардена, снабжая базовый корабль исчерпывающей информацией. Затем сообщения передавались искусственным спутникам внутри системы. В образованный таким образом периметр защиты допускали только военных, но даже персонал военных кораблей никогда не опускался на поверхность. При любой попытке войти в охраняемую зону корабль-нарушитель велено было захватить, а в случае сопротивления — уничтожить. Но все равно, при всем при том, вероятность прорваться сквозь линию защиты оставалась. Чем и воспользовался противник, благополучно обманув людей и самую современную технику.
Разумеется, появление на базовом корабле необычного пассажира не могло пройти незамеченным. О секретном характере его миссии знали все, и его происхождение и выполняемые здесь задачи вызывали на корабле самые невероятные слухи, хотя даже адмирал не был посвящен в эту тайну.
Вместе с необычным пассажиром прибыл модуль, который установили на жилой палубе в отсеке Службы безопасности. Здесь таинственный незнакомец мог выполнять свое задание, не опасаясь посторонних глаз; модуль оберегали гвардейцы Службы безопасности, тоже, впрочем, не имевшие ни малейшего представления о том, кого и зачем они стерегут. Более того, они — так же, как и адмирал — не имели права войти внутрь ими же охраняемого модуля. Пропускной пункт реагировал только на биотоки мозга, акустический спектр голоса, образцы сетчатки глаза, структуру ДНК таинственного незнакомца, — словом, на все, что только могли придумать параноики из Службы безопасности.
Хотя незнакомец находился на борту уже несколько месяцев, никто не знал его имени. Не сказать, чтобы он сознательно избегал общества — нет, он регулярно занимался спортом, обедал вместе с остальными и даже пропускал рюмочку-другую с некоторыми членами экипажа, особенно с женщинами, которых он очень интриговал. Молодой, симпатичный, веселый, спокойный. Но за все это время он ни намеком не приоткрыл окружавшую его завесу таинственности. Зато офицеры безопасности заметили, что он обладал исключительной способностью выведывать у собеседника самое сокровенное.
Почти ежедневно незнакомец проводил несколько часов в своей маленькой каюте; ночевал он всегда только там. Службисты ломали головы, пытаясь разгадать его тайну. Предположений высказывалось множество. И ни одно не было правильным.
Войдя в модуль, он услышал жужжание зуммера и впервые ощутил восторг и радостное возбуждение в предвкушении работы. Он подошел к большому креслу, уселся поудобнее и разместил на голове несколько миниатюрных зондов-датчиков.
Некоторое время он плавал в тумане полугипнотического забытья, но потихоньку в мозгу начали формироваться расплывчатые образы, постепенно приобретая определенность, ясность, заполняя его мысли. Наркопрепараты и маленькие нейронные зонды сделали свое дело: его собственное «я» куда-то исчезло, отодвинулось на второй план, и возникло нечто новое.
— Агент к докладу готов, — сообщил компьютер, посылая команду в глубины его сознания, ставшего теперь не только его собственным.
Передаваемая с поверхности информация, проходя через управляющий компьютер, преобразовывалась, сортировалась и систематизировалась, превращаясь в связный рассказ.
Включились записывающие устройства.
Человек в кресле откашлялся. Ему потребовалось больше трех часов, чтобы невнятные междометия превратились в осмысленную речь. Компьютер терпеливо ждал, пока человеческий мозг переварит невообразимые массивы информации.
Наконец он заговорил.
Невысокий мужчина в твидовом пиджаке отнюдь не был похож на бомбу. И в самом деле, гораздо больше он походил на большинство других служащих, молодых операторов и политиков из Главного Командования Вооруженных Сил. Маленькие блестящие карие глаза-бусинки, орлиный нос, впалые щеки, узкие губы — на такую физиономию никто не оглянется. Вот потому-то он и был так опасен.
У него были все необходимые пропуска, и он спокойно миновал все посты, хотя малейшая ошибка в отпечатках пальцев или структуре сетчатки могла включить сигнализацию и даже уничтожить его. В руках он держал небольшой портфель, правда, без металлической цепочки, наглухо пристегнутой к запястью. Но на подобные мелочи охранная система не отреагировала — ее интересовали только индивидуальные особенности человека.
Изредка в залитых светом коридорах встречались похожие на него люди; они проходили мимо, иногда кивая ему, как знакомому, чаще — не обращая никакого внимания. И неудивительно — служащие разнились разве что профессией да должностью. Только вряд ли то же самое можно было сказать про невысокого человека. Уж он-то отличался от остальных.
Наконец он оказался в маленькой комнате, где перед мягким уютным креслом стоял компьютерный терминал. Здесь не было никаких предупредительных знаков, никаких охранников, никаких сигнальных устройств — хотя именно здесь открывались тайны гигантской межзвездной империи. Впрочем, никакой охраны здесь и не требовалось. Включить терминал могли лишь трое, да и то с помощью по крайней мере двух роботов, каждый из которых управлялся кодированными командами с двух разных пультов. Любая попытка несанкционированного включения не только потерпела бы крах, но и привела бы в действие всю систему сигнализации.
Невысокий человек не спеша опустился в кресло, устроился поудобнее, откинулся на спинку и открыл свой портфель. Вытащив прозрачную прямоугольную коробочку, он включил прибор и установил напротив платы контроллера терминала.
Экран ожил. Замелькали все требуемые пароли и запросы, словно и правда вводились с клавиатуры. Появился и запрос о предпочтительном режиме работы: аудио или видео.
— Видео, пожалуйста, — сказал невысокий человек лениво, слегка гнусавя, так что акцент практически пропал. Теперь машина полностью готова к работе. — Файлы систем защиты C-476-2377AX и J-392-7533DC, пожалуйста. И с максимальной частотой.
Экран замигал с неуловимой для глаза скоростью — четыреста строк в секунду — на пределе возможностей аппаратуры. Оба файла мгновенно промелькнули перед глазами невысокого человека меньше чем за секунду.
Он остался доволен. Настолько доволен, что рискнул еще раз попытать счастья.
— Запасные варианты генерального плана обороны, пожалуйста, с максимальной скоростью, в таком же режиме, — небрежно бросил он.
Машина повиновалась. Для вывода материала потребовалось почти четыре минуты.
Невысокий человек взглянул на часы. Ему хотелось продолжить, но риск увеличивался с каждой секундой. Пожалуй, хватит.
Он спрятал прозрачную коробочку, застегнул портфель, встал и неспешно вышел. И в этот момент он допустил оплошность. Конечно, такую мелочь он мог и не знать. Надо было просто отдать команду очистить экран и переопределить пароли. Этот компьютер принципиально отличался от остальных, отключавшихся автоматически или сохранявших заданный режим. Когда компьютер получил подтверждение, что оператор ушел, он оповестил обслуживающий персонал и вышел из рабочего режима при помощи предусмотренной дополнительной процедуры.
На первом контрольно-пропускном пункте невысокого человека уже ждали.
Молодая женщина бросила быстрый взгляд на сигнальную красную лампочку. Она мгновенно проверила аппаратуру на сбой и включила Компьютер-Накопитель Визуального Наблюдения. Она не имела права работать с компьютером, но запросить информацию о режиме охраны могла. Женщина нажала две кнопки и наклонилась к микрофону.
— Просмотр записи последнего сеанса работы, — приказала она.
На экране возникло лицо невысокого человека. И не только лицо, но и образцы сетчатки глаза, термальный портрет — все, что поддавалось определению при помощи внешних датчиков. Женщина ввела в компьютерную сеть команду на идентификацию.
— Фрехт, Огур Пен-Гил, ОГ-6, сотрудник Генштаба, — сообщил компьютер.
Она не успела нажать кнопку сигнала тревоги — кто-то опередил ее.
Не было ни завывания сирен, ни ярких вспышек — решительно ничего, что могло бы насторожить шпиона. Фрехт беспрепятственно достиг третьего и последнего контрольно-пропускного пункта, придвинулся к окуляру, прижал ладонь к контрольной панели — дверь не открылась.
В то же мгновение он понял, что охранники — роботы и люди — окружают его со всех сторон. Он поднял левую руку, замер на миг, как на параде, и нанес сильнейший удар по двери там, где находился запорный механизм. Рама прогнулась, и тогда он без видимых усилий отодвинул дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть в образовавшуюся щель.
Теперь он оказался в переходном отсеке, и дверь за ним захлопнулась; слышно было, как опускаются дополнительные перегородки. Зажатый в небольшом тамбуре между дверями, он попал в капкан. Камера была полностью герметична, так что воздух из нее можно быстро выкачать. Для другого это, несомненно, означало бы верную смерть.
Впрочем, вакуум помешал бы и ему. Шпион ударил по внешней двери — раз, другой, с третьей попытки дверь поддалась. Он изо всех сил давил на дверь до тех пор, пока ворвавшийся в щель воздух не выровнял давления внутри и снаружи. И вот тогда он открыл дверь и вышел.
Он оказался прав: охранники только-только подоспели, и застигнутые врасплох, ошарашенные служащие помешали им сразу открыть огонь. К нему устремились четыре черных робота-охранника. Невысокий человек спокойно ждал. И как только двое вплотную приблизились к нему, одним мощным толчком швырнул на подходящих сзади. Не успев отреагировать, неуклюжие приземистые агрегаты повалились на пол. Невероятно: невысокий человек самой непримечательной наружности опрокинул четырехтонные груды одушевленного металла, даже не пошатнувшись.
Затем он стремительно бросился к ближайшему окну. Он бежал с такой невероятной скоростью, непостижимой ни для людей, ни для большинства роботов, что, когда он оказался у окна, преследователи остались далеко позади. Толстые оконные стекла выдержали бы даже прямое попадание бомбы, но под его ладонью треснули и рассыпались, как обычное стекло. Невысокий человек выпрыгнул, пролетел двенадцать метров, сохранив равновесие, мягко опустился на землю и бросился бежать через двор.
Но теперь пропал фактор внезапности. Силы безопасности поняли, что столкнулись с мощным — и физически, и интеллектуально — роботом и приготовились к самому худшему. Во дворе уже поджидали войска охраны, роботы-убийцы и даже легкие лазерные пушки.
Он остановился на вершине невысокого, поросшего травой холмика и, сохраняя полное самообладание, мгновенно оценил ситуацию. Потом, совершенно неожиданно окинув взглядом бесчисленные ряды брошенных против него солдат, усмехнулся; легкий смешок перешел в раскатистый смех, смех, который становился все громче и громче, пока не обернулся сверхъестественным, нечеловеческим, безумным грохотом, эхом, отдававшимся от высоких стен.
И когда в тот же миг по нему открыли огонь и смертоносные лучи коснулись холмика, его уже там не было. Он взмыл вверх, беззвучно и стремительно уходя прямо в зенит с совершенно невообразимым ускорением.
Боевые автоматические системы пытались отследить его полет, но на такие скорости они явно рассчитаны не были. Какой-то офицер, сжимая лазерный пистолет, тупо смотрел в опустевшее и безмятежное небо:
— Надо же, даже из штанов не выскочил, подлец.
Непосредственное управление сразу же передали Орбитальному Командованию, но оно оказалось совершенно не готовым к такому повороту событий; никто ни малейшего представления не имел о том, как высоко он поднялся и какова его траектория. В этот момент на орбите находились тридцать семь торговых и шестьдесят четыре военных корабля да вдобавок тысяч восемь всяких спутников, не говоря ухе о пяти орбитальных станциях. Самые совершенные радары могли засечь его, только если он изменит курс и надумает приземлиться, но, пока он находился в космосе, оставалось только одно — ждать. Дело в том, что на орбите болталось слишком много разного хлама, а цель была слишком мала.
Итак, они терпеливо ждали, готовые в любой момент превратить в газовое облако всякое орбитальное тело, которое либо начнет атаку, либо попытается изменить траекторию. Радары отслеживали каждый корабль; если кто-либо попробует проникнуть на борт, они узнают об этом.
Почти трое суток робот играл с Орбитальным Командованием в прятки. Но главная его задача все еще не была выполнена — похищенные планы не попали по назначению и, судя по всему, устарели, хотя и сохраняли определенное значение, поскольку давали представление о реальных силах противника. Их анализ позволил бы выявить образ мышления и возможные действия потенциального неприятеля. Но нельзя же тянуть до бесконечности: хотя, конечно, полностью изменить оборонный план не так-то просто и любой новый должен создаваться на основе первоначального с небольшими вариациями. Вот только число этих предполагаемых вариаций с каждым часом, будет возрастать в геометрической прогрессии. Он должен что-то предпринять. И он решился.
Небольшой спутник, значившийся в архивах как устаревшая станция метеорологического контроля, и космический корабль оказались всего в трех тысячах метров друг от друга. Корабль — маленький правительственный челнок — вполне мог оказаться без экипажа, но наверняка с охраной, как, впрочем, и любой другой корабль на орбите.
Робот, по-прежнему выглядевший как самый заурядный клерк, появился из спутника через люк, которого вполне могло и не быть, если бы, конечно, он оставался всего лишь устаревшим спутником. Но с тех пор как Чужаки избрали спутник своей базой, его неоднократно модернизировали, каждый раз наполняя самым современным шпионским оборудованием.
Без видимых усилий робот подплыл к кораблю и устроился поудобнее на обшивке. Из-за пояса он достал небольшое приспособление, соединенное тонкими проводами с блоком разъемов. За последние три дня робот, используя резервы спутника, пополнил свой энергозапас; теперь пришло время его использовать. Мощный луч быстро вырезал в корпусе корабля круглое отверстие размером с апельсин. Место было выбрано правильно; на борту находилось только двое охранников, человек и робот, и оба как раз напротив вырезанного люка. Никто никогда не узнает, отчего погиб человек — от разгерметизации корабля или же от смертоносных лучей; у робота-охранника скорее всего не выдержала защита — жесткая радиация мгновенно вывела его из строя.
Шпион добрался до расположенного в носовой части корабля шлюза и беспрепятственно проник внутрь. Ускорения при старте хватило, чтобы уничтожить все живое на борту.
2
Молодой человек в полном молчании слушал пространное повествование. Как и у всех его современников, фигура у него была идеальной. Еще несколько столетий назад его сочли бы за супермена, но в эпоху расцвета генной инженерии он ничем не отличался от окружающих. Тридцать лет, стандартные 180 сантиметров и 82 килограмма, черные как смоль волосы и светло-карие глаза. Впрочем, на этом его заурядность и кончалась.
— Вы, разумеется, привлекли все силы для наблюдения за кораблем. — Его слова звучали не как вопрос, но как утверждение.
Крег, такой же супермен, только чуть постарше — морщины, круги под глазами, печать опыта сорокалетней службы на лице — коротко кивнул:
— Разумеется. Но уничтожить мы его не смогли: он практически мгновенно развил немыслимую скорость. Поэтому мы просто разместили на орбите станции слежения и ожидали его… этого… Это же робот. Правда, робот потрясающий. Вам что-нибудь известно о подпространственной баллистике?
— Кое-что известно, — неопределенно сказал молодой человек.
— Так вот, зная вектор скорости при старте — ах, какой это был старт! — мы можем определить положение точки в пространстве. К счастью, сверхплотные пучки движутся быстрее любого физического объекта, так что нам удалось сконцентрировать силы в заданной области за несколько минут до его появления в корабельной системе отсчета. Предугадать его дальнейшие действия — дело техники. Он предпринял несколько маневров, пытаясь сбить нас со следа, но мы не потеряли бдительности. За несколько минут мы добрались до той временной точки, где он начал передавать информацию, — клянусь, мы действовали эффективно, как всегда. Мы настигли его и разнесли на атомы. У нас не оставалось другого выхода. Ведь мы уже знали, на что он способен. Собеседник покачал головой:
— А жаль. Интересно было бы разобрать эту штуку на части. Совершенно новая конструкция, пожалуй, такого я еще не видел.
Командор кивнул:
— Неизвестно еще, кто бы кого разобрал. Ясно одно: при создании этого аппарата применялись недоступные нам технологии, может, даже такие, о которых мы просто понятия не имеем. Шпион обманул рентгеновский контроль, идентификатор сетчатки глаза, термограф и аппаратуру функционального контроля — сами знаете. Он одурачил даже друзей того несчастного, чьим обликом завладел. И хотя орбитальная база взорвалась сразу после его исчезновения, обнаруженных нами обломков оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что же находилось внутри. Так вот, могу вас заверить: все это не наше. И отдаленно не напоминает. Конечно, по фрагментам кое-что установлено, но даже самые элементарные устройства изготовлены совсем по-другому. Даже материалы, из которых они сделаны, нам неизвестны. Мы столкнулись с прискорбным фактом: робот и его орбитальная база созданы, сконструированы и засланы в нашу систему вражеской цивилизацией, о реальной мощи которой мы и представления не имеем.
— Но вы, наверное, уже что-то выяснили? — спокойно спросил тот, что помоложе. Командор горестно покачал головой:
— Нет. К сожалению, нет. Конечно, кое-что выяснить удалось, но этого пока мало. Эта дрянь оказалась чертовски умной. Давайте посмотрим, что мы имеем на данный момент.
Крег развернулся в кресле и нажал кнопку. Пустая стена, вспыхнув ярким светом, превратилась в экран, усеянный множеством звезд.
— Конфедерация. — Командор указал на звезды, окрашенные красным. — Семь тысяч шестьсот сорок шесть миров, почта треть Галактики. Немалое достижение для периферийной расы! Есть планеты земного типа, планеты, к проживанию на которых люди адаптировались самостоятельно, даже шесть десятков планет с собственными разумными обитателями, которые приняли наш путь развития. И все это — наше. Ни одна из ныне известных цивилизаций не в состоянии соперничать с нами. Они вынуждены либо примириться с нами и принять наши правила игры, либо погибнуть.
Молодой человек не возражал. А зачем? Дитя этой культуры, он считал, что все так и должно быть.
— И вот, — продолжил командор, — мы столкнулись с цивилизацией такого же уровня, как наша, а возможно, и превосходящей нас в технической области. И выводы, надо сказать, неутешительные. Во-первых, с точки зрения нашей обычной политики экспансии. Разумеется, и другие развивающиеся цивилизации выходят за пределы своей исконной звездной системы. Но они первыми обнаружили нас, и это плохо. Они провели исследования и уже многое узнали о нас. Во-вторых, теперь неизбежно столкновение. Начнется борьба за жизненное пространство. В-третьих, судя по всему, они намного меньше нас и значительно слабее, хотя и обладают некоторым технологическим превосходством. Они готовятся к войне, но не уверены в победе. Иначе они бы уже напали на нас. Следовательно, им необходима информация — бездна информации. Как устроены наши вооруженные силы. Как организована система обороны и как она приводится в действие. А самое главное — каков образ нашего мышления. В-четвертых, они уже какое-то время занимаются изучением нашей цивилизации, так что пока столкновение откладывается, и возможно, на годы. Нас, по всей видимости, случайно обнаружила группа разведчиков, которая, проводя глубинный поиск, сбилась с курса. А может, просто группа чрезмерно амбициозных индивидуумов. Они провели здесь достаточно времени, чтобы изготовить человекоподобного робота, разместить вокруг Главного Командования Вооруженных Сил орбитальные станции-шпионы да еще и организовать вербовку изменников, которые всех нас продали.
Последнее вывело молодого человека из состояния глубокой задумчивости.
— А? — спросил он.
— Да-да, — заверил командор. — Это умозаключение зиждется на том, что внешне они настолько не похожи на нас, что мы могли попросту их не заметить. Они явно оставили здесь замаскированных под людей роботов-шпионов — и кто знает, сколько? Я настолько запутался, что уже подозреваю весь штаб. И предателей — людей. Последнее, кстати сказать, явно в вашей компетенции.
Раньше Министерство безопасности представляло собой тайную полицию. Но последнее время оно гораздо меньше следило за повседневной жизнью граждан Конфедерации. Ситуация изменилась, и у полиции появились задачи поважнее.
Человечество уже давно приспособилось к этому миру. Поступившись неограниченной свободой, оно сохранило мощь и способность к развитию, причем не на какой-нибудь там одной планете, а во всей межзвездной империи, целостность которой гарантировали только всеобщий контроль и управление. На каждой планете — стандартная политическая система. Повсюду приняты одни и те же ценности, идеи и идеалы, у всех — одинаковый образ мыслей. При этом человечество сохранило гибкость, способность адаптироваться к различным биосферным условиям и даже — как бы жестоко это ни звучало — к внеземным цивилизациям и чуждым формам жизни.
Разумеется, встречались и такие, кто не мог или не хотел приспосабливаться. Зачастую они проходили процедуру «перевоспитания» — комплекс очень сложных методик социального обучения, — хотя некоторым не помогало и это. Например, особо чуждым инопланетным цивилизациям, которые в принципе не могли адаптироваться к общепринятой системе. Такие цивилизаций безжалостно истреблялись. Кроме того, в каждой системе всегда найдутся индивидуумы, которые, обладая и волей, и умением, обходят закон. Такие люди исключительно опасны, а потому их необходимо выявлять и либо отправлять на принудительное перевоспитание, либо уничтожать на месте.
— Прежде законы были помягче, — сказал командор Крег. — Только теперь наша система достигла абсолюта. А тогда неисправимых преступников отправляли в вечную ссылку на Ромб Вардена. Мы и поныне ссылаем туда тех, кто, обладая исключительными талантами, способен на крупные интеллектуальные достижения. Такая политика полностью окупается, хотя приходится отправлять туда ежегодно не меньше сотни человек.
— Так вот куда Чужаки отправились за помощью. Значит, робот пытался скрыться в Ромбе Вардена… — в ужасе прошептал собеседник капитана Крега.
— Угадали, — ответил Крег.
В мире, основанном на безукоризненном законодательстве, подобии и гармонии, на твердой вере в естественные законы. Ромб Вардена был просто сумасшедшим домом, воплощенным отрицанием всего и вся в Конфедерации.
Хальден Варден, разведчик Конфедерации, открыл эту систему лет двести назад, когда Ромб находился далеко за пределами административной зоны. Варден слыл чем-то вроде живой легенды — человеком, ненавидевшим общественное устройство, а заодно и других людей. С таким характером он бы долго не протянул, но в те времена уже существовала развитая отрасль психологии по выявлению социально опасных личностей, их изучению и использованию для общественно полезной деятельности. Только человеконенавистники вроде Вардена становились отшельниками, способными перенести многолетнее одиночество, сохранив нормальную физическую и психическую форму, столь необходимую разведчику глубокого космоса. Согласно стандартам Конфедерации, ни один здоровый человек был не в состоянии выполнять подобную работу.
И по этим меркам Варден был не то что не здоров, а просто тяжело болен. Он старался не задерживаться надолго в «цивилизации», приближаясь к обитаемым планетам только для заправки горючим и пополнения запасов. Он летал дальше, дольше и чаще, чем любой другой разведчик, а от количества сделанных им открытий просто захватывало дух.
К несчастью для руководства, Варден считал открытия своей единственной целью. И в погоне за ними забывал обо всем, в том числе и о предварительных исследованиях, и о подробных докладах. Не сказать, чтобы он полностью игнорировал планетную разведку — просто он старался как можно реже выходить на связь с Конфедерацией, часто доводя всех до белого каления.
Когда однажды в пункт управления пришел его сигнал «4ПП», все почувствовали предвкушение чего-то необыкновенного. Шутка ли, четыре пригодных для жизни планеты в одной системе! Согласно теории вероятности, только одна из четырех тысяч звездных систем в среднем содержит что-либо подходящее для использования, не говоря ухе о планетах земной группы. Сгорая от нетерпения, каждый хотел поскорее услышать, что столь немногословный разведчик сообщит о небесных телах. С трепетом ожидали, как этот безумный Варден наречет новые планеты и поддастся ли дешифровке его очередное послание.
Действительность превзошла самые худшие опасения. Чем дальше уходил Варден, тем короче и непонятнее становились его двусмысленные сообщения.
— Харон, — говорилось в первом отчете. Затем следовала подробная характеристика:
— Похожа на Ад.
— Лилит, — сообщалось далее. — Она прекрасна, но в траве затаилась змея.
— Цербер, — обозвал Варден третью планету. — На собаку похожа.
И последнее:
— Медуза. Как посмотришь — сразу окаменеешь.
Затем шли координаты и новая информация, подтверждавшие, что Варден провел дистанционное обследование планет. То, что он не высаживался, не вызывало сомнения. Завершали сообщение символы «ZZ», которые привели всю Конфедерацию в еще большее смятение. Эти буквы означали наличие чего-то очень странного, так что изучение новых территорий требовалось проводить с исключительной осторожностью.
Так как безумный Варден не сообщил больше ничего, Конфедерация решила снарядить обыкновенную экспедицию из двухсот самых лучших, самых опытных исследователей и разместить на четырех больших крейсерах с боевым вооружением.
Самым неприятным в варденовских описаниях было то, что, несмотря на всю свою лаконичность, почти всегда они оказывались правдивыми. Но вот что именно он хотел сказать, оставалось непонятным до тех самых пор, пока вы сами не попадали на планету.
Когда корабль вышел из гиперпространства, глазам ученых предстало совершенно необычное зрелище: горячая звезда F-типа со сложной системой из газовых планет-гигантов (а у каждой — свое кольцо), огромные астероиды и множество планет с привычной твердой поверхностью. Внутри системы, недалеко от звезды, находились четыре планеты, изобилующие кислородом, азотом и водой, — четыре драгоценных приобретения Конфедерации, всем своим видом сообщавшие о наличии на них жизни. Ближайшая планета находилась в 158 миллионах километров от звезды, а самая дальняя — в 308 миллионах. Тем не менее, в момент прибытия экспедиции их взаимное расположение оказалось странным, просто невероятным: небесные тела выстроились точно по вершинам ромба. Хотя подобная геометрия являлась просто счастливым совпадением и повторялась очень редко, планеты получили еще одно, общее название — «Ромб Вардена». Даже самые безнадежные материалисты восприняли это как знамение. Как и Варден, они не стали торопиться с высадкой. Последовало длительное зондирование, автоматический забор проб, анализ, но… ничего подозрительного. Планеты не отличались ничем сверхъестественным, разве что были подозрительно хороши. Вскоре первоначальные страхи и сомнения рассеялись, и члены экспедиции слегка расслабились. Возникла смелая гипотеза, что Ромб Вардена — плод инженерной деятельности неизвестной древней цивилизации, но никаких доказательств обнаружено не было.
Экспедиция с максимальными мерами предосторожности приступила непосредственно к исследованиям.
Харон, ближайшая к звезде планета, оказалась очень горячей. Практически постоянно там шли сильные дожди. На поверхности обитали крошечные ящеры, и, хотя их с некоторой натяжкой можно было счесть страшными и даже опасными, ничего невероятного они собой не представляли. Опасность скорее всего таилась в глубинах океана, занимающего большую часть планеты, но исследовать его могла только экспедиция, базирующаяся на планете. Сушу покрывали непроходимые джунгли; наклон оси составлял 6 градусов, температура на поверхности изменялась в пределах 28–60 градусов по Цельсию. Благодаря удачному расположению материков-континентов планета вполне подходила для жизни. Но не отличалась гостеприимством.
Да, пожалуй, Харон действительно был похож на Ад.
Следующая планета, Лилит, являла собой хрестоматийный пример планеты, пригодной для жизни. Чуть поменьше Харона; 70 процентов поверхности покрыто водой; более умеренный климат и более приглядный пейзаж. Невысокие горы, обширные равнины и топкие болота в низинах — замечательное разнообразие ландшафта при отсутствии сколько-нибудь серьезных опасностей. Наклон оси — 84 градуса, почти как у Земли, небольшие сезонные изменения климата. Правда, большей частью здесь стояла сильная жара — температура нередко поднималась до 40 градусов по Цельсию и даже выше; минимальная температура составляла 20–25 градусов.
Леса, напоминавшие вечнозеленые джунгли, составляли зеленый массив планеты, и хотя деревья мало походили на земные, сочные плоды оказались вполне съедобными. В фауне доминировали насекомые самых разных форм и размеров — от гигантов, смахивающих на бегемотов, до крошечных созданий, размером с булавочную головку. Именно такие планеты и нужны были Конфедерации, и именно такие планеты практически никогда ей не попадались. Просто настоящий, воочию явленный Эдем. И — что самое главное — никакой змеи в траве. Пока.
Цербер оказался более суровым. При 25-градусном наклоне оси сезонные изменения климата были очень сильными и резкими, так что в то время как на экваторе температура поднималась до сорока градусов по Цельсию, на полюсах царила лютая стужа. Но самая большая неприятность ждала на поверхности, практически полностью поросшей разноцветными лесами. Приземление оказалось делом нелегким, площадку удалось найти с немалым трудом. Огромные, растущие со дна океана деревья вытянулись вверх на многие километры и образовали местами столь плотный покров, что на него, как выяснилось, можно было спокойно сажать тяжелые межзвездные корабли. На вершинах этого удивительного полуподводного леса рос, в свою очередь, еще один лес, так что вместе они образовывали уникальную экосистему. Животный мир составляли преимущественно птицы, хотя попадались и насекомые. Наземные животные практически не встречались, но о том, что творилось в глубинах совершенно не изученного океана, можно было только догадываться. Человек вполне мог селиться на верхушках этих деревьев и даже строить большие города — странный, чуждый, но не такой уж и непривычный мир. Здесь не имелось никаких природных ресурсов, кроме древесины, и обеспечить принятый в Конфедерации уровень жизни было практически невозможно. Здешние поселения вряд ли могли считаться надежными и долговечными. Планета действительно чем-то напоминала собаку, и тут Варден не ошибся.
Самой дальней и самой негостеприимной оказалась Медуза, блистающая замерзшими морями, ослепительным снежным покровом и громадными остроконечными горными вершинами. Наклон оси в 19 градусов обеспечивал сезонные изменения климата, что лишь ухудшало ситуацию: летняя температура в тропических широтах не превышала 20 градусов по Цельсию, а в полярных областях царил невероятный холод. Несмотря на сильное оледенение, только здесь наблюдалась значительная вулканическая активность. Тут тоже встречались лесные массивы, но большую часть свободной ото льда территории занимали тундра и зеленые луга, где паслись стада млекопитающих. Встречались и свирепые злобные хищники. Этот суровый, жестокий, мир вполне можно было покорить и заселить. Однако и тут невозможно было не согласиться с Варденом — чтобы по собственной воле поселиться на Медузе, нужно просто окаменеть или по крайней мере обладать каменным сердцем.
Четыре планеты — от раскаленного ада до ледяной тундры. Четыре планеты, температурный режим которых допускал биологическое существование, а вода и воздух вполне подходили человеку. Невероятно, фантастично, разум отказывался верить в такую удачу, однако все это оказалось правдой. Исследовательская экспедиция разбила лагерь на берегу живописной лагуны — разумеется, на Лилит. А отсюда уже отправлялись небольшие команды на остальные планеты.
По поводу трех из четырех открытых им планет Варден явно был прав, но его сомнение относительно Лилит казались беспочвенными. Может, он решил, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. А может, шестое чувство подсказало. А может…
Исследовательская бригада на Лилит находилась в условиях полного карантина. Предварительное изучение занимает не меньше года, в течение которого за учеными наблюдают, как за подопытными кроликами, подобно тому как сами специалисты исследуют особенности новой планеты. Они располагали только небольшим челноком, пригодным самое большее для полетов между планетами Ромба Вардена. Любые непосредственные контакты с представителями Конфедерации запрещались — слишком велик был риск. Слишком долго человечество не знало подобного везения.
…Змее, затаившейся на Лилит, потребовалось примерно полгода, чтобы составить представление о пришельцах.
Когда внезапно сломались все механизмы, было уже слишком поздно. Люди беспомощно смотрели, как приборы и устройства теряют энергию, словно неизвестное существо залпом осушало их. За двое суток вся механика, все оборудование, все рукотворные предметы — все превратилось в груды хлама. В результате погибли четыре человека; уцелевшие, оцепенев от ужаса наблюдали, как буквально на глазах разлагаются трупы.
А потом еще неделю исчезали последние следы пребывания на планете представителей чуждой расы. С каждым днем поверхность очищалась от всего чужеродного: металл, пластик, органические и неорганические компоненты — все ржавело, растворялось, рассыпалось, и, наконец, не осталось ничего, кроме мельчайших частиц, мгновенно поглощавшихся жирной почвой, да шестидесяти двух голых ошарашенных ученых.
Неделей раньше был восстановлен прямой контакт с группами, находившимися на других планетах Ромба Вардена. На Лилит побывали представители каждой из них. Они намеревались поделиться информацией, продемонстрировать результаты и решить, что делать дальше. Так и случилось: исследователи общались, анализировали данные, готовили доклады. А потом вернулись на свои планеты, даже не подозревая, что прихватили с собой змею.
Группа ученых на борту орбитального крейсера тут же взялась за дело. Роботы с дистанционным управлением, срочно отправленные на планету, нашли то, чего не заметил никто, кроме Вардена. В пробах присутствовал необычный микроорганизм, который внедрялся в клетки и образовывал колонии. Не будучи разумным в общепринятом смысле слова, он обладал потрясающими способностями, позволившими ему фактически подчинить себе всю планету, и невероятными возможностями приспосабливаться к условиям новой среды обитания и преобразовывать ее в соответствии со своими потребностями. Хотя время жизни отдельного организма не превышало трех-пяти минут, все они обладали удивительным свойством ускорять процессы в сотни и даже в тысячи раз. За шесть месяцев они приспособились к новым организмам, появившимся на планете, а затем преобразовали их, подстроив под себя.
Но другие планеты отличались от Лилит — отличались атмосферно-климатическими условиями, гравитацией, уровнем радиации и многим-многим другим. И поскольку окружающую среду микроорганизмы преобразовать не смогли, им пришлось приспосабливаться. В некоторых случаях — например, на Медузе — они преобразовали сначала организм-носитель, человека, а затем животных и растения. На Хароне и Цербере они нарушили экологический баланс, что, естественно, привело к вторичным изменениям всего живого. Зато микроорганизмы с полным комфортом устроились внутри живых существ.
Вот так Ромб Вардена превратился в карантинную зону. Ученые лихорадочно искали методы борьбы с неожиданной напастью. Для начала несколько несчастных поместили в изолятор. Но это не помогло: что-то связывало микроорганизмы с планетой, и вдали от нее они погибали, убивая заодно и людей-носителей. Без микроорганизмов, взявших на себя функции контроля за биохимическими процессами, клетки становились неуправляемыми, что влекло за собой ужасную и мучительную, но, по счастью, быструю гибель.
Как ни странно, на других планетах микроорганизмы претерпевали столь сильные мутации, что напрочь теряли связь с Лилит и, достигнув устойчивого равновесия со средой, прекращали дальнейшее развитие.
Итак, выяснилось, что люди в принципе могут жить и работать на планетах Вардена. Но, однажды туда попав, вынуждены оставаться там до конца дней.
Обратной дороги не было.
Конечно, подобные мелочи не могли остановить ученых. Они потихоньку обживались на новом месте, строили поселения. Правда, весь инструмент приходилось изготавливать вручную и только из местного материала.
Так прошло два столетия, появились новые поселенцы. Но Ромб Вардена по-прежнему хранил свои тайны.
И тогда правительство Конфедерации решило превратить эти четыре планеты в идеальную, абсолютно надежную тюрьму. И в Ромб Вардена, один за другим, полетели корабли с заключенными.
Сюда отправляли всех: мужчин, женщин, детей… — всех, кто обладал выдающимися способностями, своего рода гениев. Представителей высокопоставленных семейств, к которым нельзя было применить процедуру изменения психики. Бесчисленное множество политзаключенных — короче, всех, кто не мог или не хотел жить по законам Конфедерации. В результате здесь собрался весь цвет «антиобщественного общества», вся криминальная и политическая элита. И все они жили на планетах Вардена, женились, выходили замуж, рожали детей и умирали…
Они даже занимались производством и коммерцией. Конечно, все вывозимые с планет товары подвергались тщательной обработке. Все микроорганизмы уничтожались еще на орбите, на борту специальных спутников с автоматическим управлением.
Зато благодаря торговле те преступники, которые еще оставались на свободе, могли беспрепятственно переправлять на Ромб Вардена деньги, драгоценности, произведения искусства. И действительно, разве можно найти более надежный тайник? А на Лилит, где нельзя было хранить предметы материальные, хранилась информация: номера банковских счетов, государственные тайны, имена, названия… Все то, что нельзя доверить даже компьютеру.
На Ромбе Вардена выживали сильнейшие. Сильнейшие управляли планетами. Сильнейшие держали в руках всю торговлю. Сильнейшие обладали бесценной информацией.
Четыре великих короля преступного мира — Четыре Властителя Ромба — стали обладателями секретов, бесценных сокровищ и «грязных» денег. Их влияние распространилось на всю Конфедерацию, хотя сами они навсегда стали изгоями.
— Итак, Четыре Властителя Ромба нас продали, — выдохнул молодой человек. — Почему бы попросту не уничтожить все четыре планеты? Я бы сказал, что для нас это лучший вариант.
— Я-то не против, — согласился командор Крег, — но только действовать надо было раньше, пока они еще не обладали такой властью и такими связями.
Молодой человек откашлялся.
— Понятно, — несколько брезгливо ответил он. — Тогда, может, нам следует создать там агентурную сеть? Разобраться наконец кто есть кто?
— Да-да, именно это мы и пытались сделать, — ответил Крег. — Только ничего у нас не вышло. Ну посудите сами, кто же, в здравом уме и трезвой памяти, добровольно согласится на вечную ссылку да еще и на симбиоз с микроорганизмами? Разве что законченный фанатик. Ну, найдем мы такого, извините, пристукнутого фанатика. А дальше что с ним делать? Какой из него разведчик? Вы что думаете, властители такие дураки? Ничего подобного! Они подвергают всех вновь прибывших серьезнейшей проверке. Кроме того, у них полным-полно информаторов в нашем правительстве. Я считаю, что туда необходимо внедрить одного профессионального агента экстракласса, а не громоздкую разведсеть, которую мгновенно вычислят и уничтожат. Правда, должен сказать, один из нынешних властителей, по существу, и есть такой агент.
— Что?!
— Да-да, — командор Крег кивнул. — Точнее, был таковым. Он считался наилучшим разведчиком, знавшим все ходы и выходы, и к тому же Ромб Вардена пришелся ему весьма по душе. По его словам, Конфедерация ему надоела. Его забросили на Лилит, поставив задачу внедриться в местную иерархию. Самое удивительное, что ему это удалось. Да еще как удалось! Он пролез на самый верх. Вся беда в том, что, пока он делал карьеру, мы не получали от него практически никакой информации. Теперь он стал нашим врагом. Вы меня понимаете?
— Да уж, — сочувственно протянул молодой человек. — Вам не на кого надеяться в Ромбе Вардена. А тем временем они преспокойно продают нас пришельцам.
— Именно, — согласился Крег. — Теперь понимаете, какая складывается ситуация? Мы, разумеется, готовим новых людей. Но гарантии никаких. Конечно, мы кое-чем их заинтересовали — небольшими услугами, всевозможными поблажками, некоторых — откровенным шантажом, В общем, определенные стимулы существуют, но только всех их, вместе взятых, все равно недостаточно. Ведь Четыре Властителя не прощают измены. Единственное наше преимущество в том, что планеты открыты недавно и пока еще мало заселены. На каждой планете своя социальная структура и иерархия.
Молодой человек кивнул:
— Я, кажется, догадываюсь, к чему вы клоните. Однако должен напомнить, что вы рассказали мне о предыдущих агентах. Меня это не устраивает. Я должен работать один.
— Нет-нет, все не так уж плохо, — ухмыльнулся командор Крег. — Вы, конечно, чертовски хороший детектив, и сами об этом знаете. Вам предстоит выследить противника и расстроить его планы. Перехитрить самые мощные компьютеры и самых выдающихся преступников, а ведь вы еще так молоды — вы самый молодой инспектор за всю историю Конфедерации. Перед нами две проблемы. Во-первых, надо выявить силы противника и определить их происхождение. Выяснить, кто они, откуда и каковы их намерения. Хотя может статься, что мы уже опоздали. Во-вторых, надо нейтрализовать наводчиков и информаторов Четырех Властителей. Как вы собираетесь все это сделать?
Молодой человек усмехнулся:
— Перекупить их у инопланетян. Предложить работать на нас.
— Невозможно. Мы уже думали. Ни деньги, ни власть им не нужны — и того, и другого у них в избытке. Да, мы в состоянии изолировать их от остальной Вселенной, и раньше перед такой угрозой они были бессильны. Но теперь у них появился мощный союзник. Я боюсь, что ими движет месть, и в этом случае мы ничего не можем поделать, даже пообещать им смягчить наказание. Ведь все исследования этого микроорганизма зашли в тупик. А у этих… Чужаков научный потенциал поболее нашего. У нас нет ни одного козыря.
— Тогда следует заслать на каждую планету наших людей, которые должны выйти на прямой контакт с инопланетянами. В конце концов кто-то ведь должен передавать им информацию и программировать их машинки, вроде этого вашего фантастического робота.
— Согласен. Тот, кто сможет выжить в подобных условиях и даже жить припеваючи, вероятно, способен накопить информацию и продать ее. Но только как нам выиграть время?
Молодой человек снисходительно улыбнулся:
— Очень просто. По крайней мере просто сказать. Ну, а сделать, боюсь, невозможно. Нужно уничтожить всех властителей. Всех четырех. Разумеется, рано или поздно появятся другие, но мы все равно выиграем на этом несколько месяцев, если не лет.
— Мы уже думали над этим, — согласился Крег. — И смоделировали ситуацию на компьютерах. Выдающийся детектив, всецело преданный Конфедерации, доброволец, обладающий лицензией на убийство. Таких нужно четверо плюс координатор, поскольку каждый будет работать самостоятельно. Плюс еще несколько агентов на всякий случай: мало ли что, всяко бывает. Тщательно изучив ситуацию, мы пришли к выводу, что единственная подходящая кандидатура — это вы.
Молодой человек криво усмехнулся:
— Так я и думал. А еще кто?
— Никто. Только вы.
Впервые за все время собеседник командора растерялся. Он непонимающе нахмурился:
— Только я?
— В принципе есть и другие кандидатуры, но все они либо менее надежны, либо не отвечают всем перечисленным требованиям, либо решают прочие жизненно важные задачи, либо находятся в настоящий момент на периферии.
— Тогда возникают еще две проблемы. Во-первых, вам надо решить, каким образом я могу добровольно согласиться на подобное задание, и, во-вторых, каким образом вы… — Он осекся. — Мне кажется, я знаю…
— Мне кажется, что вам правильно кажется, — съязвил командор Крег. — Это, вероятно, самый охраняемый секрет во всей Конфедерации, но процесс Мертон уже освоен. И процент отрицательных результатов невелик.
Молодой человек, рассеянно кивнув, погрузился в размышления. Когда год назад ему присвоили звание инспектора, его первым делом отвели в незнакомую, тщательно охраняемую лабораторию и погрузили в состояние гипноза. Он не совсем понял, что именно ним произошло, но после этого у него три дня сильно болела голова, что только возбудило его любопытство. Процесс Мертон. Разгадка бессмертия. Он потратил уйму времени, пытаясь раскрыть этот секрет, но ему удалось понять одно: в Конфедерации работают над технологией, которая позволит записать весь объем памяти человека, всю структуру его личности, а затем переписать накопленную информацию в другой мозг, например в точную клонированную копию мозга этого человека. Он также узнал, что предыдущие попытки копирования личности заканчивались неудачно. Он высказал командору все свои сомнения.
— Всякое бывало, — не стал спорить Крег, — но на ранних стадиях исследований. Клонированные копии мозга не способны поглощать такой материал. Формирующийся в искусственной среде мозг образует собственные, отличные от прототипа базовые структуры, и при передаче информации они необратимо разрушаются. Однако мы в состоянии извлечь из мозга всю информацию, а затем, очистив мозг-донор, вернуть ее обратно. Следующая стадия — передача информации акцептору. Естественно, предварительно уничтожив всю прежнюю информацию, содержавшуюся там. Процедура это чрезвычайно сложная. Сейчас нам удается безупречная транспортировка личности в одном случае из двадцати.
— А что с другими девятнадцатью? — спросил молодой человек с едва скрываемым любопытством. Командор Крег пожал плечами:
— Они либо погибают сами, либо нам приходится их устранять. Для экспериментов используются только откровенно асоциальные элементы, которые все равно должны подвергаться процедуре перевоспитания или же уничтожаться. Как вы, очевидно, знаете, структуру вашей личности мы переписали четырнадцать месяцев назад. Остается только сделать четыре ваших копии. И все четверо, внешне абсолютно непохожие друг на друга, будут вести себя идентично. Они будут вами. Если потребуется, мы сделаем не четыре копии, а гораздо больше. Итак, мы создадим четыре копии. Каждая сохранит память о своем уголовном прошлом. Каждая будет заброшена на одну из планет Ромба Вардена. А что касается вас… Вы будете координировать операцию.
На сей раз молодой человек молчал примерно минуту.
— Н-н-ну ладно, будь я проклят! — воскликнул он наконец.
— Четырежды проклят, — отозвался Крег. — Как видите, вы ничем не рискуете. У нас уже есть информация о вашей личности.
Молодой человек вновь впал в задумчивость:
— Но ведь потребуются сведения и о последних событиях. Нельзя же отправить мои копии, не вложив в них данные о том, что произошло за эти четырнадцать месяцев. Хотя бы вот об этом нашем разговоре.
— Разумеется, — закивал Крег. — Но я, например, ежегодно сбрасываю накопленную информацию. Ничего страшного, так, небольшая головная боль; если в первый раз запись удалась, потом все идет как по маслу.
— Это утешает, — неуверенно пробормотал инспектор, вспоминая, что во время первой записи он даже не был поставлен об этом в известность. Подавив эти мысли усилием воли, он спросил:
— Каким образом будут поступать необходимые для корреляции данные? Даже если моим копиям удастся разузнать то, что вас интересует, как я получу информацию?
Командор Крег, выдвинув ящик стола, достал маленькую коробочку. Он осторожно открыл ее и протянул инспектору.
— С помощью вот этого.
«Вот это» оказалось, крошечной бусинкой из непонятного материала, столь маленькой, что ее трудно было разглядеть даже на фоне черного бархата.
— Следящий имплантант? — скептически поинтересовался молодой человек. — И что, правда помогает?
Все полицейские хорошо знали это устройство. Его легко можно было вживить в тело и практически невозможно обнаружить. Никакого обслуживания оно не требовало. Зато позволяло элементарно определить местонахождение человека.
— Помогает-помогает, — сказал командор. — Только это не то, что вы думаете. Оно действительно основано на обычном имплантанте, но усовершенствовано с помощью Мертон-технологии. Оно вживляется в определенный участок мозга и позволяет поддерживать устойчивую связь только между людьми с идентичными характеристиками. С помощью специального приемника мы найдем носителя устройства в любом уголке планеты, обеспечим постоянный контроль за его передвижениями, а также примем и усилим сигналы, которые поступят затем на Мертон-регистратор. Таким образом проводится «мягкая» перезапись накопленной мозгом информации, совершенно безвредная и необременительная процедура — ребята из группы Мертон утверждают, что это напоминает просмотр фильма. Только такая запись в отличие от фильма содержит абсолютно полную картину всего, что произошло с вашей копией. Находясь на патрульном корабле с максимальным комфортом, вы практически непрерывно будете получать агентурные данные. Само устройство изготовлено из квазиорганики, так что даже на Лилит, в среде, нетерпимой к инородным элементам, оно сработает безупречно. Эта система связи уже опробована. Мы снабдили двух ссыльных такой штуковиной, разумеется, как вы сами понимаете; не поставив их в известность. Так вот: система работает отлично.
Молодой человек только кивнул.
— Вы, кажется, о чем-то задумались?
Последовала недолгая пауза.
— А если после всего услышанного я передумаю? Или, предположим, мои… эээ… «альтер эго» решат действовать самостоятельно?
Командор Крег зловеще улыбнулся:
— Вы все-таки подумайте над моим предложением. Мы сделаем вас бессмертным — если вы справитесь с заданием. Выше награды не существует. Вы атеист и знаете, что когда умрете, то умрете навсегда. Но мы сделаем ваше существование вечным. Вы не находите, что это предложение более чем заманчиво?
Инспектор пристально посмотрел на собеседника.
— Хотел бы я знать, как к этому отнесутся они? — прошептал он.
Четыре Властителя Ромба. Четыре невероятно могущественных и проницательных человека, способных на любое преступление. И загадка пришельцев, готовых уничтожить человечество. Пять проблем, пять загадок.
Да, никакая это не награда. Это приказ.
3
Базовый корабль достигал семи километров в длину. Он дрейфовал примерно в четверти светового года от Ромба Вардена. Сконструированный как маленькая искусственная планета, корабль полностью обеспечивал себя всем необходимым, а команду — сверхкомфортным существованием.
С нижних палуб регулярно вылетали патрульные пилотируемые корабли. Беспилотные же аппараты беспрерывно кружили по всей системе Ромба Вардена, снабжая базовый корабль исчерпывающей информацией. Затем сообщения передавались искусственным спутникам внутри системы. В образованный таким образом периметр защиты допускали только военных, но даже персонал военных кораблей никогда не опускался на поверхность. При любой попытке войти в охраняемую зону корабль-нарушитель велено было захватить, а в случае сопротивления — уничтожить. Но все равно, при всем при том, вероятность прорваться сквозь линию защиты оставалась. Чем и воспользовался противник, благополучно обманув людей и самую современную технику.
Разумеется, появление на базовом корабле необычного пассажира не могло пройти незамеченным. О секретном характере его миссии знали все, и его происхождение и выполняемые здесь задачи вызывали на корабле самые невероятные слухи, хотя даже адмирал не был посвящен в эту тайну.
Вместе с необычным пассажиром прибыл модуль, который установили на жилой палубе в отсеке Службы безопасности. Здесь таинственный незнакомец мог выполнять свое задание, не опасаясь посторонних глаз; модуль оберегали гвардейцы Службы безопасности, тоже, впрочем, не имевшие ни малейшего представления о том, кого и зачем они стерегут. Более того, они — так же, как и адмирал — не имели права войти внутрь ими же охраняемого модуля. Пропускной пункт реагировал только на биотоки мозга, акустический спектр голоса, образцы сетчатки глаза, структуру ДНК таинственного незнакомца, — словом, на все, что только могли придумать параноики из Службы безопасности.
Хотя незнакомец находился на борту уже несколько месяцев, никто не знал его имени. Не сказать, чтобы он сознательно избегал общества — нет, он регулярно занимался спортом, обедал вместе с остальными и даже пропускал рюмочку-другую с некоторыми членами экипажа, особенно с женщинами, которых он очень интриговал. Молодой, симпатичный, веселый, спокойный. Но за все это время он ни намеком не приоткрыл окружавшую его завесу таинственности. Зато офицеры безопасности заметили, что он обладал исключительной способностью выведывать у собеседника самое сокровенное.
Почти ежедневно незнакомец проводил несколько часов в своей маленькой каюте; ночевал он всегда только там. Службисты ломали головы, пытаясь разгадать его тайну. Предположений высказывалось множество. И ни одно не было правильным.
Войдя в модуль, он услышал жужжание зуммера и впервые ощутил восторг и радостное возбуждение в предвкушении работы. Он подошел к большому креслу, уселся поудобнее и разместил на голове несколько миниатюрных зондов-датчиков.
Некоторое время он плавал в тумане полугипнотического забытья, но потихоньку в мозгу начали формироваться расплывчатые образы, постепенно приобретая определенность, ясность, заполняя его мысли. Наркопрепараты и маленькие нейронные зонды сделали свое дело: его собственное «я» куда-то исчезло, отодвинулось на второй план, и возникло нечто новое.
— Агент к докладу готов, — сообщил компьютер, посылая команду в глубины его сознания, ставшего теперь не только его собственным.
Передаваемая с поверхности информация, проходя через управляющий компьютер, преобразовывалась, сортировалась и систематизировалась, превращаясь в связный рассказ.
Включились записывающие устройства.
Человек в кресле откашлялся. Ему потребовалось больше трех часов, чтобы невнятные междометия превратились в осмысленную речь. Компьютер терпеливо ждал, пока человеческий мозг переварит невообразимые массивы информации.
Наконец он заговорил.
Глава 1 ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
После беседы с Крегом я несколько дней приводил в порядок свои дела — что оказалось непросто, — а потом меня направили в клинику Службы безопасности. Мне доводилось бывать здесь и раньше, но я никогда не подозревал об истинной цели своих посещений. Обычно здесь программировали агентов перед очередной операцией и восстанавливали сознание после ее завершения. Наша деятельность зачастую выглядела не совсем легальной, экстралегальной — я предпочитаю называть ее именно «экстралегальной», а не просто «нелегальной», что, по-моему, подразумевает откровенно уголовные намерения. Многие наши операции еще не рассекречены, и, чтобы предотвратить любую утечку информации, мозг агента подвергается информационной чистке.
Кому-то такая жизнь, при которой не знаешь, где ты был вчера, может показаться весьма странной, но есть у нее свои преимущества. Все потенциальные враги — и политики, и военные — знают о чистке памяти, и потому вам не о чем беспокоиться. Никому и в голову не придет поквитаться с вами за прежние дела — вы уже ничего не знаете о них. Неизбежные неудобства с лихвой компенсируются обеспеченным существованием, практически неограниченными финансовыми возможностями и полным комфортом. Мне не возбранялось жить в самых роскошных отелях, питаться в лучших ресторанах, позволять себе любые развлечения и мелкие шалости — я чувствовал себя просто великолепно и постоянно находился в прекрасной форме. Я наслаждался каждым мгновением жизни и, исключая регулярные занятия по переподготовке — месячные или полуторамесячные курсы, слегка напоминавшие курсы общей военной подготовки, только более грязные и жестокие, — вел жизнь богатого повесы, практически не сталкиваясь с житейскими проблемами. Собственно, цель регулярных занятий как раз и состояла в том, чтобы проверить, не размягчились ли ваши мозги от этой сытой и слегка бестолковой жизни, не ослабла ли воля. Вживленные датчики непрерывно контролировали самочувствие и определяли, когда именно необходимо хорошенько встряхнуться.
Меня зачастую удивляла крайне изощренная встроенная система наблюдения за здоровьем. Казалось, целый штаб Службы безопасности неусыпно следит за ходом моих дебошей, готовый немедленно предупредить меня о грозящей опасности; со временем, однако, я научился игнорировать их.
Жизнь агента была прекрасной и беззаботной. Да и не только агента. Обитателей наиболее цивилизованных планет тоже снабжали подобными датчиками, хотя вряд ли столь же сложными и хитроумными.
Правда, когда приходила пора отправляться на очередное задание, требовался весь опыт предыдущих операций. Простое уничтожение накопленной информации без ее хранения и осмысления было бы крайне непрактично; даже самый хороший агент становился еще лучше, избегая повторения собственных ошибок.
Так что в первую очередь вас помещали в клинику, где хранилась информация, стертая в свое время из вашего мозга. Информацию благополучно возвращали на место, и вы вновь были готовы к исполнению долга.
После такой операции я всегда поднимался из кресла потрясенный. Но сейчас процесс затронет более глубокий уровень. Когда я выйду из клиники, я буду знать не только все, что когда-либо делал в своей жизни, я узнаю многое и о других людях, об их сознании, теле, узнаю так много, что смогу запросто стать любым из «них».
Что же будут любить они, четыре моих «альтер эго»? Совершенно разные физически, они, вполне возможно, выходцы одного из миров, пока еще не цивилизованного, жители которого не успели подвергнуться стандартизации во имя полного равенства. Нет, эти люди наверняка родом с самой окраины: торговцы, шахтеры или пираты, без которых распространение цивилизации оказалось бы невозможным; именно они обладают индивидуальностью, самоуверенностью, творческим началом — тем, без чего не выдюжить в сложнейших ситуациях. Идиоты-правители могли бы уже давно уничтожить всех, кто хоть чем-то отличается от обычных стандартов. К счастью, в своем идиотизме они зашли так далеко, что давно уже утратили необходимую для подобной расправы волю и энергию.
Вот потому-то они и основали резервацию на Ромбе Вардена. Многие первопроходцы были настолько яркими личностями, что стали угрожать безопасности Конфедерации. Проблема состояла в том, что индивидуум, способный разрушить общественные устои, должен обладать настолько мощным интеллектом, насколько это вообще возможно в человеческом обществе, а стало быть, и бороться с ним практически некому. Ромб оказался очень удобной ловушкой. Люди творческие сохраняли там все свои способности. А Конфедерация постоянно черпала из этого неиссякаемого источника новые идеи.
Да и тамошним уголовникам грех было бы жаловаться на судьбу. Ссылка заменяла смертную казнь.
…Проклятые зонды причиняли нестерпимую боль. Обычно вслед за легким покалыванием приходил сон, а через несколько минут вы возвращались к реальности, вновь осознавая себя. Но сейчас покалывание превратилось в невыносимую боль, обручем сдавившую череп. Казалось, у меня перехватили управление собственным мозгом. Словно гигантская рука стиснула его изо всех сил, периодически ослабляя хватку. Я потерял сознание.
Очнувшись, я застонал. Боль исчезла, но память о боли осталась. Несколько минут я пролежал неподвижно, пытаясь понять, кто я и где нахожусь, затем, собравшись с силами, поднялся и сел.
Воспоминания на миг отступили и вновь захлестнули меня. Интересно, прошли мои дубли какую-либо подготовку или нет? Ведь их память по завершении операции очистить уже не удастся. А потом я внезапно осознал, что, получив мою ментальную информацию в полном объеме, они просто-напросто погибли бы. Да и вообще, в Ромбе Вардена сгинуло гораздо больше секретов.
Вокруг что-то изменилось: такого со мной еще не бывало. Оглядев небольшую комнату, я внезапно понял причину тревоги.
Это не клиника Службы безопасности! Я сидел на узкой койке в небольшой тесной каюте. Рядом с койкой виднелась миниатюрная раковина, стандартный пищепорт. В стене напротив — встроенный туалет. И все? Или есть еще что-то?
Я огляделся внимательнее. Ну конечно, полный визуальный контроль. Дверь закрывалась так плотно, что щель практически невозможно обнаружить. О том, чтобы открыть ее изнутри, нечего и мечтать. Теперь понятно, где я.
Тюремная камера.
Но, что еще хуже, я ощутил слабую вибрацию, порождаемую отнюдь не единственным источником. Само по себе это не столь уж неприятно, но я-то прекрасно знал ее происхождение. Я находился на борту космического корабля.
Я встал, испытав легкое, мгновенное головокружение, и оглядел себя. Я оказался весьма мускулистым: тело принадлежало человеку, хорошо знакомому с тяжелым физическим трудом. В нескольких местах его рассекали шрамы, явно не от скальпеля хирурга; с удивлением я обнаружил два следа ножевых ранений.
Почти всюду пробивались жесткие волосы. Грудь, руки, ноги — мне еще не доводилось встречать у людей такого оволосения. Не могу утверждать наверняка, но, похоже, меня наградили нечеловеческими сексуальными способностями. Неизвестно сколько я простоял так в полнейшем изумлении.
— Я теперь не я! — крутилось в голове. — Я один из моих «альтер эго»!!!
Вновь усевшись на койку, я еле разобрался в сложившейся ситуации. Ведь я знал, кто я такой на самом деле, помнил каждое мгновение своей жизни…
Первоначальный шок сменился гневом — гневом и бессилием. Отныне я всего лишь копия, марионетка в руках того, кто управляет каждым моим шагом, каждой моей мыслью. Я возненавидел его, возненавидел с нечеловеческой страстью, в которой не было ничего рационального. Сейчас этот гад сидит где-то в тепле и безопасности, наблюдает за каждым моим шагом, а когда все закончится, вернется к сытой и беззаботной жизни, а я…
Они хотят забросить меня на одну из планет Ромба Вардена, захлопнуть в ловушке, как какого-нибудь преступника, заключенного отныне и во веки веков, безо всякой надежды на избавление. А что потом? Когда я выполню задачу? Внезапно меня осенило. Я ведь знаком с подобными вещами! За мной будут постоянно следить и тут же ликвидируют, стоит только сболтнуть лишнее. Вообще меня уберут в любом случае.
Здесь дала о себе знать моя подготовка; мысли постепенно освобождались от сумбура и ужаса. Я сосредоточился на том, что мне известно.
Контроль? Конечно. Да еще какой! Я вспомнил слова Крега о какой-то органической линии дистанционной связи. Ну как тебе это нравится, сукин сын? Словил кайф?
Я вновь попытался справиться с эмоциями. Все это ровным счетом ничего не значит, сказал я себе. Во-первых, я знаю, что он, то есть «я», да и вообще все люди полагали, что я проклятый сукин сын, которого следует пустить в расход.
Чертовски трудно осознать, что ты совсем не тот, кем себя ощущаешь, а всего лишь непонятное существо неестественного происхождения. Что-то вроде кентавра. Столь же трудно принять и то, что прошлая жизнь ушла навсегда. Не будет больше благоустроенных планет, казино и смазливеньких шлюшек. И денег, которыми ты так привык сорить, тоже больше не будет. Но и сейчас, пребывая в прострации от открывающихся перспектив, я уже приспособился к сложившейся ситуации. Именно поэтому они и отбирали таких ребят, как я. Мы обладаем редкой способностью адаптироваться практически ко всему и везде.
Хотя тело и не было моим, я все равно оставался самим собой. Индивидуум — это память, разум, воля и характер человека, а отнюдь не тело. Самая обыкновенная линька, маскировка, сказал я себе, только на редкость совершенная. Вплоть до того момента, как я поднялся с кресла в клинике Службы безопасности, я действительно был кем-то другим. Значительная часть моих воспоминаний и навыков исчезла безвозвратно. Прежний «я», в промежутках между заданиями, был искусственным «мною». Он, этот ничтожный хлыщ, не обладавший даже постоянным существованием, всего лишь эрзац. Подлинный «я», запечатанный, как джинн в бутылке, в памяти мощных компьютеров, выпускался на волю только тогда, когда возникала необходимость. На свободе я представлял собой реальную угрозу властям Конфедерации, как и те, с кем мне приходилось бороться.
А я слыл хорошим агентом. Лучшим, как сказал Крег. Вот почему я теперь здесь, в этом теле, в этой камере, на борту этого корабля. Мои мысли не будут стерилизованы, и я выживу, если выполню задание. Чувство ненависти к другому «я», находящемуся где-то рядом, внезапно прошло. Когда все закончится, его мозги опять хорошенько прочистят, выкинув из них все значимые воспоминания, а возможно, просто убьют, если кто-то из моих «коллег» или я сам разузнаю слишком много. В лучшем случае он вернется к своей пустой, полурастительной жизни.
Я… я останусь здесь… Я буду жить… И это будет уже реальное «я», даже более реальное, чем он, мой прототип.
Хотя я знал достаточно, чтобы не питать никаких иллюзий. Убить меня им ничего не стоит. Достаточно только не выполнить приказ. И прямо с автоматического спутника, не ведая сомнений. Я слишком хорошо это понимал. Но ведь я совершенно беззащитен лишь до тех пор, пока не овладею ситуацией и своим новым домом, теперь уже постоянным. Мне известны в мельчайших подробностях их методы работы, их образ мышления. Я выполню свою грязную работенку, и они знают это, но только тогда, когда представится подходящая возможность. И я смогу их обставить даже в такой, казалось бы, полностью контролируемой ими ситуации. Вот почему они в первую очередь прибегают к услугам таких, как я: чтобы распознать всех, кто распоряжается своей судьбой, кто достаточно силен, чтобы избежать полного им подчинения.
Но если я обведу их вокруг пальца, нового суперагента специально, чтобы меня обезвредить, сюда больше не пошлют — чтобы избежать повторения ситуации с моим предшественником. По всей видимости, то же самое поручат кому-нибудь еще.
Видимо, мое руководство ни минуту не сомневалось — у меня нет выхода, придется выполнять. И не стоит меня опасаться до тех пор, пока я работаю на них. А там видно будет.
Головоломка разрешима, и цели достижимы. Я предвкушал победу, достаточно легкую, если не вдаваться в подробности — надо лишь бросить вызов судьбе или противнику и ощутить свое интеллектуальное и физическое превосходство. Во-первых, следует оценить степень опасности, исходящей от пришельцев. Как таковая, она меня больше не интересовала — отныне я пленник Ромба. Если пришельцы выйдут из предстоящей схватки со щитом, Ромб Вардена выживет — как их союзник в войне с Конфедерацией. Если они проиграют (в моем положении это мало что изменит) — теперешняя ситуация продлится неопределенно долго. Отсюда следует, что проблема пришельцев сугубо интеллектуальная, решение ее представляет чисто спортивный интерес. И поэтому она казалась мне столь привлекательной.
Другая задача — выследить властителя и при первой же возможности убить его — на деле может оказаться гораздо сложнее. Ведь предстоит работать в совершенно незнакомой обстановке, и, кроме того, наверняка потребуются союзники. Если мне удастся свалить властителя, это значительно увеличит мое могущество и упрочит репутацию. Если же ситуация сложится не в мою пользу, это сразу решит все проблемы.
Правда, я никогда не допускал даже мысли о поражении, что всегда способствовало достижению цели. Организация и осуществление убийства — это всегда борьба не на жизнь, а на смерть. И если постоянно думать о том, что проиграешь, ты обречен.
Неожиданно мне пришло в голову, что разница между мной и властителем лишь в том, что я работаю во имя закона, а он (или она) — вопреки ему. Но, конечно же, это не так. Здесь, на планете, именно он — живое воплощение закона, а я — нарушитель. Замечательно. На редкость симметричная ситуация.
Одно плохо: я изначально оказываюсь в очень невыгодном положении. Необходимо было всю информацию по данному делу вложить непосредственно в мой мозг заранее, еще до того, как отправить в дальний путь. Но на этот раз обычной процедурой почему-то пренебрегли. Вероятно, из-за того, что мне предстояло выполнить четыре совершенно различных задания, и дополнительные сведения существенно затрудняли процесс передачи информации в мозг исполнителя; наверное, их добавят позднее. Но такой процедуры врагу не пожелаешь. Я с раздражением подумал, что тому, кто планировал операцию, не мешало бы над этим поразмыслить.
Но сначала надо выяснить не «кто», а «как». Примерно через час после моего пробуждения в камере раздался негромкий звонок. Я встал и подошел к пищепорту. Из него мгновенно появился горячий поднос и пластмассовые приборы. Стандартные столовые приборы для тюрем.
Омерзительная пища, да я и не надеялся на лучшее. Но обогащенный витаминами сок оказался вполне приличным. Я взял еще, оставив себе чистый легкий стакан на случай, если захочется воды. Все остальное затолкнул обратно в порт, и оно моментально испарилось. Панель захлопнулась.
Централизованному контролю не поддавалось только функционирование органов жизнедеятельности; примерно через полчаса после первого приема тюремной баланды они дали о себе знать. На противоположной стене камеры размещалась панель с надписью «туалет» и маленькое вытяжное кольцо. Самая обычная конструкция. Я потянул за кольцо, панель опустилась, открыв то, что положено, — небольшой зонд с тонкими, как бумага, стенками и жесткий трубопровод. Я уселся прямо на трубопровод, прислонившись задом к панели, глубоко вдохнув и одновременно расслабившись.
Все произошло в момент контакта тела с поверхностью сантехнического устройства — и не спрашивайте меня, как именно — я в инженерных вопросах мало что смыслю. Это было столь же неприятно, как и программирование, но позволило им общаться со мной и даже посылать мне визуальные образы, которые воспринимал только я.
— Надеюсь, первый шок уже прошел, — раздался голос командора Крега непосредственно у меня в голове. — Теперь вы знаете, кем и чем стали.
Особенно потрясало то, что даже мои тюремщики ничего не слышали и, очевидно, понятия не имели, кто я такой.
— Доводим до вашего сведения, что это простейший способ, так как процесс передачи информации крайне затруднен. О, вам не о чем беспокоиться — так будет постоянно. Хотелось бы дать вашему мозгу время адаптироваться к новым условиям, но на самом деле надо спешить. Мы вынуждены приступить к работе немедленно, поскольку, к моему глубокому сожалению, стоящая перед вами задача гораздо сложнее, чем у ваших коллег.
Я почувствовал радостное возбуждение. Вызов, вызов…
— Вы будете работать на планете Лилит, главной колонии Ромба, — продолжил командор. — Честно говоря, это настоящий сумасшедший дом. То, с чем вам предстоит столкнуться, не поддается логическому объяснению. Нас обнадеживает только одно — на планете свои законы и они вполне согласуются с внутренними убеждениями местных жителей. Я передам все необходимые сведения. Вас встретят представители властителя Лилит и проинструктируют как осужденного преступника, и это гораздо эффективнее, чем любой пересказ доступной нам скудной информации.
— Хотя возможности этого устройства весьма ограниченны, — продолжил он после короткой паузы, — мы снабдим вас одной весьма полезной вещью, которую вы вряд ли найдете там. Это географическая карта — самая точная, какой мы располагаем.
Резкая боль, приступ головокружения, тошнота. Внезапно я понял, что полная физическая и политическая карты Лилит крепко впечатались в мое сознание.
Потом хлынул поток всевозможных данных о планете. Диаметр ее составлял примерно 52 000 километров и по экватору, и по меридиану. Как и остальные небесные тела Ромба Вардена, она являлась почти совершенной геометрической фигурой, что весьма необычно для планет, хотя принято считать их просто шариками.
Гравитационное поле у поверхности — 95 процентов нормального, так что мне предстояло стать чуточку легче и прыгучее. Чтобы приноровиться к этому, потребуется время. Содержание кислорода в атмосфере чуть выше нормы, так что я стану несколько энергичнее; огонь на планете, судя по всему, горит ярче и быстрее. И развести его наверняка намного проще. Высокая концентрация водяных паров в сочетании с наклоном оси вращения планеты в 85 градусов и расстояние до светила около 192 000 000 километров предполагали очень теплый и влажный климат и практически полное отсутствие сезонных изменений. Разница температур на Лилит связана с широтой и относительной высотой местности, а не со сменой времен года. При подъеме на тысячу восемьсот метров температура понижается примерно на 3 градуса.
Но даже не это явилось решающим фактором. На экваторе царила нещадная жара — от 35 до 50 градусов, на средних широтах температура изменялась в пределах 25–34 градусов и даже на полюсах никогда не опускалась ниже двадцати. Вечная мерзлота полностью отсутствовала, поэтому суша на Лилит представляла собой огромный континент, вдоль которого тянулась вереница островов.
День длился 32,2 стандартных часа, так что придется привыкнуть к новому биоциклу. Сутки там на 8 часов больше обычных. Год соответственно состоит из 344 местных суток. Судя по всему, это большая планета с относительно слабым гравитационным полем. Она наверняка очень бедна металлами. Неплохая тюрьма, без всякого энтузиазма подумал я.
— В настоящее время властителем Лилит является Марек Криган, — продолжил Крсг. — Похоже, он самый опасный из всех Четырех Властителей Ромба, хотя именно он не совершил пока ничего преступного. Как и вы, он в свое время был агентом Конфедерации, причем одним из лучших агентов. Если ему удастся покинуть систему Вардена, он наверняка станет самым опасным человеком во всей Конфедерации.
Я почувствовал легкий озноб. Во-первых, мне предстоял поединок с коллегой, получившим такую же разностороннюю подготовку. Фантастически сложное задание. Однако ситуация не казалась мне безнадежной. У меня даже мелькнул проблеск надежды, который наверняка привлек внимание Крега. Если Криган на самом деле был наилучшим агентом и ситуация, в которую он попал, сродни моей, а он до сих пор жив — значит, шанс выжить есть и у меня. Он выжил. Отлично. Если выжил Криган, значит, выживу и я.
Он не только выжил, но и стал властителем Лилит.
Отлично, значит, и я обладаю такими же шансами. Я тоже не лыком шит.
— Однако, — продолжил Крег, — поиск Кригана, не говоря уже о его убийстве, может оказаться задачей нелегкой, практически невыполнимой. Во-первых, он редко появляется на людях, а если и появляется, то всегда тайно. Любой, кто смог бы опознать его, немедленно уничтожается. У него нет постоянной резиденции, Криган перемещается по всей планете и всегда инкогнито. Он держит своих подчиненных в постоянном напряжении и вынуждает их быть относительно честными, по крайней мере по отношению к нему. Они не знают, как он выглядит, но страшно боятся его: властитель в состоянии уничтожить каждого, и ничего с этим не поделаешь. По последним подсчетам, на Лилит проживает 13 244 000 человек — естественно, оценка очень приблизительная. Согласитесь, население невелико, но Криган может оказаться кем угодно.
Да, Крег действительно дилетант в нашем деле, подумал я. Во-первых, у Кригана стандартная внешность гражданина Конфедерации. Следовательно, его тело имеет строго определенные физические данные — рост, вес и так далее — таким образом, можно отсеять множество людей. Он, разумеется, мужчина — еще половину долой. Ему примерно семьдесят семь лет, однако он попал на Лилит двадцать один год назад, и за это время его внешний облик, должно быть, существенно изменился. Мужчина средних лет должен резко выделяться среди других обитателей Лилит — в этом царстве дикой природы далеко не все доживают до такого возраста. Итак: немолодой мужчина стандартного роста и телосложения. Если учесть, что все население около тринадцати миллионов, можно значительно сузить поле поиска — гораздо существеннее, чем удалось командору Крегу.
Сложная задача, но не такая уж невыполнимая. Что немаловажно, он, как властитель и главный администратор, должен посещать определенные места и выполнять определенные функции. Круг подозреваемых значительно сузился, а я ведь даже еще не попал на планету.
Остальная часть инструктажа протекала традиционно. После его завершения я поднялся со стульчака и задвинул шпионский инструмент. Послышался звук спускаемой воды, и я опять открыл устройство, вспомнив, что так и не использовал его по назначению. Вся процедура получения информации заняла не более минуты.
Весьма эффективно, подумал я. Недремлющие тюремщики, бдительно следящие за каждым моим шагом, вряд ли подозревают, какую роль играло теперь в моей жизни выдвижное устройство.
Теперь я знал, кто я такой — с полным правом я мог называться «грязной скотиной».
Отныне меня звали Кол Тремон. Старый одинокий пират, убийца — короче, весьма отвратительный тип, с точки зрения изнеженного обитателя благоустроенных планет Конфедерации. Почти двухметрового роста, весом 119 килограммов — сплошные кости и мышцы. Мое волевое, почти квадратное лицо обрамляла копна иссиня-черных волос и густая борода, да вдобавок пышные длинные усы, достававшие до всклокоченных бачек. Большой рот с толстыми губами, несколько сплющенный, но очень большой нос. Большие карие глаза пристально глядели из-под насупленных, сросшихся над переносицей бровей.
Я чувствовал себя пещерным человеком. Я был в отличной форме, огромное и сильное тело во сто крат сильнее, чем мое собственное. Такое тело таит немалые возможности. Исключительно ценное приобретение, только вот с ловкостью и изяществом придется распрощаться.
Итак, теперь я Кол Тремон. Отныне и навеки — Кол Тремон.
Я улегся на койку и погрузился в легкий транс, переваривая информацию, обдумывая и размышляя. Особую важность представляла история красочной, если не кровавой, жизни Кола Тремона. Хотя он не походил на парня, у которого есть друзья, на извилистых дорожках Лилит можно встретить кого угодно. Не исключено, что его узнают.
Глава 2 ПО ЭТАПУ
За ходом времени я мог следить только по регулярности подачи пищи, но, несомненно, путешествие слишком затянулось. Никто не собирался попусту тратить деньги, доставляя заключенных в Ромб с большей скоростью.
Наконец наш корабль причалил к базовой станции, дрейфующей в доброй трети светового года от системы Вардена. Я понял это лишь по прекращению вибрации, сопровождавшей меня на протяжении всего полета. Тюремщики действовали обычно: как я и предполагал, они ожидали, когда соберется достаточно большая партия приговоренных с самых разных концов Галактики, чтобы забросить на планеты всех сразу. Я по-прежнему пытался анализировать имеющуюся информацию, зачастую вспоминая, что нахожусь не очень далеко от своего прежнего тела. Я бы искренне удивился, если бы он периодически не наблюдал за мной — просто из праздного любопытства. За мной и еще тремя коллегами, тремя его копиями.
У меня хватало времени сосредоточиться на ситуации в Ромбе Вардена и на причинах, по которым он превратился в столь совершенную тюрьму. Разумеется, я прекрасно понимал, что в мире нет ничего совершенного, а тем более тюрем. Хотя для Ромба Вардена такое определение подходило как нельзя лучше. Как только меня высадят на Лилит и я вдохну местный воздух, мельчайшие микроорганизмы проникнут во все клетки моего тела, поселятся там и станут контролировать весь организм. Ими движет только одно — воля к жизни; отныне их существование будет неразрывно связано с моим. Их гибель повлечет за собой мою, и наоборот.
Следовательно, им нужно нечто вроде контрольной субстанции, присутствующей только в системе Вардена. Что это за субстанция — не знает никто, экспериментально обнаружить ее невозможно, но она существует и существует только здесь, на Ромбе Вардена. Вряд ли эта субстанция находится в воздухе — ведь между планетами Ромба курсируют челночные корабли, и в них можно дышать очищенным воздухом без всяких последствий. Нет ее и в пище; подобная гипотеза уже неоднократно проверялась. Один из бывших обитателей системы Вардена превосходно чувствует себя в комфортабельных условиях и в полной изоляции от внешнего мира в лаборатории космической станции. Но стоит кораблю удалиться от Ромба, и он погибнет. Микроорганизмы модифицируют клетки человека, превращая их в свою среду обитания. Отныне они управляют делением клеток и биохимическими процессами, и гибель микроорганизмов приведет к бесконтрольному развитию клеток. Человек погибнет в страшных — хорошо хоть недолгих — мучениях. Разрушение микроорганизмов начинается с расстояния примерно в четверть светового года. Именно этим и определялся выбор орбиты базового корабля. Природа всех четырех планет совершенно различна. Микроорганизмы приспосабливались к местным биосферам, однако их зависимость от светила изменялась в зависимости от расстояния, видимо, поэтому образовывавшиеся симбиоты имели существенные отличия. На развитие микроорганизмов сильно влияет то, какую из четырех планет Ромба вы посетите в первую очередь.
Создается впечатление, что все микроорганизмы поддерживают своего рода телепатическую связь, что, впрочем, никто пока не смог объяснить. Естественно, они не разумны; по крайней мере поведение их всегда предсказуемо. Изменения в жизнедеятельности колонии одного организма-носителя каким-то образом влияют на другие. При помощи сознательного импульса можно управлять колонией вашего организма и таким образом стать доминирующим элементом этого кентавра. Славная и простая, но справедливая система; если бы кто-нибудь еще и пролил свет на все это.
О Лилит я знал только то, что это воплощенная мечта о райских кущах. Я недобрым словом помянул начальство, не позаботившееся о моем предварительном программировании: на изучение местных условий потребуется время, и, судя по, всему, немалое.
Примерно через полтора дня после нашего прибытия на базовый корабль пол неожиданно накренился и резкие беспорядочные толчки отшвырнули меня на койку. Но я не растерялся. Ясно, что тюремщики уже собрали подходящую партию ссыльных и готовятся зашвырнуть нас на поверхность. Сразу же всколыхнулось множество разнообразных эмоций: с одной стороны, я отчаянно хотел выбраться из опостылевшего бокса, в котором царила нескончаемая, неизбывная скука. С другой стороны, отсюда мне только одна дорога — в тюремную камеру попросторнее и попривлекательнее, камеру размером с планету.
Толчки и удары вскоре повторились, но очень быстро прекратились, и после короткой неожиданной паузы послышался непрерывный гул — гораздо громче, чем раньше. Либо мы находились на очень маленьком судне, либо камера граничила с маршевыми двигателями. Затем еще четыре томительных дня — еда подавалась двадцать раз — и мы добрались до места назначения. Долго, конечно, но для субсветового транспорта, скорее всего переоборудованного и полностью автоматизированного грузовика, вполне сносно. Наконец гулкая вибрация прекратилась, я понял, что мы на орбите Лилит. И снова некая двойственность — безысходность и одновременно бесовское веселье.
Неизвестно откуда послышался резкий дребезжащий голос:
— Заключенные, внимание! Мы на орбите планеты Лилит в системе Вардена.
Для меня в этой информации не содержалось ничего нового; хотя, возможно, для других арестантов это поразительное откровение. Понятно, что их положение во сто крат хуже. Я уже имел представление о Лилит, даже о властителе Кригане. Им придется узнавать все с нуля и причем на собственной шкуре. Непонятно, почему их не просвещают, хотя бы в общих чертах. Видимо, подробности местной жизни известны только избранным.
— Сейчас двери камер откроются, — продолжил голос, — и вам следует выйти наружу. Ровно через тридцать секунд они закроются и начнется вакуумная стерилизация боксов, так что медлить не советую.
«Хорошенькое дельце, — подумал я. — Вряд ли кто-либо из арестантов замешкается».
— Сразу после выхода в коридор вы должны остановиться и ждать, пока дверцы камер не закроются. Каждый, кто попытается сдвинуться с места, будет мгновенно расщеплен на атомы. Никаких разговоров. Каждый, кто нарушит тишину или ослушается приказа, будет немедленно уничтожен. Дальнейшие инструкции вы получите в коридоре. Приготовиться… Пошли!
Дверь скользнула в сторону, и я, не теряя времени, нырнул в образовавшуюся щель. Маленькая белая пластинка с метками для ступней показывала, где именно надо встать. Как ни противно, пришлось подчиниться. Для абсолютно голого и беспомощного человека на борту корабля, управляемого только компьютером, скромность — наиболее эффективная линия поведения.
Осторожно оглядевшись, я лишь убедился в собственной правоте. Мы находились в длинном, закрытом с торцов коридоре, по обе стороны которого тянулись дверцы камер. Арестантов было человек десять — пятнадцать, не больше. Сливки общества, угрюмо подумал я. Дюжина мужчин и женщин — примерно половина на половину — голых, грязных и избитых. Искоса поглядывая на лица, я пытался понять, почему именно их отправили в столь долгое путешествие? Почему не применили к ним стандартную процедуру принудительной психокоррекции? Чем они так поразили психиатров? Что заставило сохранить им и жизнь, и личность одновременно? Сами они, очевидно, не имели об этом ни малейшего понятия. А кто, интересно, имел?
Двери камер с треском захлопнулись. Я прислушался, не раздастся ли сдавленный крик какого-нибудь задержавшегося в камере арестанта, но слезливой сцены не последовало. Выяснить, предпочел ли кто-нибудь смерть, теперь уже невозможно.
— По моей команде, — из динамиков сверху послышался тот же голос, — вы повернете направо и медленно, соблюдая дистанцию, направитесь вперед, в челнок, который доставит вас на поверхность. Занимать места с головы салона, все кресла. Пристегнуться немедленно, — С-сукины дети, — пробормотала стоящая рядом женщина. Тут же мощный столб света, вырвавшись из-под потолка, вонзился в пол в миллиметре от нее.
— Все-все, — потрясенно прошептала она.
— А сейчас — напррааа-во!
Мы немедленно повиновались.
— Вперед, шагом марш!
Мы осторожно, в полном молчании двинулись вперед. Металлический пол коридора отдавал холодом. Здесь вообще царила жуткая стужа, как в хорошем морозильнике.
Челнок оказался на удивление удобным и современным, хотя жесткие сиденья явно не рассчитаны на голые задницы. Я добрался до свободного кресла в четвертом ряду и сразу же пристегнулся. Я оказался прав: среди арестантов было восемь мужчин и шесть женщин.
Люк автоматически закрылся, перегрузка вдавила нас в кресла, и челнок покинул базовый корабль, унося приговоренных навстречу судьбе.
Для тюремного транспорта корабль подозрительно хорош, отметил я про себя. Очевидно, один из тех аппаратов, которые регулярно курсируют между планетами Ромба Вардена.
Динамики вновь ожили, и неожиданно раздался приятный женский голос. Я почувствовал себя гораздо лучше.
— Добро пожаловать на Лилит. Вам, по-видимому, не надо объяснять, что Лилит — последний пункт путешествия и ваш новый дом. Хотя отныне вы не сможете покинуть систему Ромба Вардена, вы автоматически перестаете быть заключенными и становитесь свободными гражданами Ромба. Уже на борту нашего корабля — коллективной собственности Ромба Вардена, флот которого составляют четыре пассажирских челнока и шестнадцать грузовых транспортов, — законодательство Конфедерации на вас не распространяется. Совет системы имеет официальный статус инстанции, которая управляет Ромбом. Мы признаны суверенным субъектом Конфедерации и даже располагаем местом на Всеобщем Съезде. У каждой из четырех планет собственная административная система управления, уникальная и полностью независимая от остальных. Отныне ваше прошлое не имеет никакого значения — теперь вы граждане Лилит. Впредь учитывается только ваша социальная деятельность.
Голос на мгновение смолк, давая возможность переварить ошеломляющие новости. Изменение социального статуса люди восприняли как нечто чрезвычайное.
— Из-за уникальных свойств Лилит челнок не может долго находиться на поверхности. Он немедленно вернется на орбиту, чтобы забрать остальных. Вы покинете салон, как только откроется люк. Вас встретят, ответят на вопросы и познакомят с вашей новой обителью. Пожалуйста, помогайте друг другу, так как Лилит — дикая и необустроенная планета и новичков здесь подстерегает немало опасностей. Примерно через пять минут мы произведем посадку.
За оставшееся время никто не проронил ни слова — отчасти под впечатлением предпосадочной «суеты», отчасти из-за нервного потрясения от только что услышанного.
Внезапное ощущение падения, сильная перегрузка, глухой удар… Челнок сел с предельно безопасным для пассажиров ускорением, люк быстро отошел в сторону. Волна очень теплого и влажного воздуха внезапно ударила в лицо.
Не теряя ни секунды, мы покинули корабль. Бессмысленно сопротивляться новому, еще совершенно неизвестному местному начальству. С удивлением я обнаружил трап, который спускался от люка до самой земли. Конечно, никакого космопорта. Некоторое время мы — голые, но уже взмокшие — растерянно озирались по сторонам. Вокруг простирался луг, густо покрытый буйной растительностью.
Мы прибыли на Лилит. И с того самого мгновения, как волна горячего воздуха ударила нам в лица, неведомый и невидимый противник начал методично внедряться к нам в организмы.
Глава 3 АККЛИМАТИЗАЦИЯ
Невдалеке стояла небольшая группка людей — отъезжающие, понял я. Несколько человек в свободных рубашках и даже в блестящих мантиях мало чем отличались от забытых в медвежьих углах цивилизации, прошедших огонь и воду пограничников, хорошо мне знакомых. На самом деле они не очень-то отличались от нас. Когда последний арестант покинул челнок, они быстро забрались внутрь. Трап тут же втянулся обратно, и люк захлопнулся.
— Быстро управились, а? — бросил стоящий рядом мужчина, и я кивнул.
Внезапно я понял, что насторожило меня в улетавших пассажирах: ни у кого не было при себе багажа. Как не было и времени погрузить его в отдельный отсек. Единственное, что у них было, — одежда.
Корабль загудел и быстро начал набирать высоту. Вскоре он превратился в едва различимую точку, а затем скрылся из виду. Казалось, челнок оборвал последнюю ниточку, связывающую нас с цивилизацией, с родными планетами, с людьми.
Опустив глаза, я заметил, что к нам приближается весьма привлекательная девушка. Одетая в хламиду из блестящей полупрозрачной ткани, на ногах — что-то типа простых сандалий, непривычно высокая — сантиметров 180, не меньше. Длинные черные волосы и почти такой же темный загар.
— Привет! — произнесла она низким гортанным и, пожалуй, даже приветливым голосом. — Я ваш гид и учитель. Вас не затруднит проследовать за мной?
Несколько человек, словно громом пораженные, все еще пялились в небо, но вскоре и они пришли в себя, и мы нестройными рядами двинулись за гидом. Жизнь продолжалась.
Мне доводилось слышать, будто Лилит — истинный райский сад. И это сущая правда, судя по первому впечатлению. Хотя полуобнаженные женщины и хижины из пучков травы с непривычки шокировали.
Здесь встречались легкие бараки из желтого бамбука с соломенными крышами. Похоже, всех нас обуревали одинаковые чувства. Хотя мы и старались ничему не удивляться, но выросли-то мы как-никак в урбанистическом мире, полностью механизированном и автоматизированном. Даже самые неимущие привыкли глядеть на часы, чтобы узнать время; привыкли к автоматически включающемуся свету; привыкли получать готовую пищу при одном только прикосновении к панели пищепорта. В этом первобытном мире отсутствовал контроль за погодой, здания сооружались из простого камня или дерева, к тому же планета казалась девственно заросшей. Теперь я не только знал, как жил доисторический человек, но и сам стал точно таким же.
Мы уселись перед хижиной, и женщина приступила к занятиям.
— Меня зовут Патра, — сказала она, слегка грассируя. — Я тоже была приговорена к ссылке на Лилит за уголовное преступление пять лет назад. Я не хотела бы останавливаться на своем прошлом, называть свою прежнюю фамилию — такое на планетах Ромба Вардена не обсуждается. Вы и сами вольны рассказывать о себе что хотите и кому хотите; можете оставить прежнее имя или выбрать новое.
Послышался оживленный шепот, некоторые согласно закивали. Мне эта идея понравилась. Теперь я легко смогу избежать риска быть случайно узнанным кем-нибудь из друзей Кола Тремона и уйти от нежелательных вопросов.
— Вы пробудете здесь несколько дней, — продолжила Патра. — По одной лишь причине: вы попали в совершенно незнакомый и враждебный вам мир. Я прекрасно понимаю, что многие из вас и раньше бывали на совершенно незнакомых и негостеприимных планетах, но никогда на столь своеобразных. Раньше вы располагали картами местности, планами и схемами, компьютерами и прочими полезными вещами, не говоря уже об оружии… Здесь ничего этого нет, и всю необходимую информацию вы получите от меня. Кроме того, вы наверняка знаете, что местные микроорганизмы проникают в ваши тела. В ближайшие дни этот процесс может сопровождаться побочными эффектами. Не пугайтесь: самое большее — головокружение, легкая тошнота, расстройство желудка. По-настоящему болеть вы не будете, только периодически станете замечать некоторые неудобства. А потом очень скоро все пройдет. В этом, как ни странно, есть свои преимущества…
— Да, хрен отсюда удерешь, — проворчал кто-то. Патра весело улыбнулась.
— Ну что же, — сказала она. — Это просто данность, вот и относитесь к ней соответственно. О побеге даже не мечтайте: до вас это пытались осуществить умнейшие люди Галактики. К чему обрекать себя на такие муки?
Она немного помолчала.
— Так вот, что касается преимущества. Оно состоит в том, что теперь вы можете совершенно не беспокоиться о своем здоровье. Забудьте о зубной боли, о простудах, об инфекциях — обо всем. Даже самые тяжелые ранения, если только они не смертельны, излечиваются очень быстро; возможна даже регенерация утраченных конечностей. Доктора на Лилит не нужны. Иными словами, ты — мне, я — тебе.
Она перешла к особенностям географии планеты, которые я узнал из инструктажа в туалете. Затем настало время обеда. Казалось, в пищу годилось абсолютно все: насекомые и множество разнообразнейших трав, перемешанных с неизвестными ягодами на редкость неаппетитного фиолетового цвета.
Кое-кто из ссыльных не смог даже притронуться к еде, но рано или поздно все равно придется себя пересилить.
Тушеные ножки гигантских насекомых и подозрительно фиолетовый хлеб — для первого раза это уж слишком, но ведь надо же что-нибудь есть.
Несколько дней я привыкал к местной пище, учился ходить по нужде в джунгли, применяя листья местных лопухов в качестве туалетной бумаги…
Насчет побочных эффектов Патра оказалась права. Я действительно испытал сильные головокружения, странные и неприятные болезненные явления вроде острого зуда внутри — крайне противно, — впрочем, не умирать же в самом деле? Бегать в джунгли тоже приходилось каждые пять минут, но я связывал это с необычной пищей, а не с коварными симбиотами.
Вводные лекции Патры, очень подробные да и просто увлекательные, касались в основном уже известных мне вещей, и нужную информацию почерпнуть из них я не мог. На четвертый, невыносимо долгий, день она наконец перешла к вещам поинтереснее.
— Я знаю, что вас удивляет отсутствие машин, космопорта, современных зданий и привычного комфорта. Я долго отделывалась шутками, так как очень важно, чтобы все вы благополучно акклиматизировались. Причину нетрудно объяснить, но чертовски трудно понять — хотя объяснение рядом с вами. — Она посмотрела, как мы дружно и недоуменно покрутили головами, и едва заметно улыбнулась. — Лилит просто кишит жизнью. В этих словах нет никакого смысла, но в системе Вардена вы вообще нигде не найдете смысла. Постараюсь объяснить суть происходящего в терминах, которые весьма грубо описывают реальность. Представьте, — продолжила Патра, — что буквально все здесь — не только трава и деревья, но вообще все — камни, пыль под ногами — все это живое. Микроорганизмы Вардена абсолютно со всем находятся в сложных отношениях симбиоза. Можно сказать, вся планета — единый живой организм. И все здесь поддерживает друг друга. Срубите дерево — и из пня буквально на следующий день вырастет точно такое же. А сам пень начнет разлагаться с удивительной скоростью — и за три дня от него не останется и следа. То же и с людьми. Через три дня после смерти вы обратитесь в прах. Вот почему наша пища столь своеобразна. Животное надо поймать, убить, приготовить и съесть в течение дня. Вы, вероятно, заметили, что наш паек приносят каждое утро.
Слушатели радостно закивали, но я нахмурился:
— Погодите. Если все это правда, то почему же хижины из травы не разрушаются? Они ведь состоят из мертвой материи.
Патра вновь улыбнулась:
— Хороший вопрос. Вы не поверите, но это не мертвая древесина, а настоящие живые деревья, которые называются бунти; их желтые стволы часто встречаются в местных лесах.
— Вы хотите сказать, что они самостоятельно приобрели столь удобную для вас форму хижин? — скептически поинтересовалась какая-то дама из числа ссыльных.
— Не совсем так. Они выросли в форме домов, потому что такова была наша воля. Мы им приказали.
— Приказали… э-э-э… кому? — переспросил кто-то.
— Жизнь — бесконечное соревнование, в котором побеждает тот, чья воля сильнее. А на Лилит особенно. На этом основана вся местная культура. Несмотря на то, что здешние микроорганизмы не обладают разумом — по крайней мере разумом, похожим на наш, — они представляют собой единый организм, который проникает во все клетки живого существа, становится его неотъемлемой частью, и так во всем. Отныне все вы уже не люди. Вы приобрели новое качество, и теперь правильнее называть вас инопланетянами. В буквальном смысле слова. Если вы способны управлять собственным телом, обладаете необходимым даром и достаточно сильной волей, вы сможете почувствовать присутствие этих микроорганизмов во всем, что вас окружает. Сначала почувствовать, а затем и вступить с ними в общение. Никто не знает, как именно, но все микроорганизмы объединены друг с другом. Их можно рассматривать как отдельные клеточки огромного живого существа. Они не образуют единого тела, но они связаны между собой и общаются, обмениваются информацией… И вы сами можете принудить их к этому. А если у вас достаточно сильный характер, вы заставите даже находящиеся извне микроорганизмы Вардена сделать все, что вы пожелаете.
Слушатели недоверчиво притихли, пытаясь вообразить себе такое, но я уже был немного подготовлен. Правда, верилось все равно с трудом.
— Сила воли, — объяснила Патра, — изменяется в очень широком диапазоне. У многих ее нет вообще. Следовательно, только благодаря единицам, обладающим воистину железной волей, можно управлять микроорганизмами… Попадаются и такие, кто обладает врожденным даром, но не способен контролировать процесс. Они, как и многие другие, абсолютно беспомощны, но требуют большего внимания, особенно если их таланты проявляются в опасных формах. Степень контролируемости человека — величина постоянная. Больше я ничего не знаю. Впрочем, этого не знает никто. Могу только сказать, что в силу ряда обстоятельств новички гораздо лучше управляются с этой энергией, чем уроженцы планеты. Возможно, потому, что организмы Вардена остаются чуждыми нам. Если вы по-настоящему сильная личность, вы сможете подчинить их себе и тем самым упрочить собственную мощь. Конечно, все это достигается путем длительных тренировок, постигается на опыте, но рано или поздно вы найдете здесь свое место.
Да, над этим стоило поразмыслить. Выходит, что продвинуться в этом мире мне поможет только тесный контакт со всей той дрянью, которая отныне прочно обосновалась во всех клетках моего тела. А повлиять на это я никак не мог.
— На Лилит существует административно-политическое деление, — продолжала Патра. — Области, или районы, заселены различными популяциями. В данный момент в каждом районе проживает примерно двадцать восемь тысяч семьсот обитателей под управлением главы — герцога. Герцоги чрезвычайно могущественны и способны даже стабилизировать неживую материю, то есть уберечь ее от разрушения. Они живут в неслыханной роскоши. И под охраной — учтите! — неслыханного оружия. Герцог — верховный рыцарь своего региона. Ему подчиняются рыцари, обладающие неограниченной властью в своих поместьях. У них те же способности, что и у герцога, только не столь развитые. Для остальных обитателей района разница между рыцарем и герцогом несущественна. Герцог — просто самый могущественный рыцарь. Поместья бывают различных размеров — от игрушечных до гигантских, в зависимости от числа обитателей. Чем могущественнее рыцарь, тем больше людей находится в его подчинении и тем обширнее его поместье. У герцога, естественно, поместье самое большое.
Естественно, подумал я. Похоже, все эти герцоги и рыцари живут припеваючи. Из слов Патры следовало, что на планете существует откровенно монархический строй, при котором власть не передается по наследству, а приобретается в соответствии с врожденным даром. Что ж, отсутствие династий только упрощает дело.
— Поместьями управляют магистры, — сообщила Патра, — каждый отвечает за определенную область деятельности. Это напоминает глав департаментов. Магистры способны управлять живой материей, но сохранение неживых тел им неподвластно. Превратить дерево бунти в хижину — пример того, на что способны магистры.
Ступенькой ниже на иерархической лестнице стоят смотрители. Их задача — организация общественных работ. Они практически не способны консервировать искусственные предметы, но весьма успешно управляют живыми существами — в основном, правда, в разрушительных целях. Им ничего не стоит восстановить свой организм и даже регенерировать утраченные конечности, как и магистрам, рыцарям и герцогам, разумеется. Хотелось бы предупредить, что они мастаки и по части обратного — иссушают члены и вызывают боль одним усилием воли.
— А вы кто? — поинтересовался у Патры один из слушателей.
— Я даже не смотрительница. — Она рассмеялась. — Я странница. Мои способности сравнимы со способностями магистра, но я не привязана ни к одному поместью. Герцогам нужны посыльные — для передачи информации, торговых сделок и для инструктажа вновь прибывших на Лилит. Мы и купцы, и дипломаты, и курьеры, а подчиняемся непосредственно герцогам. Кем станете на Лилит вы — магистром или странником, — зависит прежде всего от вашего темперамента. Во всем есть свои плюсы и минусы, и если сейчас я странница, то когда-нибудь вполне могу оказаться магистром.
— Вы упомянули о иерархии высшего управления, — сказал я. — Таких должностей на планете, наверное, несколько тысяч. А остальные тринадцать миллионов?
— Ничто, обычные пешки, — спокойно ответила она. — Делают, что прикажут. Посудите сами — они ведь все равно никак не обойдутся без тех, кто обеспечивает их питанием, жильем, кто защищает их от диких зверей.
— Рабы, — пробормотал мой сосед. — Все, как в Конфедерации, только немного экзотики.
Мне, конечно, его обобщение не понравилось, но, если честно, он был абсолютно прав.
— Вы кое-что упустили, — раздался женский голос. По-моему, он принадлежал той самой женщине, которая пыталась спорить еще на борту корабля. — В чем заключается могущество властителя? Того, кто управляет всей планетой?
— Властитель только один, в настоящий момент — Марек Криган. Он стал им после поединка с предыдущим властителем. Властитель в отличие от герцогов способен еще и обеспечивать существование на Лилит инопланетной материи. Все, что не законсервировано им самим или его ближайшим помощником, великим герцогом Кобе, разрушается практически мгновенно. Наши челноки тоже законсервированы непосредственно властителем Криганом. Иначе они бы давно рассыпались.
Да, худшие мои опасения подтверждались. На Лилит существовала просто невероятная иерархия. Каждый четко знал свое место, знал, что ему дозволено, а что — возбранено. Наконец-то я понял, почему у здешних обитателей нет никакой частной собственности. Этим объяснялась и такая бросающаяся в глаза разница в одежде. В зависимости от способностей по «стабилизации неживой материи» вы можете носить одежду лишь определенного качества, что автоматически определяет ваш социальный статус. Наверное, здешние герцоги — настоящие ходячие гардеробы. Выходит, богатые одежды им просто необходимы как знак высокого положения. Неудивительно, что властитель Криган предпочитает путешествовать инкогнито.
На этой планете людей делала людьми одежда, а мы, нагие, оставались на самой низкой ступени местной иерархии. Хорошо хоть от холода здесь не умрешь.
В тот же день у нас взяли анализ крови. Судя по всему, результаты оказались удовлетворительными. Вечером Патра собрала нас в последний раз.
— Завтра, — сообщила она, — за вами вернется челнок и развезет по поместьям — не знаю, кого куда. Отныне каждому будет предписана определенная работа. Несколько недель уйдет на обучение; останетесь вы простыми пешками или же подниметесь на самую вершину — зависит только от вас. В ваших силах подняться на тот уровень, которого вы достойны, но учтите, на это уйдут месяцы, а может, и годы.
По группе прокатился глухой ропот. Власть на Лилит абсолютна и безгранична — чем не тюрьма?
Этой ночью я не сомкнул глаз. Меня обуревали самые противоречивые чувства. Никогда еще я не попадал в столь сложное положение и теперь терзался сомнениями. Я по-прежнему знал о планете очень мало. И только одно укрепляло веру в собственные силы — в свое время Марек Криган оказался на Лилит в аналогичной ситуации. Да, он был лучшим агентом, но таким же простым смертным, как и все мы. И он тоже мог бесславно погибнуть.
Зато я располагал очень подробной информацией о властителе. Я знал его возраст, пол, внешний вид, знал, что он предпочитает оставаться инкогнито и внешне ничем не отличается от какого-нибудь странника. Он наверняка владеет сложными способами маскировки. Теперь-то мне ясно: обычный странник сравним по способностям с магистром, но запросто может оказаться куда более могущественным, особенно если этот странник — мужчина средних лет. Даже у самого сильного герцога от такой перспективы может начаться паранойя.
Чтобы справиться с задачей, мне, очевидно, лучше стать странником. Но как?
Внезапно меня осенило: я смогу сократить список, ведь странников, подходящих по другим признакам, наверняка не более тысячи. Это открытие несколько успокоило меня.
Задача упрощалась прямо на глазах.
Глава 4 ПОМЕСТЬЕ ЗЕЙСС
За нами прибыл блестящий, серебристый челнок. Внутренним убранством он напоминал корабль, доставивший нас на Лилит; правда, обшивка того отдавала неприятным ржаво-бурым цветом. Впрочем, не исключено, что это и был тот самый корабль: возможно, после каждого рейса его заново красили на орбите, обновляя защитное покрытие. Но, как бы то ни было, совершенно очевидно, что расписание корабля было составлено очень жестко и выполнялось безукоризненно. А ведь на Лилит отсутствовали радиоприемники — значит, координаты всех рыцарей, герцогов и даже самого властителя вносились в графики раз и навсегда.
А вот чего я действительно не мог себе даже представить, это как проявляется «сила». Явного волшебства не замечалось — никто не таял в воздухе у меня на глазах, не метал молнии… Да, наверное, я так и буду пребывать в неведении до тех пор, пока не почувствую, вернее, не узнаю, есть она у меня или нет. А если нет, значит, игра проиграна. Раньше я всегда ощущал у себя за спиной надежную громаду Спецслужбы. Но никто, ни одно живое существо во всей Галактике, не способен объяснить феномен Ромба Вардена. Стало быть, поддержки ждать неоткуда.
Я вновь и вновь возвращался мыслями к Кригану. Этот парень знал, на что идет, но вызвался на задание добровольно. А значит, у него были серьезные основания подозревать в себе исключительную силу воли, иначе он просто не рискнул бы…
Уже четыре раза наш челнок опускался на поверхность и снова взлетал, высаживая одних пассажиров и подбирая других. Надо ли говорить, что мы выделялись отсутствием одежды? В промежутках между посадками наш челнок подвергался на орбите тщательной дезинфекции. Путешествие длилось уже целую вечность. Наконец голос из динамика громко и отчетливо произнес номер моего кресла. Входной люк угрожающе зашипел, и я ступил на горячую землю Лилит…
…и увидел нечто потрясающее. В кольце высоких гор лежала уютная долина, словно сошедшая со страниц волшебной сказки: бескрайние поля, высокие деревья, спокойные голубые озера. А потом я заметил гигантских насекомых, чрезвычайно напоминавших тараканов, — мне, немало повидавшему на своем веку, попадались куда более отталкивающие твари. Но лакомиться отбивными из них еще не приходилось.
Невдалеке простиралась фруктовая рощица. Непривычные плоды поражали разнообразием. Поодаль тянулись плантации ягод, на первый взгляд вполне съедобных.
Но уж поистине фантастический вид придавал этой идиллии огромный Замок, возвышавшийся посреди долины. Он стоял на каменистом уступе, вероятно, искусственного происхождения, устремляясь на сотню метров вверх. Сложенный из камня, он поражал замысловатостью конструкции, а бесчисленные башенки, парапеты и бойницы навевали мысли о средневековье.
Чуть ниже, в долине, виднелось скопище соломенных хижин. В них, очевидно, ютились люди попроще. Обернувшись на грохот, я увидел нечто, напоминавшее деревянный фургон на полозьях. Очевидно, какое-то очередное местное растение. В роли «лошади» выступало огромное зеленое существо, многоногое, с круглым лоснящимся панцирем. На крошечной головке, отдаленно напоминавшей лошадиную, виднелись два маленьких красных глаза и пара усиков-антенн.
Животное погонял здоровенный детина отталкивающей наружности, удобно устроившийся в грубо сработанном седле. Беспокойство вызывала не внешность: я, надо полагать, выглядел ничуть не одухотвореннее. В глаза бросалось отсутствие вожжей, кнута или других средств управления гужевым транспортом. Он просто сидел и тупо таращился вперед, позволяя животному самому тащить фургон.
Значит, вот как они проявляются — таинственные способности аборигенов! Погонщик управлял животным одной лишь силой воли.
Подъехав ко мне, сани остановились. Мужчина выпрямился во весь рост и молча уставился на меня. Его мускулистая фигура — надо отдать должное — производила впечатление. Одежда возницы состояла из ослепительно желтой набедренной повязки, стянутой на удивление толстым ремнем из гибкого темно-коричневого материала. Сбоку висел огромный, свернутый кольцами кнут.
— Га? — несколько неучтиво спросил он. — Ты что, остолоп, приперся сюда глазами хлопать?
Добро пожаловать в новый дом, с раздражением подумал я, усаживаясь на козлы рядом с гостеприимным аборигеном. Сиденье, как и почти все на этой планете, было из твердой и прочной древесины. Без всяких понуканий зеленый иноходец взял с места в карьер, и я чуть не вылетел из седла.
Абориген беззлобно ухмыльнулся:
— Да, к этому нужно привыкнуть. Но ты не беспокойся — простолюдинам нечасто приходится ездить верхом. — Он замолчал, пристально оглядывая меня с головы до ног. И, видимо, составив благоприятное впечатление, сообщил:
— Ты неплохо сложен, мускулист и крепок. Мы тебя быстро куда-нибудь пристроим. Ты в прежней жизни делал что-нибудь полезное? Плотничал? Строил? Ухаживал за животными?
Подобный наив меня здорово позабавил. Найти в цивилизованном мире кого-нибудь, кто хотя бы помнил значение этих слов, — задача не из легких. Но я уже вошел в роль первопроходца, привыкшего к полудикой жизни.
— К сожалению, ни с чем подобным мне сталкиваться не доводилось. Электрические и энергетические комплексы, оружие — вот и все, с чем мне приходилось иметь дело.
Он фыркнул:
— Электричество! Как же! Теперь ты обычный батрак, и единственное электричество, с которым тебе придется иметь дело на Лилит, — молнии во время грозы. Так что забудь поскорее о прежнем комфорте — ты крепостной в поместье Зейсс. А я — Кронлон, смотритель. Будешь работать на меня, называть меня «сэр» и делать все, что я прикажу.
— Я сам привык отдавать приказы, — пробормотал я достаточно громко. Мне хотелось подразнить его, но Кронлон в ответ только рассмеялся. Повозка остановилась в поле, на полпути до видневшихся у подножия Замка хижин.
— А ну слезай, — приказал он скорее небрежным, чем угрожающим тоном, подкрепив слова энергичным жестом. — Слезай. Иди вперед.
Я недоуменно пожал плечами и спустился с повозки. Вообще-то я ожидал, что моя реплика приведет к потасовке, но Кронлон вовсе не собирался мериться силой. Он спрыгнул вслед за мной и пошел рядом. Я был на целую голову выше, но его это нисколько не заботило.
— Давай нападай на меня! Кому говорят — нападай!
Намечалось показательное выступление. Я опять пожал плечами, размахнулся и попытался изо всех сил двинусь кулаком ему в челюсть. Но почему-то не смог. Руки застыли в воздухе, а кулаки словно сжало гигантскими клещами. Я не мог даже шевельнуться. От чудовищного напряжения невыносимо заболели мышцы, но ударить я все равно не мог. Мой правый кулак беспомощно висел всего в нескольких дюймах от ухмыляющейся физиономии Кронлона. Он неторопливо размахнулся и вмазал мне в солнечное сплетение. Я тяжело рухнул навзничь, издав непривычный стон удивления и боли. Мою правую руку по-прежнему что-то сковывало.
Он подошел поближе:
— Ну как? Даже не верится, правда? — Смотритель не скрывал самодовольства. Внезапно мое оцепенение прошло, кулак рванулся вперед, завершая задуманное движение, и тяжело опустился в дорожную пыль. От толчка я перевернулся на бок. Кронлон коротко хохотнул и повернулся к саням.
Мгновенно сконцентрировавшись, я подскочил и бросился на него сзади. Он разозлил меня не на шутку. Может, он и слышал мои шаги, но видеть меня никак не мог. Новое тренированное тело и меньшая сила тяжести на Лилит придавали мне уверенности. Но, когда до Кронлона оставалось несколько шагов, мои ноги стали ватными, и я вновь рухнул наземь.
Кронлон остановился, повернулся ко мне и зловеще ухмыльнулся:
— Ты что, так ничего и не понял? Я тебя раскусил, ясно? У меня в башке сидит твоя копия, — и для пущей наглядности он постучал по голове. — Даже перечить не пытайся — сразу же узнаю и скручу в бараний рог. Вставай, ишь разлегся.
Я медленно поднялся на ноги, всем телом ощущая ушибы. Мысли крутились с бешеной скоростью. Я был в ярости от того, что этот парень вертел мною как хотел, но сразу же распознал действие здешней загадочной силы. А ведь Кронлон занимал самую низшую ступень служебной лестницы Лилит!
Он снял кнут с ремня — я уже приготовился к наказанию, — но вдруг ни с того ни с сего протянул его мне:
— На, раскрути. Умеешь? Тогда лупи меня что есть силы!
Взбеленился я круто, и дважды уговаривать меня не пришлось. Кнут оказался длинным и прекрасно сбалансированным. Пару раз ударив по воздуху, чтобы приноровиться, я собрался с силами и занес кнут над головой смотрителя.
Кронлон стоял и громко хохотал, даже не пытаясь увернуться. Как я ни старался, но не смог даже задеть его. Я сшибал придорожные камни и срезал траву, будто косой, но, как только перед кнутом оказывался хозяин, он тотчас же налетал на невидимую преграду.
— Замечательно, — сказал смотритель. — Теперь, надеюсь, ты понял. Сбрось мне на голову пудовый валун с метровой высоты — и он пролетит мимо.
Кронлон отступил на шаг, кнут буквально прыгнул прямо к нему в руки и тут же угрожающе развернулся. На мое счастье, Кронлон свернул кнут и подцепил к ремню. Его ухмылка стала еще шире.
— Знаю, что ты сейчас подумал, — сказал он. — У тебя на лице написана радость, что я не отстегал тебя. А знаешь почему? Кнут только символ власти, я получил его от самого хозяина Тиля. И мне не хотелось бы случайно попортить его. — Усмешка сошла с лица Кронлона, тон стал властным, в нем слышалось нескрываемое презрение. — У тебя два варианта: либо беспрекословное подчинение и мгновенное выполнение всех моих приказов — и тогда ты будешь жить, либо самоубийство. Я о тебя руки марать не собираюсь — я поступлю гораздо хуже…
Внезапно меня пронзила ужасная боль — ничего подобного я еще не испытывал. Я истошно завопил и рухнул на землю. Я не мог выносить этого; я страстно желал умереть сейчас же — казалось, ничто на свете мне не поможет.
Боль прошла так же внезапно. Мгновенное облегчение эхом прокатилось по моим измученным нервам. Чуть дыша, я уткнулся лицом в траву.
— Встать! — приказал Кронлон.
Я немного замешкался, и боль вернулась снова — на долю секунды, как предупреждение. Какие-то силы подбросили меня на ноги.
Кронлон наблюдал за мной с нескрываемым удовольствием. Я ненавидел его сильнее, чем кого бы то ни было, а подлецов на своем веку я повидал.
— Имя? — спросил он.
— Тре… Тремон, — срывающимся голосом прошептал я. — Кол Тремон.
Вновь короткая вспышка адской боли. Я рухнул на колени, но боль тут же стихла.
— Встать! — скомандовал смотритель. Я попытался подчиниться без промедления, но смог только со второй попытки. Он бесстрастно смотрел на меня.
— Отныне ты будешь называть меня «сэр». В моем присутствии стоять по стойке смирно и смотреть мне в глаза, а когда получишь приказ — сделаешь небольшой поклон и бросишься выполнять задание. С каждым, кто не принадлежит к твоему классу, можешь разговаривать только в том случае, если тебя о чем-то спросят, и только отвечая на вопрос. Понял?
Я по-прежнему задыхался:
— Да… сэр.
— Не правильно, Тремон! Какая ты бестолковая скотина! Вставай, попробуем еще раз.
Кронлон явно не шутил. Боль, которую он причинял нимало не напрягаясь, была совершенно невыносимой. Она еще не изгладилась из моей памяти, и я был готов на все, лишь бы избежать этой пытки. Нелегко сознавать, что унизить и сломать меня оказалось так просто, однако это уже случилось. Казалось, я утратил даже способность думать и жаждал только одного — чтобы боль не возникла снова.
Так прошел час. Приказы сыпались без передышки, подкрепляясь короткими болевыми импульсами. Эта процедура доставляла моему мучителю настоящее удовольствие. Я хорошо знал это опьяняющее состояние собственного могущества, но в роли бессловесной жертвы мне еще выступать не доводилось. Схема была проста: боль — приказ — боль. Агентов учили терять сознание, но я обнаружил, что у меня не осталось сил даже на это. Агенты могли даже спровоцировать усилием воли собственную смерть, но только после того, как лишались последнего шанса на победу.
Если бы от меня зависела жизнь других людей, я не колебался бы ни секунды — в таких ситуациях смерть не самый худший исход. Но сейчас об этом не было и речи.
Кронлон оказался прав: в подобном положении у человека оставалось два выхода — либо смерть, либо полное, безоговорочное подчинение. Когда наступили сумерки, мое «я» было полностью сломлено, а воли словно и не бывало. Еще до заката я по команде лизал его вонючие ноги.
Когда повозка въехала в маленькую деревушку, я тупо сидел на козлах, а в голове крутилось одно: «…магистр в десятки раз сильнее смотрителя, а рыцарь в десятки раз сильнее магистра, а герцог в десятки раз сильнее рыцаря, а властитель — это сам Бог…»
Не помню, как мы оказались в деревушке из грязных соломенных хижин. Когда я пришел в себя, уже занимался рассвет.
Глава 5 СЕЛЬСКАЯ ЖИЗНЬ
Батраки жили в самых убогих условиях: спали на полу в переполненных хижинах из дерева бунти, не имея никакой собственности вообще.
Первые дни я передвигался, как автомат, ни о чем не думал и ничего не чувствовал. Батраки, казалось, понимали, что мне довелось испытать, хотя многие из них родились на Лилит и, вероятно, никогда не подвергались подобной процедуре. Никто не пытался ни спровоцировать конфликт, ни установить нормальные отношения, словно все ожидали моей инициативы.
Работы заканчивались поздно, и все собирались на пятачке посреди деревни для совместной трапезы. Всем раздавали одинаковую еду: гигантские, безвкусные блины и сочные аппетитные желтые фрукты. Затем появлялся смотритель. Он жил рядом с работниками в точно такой же хижине, но один. Пищу, подобную нашей, он получал в своей лачужке. Пока мы работали, кто-то наводил порядок в общей столовой.
Несмотря на всю свою мощь, Кронлон занимал низшую ступень в здешней иерархии, лишь немного превосходя наш уровень. Достаточно было сравнить его жалкую хибару с возвышавшимся над деревушкой Замком, чтобы понять, какая пропасть отделяет его от собственных хозяев.
Работы состояли в основном из погрузки и переноски тяжестей. Я довольно быстро осознал, насколько выродился человек в условиях Конфедерации.
Жизнь на Лилит остановилась на уровне каменного века; весь труд был ручным, все орудия и утварь — грубые, корявые и, как правило, временные.
В озера впадали две горные реки, и местным жителям приходилось постоянно бороться с наводнениями. Почти каждый день в одно и то же время шел сильный короткий ливень; горы принимали на себя весь шквал, что в какой-то мере спасало поместье. Все ирригационные каналы рыли вручную, вручную грузили землю на повозки и отвозили на берега озер, где сооружались грубые земляные дамбы. Дренажные и ирригационные каналы протянулись на сотни километров; их постоянно размывало, и напряженная работа не прекращалась ни на день.
На полевых работах царило равноправие — мужчины и женщины трудились вместе, выполняя одну и ту же работу. Конечно, учитывались силы, возраст и способности. Дети — самым маленьким было лет шесть-семь — трудились наравне со старшими, выполняя посильную работу под присмотром родителей. Система общественного управления была грубой и примитивной, но хорошо продуманной. Действовала она на родоплеменном уровне.
Дни на Лилит были длинными, рабочее время делилось на равные промежутки с очень короткими перерывами для отдыха и четырьмя длинными — для еды. Продолжительность рабочего дня составляла шестнадцать часов. Когда на долину опускалась ночная мгла, Замок вдали озарялся огнями. Ночи тоже были длинными. На широте около пяти градусов, где располагалось поместье Зейсс, продолжительность дня и ночи весь год не изменялась.
Досуг батраков был не более разнообразен, чем все остальное. Они танцевали и пели песни, болтали, в основном о работе, сплетничали. Некоторые занимались любовью, но семей или постоянных связей, как правило, не возникало. Хотя при согласии партнеров создавалось некое подобие семьи.
Этот замкнутый жалкий мирок казался нормальным и естественным. И неудивительно — ничего другого они не знали.
Ну а я? Я пребывал в полной отключке. Я работал, выполнял приказы, но никогда ни о чем не думал.
Теперь-то мне ясно, почему все сложилось так, а не иначе. Честно говоря, больше всего на свете я хотел бы это забыть. Но не могу. Страшно представить, во что я мог превратиться. Скорее всего в некий подвид человекообразного растения. Вот это, пожалуй, страшило меня больше всего.
Трудно сказать, сколько времени я пребывал в таком состоянии — дни, недели… На Лилит нет ни часов, ни календаря.
Медленно, очень медленно, я начал восстанавливать свое истинное «я» — сначала во сне, затем в неожиданно всплывавших из укромных уголков подсознания обрывках воспоминаний. Сейчас я понимаю, что на отчаянное внутреннее сопротивление меня запрограммировали еще в клинике Службы безопасности. Никто не хотел играть с удачей вслепую.
«Найди пришельцев… Убей властителя…»
Эти приказы постепенно формировались в моем мозгу и помогли восстановиться, казалось бы, безнадежно разрушенному сознанию.
«Найди пришельцев… Убей властителя…»
Медленно, очень медленно, ночь за ночью возвращались ко мне осколки памяти и собирались согласно приказу, который я должен был выполнить несмотря ни на что.
«Найди пришельцев… Убей властителя…»
И шаг за шагом вернулась способность мыслить. Вечером, перед тем как заснуть, я принялся последовательно вспоминать, что со мной случилось. Теперь оставалось одно: ждать и надеяться.
В цепочке моих рассуждений мог быть изъян, но она работала, и только это теперь имело значение. Первым и самым значительным шагом стало осознание того, что каждый, прилетевший на Лилит, проходил через подобное.
Патра, рыцарь в Верхнем замке, даже сам властитель Марек Криган — ни у кого на этом пути не было привилегий. А Марек прошел все стадии — от смотрителя до властителя — и выиграл Гран-при в бесконечной изматывающей борьбе.
«Найди пришельцев… Убей властителя…»
Всем, кто здесь чего-то добился, пришлось сначала выделиться из массы покорных рабов и пройти — ступень за ступенью — иерархическую лестницу. Всем без исключения.
Так как же действует эта проклятая сила? Как узнать, есть она у тебя или нет?
Спектакль, устроенный Кронлоном, потряс меня до глубины души. Мне и раньше доводилось попадать в переделки, но я всегда находил выход. Единственное отличие теперешней ситуации состояло в том, что, осознав мощь противника, я не стал готовиться к уничтожению врага, а незаметно сдался. В тот день, когда я понял, что передо мной обычное препятствие, а не абсолютно непреодолимый барьер, я вновь почувствовал себя человеком.
Я начал завязывать беседы, хоть это оказалось весьма непросто: темы можно было пересчитать по пальцам. Разговоры о погоде отпадали — погода здесь была неизменной — жаркой и влажной. О чем можно говорить с человеком, для которого вся Вселенная ограничена небольшой горной долиной? Некоторые батраки бывали в других поместьях, но и там жизнь не отличалась разнообразием.
В этом, похоже, и была загвоздка. Хоть в действительности я и знал несравненно больше, чем уроженцы Лилит, мне не хватало информации. После восстановления личности я отчаянно нуждался в обществе людей разумных. Я всегда любил одиночество, но на сей раз оно оказалось принудительным. Прежде общение было всегда доступно мне, стоило только захотеть. А теперь, казалось, все обернулось против меня. Я уже почти отчаялся. Но внезапно судьба улыбнулась мне. Ее звали Ти.
Как-то вечером, уже после моего выздоровления, мы случайно встретились в нашей деревне. Мне и раньше доводилось пару раз мельком видеть ее. Да и трудно было ее не заметить.
Она была невысокая, но такая стройная, с тонкой талией, пышным бюстом и особенно пикантными ягодицами. Удивительные, песочного цвета волосы ниспадали в аккурат до этих самых аппетитных выпуклостей. Да, очень привлекательная девушка. Единственное, что несколько портило впечатление, — это странное сочетание лица двенадцатилетнего подростка с телом зрелой женщины.
Я бы не отреагировал на этот нонсенс, если бы подобное было типично для Лилит, но в нашей деревушке по крайней мере ничего похожего не встречалось. Здесь чувствовалась какая-то тайна, и я решил выяснить, в чем дело.
— Да это же Ти, — пояснил мне один батрак. — Ее выбрал телостроитель и скоро возьмется за нее всерьез. Заминка произошла только из-за того, что у нее обнаружились редкие врожденные способности, и теперь он хочет посмотреть, что из нее получится.
На меня обрушилась лавина совершенно новой информации, и оказалось, что случайно я получил очень ценные сведения.
— А что это значит — «выбрал телостроитель»? — спросил я. — Ты же знаешь, я здесь недавно.
— Хозяин Тиль разводит женщин так же, как он разводит снарков.
Снарками назывались огромные косматые монстры, которых разводили из-за необыкновенно вкусного мяса.
— Когда ребенок, особенно девочка, рождается с какими-нибудь особенностями, его тут же берет на заметку телостроитель, который отбирает кандидатов для спаривания. Он переделывает ее тело, как захочет, а затем спаривает с отобранными мальчиками. Понятно?
Идея показалась мне мерзкой даже для Лилит. Мерзкой, но новой.
— И ее… э… развитие протекало неестественным путем? — поинтересовался я.
Собеседник усмехнулся и выставил указательный палец.
— Видишь? — спросил он. — В свое время я отрубил его напрочь. Кровищи было… И меня отвели к телостроителю. Одним взглядом он остановил кровь, потом осмотрел рану, пару раз прикоснулся к ней, и я отправился обратно. А палец тут же вырос заново.
— Но что означает?.. — начал было я, но тут же запнулся. В принципе он уже все объяснил. Я недоверчиво покачал головой. Батрак перехватил мой взгляд и ухмыльнулся.
— Разведение нужно для воспроизводства. Понятно?
Как не понять. При помощи своей силы телостроитель постепенно проникал в ее организм и производил осторожные, неуловимые изменения, отложив время полового созревания по одному ему известным причинам. Это напоминало настоящее животноводство. Мне пришла в голову еще одна мысль.
— Хоги, — толкнул я батрака.
— Ну чего?
— Ты сказал, она обладает какими-то врожденными способностями. Какими? Что она может делать?
— Понятия не имею, — ответил он после небольшой паузы. — Знаю только, что она не боится не только Кронлона, но и вообще никого из здешних правителей. Может, так только немного побаивается. Сила приходит к ней и уходит, но управлять ею она пока не научилась.
Я кивнул. Теперь понятно, почему власти оставили Ти здесь, а не увезли в главный поселок или в замок: они боялись ее потенциальных возможностей. Если она так ничему и не научится, ее используют для спаривания, но если Ти овладеет силой, местные власти столкнутся с массой проблем.
Казалось, я уловил истинную цель программы человеческой селекции. Немного же энтузиазма испытывают сливки здешнего общества от того, что их бесталанные дети превращаются в простых рабов, почти животных. Впервые я начал понимать рыцарей и магистров. Да, тяжко обладать такой властью и не иметь возможности передать ее по наследству. На Лилит нет генной инженерии, и даже простейшие лабораторные опыты невозможны. Остается одно — проводить эксперименты по селекции людей. Пока безуспешные.
Внезапно до меня дошло, что все одаренные исключительными способностями люди, о которых мне доводилось слышать, — мужчины. Кроме Патры. Этот вывод мог оказаться неверным, основанным на недостаточной статистике, но, если я прав, проблемы возникают поистине глобальные.
Хоги в этих вопросах разбирался гораздо лучше.
— Да, мужчин действительно больше, — подтвердил он, — но и женщин немало. Я слышал что, когда у женщины-магистра рождается ребенок, ее сила переходит к ребенку. А тем временем кто-то может занять ее место, правда?
Да, на вершине пирамиды только 471 место и всего несколько тысяч — рядом с кормушкой. В условиях такой конкуренции целых девять месяцев оставаться совершенно беззащитной — чистое безумие.
— Ты хочешь сказать, что верховные правители — бесполые? — недоверчиво переспросил я.
— Конечно. Когда обладаешь невероятной силой, этого добиться нетрудно. При травме достаточно приказать своему телу, и кровь останавливается. Точно так же женщина может приказать своему телу не рожать детей. Понятно?
У девушки — врожденный дар, хоть еще и не развитый, и для меня это чрезвычайно важно. Нужно выведать о ее силе как можно больше. Я твердо решил при первой же возможности познакомиться с Ти.
Глава 6 ТИ
На следующий вечер я разыскал ее как бы случайно. Меня уже предупредили, что Ти тяжело сходится с людьми, но уж чего-чего, а проблем с общением у меня никогда не возникало. Она сидела на валуне спиной к факелу, отмахиваясь от слетевшихся на свет крошечных мошек, и не спеша расправлялась с куском гри — похожего на дыню фрукта со странным кисло-сладким вкусом.
Любой повод для знакомства показался бы слишком нарочитым, поэтому я просто подошел к ней и сказал:
— Здравствуйте. Можно присесть?
Она посмотрела на меня своими огромными глазами, неожиданно улыбнулась и ответила:
— Привет. Конечно, можно.
— Меня зовут… — начал было я, но она тут же перебила.
— Тебя зовут Кол Тремон, и ты попал сюда Извне. — Ее голос, детский и чистый, гораздо больше подходил юному личику, нежели взрослое тело.
— Откуда ты знаешь?
— Я поняла, что ты хочешь со мной познакомиться, — игриво ответила она. — Этого, конечно, хотят все мужики, но тебя я выделила сразу. Ходят слухи, что ты немного тронутый. Это правда?
Я был очарован.
— Да, немного, — сказал я, — но теперь мне гораздо лучше. Здесь все так не похоже на мою родину, и сначала было очень трудно.
Ти зашвырнула кожуру в кустарник и обхватила руками колени:
— Расскажи, что там, Извне?
Я улыбнулся. Она была чертовски привлекательна.
— Там все совсем по-другому. — Я старался подбирать только знакомые ей слова. — Во-первых, там прохладнее. И нет ни батраков, ни рыцарей, ни смотрителей.
Такую информацию переварить ей было явно не по силам.
— А кто же тогда работает?
Хороший вопрос.
— Те люди, которые хотят работать, — осторожно попытался пояснить я. — Кроме того, там полно самой разной работы, на любой вкус. А все самое тяжелое делают машины.
— Да, я слышала об этих м'шинах, — понимающе ответила Ти. — Но кто-то же должен их выращивать и разводить, верно?
Я горестно вздохнул: опять тупик. Как объяснить, что такое машина, обитателю планеты, на которой машин нет вообще? Хотя с этой темы можно будет незаметно перескочить на ту, которая волнует меня гораздо больше.
— Там, где я жил раньше, ни у кого нет силы. А когда ее нет ни у кого, ты можешь изменять предметы и хранить их сколько вздумается. Некоторые такие предметы называются машинами и служат примерно для того же, для чего на Лилит используется сила.
Ти немного подумала, но явно ничего не поняла. Примерно так же вели себя те, с кем я пытался общаться прежде, однако у Ти с головой было все в порядке.
— А почему там нет силы?
— Не знаю. Я даже не представляю, что значит иметь ее и что это такое. — «Не торопись, — подумал я. — Будь осторожнее». — Я слышал, ты обладаешь силой. Это правда?
— Да, похоже на то, — ответила Ти. — Хотя я не очень-то умею с ней обращаться. Понимаешь, я вроде бы ощущаю ее присутствие, но ничего не могу ей приказать. Наверное, такой силой обладают магистры и рыцари, но они могут ей приказывать все что угодно.
— Но ведь ты ощущаешь ее присутствие? На что это похоже?
Она разжала руки, соскользнула с валуна и сладко потянулась. Затем забралась обратно, усевшись поближе.
— Я просто чувствую ее, вот и все. А ты нет?
— Нет. — Я покачал головой. — Или у меня ее вообще нет, или я не разбираюсь в своих ощущениях.
— Даже не знаешь, как это бывает?
Я попытался развить тему, но ей внезапно все наскучило; Ти больше и слышать не хотела об этой проклятой силе, и я решил не надоедать ей. Сегодня мне посчастливилось найти хорошего друга, и я совсем не хотел потерять ее в одночасье. Время терпит.
Неожиданно я осознал, что Ти сидит подозрительно близко, и тут же вспомнил, что она сразу приметила меня и сама была не прочь познакомиться. Мое огромное, по-мужицки привлекательное тело притягивало ее как магнит. Да и сам я вдруг почувствовал… но что-то меня остановило. Все-таки она была юной, слишком юной, и слово «батрак» для нее могло значить гораздо больше, нежели для меня.
После нескольких пустых фраз, в которых я воздержался от намеков, она привстала и несколько странно на меня посмотрела:
— Слушай, а ты не из тех, кто любит одни только разговоры?
Я развеял ее сомнения искренним хохотом:
— Нет, конечно, просто там, где я жил раньше, принято выбирать партнеров одного с тобой возраста. «А ты мне в дочки годишься», — мысленно закончил я фразу.
Ти обиделась:
— Так я и думала. Не понимаю, какое это имеет значение. Я ведь давно этим занимаюсь, как ты догадываешься. У меня знаешь сколько таких было! Магистр Танг сказал, что это очень хорошо. — Надув губки, она встала. — Подумай только, я смогу подняться на самую вершину!
Я вздохнул. Как бы это ей получше объяснить? Ее поведение очень попахивало юношеским шантажом: «Если ты отказываешься заниматься со мной любовью, я…» Требовательная и чувственная женщина так контрастировала с невинным в душе ребенком, что я просто понятия не имел, как себя вести; к тому же я знал, что ее похоть разбудил тот, кто видел в ней только животное, разве что одомашненное.
Но в конце концов пришлось той же ночью уступить. Слишком страшно было потерять единственную ниточку, которая могла привести меня к новым знаниям.
Мое новое тело таило массу возможностей. Крег рассказывал, что в Безопасности перебрали множество вариантов и выбрали явно не самый худший. Грубая звериная красота и ярко выраженное мужское начало мгновенно очаровали Ти. В последующие дни она старалась не отходить от меня ни на шаг — особенно по вечерам. Казалось, все ее мысли заняты только мной; остальные мужчины сразу как-то поблекли. Кроме того, бывший плейбой изрядно поднаторел в любовных играх и мог блеснуть изощренностью, не известной на Лилит.
При малейшей возможности, стараясь не вызвать подозрений, я осторожно выведывал все, что касалось силы. Вскоре я узнал то, что хотел, и глубокой ночью, когда Ти лежала в моих объятиях, попытался реализовать полученные знания на практике.
По-видимому, все основывалось на самовнушении, но я так и не получил сколько-нибудь связного объяснения. Ти обладала этой способностью, что называется с пеленок, а потому объяснения давались ей с огромным трудом. Гораздо больше мне помогло бы общение с человеком, который попал на Лилит в зрелом возрасте, но такого случая пока не предвиделось.
Своей настойчивостью я во многом был обязан Кронлону. Если уж такой безмозглый садист смог каким-то образом овладеть силой!.. Да, боюсь, мне никогда не понять, по какому принципу отбирают арестантов для ссылки на Ромб Вардена… И как это Кронлон угодил сюда, избежав простой, вполне заслуженной им модификации психики?
Что же он сделал, чтобы разбудить в себе эту энергию, задумывался я каждую ночь. Что он при этом чувствовал?
Порой между сном и явью мне казалось, будто меня охватывает какое-то странное волнение, но оно было почти неуловимым. Я уже стал беспокоиться, что так никогда и не обрету власть над этой силой. Возможно, виной тому было мое новое тело. Я еще не до конца освоился с ним.
Личность — это черно-белая фотография характера, и только благодаря физиологическим особенностям она окрашивается в разные тона. Даже сексуальные привязанности человека скорее определяются крошечной группой клеток головного мозга, нежели рассудком. Их деятельность протекает незаметно для личности, но стоит вам оказаться в совершенно новой шкуре, и вы переродитесь на глазах.
Древние, многократно мутировавшие гены Тремона, появившегося на свет в глубинке, в результате неуправляемого слияния избежавших физиоконтроля мужчины и женщины, не подверглись коррекции. По-видимому, он обладал врожденными способностями, так пригодившимися ему — а стало быть, и мне — на Лилит.
Собственно, личность — не что иное, как комбинация способностей. Тремон был существом яростным, агрессивным и аморальным, попросту грубым самцом. Все эти черты характера придавали особый колорит моим старым привычкам и принципам. Конечно, чем дольше я оставался в его теле, тем больше эти факторы сказывались на моем поведении. В конце концов я просто перестал понимать, почему в какой-то ситуации поступаю так, а не иначе, делаю именно это, а не что-либо иное, получаю удовольствие от того, а не от этого. Постепенно я отождествил себя с Колом Тремоном, который унаследовал память и знания совсем другого человека.
Недели через две после знакомства с Ти я обнаружил, что плохо разбираюсь в своих первых смешанных чувствах к ней. То есть мой рассудок работал по-прежнему четко, но вследствие захлестнувших меня эмоций я все с большим трудом постигал смысл своего джентльменского поведения.
Однажды, возвращаясь в деревню после целого дня полевых работ, я вдруг услышал, как говорит трава.
Это было жуткое, таинственное ощущение, которое вряд ли можно передать словами; ничего подобного мне в жизни испытывать не приходилось. Казалось, трава кишит мириадами невидимых живых существ, беспрерывно переговаривающихся друг с другом. Я чувствовал возмущение растений, на которые случайно наступал, и неуловимый вздох облегчения — когда я проходил мимо. Трудно сказать, были ли они разумными, но то, что это живое, способное чувствовать, несомненно. Кроме того, эти существа каким-то образом общались друг с другом. Подминая на ходу былинки, я ощущал слабое напряжение, с которым растущие поблизости стебельки ожидали той же участи.
Странное, всепроникающее чувство среди моря травы переполняло меня — усталого, грязного, подавленного. От этого недолго и сойти с ума.
Ти, присоединившись ко мне после работы в детских яслях, казалось, сразу уловила происшедшую во мне перемену. — Ты сегодня почувствовал это, — шепнула она.
Я кивнул:
— Да. Очень странное чувство — слышу траву, слышу, как общается друг с другом сонм крошечных живых созданий.
Ти не склонна была к длинным дискуссиям, но хорошо знала, что именно я ощутил, и ее лицо неожиданно исказила гримаса жалости.
— Ты что, правда еще никогда этого не слышал?
Ей явно верилось с трудом. Как будто человек, проживший всю жизнь глухим, внезапно обрел слух. Во мне проснулось некое подобие шестого чувства, столь же острое и проницательное.
Теперь, когда я знал, что именно нужно искать, я находил его буквально во всем.
Камни, деревья, дикие животные — решительно все кишело еще одной жизнью, невидимой с первого взгляда, но столь же насыщенной и глубокой. Эта планета звучала многоголосным инструментом — и он играл для меня.
Люди не составляли исключения, хотя научиться слышать их было труднее — отчасти из-за их собственного подсознательного нежелания, отчасти из-за неизбежной субъективности любого наблюдения за мыслящим существом. Каждый человек воспринимался мной уникальным, и без чрезвычайной сосредоточенности невозможно было четко восстановить ход его мыслей — составить своеобразную ментальную карту.
Теперь ключ к таинственной энергии был у меня в руках. Микроорганизмы Вардена, поселившиеся в каждой клеточке, а возможно, и в каждой молекуле моего тела, загадочным образом общались с остальными микроорганизмами, населявшими Лилит. Именно эту взаимосвязь мне удалось уловить и услышать. Этой способностью обладали все, в ком оставила след таинственная сила, движущая этим миром.
Когда что-нибудь погибает или деформируется — например, рушится скала, — погибают и микроорганизмы Вардена, а без них субстанция становится нестабильной и мгновенно разрушается. Рыцари, как я понял наконец, обладают даром спасать микроорганизмы Вардена даже в этом случае. Но и они не в силах предотвратить разрушение бактериями предметов, попавших на планету из чуждой среды; они действуют наподобие антител, предохраняющих человека от чужеродных вирусов, — атакуют неживую материю, а затем дестабилизируют и разрушают ее. Кригану удалось, казалось бы, невозможное — убедить микроорганизмы Вардена пощадить попавшую на планету Извне неразумную материю.
Но что позволяет вам настроиться на волны микроорганизмов, живущих в симбиозе с вами, и контролировать их сигналы? Осознание того, что я чувствую такие сигналы, в то время как остальные батраки на это не способны, совершило у меня в душе величайший переворот. Я больше не ощущал ни усталости, ни депрессии. Я обрел бесценный дар и теперь просто обязан был развить его, проверить на практике, научиться пользоваться им, установить границы собственных возможностей.
Возможно, уровня властителя мне никогда не достичь — значит, надо искать союзников.
Но в тот момент меня больше всего радовало то, что скоро я вырвусь из этого ежедневного кошмара.
Да, более чем радовало.
Глава 7 ОТЕЦ БРОНЦ
Я ни на что и ни на кого не обращал внимания. Дар открылся у меня так неожиданно, так внезапно, что я должен был привыкнуть к нему, осознать происшедшее, понять, какова моя истинная сила, и, главное, научиться управлять ею. И никто не способен был помочь мне в этом — никто, кроме Ти. Но ведь она сама еще не научилась пользоваться своей силой. А значит, рассчитывать я миг только на себя.
Да, я открыл в себе дар. Но до сих пор толком не понимал, какова его природа. Что это? Экстра-сенсорика? Одно я мог сказать наверняка: энергия, которую я ощущал, была настолько ничтожна, что воспринимать ее я мог лишь в виде непрерывных и пульсирующих потоков, излучаемых всеми твердыми телами.
А вот из жидкостей и газов ничего не исходило — или я пока этого не улавливал.
Что я еще могу сказать? Все тела излучают энергию одного вида, но по сигналам можно отличить одну травинку от другой, человека от крупного животного; можно даже выделить сигналы, посылаемые каждым из триллионов микробов внутри человека.
Я с головой ушел в эксперименты, когда в нашей деревне появился странник.
Он пришел утром и весь день прогуливался по окрестностям. Но увидел я его только вечером.
Ослепительно белая сверкающая тога, тонкой работы сандалии — все говорило о том, что человек этот обладает исключительной силой. Но в поведении его не было и тени высокомерия. Сначала мне показалось, что он уже не молод. Его окладистая, ухоженная бородка была совсем седая. На лбу выделялись две огромные залысины, а к переносице спускался длинный локон. Тем не менее он был подтянут и энергичен. Его истинный возраст с трудом поддавался определению — то ли восьмой десяток, то ли больше. Странно…
Властитель Марек Криган собственной персоной, подумал я, взглянув на странника. Хотя нет. Ведь Криган должен иметь стандартное сложение, а этот, пожалуй, слишком коренаст и невысок.
А потом я заметил еще одну странность: батраки общались со стариком, как с равным.
— Кто это? — тихонько спросил я у Ти.
— Отец Бронц, — ответила она.
— Да? Ну и что?
— Он магистр. — Видимо, Ти считала, что этим все сказано.
— Это понятно, что магистр. Я не понимаю другого: почему батраки его не боятся? Они даже от тебя и то шарахаются. А уж о смотрителе я и не говорю. Что это за магистр такой? На кого он работает? На герцога, да?
— Отец Бронц ни на кого не работает, — ответила Ти, явно удивленная моей тупостью. — Он Человек-Бог.
В первое мгновение я просто онемел. Наконец до меня дошло: Ти просто хотела сказать, что этот старик — священнослужитель.
А я и не знал, что на Лилит есть религия! Впрочем, суеверия встречаются повсюду, даже на самых цивилизованных планетах.
Я с интересом посмотрел на странника.
Как это он угодил на Лилит? За что его сослали? И как он стал магистром? Ведь для этого надо сперва убить соперника, а разве священникам разрешено убивать?
Тем временем к нему подходили все новые мужчины и женщины, небольшими группками или поодиночке.
— О чем они беседуют? — вновь спросил я у Ти.
— Отец Бронц учит их, — пояснила она, — а иногда помогает.
Я нахмурился. Кто он — миссионер или защитник? Но отец Бронц явно заинтересовался моей персоной и то и дело поглядывал в мою сторону. Когда поток батраков наконец иссяк, он повернулся ко мне и призывно махнул рукой.
— Эй, вы! Большой и лохматый, я к вам обращаюсь! Идите сюда! — Голос у него был низкий и мягкий. В интонациях — ни тени враждебности. Да, с такими данными ничего не стоит сделаться лидером.
Итак, выхода не было. Пришлось повиноваться.
— Да вы не волнуйтесь, — улыбнулся он. — Я не дерусь, не истязаю батраков и не закусываю младенцами. — Когда я подошел поближе, священник удивленно посмотрел на меня. — Да это же Кол Тремон собственной персоной!
Я весь напрягся, ожидая продолжения.
— Наслышан о вас, от ваших… э… коллег, попавших на Лилит. Я все гадал, на кого же вы похожи.
Ну вот. Вот этого я и боялся. На планете хватало людей, знавших о подвигах Кола Тремона куда больше, чем я сам.
— Присаживайтесь. — Он указал на небольшой холмик. — И успокойтесь, ради Бога! Я служу Господу, и вам нечего бояться.
Я покорно сел рядом. Знал бы он, чего я боюсь на самом деле! Плевать я хотел на его силу. В конце концов и не таких видали. Но вот информация, которой он явно располагал… Ладно. Ничего не поделаешь. Надо взять себя в руки и расслабиться.
— Кол Тремон, — отрекомендовался я. — Что же вы такого обо мне слышали? И от кого?
Он улыбнулся:
— Ну, о вас знают все, кто попадает на Лилит. Вы легендарная личность, Кол, — надеюсь, я могу вас так называть? Один рейд Користана чего стоит! Удар по шахтерской колонии — и сорок миллионов человек как не бывало! Даже удивительно, как им только удалось вас поймать?
— По моему следу пустили агентов-убийц, — быстро ответил я. Только бы он не начал расспрашивать о Користане — понятия не имею, что это такое. — Меня не прикончили только потому, что я предусмотрительно распихал добычу по тайникам. Пришлось им сохранить мне жизнь. Иначе, как бы им удалось все это найти?
Священник сочувственно кивнул:
— Да, от агентов уйти практически невозможно. А кстати, вы знаете, что нынешний властитель был когда-то агентом?
— Да, что-то слышал. Извините за любопытство, но очень странно видеть здесь священника. А еще более странно то, что он с таким участием разговаривает с бывшими уголовниками.
Отец Бронц рассмеялся:
— Вас смутило, что я не читаю проповеди? Да, приходится работать в несколько непривычных условиях. А ведь когда-то я был хорошим проповедником, очень хорошим — боюсь, что я пал жертвой собственных успехов. Я начал с крошечного прихода на всеми забытой планете, а потом получил высший духовный сан на трех планетах, причем две из них были цивилизованными! — Отец Бронц помолчал, глядя в пространство. — О, в нашу казну деньги текли рекой, одно время мы проводили массовые богослужения для полумиллиона человек одновременно! Это было великолепно! — В его голосе зазвучали ностальгические нотки.
— И как же вы попали сюда?
Отец Бронц с трудом вернулся к реальности и посмотрел мне прямо в глаза:
— Наше влияние вселяло страх. У нас было множество последователей, немало денег, а значит, политическое могущество. Церковь приносила неудобство властям. Меня не произвели в архиепископы, и все сливки достались другому, человеку весьма недалекому. Конечно, эта затея провалилась. Последовали общественные акции, политические заявления; общественное мнение стало оказывать неприкрытое давление на церковь. Просто расправиться со мной духовенство не могло — я не нарушил ни единого закона. Меня могли только понизить в сане, но это опять же не привело бы ни к чему. Я вновь бы восстал из пепла, подобно птице Феникс, а мои влиятельные сторонники добились бы моего возвращения на родную кафедру. Вот тогда-то у моих врагов родилась мысль отправить меня миссионером на Ромб Вардена. Но я отказался, пригрозив основать из своих последователей новую церковь. Это все было давно, еще задолго до полного разложения церкви. Против меня сфабриковали уголовное дело с обвинениями в хищении пожертвований и использовании религии в политических целях — и вот я здесь. Я не пожелал принять изгнание добровольно, и меня отправили на Лилит как уголовника.
Да, жизненный путь отца Бронца заурядным не назовешь.
— И вы продолжаете здесь служить церкви в качестве миссионера? — допытывался я. Он печально улыбнулся:
— Возможно, наша бухгалтерия велась не слишком строго, но я был искренен в своих побуждениях. Я верую в догмы и каноны моей церкви. Я верю, что я лишь орудие в руках Господних. На цивилизованных планетах Церковь стала светской и коррумпированной, как и само правительство. А на Лилит мы вернулись к истокам. У нас нет иерархии, нет приходов, только вера — горячая и чистая. Здесь множество язычников и ни одного начальника, кроме самого Всемогущего. — Он оглянулся на батраков и слегка понизил голос. — Посмотрите. Как они живут? Без надежды, без будущего — одно лишь нудное и изнуряющее настоящее. Если вы не обладаете силой, то становитесь рабом. Но ведь все они живые люди! Им, как воздух, нужна вера. Нужна надежда. А бывшие, с позволения сказать, уголовники в нас нуждаются особенно. Кроме того, — добавил он, — я сам в них нуждаюсь. Кто еще будет выслушивать их сетования, такие же жалкие, как и они сами, и защищать их перед хозяевами? Только люди вроде меня. Больше некому.
Ну-ну, видали мы таких. Решил сполна искупить свои грехи (а уж что они у него были — это всякому понятно). Тоже мне, мученик нашелся. Спасаем свою душу путем спасения душ своих ближних. Разумеется, отъявленный фанатик, хотя… Такие, как он, действительно способны помочь людям. Особенно таким несчастным, как эти рабы. А может, даже и мне!
Отец Бронц посмотрел в сторону, заметив Ти, тяжело вздохнул.
— О, нет, — еле слышно произнес он, но я расслышал.
— Вы о чем? — удивленно спросил я. Отец Бронц жестом указал на Ти:
— То, что они собираются сделать с ней и со множеством других девушек, великий грех.
Я невольно вздрогнул. До сих пор я старался не думать об этом. И Ти никогда ни о чем не говорила. Наверное, я боялся потерять ее и не хотел думать о близкой разлуке.
— Что они с ней сделают? — со злостью спросил я. Отец Бронц опять тяжко вздохнул:
— Во-первых, если можно так выразиться, ее заморозят. Развивающийся интеллект может им помешать, поэтому они искусственно задержат ее развитие на уровне ребенка, гораздо более низком, чем сейчас. Для этого требуется всего лишь найти нужный участок мозга и осторожно уничтожить лишнюю информацию. Большинство телостроителей в свое время работали психиатрами и легко справляются с подобными задачами. Затем они возбудят деятельность желез внутренней секреции — или чего-то еще, я в этих вопросах не специалист, — и, когда все стабилизируется, направят вместе с другими изуродованными девушками в так называемый гарем. И там начнут ставить эксперименты по устойчивой передаче способности по наследству. У рыцарей это почти мания, и телостроители с радостью используют такой предлог для проведения экспериментов.
Я просто закипел от возмущения:
— И они называются врачами? Мне казалось, призвание врача — спасать жизнь и восстанавливать здоровье — и тела, и духа.
Отец Бронц посмотрел на меня с некоторым удивлением:
— Какой ты странный, Тремон! Почему ты считаешь, что врачи менее подвержены греху, чем все остальные? Они разные — хорошие и плохие, и большинство плохих оказалось именно здесь. Я слышал, что Конфедерация осуществила целую кампанию по высылке их сюда, проводился даже компьютерный анализ их деятельности. Власти надеялись, что они отыщут способ борьбы со здешними микроорганизмами.
Я замотал головой, пытаясь отогнать этот кошмар. Конфедерация! Нет, это бездушие, это за пределами всякой логики!
— Когда они заберут Ти? — еле слышно спросил я.
Священник окинул девушку пристальным взглядом:
— Она уже прошла предварительную обработку. Странно, почему она все еще здесь? Видишь ли, «экспериментальный материал» нельзя надолго отпускать в нормальное человеческое общество — может сформироваться устойчивое сознание, уничтожить которое практически невозможно. Мне кажется, твое появление подстегнет их к решительным действиям, так как длительный контакт с человеком, знакомым с миром Извне, может сильно расширить ее кругозор и быстро развить личность.
Я вздрогнул — отец Бронц слишком легко догадался о наших отношениях с Ти.
— Как вы догадались? — спросил я. Отец Бронц только рассмеялся:
— Священник должен уметь многое, но главное — разбираться в людях. Я видел, какими глазами она смотрела на вас — как послушный щенок на хозяина. Она на самом деле очарована вами, не важно, понимаете вы это или нет. А вы как к ней относитесь?
Я задумался. Никаких иллюзий относительно нашей близости я не питал. Никаких обязательств друг перед другом у нас не было. Подобное случилось со мной впервые — боюсь, я любил ее по-настоящему. У нее были все предпосылки незаурядной личности, яркий и пытливый ум. Я сам пребывал в полном недоумении, оттого что мне удается одновременно воспринимать ее как нуждающегося в моей защите ребенка и как страстную любовницу, в которой нуждаюсь я. Хоть мы и не состояли в родственных отношениях, все это сильно смахивало на инцест. Я все честно сказал отцу Бронцу. В ответ он печально кивнул:
— Так я и думал. Жаль, очень жаль — рядом с вами она могла бы стать необыкновенно интересной и умной женщиной.
Я задумался. Да, у нее были все задатки. Потому-то она и отличалась так от окружающих. И тем трагичнее складывалась ее судьба. Меня захлестнула волна гнева.
Отец Бронц молча, понимающе смотрел на меня. Наконец, мне удалось взять себя в руки.
— Ну вот, — тихо сказал он, — теперь передо мной настоящий Кол Тремон — такой же страшный и неукротимый, как в многочисленных легендах. Из него так и рвется гигантская энергия. Колу Тремону на роду написано стать одним из могущественнейших людей нашего времени… если только он научится сдерживаться.
Я с волнением ловил каждое слово. Отец Бронц, как чрезвычайно сильный и талантливый магистр, смог ощутить мою волю и мощь. Я понял наконец, как управлять этой неведомой силой. Эмоции! Вот в чем дело! Вплоть до этого момента я отличался хладнокровием и никогда не действовал импульсивно. Но здесь, на Лилит, гормоны моего нового тела сыграли свою роль. И отец Бронц первый почуял это.
Гораздо важнее не уровень силы, а способность управлять ею, умение испытывать подлинные, первобытные, ничем не опосредованные чувства и сознательно направлять их в нужное русло. Именно это служило гарантией продвижения человека по иерархической лестнице Лилит. Именно поэтому Кронлон, злобный и неистовый, достиг лишь самой низшей ступени. Именно поэтому Марек Криган стал властителем. Качества блестящего непобедимого агента пригодились ему и здесь.
Уже совсем стемнело, батраки разбрелись по хижинам. Завтра предстоял такой же трудный день.
— Вы еще придете? — спросил я отца Бронца. Он покачал головой:
— К сожалению, нет. Впереди долгий путь, я и так очень задержался. Я направляюсь на юг, в поместье Шемлон. Рад был с вами познакомиться. У меня предчувствие, что мы еще встретимся. Человек такой недюжинной силы быстро вырастает на нашей планете, особенно если тренирует и развивает свой талант.
Это замечание показалось мне чрезвычайно важным.
— Тренирует? — переспросил я. — Но как? Что для этого нужно? Кто поможет?
— Иногда никто, а иногда кто-нибудь, немного, — загадочно ответил он. — Самую лучшую подготовку, насколько мне известно, можно получить в поместье Моаб, где проживают потомки первых поселенцев-ученых. Однако до него много тысяч километров. Впрочем, не стоит волноваться — когда ученик готов, учитель приходит сам.
Я оставил его на пригорке и вместе с Ти направился в хижину. Несмотря на то, что час был поздний, а день выдался не из легких, я долго не мог заснуть. Обрывки мыслей носились в голове. Я думал о Мареке Кригане, о Ти, моей милой несчастной Ти, и о том, что с ней собираются сделать. Постепенно я забылся.
Глава 8 ПУТЬ НАВЕРХ
Каждую свободную секунду я посвящал тренировкам и добился, по крайней мере так мне казалось, немалых успехов. Во-первых, доставшееся мне тело Кола Тремона я стал воспринимать как свое. Кроме того, его — нет, уже моя — сила развилась до уровня, который еще недавно я считал недоступным. Теперь я даже не замечал, что мой вес как минимум в три раза превышает привычный; перестали болеть мышцы.
Второе мое достижение для меня как агента было гораздо ценнее.
Меня унизили, покорили, а затем втоптали в грязь с удивительной легкостью. Такое не прощают. Теперь, как ни странно, унижение пошло мне на пользу. Когда я попал на Лилит, я был дерзок, энергичен и очень самоуверен. Однако в таких условиях мне — лучшему агенту Конфедерации — действовать еще не приходилось. Все здесь было совершенно чуждым, подчинялось своим, особым законам. Я выпал из родной стихии и раз уж вступил в игру с намерением победить, требовалось сильное, непереносимое унижение, чтобы разрушить все старые стереотипы, взглянуть другими глазами и — выйти победителем. Только поэтому мне удалось выжить. И только поэтому мне, казалось бы, окончательно раздавленному непобедимой мощью, удалось сохранить волю к жизни.
Как-то вечером, вскоре после отъезда отца Бронца, я понял, что что-то случилось неладное.
Ти исчезла. Обычно мы встречались после работы и вместе ужинали, а жизнь в поместье текла столь размеренно, что обо всех переменах я узнавал заранее.
Я принялся расспрашивать, но никто ее не видел. Наконец я узнал, что в полдень за ней зашел Кронлон и увел с собой.
Я задумался. Хотя смотритель был не прочь поразвлечься, дело обстояло гораздо хуже. Несмотря на кажущееся могущество, он был низшим звеном уходящей в горные выси иерархии, и ему так же, как и нам, приходилось исполнять свои обязанности. Предчувствуя самое худшее, я оставил еду и направился к хижине смотрителя. Вряд ли этот поступок можно назвать благоразумным, но иного выхода я не видел, Кронлон сидел, поглощая какое-то пойло и попыхивая местным эквивалентом сигары — батраков такой роскошью не баловали.
Батрак, который пришел к смотрителю сам, без приказа, бросал вызов основам, и Кронлон, заслышав мои шаги, недоуменно обернулся:
— Тремон! Все-таки пришел! Давай заходи.
Я осторожно приблизился. На мгновение мне захотелось бежать сломя голову, но было поздно — и я прекрасно понимал это. Кронлон заметил меня и пригласил войти, а это уже равносильно приказу.
Он оскалился:
— Ищешь свою сучку, да? Спать не с кем? — В его глазах вспыхнули злорадные огоньки.
Во мне неудержимо нарастали гнев и ненависть. А страх… Страх куда-то исчез. Я молча кивнул.
Кронлон отвратительно засмеялся. Отхлебнув пива, он сказал:
— Нет ее, парень! Ушла навсегда. Так что подыщи себе кого-нибудь еще. А то беднягу Кола совсем скрутило от обиды, вот умора! — Он снова захохотал.
Я сдерживался из последних сил.
— Где она, сэр? — прямо спросил я.
— А ты что, и впрямь скучаешь? — Он явно наслаждался своим превосходством. — Сегодня я получил приказ найти ее и доставить в Замок. Идти она не хотела, но ничего не поделаешь! — Его взгляд стал пустым, а голос — серьезным. — Мы люди подневольные.
Я почувствовал, что эта мысль ему особенно ненавистна. Свою забитость и безотчетный страх он вымещал на беззащитных жертвах — единственный выход, доступный этой мелкой и подлой душонке. Я чуть было не пожалел его, но передо мной стояло полное ничтожество, недостойное даже ноги мыть тем, над кеми он издевался. Я уже кипел.
— А знаешь, что с ней сделают? — внезапно спросил он. — Превратят в корову. В очеловеченную корову, Тремон. Вымя большое, а мозгов никаких. — И он расхохотался.
— Грязный сукин сын, — отчетливо и громко произнес я.
Он продолжал смеяться. Не знаю, слышал он меня или нет, да меня это и не заботило. Я был настолько взбешен, что уже не владел собой. Я бы с радостью вынес любую пытку, лишь бы свернуть ему шею.
Однако он меня услышал.
— Что ты сказал? — вставая, спросил Кронлон. — Ну хорошо, сейчас я тебя проучу! — Я почувствовал, как микроорганизмы в его теле стали ощутимее, их свечение заметно усилилось. — Сопляк! Сейчас мы разберемся с тем, что так нравилось твоей корове! Эта штука тебе больше не понадобится!
Ужасная боль буквально взорвалась в каждой клетке моего тела. Я инстинктивно отшатнулся, но боль лишь подстегнула мой безудержный гнев. Кол Тремон превратился в сгусток ненависти.
Я выпрямился и шагнул вперед.
Густые брови Кронлона удивленно приподнялись, на лице появилась растерянность. Затем он сосредоточился, направив на меня всю свою мощь.
Я зарычал, и свирепый первобытный крик сотряс притихшую деревушку. Нечеловеческим усилием воли я бросил всю свою ярость на внезапно присмиревшего смотрителя.
Он отступил, наткнулся на стоявший посреди хижины стол и буквально рухнул на него. Мгновенно оказавшись рядом, я мертвой хваткой вцепился ему в глотку. Кронлон пробудил во мне не только животный страх; он научил меня настоящей, всепоглощающей ненависти.
Он попытался разжать мои руки, но, разумеется, безуспешно. Я ощутил, как уходит боль, но не обратил на это внимания. Меня заботило другое.
Энергия во мне стремительно возрастала; странная, почти осязаемая энергия, собравшаяся в один разящий сгусток. Не успел я осознать происходящее, как напряжение спало и выплеснувшаяся энергия ударила в поверженное тело. Мощнейшая вспышка света и невыносимый жар отбросили меня, тело смотрителя озарилось странным неестественным светом и стало разлагаться у меня на глазах.
Я смотрел на него как зачарованный, не понимая еще, что произошло. Сначала с него сошла кожа и превратилась в прах, затем наступила очередь мышц, внутренних органов и скелета.
Наконец я шагнул вперед, туда, где только что лежал Кронлон, — горстка праха, вот и все, что от него осталось.
Хотя я уже слышал о таком, разум отказывался это принимать. Это невозможно! Выходит, обитавшие во мне микроорганизмы преобразовали мою ярость в мощный импульс и направили его на Кронлона.
Оглушенный, я повернулся и только тогда увидел толпу батраков. Я шагнул вперед — они отпрянули. На их лицах застыл безотчетный ужас. Ужас передо мной.
Теперь они боялись меня.
— Стойте! — крикнул я. — Пожалуйста, не бойтесь! Я не такой. Я не сделаю вам ничего плохого, я ваш друг. Я ведь жил и работал вместе с вами!
Зря старался. Между нами возникла пропасть. Я стал человеком, обладающим силой.
— Теперь все пойдет по-другому, — почти умолял я. — Больше не будет тирании — я не Кронлон.
Торлок, единственный старик в деревне — батраки обычно не доживали до старости, — считался здесь кем-то вроде старейшины, и к его мнению прислушивались. Он медленно подошел ко мне.
— Сэр, вы должны покинуть нас, — сказал он, как прокаркал. — Вы теперь чужой.
— Торлок…
Он остановил меня жестом:
— Прошу вас, сэр. Когда завтра узнают, что Кронлон не вышел на работу, из Замка пришлют кого-нибудь выяснить, в чем дело. И в конце концов нам дадут нового смотрителя. С его смертью для нас ничего не изменилось.
— Вы же тоже успеете уйти, — сказал я. — У вас есть как минимум полдня.
Торлок вздохнул:
— Сэр, вы просто ничего не понимаете, вы здесь недавно. Вы предлагаете уйти, но куда? В другое поместье? Вы думаете, от этого что-нибудь изменится? Или вы предлагаете нам вести голодную дикую жизнь, без всякой защиты от обладателей силы и просто от зверей? Или быть случайно подстреленным, как дичь? — Он покачал головой. — Нет, для нас нет выхода. Вы должны нас покинуть. Ступайте в Замок и расскажите все. С этого дня вы будете жить их жизнью. Ступайте, пока случайно не навлекли на наши головы гнев магистра. Если вы действительно хотите помочь нам, пожалуйста, уходите.
Слова застряли у меня в горле. Глупцы! Неужели они предпочитают такую жизнь? Им лень хоть немного напрячь свою волю? Ну что же, они это заслужили. Пусть будет так. А мне — мне действительно пора. Пора в Замок. Там Ти.
Ни слова не говоря, я медленно пошел прочь. Гнев прошел, а вместе с гневом прошло и ощущение могущества. Теперь я снова держал себя в руках.
Мне еще не доводилось видеть Замок так близко. К тому же я понятия не имел, сколько там людей и какой мощью они обладают. Разумеется, в Замке проводили большую часть времени рыцарь и его семья, а я уже знал, что не могу претендовать больше, чем на магистра. Что касается смотрителя… Кронлон выслужился благодаря своим личным качествам: мелочности, подлости, жестокости и тупости. Думаю, и не без оснований, что первые три особой роли не играют, но последнее просто необходимо.
Я склонялся к мысли, что типы вроде Кронлона, не слишком способные и ограниченные, в здешнем обществе обречены на заклание. Кто-то же должен выполнять грязную работенку. И всегда оставался риск, что какой-нибудь батрак неожиданно одолеет своего смотрителя.
С другой стороны, будь наши силы равны, борьба скорее всего закончилась бы вничью. Если бы я оказался немного сильнее, Кронлон, испытав сильнейшую боль, остался бы жив. Очевидно, я достиг уровня магистра.
Очевидно, достиг… но уровня совершенно нетренированного магистра. Я не мог применить силу просто по команде, автоматически, как это удавалось даже Кронлону. Хотя у Ти это получалось еще хуже, чем у меня; а ведь однажды ее взбесили до такой степени, что она разложила кого-то на атомы. Правда, закрепить свой успех не сумела.
Я остановился посреди поля, снова и снова спрашивая: что же это — доказательство моей избранности или неуправляемые врожденные способности?
Ночи напролет я вслушивался в микроорганизмы, но все мои попытки приказать им что-то заканчивались неудачей — усилием воли не удавалось согнуть даже былинку. А затем без всякой подготовки мне удалось обратить в прах человека. Как это случилось? Почему?
Дело не в отсутствии мыслей, хотя на этот раз все было как в тумане; правители, даже такого низкого ранга, как Кронлон, всегда добивались желаемого без видимых усилий. Кроме того, невозможно установить контакт с микроорганизмами Вардена, которые находятся внутри организма; эти дряни реагируют только на стимулы. На внешние стимулы. А если сила человека не зависит от его разума, но тем не менее может быть мобилизована сознательно усилием воли, что тогда?
Стоило только сформулировать вопрос, как сразу возник ответ. Конечно же, всему виной эмоции. Моя ненависть и презрение к Кронлону вынудили микроорганизмы передать ему разрушительный импульс.
Ненависть, страх, любовь… все эти чувства суть химические реакции организма, и в первую очередь головного мозга. Образующиеся вещества воздействуют на микроорганизмы Вардена, находящиеся в симбиозе с клетками организма-носителя. Человеческие эмоции, сведенные к простым химическим заменителям, — вот в чем разгадка. А значит, надо научиться управлять теми участками мозга, которые обычно не подвластны сознанию. Нечто подобное делают йоги.
Сосланные на Лилит уголовники — люди неуравновешенные, а зачастую просто больные. Люди, не умеющие подавлять эмоции. Их потомки лучше адаптировались к местным условиям потому, что выросли в стабильном и замкнутом обществе, и среди них заметно меньше наделенных способностью пользоваться силой. Собственно говоря, мой тренированный расчетливый ум агента оказался не самым эффективным орудием — меня выручило тело Кола Тремона.
Я медленно брел к Замку, стараясь во всем разобраться. Примерно через два часа я стоял перед резной каменной лестницей, которая, петляя, вела в Замок. Впервые за долгое время я устыдился своей наготы и грязного тела, дикости и ярости, немыслимых в цивилизованном обществе. А там, за толстыми стенами, находились вполне цивилизованные люди. Возможно, не совсем нормальные, но уж точно цивилизованные. И даже культурные.
Я задумался, как мне следует представиться, и пожалел, что не поинтересовался в деревне. Может, просто постучать и сказать: «Привет, я Кол Тремон. Я только что убил смотрителя Кронлона и хочу к вам присоединиться»?
Никаких достойных мыслей мне в голову не приходило. Оставалось одно — идти вперед, положившись на судьбу.
Глава 9 ЗАМОК
Такое бывает в ночных кошмарах. Ни на одной цивилизованной планете многие тысячелетия не было ничего подобного. Лишь начитавшийся сказок ребенок мог вообразить это.
«И жили они счастливо…»
По обе стороны от главных ворот поднимались в заоблачную высь две мрачные башни. Огромная каменная арка была перекрыта тяжелыми двустворчатыми воротами из дерева цвета бронзы. В непривычно огромных окнах виднелись подсвеченные изнутри витражи, выполненные настоящим мастером. Замок весь светился огнями, и я решил, что никого не побеспокою столь поздним визитом.
Внимательно осмотревшись, я не приметил никаких калиток — только огромные ворота. Интересно, у всех рыцарей такие огромные дворцы или это причуда хозяина Тиля?.
Ничего похожего на звонок тоже не оказалось, и я принялся изо всех сил стучать кулаками.
Я ожидал мгновенного отклика, но ошибся. Из-за толстых стен доносились лишь звуки музыки. Я стучал долго, очень долго, периодически отдыхая на траве, и уже решил, что Замок откроется для посетителей только утром. Все же меня услышали, и сверху раздался голос:
— Эй, вы! Какого черта?
Я вскочил, пытаясь определить местонахождение говорящего. Он стоял в одном из маленьких стрельчатых окошек башни. Разглядеть одежду и тем самым определить его ранг в темноте оказалось невозможно. Я пожал плечами. Чертовщина какая-то!
— Я Кол Тремон, сэр! — крикнул я, и эхо подхватило мои слова. — Я распылил одного из ваших смотрителей и решил отправиться к вам!
Поколебавшись, незнакомец ответил:
— Подождите минутку! Я кого-нибудь найду!
Я недоумевал. Понятно, что я никуда не уйду, идти просто некуда. Интересно, куда он направился и кто он такой — последний слуга или же хозяин собственной персоной.
Через несколько минут раздался скрип, огромные двери распахнулись, и я увидел не очень молодую женщину, высокую и стройную, одетую почти что изысканно. Вероятно, еще недавно она поражала изумительной красотой, однако годы взяли свое. Седина и морщины выдавали настоящий возраст.
Ее длинное платье (или халат) ярко-фиолетового шелка, расшитое золотом, потрясало роскошью. Магистр как минимум, решил я. И внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным. Казалось, мое странное и неожиданное появление нисколько не удивило ее.
Женщина обошла меня со всех сторон, рассматривая как племенного бычка. Ее носик слегка сморщился — ясно, для нее этот внове и не по вкусу. Мой «аромат» наверняка напомнил ей то давно прошедшее время, когда она находилась в моем теперешнем состоянии.
Наконец женщина отступила и еще раз окинула меня взглядом с головы до пят. Я решил лучше помолчать.
— Так это вы убили Кронлона? — поинтересовалась она. Я кивнул:
— Совершенно верно, мадам.
— Джиор сказал, что вы его… э-э-э… дезинтегрировали?
— Совершенно верно, — вновь кивнул я. — Он просто рассыпался в прах.
Она задумалась.
— Вы свободно используете слова, свидетельствующие о высоком культурном уровне, — с некоторым удивлением отметила она. — Дезинтегрировали. Прах. И манеры выдают хорошее воспитание. Вы прибыли к нам Извне?
— Да, мадам, — подтвердил я, прекрасно понимая, какое впечатление произвел мой внешний вид. — Но я на Лилит уже довольно давно; к сожалению, не могу сказать точнее.
Женщина поднесла руку ко лбу и задумчиво спросила:
— А чем вы занимались Извне, Тремон?
— Я был… э-э-э… джентльменом удачи.
Она не смогла сдержать улыбку:
— Вы хотели сказать «пиратом»?
— Но по политическим мотивам, — возразил я. — Меня не устраивал основной принцип Конфедерации, и я объявил им войну.
— В самом деле? И что же это за принцип?
— Равноправие, — ответил я, стараясь выглядеть непринужденным и искренним. Я оказался в родной стихии и мог блеснуть своими талантами. — Конфедерация попыталась уравнять всех во всех отношениях, в том числе и имущественно. Я твердо убежден в порочности такого подхода и действовал согласно своим убеждениям.
Женщина мгновение помолчала и внезапно залилась глубоким гортанным смехом.
— А вы забавный, Тремон, — сказала она наконец. — Мне кажется, вам найдется здесь место… Пожалуйста, проходите — мы быстро приведем вас в порядок.
Она повернулась и направилась в Замок. Я, немного приободрившись, последовал за ней. После невыносимо долгого рабства я вновь становился самим собой.
Зал утопал в мерцающем свете разнообразных масляных ламп. Здесь было сыро и прохладно; ничего подобного на Лилит я еще не встречал. Однако блаженная прохлада улетучилась, когда мы вошли в главный зал, — что-то наподобие внутреннего дворика, квадратного и очень большого — метров сорок в периметре. Пол его украшал диковинный орнамент из десятков тысяч разноцветных квадратных плиток. Архитектор Замка явно был мастером своего дела. Но самое удивительное — в центре зала возвышался настоящий водопад, не очень большой, зато действующий. Вода, вырываясь из незаметных отверстий в скальной стене, каскадом спадала в бассейн, который, однако, не переполнялся. Значит, существовала также система отвода воды. Я замер, пораженный прекрасным зрелищем, свидетельствующим о незаурядных способностях зодчего.
От спутницы не укрылась моя реакция.
— Великолепно? — дружелюбно сказала она. — Это действительно чудо, которое никогда не приедается. Воду отводят по нескольким акведукам в резервуары, где она накапливается и затем используется в хозяйственных целях. Излишки сбрасываются в подземный поток. — Женщина снова засмеялась. — Здесь у нас весьма уютно, мой дорогой, почти как на цивилизованных планетах. — Она жестом пригласила меня дальше, и я поспешил за ней.
Из главного зала шел длинный каменный коридор, напоминающий тоннель; периодически мы встречали людей, и я замечал любопытные взгляды. Но вопросов никто не задавал. Многие были одеты весьма скромно, зачастую в простые юбки, наподобие шотландских, и сандалии, или же в нечто, напоминающее длинные, сплетенные из травы набедренные повязки, поверх которых у многих спускались развевающиеся мантии разных цветов и покроя. На некоторых были необычного вида рубашки, штаны, тяжелые грубые ботинки, символизировавшие различное социальное положение.
Но несмотря на различия в одежде и рангах, все встреченные нами казались чистыми и аккуратными. Они и в самом деле производили впечатление людей цивилизованных, и я на их фоне казался неандертальцем, вломившимся в светское общество.
Наконец меня привели в довольно скромную комнатку. Массивная деревянная дверь закрывалась изнутри. С точки зрения цивилизованного человека, комнатка была самая обычная, но мне она показалась настоящим раем. Примерно семь метров в длину и пять — в ширину; маленький стол с масляной лампой, встроенный шкаф. Но самое главное — кровать, настоящая кровать, с шелковыми простынями и очень мягкими подушками. Кажется, я целую вечность не спал в кровати.
Пол украшала шкура — вероятно, зверя нур. Этих огромных паукообразных тварей разводили на одной из ферм поместья Зейсс. Она придавала комнате какой-то своеобразный уют.
— Вы будете жить здесь до тех пор, пока де пройдете тестирование и не приступите к регулярным занятиям, — сказала провожатая. Она еще раз поглядела на меня, вновь страдальчески сморщив носик. — Но прежде вас необходимо хорошенько вымыть. О Господи! Неужели батраки никогда не моются?
— Моются, — заверил я, — но очень нерегулярно — работа не позволяет.
Она пожала плечами:
— Хорошо, Тремон, вы сейчас же отправитесь мыться. Я отведу вас, но дожидаться не буду — мне уже давно пора в банкетный зал. Не так часто у нас бывают приемы, да еще с такими приглашенными. Думаю, мне гораздо важнее находиться там, нежели с вами.
Я отнесся к ее словам спокойно, так как хорошо ее понимал. Несмотря на все великолепие, жизнь в Замке наверняка такая же скучная, как и все на этой планете, и светская жизнь, вероятно, единственная отдушина для тех, кто родился Извне и знавал другую, более интересную.
Затем она отвела меня в баню — систему небольших бассейнов, наполненных подогретой водой.
Несколько молодых женщин в ранге смотрителей уже поджидали нас. Я поступил в их распоряжение, и моя провожатая быстро удалилась. Это была одна из самых необычных банных процедур в моей жизни, впрочем, назвать ее неприятной у меня не поворачивается язык. После долгих месяцев рабства оказаться в горячей ванне, да еще в компании таких красоток — верх наслаждения!
Ласковые руки тщательно смыли с меня всю грязь. Затем вытерли, привели в порядок ногти на руках и ногах да еще и подстригли, и побрили. Я испытал неожиданное, неизвестное ранее щемящее чувство, очевидно, связанное со стремительными переменами, — переходом от убожества к роскоши. От подобной метаморфозы я просто пришел в восторг, впервые по-настоящему расслабившись с того самого момента, когда неожиданно очнулся на борту тюремного корабля. Я провел в Замке не более двух часов, но батрацкое прошлое уже казалось мне далеким кошмаром.
Мои амазонки хранили ледяное молчание, умудряясь пресечь любые попытки завязать дружескую беседу. Их ненавязчивая скрытность выдавала настоящих профессионалов.
В конце концов я вернулся к себе в комнату. Запираться я не стал, посчитав это лишним. Рухнув на огромную и удивительно мягкую постель, я почти мгновенно погрузился в сон. Откуда-то из подсознания всплыло лицо Ти, внимательно и осуждающе глядевшей на меня. Больше я ничего не помню.
Глава 10 ДОКТОР ПОН И МАГИСТР АРТУР
Мне позволили выспаться вволю, и проснулся я довольно поздно. Я редко помню сны, а эта ночь вообще стала сплошным провалом. Впервые я спал так крепко, но проснулся словно по сигналу. Казалось, кто-то всю ночь следил за мной.
Во всяком случае, я открыл глаза только после того, как где-то прозвенел звонок и в дверь постучали.
— Открыто, — спросонья пробормотал я, тщетно стараясь прогнать сон.
Дверь открылась, и я увидел мальчика лет десяти-одиннадцати, не больше.
— Оставайтесь в постели, если хотите, — произнес он приятным тенорком. — Завтрак вам принесут сюда.
Я кивнул, и дверь закрылась. Подняться было выше моих сил. Нестерпимо болели все мышцы, а мозг казался полностью опустошенным. Все эти месяцы я страдал от бессонницы, и только теперь напряжение отпустило меня.
Я лежал пластом, пытаясь обнаружить скрытый глазок. Это оказалось проще простого. Он должен находиться выше человеческого роста и, судя по всему, прямо напротив меня. Подробное изучение предполагаемой области позволило мне разглядеть маленькое, едва различимое отверстие в стене, за которым почти наверняка скрывался внимательный наблюдатель.
Вскоре принесли завтрак, по-спартански простой — несколько сухарей и вкусных пирожков, желе, стакан сока, — хотя после ужасной еды, которой кормили нас в деревне, эти яства представлялись верхом кулинарного искусства. К жизни меня возродила кружка странного горячего напитка, напоминавшего кофе. Это оказался очень сильный стимулятор. Все без исключения было калорийным и вкусным.
Вскоре пришли слуги — явно в ранге смотрителей — и унесли поднос. Подкрепившись, я почувствовал себя способным на все. Только сейчас, увидев, что столь сильные люди работают здесь лакеями и слугами, я осознал, чем на самом деле являлся Замок. В наших Секретных службах боссом был генерал или адмирал, и он внушал трепетное уважение. А в Генштабе такие же генералы и адмиралы служили курьерами. А ведь они обладали гораздо меньшей силой, чем люди, которые меня здесь окружали.
Работа смотрителя по сравнению с тяжелым трудом основного населения Лилит казалась легкой и одновременно почетной, более цивилизованной и комфортной; Их молодость говорила сама за себя: подавляющее большинство родилось здесь. Я тут же вспомнил о Ти; она наверняка находилась неподалеку, в этом же Замке. Я обязательно должен разыскать ее и постараться помочь всем, чем смогу, — хотя это и непросто.
Теперь я был готов войти в здешнее общество, впрочем, мне не пришлось долго ждать. Мой гид и экзаменатор без стука вошел в комнату, и эта бесцеремонность свидетельствовала о высоком ранге. Кол Тремон был настоящим исполином среди людей, но этот ничуть не уступал мне в росте. Он был в отличие от меня одет в иссиня-черную рубаху и такого же цвета брюки. Сандалии у него тоже были черные, а пояс — золотой.
А еще он был аккуратно выбрит; на его лице выделялись только густые усы со свисающими концами. Грубые черты выдавали человека искушенного, много пережившего. Из-под седых бровей пристально смотрели колючие глаза — столь волевого взгляда я еще не встречал! Пышная, немного кучерявая шевелюра была аккуратно подстрижена, однако седина выдавала его истинный возраст.
Я мгновенно понял, что он исключительно опасен. Он был из тех, чья свирепость действовала на людей как удав на кролика и приводила в состояние транса даже неукротимого Кронлона. Я встал и осторожно поклонился.
— Я магистр Артур, — представился он таким низким и трубным голосом, что многие вздрогнули бы, только заслышав его. Самое смешное, что сейчас он говорил тихо и приветливо. Не хотел бы я увидеть его в ярости и уж тем более попасть ему под горячую руку.
— Я начальник охраны, — продолжил он, оглядывая меня с ног до головы.
Я обнаружил, что не способен почувствовать формирование своего образа в его мозгу.
— Кол Тремон, — сообщил я, надеясь, что этого достаточно. Он кивнул:
— Так это ты изжарил старину Кронлона? Ну ничего, в любом случае хорошо, что мы избавились от этой старой крысы. Я его никогда не любил, хотя признаю, что с работой он справлялся неплохо. Очень даже неплохо. Пошли сначала к медикам, а затем погоняем тебя на тестировании. Нормально себя чувствуешь?
Я кивнул, хоть еще не совсем проснулся:
— Вполне.
— Пойдем. — Он повернулся и быстро вышел из комнаты.
Я поспешил за ним, отметив про себя гордую поступь и осанку магистра, выдававшую в нем старого вояку. Он явно попал сюда Извне. Интересно, чем он там занимался?
Днем в Замке было гораздо оживленнее. Повсюду бродили люди; многие занимались уборкой. Подавляющее большинство, казалось, слонялось без дела. И все без исключения производили впечатление настолько чистых и ухоженных, что невольно натолкнули меня на странную мысль. Чтобы мои современники жили в подлинно цивилизованном мире, наши предки в Древней Греции должны были совершить промышленную революцию. Примитивность технологии не говорит о примитивности вообще.
Однако именно технология и поражала. Когда я впервые попал на Лилит, то и поверить не мог не только в существование столь сложных построек, но и даже самой обыкновенной одежды. Именно поэтому, размышлял я, и приходится спать в хижинах из дерева бунта и ходить нагишом. Теперь я осознал подоплеку могущества, которое наделяло людей энергией микроорганизмов Вардена. В условиях Лилит эта энергия стала главным фактором культуры и развития общества.
Она преобразовывала среду обитания в соответствии с потребностями — вот разгадка социального положения батраков, причина их абсолютной нищеты и вечного рабства. Специфические правила, управляющие микроорганизмами Вардена, передавали эту энергию в руки избранного меньшинства.
Люди, мимо которых проходил магистр Артур, испуганно косились на него, избегая встречаться с ним взглядом. Не было никаких сомнений: его панически боялись, боялись даже другие магистры.
Артур доставил меня в медпункт и приказал врачам позвать его, когда обследование закончится. Врачи держались подчеркнуто вежливо. И, когда магистр Артур наконец-то вышел, я почувствовал, как они облегченно вздохнули. Надо мной произвели все необходимые процедуры, какие только можно было провести без нормальных инструментов, хотя кое-какие любопытные аналоги у них имелись. Для измерения кровяного давления врачи Лилит использовали особый сорт вьющегося растения, напоминавшего виноградную лозу; при помощи маленького желтого листа, изменявшего свой цвет вплоть до красного, определили мою температуру. Все данные записывались острой тростниковой палочкой на тонких листах.
Все без исключения сотрудники медпункта имели ранг смотрителя. Только после окончания обследования они пригласили начальника. Тот оказался низеньким толстячком средних лет, явно знакомым с благами цивилизации.
— Меня зовут доктор Пон. — Он взял исчерканные листы и быстро проглядел их.
— Похоже, вы абсолютно нормальны. Вы, видимо, знаете, что микроорганизмы Вардена бдительно следят за состоянием нашего здоровья. Искореняются практически все нарушения, кроме повреждений мозга, регенирируют даже конечности. В результате мы утратили иммунитет к вирусам, и это достаточно серьезная проблема. Итак, все формальности мы прошли. Никогда ведь не знаешь, в какой момент встретится нечто феноменальное. Кроме того, нас интересуют сравнительные характеристики людей, обладающих силой.
Я кивнул, вспомнив идефикс хозяина Тиля вывести людей, у которых способности будут передаваться по наследству. Чувствуется, доктор Пон тоже задействован в этой программе.
— А в прошлой жизни вы тоже были врачом? — дружески полюбопытствовал я. Он усмехнулся:
— Извне? Разумеется. Но вы представить себе не можете, насколько это разные вещи. Все тамошние диагностические компьютеры, хирурги-автоматы бессильны против ряда неизлечимых болезней. Здесь же мне приходится лечить, пользуясь исключительно местными методиками — в основном для снятия недомоганий и нервного переутомления. Кроме того, я занимаюсь научной деятельностью — изучаю микроорганизмы Вардена.
Вот это уже горячее.
— Ну и как, нашли что-нибудь интересное?
Он развел руками:
— Не так уж и много. Существует множество физиологических и биохимических факторов, но выделить их, исследовать воздействие — особенно в отношении людей, рожденных вне Лилит, — не представляется возможным. Наверное, с прежним моим оборудованием удалось бы чего-то добиться; или если бы у меня был доступ хотя бы к орбитальной базе Кригана… Здесь же приходится довольствоваться самыми грубыми методами, так что о сроках говорить не приходится.
Я удивленно поднял брови:
— Орбитальная база?
— Да, а вы что, не знали? Ее создали на Медузе несколько лет назад, поэтому в ней присутствуют сильно модифицированные микроорганизмы Вардена, у которых нет такого неприятия машин, как у местных. Большую часть времени Криган проводит там.
Это была архиважная информация. Хоть он и появляется на базе, когда ему вздумается, но это значительно упрощает задачу, поскольку спутник можно уничтожить практически в любой момент. Если бы я был Криганом, то свел бы свои визиты туда к минимуму, а еще лучше — отправил бы на базу своих помощников и превратил ее в командный и коммуникационный центр.
Похоже, я выудил из него нужную информацию, тем не менее я постарался расспросить его о сути проводимых экспериментов.
— Интересно, — как бы вскользь заметил я, — каково ваше мнение о биохимических факторах? Я пришел к выводу, что катализатором служат эмоции и сопровождающие их химические процессы в организме. Сила высвобождалась во мне тогда, когда я чувствовал сильный гнев.
— Совершенно верно, — просиял доктор. — Да, эмоции действительно являются ключом к силе. Однако у каждого свой порог биохимических изменений, и пороги эти весьма различны. Кроме того, микроорганизмы Вардена очень чувствительны к образующимся продуктам. Биохимические процессы играют здесь первую скрипку — а также воля. Именно гнев дал вам силу, необходимую для убийства; но желание убить противника высвободило ее. Я склонен считать, что первоначальным импульсом к управлению микроорганизмами является так называемый инстинкт уничтожения. Все без исключения обладают такой силой в скрытом состоянии, но далеко не каждому хватает воли. Вот почему батраки остаются батраками.
— Вы говорили, что пытаетесь вызвать соответствующие процессы в тех, кто по тем или иным причинам не обладает силой, — напомнил я. — Ну и как, удается?
Он встал, явно польщенный моей заинтересованностью:
— Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Мы спустились в холл, заканчивавшийся большой камерой. Я остановился, потрясенный. Десятки плит расположились аккуратными рядами. Это были постели, и на каждой спала или находилась в коматозном состоянии девушка. В одной из них, лежащей прямо напротив, я с ужасом узнал мою Ти. С большим трудом я взял себя в руки, не желая раскрываться раньше времени. Еще слишком рано, заклинал я себя.
— Они живы? — спросил я, страшась ответа.
Пон кивнул:
— Конечно. Эти девушки — батрачки, демонстрировали мощные импульсные всплески силы, обычные при половом созревании, но оказались неспособными управлять ею, или как минимум руководствоваться в своих поступках собственной волей. На первом году созревания в организмах девушек происходят очень сильные изменения, гораздо более значительные и радикальные, чем в организмах их сверстников-мальчиков. Зачастую именно эти мутации и приводят в действие феномен Вардена. Мы регулярно осматриваем всех девушек в поместье при вступлении в подростковый возраст. У этих созревание протекало исключительно бурно, как вы можете судить по их гипертрофированным телам.
— Мне кажется, вы приложили к этому руку, — брякнул я, но тут же, овладев собой, добавил:
— Одна из них моя знакомая, и поэтому я интересуюсь.
Похоже, он несколько удивился, но к моим словам отнесся спокойно:
— О, нет. Их развитие вторично. Я полагаю, что во время этих фундаментальных перемен находящиеся в них микроорганизмы Вардена сбиваются с толку, получают неверные инструкции или не правильно реагируют на внешние стимулы. Разумеется, не все девушки переживают это — одна на сотню, в лучшем случае; кроме того, примерно один процент демонстрирует силу в сочетании с не правильным физическим развитием. Именно их мы и стараемся исследовать, хотя некоторая неопределенность в оценке силы заметно ограничивает наши возможности. Я могу умереть или пострадать при спонтанном выделении сильной энергии, и, хотя я добровольно и сознательно иду на риск, хозяин Тиль рисковать не намерен. Так что нам приходится отсылать их в деревни, пока сохраняется опасность. Кстати, какую вы знали?
Я указал на Ти.
— Вполне возможно, она поступила к нам недавно. Сейчас я ее обследую, окончательных результатов пока нет, но потенциал огромный. В моей практике такое впервые. Ее феномен проявляется буквально во всем, и зачастую очень резко. Одно могу сказать: она изуродовала с полдюжины своих знакомых, в том числе родную мать.
Я удивленно потряс головой. Малышка Ти калечила людей? Невероятно! Я проводил с ней все ночи, и, если бы она показала себя во всей красе, бедному агенту Конфедерации пришлось бы туго.
— Что вы делаете с ними сейчас? — спросил я у доктора.
— Исследую, — ответил Пон. — Все магистры и люди высокого ранга видят силу, которой обладают другие. Ранг определяется в первую очередь точностью настройки ваших органов чувств, как вы уже могли заметить. Смотритель может управлять только всем организмом как таковым. Вам удалось убить Кронлона, но вы не смогли направленно высвободить энергию, чтобы, например, оторвать ему руку. Я гораздо точнее работаю со своей силой. То, что раньше я делал при помощи микроскопов и микрохирургических методик, теперь делаю голыми руками. Благодаря концентрации и своему опыту я отслеживаю путь белого кровяного тельца по всей кровеносной системе и управляю им, даже уничтожаю. Вы ведь чувствуете микроорганизмы Вардена во всех телах и предметах, да?
Я кивнул.
— Ну так вот, воображение способно выделить отдельные клетки в любом организме. Это по плечу любому магистру. Действительно, без моей медицинской подготовки они просто не поняли бы, что от них требуется, так что я нахожусь в Замке на особом положении. У магистров разные способности, это зависит от знаний, навыков и честолюбия. Будь у вас даже сила, как у Марека Кригана, все равно вам это ничего не даст, если вы не обладаете той же чувствительностью, тонкостью и артистичностью, чтобы реализовать ее. Вот почему силу так часто используют в откровенно деструктивных, варварских целях. Для уничтожения требуются лишь желание и воля.
Я принял это к сведению и подумал, что множество врачей, оставшихся на цивилизованных планетах, могли бы столь же искренне позавидовать его силе, как он завидует их технологическим возможностям. Ни один, даже самый мощный, компьютер Извне не мог изучать организм столь надежным и одновременно щадящим способом, проникая взглядом в тело, словно рентгеном.
— Они совершенно неподвижны, — словно невзначай отметил я. — Наркотики?
Пон энергично покачал головой:
— Нет-нет, что вы! Все гораздо сложнее. Я временно блокирую определенные участки мозга. Они впадают в глубокую кому, и я могу исследовать их, тестировать — делать все необходимое. Кроме того, я слежу за выделением основных ферментов в количествах, достаточных для запуска механизма силы. Я изучаю их таким образом до тех пор, пока не смогу управлять ими; затем мы начинаем обучение по самым современным методикам. — Он указал на одну из крайних коек. — Например, вон та девушка, Кира, может теперь по моей команде разрушать даже камни.
Я нахмурился. Все это не внушало оптимизма. Особенно способности доктора Пона. За какое преступление столь талантливый врач угодил на Лилит? Может, проявился нездоровый интерес к молоденьким девушкам? Или же раньше, Извне, ставил эксперименты на людях? Прежде я о нем никогда не слышал. История человечества знавала немало людей, подобных доктору Пону, чья жажда сенсаций заставляла их напрочь забыть о нравственности. Или это внезапно ожившая тень древних преданий о создателе кровожадного чудовища и вечной загадки — кто же из них настоящий монстр?
Этих девушек превратили в настоящих зомби, а возможно, и в живые станки для плотских утех. Я представил на секунду Ти рядом с ним…
— Очевидно, вы занимаетесь и селекцией?
Он кивнул:
— Разумеется. Мы исходим из того, что биохимия передается по наследству. Честно говоря, полагаю, что здесь действует множество факторов, но хозяина Тиля переубедить невозможно. Боюсь, его познания в биологии и медицине застыли на уровне идеи о самопроизвольном зарождении организмов, но что я могу поделать? Я работаю на него, а он талантливый и способный администратор. У нас взаимовыгодный союз. Что в этом дурного?
Что дурного, гневно подумал я. И в самом деле — что?
— Пора вызвать магистра Артура, — сказал доктор Пон, внезапно поворачиваясь и выходя из камеры. Я последовал за ним. — Мы и так задержались, а гневить магистра я бы не рискнул.
— Чем магистр Артур занимался раньше? Я имею в виду Извне?
— Из-за чего он сюда попал? — усмехнулся доктор. — Подробностей я не знаю. По-видимому, он был шишкой военного командования Конфедерации. Наверное, генералом или адмиралом. Насколько я помню, он поджег атмосферу на какой-то планете. При этом погибло несколько миллиардов человек. Говорят, он стал козлом отпущения. Человек, однако, не из приятных.
Я задумался. Убил несколько миллиардов… Порывшись в памяти, я вспомнил. Это был действительно он. А еще я навсегда запомнил, как доктор Пон это сказал. Гибель нескольких миллиардов людей не значила для него ничего. Люди были для него все равно что тараканы.
Глава 11 НА РАСПУТЬЕ
Вскоре появился магистр Артур. Суровости в нем, похоже, не поубавилось. Я уже начинал сомневаться в его принадлежности к роду человеческому.
Вооружившись подробной картой, мы отправились на прогулку по Замку. В плане он напоминал правильный полукруг. Коридоры расходились веером во все стороны вплоть до больших залов и комнат, из которых можно было попасть в опоясывающий Замок служебный ход. Вдоль каждого коридора располагались жилые комнаты, хранилища и другие подсобные помещения, в том числе и общественные бани. Коридоры четко отражали кастовость местного общества; большая их часть предназначалась для смотрителей, которые в основном работали в Замке. Два коридора по обе стороны от центрального предназначались для магистров; центральный, разумеется, вел во внутренние покои самого хозяина Тиля и членов его семьи.
На карте отсутствовали обязательные для Замка всевозможные тайные ходы, а также тоннели и залы, которые размещались выше или ниже основного уровня. Одно из таких помещений я обнаружил этой ночью. Ничего удивительного: в этой сложной иерархии без шпионажа не обойдешься.
Гордостью и любимой игрушкой магистра Артура за пределами Замка было большое сооружение у подножия холмов. Оно представляло собой частокол из толстых бревен с охраняемыми воротами и сторожевыми башенками и напоминало небольшую крепость. Взгляд магистра Артура неожиданно смягчился.
— В традиционный осмотр это не входит, — сказал он, — но я все равно собираюсь их проведать, так что пойдем вместе.
Проведать он собирался, как выяснилось, огромных насекомых, которых я еще не видел. При виде приближающегося магистра обслуживающий персонал засуетился. Длинные шеренги зверей, заключенных в тесном загоне, производили неизгладимое впечатление.
Чудовища с ярко-зелеными блестящими спинами и белым подбрюшьем, которых все называли вук, замерли, как на параде. Трех-четырех метров в длину и не меньше шести — в ширину, с мощными суставчатыми ножками. Большие яйцевидные глаза будто светились изнутри, а вокруг извивались кнутоподобные хоботы, которые заканчивались разинутыми ртами, похожими на клювы, грязными и отталкивающими. Кожа казалась совершенно гладкой, но я представлял спрятанный под ней сверхпрочный скелет, который делал их отнюдь не такими воздушными, как казалось на первый взгляд.
Между первой и второй парой ног на спине у каждого зверя было приторочено седло с жесткой спинкой, к которой Х-образными ремнями пристегивались всадники. Сами всадники, в черных штанах и ботинках (среди них были и женщины), производили впечатление выносливых, крепких и очень дисциплинированных. У этого воинства имелось и оружие — от пик и боевых палиц до духовых ружей. Арсенал размещался таким образом, чтобы привязанные всадники могли применить его легко и быстро.
— Поразительно, — совершенно искренне сказал я. — Все это сильно напоминает тяжелую кавалерию. Я не думал, что она нужна здесь, на Лилит.
Магистр самодовольно усмехнулся:
— Да, мы в самом деле нуждаемся в тяжелой кавалерии. Тебе уже известно, что для продвижения в нашем обществе нужно кого-то убить, то есть оказаться сильнее противника. А теперь скажи-ка — если бы ты был сэром Тилем, то стал бы ежедневно, день за днем, принимать вызов тех, кто захочет помериться силой? Даже без каких бы то ни было оснований? Конечно же, нет. Точно так же и другие рыцари. А что для этого нужно? Правильно — множество лучников и вояк, но в основном это головная боль администраторов. Вероятно, сотни магистров заткнули бы за пояс многих рыцарей, если не самого герцога, но у них даже в мыслях нет испытывать судьбу. Некоторые, однако, хотят подняться выше. И тут они сталкиваются со мной. Я пресекаю подобные поползновения. Если один рыцарь хочет что-то получить от другого, он должен бросить ему вызов и устроить поединок. Но, поскольку бой закончится либо гибелью одного из них, либо вничью, толку от него мало. Поэтому мы воюем немного. Каждый, кто претендует на это поместье, может либо поторговаться, либо сразиться с этим войском.
Я кивнул. Мои представления о Лилит в очередной раз в корне изменились. Сначала я никак не мог уразуметь, зачем им еще и войны, но внезапно осознал, что это некое подобие предохранительного клапана. Постоянные стычки позволяют разрядиться потенциально опасной группе населения — психопатам, воякам-любителям, закоренелым убийцам. Если им доставляет удовольствие вышибать друг другу мозги, необходимо предоставить им такую возможность, не потревожив при этом сложную систему.
— Вуки, — сказал магистр, — могут так высоко подпрыгивать вместе с седоками, что любые фортификационные сооружения теряют смысл. Выше на холме, вон там, можно разглядеть похожие на соты отверстия, в которых живут летающие насекомые — безили, мои, с позволения сказать, военно-воздушные силы. При правильном управлении они вместе с наземными войсками образуют фактически непобедимую армию. — Последняя фраза прозвучала искренне и убежденно. Магистр особенно выделил слова «при правильном управлении». Сомнений не оставалось — он был гениальным полководцем.
Я допускал, что это общество устроена весьма хитроумно. Обрюзгшие сибариты — рыцари — не хотят конфликтовать друг с другом. Отсутствие оперативных коммуникаций означает, что объединение больших территорий, поместий, под эгидой единого центра становится чрезвычайно трудным и к тому же бессмысленным. Любой желающий завладеть поместьем и стать новоиспеченным рыцарем, сначала должен захватить Замок и уничтожить его защитников, а это, как ни крути, подвиг. И индивидуальность претендента не имеет никакого значения — стрела или копье при метком попадании убьют кого угодно. Даже самого Марека Кригана.
Я представил рыцарей, которые, сидя за круглым столом, держат пари, чья армия сильнее, чей полководец талантливее.
Завершив проверку, мы направились в Замок. Вдалеке, на полях, виднелись маленькие фигурки батраков. Только теперь я оценил все, что со мной произошло. Еще вчера я был одним из них, а теперь нас разделяла огромная социальная пропасть. Теперь что-то представлялось мне ложным, а что-то — более глубоким, так же, как природа взаимоотношений между высшими и низшими классами общества, но ухватить мысль не удавалось. Душой я оставался с ними, а не с людьми вроде Артура и Пона, но не был ровней даже самым тупым смотрителям.
Мы вошли в зал, где столовались смотрители, и неожиданно я понял, что голоден.
— Я оставлю тебя здесь, — сказал Артур. — Тебя ждет знакомство с Замком. Расслабься, поговори с людьми, изучи систему. А потом мы научим тебя, как обращаться со своей силой. — Он грозно взглянул мне в лицо. — И не слишком заносись, парень. Запомни, мы будем проверять не только твое могущество, но и интеллект. Вспомни, куда попал Крон-лон. — С этими словами он удалился.
Я заподозрил, что угодил в любимчики этого странного аристократа. Поглощая роскошную пищу, я не переставал размышлять над его словами, и внезапно мне открылся их смысл.
Они специально разыскивают тех, кто обладает силой, и развивают ее, чтобы привлечь человека на службу хозяину. Но предположим, что я проявил выдающиеся способности; есть ли у меня шанс выжить? Вряд ли. Однако и тупость выказывать нельзя — мгновенно вышвырнут на дно. Да, система и впрямь хитрая.
В последующие дни я знакомился с людьми, исследовал хитросплетения внутренних коридоров и однажды узнал то, что хотел. Оказывается, в ту ночь, когда я попал сюда, здесь был сам Марек Криган. Его не видел никто — даже те, кого положение обязывало присутствовать на приеме, не могли сказать, как же выглядит властитель. Я подозревал, что даже владелец Замка не знал, кто же из гостей — Криган, легендарные способности которого затуманивать мозги давно вошли в поговорки. И обеспечили ему абсолютную анонимность. Официальным почетным гостем считался герцог Козару, но тем не менее все знали, что Марек Криган — в Замке.
Где он сейчас? Я ревностно изучал всех, кто совершенно очевидно не был обитателем поместья Зейсс.
Периодически я посещал врачей, интересуясь судьбой девушек, особенно Ти. Я терялся в догадках. В прошлой жизни я четко отделял себя не только от сексуальных партнерш, но даже от друзей. Как только я осознал, кто я такой и в чем цель моей жизни, меня заботило только это.
Неужели твое тело, Кол Тремон, вынуждало меня помнить о Ти? Неужели я действительно утратил иммунитет к эмоциям, который отличал меня от остальных?
Многочисленные попытки встретиться с доктором Поном заканчивались безрезультатно — он был очень занят. На планете, где никто не болеет и травмы восстанавливаются сами собой, доктор почти все свое время посвящал научным исследованиям, о направленности которых я уже догадался. От его ассистентов я узнал, что доктор несет ответственность за чудовищ, составлявших вооруженные силы магистра Артура, за эксперименты по селекции людей и генетические манипуляции для увеличения силы воли. Результаты поражали.
Однажды я все-таки застал его. Похоже, доктор тоже обрадовался встрече. Я был одним из немногих, кто искренне интересовался его работой, но предельно осторожно — ведь доктор Пон не менее опасен, чем Артур, благодаря способности избирательно и точно применять силу.
Мы прошли в жуткую комнату, напоминавшую покойницкую, в которой находились в коматозном состоянии двенадцать девушек. Ти по-прежнему была среди них.
— А вы их кормите? — спросил я. — Их ведь нужно периодически переворачивать, выполнять гигиенические процедуры… водить в ванную, наконец. Как вам это удается?
Мой собеседник усмехнулся:
— Дело техники. Мы с ассистентами наведываемся сюда каждые четыре часа. Смотрите, как все просто. — Он подошел к ложу ближайшей девушки, бегло осмотрел ее и отошел немного назад.
— Кира, встань! — скорее попросил, чем приказал он. Девушка, оставаясь по-прежнему без сознания, села на кровати. Ее глаза были закрыты, дыхание оставалось ровным и тихим.
— Открой глаза, Кира, — сказал он тихо, и она повиновалась. Огромные карие глаза совершенно ничего не выражали.
— Поднимись с кровати и встань рядом.
Девушка покорно, без единого лишнего движения выполнила новый приказ.
Я многое повидал на своем веку, не раз был на волосок от гибели, но от этого зрелища меня охватила дрожь.
— Машина, — сказал я. — Андроид.
Пон кивнул:
— Совершенно верно. Но андроид устроен столь же сложно, как и живой человек. Используя подобную методику, я разгадаю в один прекрасный день все тайны микроорганизмов Вардена. Я уже продвинулся гораздо дальше, чем предполагал вначале.
— Они осознают происходящее? — спросил я.
— Нет, конечно, — заверил он. — Это было бы слишком жестоко. В ходе многочисленных экспериментов я установил местонахождение того, что я называю ключевыми нейронными соединителями, хоть это сугубо непрофессиональный термин. Их разум погружен в глубокий сон, в то время как ответственный за функции организма участок мозга остается бодрствующим и им можно управлять дистанционно. Сейчас продемонстрирую. — Он пристально посмотрел на девушку. — Кира, повторяй за мной, в двух шагах от меня.
Девушка, как тень, покорно последовала за ним. Вскоре мы оказались в небольшой лаборатории, выдолбленной в твердом скальном грунте. Доктор Пон поставил девушку метрах в трех перед пустой гранитной стеной:
— Во время полового созревания Кира могла воздействовать на развитие растений — они росли прямо на глазах, а однажды умудрилась устроить маленькое землетрясение. Когда спонтанные проявления силы значительно ослабли, я забрал ее сюда и обнаружил с ее помощью множество химических стимуляторов для различных участков мозга. Вместе с ней мы можем творить чудеса — она управляет силой, а я — силой воли. — Доктор оглядел пустое помещение. — А вы чувствуете здесь микроорганизмы Вардена?
Я уже привык к странному ощущению присутствующей везде жизни, даже в совершенно неодушевленных предметах, и кивнул доктору Пону.
— Отлично. А теперь смотрите. Кира, вырежь куб со стороной пятьдесят сантиметров из противоположной стены на двухметровой высоте от пола. — Доктор отошел назад, и я последовал его примеру.
Пон сконцентрировался, мысленно управляя образованием необходимых стимуляторов…
— …Давай, Кира!
Накопившаяся энергия высвободилась практически мгновенно. Не было ни грома, ни молний, ни грохота — никаких эффектных трюков. Просто внезапно…
…послышался щелчок, треск осыпающейся штукатурки, — и в стене появился куб со стороной примерно полметра; на полу появилась небольшая кучка мусора.
Доктор Пон подошел к стене, смахнул пыль и жестом подозвал меня. Я приблизился с некоторой опаской. Края ниши были аккуратными и ровными; если бы это не произошло на моих глазах, я ни за что не догадался бы, каким способом это сделано.
— Это лишний раз доказывает, что силой обладает каждый, — пояснил доктор. — И похоже, у женщин ее в среднем больше, чем у мужчин, — по разным причинам. Женщины сильнее мужчин, хоть их способности менее устойчивы и управляемы. У меня были девушки, способные — если их правильно стимулировать — превратить этот Замок в груду развалин.
— Вы опасный соперник герцога, доктор, — заметил я.
Он засмеялся, качая головой:
— Ну что вы! Мое могущество действительно огромно, но рыцарство меня не привлекает. Иначе моим экспериментам пришел бы конец. Я ничуть не рискую — все знают, что я не честолюбив. Наоборот, мне всячески помогают, так как сами заинтересованы. Например, магистр Артур очень заинтригован одной девушкой, которая, как нам кажется, способна парализовать — в буквальном смысле слова — целую армию, а возможно, и превратить ее в пыль, как вы Кронлона.
Беседуя, мы вернулись в «покойницкую». Кира, как зомби, следовала за нами.
— Кто именно? — невзначай полюбопытствовал я.
— Вон та, — рассеянно ответил он, указав пальцем, как я и предполагал, на Ти.
Постепенно я стал неплохо разбираться в системе секретных ходов, пронизывающих Замок. Я, конечно, и не пытался проникнуть в переходы, ведущие к Тилю, — там наверняка было полно засад и ловушек. А вот остальные представляли для меня огромный интерес. В них можно было бы даже жить, если бы не риск попасть в руки тех, кто пользуется ими постоянно, — одни по долгу службы, другие просто для путешествий по подземельям. О них знали все, но всерьез никто не воспринимал.
Через неделю после моего появления в Замке начались регулярные занятая. Именно они привлекали меня больше всего. Моей наставницей оказалась Вэла Тайхе, сестра той самой пожилой дамы, которая пригласила меня в Замок, деловитая и очень исполнительная. Определенно они были близнецами.
— Ключом к овладению силой, как вам уже известно, являются химические стимуляторы, — сообщила она. — Чтобы вовремя запустить их, необходимо полностью подчинить себе разум и тело, а потом силой воли вызвать желаемый результат. В принципе овладеть энергией может каждый. Но на деле отнюдь не каждый — и слава Богу — обладает необходимой волей, разумом и способностью к сосредоточению.
— У доктора Пона несколько иное мнение, — сказал я. — Он считает, что вся суть — в правильной биостимуляции.
— Старый извращенец. — Вала скривилась. — Он и раньше, там, был таким же шарлатаном. Садист, увлекающийся молоденькими девушками. Хозяин терпит его отчасти потому, что боится, но в основном из-за псевдонаучной чепухи, которую он несет, и всяческих посулов. То, что он вытворяет с бедняжками, просто кошмар. Из-за этого он и попал на Лилит. Но пока его аппетиты ограничиваются батрачками, он в полной безопасности.
«Пока его аппетиты ограничиваются батрачками…» Я вспомнил, как сам осуждал жителей деревушки. Где-то был допущен изъян, просчет в случайном предположении о природе большинства обитателей Лилит. На цивилизованных планетах все по-другому. Большая часть населения относилась к абсолютно новой породе людей, «человеку совершенному», совершенному телом и разумом, имеющему равные права на труд и на отдых. Там претворялись в жизнь идеалы утопистов. Неполноценные по каким-то признакам граждане Конфедерации высылались в приграничные области, занимались дальней разведкой или же уничтожались мной и моими коллегами, или же…
Или ссылались на Ромб Вардена.
Если права Вала, а доктор Пон ошибался, то можно на практике превратить эту кастовую тиранию в настоящий рай. Казалось, здесь уместна параллель с историей человечества. Выдающиеся личности всегда порабощали массу, безгранично накапливая богатство — пока массы не восставали против несправедливости и не свергали тирана. Грандиозный технологический рывок, совершенный человечеством, сделал тяжелый ручной труд достоянием учебников истории. Управление технологиями стало важным шагом. Здесь эквивалентом технологии промышленного производства является использование силы микроорганизмов Вардена. Если бы каждый житель Лилит овладел силой, здесь не осталось бы места для доктора Пона. Я понимал, что этот вывод Вала Тайхе сделала неожиданно, но теперь знал, чему обязан посвятить жизнь. Только…
Только для этого мне нужно стать властителем Лилит.
Я опять принялся за учебу.
Вначале мы изучали эзотерическую биологию, историю Ромба Вардена и многое другое. Кое с чем я уже был знаком, например с аутотренингом, — агентов готовили по аналогичным программам. Все казалось не особенно сложным, но главное ждало впереди. А в первые дни мне не хватало как раз главного — катализа необходимых стимуляторов. Я уже умел управлять функциями организма — сердцебиением, дыханием, мог подавлять боль. Некоторые трудности были связаны с новым телом, но их я одолел легко. Окружавшие меня люди не обладали выдающимися способностями, и я должен, обязан был превзойти их.
Я добился прогресса, и на четвертый день Вала решила, что я достаточно подготовлен. Она вошла в мою комнату с маленькой тыквообразной жаровней и разожгла огонь. Из небольшого мешочка, закрепленного на поясе, Вэла вылила в жаровню прозрачную желтую жидкость. Когда жидкость закипела, странный аромат испарений придал моим мыслям прозрачность.
Вэла обернулась.
— Это наркотик, — сказала она, хотя никаких пояснений и не требовалось. — Экстракт из ядовитого растения удда, растущего в лесных дебрях. Самая первая научная экспедиция, осознав безвыходность своего положения, чтобы выжить, начала исследовать местную природу. Этот эликсир оказался наилучшим из обнаруженных ими биостимуляторов. Его регулярное применение — достаточно примерно двадцати сеансов — изменяет внутриклеточные процессы таким образом, что живущие в них микроорганизмы Вардена воспринимают это как сигнал регуляции гормональной деятельности организма. Вылей, желательно полностью. Если покажется слишком горячим, можешь немного остудить. Просто чем эликсир горячее, тем лучше он усваивается.
Молча кивнув, я поднял сосуд. Душа моя ликовала. Наконец-то я получил ключ к высшей силе, а значит, и к высшей власти! Жадными глотками я опорожнил дымящийся сосуд с обжигающей жидкостью — но этого я уже не замечал. Эликсир оказался горьким и на редкость противным, но это тоже не имело значения — я приготовился к худшему.
Мои внутренности горели, но никакого эффекта я не почувствовал и вопросительно поглядел на Вэлу:
— Если все дело в биохимии, то почему эта отрава действует не на каждого? Почему нельзя напоить ею батраков?
Вэла посмотрела на меня с интересом:
— На представителей низшего сословия она действует очень слабо, к тому же разрушающе. Мы знаем, что ты пытался достичь могущества при помощи одной силы воли, без стимуляторов. Случай с беднягой-смотрителем укрепил твою волю достаточно, чтобы пройти это испытание. Сейчас ты прошел еще одно — от этого яда умирают почти все. Лишь те, кто действительно обладает силой, остаются в живых.
Внезапно закашлявшись, я посмотрел на наставницу с удивлением:
— Вовремя сказали!
— Садь и расслабься, — не без затаенной радости предложила она. — Возьми себя в руки.
Яд уже начал действовать; перед глазами поплыли причудливые видения. Сначала закачались стены, затем сама Вэла и даже убранный ею пустой сосуд стали призрачными и искаженными. Меня трясло, как в лихорадке, пот лился ручьями.
Вэла прикоснулась к моему лицу, слегка повернула голову, вгляделась в зрачки и, утвердительно кивнув, отошла.
— А теперь, — донесся из невообразимой дали ее голос, — проверим, на что ты способен.
Колеблющийся туман быстро улетучился, и все предметы предстали необычайно резко и выпукло.
Передо мной была не только комната и Вэла; я невероятно отчетливо видел вездесущие микроорганизмы Вардена. Только теперь я понял, как доктору Пону удалось проникнуть взором в клетку, а какому-нибудь физику — в молекулу. Вселенная лежала, как открытая книга — и в больших, и в малых своих проявлениях. Непередаваемое ощущение богоподобия. Это была не галлюцинация, вызванная наркотиком. Это была Реальность.
Отныне я видел микроорганизмы Вардена не только в других телах, но и в себе самом. Чрезвычайно маленькие живые существа стали моей неотъемлемой частью. Я мог обратиться к ним и почувствовать их реакцию — удовлетворение и восхищение от моего внезапного просветления. И еще — бактерии являлись частью гораздо большего, организма, связывающего воедино все на этой безумной планете.
— Теперь ты познал истинную силу, — вновь послышался тихий голос Валы, — и отныне можешь использовать ее, подчиняя своей воле и направляя сообразно своему желанию.
Я удивленно уставился на нее, словно увидел в первый раз. Когда Кронлон направил против меня всю свою мощь, вокруг него возникло слабое, едва различимое сияние. Сейчас похожий, но усиленный во его крат ореол окружал Валу. Свечение имело явно не физическую природу, и обыкновенный человек ничего не заметил бы. Таким образом внутреннее напряжение микроорганизмов внутри Вэлы улавливалось моими, и информация передавалась в мой мозг.
Вала — лучезарное, сверхъестественное существо — указала на маленькое плетеное кресло, стоявшее в углу. Я послушно сосредоточился на нем.
— Смотри не на него, — проинструктировала Вэла, — а сквозь. Установи с ним контакт.
Это оказалось проще простого. Я посмотрел и — о чудо! Внезапно я познал его, одним взглядом охватив всю внутреннюю структуру — до последней молекулы!
— Прикажи креслу разрушиться, но не убивай то, что живет в нем, — раздался новый приказ. — Освободи их, чтобы восстановилось прежнее.
На мгновение я задумался. Затем — так же внезапно — понял. Кресло было живым организмом, объединенным во внешнее подобие чьим-то приказом. Микроорганизмы Вардена вопреки всем законам соорудили эту немыслимую конструкцию, непрерывно поддерживая его форму. Геометрия не представляла для меня трудностей, гораздо сложнее оказалось разрушить ее, сломать, позволить клеткам вернуться в исходное состояние.
Кресло разрушилось быстро, но при этом не распалось на части; элементы постоянно объединялись в новые, сменяющие друг друга комбинации. Внешне все выглядело очень странно: сначала кресло превратилось в пыль. Пыль вихрем закружилась в воздухе и образовала некую новую конструкцию.
Теперь передо мной стояло семь деревьев, с которых были срезаны сучья для изготовления кресла. Они росли прямо сквозь каменный пол комнаты.
— А сейчас, — торжественно произнесла Вэла, — восстанови кресло!
Меня охватил озноб. Предыдущую довольно сложную конструкцию разрушить действительно оказалось просто, но собрать заново — казалось непосильным.
«Дура проклятая», — ругнулся я в сердцах.
— Очередной урок, — спокойно сказала Вэла, — состоит в том, что сила без знания или способностей всегда деструктивна. Ты уже сейчас с легкостью разрушаешь предметы, но чтобы создать что-то новое, потребуется очень много учиться.
— Но как? — запальчиво крикнул я. — Как я научусь созиданию?
Вэла засмеялась:
— Ты мог бы сделать его физически, руками? Взять топор, срезать нужные сучья нужной длины, а затем связать их вместе, так чтобы получилось кресло?
Я задумался:
— Нет. Я же не плотник.
— Будь ты плотником, тебе бы это удалось, — последовал ответ. — Чтобы правильно использовать силу в специфических, требующих специальных знаний областях, необходимо запомнить и всегда держать в памяти образцы изделий — и соответствующая практика. Но на Лилит есть огромное преимущество — силы у нас хватает.
Вэла опять направилась к двери, вышла и несколько секунд спустя появилась снова, с точно таким же креслом. Она поставила его рядом с деревьями и отошла на несколько шагов.
— Смотри на образец. Слейся с ним воедино. Запомни его навсегда.
Я послушно подчинился. Когда я четко понял, что именно от меня требуется, дело сдвинулось с мертвой точки.
— А теперь восстанови прежнее кресло. Я нахмурился. Вырвать стволы из скального грунта оказалось несложно, но дальше дело не пошло.
— А вообще-то это реально? — поинтересовался я.
— Да, если ты обладаешь достаточной силой. Любой смотритель разрушит его и даже сотворит что-нибудь очень простое. Как смотритель ты уже показал себя. Но смотритель, как простой батрак, должен самостоятельно создавать все, что ему понадобится, — или при помощи силы, или вручную. Магистр способен на большее. Усилием воли он может заставить многочисленные элементы образовать нужные конфигурации, превращая их в довольно сложные предметы. Так кто ты, Кол Тремон, магистр или нет?
Вэла нарочно поддразнивала меня. Я взялся за дело с новыми силами. Мы коснулись новой, еще не — изученной мною темы; способен ли я на то, против чего меня предостерегал Артур? Удастся ли мне выполнить ее задание?
Бог с ними, сказал я себе. Предположим, мои возможности безграничны; не зря же компьютер выбрал именно меня среди других блестящих кандидатур? Если у меня есть потенциал, чтобы стать магистром или подняться выше, я хочу знать это. Я и так потерял немало времени.
Я вновь уставился на кресло, буквально впитывая в себя его конструкцию. Затем вновь перевел взгляд на необычные трубчатые растения, растущие на месте уничтоженного мною кресла, и стал мысленно переплетать и скреплять их, стараясь не утратить связь — точнее, контакт — с креслом-эталоном. Занятие оказалось чрезвычайно тонким, так как молекулярная структура кресел идентична и ее нельзя было нарушить.
Много раз я создавал проклятое кресло и каждый раз допускал какую-нибудь ошибку. Однажды даже чуть не разрушил второе кресло. Не знаю, сколько прошло времени… Неожиданно я добился успеха. Передо мной стояло два кресла, совершенно одинаковых, словно сошедших с конвейера. Пот лился с меня уже целыми водопадами, голова гудела от пульсирующих ударов. Однако мне удалось! Удалось!!! Выжатый как губка, я в изнеможении опустился на пол и принялся жадно глотать воздух. Вэла не скрывала своей радости:
— Ты и в самом деле силен, Кол Тремон, очень силен. Многие мой ученики выросли до магистра, но только четверым удалось выполнить это задание сразу. А подавляющее большинство навсегда осталось смотрителями. Некоторые, вроде Кронлона, не могли даже просто разрушить кресло, не уничтожив его микроорганизмов. И только избранные смогли не только разрушать, но и созидать. Теперь их пятеро. Подобные задачи ты каждый раз будешь решать все легче. Однако не забывай: воссоздание объекта с натуры — самая простая задача, и обучение еще только начинается.
— А кто эти четверо? — прерывающимся шепотом спросил я.
Вэла загадочно повела плечами:
— Мой племянник — хозяин Тиль, доктор Пон, магистр Артур. А четвертый — Марек Криган.
— Как? Вы учили его?
Вэла кивнула:
— Очень давно, мне едва исполнилось шестнадцать, но я уже была здесь магистром. Я местный уникум, Кол Тремон, — немногое уроженцы Лилит становятся магистрами.
Это, конечно, интересно, но больше всего меня занимал Криган. Вот почему он так часто наведывается сюда и вот почему именно в этом Замке устраивали прием в его честь. Десятилетия назад Криган, как и я, появился на Лилит и попал в поместье Зейсс — работал на тех же полях, что и я, затем очутился в Замке, если только в те годы Замок уже существовал, где его обучила совсем юная Вала. Многие приходили сюда в поисках удачи. Конечно, Конфедерация все это учла и для сведения счетов с Криганом послала его коллегу, столь же блестящего агента, каким некогда был Марек. Над этой цепочкой совпадений стоило основательно поразмыслить. У меня нет права на ошибку.
— Я надеюсь, вам не пришлось мучиться с этим креслом дважды.
Вала неожиданно озорно улыбнулась и заговорщически подмигнула.
— Расскажите о Кригане, Вала, — попросил я. — Какой он?
Она поднялась и пристально посмотрела на меня:
— Вы очень похожи, Кол Тремон, очень. — И не сказав больше ни слова, вышла из комнаты, оставив меня наедине с безумной головной болью — неизбежным последствием любого наркотика. Ничего не поделаешь — за все приходится платить.
Глава 12 СПЛОШНЫЕ ОПАСНОСТИ
Спалось мне плохо — я боролся с головной болью, несколько раз просыпался, вслушиваясь в обволакивающую тишину. И каждый раз мне чудилось, будто кто-то входит в комнату, а однажды по меньшей мере один человек действительно стоял над моей кроватью, в задумчивости разглядывая меня. Таинственный, огромный силуэт неясно маячил во тьме, как привидение из детских ночных кошмаров.
Я проклинал себя последними словами за неожиданную для агента трусость, но дикий страх — точнее, не страх, а безотчетное беспокойство — не проходил. В конце концов я решился и открыл глаза, но, как и следовало ожидать, комната оказалась совершенно пустой.
Я собрался повернуться на другой бок и вновь попытаться заснуть, как вдруг послышались шаги. Я замер отчасти в ожидании, а отчасти — как ни стыдно в этом признаться — от острого приступа подросткового страха.
— Тремон! — раздался мягкий шепот. Голос, без сомнения, принадлежал женщине.
Сон как рукой сняло, и я быстро сел в кровати. Страх улетучился, и я ощутил всю необычность происходящего.
— Я здесь! — прошептал я.
Неясный силуэт, несмотря на темноту, быстро приблизился. Человек осторожно присел на краешек кровати. Хотя я не мог как следует рассмотреть его, это, конечно, была Вэла.
— Что случилось? — тихо спросил я.
— Тремон, спасайся, — сказала она. — Этой ночью тебя хотят убить. Сюда прибыли высокие персоны и сейчас совещаются по твоему поводу.
Я вспомнил завуалированную угрозу Артура. Логичное поведение не помогло, поэтому благоразумнее исчезнуть.
— Слушай меня внимательно, — продолжила она. — Я им этого не позволю, даже если их подозрения оправданны. Я не позволю твоему таланту угаснуть в зародыше.
Я насторожился.
— Какие подозрения, о чем ты? — переспросил я, приподнимаясь.
— Что ты не Кол Тремон, — ответила Вэла, — а наемник, подосланный Конфедерацией для убийства Марека Кригана.
— Что?! — Похоже, я переиграл. Адреналиновая реакция начисто вымела остатки головной боли и усталости.
— Тссс… Я даже не знаю, сколько у нас осталось времени, скорее всего нисколько. Ты мне симпатичен, и я хочу дать тебе шанс, — сказала она и продолжила после короткой паузы:
— Признайся, это правда?
Я обязан был ответить, но сейчас не время было кичиться своей честностью.
— Я не понимаю, о чем ты, — как можно искреннее произнес я. — Моя дактилоскопия, генетические коды — все занесено в картотеки. Ты же знаешь, что я просто не могу быть не кем иным, как Колом Тремоном, а Кол Тремон кто угодно, но только не стукач!
— Возможно, — неуверенно ответила она, — однако еще в дни моей молодости конфедераты умудрялись менять обличье, так что твой объяснения не слишком убедительны. Впрочем, меня это мало волнует. Тебе надо идти.
— Куда?
— Не знаю. Куда-нибудь подальше от поместья Зейсс. Лучше всего затеряться в лесах. Если выживешь и дождешься благоприятного случая, двигайся дальше на юг, в поместье Моаб, и разыщи тамошних магистров. У них некое подобие ордена из потомков первой исследовательской экспедиции. Только там да в чащобах ты будешь в безопасности. И только в Моаб ты продолжишь обучение, достигнешь подлинных вершин мастерства. Но это очень непросто. Ты можешь погибнуть, попасть в ловушки Артура и его подручных, но у тебя будет шанс. А здесь ты погибнешь еще до рассвета, поверь мне.
— Ну что ж, я пошел.
— Знаешь, как выбраться?
— Конечно, — ответил я. — Первым делом я изучил все входы и выходы.
— Держись подальше от других поместий, — предупредила Вэла. — Через несколько дней о тебе узнают все рыцари планеты.
Внезапно я схватил ее и крепко сжал в объятиях:
— Вэла, дорогая, я никогда этого не забуду. Она мягко улыбнулась.
— Ты должен выжить, — ответила она. — Я на тебя надеюсь.
Я разжал объятия и тихо выскользнул в коридор, освещенный двумя тусклыми фонарями. Путь наружу я знал хорошо. В одном из неосвещенных тупиков я подождал, пока Вэла выйдет из моей комнаты. Вполне возможно, что ее услуга поистине бесценна, однако я привык не доверять никому.
Когда она скрылась из виду, я заскочил в комнату и соорудил из подушек некое подобие спящего человека. Затем нырнул в небольшое отверстие, которое вело в потайной коридор и далее, этажом выше в комнату — я очень хотел знать, что произойдет. В темноте лаз удалось найти не без труда, пригодились предварительные исследования ходов — я знал, каким по счету будет нужный мне выход. Поместье Зейсс занимало огромную площадь, я должен попасть в нужное помещение сразу, на поиски вслепую уже нет времени. Во-первых, я хотел знать, придет ли кто-нибудь за мной — и если да, то кто. Если же тревога окажется ложной, я вернусь на рассвете в свою комнату, имея все основания навсегда обезвредить Валу.
Этим не шутят.
Судя по всему, только три или четыре человека во всей Конфедерации знали о моей миссии, и у каждого из моих полных двойников соответствующая информация должна быть стерта из памяти. Затем я вспомнил о проникновении вражеского агента и похищении данных из компьютеров Главного Командования Вооруженных Сил. Наверняка сведения исходили оттуда.
Однако это еще не значит, что им известны характер и цель моего задания. Возможно, подобной проверке подвергают всех вновь прибывших, которые проявили незаурядные способности. Сложилась именно та ситуация, когда агент должен навязать противнику свои правила игры.
Внезапно послышались шаги. Они остановились у двери, затем дверь осторожно открылась. «Трое», — заключил я. Двое вошли в комнату, третий караулил снаружи. Один из вошедших был Артур — я не мог ошибиться, другой — человек средних лет с совершенно заурядной внешностью жителя цивилизованных планет. Его одежда соответствовала рангу магистра; он держал фонарь, освещавший комнату жутковатым мерцающим светом.
— Сбежал! — недоверчиво прошептал незнакомец.
— Ч-чт-то-о? — прогремел раскатистый бас Артура; он подскочил к кровати, в ярости разодрал пуховые подушки и гневно посмотрел вокруг. Такого я даже от него не ожидал.
— Его предупредили, и я знаю кто. Ну, я им покажу! Клянусь Господом!
— Ничего подобного, — возразил третий, которого я не видел, странным и неопределенным голосом, как у робота. — Он матерый агент, наверняка один из лучших в их нынешней команде. Я думаю, он понимает, что сегодня днем несколько переиграл. Мы обязаны найти его, Артур. Я поручаю это тебе. Отыщи его, пока он слаб, уязвим и не успел получить надлежащую подготовку, иначе он изжарит тебя одним взглядом и закусит твоим окороч-ком. Сейчас он еще беспомощен, но потенциально очень силен, возможно, даже сильнее меня, и способен причинить уйму неприятностей. Ты, Артур, найдешь его и убьешь — или в один прекрасный день он выследит и убьет всех нас.
Артур низко и подобострастно поклонился и произнес такое, от чего меня затрясло:
— Слушаюсь, мой господин Криган.
Я попытался разглядеть властителя, но он стоял в стороне.
Артур указал на другого человека:
— Поднимай войско. Сейчас он пересекает поля, чтобы еще до рассвета скрыться в чащобе. Мы должны перехватить его.
Они вышли, вдали затихали их шаги. Я сидел неподвижно. Артур, конечно, прав — преодолеть расстояние до ближайшего леса за оставшееся до рассвета время практически невозможно. Когда с первыми лучами батраки выйдут на поля, прятаться будет негде. Нет, я намеревался провести здесь еще несколько часов, а затем еще сутки — в лабиринте тоннелей Замка. Конечно, мне все равно придется бежать, но только соответственно подготовившись. И тогда, когда это станет на руку мне, а не моим противникам.
Большую часть дня я прятался от посторонних, и это оказалось намного проще, чем я думал сначала. Меньше всего меня ожидали найти именно в Замке. Хорошему сыщику или агенту такая мысль не показалась бы дикой, но здешние обитатели всего-навсего старые милые мошенники, наивные аборигены и суровые военные ястребы вроде Артура. Не раз мне встречались люди, но, как я и предполагал, никто ничего не заметил. От меня требовалось не слишком афишировать свое присутствие и не сталкиваться с теми, кто знал меня в лицо. Я даже умудрился стащить еду, предназначенную смотрителям, так что чувствовал я себя вполне уютно.
Но расслабляться не стоило. Если Криган где-то поблизости (а все говорило за то), он вполне способен блокировать все возможные выходы. Вряд ли у них много сил — просто поставят у каждого выхода пару смотрителей, и все. Однако выбраться из Замка будет труднее, чем сходить на пикник. С каждым часом мои шансы таяли.
Перебрав множество вариантов, я решил уходить с наступлением темноты.
Прощай, поместье Зейсс, дерьмо твое и грязь твоя. Уверен: я сюда не вернусь.
И тут меня словно током дернуло. Ти! Она все еще здесь, в руках этого садиста.
Сам не знаю, как это случилось, только во второй половине дня я собрался в медицинский центр доктора Пона. Я хорошо знал, что в его маленьком «магазине ужасов» никто не работает подолгу, и после обеда он обычно пуст. Самое страшное — столкнуться с самим доктором Поном. Хоть я и обладал потенциалом магистра, встречаться с доктором в роли противника мне совсем не хотелось. Я решил отправиться туда во время ужина, и мои ожидания оправдались: в отделении не было ни души.
Пробравшись в ту самую комнату, я увидел двенадцать спящих красавиц. Я собирался нанести только прощальный визит, но теперь, увидев крошечное тельце Ти, я понял, что не могу оставить ее этому мучителю.
Я обвел темное помещение мрачным взглядом. В полумраке все это еще сильнее напоминало мертвецкую. Да они и на самом деле мертвецы, печально подумал я. Ходячие мертвецы. Древние суеверия и таинственные предания, казавшиеся кошмарным вымыслом, оживили свихнувшиеся ученые с Лилит. Я очень хотел забрать всех девушек и, не раздумывая, сделал бы это при первой же возможности. Что натворил один сумасшедший, наверняка могут исправить нормальные. К сожалению, это было выше моих сил.
Стараясь не думать об остальных, я аккуратна поднял Ти и, положив на плечо, отправился к облюбованному для побега тоннелю. Она казалась почти бесплотной, и если бы не слабое и почти неслышное дыхание, я подумал бы, что она мертва. Она скорее напоминала куклу, нежели человека. Теперь оставалось дождаться темноты. Если хоть одна живая душа заметит, что в «морге» осталось только одиннадцать девушек, мои планы рухнут.
Но оставить ее здесь — уподобиться доктору Пону. Более того, она может остаться в таком состоянии навсегда. Нет, глупость это или не глупость, но что сделано — то сделано, и я обязан довести начатое до конца.
Впереди было поместье — и еще двое вооруженных смотрителей Артура. Обладай кто-либо из них достаточной силой, он вызвал бы у меня такую боль, которая если не убьет, то по крайней мере парализует меня. Я должен избежать подобных случайностей, значит, охранников придется убрать. Мне требовалась та же сила, которая в свое время помогла убить Кронлона, собрать кресло, но в данной ситуации она бы меня выдала. Передо мной стояла трудная задача — уничтожить обоих противников, пока они меня не заметили.
На моей стороне, разумеется, преимущество внезапности. Мои неприятели не владеют телепатией или сверхчувствительностью, позволяющими определять уровень силы у приближающегося. Понимание своего превосходства наверняка сделало их крайне самоуверенными.
И тут меня осенило: Ти! Если, конечно, мне удастся управлять ею столь же эффективно, как и доктору Пону. Я опустил ее на холодный камень тоннеля, убедившись, что выход довольно далеко.
— Ти, открой глаза, — тихо попросил я. Ее веки слегка дрогнули, глаза широко открылись. Я с облегчением вздохнул. Все гораздо проще, чем я думал.
— Ти, встань и посмотри на меня.
Она подчинилась, и я почувствовал себя намного увереннее. Оставалось выяснить, какие команды она может выполнить.
— Ти, тихонько скажи мне: «Здравствуй».
— Здравствуй, — произнесла она совершенно безжизненно. Я вздохнул.
— Ти, сделай два шага вперед, остановись, повернись, подними правую руку и скажи: «Иди сюда».
После минутной паузы она воспроизвела все абсолютно точно. Я ощутил сладостную дрожь предвкушения. Юношеские грезы мужчины, решил я, хотя и граничащие с некрофилией.
Оставалось последнее — выяснить, поддается ли она внушению типа гипнотического и можно ли управлять ее реакцией.
Я отдал несколько незначительных распоряжений, а затем попросил, чтобы она не выполняла их до тех пор, пока я не произнесу слово «побег». Как только я вымолвил это слово, Ти скрупулезно исполнила приказ. Затем я перечислил еще несколько второстепенных поручений, после чего вновь произнес волшебное слово. Ти тут же выполнила первоначальный приказ. Я был на седьмом небе.
В свое время я выбрал именно этот выход потому, что возле него стояла огромная скала. Все складывалось наилучшим образом, и я уже пришел к выводу, что идея взять с собой Ти была не лишена смысла.
— А теперь слушай внимательно, Ти, — сказал я. — Забудь все предыдущие инструкции. Когда я скажу: «капкан», ты сделаешь следующее…
На выходе из служебного коридора сгущалась тьма. Два охранника, молодой парень и женщина в летах, одетые в черные плащи и брюки, сидели у входа, осунувшиеся и измученные. Их смена уже заканчивалась, и они падали от усталости. На посту их удерживал только страх перед неожиданной проверкой магистра Артура.
Расслабленные позы часовых говорили о том, что они не ждут никакого подвоха. В этот момент в тоннеле послышались шаги. Охранники вскочили.
— Да это же девочка, — изумленно сказала женщина. Второй охранник коротко кивнул.
— Кто ты? Что здесь делаешь? — крикнул он в темноту.
Крошечная фигурка двинулась было вперед, но поскользнулась, упала и исчезла за большим скальным выступом.
— Что еще такое? — раздраженно проворчал парень. Его спутницу провести оказалось сложнее.
— Спокойно, — сказала она, — похоже, это ловушка. Ты же помнишь, кто-то предупредил его. Давай применим силу.
— Ты преувеличиваешь, — возразил охранник уже менее уверенно.
— Давай. Это ее задержит, — настаивала женщина.
— Я ничего не слышу, — забеспокоился парень. — Ты сможешь на нее настроиться?
— Конечно, — последовал ответ. — Вот и все, пошли.
Они осторожно приблизились, обойдя выступ; прямо перед ними на камнях лежала девушка, не подавая признаков жизни.
— Марл, что ты натворила? — прошептал охранник. — Она мертва.
Забыв об осторожности, они подошли к девушке, и, когда их головы оказались в нескольких дюймах друг от друга, я с пронзительным криком выскочил из укрытия и изо всех сил столкнул их лбами; охранники даже не поняли, что произошло.
Мне еще не доводилось применять этот прием, который мы упорно отрабатывали на андроидах во время тренировок, но, слава Богу, он сработал. «Внезапность, — удовлетворенно подумал я, — стремительность и кое-какое знание человеческой психики».
Парень был мертв; женщина еще дышала, истекая кровью. Я переломил ей шейный позвонок, а затем оттащил бездыханные тела в глубь тоннеля и хорошенько спрятал. Чем позже они спохватятся, тем лучше. К тому же таинственное исчезновение обоих стражников может спутать все планы преследователей.
Магистр Артур, помимо всего прочего, лично отвечает за безопасность Замка и должен задуматься, при каких обстоятельствах произошло убийство — при побеге из Замка или же при проникновении в него постороннего. Я неплохо представлял себе психологию его обитателей; они просто не поверят, что ничему не обученный бывший батрак убил двух тренированных смотрителей.
Почему я не поступил так же с Кронлоном? Эта проклятая планета подорвала мою уверенность в собственных силах — только сейчас я вновь начал ощущать себя самим собой.
Быстро поставив на ноги Ти, я отправился вниз, в долину.
Наконец-то мне понадобилась вложенная в память карта местности. Нам предстояло затеряться в обширных девственных джунглях, горах и лесах.
Никакой опасности сейчас вроде бы не было. Батраки уже укладывались спать или занимались своими нехитрыми делами, и на полях не осталось ни единой живой души.
Поместье Зейсс раскинулось в небольшой долине, с трех сторон окруженной горами, а с четвертой находилось большое озеро с заболоченными берегами. Этот маршрут отпадал сразу — у меня не было ни малейшего желания с восходом оказаться у всех на виду. Да и кто знает, что за твари скрываются в глубине? Оставался только один путь — через горы, что было не менее рискованно. Голый, безоружный, вместе с зомбированной Ти, я стану легкой добычей для хорошо вооруженных солдат Артура.
Судя по карте, за ночь мне предстояло преодолеть шестисотметровый перевал и спуститься вниз, в густые первобытные джунгли. К сожалению, на карте указали практически все, кроме дорог. Их предстояло разыскивать самостоятельно.
Найти следы повозок оказалось делом нехитрым, хотя наезженной колеи не было. Но в конечном итоге мы должны были выйти на нее.
То и дело сверху доносился тяжелый, похожий на самолетный, гул пролетающих безилей. Я понимал, что в качестве разведчиков от них толку мало — чудище слишком тяжелое и неповоротливое, чтобы всадник смог что-либо разглядеть. Однако, если нас с Ти обнаружат и поднимут тревогу, вся авиация поместья в считанные секунды окажется над нами.
Если колея, на которую мы все-таки вышли, будет наезженной, переход через горы не сулит особых трудностей. Предназначенная для повозок дорога была широкая и удобная, с плавными поворотами. Я забеспокоился — на ней невозможно спрятаться.
Но выбора все равно не оставалось, и я, не теряя ни секунды, бросился бежать в гору, надеясь только на удачу. Ти сидела у меня на закорках, крепко-накрепко вцепившись мне в плечи.
Я одолел примерно четверть пути и несколько приободрился, когда внизу послышались голоса. Я замер, но погоня — если я не ошибался — оставалась далеко позади и была пешей. Голоса звучали неразборчиво.
Решив, что самое лучшее в данной ситуации — как можно дальше оторваться от погони, я продолжил подъем и через несколько минут услышал другие звуки. Разговаривали две женщины — хотя снизу доносились только мужские голоса. Внезапна я понял тактический прием Артура. В условиях Лилит это — простое и эффективное решение. По охраняемой трассе навстречу друг другу движутся две группы, так что предполагаемый беглец рано или поздно окажется между молотом и наковальней.
Я попытался прикинуть, как далеко от нас та группа, что спускается с горы. Бесполезно. Оставалось одно: надеяться, что мы с Ти успеем скрыться в сгущавшемся на глазах тумане, который по ночам всегда окутывал вершины здешних гор. С наступлением ночи туман всегда опускался вниз. Я устремился к почти осязаемой серой стене, видневшейся уже в двух поворотах дороги.
Без Ти я был бы, конечно, гораздо проворнее, но ее присутствие меня поддерживало. Я твердо знал, что найду способ вернуть ее к жизни. Теперь она не казалась невесомой, как пушинка. Я устал, и сорок два килограмма ощутимо давили мне на плечи.
До спасительного тумана оставался только один поворот, как вдруг женские голоса послышались ясно и отчетливо, и я уже различил призрачный желтоватый свет фонаря. Я осмотрелся в поисках укрытия, но слева от дороги поднималась отвесная скала, а справа была бездонная пропасть; по ее краю тянулся крошечный, едва заметный бордюр, страхующий повозки от неожиданностей.
Что делать? Укрыться можно было только в пропасти. Вот и проверим, чего стоит тело Кола Тремона.
Охранники, приближающиеся снизу, непосредственной опасности пока не представляли. Наступила ночь, а их фонари были не очень мощными.
Как можно осторожнее я перекинул тело через край обрыва и повис над пропастью, крепко вцепившись в предохранительный поясок дороги. Внезапно Ти показалась такой тяжелой, что я еле сдержал стон; однако сказались тренировки, да и за неделю спокойной жизни в Замке мышцы еще не ослабли. Одному Богу известно, сколько я так провисел.
Я вновь уповал на человеческие слабости: шатающиеся взад и вперед охранники наверняка быстро устанут и потеряют бдительность.
Две женщины, вынырнув из тумана, неторопливо спустились вниз. Одна подобрала камешек и лениво швырнула его в скалу. Я понял, что нас разделяет только один прямой участок дороги.
— Ну наконец-то, — с облегчением сказала она. — Я уж думала, этот проклятый туман никогда не кончится.
— Да, пусть теперь помокнут другие, — проворчала вторая. — Если мы прибавим шагу, то перед очередным подъемом сможем немного отдохнуть.
— Верно, — согласилась первая. — Мне эта гора уже осточертела. Я мечтаю только о еде, горячей ванне и кровати.
Они были уже очень близко, возле самого поворота. Не останавливайтесь, не останавливайтесь, мысленно умолял я. Однако закон Паркинсона сработал и здесь. Смотрительницы остановились буквально в трех-четырех метрах от меня; если бы они удосужились оглядеться по сторонам, они непременно заметили бы мои руки.
— Смотри! Вон они подходят! — внезапно сообщила одна, показывая пальцем на дорогу внизу. Я хорошо видел ее руку, и это не прибавило мне спокойствия.
— Может, подождем здесь?
Нет! Нет! Не надо! Не останавливайтесь! Если бы смотрители обладали телепатическими способностями, мои горячие мольбы наверняка привлекли бы их внимание.
— Ты хочешь остановиться? — задумчиво ответила другая. — Нет, лучше пойдем. Мало ли что?
Когда они скрылись за выступом скалы, я осторожно глянул вниз, на приближающихся мужчин. Их фонари виднелись всего в двух витках дороги, а спускающиеся женщины вот-вот появятся вновь, и не заметить меня, висящего прямо перед ними, будет невозможно. Надо быстрее подняться, но как можно тише.
Неимоверным усилием я перебросил сперва Ти, а затем и самого себя через уступ, упал на дорогу и затаился.
— Ты ничего не слышала? — донесся до меня голос.
— Слышала, — ответила другая. — Где-то впереди. Пошли помедленнее, и внимательно смотри по сторонам.
Но не слишком медленно, мысленно попросил я. Я должен был встать и продолжить путь до того, как приблизятся преследователи, но это оказалось выше моих сил. Спина и плечи невыносимо болели, руки затекли. Я призвал на помощь всю свою волю и сделал несколько мысленных внушений, чтобы заглушить нечеловеческую боль и усталость. Управление болевыми центрами не вызывало проблем, но и не слишком помогло — мышцы полностью истощились.
Я прикинул, сколько до вершины и одолею ли я подъем. Я уже не думал о патруле, который может там встретиться. Судя по звукам и приближающимся огням, надо было поторапливаться и я направился к спасительному туману.
Теперь двигаться пришлось гораздо медленнее, так как уже в трех шагах не видно было ни зги. Воздух стал вязким и влажным. Но все это мелочи по сравнению с главным — облако тумана превращалось в моего друга и союзника, первого и единственного, кому я доверял в этом безумном мире.
Смотрители, идущие по моему следу, меня особенно не беспокоили. Люди есть люди, и они обязательно остановятся, перебросятся несколькими фразами. А я получу несколько лишних минут, чтобы оторваться от них. В тумане от их фонарей мало проку, так что им придется передвигаться так же неспешно, как и мне. Если больше я никого не повстречаю и успею до рассвета перевалить через хребет, мои шансы существенно возрастут.
Когда я достиг вершины, небо уже светлело, но это меня мало заботило. Теперь передо мной лежал совершенно дикий мир — мир, в котором мне предстояло раствориться. Я уже с ног валился от усталости, каждый шаг стоил неимоверных усилий, но я заставлял себя двигаться. Если до того, как утро развеет ночной туман, я скроюсь под пологом леса, — мы спасены. Если по эту сторону перевала и есть патрули, то не такие опасные. Наверняка они тоже оповещены обо мне, но в условиях острой нехватки людей Артур мог избрать только одну тактику — перекрыть все возможные выходы из поместья. Настоящее преследование начнется тогда, когда в Замке обнаружат пропажу охранников. Лишь тогда Артур выведет свое войско за пределы долины, но к тому времени я уже буду в безопасности.
Вернее, мне хотелось так думать.
Чтобы достичь нижней границы облачности, потребовалось около двух часов; пока мы шли в тумане, я промок до костей. Впервые на Лилит я почувствовал себя уютно; утренняя влага, легкий ветерок и небольшая высота подарили незабываемые ощущения. Уже практически рассвело, в любую минуту из-за гор появится здешнее солнце и развеет жаркими лучами остатки ночного тумана.
Наконец-то я выбрался из многомесячного плена поместья! До самого горизонта простирались пологие, заросшие густым лесом холмы; их темные сине-зеленые вершины тоже скрывал туман. В последние мгновения перед восходом мир покорял сверхъестественным спокойствием и тишиной; до раскидистых крон ближайших деревьев было рукой подать, и уверенность в успехе вновь придала мне силы.
Нести на себе Ти я уже не мог. Бережно поставив ее на землю, я приказал следовать за мной, не отставая. Покрытые утренней росой камни оказались очень скользкими, и мне не хотелось, подвергать ее риску.
Наконец взошло солнце, тотчас превратив все в парную. Я решил спрятаться в густой траве неподалеку от дороги; она надежно скрывала от любопытных глаз и в то же время не таила никакой естественной угрозы. Я приказал Ти бодрствовать и разбудить меня, если она почувствует какую-нибудь опасность. А сам улегся под раскидистым деревом и впервые за эти невыносимо тяжелые сутки расслабился. Несмотря на дикую усталость, я был доволен.
Я ушел! Я сделал это! Наконец-то я стал собой, свободным человеком и свободным агентом! Все во мне ликовало.
И только в темных глубинах подсознания ерничал ворчливый внутренний голос: «Ну, сверхчеловек, чего же ты добился? Остался безоружный, нагой и беспомощный в странном и враждебном мире, обитатели которого стремятся тебя уничтожить; с тобой беспомощная девушка, о которой тебе придется заботиться, и ни единого друга и помощника. Великолепный ты наш, что ты теперь будешь делать?»
Ответ я знал и, не теряя времени, погрузился в глубокий сон.
Глава 13 НЕСКОЛЬКО ИНТЕРЕСНЫХ ВСТРЕЧ
Сколько я проспал, сказать трудно, но, когда я проснулся, день уже клонился к вечеру. Чувствовал я себя по-прежнему неважно. Все тело ныло, во всяком случае, те места, которые не онемели окончательно. Неровная каменистая почва тоже не способствовала полноценному отдыху. Но я мог действовать — только не штурмовать перевалы и не тащить на себе Ти.
Умереть с голоду при всем желании здесь было трудно. Варден не сильно погрешил против истины, описав Лилит как подобие рая. Все, что культивировалось на полях поместья, росло в девственном лесу, и хотя дикорастущие плоды оказались не столь вкусны и аппетитны, тем не менее они были калорийными.
Но для чего нам теперь питаться? Какова следующая задача? Главная психологическая проблема при побеге из тюрьмы в том, что все силы направлены на побег, и о дальнейшем мало кто задумывается. Так и здесь. Поместье Моаб находилось примерно в 4800 километрах к юго-юго-востоку. В любом случае это огромное расстояние, а когда абсолютно все против вас — путешествие равносильно переходу на другую планету.
Похоже, охота на меня была в полном разгаре. Через несколько минут вдалеке, вдоль дороги пронеслось два огромных черных силуэта. Гигантские крылья удерживали в воздухе длинные извивающиеся тела чудовищ, похожих на огромных летающих червяков. Безили из военно-воздушных сил Артура, догадался я. Удивительно, как наездники могут управлять такими тварями. Да и летели они как-то странно, извиваясь по-змеиному, явно высматривая беглецов в густых зарослях.
Нам срочно требовался дальнейший план — и краткосрочный, и перспективный. Оставаться здесь, конечно, нельзя; во-первых, необходимо найти пищу, во-вторых, поместье Зейсс совсем близко. Чем больше расстояние между мной и Артуром, тем лучше.
Путешествие будет менее комфортным из-за необходимости соблюдать осторожность. На Лилит царили растения и насекомые, но совершенно отсутствовали млекопитающие и рептилии. О микробах беспокоиться не стоит; за исключением микроорганизмов Вардена всевозможные простейшие слишком чужды человеческому организму, чтобы представлять какую-то опасность. Зато местные перепончатокрылые эволюционировали в миллионы форм; планета буквально кишела ими. В поместье Зейсс мелких насекомых и паразитов каким-то образом обезвредили; зато теперь меня облепили мириады летающих, ползающих, прыгающих букашек. Уже через несколько минут я выделил с десяток самых распространенных видов; по Ти они ползали в еще большем количестве.
Мне удалось найти совсем немного съедобных плодов и ягод. Естественная пищевая цепочка планеты была ориентирована на насекомых, а не на людей. Любой более или менее созревший плод кишмя кишел всевозможными червяками, гусеницами и личинками. С водой тоже проблем не было: лес изобиловал маленькими озерами, лужицами и ручейками.
Подкрепившись, я задумался над тем, что делать дальше. Попасть в поместье Моаб, помочь Ти и выскользнуть из лап Артура я просто не мог физически; мне срочно требовалась помощь друзей. Но кому я мог довериться? Ответ напрашивался сам собой.
Необходимо отыскать отца Бронца и обратиться к нему за помощью. Если старый проповедник откажет мне, размышлял я, то помочь Ти он согласится наверняка. Я хорошо помнил, как он был привязан к ней. Но где он сейчас? Я напряг память. Две недели назад, когда мы познакомились, он говорил, что собирается на юг. Отлично, значит, нам по пути. Он упомянул поместье Шемлон.
Перец моим мысленным взором возникла карта, и я легко отыскал Шемлон, расположенный примерно двадцатью километрами ниже. Внизу, на дороге или же рядом с ней.
С наступлением темноты мы отправились в путь, стараясь держаться подальше от дороги, но параллельно ей. Трасса оставалась свободной. За несколько часов до сумерек я заметил только несколько повозок и редких путников — почти всех в ранге магистра, — двигавшихся в обоих направлениях. Я не сомневался, что весть о моем побеге уже дошла до Шемлона; безили весь день проявляли бешеную активность.
Путь предстоял длинный и опасный, но теперь я снова был в своей стихии.
До границы поместья Шемлон мы добирались несколько суток. Двигались по ночам, днем отсыпались. Единственной проблемой оставался поиск пропитания, но Лилит оказалась планетой щедрой и изобильной. Большой отряд прокормить удалось бы с трудом, но для двоих еды хватало.
Холмы постепенно сошли на нет, и теперь мы шли по абсолютно плоской равнине, большую часть которой покрывал тонкий слой воды. Вскоре я выяснил, что на таких полях выращивали расти — красноватое, напоминающее рис растение. Я пробовал его в Замке Зейсс. Теперь я знал, откуда оно туда поступало.
В поместье Шемлон была только одна деревня — причудливое нагромождение хижин из дерева бунти, опоясывающих гигантским кольцом огромный крашеный особняк — минимум восемьдесят комнат, объединенных в странную конструкцию из непрочных желто-коричневых панелей.
Я чувствовал себя не слишком уверенно. Прошло уже слишком много времени, и отец Бронц наверняка уехал из Шемлона. Пробраться в здешнюю деревню под видом обычного батрака мне было трудно; требовалось прибегнуть к крайним мерам. Целый день я изучал диспозицию, и в конце концов заметил батрака, работавшего на поле в отдалении от других. Кажется, он чинил ворота на оросительном канале, подававшем речную воду на поля.
Я дождался наступления сумерек. Батраки, закончив работу, собрались в деревню. Мой ремонтник, судя по всему, тоже намеревался отдохнуть. Я спокойно направился к нему.
— Привет, — дружелюбно сказал я. — Я только что прибыл, и похоже, меня приняли за простака, отправив к черту на рога; когда я вернулся, поле уже опустело.
Пожилой батрак с грубыми чертами лица посмотрел на меня, прищурившись, и усмехнулся.
— Да, это мне знакомо, — ответил он. — Подожди немного, я скоро закончу, и мы отправимся в деревню.
Я понимающе кивнул, начиная потихоньку ненавидеть себя. Мы обменялись несколькими пустыми фразами, и я осторожно приступил к делу.
— Знаешь, Извне я был католиком. Я слышал, здесь есть странствующий проповедник. Это правда или меня опять обманули?
— Нет, на сей раз все верно, — подтвердил старик. — Он как раз недавно был у нас в деревне. Жаль, ты его не застал. Теперь он вернется только через несколько месяцев, когда мы соберем урожай.
Я удивленно посмотрел на него:
— А куда же он пошел?
— В другие поместья, — уверенно ответил батрак. — Скорее всего в поместье Мола, на запад. Человек он хороший, хоть я и не разделяю его веры.
— Когда он останавливался здесь? Когда уехал?
— Позавчера. Почему это тебя так интересует?
Я горько вздохнул:
— Потому что я — Кол Тремон.
Он потрясение взглянул на меня, и я убил его — быстро и безболезненно.
Если верить карте, до поместья Мола отсюда около тридцати километров. На повозке, запряженной ак, которой пользовался отец Бронц, не больше двух суток; мне же предстояло продираться сквозь лесную чащобу — голодному, по колено в воде.
Убийство старика не давало мне покоя. Многих я уничтожил бы не задумываясь, особенно из высших кругов — Артура, Пона, Тиля и даже самого Марека Кригана. Я не испытывал никаких угрызений совести из-за Кронлона, но этот дружелюбный старик не выходил у меня из головы. Я искренне переживал, одновременно осознавая всю неизбежность происшедшего. Он все равно рассказал бы всем о странном человеке, которого встретил на поле. И о том, чем этот человек интересовался. Особенно если бы этого потребовал смотритель.
Меня еще долго преследовало его лицо, я все время видел его глаза, вновь и вновь вспоминал, как он посмотрел на меня в тот момент, когда я назвал себя. Судя по всему, старик понятия не имел о том, кто же такой Кол Тремон.
Еще двое суток мы продирались сквозь джунгли. Еще двое суток непрерывных укусов насекомых, гнилых фруктов, тухлой воды, страшных гроз с ливнями, от которых невозможно укрыться, вечной грязи, синяков и воспаленных ног. Зато теперь я мог любоваться здешним небом — ярко-синим, с сочными полосами красного и фиолетового, по которому плыли коричневатые облака. Иногда видны были звезды, вызывавшие у меня щемящее чувство. Отныне я вечный пленник Лилит. И никогда не поднимусь к звездам.
До поместья Мола оставалось три или четыре километра, когда я заметил небольшой лагерь, разбитый прямо на дороге. Это выглядело весьма необычно и подозрительно. Не по мою ли душу кордон?
На дороге горел костер, освещавший призрачным светом странную, но хорошо знакомую повозку. Я увидел зверя ак — огромное толстое существо с крошечной головой, повозка по сравнению с ним казалась игрушечной. Нет, это не авария, подумал я. Рядом с повозкой на земле кто-то спал. Судя по всему, магистр.
Укрыв Ти в лесу, я осторожно подкрался к биваку: мужчина спал мертвым сном. Внезапно во мне затеплилась надежда. Невероятно, твердил я себе. Он должен быть очень далеко отсюда, но тем не менее он лежал здесь.
Я нашел отца Бронца.
Не в силах сдерживаться, я неосторожно повернулся; раздался легкий шелест — просто невероятно, чтобы его услышали, однако спящий приоткрыл глаза, поднял голову и удивленно повертел ею.
— Отец Брони, — громко прошептал я, — это же я — Кол Тремон!
Священник усмехнулся, сел, громко зевнул и от души потянулся; затем протер кулаками глаза и недоуменно осмотрелся. Я осторожно вышел на свет. У меня не было особых основании слепо доверять ему, но мне не оставалось ничего другого, кроме как отдать себя в его руки.
— Тремон! — ласково прорычал он, еще не совсем проснувшись. — Наконец-то! Я давно тебя жду!
Глава 14 ДИКАРИ И АМАЗОНКИ
Как пишут в романах, я потерял дар речи и ошарашено смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Наконец я заговорил:
— Вы меня ждали?
— А для чего, по-твоему, я торчу в этом негостеприимном отеле под открытым небом? Присаживайся. У меня горячий чай.
Я подошел к нему, но внезапно остановился:
— Ти! Я забыл Ти!
Отец Бронц недоуменно посмотрел на меня.
— Ничего, у меня есть немного, — несколько схонфуженно произнес он.
— Да нет, я не про чай, а про Ти[1] — девушку!
Поняв, о чем идет речь, отец Бронц расхохотался:
— Отлично, отлично! Значит, ты и ее прихватил! Об этом ты должен рассказать подробнее.
Я решил сначала привести ее, а уж потом рассказать все отцу Бронцу. Так или иначе, отныне я не один, и если отец Бронц ведет свою игру, то явно в мою пользу.
Я принес Ти к костру. Старик тут же подошел к ней и внимательно осмотрел, с неподдельным сочувствием и интересом.
— Сволочи, — пробормотал он. — Гореть им в аду во веки веков. — Он закрыл глаза и положил руку ей на лоб.
— Можете чем-нибудь помочь? — спросил я. — Она сейчас всего лишь ходячий робот!
Отец Бронц вздохнул и на мгновение задумался:
— Если бы я был врачом — да, конечно. Если бы я хоть немного разбирался в биологии — вполне возможно. Я вижу модифицированные участки мозга, но я просто не рискнул бы что-нибудь предпринимать. Можно сильно повредить мозг или убить ее. Нет, мы обязаны найти человека, который бы ей помог, другого выхода нет.
— Только не в поместье, — беспокойно произнес я. — Все, что они сделают, — отправят обратно к доктору Пону.
— Пожалуй, — раздумчиво согласился он. — Придется доставить вас в безопасное место, где ты получишь необходимую помощь, а Ти — квалифицированное лечение. Я чувствовал, что у нас возникнут проблемы с друзьями, союзниками и убежищем, но не подозревал всей их глубины.
Вздохнув, он направился к костру, снял с огня пустотелую тыкву с водой, высыпал в нее щепотку листьев из мешочка, прикрепленного к поясу. Я заметил, что таких мешочков у него несколько.
— Присаживайся, — пригласил отец Бронц. — Еще несколько минут, и чай будет готов. Давай поговорим.
Я послушался, чувствуя себя немного лучше. Я уже давно хотел расспросить отца Бронца о нем самом.
— Вы сказали, что предвидели необходимость искать убежище для меня, ожидали меня здесь, — сказал я. — Может, расскажете почему?
Мой собеседник улыбнулся:
— Сын мой, я уже давно вышел из Зейсса. Они собрали на званый вечер много знатных особ, в их число попал и я. Мы с герцогом старые друзья — мне выпала честь оказать ему некоторые услуги.
— Я хорошо помню ту ночь, — отозвался я. — Именно тогда я убил Кронлона и сдал экзамен на силу, если можно так выразиться. Однако я полагал, что к тому времени вы давно покинули поместье.
— Я так и собирался сделать. — Старик принялся аккуратно разливать чай в маленькие, искусно гравированные тыковки-чашечки. — Если бы не политика — она здесь правит бал. Из-за этого я прибыл в Шемлон чуть позже, чем предполагал; когда я собрался уезжать, прибыл гонец из Зейсса с известием о том, что ты был приговорен, бежал и теперь находишься в розыске. Ты действительно горячий, сынок.
Я кивнул.
— Как бы то ни было, — продолжал отец Бронц, — мне не пришлось долго думать, чтобы понять, что ты нуждаешься в защите и что помочь тебе, кроме меня, некому. Поэтому я щедро делился со всеми своими дальнейшими планами, стараясь по возможности облегчить тебе задачу. Я не хотел, чтобы ты встретился со мной в Шемлоне — эта огромная деревня не располагает к подобного рода встречам, — а отправился в поместье Мола, и на полпути остановился и разбил лагерь. Я решил стоять здесь до тех пор, пока кто-нибудь не начнет меня расспрашивать или же пока ты меня не найдешь. Однако я все равно собираюсь заехать в Молу — просто для отвода глаз, как ты понимаешь.
— Вы легко угадали мой маршрут. Странно, почему это не удалось Артуру?
— О, я вижу его насквозь, — рассмеялся отец Бронц. — За мной внимательно следили его летающие червяки, а мои хорошие знакомые при выезде из Шемлона сообщили твои приметы и предупредили, как нужно сообщить отвоем появлении. Я ведь один из них, сын мой! Для них я просто старый друг герцога, старый и очень близкий друг. Разве им могло прийти в голову, что ты станешь меня разыскивать. А уж чтобы я сам искал встречи с тобой — это выше их понимания. Они твердо уверены, что я при первой же возможности испепелю тебя взглядом.
— А вы меня не испепелите? — на всякий случай поинтересовался я, отхлебывая обжигающий напиток.
— Конечно, нет, — обиделся священник. — Стал был на тебя чай переводить? Нет, сын мой, я возрождаю для тебя древний обычай моей Церкви! «Убежище». Давным-давно, Церковь обладала неслыханным могуществом и властью, уже отделенной от сиюминутных, мирских нужд, ведь мы присягали на верность не королю, но Богу. Любой, кто подвергался гонениям, мог войти в собор и потребовать убежища, и Церковь обязана была защитить его от скорой расправы. И теперь ты просишь о защите — могу ли я, христианин, оттолкнуть тебя? Я принес этот обычай сюда. И кроме того, — добавил он, лукаво улыбнувшись, — я смертельно устал от здешней размеренной жизни.
Я рассмеялся и допил чай. Отец Бронц, увидев мою пустую чашечку, налил еще.
— А теперь, — продолжил он, усаживаясь, — посвяти меня в свои планы.
— Самое главное — вылечить Ти, — ответил я. — Кроме того, я хотел бы продолжить обучение. В поместье Зейсс мне сказали, что у меня потенциал магистра, и я хотел бы достичь этого уровня. А вообще-то я претендую на большее.
Он кивнул:
— Разумеется. И то, что первой ты упомянул Ти — как и то, что ты страшно осложнил себе жизнь, прихватив ее с собой, — на самом деле говорит в твою пользу. Но, предположим, я доставлю тебя в поместье Моаб и ты по-настоящему овладеешь силой. Станешь магистром, а может, даже и рыцарем. Что дальше?
— Хм… — Я задумался над столь откровенным вопросом. Действительно, что же дальше?
— Однажды я захвачу поместье Зейсс и стану его полноправным хозяином. А дальше… видно будет.
Отец Бронц хитро усмехнулся:
— Итак, тебя привлекает рыцарство, да? Ну что же, возможно, тебе это по плечу. Кол. Возможно, возможно… Ну да ладно, это еще не скоро. А какие наши ближайшие планы? Нужно помочь тебе и Ти, а затем каким-то образом доставить тебя в поместье Моаб.
Я прекрасно понимал, с какими трудностями это сопряжено. Мечтать, конечно, не грех, но пока что у костра сидел голый, перепачканный с ног до головы человек и попивал чай.
— Я двинусь в путь, как и обещал, — сказал отец Бронц, — и оставлю тебе кое-что, чтобы несколько дней ты провел с полным комфортом. Если уж ты преодолел все капканы и ловушки и добрался до меня, то затаиться на некоторое время для тебя пара пустяков.
— А потом? — Мне не хотелось выпускать ситуацию из-под контроля. В противном случае я вновь почувствовал бы себя беспомощным.
Странствующий священник усмехнулся:
— Из поместья я отправлю небольшое послание некой партии. Я назначу им встречу, и мы используем их возможности в наших целях.
— Некой партии? — искренне удивился я. — Вот уж не думал, что на Лилит в принципе возможна оппозиция!
— Это не совсем то, о чем ты подумал, — ответил священник. — Как бы тебе сказать… Видишь ли, они просто дикари.
Глава 15 РАЗГОВОР
Эти два дня показались мне самыми долгими за все время после побега. Я слонялся по окрестностям и проникся к старому проповеднику гораздо большим доверием, чем раньше. И не потому, что у меня появился выбор; если бы отец Бронц оказался провокатором, я бы уже давно любовался искаженным яростью лицом Артура. Теперь я больше беспокоился о судьбе самого священника.
С другой стороны, особых причин для беспокойства не было. На Лилит отец Бронц занимал если и не исключительное, то по крайней мере привилегированное положение. Он свободно передвигался по планете, делал что хотел и ни перед кем не отчитывался. Даже церковной иерархии над ним не было. Его хорошо знали во всех поместьях и всегда оказывали самый радушный прием. Даже отпетые негодяи и психопаты боялись поднять руку на друга самого герцога, так что в центрально-восточной области огромного континента ему была гарантирована полная безопасность. Впрочем, и отец Бронц ни для кого не представлял угрозы. Как и положено священнику, он искренне заботился о всех обездоленных. Его молитвы, обращенные к Всевышнему, на самом деле адресовались правящей верхушке, ведь любая официальная религия всегда апеллирует именно к земным правителям.
Бронц вернулся на вторые сутки, поздно вечером. Усталый, но довольный.
— Все отлично, — сообщил он, — только нам предстоит небольшое путешествие. До места встречи два дня пути. Надо спешить. Вокруг полно патрулей, да и они долго ждать не могут. Мы выходим.
— Что, прямо сейчас? — возмутился я. — Уже темно, да и на вас лица нет. У вас может не выдержать сердце, а потерять вас мне очень не хотелось бы. Особенно теперь.
Отец Бронц едва заметно улыбнулся.
— Да, прямо сейчас, — твердо сказал он. — Я припас немного соломы, так что мы надежно спрячем не только Ти, но и будущего рыцаря. Хотя, конечно, ты прав — я ужасно устал. Шутка ли — выполнить за два дня обязанности, на которые я отводил неделю, да еще и участвуя при этом в тамошней светской жизни! Нам просто необходимо выехать сейчас — я смогу немного поспать, пока ты будешь править.
Его слова меня не на шутку встревожили.
— Но ведь вы управляете этой зверюгой своею силой! Я так не умею!
— Ну, Шеба — замечательная жучиха! — небрежно бросил отец Бронц. — Ее даже подгонять не требуется; на протяжении примерно тридцати километров нам не встретится ни одной развилки, так что ты просто следи, чтобы она тащилась вдоль дороги, и все. А если нас остановит патруль, припустишь зверюгу что есть мочи — и тут же буди меня!
Править местным насекомым оказалось нетрудно. Шеба и правда была созданием послушным и выносливым. Но мне все равно дважды пришлось разбудить священника, в первый раз нечто темное и непонятное появилось из джунглей, во второй — беззвучно пролетело над нами. И тут ангельское терпение отца Бронца истощилось.
— Пора бы тебе повзрослеть, Тремон, — сказал он со вздохом. — Ведешь себя, как дитя. Неужели ты до сих пор боишься темноты? Мой тебе совет — прислушивайся к насекомым. Пока ты их слышишь, все в порядке.
Я действительно чувствовал себя не в своей тарелке, управляя в кромешной тьме гигантским тараканом. Однако симфония огромных сверчков, цикад и других тварей не прерывалась ни на секунду, и я позволил себе слегка расслабиться.
Когда Бронц проснулся, мы сделали привал и приготовили чай.
— Проклятое место, — проворчал святой отец. — Никаких продуктов не напасешься, если нет магистра — все гниет за день. Я, например, предпочитаю питаться дарами полей и беречь силу на эти вот тыковки и на чай.
Я сразу понял намек и бодро направился в джунгли на поиски пропитания. Много я не принес, поскольку боялся удаляться от дороги, но собранного — нескольких дынь и одной-двух пригоршней ягод — оказалось вполне достаточно. Бронц своей силой законсервировал пищу. Но я почему-то подумал, что он профессионал совсем в другой области.
Отец Бронц выбрал маршрут, пролегавший вдали от перенаселенных поместий, и мы почти все время ехали по диким местам, хотя и там встречались порой случайные попутчики.
И тогда я, забравшись в повозку и накрывшись соломой, замирал, стараясь ничем не выдать своего присутствия, а отец Бронц вел душеспасительные беседы (иногда очень долгие). В основном нам попадались смотрители, перевозившие всевозможные грузы из поместья в поместье. И хоть мне было очень неспокойно, я почему-то не сомневался, что отец Бронц уничтожит их на месте, если мне будет грозить опасность. Но вот кого я действительно боялся, так это магистров. Еще вопрос, кто бы одержал победу. Вряд ли отец Бронц.
Один раз мы столкнулись с самым настоящим кордоном. Видимо, магистр Артур решил взяться за меня всерьез. К счастью, отец Бронц хорошо зная охранников, и нас пропустили без особых хлопот. Я не склонен был недооценивать Артура: если ему сообщат, что экипаж священника пропустили без обязательного досмотра, он бросит в погоню за нами всех оставшихся людей.
Однако все обошлось. Видно, судьба благоволила к нам. Большую часть времени дорога оставалась совершенно пустой, и мы с Бронцом могли свободно беседовать. У меня появилась прекрасная возможность выяснить многое из того, что меня интересовало.
— Похоже, тебе не очень-то нравится система, сложившаяся на Лилит, — заметил он однажды. Я усмехнулся:
— Система всеобщего принуждения. Крошечный правящий класс из самых отпетых уголовников Конфедерации, обладающий к тому же неограниченным могуществом. Никогда не видел ничего более омерзительного.
— Ну и что ты собираешься с этим делать? — весело спросил он. — Какой общественный строй предложил бы властитель Тремон?
— Микроорганизмы Вардена усложняют дело, — уклончиво ответил я. — Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно… — Отец Бронц как-то странно посмотрел на меня. — Большинство людей, — неловко поправился я. — Те, кто обладает силой, как правило, и без того достаточно испорчены; их преемники должны обладать еще большей силой — и, естественно, пороками с ней сопряженными. А сюда и так отправляют королей преступного мира.
Отец Бронц улыбнулся.
— Итак, истинный рай заражен пороком, — заключил он, — и ныне здесь правят порождения тьмы и исчадия ада, я правильно понял? То есть достаточно уничтожить гадину, и иступит новый золотой век?
— Не надо так упрощать. Вы же прекрасно понимаете, о чем я. Более прогрессивные властители способны создать лучшие условия для самых бесправных, избежав при этом как самого террора, так и его непременного следствия — разложения высших слоев общества.
— Да ну? — Он задумался. — Интересно, очень интересно. Лилит — планета непростая, и мне кажется, ты рассматриваешь ее слишком однобоко. Микроорганизмы Вардена не только и не столько источник силы и могущества. Это еще и основополагающий элемент биосферы, который оказывает определенное влияние абсолютно на все. Эти симбиоты — специфический продукт эволюции, не встречающийся больше нигде, лишь по странной случайности человек оказался здесь и научился использовать новые возможности.
— Вы о чем?
— Этот огромный организм можно рассматривать как развивающийся всепланетный регулятор. Как и почему он возник — вопрос не ко мне, но я думаю, что эта планета в далеком прошлом претерпела ужасную катастрофу. На Лилит нет ни рептилий, ни млекопитающих, ни кристаллических структур, а именно этими формами изобилуют остальные планеты Вардена. Здесь выжили только насекомые, которые обладают большей приспособляемостью и — как ни странно — гораздо меньшей изменчивостью. Но я считаю, что даже растения и насекомые подверглись очень мощным изменениям во время катаклизма, и для поддержания стабильности биосферы потребовался особый механизм. Вот в чем причина появления бактерий Вардена.
А… Вы говорите о планете, как о живом существе, — заметил я.
Отец Бронц кивнул:
— Да, я думаю, что так оно и есть. Сам посуди: когда столетия назад человек вышел в космос, он ожидал встретить множество инопланетных цивилизаций. А что получилось? Миллионы безжизненных каменных глыб, газовых гигантов, осколков льда — и редко, крайне редко нечто такое, что после определенных усилий можно колонизировать. На планетах, пригодных для обитания, обязательно существовали местные формы жизни, по крайней мере простейшие. И все они, невзирая на биологические различия, образ мышления и негуманоидное поведение, все они были постижимы. Человечество никогда не сталкивалось с инопланетянами, которых невозможно понять в принципе, которые противоречили бы всем известным законам биологии и социологии. Никогда — до открытия Лилит и соседних планет.
Я осмотрелся. Яростно шумели деревья, в не правдоподобно синем небе ярко светило местное солнце.
— Не понимаю, куда вы клоните, — честно признался я. — Я не встречал планеты более похожей на Землю.
Он кивнул:
— Сходство чисто внешнее. Все здешние насекомые уникальны, но это действительно насекомые, их не спутаешь с другими живыми существами. Здешние деревья — самые настоящие деревья, и в них идут процессы фотосинтеза, благодаря которым здешним воздухом можно дышать. Но посуди сам — существование Ромба Вардена невозможно объяснить с помощью теории вероятности и математической статистики. Четыре очень похожие друг на друга планеты находятся на орбитах, позволяющих развиться жизни.
— Я уже слышал гипотезу, что планеты Вардена имеют искусственное происхождение. Но пока это не доказано.
— Это правда. — Отец Бронц вздохнул. — Но вспомни, я ведь только что говорил о достижимости внеземного разума. Я чувствую, что в огромной Вселенной слишком многое необъяснимо из-за нашего догматизма. То, с чем мы столкнулись здесь, действительно непостижимо. Это чужое. Мы просто не способны принять возможность самого существования чуждого нам разума. Но он ведь существует! Я убежден, что в споре между теорией и Вселенной всегда права Вселенная.
— Божественное провидение, да? — сказал я просто, чтобы что-то сказать.
Как ни странно, он не обиделся и даже улыбнулся:
— С тех пор, как я уверовал в то, что Господь, сотворивший Вселенную, присутствует везде и во всем, — с тех пор я убежден в этом. Да-да, Господь абсолютно логичен. И этот мир пребывает в гармонии со всей Вселенной — даже если он противоречит нашим представлениям. Впрочем, это к делу не относится. Я просто хотел объяснить, почему твои мечты о превращении Лилит в рай навсегда останутся лишь мечтами.
Я усмехнулся:
— Все равно я не отступлю, святой отец. Что же еще остается?
Он махнул рукой:
— Кто знает? Можно обсуждать это с пользой, а можно — впустую. Не знаю почему, но мне кажется, что тебе предопределено стать властителем. Возможно, ты погибнешь, так и не достигнув цели, но если все-таки достигнешь, хотел бы я знать, что тогда?
— Властитель Тремон! — Я засмеялся. — Да в Конфедерации все поумирают от хохота!
— Ты такой же Тремон, как я — Марек Криган, — резко сказал он. — Довольно врать, тебе все равно никто не поверит. И я в первую очередь.
Я похолодел:
— Это вы о чем?
— Знаешь, почему за тобой охотятся? Не знаешь. Так вот, за тобой охотятся потому, что агентура Кригана в Конфедерации сообщила, что ты агент спецслужб, направленный сюда специально, чтобы убить Кригана, И мы оба знаем, что это правда. Ты слишком благороден и воспитан для настоящего Тремона, у которого была одна радость — делать отбивные из тех, кто попадет под руку. Я сразу все понял, еще во время нашего первого разговора. Не тянешь ты на пирата — слишком уж манеры хорошие. Кто же ты на самом деле?
Да, пожалуй, притворяться бессмысленно. Все равно и Криган, и Артур знали правду.
— Какая разница, кто я? Все равно я уже совсем другой человек, отныне и во веки веков я — Кол Тремон; с тех пор как я оказался в его шкуре, мы с ним успели сродниться. Это трудно представить.
Он кивнул:
— Ну что же. Кол так Кол. Но ты правда агент?
— Профессиональный, — честно признался я. — Но не такой, как вы думаете. Ведь работа на Лилит имеет свою специфику. Я должен буду остаться здесь до конца дней. Зачем мне убивать Кригана? Разве только, чтобы самому сделаться властителем? Нет, у меня другая цель.
— Знаешь, мне даже трудно представить, что в Конфедерации уже освоили процесс транспортировки личности.
— Неужели вы знали об этих исследованиях? — поразился я.
— А как же? Разве я не говорил тебе, что был очень влиятельным лицом? Ведь в подобных экспериментах принимали участие и католики, которых интересовали определенные теологические проблемы, например, — бессмертие души. Откровенно говоря, не только я, но и вся Церковь наша Святая относилась к этому весьма скептически. Помнишь мои слова о теории и Вселенной?
Если честно, его слова меня несколько насторожили. Уж кто-кто, а я слишком хорошо знал, насколько засекречены все эти исследования. Но как бы то ни было, отец Бронц — мой единственный союзник. Выходит, я вынужден ему поверить.
— Итак, ты утверждаешь, что не намерен убивать Кригана, — продолжил отец Бронц. — Что тогда? Какие интересы Конфедерации оказались затронуты, если она решила пожертвовать лучшим агентом? И почему ты добровольно пошел на это?
Что поделаешь? Пришлось рассказать ему о пришельцах, об утечке информации из Генштаба, — все, как на духу.
Когда я закончил, отец Бронц тяжело вздохнул:
— М-д-да, значит… враждебные пришельцы? Которые используют Четырех Властителей в своих целях… Да, поразительно умные твари, сразу поняли, что к чему.
Неужели даже отец Бронц, занимающий здесь столь высокое положение, совсем ничего не знает о пришельцах.
— Так вы ничего не знаете?
— Ну… Какие-то слухи до меня, естественно, доходили, — ответил он, — но я им не верю, частично из-за самого Кригана. Он разительно отличается от остальных. Он прибыл сюда по своей воле, всю свою жизнь честно прослужив Конфедерации. Жажда мести, которая движет другими, ему совершенно не присуща.
У меня внутри все оборвалось. Просчитались. Здесь мне делать, нечего. Бронц прав — если кто и связан с пришельцами, то уж никак не Криган. Предателем оказался другой властитель. Хотя… как знать?
— Возможно, это и так, — согласился я. — Но почему человек, сделавший блестящую карьеру, отправляется сюда по доброй воле? Он что, не знал, что это — навсегда? Его, видимо, не проинформировали…
Бронц задумался:
— Хм… Значит, ты все-таки считаешь, что главная фигура здесь Криган? Н-да, пожалуй, это не исключено. Но, допустим, что человек вроде тебя полностью разочаровался в своей работе, разочаровался в системе, которой служил верой и правдой. Допустим, при выполнении очередного задания ему пришлось столкнуться с инопланетянами. Это проливает свет на многое, к примеру, как им удалось узнать так много о нас, как они использовали планеты Вардена в своих целях. Криган мог оказаться самой подходящей кандидатурой, но для этого требовалось время. Попав на Лилит, он начал восхождение. Возможно, не без помощи пришельцев. Затем, достигнув высочайшего могущества, он приступил к реализации их планов.
— Я тоже так думал, — ответил я. — Но если так, значит, инопланетяне находятся среди нас уже довольно давно. И проявляют завидное терпение.
— Может быть, и так, — задумчиво произнес Бронц. — И вы обнаружили их? И много они успели узнать, пока не произошла первая осечка? Возможно, их тактика и впрямь весьма эффективна.
— Да, но Криган, — продолжил я. — Криган. Хоть он и много меня старше, все равно мы с ним коллеги. Наша жизнь протекала в рамках одной системы, мы выполняли одинаковую работу, и я никак не могу понять, что же так изменило его отношение к Конфедерации, если он задумал ее уничтожить и посвятил этому всю жизнь.
— Действительно, странно, — согласился отец Бронц. — Я давно уже ломаю над этим голову. В устройстве Конфедерации я вижу очень много порочного. Возможно, вы несколько недооцениваете Кригана. Я бы сказал, что он крайний идеалист и руководствуется исключительно идеалистическими соображениями. Он мог бы вложить в подобный проект всю душу, причем не корысти ради, а в соответствии со своими принципами.
— Да вы с ума сошли! — воскликнул я. — Идеалист в первую очередь займется исправлением общественного строя на самой Лилит — немного улучшит положение батраков, собьет спесь с верхушки.
Отец Бронц засмеялся:
— А ты, оказывается, совсем еще глупый. Присмотрись повнимательнее к Лилит и вспомни мои слова. Социальный строй определяют не индивидуальные особенности власть имущих. Он обусловлен сопротивлением биосферы поселившимся здесь людям. Симбиоты защищают местную экосистему от нежелательных воздействий, поддерживая ее в состоянии устойчивого равновесия. И инопланетяне здесь — именно мы. Вот так-то, сын мой. Да, мы обладаем могуществом, но весьма ограниченным. Мы не в состоянии изменить облик планеты, наш удел — приспособиться к исторически сложившимся условиям. Эти микроорганизмы просто не позволят нам предпринять что-либо масштабное. Ну, подумай, ведь сюда попало уже больше тринадцати миллионов человек — и что изменилось?
Я никак не мог понять, к чему он клонит, и так прямо и сказал.
— Все очень просто, — ответил священник. — У тебя. Кол, в корне неверный подход. Здесь не Земля. Это на Земле история человечества определяется развитием техники. И именно на Земле история человечества — история непрерывной борьбы с окружающей средой, в которой победил человек. Но здесь и только здесь, на Лилит, он не смог эту борьбу даже объявить. Ничего не поделаешь, на Лилит победила природа. Одно героическое сражение, правда, имело место, только вот беда — проиграли его мы. Можно, конечно, выстроить Замок и заставить здешних тараканов выступать в роли скакунов, но это такие мелочи, которые в мгновение ока исчезнут без следа, если их не поддерживать ежечасно. Вот видишь, сын мой, Лилит сама всем распоряжается при помощи этих бактерий — а если точнее — единого всспланетного Организма. Мы можем подстраиваться, искать компромиссы, но хозяева здесь не мы. А ведь нужно как-то прокормить тринадцать миллионов человек и обеспечить им кров. Мы же способны только на косметические изменения. И в этих условиях кому-то неизбежно приходится производить продукты питания и перевозить их, разводить гигантских насекомых и содержать их. Хозяйство должно развиваться: если мы бросим тринадцать миллионов несчастных на произвол судьбы, им — чтобы выжить — все равно придется засевать дынные грядки. Начнется борьба всех против всех, и выживут все равно сильнейшие. Теперь-то ты понял, сын мой? Никого не радует тяжкий физический труд. Но предложи что-нибудь другое. В сложившейся ситуации мы просто вынуждены использовать мышечную энергию человека. Я как-то даже растерялся:
— Вы правда думаете, что по-другому невозможно?
— Отчего же? Существует много альтернативных путей развития, но все они гораздо хуже. И ты мне поверь, Криган тоже не в восторге от этой системы — слишком уж она похожа на ненавистную ему Конфедерацию, но ничего лучшего никто пока не придумал.
— Вы считаете, что здешний террор сильно напоминает Конфедерацию? — возмутился я. Отец Бронц фыркнул:
— Этого только слепой не заметит. Ты посмотри на так называемые цивилизованные планеты. Да ведь на них люди превратились в одинаковых, безликих, псевдоразумных существ. Выглядят одинаково, говорят одно и то же, едят одно и то же; работа, отдых, игры, одежда — все у всех одинаковое. Да они рабы почище наших батраков. Граждане Конфедерации даже мыслят одинаково. Но при этом все счастливы. Пользуются всеми благами цивилизации и вполне искренни. Они крайне изнеженны и их хваленая свобода — золотая клетка. Разница только в том, что наши батраки прекрасно понимают свое рабское положение, принимая логику и справедливость подобной системы. Граждане Конфедерации настолько запрограммированы на одно и то же, что никогда не решатся взглянуть правде в глаза.
— Если это и рабство, то очень комфортабельное. — Других аргументов у меня не нашлось.
— Да, конечно. Как у канарейки. Ты, наверное, никогда не слышал о таких маленьких певчих птичках, на цивилизованных планетах нет места домашним животным. Эти птички вырастают в клетках, хозяева регулярно их кормят и ухаживают за ними. Они и не подозревают о существовании другой жизни, ибо убеждены в неизменности сложившегося порядка вещей и ни в чем ином — кроме воды и пищи — не нуждаются. Они весело щебечут, скрашивая одиночество приграничных космических скитальцев, и не только не пытаются покинуть клетку, но даже не представляют ничего подобного.
— Но это ведь животные, — обиделся я. — Вроде Шебы.
— Да, они всего лишь птицы, но до чего ж похожи на людей с цивилизованных планет! Милые, ласковые и беззаботные. Живут в одинаковых квартирах, одинаково обставленных, одинаковых до мелочей. Видят каждый день одно и то же, носят одну и ту же одежду из одинаковых материалов и работают только для того, чтобы система функционировала. После трудов праведных возвращаются в свои одинаковые домики, погружаются в свои развлечения — тоже одинаковые! — и так везде; никаких новых мыслей, идей, чувств… Наркотики скрашивают им свободное время. Их культура заимствована из прошлого, ибо ни на что оригинальное они не способны. Они настолько стереотипны, что не способны ни на любовь, ни на творчество, ни на стремления; всякий раз, когда навязывается абсолютное равенство, люди стремятся к минимуму, а как показывает история, этот уровень может быть очень низким.
— Но мы же развиваемся, — защищался я. — Постоянно прорабатываем новые идеи, усовершенствования…
— Да, — согласился отец Бронц. — Но ты же видишь, сын мой, что новые идеи возникают отнюдь не на сытых цивилизованных планетах; магистры с тех планет, тамошние смотрители и рыцари, герцоги и властители понимают, что конец прогресса будет равносилен концу их владычества. И для того чтобы прогресс не останавливался, существуют Окраина с ее суровыми обитателями, селекция и искусственное разведение гениев. Это элита, работающая в расположенных Извне Замках; там они тоже есть, не сомневайся!
— Но зато у нас нет кастовости, — парировал я. Священник расхохотался:
— Кастовости нет! А ты-то кто? А Марек Криган? Кто же в конце концов я? Ты что, и вправду думаешь, что я был преступником, а, Тремон? Я обращал души цивилизованных рабов к свету, открывал им путь к вере, надежде, к любви… Я давал им нечто давно забытое — и именно это угрожало режиму! В результате меня удалили от паствы. Да так, чтобы не вернулся. Пока я был на Окраине и пестовал сирых и убогих — система была довольна. Но как только я начал проповедовать на цивилизованных планетах — я сразу же стал социально опасен. Если бы меня не сослали, могло случиться непоправимое — рабы Конфедерации очнулись бы от своей комфортабельной, наркотической спячки и осознали, что они не просто канарейки, а люди — как я, как ты, как весь правящий класс. И меня прихлопнули, как муху.
— Да, значит, вы должны восторгаться общественным устройством Лилит, — заметил я. Он пожал плечами:
— Здесь это необходимо — пока кто-то обладает большими способностями, чем другие, и может отвечать за свою работу. Но для чего, ты мне скажи, нужно рабство там? Человек должен быть хозяином своей судьбы, а он превратился в невольника технократов. А сам-то ты разве к этому не причастен? Пойми, сын мой, время выполнять приказы для тебя прошло. Теперь ты должен сам отвечать за свои поступки и делать выбор. Трудно с непривычки, верно? Здесь, на Лилит, человек хоть и порабощен телом, но зато свободен душой. Он волен думать, любить, танцевать — делать что хочет и как хочет. Разум на свободе, а тело в кандалах — такое уже бывало. Там, откуда мы пришли, закабалены не только наши тела — это еще полбеды — закабалены наши души. Отныне ты свободен. Больше никто не посягнет на твой разум, сын мой. Пользуйся им впредь для решения собственных проблем, Я чувствовал, что это предел. Мысли отца Бронца подрывали мою веру в культуру, в человечество и в самого себя. Если все это правда, тогда чему же я посвятил жизнь?
Если он прав, то в Конфедерации я был…
Кронлоном.
Неужели это правда? Я просто не мог поверить. А если так, не отправится ли Марек Криган собственной персоной на розыски своего врага и не ждет ли нас встреча в самое ближайшее время?
«Расскажи мне о Кригане, Вэла. Какой он?» — «Вы очень похожи, Кол Тремон. Очень…»
Глава 16 СУМИКО О'ХИГГИНС И СЕМЬ ВЕДЬМ
На второй день, уже после захода солнца, мы добрались до назначенного места. Мне захотелось хоть что-нибудь выпытать у святого отца.
— Кто они, эти дикари? — спросил я. — И чем они могут помочь нам?
— Видишь ли, Кол, дикари в нашей области, как и везде, где мне приходилось с ними встречаться, совсем не дикари; разве что в сравнении с обитателями поместий. Это самые обыкновенные люди, по каким-то причинам оказавшиеся неудобными. Некоторые обладают силой, но не научилась управлять ею, некоторые не обладают, но твердо решили не батрачить, остальные — всевозможные ренегаты и политические преступники вроде тебя, ну и, конечно, их дети. Я привел тебя к ним потому, что они обладают реальной силой. Хотя, надо сказать, здесь царит анархия.
— Помнится, вы говорили, что без жесткой иерархии на Лилит выжить нельзя, — решил я хоть как-то поквитаться.
— Не совсем так. — Он не смутился. — В больших масштабах, конечно. Да и маленьким отрядам без дисциплины не выжить. Однако они уверены, что их порядки — это анархия. Ну что ж, пусть себе так думают, если им это нравится. Совсем маленькие группки — всего в несколько человек — в принципе могут выжить, но их ждет общая судьба дикарей — смерть в юном возрасте, причем почти всегда насильственная. Нет, у них четкая организация и свои руководители, обладающие реальной властью. Однако все это, если можно так выразиться, э-э-э… несколько расходится с нормами. Они не канонизированы.
При последних словах отец Бронц осенил себя крестным знамением, что было для него крайне необычно. Я наблюдал это всего несколько раз — перед и после преодоления контрольных постов на дорогах.
— Они что, очень опасны?
Он кивнул:
— Очень. Ты, наверное, думаешь, что это простая неприязнь к соперникам…
— Конкурирующая Церковь?
Отец Бронц снова кивнул:
— В каком-то смысле — да. Они, дорогой мой, наши противники, то есть мои противники, и ты даже представить себе не можешь, насколько тяжело мне просить о помощи именно их. Понимаешь, они ведьмы и поклоняются сатане.
Я не сдержал улыбки:
— Ведьмы? В наше-то время?
— Ведьмы, — серьезно повторил он. — И я не понимаю, что тут смешного. Взгляни на Лилит по-другому. Это же настоящий потерянный рай! Симбиоты, теория вероятностей, матстатистика… Это все — привычные слова, которые вроде бы все объясняют. Но на самом-то деле они не объясняют ровным счетом ничего. И тогда приходит новое слово, более верное: магия. Представители элиты, избранные, обладающие силой и властью, это маги, колдуны, волшебники. Вспомни собственный опыт с сотворением кресла. Что это? Использование неких законов природы? А может, просто чары, заклинание? Ты знаешь, что движет этим миром, я знаю, но большинство людей разве понимает хоть что-нибудь? А без такого знания — ну чем не мир колдунов и заклинаний?
Я наконец понял, что он хотел сказать, впрочем, уверенности мне это не прибавило.
— Неужели мы попали в руки людей, которые верят во всю эту чушь?
— Да. И теперь будь предельно осторожен. Они согласились помочь нам именно потому, что им предоставилась возможность ткнуть доброго католика лицом в грязь во славу сатаны. Но в сатану они верят исступленно и твоего веселья, мягко говоря, не поймут. Так что отныне следи за каждым своим словом — силы испепелить тебя на месте у них хватит, не сомневайся.
Мне приказали заткнуться, и я заткнулся. А что было делать? На самом деле меня нисколько не волновала их вера — просто они остались моей единственной надеждой.
Рандеву с сатанистами приближалось.
Они появились внезапно. В один прекрасный момент, когда мы сидели в повозке, ожидая приближения грозового облака — а грозы на Лилит очень часты и яростны, хотя и мимолетны, — нас окружили. Я мгновенно вскочил и принял боевую стойку, но отец Бронц сохранял спокойствие, и я расслабился.
Их было человек десять, и все — женщины, и все — абсолютно разные. Коротко остриженные, с грубой и обветренной кожей, они напоминали простолюдинок. Они были в бриджах из плотных, порядком истрепанных листьев, скрепленных лианами. У каждой имелось оружие — каменный топор или нож, а у двоих — луки и стрелы с кремниевыми наконечниками.
Среди них сразу выделялась одна — высокая и статная. Ее длинные шелковистые черные волосы свободно ниспадали, закрывая ягодицы. Не приходилось сомневаться, кто здесь вождь. От нее исходила мощнейшая, почти осязаемая воля и уверенность.
— Хорошо, отец Бронц! — сказала она низким грудным голосом. — Значит, это тот самый беглец, которому нужна помощь. — Она смотрела на меня как экспериментатор на порядком надоевшего кролика. Кажется, мой вид и запах вызвали у нее отвращение. Закончив осмотр, ведьма повернулась к священнику.
— Вы говорили о какой-то девушке. Очередные поповские байки?
— Не дури, Сумико, — предупредил Бронц. — Ты меня знаешь. Девушка в повозке.
Легкий кивок — и три женщины, вытащив из вороха соломы спящую Ти, бережно опустили ее на землю.
— Сукины дети, — прошипела Сумико и склонилась над Ти.
Она подробно расспросила Бронца о случившемся, простерла над ее головой руки и сосредоточилась. Затем поднялась, повернулась к нам и обвела обоих тяжелым взглядом.
— Какой подлец это сделал? — прорычала она.
— Пон из Зейсса, — устало ответил Брони. — Ты уже все слышала; теперь увидела собственными глазами. Она опустила голову:
— Клянусь, когда-нибудь я поймаю этого червяка и медленно, очень медленно нашинкую.
— Вы способны помочь ей? — вставил я, несколько раздосадованный безразличием к своей персоне.
Сумико покачала головой:
— Вывести ее из комы я могу. Вот только… Боюсь, нужен врач, причем врач, который хорошо знаком с этой процедурой. Иначе могут образоваться тромбы. Хоть Пон и слабее меня, но очень умен и обожает всевозможные трюки. — Она развела руками и медленно пошла вперед.
Женщины осторожно положили Ти в повозку, а одна молча запрыгнула на козлы. Наша кавалькада двинулась за королевой ведьм — другого определения я не нашел. Мы углубились в девственный лес.
Шагавший рядом отец Бронц повернулся ко мне.
— Вот ты и познакомился с ней, — тихо сказал он. — Сумико О'Хиггинс, верховная ведьма.
— Она ужасна, — ответил я.
— Что есть то есть, — согласился Бронц. — Но она очень сильна. Если кто и может помочь вам с Ти, так это она.
— Не думаю, что произвел на нее благоприятное впечатление. Похоже, она не очень-то мне обрадовалась.
Священник усмехнулся:
— Сумико на дух не переносит мужчин. Но не беспокойся — это вопрос времени.
Я не разделял его уверенности.
— А она захочет помогать? — спросил я. — По-моему, она непредсказуема.
— Не беспокойся, — повторил он, — ты в полной безопасности; У сатанистов существует свой кодекс чести, и они строго блюдут его. Вдобавок, они ненавидят поместья больше, чем кто бы то ни было, а ты беглец, да еще какой беглец. Одно это сыграет на руку.
— Надеюсь, — с сомнением сказал я. — А кто она такая? По рангу не ниже магистра.
— Возможно, и выше. Однако она не прошла необходимого курса обучения. Если бы она захотела, то могла бы побороться за место властителя, да только это не в ее вкусе.
Не помню, сколько часов мы шли — на Лилит я быстро потерял чувство времени, — но наконец прибыли в лагерь свободных сатанистов, окруженный со всех сторон девственными джунглями. Здесь стояли настоящие избы из толстых бревен, крытые соломенными матами. Тринадцать таких «домов» образовывали большой круг, в центре которого виднелось небольшое кострище, накрытое чем-то возвышение и небольшой каменный могильник. Несмотря на темноту, жизнь в деревне кипела. Я обнаружил, что население лагеря — человек шестьдесят или даже больше — составляют только женщины. Отсутствие мужчин лишь усилило мои опасения.
Наша повозка уже стояла здесь. Женщины, не обращая на нас никакого внимания, занимались своими делами при тусклом свете костра и факелов, пропитанных маслом неизвестного мне растения. Я перехватил лишь два-три любопытных взгляда: нас не ждали, но нашему появлению не удивились. Подавляющее большинство женщин не носило ни одежды, ни украшений, хотя, очевидно, имели как минимум ранг смотрителя.
Длинноволосая начальница выкрикнула несколько имен, и во все концы поселка полетели приказы. Мы с Бронцем решили не мешать и, встав в сторонке, наблюдали за происходящим.
С возвышения возле костра убрали покрытие, и взорам открылась большая каменная плита — нечто среднее между купелью и лабораторным столом доктора Пона, на которой были выгравированы какие-то символы. В ярких сполохах пламени мы увидели на плите Ти. Двенадцать женщин окружили ее, почти скрыв от нас.
Я повернулся к отцу, Бронцу:
— Что за чертовщина?
— Вот именно, — вздохнул священник. — Они пытаются вернуть Ти к жизни, но, будучи сатанистами, обставили это как соответствующий обряд. Мне невероятно больно смотреть на все это, но ведьмы способны оказать ей помощь, а я… я, увы, нет.
Сатанизм ли, католицизм ли — какая разница? Настоящим чудом казались уцелевшие до наших дней первобытные суеверия. Если для концентрации энергии им необходима помощь какого-нибудь Мумбо-Юмбо, ради Бога, лишь бы это спасло мою Ти.
Женщины тихонько запели. Слов разобрать я не мог; а если они действительно пели что-то членораздельное, то на непонятном мне языке.
Песнь длилась довольно долго, и я уже порядком утомился, но стоило мне привалиться к ближайшему дереву, как из домика вышла Сумико О'Хиггинс. Черная длинная мантия и плащ совершенно преобразили ее. Перевернутый крест, висевший на ремешке из лианы, не оставлял сомнений в характере предстоящей церемонии.
Она приблизилась к кругу, и огонь, почти угасший, внезапно вспыхнул с необычайной силой. Странно, ведь местные микроорганизмы гибнут при высокой температуре. Значит, дело не в них?
Сумико присоединилась к поющим. Ее глаза были закрыты, руки воздеты к небу. Она впала в транс. Вскоре песнь стихла; только доносящееся издалека гудение насекомых нарушало тишину. Казалось, все затаили дыхание.
— О сатана, князь тьмы, к тебе взываем! — внезапно выкрикнула Сумико.
— Тьма, сгустись! — эхом отозвались остальные.
— О великий, вечный враг тоталитаризма Церкви и государства, услышь молитвы наши!
— Услышь молитвы наши, — повторили остальные. Повелительница ведьм открыла глаза и медленно опустила руки на безжизненное лицо Ти.
— Дай нам силу исцелить ее, — взмолилась она и вновь закрыла глаза, не убирая рук с лица девушки.
Непонятно, действительно ли она впала в мистический транс, или же все это дешевый трюк. Меня одолевали сомнения, но отступать было поздно. Я бросил взгляд на отца Бронца: священник неотрывно смотрел на странную церемонию, в глазах его была печаль.
Все замерло. Я понимал, что сейчас О'Хиггинс со своими помощницами тщательно изучают мозг Ти и вносят необходимые изменения.
Внезапно королева ведьм отпрянула, вновь воздев руки.
— О сатана, князь тьмы, владыка мира, благодарю тебя! — воскликнула она, и хор голосов вторил ей. Из костра вырвался ослепительно яркий всполох, и все исчезло. Опустилась непроглядная тьма. Несмотря на жару, меня колотил озноб. Нетрудно понять, как подобные зрелища притягивают неискушенных.
— Из света — во тьму, и во тьме обретем истину, — нараспев продекламировала Сумико. Тринадцать женщин стояли, пошатываясь, словно после непосильной физической работы.
О'Хиггинс вновь подошла к Ти и положила руки ей на лоб; спустя какое-то время она подозвала своих помощниц и приказала перенести девушку в хижину. Затем повернулась и направилась к нам.
— Да, Бронц, это задачка.
— Ты сделала все? — спросил священник.
— Все, что могла, — сказала Сумико, — но этот подлец действительно слишком умен и хитер. Скоро все будет в порядке, и даже лучше, чем раньше, но мне еще придется повозиться. Она обретет невиданную силу и свернет горы, хотя физически очень слаба. Ей необходимы регулярные упражнения и очень хорошее питание. Я боюсь, что не исключен рецидив.
— Вы хотите сказать, — спросил я, — что такое может повториться?
Сумико кивнула:
— Не забывай, как работает система. Микроорганизмы Вардена поддерживают естественное состояние того организма, в котором обитают, или того, что сотворил доктор Пон. Микроорганизмы постараются вернуть ее в коматозное состояние, считая естественным именно его. Я обошла некоторые нервные блоки, задействовав резервные участки мозга, но бактерии станут всячески противиться моему вмешательству. Нам необходим нейрохирург, к тому же не менее сильный, чем доктор Пон.
— А долго она будет в нормальном состоянии? — спросил я.
Сумико замялась:
— Несколько дней, возможно, недель. Это медленный процесс, и трудно ответить точно.
— Тогда какого дьявола вы все это устроили? — в отчаянии воскликнул я. — Где мы за неделю найдем врача?
Сумико О'Хиггинс удивилась не на шутку:
— Тебя что, правда волнует эта девчушка?
— Волнует, волнует, — пришел на помощь отец Бронц. — Он выкрал ее из поместья Зейсс, что невероятно осложнило его положение. Все это время он тащил ее на себе, кормил, мыл…
Сумико посмотрела на меня с большей благосклонностью. Я даже уловил в этом взгляде что-то человеческое.
— Если она дорога тебе, — медленно проговорила она, — тогда еще не все потеряно. Есть место, где ей помогут. Но оно страшно далеко.
— Поместье Моаб, — догадался отец Бронц. — Я так и думал. Но, Сумико, до него четыре тысячи километров! Как добраться туда раньше, чем за год? Туда даже одному пробираться полгода, а ведь Тремону еще предстоит скрываться! Объясни мне, ради Бога.
На губах Сумико О'Хиггинс заиграла поистине дьявольская улыбка.
— Ради Бога действительно трудно, — с издевкой заметила она. — Но ответ прост — мы полетим. Безиль способен преодолеть за ночь четыреста километров, так что мы доберемся суток за десять, отдыхая в светлое время. Это гораздо реальнее, верно?
— Безили! — насмешливо пробормотал отец Брони. — Их еще надо отловить, а потом приручить. Сколько на это уйдет времени?
— Не знаю, — сказала она. — Я просто подумала, что, если нам нужны безили, мы позаимствуем их в поместье Зейсс.
— Что?! — У меня волосы встали дыбом.
— Вас все равно выследили. Но это уже не имеет значения. На рассвете здесь будут войска. Они дорого заплатят за свою глупость.
Отец Бронц с отсутствующим видом склонил голову, будто к чему-то прислушиваясь.
— Сколько их? — спросил он наконец.
— Двадцать — тридцать, не больше, — ответила Сумико, — все на безилях. Возможно, они и кинутся за подмогой, но в любом случае подкрепление получат небольшое: им нельзя оголять Замок, чтобы не вводить в искушение окрестных рыцарей.
Бронц кивнул:
— В таком случае нам предстоит сражение с пятьюдесятью противниками. Отлично. С ними, конечно, Артур и… если не ошибаюсь, еще два магистра?
Сумико молча кивнула.
— Да подождите! — взорвался я. — Не забывайте, за кем они охотятся! Вы не одолеете такие силы! Королева ведьм брезгливо покачала головой:
— Ну чего ты боишься? Спрячься где-нибудь и выспись хорошенько, чтобы успокоить нервишки!
— Но… но ведь у них хорошо обученные солдаты, все по меньшей мере смотрители, даже магистры! — в отчаянии сказал я. — На что вы рассчитываете?
— Не беспокойся, — снисходительно ответила она. — Мы с отцом Бронцем справились бы и не с такими! Не забывай — силы света объединились с силами тьмы! У нас временное перемирие. Эх ты, атеист сопливый!
Отец Бронц похлопал меня по плечу.
— Она знает, что говорит, Кол. И я поверил ему.
Конечно, мне было не до сна. Отовсюду на меня смотрели глаза Артура.
Глава 17 ВЕРУЮ В ВЕДЬМ — ВЕРУЮ, ВЕРУЮ
Той ночью я так и не сомкнул глаз. Впрочем, как и все остальные.
Лучшее, что я мог сделать, — это время от времени приглядывать за Ти; когда я зашел к ней в третий или четвертый раз, она уже не только дышала ровно и глубоко, но даже слабо стонала и переворачивалась. Один ее вздох сполна окупал все мучения — если удастся пережить завтрашний день.
Я мало что знал о ведьмах и прочей нечисти, но, наблюдая за жительницами поселка, сделал кое-какие выводы. Тринадцать — несчастливое число для христиан, весьма устраивало сатанистов. В шабаше, то есть, простите, в целительстве, участвовали тринадцать женщин. Вокруг костра стояли тринадцать больших хижин. Обитателей было намного больше; и хотя мне не удалось подсчитать точно, держу пари, оно было кратным тринадцати.
Ведьма, естественно, женщина. Впрочем, верно и обратное. В сказках наряду с ведьмами иногда присутствовал и мужчина — колдун. Колдуны были, как правило, слабее ведьм и характером обладали вздорным. Я вспомнил, что католическая церковь не признает за женщиной быть священнослужителем. Так вот почему они стали сатанистками! Доктор Пон как-то раз сказал, что у женщин гораздо чаще встречается врожденная сила; интересно, каковы же тогда высшие эшелоны власти Лилит?
Сколько рыцарей-женщин — половина? Большинство? С одной стороны, рыцарем Зейсса был Тиль, но моим обучением занималась Вэла, которая раньше пестовала Артура и Марека Кригана. Я вспомнил, что видел в Замке Зейсс множество женщин, в том числе и высокого ранга; первый встретившийся мне на Лилит магистр оказался женщиной. Добрую половину армии магистра Артура тоже составляли женщины.
Что из этого следует? Возможно, не только извращенность вынуждала доктора Пона проводить свои опыты исключительно на девушках.
В нашу эпоху ведьмы казались анахронизмом. А что, если подойти к этому явлению с научной точки зрения? Сумико обладала невероятной силой — отец Бронц сравнил ее с самим Мареком Криганом. Я хорошо знал, что сила микроорганизмов Вардена чудовищно возрастает на мощном эмоциональном фоне. И самый мощный стимулятор — ненависть. Сумико О'Хиггинс искренне ненавидела Зейсс, не говоря уже о докторе Поне.
А остальные… Внешне они напоминают батрачек, но так ли это? Мне не хватало какого-то важного звена — иначе приходилось допускать, что сатана, князь тьмы, на самом деле господствует здесь. Что-то таилось в этом поселении, и это что-то защищало его настолько надежно, что Сумико О'Хиггинс не побоялась забрать всех девушек-смотрителей на встречу с нами, бросив деревушку как бы на произвол судьбы.
Рассвет близился. Осталось недолго. О'Хиггинс и отец Бронц скоротали ночь в хижине, также не сомкнув глаз, перебирая варианты завтрашней стычки. Наверняка там присутствовал кто-то еще — хотя бы для того, чтобы число совещающихся было нечетным. Наконец священник вышел из лачужки и направился ко мне:
— Хреново выглядишь.
— На себя посмотрите, — огрызнулся я. — Неужели вы думали, что я смогу заснуть?
Отец Бронц утомленно опустился рядом.
— Без чашки чая я не жилец, — пробормотал он. — А ведь она действительно кое-чего добилась. Не знаю, что из этого выйдет, но если она права — это почти революционное открытие.
— Расскажите, — попросил я, — о чем вы говорили?
— Помнишь нашу беседу о биоценозе Лилит? Так вот, похоже, Сумико научилась нарушать это равновесие. По крайней мере до некоторых пределов.
— А что это значит?
— Видишь этих девушек? — Отец Бронц неопределенно мотнул головой. — Представь, они еще не знают мужчин, хотя назвать их девственницами я бы поостерегся. В период полового созревания они продемонстрировали огромную силу, а затем утратили эту способность.
— Только не уверяйте меня, что О'Хиггинс тоже девочка, — попросил я. Отец Бронц усмехнулся:
— Трудно сказать. Но если она и переспала с мужчиной, уверен — исключительно по необходимости. Как знать, возможно, в древних легендах о девственницах, обладавших невероятными магическими способностями, и впрямь что-то есть. Так или иначе, Сумико за эту идею ухватилась. Похоже, она безумна, но дурой ее не назовешь. Извне она слыла прекрасным биохимиком, вряд ли ее утверждения голословны. Как бы то ни было, на Лилит она недолго пробыла в батраках. Такая вот горячая кровь. Она разгневалась до такой степени, что не просто обратила в прах своего смотрителя, но и вышла из поместья, искрясь, как бенгальский огонь, калеча или убивая каждого, у кого хватало смелости к ней приблизиться.
— Без биостимуляторов? — поразился я. Отец Бронц покачал головой:
— Да. Она оставалась в джунглях, пока не разобралась, в чем дело. О'Хиггинс занималась не только биохимией — она еще и специалист по ботанике. Потребовались месяцы, но все-таки она обнаружила необходимые стимуляторы и научилась выделять их. Как ей это удалось — без приборов, без лаборатории, даже без сотрудников, — не знает никто. Только сила воли и уверенность в себе. Понимаешь, Кол, я не знаю, чего именно она достигла, но результат налицо. Она отобрала всех этих женщин, когда они были еще очень молоды, из-за врожденного дара, а также, очевидно, из-за определенной сексуальной ориентации. Очень быстро в каждой из них она пробудила дремавшие способности. А столь экзотический культ ей потребовался, чтобы управлять ими. — Отец Бронц тяжело вздохнул. — Боюсь, старину Артура поджидает немало сюрпризов.
Ну что ж, значит, еще не все потеряно. В своей среде девушки вряд ли предавались столь изысканному разврату, как лесбиянство, — в послужном списке Ти, к примеру, эта наклонность напрочь отсутствовала. Но ежели О'Хиггинс и впрямь научилась восстанавливать скрытые способности — на Лилит это произведет эффект разорвавшейся бомбы.
— Отец Бронц, сколько здесь ведьм? — неожиданно выпалил я.
Он уже засыпал, но, очнувшись, удивленно приоткрыл глаза:
— Тринадцать на тринадцать. Неужели не догадался?
Итак, сто шестьдесят девять Девушек, тщательно отобранных по критериям, известным лишь одной О'Хиггинс.
— Нет, это не сатанинский культ, — задумчиво сказал я. — Это зародыш будущей армии, способной совершить на планете революцию.
— Ага, значит, понял? — пробормотал сквозь сон отец Брони.
На практике, конечно, все выглядело не столь безоблачно. Я отнюдь не считал, что мир по-хиггинсовски будет хоть немного привлекательнее, чем мир по-кригановски. Трудно сказать, из-за чего сюда сослали Сумико, но она явно получила по заслугам.
На рассвете ведьмы устроили торжественный обряд, посвященный уходу любимой царицы-ночи и наступлению проклятого дня. Они просили у сатаны помощи в битве. Над огнем висел огромный котел с булькающим варевом.
Женщины, одна за другой, подходили к котлу и, бормоча магические заговоры, черпали горячую вонючую жидкость и пили ее жадными глотками. Мне показалось, что это не к добру, но отец Бронц поспешил меня успокоить:
— Сумико просила ни во что не вмешиваться. Не забывай, мы здесь гости. Просто стой и смотри и ни в коем случае не лезь в гущу сражения. Там будут, копья и дротики, стрелы с отравленными наконечниками, духовые ружья, луки и даже арбалеты. Твое дело — не высовываться, пока все не закончится. Если погибнешь, все жертвы окажутся напрасными.
Я выслушал его не без возмущения, но с такой логикой не поспоришь. Я заглянул в хижину к Ти. Она уже проснулась. Зевнула, перевернулась на спину и открыла глаза.
— Привет, — еле слышно сказала она.
— Привет. — Я не мог сдержать улыбки. — Знаешь, где ты находишься?
Она тихо застонала и попыталась присесть.
— Кажется, да, — сказала она. — Все было как в кошмарном сне. Я все слышала и видела, но ничего не чувствовала. — Помедлив секунду, она взглянула на меня озадаченно и серьезно. — Но ведь это было наяву, правда, Кол? Этот страшный доктор, ужасная комната, ты, отец Бронц, ведьмы… Они взаправдашние ведьмы?
Я кивнул:
— Похоже на то. Во всяком случае, они в этом уверены.
Она посмотрела на меня с выражением, какого я ни разу не видел у нее прежде.
— Ты ничего не испугался и забрал меня с собой, — прошептала она срывающимся голосом. — Кол! Обними меня! Пожалуйста! Крепче!
Она порывисто обхватила меня и принялась исступленно целовать. Вскоре она откинулась в изнеможении, и я увидел в ее глазах слезы.
— Я люблю тебя, Кол. — Она вновь протянула руки.
— Я тоже тебя люблю, Ти, — пробормотал я, вновь сжимая ее в объятиях, и вдруг с удивлением понял, что это чистая правда.
Деревушка казалась вымершей. Я видел только затухающий костер и большой котел, висящий над ним. Тишину нарушал лишь неумолчный стрекот цикад.
И вдруг все звуки смолкли, словно ручку радиоприемника закрутили до отказа.
Это было настолько жутко и сверхъестественно, что поначалу я подумал, уж не оглох ли. Казалось, даже слабый ветерок и тот стих.
И столь же внезапно тишину разорвали леденящие душу крики, и резкий порыв ветра пригнул деревья к земле. Сделать я все равно ничего не мог; оставалось только смотреть на происходящее через дверной проем. Ти, несмотря на слабость, наблюдала вместе со мной.
В ста метрах над деревушкой летели безили. Заднего обзора у меня не было, но, судя по всему, они нас окружили. Они летели плавно и бесшумно. Один безиль, покинув строй, спланировал к центру поселка и замер почти над самым котлом с таинственным зельем. Сначала я следил лишь за грациозными движениями огромного насекомого, но затем мое внимание привлек всадник.
— Артур! — услышал я прерывистый шепот Ти. Это действительно был Артур; от него исходило просто осязаемое излучение.
— Ведьмы! — пророкотал он. — Я желаю говорить с вашей повелительницей! У нас нет нужды драться с вами сегодня!
Раздался громкий хлопок, и внезапно, словно из ниоткуда, перед ним возникла Сумико О'Хиггинс. В новом парадном костюме, с распущенными волосами, она гордо смотрела ему в глаза.
— Говори, воин! Говори и уходи прочь! Здесь тебе делать нечего и прав у тебя нет.
Артур криво усмехнулся, хотя от меня не укрылось, что неожиданное появление Сумико и ее дерзость серьезно его озадачили.
— Прав? У кого больше прав, тот и прав, и ты это хорошо знаешь. Ваша колония существует только благодаря попустительству великого герцога и еще потому, что ты иногда помогаешь нам. Но это не значит, что я буду либеральничать. Сам Марек Криган приказал поймать и доставить к нему Кола Тремона — беглеца, который скрывается у вас! Выдай его нам, и мы уйдем по-хорошему. И все останется, как прежде.
— Кола Тремона? А может, еще и девушку? — с угрозой в голосе сказала королева ведьм, и мне показалось, что она не прочь заключить с ним сделку.
Артур расхохотался:
— Девчонку оставь себе. Мы даже поможем привести ее в чувство. Я должен поймать Тремона, и я его поймаю.
— Не нравится мне твой тон, вояка! — ответила О'Хиггинс. — Ты настолько привык к раболепию, что стал неосмотрителен; высокомерие сыграет с тобой злую шутку. Мы живем здесь не потому, что герцог Кобе смотрит на это сквозь пальцы. А Марек Криган — властитель только для вас; наш властитель — сатана, князь тьмы, повелитель ада, и никто другой!!!
— Ну же, ведьмочки! Давайте! — услышал я жаркий шепот Ти.
Артур пожал плечами:
— Если я правильно понял, вы не собираетесь добровольно выдать беглеца?
— Твоя судьба, Артур, мне безразлична, — ответила Сумико, — но я хочу предупредить тебя. Если атакуете нас — будете разбиты наголову.
Некоторое время Артур сверлил ее взглядом. Затем незаметно пришпорил безиля и взмыл вверх, встав в строй неподвижно застывшей над деревушкой летающей кавалерии. Сумико О'Хиггинс не шелохнулась. И хотя ее смелость не могла не вызвать восхищения, сначала я воспринял все как глупую браваду.
Неожиданно и столь же необъяснимо появились остальные ведьмы, взяв поселок в плотное кольцо. Все они были безоружные.
Артур махнул рукой, и по два безиля с двух сторон от него резко спикировали вниз. На седлах перед всадниками были закреплены устрашающего вида арбалеты — нечто вроде артиллерийских установок. Они ударили одновременно. Стрелы стремительно понеслись к застывшей посреди поляны черной фигуре.
Крик застыл у меня в горле. Королева ведьм простерла руки, и стрелы опустились на траву, к ее ногам. Каждая третья женщина из окружения повернулась лицом к костру, и О'Хиггинс сделала еще один небрежный жест в направлении летающих всадников.
Дальнейшее превзошло все мои ожидания. Хотя наездников удерживали крепкие и надежные ремни, они выскочили из седел, будто выдернутые чьей-то невидимой рукой, и рухнули на землю со скоростью, которую невозможно объяснить только притяжением. Теперь рядом с Сумико лежали четыре бездыханных тела.
Раздался гневный окрик Артура, и с неба пролился смертоносный дождь — стрелы, копья, дротики…
Но ничто не попало в цель.
Сумико вновь взмахнула руками, изобразив в воздухе какой-то магический символ. Послышался пронзительный вопль безилей, и несколько камнем упали вниз вместе со своими всадниками.
У Артура еще был шанс спастись, но он приказал войскам перегруппироваться для новой атаки. Он избрал очевидную тактику — сначала разрушить оцепление.
— Атаковать круг! — услышал я его рев. — Уничтожить всех!
Сумико прокричала какую-то команду, и женщины одновременно повернулись к ней, устремив напряженные взоры в точку, поверх ее головы. Я удивился и даже слегка обеспокоился. Артур — тоже.
— Сатана, князь мира сего! — торжественно произнесла Сумико. Похоже, она опять впала в транс. — Ниспошли могущество свое слугам своим, дабы посрамились неверующие в тебя!
Воины Артура заняли круговую оборону, охватив снаружи кольцо ведьм, и подготовились к новому штурму. Сумико О'Хиггинс еще что-то прокричала и, открыв глаза, замерла в гипнотическом оцепенении.
Широко раскинув руки, словно сжимая оружие против безилей, она начала поворачиваться в разные стороны, пронзая взглядом зависшее над деревней войско. И то, во что упирался ее взор, мгновенно исчезало в клубах дыма и вспышках странного, неестественного огня, который мне довелось однажды видеть. Именно в таком огне сгорел Кронлон. Юные ведьмы остекленелыми глазами смотрели на свою повелительницу.
— Они используют ее как транслятор! — прошептал я, наконец-то раскусив тактику ведьм. — Они передают свой страх и ненависть О'Хиггинс!
Враг осыпал защитниц потоком стрел. Несколько женщин упали навзничь, но остальные не обратили на это никакого внимания. Казалось, они даже не замечали, что их становится меньше. Концентрация их воли была абсолютной.
Один за другим солдаты Артура то вылетали из седел, то превращались в пар прямо в воздухе. Артур бежал, приказав уцелевшим бойцам уходить. Только три-четыре минуты шла битва, но шеренги нападавших поредели наполовину.
— Ну что ж, ведьмы! — прокричал Артур. — Сила — это и есть право, и на сей раз ваша взяла! Но как только весть о сражении разнесется по планете, мы соберем такое войско, какого здесь еще не видели! Празднуйте, празднуйте победу! Но не забывайте мои слова!
Вскоре исчезли последние нападавшие.
Руки королевы ведьм опустились, изобразив в воздухе еще один магический знак, а губы беззвучно прошептали заклинание. Женщины зашатались, сбросив чудовищное напряжение, некоторые повалились на землю.
О'Хиггинс словно очнулась:
— Помочь раненым! Срочно представить сводки!
Она величаво направилась к хижине, в которой сидели мы с Ти.
— С ума сойти! — прошептала Ти. — Такого я и представить себе не могла. — Внезапно она прыснула. — Воображаю, какое лицо было у Артура! Батраки поместья Зейсс многое бы отдали, чтобы увидеть, как его отделали!
— Не спеши его хоронить, — сказал я. — Сегодня он проиграл, ни до конца войны еще далеко. Он столкнулся с неизвестным оружием, но это не значит, что он сломлен. Когда он вернется со своим супервойском, так легко его уже не проведешь. Либо они уничтожат эту великую мощь, либо навсегда потеряют сон и покой.
Появившийся из соседней хижины отец Бронц выглядел изумленным и потрясенным. Вместе с Сумико О'Хиггинс они подошли к нам.
— Сколько ты достал? — быстро спросила Сумико.
— Шестерых, — ответил тот. — Остальные были уничтожены. Этого хватит?
— Едва ли, — огрызнулась ведьма. — Но ничего не поделаешь.
— Я не виноват, — возразил Бронц. — Ты сама прикончила оставшихся.
— О чем вы, черт побери? — не выдержал я. — И где вы были во время сражения?
— Собирал трофеи, — засмеялся священник. — Нам ведь нужны безили? Сумико выбрасывала всадников из седел, а я перехватывал червяков и вот, как видишь, добыл шестерых.
О'Хигтинс кивнула:
— Ради этого мы и устроили весь спектакль. И только ради этого я позволила Артуру появиться здесь. Но надеялась я хотя бы на десяток.
— Ты бы и получила десяток, если б не била их почем зря, — огрызнулся отец Бронц. — Но зрелище получилось потрясающее! Сумико, я тебя недооценивал. Еще час назад я и представить себе не мог, что такое возможно. Аккумуляция и передача энергии Вардена на расстоянии! Фантастика! Сумико пожала плечами:
— Никаким законам это не противоречит. Микроорганизмам Вардена все равно, что клетки человеческого тела, что клетки дерева, что, например, молекулы меди. Что касается людей или животных — их симбиоты поддерживают в стабильном состоянии только при помощи генетического кода. Если мы способны управлять симбиотами, значит, способны приказать им модифицировать этот код, то есть перепрограммировать его. В принципе это очень похоже на компьютер — какую программу запустишь, ту и выполнит. Конечно, при условии, что ты знаком с основами программирования.
— Не скромничай, — искренне ответил Бронц. — Это эпохальное открытие. Оно равносильно промышленной революции!
И он не преувеличивал.
Сумико издала звук, похожий на сдавленный смешок.
— Возможно, возможно, — ответила она. — Если только я захочу его обнародовать.
Перспективы поражали. Открытие О'Хиггинс сводило на нет аргументы отца Бронца о невозможности социальных преобразований на Лилит.
— Оно полностью уничтожит кастовость на планете! — воодушевился я. — Батраки смогут пользоваться силой Вардена и стать собственниками!
Ведьма фыркнула:
— Ты считаешь, они будут работать лучше? Не исключено, что еще хуже.
Но ее цинизм меня мало беспокоил. И вообще сейчас было не до дискуссий. — Он ведь вернется, — напомнил я. — Соберет огромную армию и вернется. Что вы будете делать?
— Ничего, голубчик, — ответила Сумико. — Ты удивлен? Уж поверь мне, деревню обнаружить невозможно, если я того не желаю. Конечно, они вернутся. Еще с парой рыцарей; может, притащат и старика герцога. Они будут сутками кружить здесь, но все равно ничего не увидят. Они приземлятся у кострища и все равно ничего не увидят. А иначе как бы мы выжили?
Бронц в восхищении покачал головой:
— Ну, Сумико, это уже совершеннейшая фантастика!
Ведьма захохотала и ущипнула его за щеку:
— Хороший ты парень, Брончи, я просто не могу перед тобой устоять. А ты — ты просто поверь мне и все.
— Но как? — допытывался он. — Признайся, как тебе это удалось?
Она улыбнулась:
— Так и быть. Не забывай, что микроорганизмы Вардена находятся в каждой молекуле каждой клеточки тела. В том числе и в клетках мозга. Я ведь не открыла ничего нового, Брончи! Я только повозилась немного с маленькой тварью и научилась с ней общаться!
— Отец Бронц! — внезапно подала голос Ти. Священник, резко повернувшись, посмотрел ей прямо в глаза. Ти обняла его, и он с радостной улыбкой ответил ей тем же.
— Ладно, ладно, — тихо сказал он. — Наконец-то маленькая Ти снова с нами!
— Значит, — сказала Сумико, — пора в путь. Сейчас я уточню потери. Отдохните немного — нам пока ничего не грозит. Предстоит долгий ночной перелет, и всем нам не мешает хорошенько отдохнуть.
— Всем нам? — удивился священник. Она кивнула:
— Я давно собиралась выяснить, что знают эти старые дураки из поместья Моаб такого, чего не знала бы я. Наш секрет раскрыт, и мне нужна подготовка. Кроме того, я буду наблюдать за Ти.
Я посмотрел на отца Бронца:
— Надеюсь, вы отправитесь с нами. Я не уверен, что выдержу десять ночей с ведьмами без вашей защиты.
Он кивнул:
— Конечно. В любом случае я хотел составить вам компанию. Я давно не был в Моабе и сгораю от любопытства. Они изучили микроорганизмы Вардена, как никто другой, если не считать Сумико. Но там живут не какие-нибудь книжные черви. Многое изменилось за это время.
Глава 18 ПОМЕСТЬЕ МОАБ
Летать верхом на безилях было невыносимо. Безобразные насекомые нестерпимо смердели. Даже при легком нажатии из-под блестящей кожицы выделялась отвратительная сукровица, не говоря уж о разрывающих барабанные перепонки звуках, доносившихся из недр огромного тела. Опытных наездников среди нас не было; нас бешено бросало из стороны в сторону, как на родео. Со стороны полет безиля казался плавным и величавым. Но только со стороны.
Впрочем, трофейные насекомые были отлично вышколены, и неловкость всадников их не смущала. Ухода они практически не требовали, пропитание находили самостоятельно, поедая все, что не могло съесть их. Как и любому крупному животному, им требовалось часто подкрепляться, и постоянные остановки сильно задерживали нас. Чтобы поддерживать нужный темп, им требовалось съедать за сутки такое количество пищи, которое превосходило их массу в три раза.
Километр за километром мы приближались к заветной цели, хотя вдоволь налюбоваться пейзажами Лилит мне не удалось. Чтобы не налететь в темноте на скалу и не нарваться на свидетелей, мы направились прямо на восток, к побережью и летели вдоль него, возвращаясь в джунгли только для коротких ночных остановок и дневного привала.
По всему океану, насколько хватало глаз, многочисленными пятнами раскинулись необитаемые острова; но на них прокормить наших безилей было невозможно, так что приходилось рисковать и возвращаться на привалы на материк.
Сумико не взяла с собой даже ближайших помощниц — нам и так пришлось сидеть по двое на одноместных безилях; к одному накрепко привязали нас с Ти, О'Хиггинс и Бронц получили персональные летательные аппараты, а на остальных трех летели парочками колдуньи. Управление воздушным флотом взяли на себя отец Бронц и О'Хиггинс.
Светлое время суток мы проводили на земле — отдыхали, отпускали зверей пастись, готовились к ночному перелету. Ведьмы не обращали на нас никакого внимания, а отец Бронц безуспешно пытался разгадать открытие Сумико.
Признаюсь, у меня не сложилось определенного мнения о королеве ведьм. Ее талант, безусловно, граничил с гениальностью; она умела четко сформулировать задачу, кажущуюся неразрешимой, а потом блестяще справиться с ней. Сумико использовала свой гений для создания необычной, но очень эффективной армии; правда, трудно сказать, зачем. В беседах о флоре и фауне Лилит, о микроорганизмах Вардена, в сугубо научных спорах она выступала настоящим экспертом, оставаясь при этом беспристрастной, как университетский профессор. Но как только ее увлечение сатанизмом начинало казаться вам надуманным и корыстным, она тут же затевала дискуссию и вела ее с неподдельным жаром и искренностью. Мы с Ти каждый раз сходились в одном — либо Сумико великая актриса, либо религиозная фанатичка.
Я попробовал расспросить о ней у отца Бронца, но и он знал немногим больше нашего. О'Хиггинс выросла в семье ученых — специалистов по проблемам преобразования биосфер планет, и, как мы уже догадались, в некотором роде являлась плодом экспериментов по генной инженерии. Установка на сверхчеловека, способного работать в тяжелейших условиях окраинных планет, реализовалась в нечто уникальное.
Интересно, как запрограммировали психику растущего существа, номер 77-А, в лаборатории любимых папочки и мамочки? За какое преступление она угодила на Лилит, не знал никто, но что угодила заслужено — это факт. В Сумико жила стойкая ненависть к Конфедерации, и жажда мести не оставляла ее ни на миг. Она вообще на дух не переносила любую официальную структуру, будь то иерархия на Лилит, или Конфедерация. Для Сумико было все едино.
Тем временем наши отношения с Ти развивались, и я испытывал чувства, дотоле мне неизвестные. Иногда это тревожило — моя профессия требовала абсолютной ясности сознания и полного самообладания. Эмоции агенту противопоказаны — они лишь повышают уязвимость.
Но, как ни странно, рядом с Ти мне было особенно хорошо; я вновь становился ребенком. Казалось, что прежде меня всю жизнь что-то мучило, и только теперь боль утихла. Я чувствовал себя раскрепощенным и нужным — счастливым. Мы были неразлучны даже во время перелетов. Отныне Ти принадлежала мне и только мне, придавая моей жизни новый смысл. И меня больше не пугала мысль о том, что на Лилит мне суждено остаться до конца дней.
Путь в поместье Моаб занял у нас одиннадцать дней, но наконец мы прилетели.
Поместье раскинулось на огромном острове в большой и широкой тропической бухте. Рядом проходил экватор, и здесь царила невыносимая жара. Но, посмотрев вниз, я понял, почему первые поселенцы выбрали именно это место.
Ученые, высадившиеся на Лилит, не имели ни малейшего представления о том, что их ждет на поверхности. Для базового лагеря искали место с максимально богатой флорой и фауной и с минимальным риском для экспедиции. Таким условиям идеально удовлетворял огромный остров Моаб. От материка он был надежно защищен широким заливом и крутыми скалистыми берегами.
Время мало изменило его облик. Разве что кое-где в глаза бросались клочки ухоженных полей да стройные ряды фруктовых деревьев. Посреди острова возвышалась отвесная скала. Из скального грунта примитивными методами выстроили огромную крепость — главное поселение потомков первопроходцев. По сравнению с ней Замок Зейсс казался детской игрушкой. Несмотря на свои размеры, крепость казалась уютной и, судя по всему, комфортабельной. Архитектурные изыски, столь любимые Тилем, здесь напрочь отсутствовали. Это было современное, подчеркнуто функциональное сооружение строгих форм и очертаний. Отец Бронц рассказал нам, что оно предназначено для несколько иных целей, нежели остальные замки на Лилит. Здесь по-прежнему занимались наукой, завещанной первыми учеными. Кастовость отсутствовала, но обособленность наложила на обитателей свой отпечаток. Теперь тысячи людей занимались научными изысканиями во имя своеобразной религии, напоминающей верования первобытного человека. За долгие годы изучения Лилит они стали не просто одушевлять планету (к такому мнению склонялся отец Бронц), а пришли к выводу, что это — огромное живое существо, наделенное разумом, нечто вроде спящего Бога, который в любой момент может проснуться.
Иными словами, здесь возник еще один уникальный культ, связанный с особыми природными условиями.
Мы приземлились на ровной площадке у самой вершины скалы, и к нам тут же поспешили служащие. Сперва я даже подумал, что они решили напасть на нас. Почти у всех было стандартное телосложение, а глаза светились чем-то особенным, уже позабытым мной. Одежды на них практически не было. Все казались молодыми, но для местных батраков вели себя слишком свободно и раскованно. Не теряя ни минуты, они принялись осматривать наших безилей.
Отец Бронц, единственный, кому доводилось бывать здесь, повел всех за собой. На площадку выходило несколько лестниц; по одной из них мы и спустились.
— Не очень-то нас жалуют, — заметил я, кивнув на местных конюхов. — Похоже, здесь мы не только никому не опасны, даже не интересны. Как будто они заранее знали, что мы прилетим.
— Может, и знали, — улыбнулся он. — Не забывай, обитатели Моаба изучили этот безумный мир лучше многих. Их предки были первыми колонистами, теми, что открыли микроорганизмы Вардена, изобрели разнообразнейшие лекарства, наркотики и яды, которые мы используем и поныне. Они открыли и усовершенствовали все применяемые нами методики, — он взглянул в сторону Сумико О'Хиггинс. — Им сам черт не брат, и они прекрасно понимают это. Они даже тебя не боятся, дорогая.
О'Хиггинс как-то странно посмотрела на него, но смолчала. Я по-прежнему относился к ней с недоверием.
У подножия длинной винтовой лестницы нас встретила женщина в развевающемся белоснежном балахоне. Она выглядела не очень старой, но ее волосы были седыми под цвет туники; в глазах отражалась небесная синь. Некоторая бледность выдавала кабинетного работника. Она казалась столь же необычной, как и все вокруг. Именно такими я представлял себе ангелов.
— Рада приветствовать вас и ваших друзей, отец Бронц, — произнесла она мягко и мелодично.
Бронц отвесил легкий поклон.
— Я тронут, моя госпожа, что, вы меня не забыли, — несколько официально ответил он. — Смею ли я представить своих спутников?
Женщина повернулась и посмотрела на нас — ее взгляд не выражал ни снисходительности, ни простого любопытства.
— Я уже всех знаю. Я директор Кому. Сейчас я провожу вас в ваши комнаты. Затем вы познакомитесь с Институтом, а завтра мы займемся делами.
Я перевел взгляд на Ти:
— Гдспожа Кому, благодарю вас за гостеприимство, — с почтением сказал я, — но этой девушке требуется срочная медицинская помощь.
Директор подошла к Ти:
— Да, я вижу. Не беспокойтесь, скоро она будет совершенно здорова. А теперь, пожалуйста, следуйте за мной.
Изнутри крепость производила даже большее впечатление, чем снаружи. Стены и потолок покрывали панели из полупрозрачного материала, напоминающего слюду. Сквозь них струился мягкий свет. Разумеется, не электрический, однако и не тусклый, мерцающий свет масляных ламп. Я уже собирался задать вопрос, как меня легонько толкнула О'Хиггинс:
— Здорово, да? Как ты думаешь, что это?
— Ничего особенного, — непринужденно ответила директор. — Источник света — фотофорный состав, выделяемый из местных самосветящихся организмов. Источник энергии не прост, но аналогичен используемому этими же насекомыми — водяной поток, приводящий к механическому трению. Кто сказал, что на Лилит такое невозможно, а?
Вопрос прозвучал риторически; в очередной раз мои представления о Лилит полетели в тартарары. Разумеется, природные законы Лилит не запрещали пользоваться источниками механической энергии. Просто мало было людей, способных заставить микроорганизмы Вардена превратить дерево в водяное колесо.
Отведенные нам апартаменты оказались выше всяческих похвал — роскошные, светлые, с деревянной резной мебелью. На огромной кровати лежал матрас из материала, который мне уже доводилось видеть на Лилит. Общие ванные были точно такими же, как и в Замке Зейсс. Горячая, пенящаяся вода не только омывала" но и успокаивала. Уже через несколько минут я почувствовал себя словно заново рожденным. Ти впервые увидела ванну, раньше ей преходилось мыться только в грязных лужах или в реке. Она ужасно устала, и мне пришлось на руках унести ее в комнату. Она заявила, что кровать для нее слишком мягка, растянулась на полу и тут же заснула. Я переложил ее на шелковистые простыни и улегся рядом. Нечеловеческое напряжение последних двух недель наконец оставило меня.
Глава 19 ПОСВЯЩЕННЫЕ ИЗ ПОМЕСТЬЯ МОАБ
Вечером мы отправились на экскурсию по Институту. С нами не было только Ти — она очень устала, к тому же сказывались последствия деятельности доктора Пона.
Сотрудники Института производили впечатление веселых, дружелюбных, воспитанных и счастливых людей. Нам показывали лаборатории, в которых исследовались местные растения и животные, разрабатывались новые примитивные орудия труда, в том числе деревянные микроскопы с потрясающей оптикой. К моему удивлению, здесь встречались даже металлические предметы, явно промышленного происхождения. Сначала это меня поразило, но потом я вспомнил, что властители способны консервировать небольшие предметы из чужеродного для Лилит материала.
Кухня Моаба поражала изысканностью. Я не узнал ни единого блюда — разве что дыни. Как мне объяснили, нас потчевали специально выращиваемыми местными насекомыми и всевозможными гарнирами из культивируемых на острове овощей и фруктов. Выбор напитков был выше всех похвал; мы пили либо настоящее вино и пиво, либо качественные суррогаты.
Только здесь, в Институте, неограниченные возможности Лилит реализовывались в полной мере.
Комфорт, культура, приятная и необременительная работа — похоже, сбивались самые смелые мечты. Планета могла быть не только кромешным адом, но и подлинным раем — так почему бы не сделать ее такой?
Утром Ти отвели в медотдел Института, оборудованного еще лучше, чем у доктора Пона. Правда, для простейших измерений использовались те же методики. Женщина-врач, Телар, казавшаяся ровесницей Ти, положила ее на удобный, но грубо сработанный стол, вгляделась в жизненно важные органы, а затем привычно коснулась лба пациентки и прикрыла глаза. Прошло от силы тридцать секунд, когда она, кивнув, открыла глаза и радостно улыбнулась.
Ти, знавшая только одно средство — "лежи спокойно", выглядела несколько озадаченной.
— Когда же вы начнете? — испуганно спросила она.
— А я уже закончила, — вновь улыбнулась Телар. Я был озадачен не меньше, чем Ти:
— Правда?
— Правда, — подтвердила Телар. — Позвольте осмотреть вас. Просто для профилактики.
— Спасибо, не надо. У меня все в порядке, — ответил я, вспомнив о маленькой штуковине, имплантированной в мозг. Другой бы врач этого не заметил, но от Телар ничего не скроешь.
Честно говоря, я уже давно забыл о передатчике. Даже не знаю, почему в этот момент не воспользовался прекрасной возможностью удалить его и стать по-настоящему свободным — и человеком, и агентом. Возможно, я просто не был готов оборвать последнюю ниточку, связывающую меня с прошлым. Всего несколько секунд — и я лишусь прежней жизни и целей, которым я ее посвятил. Но пока я на это не отважился. Если бы моя информация поступала непосредственно в штаб, я бы, наверное, не задумывался; но она направлялась к моему "alter ego", находящемуся очень далеко отсюда. Моему сиамскому близнецу.
Нет, еще не время.
Вскоре мы приступили к регулярным занятиям. Было решено, что мы с Ти пройдем столько материала, сколько сможем переварить, разумеется, порознь. На общих занятиях нам читали только вводные лекции, а этот курс я уже прошел и с любопытством наблюдал, какие успехи сделает Ти.
Исследования, проводимые в Институте под знаком религиозного ритуала, несколько беспокоили меня. Однако за некоторыми исключениями и обычая изредка молиться — сотрудники не проявляли религиозного фанатизма. Никто не пытался обратить нас в свою веру.
Наших попутчиц-ведьм я больше, ни разу не видел. Через две недели после начала занятий я узнал, что ведьмы отправились восвояси. Отец Бронц сказал, что хочет воспользоваться прекрасными возможностями лабораторий и огромной библиотекой Института, чтобы провести давно задуманные, эксперименты. Я не сомневался, что он одержим желанием раскрыть секрет О'Хиггинс, Я учился играючи, хотя и понимал, что это потребует очень много времени. К тому же на примере Ти я хорошо усвоил, что обладание силой — далеко не все. Невозможно свободно пользоваться ею без специальных знаний.
Но даже сейчас я умел многое… Создание предметов по имеющимся аналогам давалось легко, пока это касалось неодушевленных объектов. О'Хиггинс объединяла микроорганизмы Вардена в своеобразный природный компьютер, который можно было произвольно программировать — нечто подобное делал и я. Разве что речь шла не о маленьких компьютерах, а об огромной всепланетной компьютерной сети.
— Вызови в воображении микроорганизмы Вардена, — объяснял наставник, — как клетки Матери-Лилит. Клетки твоего тела, например, содержат спирали ДНК, в которых хранится наследственная информация. Определенный участок этого кода содержит описание данной конкретной клетки, ее поведения и взаимодействия с остальными клетками организма. Клетки Вардена, как мы называем эти бактерии, в каком-то смысле очень напоминают клетки человеческого организма. Они содержат чрезвычайно сложную программу развития всей планеты и данной клетки Вардена. Фактически управление клетками состоит в том, что мы пичкаем их ложной информацией и подчиняем своей воле. Поскольку любое наше требование относится к локальному объему, бесконечно малому в сравнении с планетой как таковой, и поскольку мы концентрируем силу воли именно на этом объеме — мы достигаем желаемого. Разумеется, в бесконечно малых масштабах.
— Бесконечно малых? — недоверчиво переспросил я, подумав о роскошно обставленном Институте.
— Да, — кивнул инструктор. — Вообрази массу планеты и количество молекул в ней; в каждой молекуле находится колония клеток Вардена; по сравнению с этим грандиозным организмом любое наше вмешательство будет бесконечно малым нарушением общей структуры, чем-то ироде крошечной доброкачественной опухоли:
С этим я предпочел не спорить.
Чем больше я тренировался, тем легче добивался желаемого эффекта. Хотя меня слегка передернуло, когда я узнал, что шелковистая ткань производится из слюны особых червяков-шелкопрядов, прежнее чистоплюйство было решительно отброшено, и я взялся за изготовление своей одежды. Выжечь открытую полость в скале по форме собственного тела оказалось очень просто: нужно было лишь приказать молекулам скального вещества разрушить связи друг с другом. К сожалению, и тут все упиралось в определенные способности и навыки, и я понял, что инженера, модельера или архитектора из меня не получится. Я выяснил также, что именно произошло с Кронлоном. Мой поступок квалифицировали в Институте как хулиганство — поток эмоций, направленных на него, перегрузил входные цепи и привел к короткому замыканию. Аналогия с электрической сетью оказалась весьма уместной.
Обучение военным премудростям велось с подчеркнуто оборонительным уклоном, однако на занятиях рассматривались практически все тактические приемы, которые я уже знал. В воинском искусстве Лилит основным считалось знание особо уязвимых точек нервной системы — как в боевых искусствах Востока. Суть была в том чтобы, управляя собственными клетками Вардена, наносить удары противнику. Здесь требовалось не только обладать большой силой и крепкой нервной системой, но и уметь концентрироваться на нескольких точках одновременно.
Я выучил столько, сколько смог, и искренне радовался окончанию изматывающих занятий. Но я усвоил главное — только постоянные упражнения позволят достичь вершин мастерства. На выпускном экзамене мне принесли два маленьких металлических прута, сделанных на Медузе. В них тоже находились микроорганизмы Вардена, однако предметы попали на Лилит Извне и повлиять непосредственно на них я не мог. На них со всех сторон набросились клетки Вардена, стремясь превратить их в пыль. Прямо как антитела в крови человека, атакующие вирус.
На помощь рассчитывать не приходилось. Я попытался защитить предметы, направив клеткам Вардена сообщение, которое предохранило бы прутик от ураганной коррозии. Но мои усилия пропали даром: я не видел эти микроорганизмы.
Через два дня металл рассыпался.
Я был подавлен и огорчен. Столько преодолеть — и не сделать последнего, решающего шага! Итак, самое большое, на что я могу претендовать, — ранг герцога. Марек Криган оставался недосягаемым. Ти всячески поддерживала меня. Но ей самой, несмотря на все усилия, подняться выше уровня смотрителя так и не удалось. Она могла преуспеть лишь при помощи зелий ведьмы О'Хиггинс. Но даже в этом случае она могла только разрушать, причем разрушать в ограниченных масштабах.
Это, кстати, меня несколько встревожило. Она и без того была чересчур впечатлительна, и неожиданные выплески ее энергии доставили бы мне немало проблем. Слава Богу, я вызывал у нее только положительные эмоции.
Я помог сотворить ей кое-что из одежды и тем самым окончательно порвать с миром батраков. А однажды она помогла мне. Эхо касалось моего неудачного опыта с металлическими прутиками.
— Слушай… — сказала Ти, — дело в том, что клетки Вардена, существующие во всем, содержащемся в воздухе, туг же бросаются пожирать эту металличность? Правда?
— Да, — мрачно согласился я, — а остановить это невозможно потому, что в "металличности" — как ты изволила выразиться — нет ничего, чему можно было бы отдать приказ. Этим материалом невозможно управлять.
— А почему бы не отдать приказ тем, кто его атакует?
Я уже приготовился возразить, но что-то заставило меня призадуматься. Конечно, ко всем микроорганизмам, находящимся в воздухе, обратиться невозможно, но… Но если покрыть металл тончайшим слоем местного вещества, а потом приказать его клеткам Вардена не воспринимать металл как нечто инородное и оберегать его от контакта, с другими клетками" то…
Конечно, на практике все оказалось несравненно сложнее, но тем не менее ответ имелся. Правильный.
Сотрудники Института выглядели весьма довольными; я — тем более. Это был высший пилотаж. Да, спецслужбы Конфедерации не ошиблись. Пока я не обманул их ожиданий.
Правда, выяснилось, что, кроме меня и Марека Кригана, на планете насчитывается человек серок, обладающих такими же способностями. Криган же не просто обладал огромной силой — у него была воля и жажда власти. В конечном счете здесь все упиралось в талант. И вот однажды инструктор задала мне главный вопрос:
— Теперь, попав в круг избранных, на что ты употребишь свою силу?
Да, я обладал силой на пределе человеческих возможностей, и мне не страшна ни эта планета, ни ее феодалы-правители. Меня ожидало прекрасное будущее — любимая женщина, удобная, безопасная и спокойная жизнь.
Это — в теории. А на практике Ти умела только одно — ухаживать за детишками. А что мог делать я? Профессионально убивать людей? Раскрывать сложнейшие экономические преступления? Но на этой планете экономикой и не пахло. Как ни крути, я видел только один выход — сделаться кем-то вроде Артура. Однако перспектива стать гладиатором, сражающимся с противником исключительно для забавы своего хозяина, меня не привлекала. Обеспечивать его безопасность еще куда ни шло, но нейтрализовывать агрессивность уголовников, слоняющихся по Лилит, — спасибо.
В свое время Марек Криган столкнулся с такой же проблемой. Он сделал выбор и достиг вершины. Значит, смогу и я. Единственное его преимущество — опыт, и мне необходимо пройти тот же путь, Я уже стал магистром, следующая ступенька — рыцарь, затем — герцог, а уж тогда мы встретимся один на один.
Только теперь я начал понимать Марека Кригана. Ему тоже не хотелось подчинять себе всю планету, но у него не оставалось выхода. Ничего другого он не умел. Я вспомнил Кронлона; ни у кого из нас нет выбора.
…Прошло три дня, и внезапно я понял, что обучаться больше нечему. Следующий шаг зависел только от меня. Да, я поднялся невероятно высоко, но задание не выполнил. Я ничего не узнал о пришельцах и не смог напасть на след Кригана. Чтобы приблизиться к заветной цели, требовалось звание рыцаря. А чтобы получить звание рыцаря — армия и несколько искушенных советников.
Впрочем, один помощник у меня уже есть — отец Бронц.
Заглянув к священнику" я нашел его посвежевшим и отдохнувшим. Мы обменялись рукопожатием, и потом крепко, от души, обнялись. Хотя во время моего обучения, он подчеркнуто держался в стороне, я знал — отец Бронц ревностно следит за моими успехами.
— Итак, теперь ты настоящий магистр, да еще с задатками настоящего властителя! — Он расхохотался. — Когда заберешься на самый верх, не забудь про старого священника!
Я улыбнулся:
— На самый верх путь неблизкий. Когда я смогу бросить вызов Мареку Кригану, он станет глубоким старцем, а возможно, его уже и не будет. Но это все дело далекого будущего. Сейчас мне нужно сделать первый шаг, а для этого требуется помощь.
— Итак, рыцарство лишило тебя покоя, — холодно сказал он. — Я это предвидел. Но ведь обычная стезя не для тебя. Ты не пойдешь к какому-нибудь рыцарю помощником в магистры — кому нужен такой конкурент?
— Да, — согласился я. — Я хочу завоевать титул. Вызову противника на бой, разобью его и займу поместье.
— Неплохо, — поощрил Бронц, — И как же ты собираешься разгромить целую армию, чтобы с триумфом вступить в понравившийся тебе замок?
— Об этом я уже подумал. На наших глазах слабый и невооруженный отряд Сумико О'Хиггинс разбил армию, превосходно подготовленную и вооруженную. Думаю, что с их помощью я решу подобную задачу.
— Возможно. — Отец Бронц задумался. — Но ведь Сумико никогда на это не пойдет. Чтобы она помогла мужчине стать властителем? Ты же ее знаешь.
— Да, я наблюдал за ней. И мне показалось, что ей так и хочется с кем-нибудь сцепиться. Она и сопровождала-то нас сюда только для того, чтобы усовершенствовать свои боевые навыки: думаю, она не преминет использовать их на практике.
— Конечно, такое придется ей по вкусу. Но она не станет надрываться для тебя, мой мальчик. Помяни мое слово.
— Даже если предложить ей помериться силой с поместьем Зейсс?
Отец Бронц замолчал, переваривая услышанное:
— Не хочешь для начала выбрать что-нибудь попроще? Зейсс — одно из самых сильных поместий, столь крупное, что в нем соорудили посадочную площадку для орбитальных челноков. Кроме того, тебе придется столкнуться со всей мощью армии Артура, причем на ее территории. Надеюсь, ты помнишь тамошний рельеф?
— Конечно, — заверил я. — Но все-таки это будет поместье Зейсс. Я думаю, возможность поквитаться с доктором Поном покажется Сумико весьма соблазнительной, верно? Кроме того, их поселок, находится неподалеку от поместья, так что с транспортировкой проблем не будет.
Священник усиленно обдумывал сказанное.
— В принципе она клюнуть может, — согласился он наконец. — Но ты уверен, что сумеешь управлять ею? Если она победит, неужели ты думаешь, что она отдаст поместье тебе?
— Не знаю. Я даже не знаю, смогу ли победить Тиля — я его в глаза не видел. Но мне кажется, рискнуть стоит.
— Наверное, тебе это по силам, — тихо сказал он. — Хотя кто знает… Ладно, разговор с Сумико я беру на себя. Посмотрим, согласится ли она хотя бы выслушать такое предложение. Кроме того, я поговорю с герцогом Кисорном; вероятно, он тебя поддержит.
— А как насчет Марека Кригана? Неужели он останется в стороне? Ведь он отдал приказ поймать меня?
— На этот счет не беспокойся, — уверенно сказал отец Бромц. — Марек вмешиваться не станет. Он посмотрит, на что ты способен, чтобы оценить реальную угрозу. Если мы привлечем на свою сторону Сумико, если вы победите Тиля и если затем ты разобьешь ее, только тогда ты станешь опасен для властителя Кригана. Уверен ли ты, что действительно хочешь во все это ввязаться? Здесь очень много если, а начав, ты уже некогда не сможешь остановиться.
— Неужели вы и вправду думали, что я засяду здесь, почитывая книжки, занимаясь семьей, а про долг забуду?
— Этого я не говорил. — Интонация отца Бронца не оставляла никаких сомнений.
— Я просто не могу, — на всякий случай пояснил я. — Я не в силах избрать другой путь.
— Посмотрим. — Отец Бронц тяжело вздохнул. — Что от меня зависит — я сделаю. Остальное — в руках Господних.
Глава 20 ВОЕННЫЙ СОВЕТ
Все собрались так быстро, что я даже заподозрил неладное.
Деревушка ведьм нисколько не изменилась, но теперь я уже ощущал специфичность окружающей ее среды. Я чувствовал слабое, почти неуловимое головокружение, и не мог понять причину. Отед Бронц сказал, что в первый наш визит ощущал то же самое: это связано с маскировкой, благодаря которой Сумико О'Хиггинс сделала место своего обитания невидимым.
— Они постоянно сменяют друг друга" — объяснил он. — Одна, в ранге магистра, и двенадцать обычных ведьм, напившись снадобья Сумико, обретают необычайную силу. Деревню невозможно разглядеть даже с орбиты: она отлично скрыта, а особенности рельефа и атмосферы довершают дело. Не зря Сумико так долго искала место.
О'Хиггинс считала, что Артур не вернется, и оказалась права. А ведь ни камуфляжа, ни телепатии и в помине не было. Просто тринадцать охранниц приказывали микроорганизмам Вардена не замечать поселение: самый обыкновенный, хотя и непреодолимый, ментальный барьер.
Отец Бронц признался, что О'Хиггинс пришла от моей идеи в полный восторг. Поместье Зейсс казалось ей особенно подходящим не только из-за возможности поквитаться с доктором Поном — в предыдущем сражении Артур убил двух ее ведьм, и теперь она жаждала мести.
Сумико восстановила необходимую — кратную тринадцати — численность своего отряда, но проблем оставалось еще множество. Борьба с армией Зейсса отнюдь не простое дело. Тактические приемы, детально разработанные Сумико, больше подходили для оборонительного, нежели для наступательного боя. Например, "техника круга" или методика "гипноза". Отряд Сумико мог нанести огромный урон войску, однако разбить его наголову не мог. В близком бою ведьмы были не способны противостоять вышколенным магистрам и смотрителям Артура. Сильная сторона ведьм — железная дисциплина и коллективное взаимодействие. Теперь об этом узнал и Артур; возможно, будь у Сумико тысячная армия, она стала бы поистине непобедимой. Но ведьм насчитывалось всего сто шестьдесят девять.
И вновь на выручку пришел отец Бронц. Сам Макиавелли позавидовал бы его умению организовывать, казалось бы, невозможные политические коалиции. На последней встрече, кроме священника и ведьм Сумико, присутствовали три незнакомые мне женщины в пестрых одеяниях необычного покроя. Их телосложение было весьма характерно для цивилизованных миров, и только взгляд, манеры и речь выдавали обладательниц большой силы. Судя по всему, ранг магистра они переросли давно.
Когда мы уселись за импровизированный стол и попробовали местное легкое вино, отец Бронц представил сначала Сумико, затем меня; после этого он повернулся к таинственным незнакомкам.
— Знакомьтесь, хозяйка Ройниваль из поместья Лакк, — почтительно произнес он, с легким поклоном указав на самую богато одетую женщину, — ее помощница леди Тона и глава охраны леди Кизил.
Нечего и говорить, что они преследовали только собственные интересы, но меня это не беспокоило. Во время совещания я украдкой разглядывал женщин — в первую очередь потому, что мне не доводилось воочию видеть рыцаря. Если не считать лихой меховой пелерины, столь непривычной на Лилит, и небольшого драгоценного камня, вставленного в головной обруч, хозяйка Ройниваль ничуть не походила на сверхчеловека. Только микроорганизмы Вардена светились в ней немного ярче. Я вызвал в воображении карту: крохотное поместье Лакк находилось в нескольких километрах к западу от Зейсса — их разделяли труднопроходимые болота.
— Перейдем к делу, — резко, не терпящим возражений тоном, сказала Ройниваль. — Мы собираемся захватить поместье Зейсс. У ведьм свои причины участвовать в этом, молодой человек строит далеко идущие планы — его тоже можно понять. Я хочу получить территорию в четыре квадратных километра, на которой находятся плантации вайи. Это мои земли, Тиль и Артур захватили их девять лет назад. В результате у меня остался только остров Лакк, на котором всего лишь несколько плантаций дынь и небольшое пастбище для снарков; даже самих себя прокормить нам удается с большим трудом. Девять лет назад я стала вассалом Тиля и теперь жажду мести. Однако нам не по силам напасть на него в одиночку. Теперь у меня появился шанс вернуть свои земля, а с ними — экономическую и политическую независимость.
О'Хиггинс смотрела на хозяйку Ройниваль с искренней, необычной теплотой. Я еще раз восхитился политическим талантом отца Бронца — найти женщину-рыцаря, к тому же ненавидящую Зейсс! Превосходная мысль.
Даже слишком превосходная. Что-то туг не так. Слишком уж все гладко. У меня возникло неприятное ощущение, что священник затеял двойную игру.
С тех самых пор, как я, сбежав из поместья Зейсс, отыскал отца Бронца, он с головой окунулся в мои дела. И нынешний Кол Тремон был явным плодом трудов отца Бронца. Так какую же дьявольскую игру он затеял?
Я постарался вспомнить все и привести мысли в порядок. Итак, все, с кем я говорил, проявили редкое единодушие в отношении отца Бронца — странствующий магистр, служитель Церкви, не только сославшей его на Лилит, но и лишившей сана. Сколько он находится здесь, не помнил никто. Теперь его заботливость показалась мне навязчивой. С какой это стати священник покровительствует невесть кому, пренебрегая своими прямыми обязанностями? Кстати, насчет прямых обязанностей — что-то я ни разу не видел, как он их исполняет.
С другой стороны, если он заодно с хозяином Тилем и властителем Криганом, какой смысл ломать комедию, все больше и больше запутывая ситуацию? Ведь ему ничего не стоило схватить меня и передать в руки Марека Кригана? Если же под личиной миссионера — друга обездоленных — скрывается обладатель высокого ранга, то тогда зачем он помог мне добраться до поместья Моаб, получить хорошую подготовку и тем самым взрастить конкурента?
А если он на самом деле тот, за кого себя выдает, каковы мотивы его поступков? Верный защитник бесчеловечного социального строя Лилит, он одновременно руками непримиримых врагов того же строя, ведьм Сумико О'Хиггинс, помог приобрести неслыханное могущество человеку, который этот строй ненавидит и наверняка будет с ним бороться?
Я внимательно посмотрел на окружающих: они оживленно обсуждали предстоящую кампанию. За нитью разговора я почти не следил, хотя все затевалось исключительно ради меня. Пожалуй, среди них я был самым неопытным бойцом, хотя амбиции имел колоссальные. Здесь присутствовала Сумико, психопатка с неограниченными потенциальными возможностями. Ройниваль, доказавшая свои способности на деле и теперь горевшая жаждой мести. И Бронц…
Размышляя о нем" я постоянно вспоминал Макиавелли. Насколько я знал, этот древнейший — и известнейший! — политик никогда не был настоящим правителем, а всего лишь советником. Но таким, который реально управлял всем, в то время как его сюзерен вызывал всеобщую ненависть и делал за него самую грязную работу. Неужели мне уготована подобная роль? Или это в какой-то мере относится и к Сумико, и к Ройниваль? Может, отец Бронц вынашивал идею подмять под себя чужими руками весь регион, и претворял этот план с дьявольским упорством и нечеловеческой проницательностью? Или он хотел подчинить себе всю планету? Что в таком случае должен сделать с ним Марек Криган? Все, на что способен властитель, — это уничтожать честолюбивых претендентов; что он мог сделать с никому не известным советником, плетущим в тишине свои интриги?
Да, задумано великолепно. На грани гениального. Я твердо решил, что если выйду победителем и получу рыцарское звание, то пешкой в его руках не буду.
Военный совет закончился на мажорной ноте. План действий выглядел чертовски привлекательно — на бумаге. Теперь нам выпала счастливая возможность проверить собственные теории на своей шкуре.
Вернувшись в хижину, я с удивлением обнаружил, то Ти исчезла. Я терялся в догадках.
Когда она вернулась, слегка уставшая и заметно взволнованная, стояла ухе непроглядная тьма.
— Что случилось? — с беспокойством спросил я. — Где ты была?
— Шпионила, — Она вздохнула и рухнула на подстилку, заменявшую нам постель.
— Что-что?
— Да, шпионила, — повторила она. — Не нравятся мне эти женщины. Какие-то они… скользкие. — Она пристально посмотрела мне в глаза. — Как прошел совет? Когда битва?
— Через три дня, на рассвете.
Ти никак не успокаивалась.
— Знаешь, Кол, эта О'Хиггинс, может быть, и неплохая, но она сумасшедшая. Я незаметно подобралась к одной группе, явно подозрительной. Слышно было плохо, но я все разобрала.
— Что тебя так обеспокоило? — нахмурился я. Ти придвинулась ко мне.
— Кол, они не собираются вставать на нашу сторону, — жарко прошептала она. — Когда войска Артура будут разбиты, они убьют вас с отцом Бронцем, а затем передадут той леди-рыцарю земли, на которые она претендует. А сами займут поместье Зейсс. Они говорили о начале какой-то пурификации. Что это такое, Кол?
Я объяснил.
— Я так и поняла. Действительно, они говорили об очистке Лилит. Они собираются истребить всех мужчин в Зейссе и превратить Замок в крепость ведьм.
У меня все словно оборвалось. Я гнал эти мысли, но, похоже, худшие подозрения подтверждались.
— Ничего страшного, — соврал я. — Мы с отцом Бронцем не позволим застать нас врасплох. Да им и не удастся.
Ти помотала головой:
— Будь осторожнее. Они знают, что делают. Они одержимые, но отнюдь не сумасшедшие. Они утверждают, что О'Хиггинс уже сейчас обладает большей силой, нежели властитель Криган, а выпив своего волшебного зелья — они называют его "Эликсир сатаны", — становится вообще непобедимой. Они говорят, Сумико уже сейчас законсервировала две лахерные пушки — или что-то в этом духе, — которые попали на Лилит Извне.
— Лахерные пушки… Лазерные? — внезапно осенило меня. Плохая новость.
— Да, — кивнула Ти. — Кол, что же нам теперь делать?
В этот момент я сделал только одно: крепко обнял маленькую Ти. Но в оставшиеся дни мне предстоял серьезный разговор с отцом Бронцем.
Выслушав меня, священник нахмурился:
— Так ты говоришь, у нее есть лазерные пистолеты? Хм, тогда она и правда так же сильна, как и Криган. Это усложняет задачу.
Мы подальше отошли от деревни, чтобы нас не подслушали.
— Теперь она явно победит, — сказал я. — На такой планете, как Лилит, даже маленькая шестизарядная пукалка сделает вас королем. Простой батрак убьет самого властителя, используя лишь фактор внезапности. А уж профессиональных убийц здесь хватает.
Бронц, кажется, разделял мой опасения:
— У нас слишком мало времени, чтобы изменить план кампании. К тому же О'Хиггинс нам это просто не позволит. Однако… однако похоже, у нас еще есть неисчерпанные возможности. — Его глаза внезапно вспыхнули, словно у призрака, и легкая усмешка тронула губы. — Знаешь, я предполагал нечто подобное. Более того, я это запланировал.
Своими словами он добился обратного эффекта: вместо того чтобы рассеять мои подозрения, он заронил в мою душу новые сомнения.
— Да кто же вы в конце концов, отец Бронц? В какие игры вы играете?
Он тяжело вздохнул:
— Кол, ты совершенно не веришь мне, но попробуй быть немного логичнее. Я мог бы убить тебя тысячу раз, особенно в начале нашего знакомства, когда ты был еще слаб и абсолютно беспомощен. Но я ведь этого не сделал? Нет. И теперь положись на меня: в любом случае я помогу вам с Ти. Такой ответ тебя устраивает?
Я кивнул, но сомнения меня не оставили.
— Ну хорошо, тогда доверься мне до тех пор, пока не закончится битва, — продолжил он. — Ни на шаг не отходи от О'Хиггинс и не бойся ее. После схватки ты все узнаешь и, надеюсь, поймешь. Это пойдет тебе на пользу.
— На чьей вы стороне, отец Бронц? — спросил я подозрительно. — Откройте хотя бы это.
— На своей, Кол, — улыбнулся он. — Очень здорово, что наши интересы не пересекаются, а наоборот, полностью совпадают. Даю тебе слово, клянусь наконец: я не причиню тебе вреда…
— Что ж, придется поверить, — вздохнул я, — ничего другого не остается.
Священник, ласково улыбнулся и потрепал меня по плечу:
— Пошли, сын мой. Постарайся успокоить свою малышку. Еще немного, даст Бог, и ты узнаешь все. Надеюсь, мне даже объяснять ничего не придется. Просто помни, что я люблю и тебя, и твою Ти. Когда-нибудь ты станешь властителем Лилит, помяни мое слово.
Я пристально посмотрел на него.
Глава 21 БИТВА ЗА ЗЕЙСС
Старое рыцарское правило гласит: принц не воюет с простолюдинами. Он вступает в поединок только с тем, кто хотя бы может сравниться с ним в благородстве. Мое участие в начале битвы сводилось к простому наблюдению за событиями. Лишь когда армия скажут свое слово на поле брани, я войду в Замок через главные ворота и гордо прошествую по центральному коридору. Я очень хотел настоять на своем присутствии на поле боя. Многих в Конфедерации, изнеженных всеобщим комфортом, сама мысль об участии в поединке мота бы повергнуть в трепет — меня же всегда привлекали рыцарские турниры. Но теперь я обладал высоким рангом, навсегда отделившим меня от обыкновенных солдат — и даже от собственного прошлого. И сейчас воины пойдут сражаться за мое будущее.
Вместе с Ти мы прошли по той же самой, уходящей в облака дороге, по которой совсем недавно — кажется, прошла целая жизнь! — я выносил из Замка ее безжизненное тело. Сейчас мы возвращались по собственной воле и под защитой обретенной мощи. Я был в одеянии магистра, а Ти — смотрителя. Наши одежды были одного покроя и одинакового цвета, что говорило каждому — отныне мы муж и жена.
Вскоре мы вышли из облаков, скрывавших перевал, и перед нами предстал Замок, освещенный яркими лучами восходящего солнца. От этого зрелища захватило дух даже у меня, не слишком склонного к сантиментам. Картина была величественная и торжественная, словно древняя легенда.
— О Господи! — прошептала Ти, крепко вцепившись мне в руку. — Смотри, вон там я родилась. — Она указала на нашу старую деревню. — Там хватало мерзостей, но ведь там прошло мое детство. Ты понимаешь меня, Кол?
Я кивнул, хотя у меня эта деревушка вызвала, отнюдь не благостные воспоминания. Да и моим представлениям о красоте она не отвечала. Я родился в совершенно ином, не похожем на этот, мире. С малолетства меня окружали величественные сооружения причудливых, но максимально удобных форм, и раньше я не мыслил себе архитектуры без пластмасс. Однако время не прошло даром, и теперь переживания Ти были мне гораздо ближе, чем моя прежняя жизнь и доктринерская философия. Рывком притянув Ти к себе, я крепко обнял ее.
— Представляешь, все-все это может стать нашим! — прошептал я, почувствовав, что именно в этот судьбоносный момент окончательно сбросил старую, личину и стал тем, кем буду отныне.
Мы уселись на валун. Ти захватила с собой большую корзину из здешнего аналога ивовых прутьев. Порывшись, она извлекла на свет божий котелок, сделанный из высохшей тыквы, и парочку таких же миниатюрных чашечек, кремень, несколько листьев дерева квар, которые горели жарко, но медленно, и немного чайных листьев. Выпавшая роса стекала ручейками но камням, так что с водой проблем не было. Из корзинки появились пироги и кусок сырообразного, но съедобного вещества из какого-то местного насекомого. Меньше всего мне хотелось бы знать, какого.
Мысль устроить пикник именно сейчас показалась абсурдной, и я криво усмехнулся.
Незадолго до рассвета по этой дороге прошел передовой отряд ведьм, так что неожиданностей мы не боялись, во всяком случае, до конца сражения. Поле боя, до самого Замка, лежало перед нами, как на ладони. Жаль, что оно все казалось слишком миниатюрным. Я бы не отказался подойти поближе.
Ти сунула руку в корзину и вытащила две изогнутые деревянные трубки. Я удивленно взглянул на странный, предмет, потом взял его в руки. Как ни странно, моя первая догадка подтвердилась — это действительно были маленькие подзорные трубы.
— Где ты это раздобыла? — с удивлением спросил я. Ти довольно ухмыльнулась.
— Я, знакома со смотрителями из поместья Лакк. Один из них — личный пилот леди Тоны. Я давно их присмотрела. Нам, наверное, пригодится?
Я был потрясен. У меня выработалась дурная привычка постоянно недооценивать Ти, а затем мучиться угрызениями совести. Я пытался держать ее на расстоянии, но это оказывалось невозможным — я даже заподозрил, что она сознательно вырабатывает в себе уязвимость ребенка, которая в конечном итоге дает ей преимущество.
Приставив трубку к глазу, я принялся осматривать расстилавшийся внизу театр военных действий.
— Похоже, сейчас начнется.
— Уже началось, — ответила Ти. — Посмотри на Артурову крепость. Видишь?
Я навел трубу на размытое пятнышко:
— Ничего не вижу… Хотя нет… Вижу, вижу! Они уже выстроились в правильном боевом порядке — гигантские прыгающие звери вук. Огромные, пузатые, они сливались с зеленью долины. За ними стояли плотные ряды пехотинцев, застывших в безупречных колоннах.
Наведя подзорную трубу наверх, на базу боевых безилей, я заметил, что червяки приготовились к бою и с нетерпением ждут сигнала. Одно оставалось непонятным — где же сам Артур?
Затем я взглянул на Замок. Ворота заперты, над высокими башнями развеваются флаги. Мне показалось, что я вижу застывшие на башнях одинокие фигурки. На поля, естественно, не вышло ни одного батрака. Они спрятались в горах, ожидая исхода битвы.
Перед защитниками Замка замерла изогнутая шеренга. Проникшие ночью в поместье ведьмы уже заняли боевую позицию.
Теперь невозможно скрыть от противника ни одного маневра. Правда, это уже и ненужно. Стоявшие в первых рядах ведьмы могли поддерживать друг друга. И хотя Артуру ничего не стоило смять их, обрушившись всей мощью, он предпочитал не открывать свой тыл для войск из поместья Лакк. Насколько я понял замысел противника, он собрался уничтожить группку ведьм, отрезанную от основных сил нападающих, еще до того, как сразится с лаккцами. Судя по перемещениям его отрядов, он намеревался встретить захватчиков у кромки болота, ограничивающего поле боя. Его силы должны были атаковать противника с воздуха, постепенно вытесняя из ненадежной трясины на маленький клочок земли.
В ожидании команды перед частоколом скопились резервные части защитников Замка, примерно половина или чуть больше всех имевшиеся сил. Они должны усилить самые опасные направления, а также, если понадобится, сразиться с отрадами ведьм. Разумная тактика: понятно, почему Артур пользуется в Зейссе таким уважением.
Однако теперь, с наступлением рассвета, каждую из семи дорог, ведущих в поместье, блокировали группы из тринадцати ведьм в каждой. К тому же эти семьдесят восемь колдуний могли передавать друг другу силу Вардена, что чрезвычайно увеличивало их мощь. С точки зрения обычных военных действий защита Зейсса была организована безупречно. Но в основе тактического замысла лежала идея борьбы с пытающимся захватить плацдарм противником, а если бы противник все же захватил плацдарм, защитники Замка тут же оказались бы в ловушке, зажатые со всех сторон хорами.
— Смотри, безили! — возбужденно прошептала Ти.
Чтобы увидеть их огромные туши, поднимающиеся из своего убежища в горах, никакой оптики не требовалось. Сидящие в специальных боевых седлах всадники вооружились деревянными копьями с заостренными наконечниками. Я взглянул в противоположную сторону, но там стояла стена густого тумана. Из этой серой стоны выплыла длинная цепочка безилей. В отличие от Артуровых, с красноватыми подбрюшьями, эти были снизу раскрашены в желтый цвет — цвет поместья Лакк.
Они медленно приближались, постепенно заслоняя весь обзор.
Безили поместья Зейсс подлетели к болоту и внезапно остановились. Одна треть направилась на левый фланг, другая — на правый, центральная колонна кинулась вперед с невообразимой скоростью. Сотни черных, извивающихся тел вступили в борьбу, и всадники пытались проткнуть длинными копьями брюхо вражеского безиля. Невероятно: битва разворачивалась во всех трех измерениях, под всевозможными углами. Подвижность безилей казалась просто поразительной.
Когда авангард воздушных сил Зейсса уже вступил в бой, я заметил на болоте какое-то движение. Из тумана появились странные прыгающие существа — снарки, покрытые густым мехом твари о двенадцати ногах, которых разводили на Лилит из-за меха и вкусного мяса. Они жили в заболоченной местности и свободно передвигались, не утопая в тине. Питались они преимущественно растительной пищей и для человека никакой опасности не представляли. А следовательно, прямого военного значения не имели — однако лучшего транспорта для пехоты не придумаешь. В поместье Лакк их выращивали главным образом для этой цели.
По команде Артура вуки огромными прыжками бросились в драку, стараясь приземляться после каждого прыжка прямо на спину хрупкого снарка. Если бы и на этот раз снарки перевозили пехотинцев, лучшей тактики и желать нечего. Но теперь все было иначе.
Снарки внезапно остановились, а гордые и властные вуки ни с того ни с сего завертелись волчком и попадали на спины, утратив координацию движений.
На сей раз снарков оседлали не солдаты, а ведьмы, накачанные "Эликсиром сатаны". Они сконцентрировали свою силу на главной ведьме, и она одним взмахом руки превратила грозное и непобедимое оружие в гору барахтающегося мяса. Артур отреагировал мгновенно. Определив источник, уничтожающий его тяжелую кавалерию, он бросил на оголенный участок резервы, растянув цель вдоль фронта.
С неба на землю с пронзительными криками падали безили, кровавая резня была в самом разгаре. Какой-то вук изловчился и ударил снарка. Огромное паукообразное мгновенно скукожилось, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Во что превратилась его всадница, оставалось только догадываться. Силы Сумико О'Хиггинс иссякали. С нашего наблюдательного пункта нападающие казались ничтожной горсткой по сравнению с наседающим противником. По нашим расчетам, на одного снарка приходилось как минимум четыре-пять вуков. Жуткое зрелище, на Земле таких плясок смерти не устраивали, наверное, уже несколько столетий.
Маневр вуков сильно подорвал мощь ведьм, но большинство уже успело добраться до суши и перегруппироваться. Отряд хоть и поредел, но оставался мощнейшей боевой единицей.
Неожиданно перед строем, ведьм вспыхнула огромная огненная стена, на мгновение скрывшая их от глаз. В бой вступила тяжелая артиллерия Лилит — энергия микроорганизмов.
После секундного замешательства ведьмы вновь перестроились. Вихрь словно плугом прошелся вдоль огня, уничтожая его, хотя кое-где еще полыхала трава. Теперь ведьмы образовали широкий полукруг и начали атаку. Их было не меньше пятидесяти. Когда-то Сумико грозилась сровнять Замок с землей, и сейчас настало время выполнить угрозу?
Теперь под огнем оказались защитники поместья. Необычайно тонкая и ослепительно яркая огненная стена поднялась по другую сторону только что созданного ведьмами вихря. А затем стала надвигаться на позиции обороняющихся широкой дугой, заставляя отступать и оставляя за собой большие черные дыры в тех местах, где находились врытые в землю ловушки для нападающих.
Я направил трубу на частокол, возле которого по-прежнему ждали резервы Артура.
— Они проиграют, — встревожено сказал я скорее самому себе, чем Ти, — если немедленно не привлекут резервы. Ведь плацдарм уже захвачен. В чем же дело? Чего они ждут?
Ти молчала, а я не мог оторваться от странного зрелища.
У кромки болота на захваченный ведьмами и защищенный огненной стеной плацдарм уже высаживались прибывшие на снарках солдаты из Лакка. Резервы по-прежнему стояли. Я покачал головой.
— Они не могут быть настолько безграмотны. Почему же они медлят?
Послышался изумленный вопль Ти.
— Смотри! — прошептала она. — Безили… они больше не сражаются!
Я быстро перевел взгляд. Уцелевшие безили — их оставалось не больше сорока примерно из сотни — отошли друг от друга, не покидая, однако, поля битвы.
— Они… они образуют единый фронт! — в изумлении пробормотал я. — Что за чертовщина?
И тут мы услышали чудовищной силы взрыв, многократно повторенный эхом. От неожиданности я даже не понял, что произошло.
Прямо перед шеренгой ведьм поднимался огромный столб дыма. Я увидел, что высадившиеся в тылу ведьм солдаты атакуют именно их! Внезапно в бой двинулись резервные части. В воздухе появились новые безили, а на земле вуки начали разворачиваться в новом боевом порядке, но уже с другой целью.
— Посмотри, они атакуют ведьм! — ошеломленно вскричал я.
Мое внимание приковал плацдарм, где разыгрывался последний акт кровавой драмы. Теперь в ловушке оказались ведьмы, зажатые между стеной огня, за которой находились защитники Замка, и напавшими с тыла воинами Лакка.
В панике ведьмы погасили огонь пыльным вихрем и побежали в сторону Зейсса. Безили двух поместий нападали на них сверху, расстраивая ряды и добивая поодиночке. Яркие вспышки отмечали ведьм, уничтоженных энергией Вардена.
Резервы приступили к методичному истреблению ведьм. Теперь на каждую группу из тринадцати ведьм приходилось по два десятка безилей, с десяток вуков и множество хорошо вооруженных солдат. Ведьмы отступали.
Я отложил подзорную трубу и взглянул на Ти. Она сконфуженно обернулась.
— Лаккцы атакуют ведьм, — виновато пробормотала она. — Противники объединились. Кол, что творится? Неужели мы попали в ловушку?
Я медленно покачал головой:
— Нет, дорогая. Все гораздо хуже. Черт побери!!! — Я с силой впечатал кулак в ладонь. — Как же я не догадался? Хотя бы за несколько дней?
— Но ведь потом они схватят нас?
Я печально посмотрел на Ти и крепко сжал ее руку:
— Милая моя, я сомневаюсь, помнит ли там, внизу, кто-нибудь о нас. С тех пор как началась битва, о нас и думать забыли. — Я высвободил руку и вновь изо всех сия ударил по ней кулаком. — Проклятье! Столько пройти, столько вынести — и остаться пешкой в чужих руках.
Ти непонимающе уставилась на меня:
— Что…
Я вздохнул:
— Пошли. Прогуляемся в Замок. И ни о чем не беспокойся. Мы с тобой никому не нужны.
Ти послушно встала, и мы медленно побрели вниз.
Глава 22 ПЕРВЫЙ ВЛАСТИТЕЛЬ РОМБА
Долину затопили реки крови. Ведьм вырезали основательно, со знанием дела. Такого отвратительного зрелища я еще не видывал.
Дорога до Замка заняла у нас от силы два часа, но за это время все уже было кончено. И желтые, и красные безили методично осматривали поле битвы, помогая раненым, разбирая останки огромных чудовищ. Им предстояло много работы.
Как я и ожидал, отец Бронц и множество других незнакомых людей сидели в плетеных стульях прямо у ворот Замка, отдыхая после трудного дня. Перед ними стояли яства и налитки. Я увидел Вэлу, ее сестру Долу, хозяйку Ройниваль и ее помощниц — Тону и Кизил, и еще — магистра Артура. Облик остальных выдавал их принадлежность к поместью Зейсс. Одного — невысокого, тщедушного человечка, лысого я высохшего, одетого в роскошную, богато украшенную белую тунику и такие же ботинки, увенчивала тиара с огромной голубой геммой, очень похожей на ту, которую носила хозяйка Ройниваль. Другой незнакомец, в одежде которого преобладали золотые тона, расслабленно отдыхал рядом с ним. Он казался несколько старше, и его пышная борода была аккуратно подстрижена по стандартам цивилизованных планет. Возраст не мешая ему оставаться в превосходной физической форме.
Отец Бронц уже давно нас заметил.
— Кол! Ти! Идите, сюда! — дружелюбно крикнул он, и мы послушно приблизились. Священник казался совсем измученным и очень постаревшим. Мне показалось, что это утро состарило его лет на десять. Однако он упруго поднялся с кресла, радушно пожал мне руку и поцеловал Ти в лоб. Только после этого он повернулся и обвел жестом остальных.
— Некоторых ты наверняка знаешь, — начал он, — но я отнюдь не уверен, что ты уже знаком с хозяином Хонлоном Тилем.
Худощавый старик приветливо кивнул мне, и я внимательно посмотрел на него. Так вот он какой, рыцарь поместья Зейсс. В нем ярко светились клетки Вардена, гораздо сильнее, чем в Артуре.
— Господин в золотом — великий герцог Кобе, — продолжил отец Бронц, и сосед хозяина Тиля так же любезно наклонил голову. Затем священник представил остальных, все они относились к правящей прослойке поместья Зейсс. Только после церемоний знакомства он опять обратился ко мне.
— Надеюсь, теперь ты все понял?
— Конечно, — ответил я. — Хотя, признаюсь, не слишком приятно, когда тебя используют подобным образом. Я чувствовал себя как ребенок, которому посулили на день рождения новую игрушку, а потом забыли поздравить, не говоря уже о подарке.
Бронц рассмеялся:
— Брось! Все не так плохо!
— Может, кто-нибудь, — сердито перебила нас Ти, — объяснит мне, что здесь, собственно, происходит?
Я посмотрел на нее, собрался с духом и, наконец, решился:
— Ти, позволь представить тебе Марека Кригана, властителя Лилит, первого властителя Ромба.
Ее обморок, когда отец Бронц учтиво поклонился на мои слова, красноречиво свидетельствовал: столько информации сразу ей не воспринять.
Подробные объяснения мы получили позднее, после того как приняли ванну, сменили одежду и присоединились к роскошному пиру в главном зале Замка. Ти еще не совсем оправилась, но, узнав столь много нового и неожиданного, она постигла азы происходящего и теперь была вне себя от ярости.
Я жаждал услышать всю историю из первых уст.
— Начнем с самого главного, — приступил к рассказу Марек Криган. — Действительно, у нас было множество проблем. Лилит, как я уже говорил, весьма жестко организованная экосистема, в которой нет места нам, людям. Ее структура очень хрупкая, и вряд ли способна поддерживать стабильное существование больших популяций без регулирующего воздействия Варденовского механизма защиты. Конечно, батраки не могут наслаждаться роскошной и беззаботной жизнью, но кто на Лилит может себе позволить это, кроме правящего класса? Пока все мечтают стать королями, они не могут ими стать — король без подданных не король. Цивилизованные планеты в этом отношении ничем не отличаются от нашей — разве что там, благодаря широкому использованию техники, поддерживается гораздо более высокий жизненный уровень.
— Мне претит такое отношение к цивилизованным планетам, — перебил я.
Марек удивленно вскинул брови:
— Да? А ты родился с этим обличьем?
— Но вы же знаете…
— Ну да, разумеется. Процесс Мертон? Потенциальное бессмертие для всех и каждого? Но разве это получат все? Нет, конечно! Уже сейчас Конфедерация перенаселена и должна расширять свои внешние границы. Для освоения новых планет до стадии самообеспечения требуются десятилетия.
Пойми, Кол, ни одна популяция не в состоянии выжить, если ее особи не будут умирать. Да и процесс Мертон отнюдь не панацея, пока для него требуются новые тела. А ведь он потребует массового тиражирования человеческих копий — многих триллионов. Но это же нелепо. Их придется выращивать и поддерживать существование биомеханическими способами до тех пор, пока в них не возникнет необходимость. Но кто действительно будет использовать его на всю катушку, так это правящий класс Конфедерации. Представители цивилизованной элиты уже сейчас полностью защищены от всех случайностей. Они буквально свихнулись на геронтологии, а когда все же приходит конец, тогда при помощи процесса Мертон они изготавливают свою очередную копию, и так до бесконечности. Человек в обществе Конфедерации рассматривается только во множественном числе, не зря же они усреднены буквально до мелочей. И только элита имеет право на индивидуальность и потребляет все самое лучшее, последние достижения науки и техники. Сам видишь, там ничуть не лучше.
— Допустим, вы правы, — согласился я, — но стать лидером может каждый, кто к этому стремится.
Марек расхохотался:
— Да ну? Ты всерьез считаешь, что сам себя сделал? Благодаря силе воли, образованию и призванию? Тебя, парень, просто вывели, как бройлера в инкубаторе. Сконструировали, а потом произвели промышленным способом, как любой предмет, в котором возникла нужда. Точно так же, как и меня в свое время.
— Но вы же ушли от них, именно поэтому вы здесь.
Он добродушно пожал плечами:
— Проблема этой системы в том, что андроиды, вроде нас с тобой, должны обладать выдающимся интеллектом и другими качествами, чтобы хорошо делать свое дело. Естественно, мы постепенно становимся мудрее и, естественно, нас просто необходимо уничтожать, чтобы мы не превратились в реальную угрозу режиму. В таких случаях нас повышают по службе и вводят в узкий круг избранных — если сочтут достойными — или просто посылают новичка-сотрудника пристрелить ветерана. Тебя приглашают в клинику Службы безопасности якобы для обычного обследования, а вместо этого стирают память, после чего ты превращаешься в ходячее растение, способное только на самую тупую работу — пялиться на экран компьютера, например. Мне открылось это в последний момент — можешь представить себе мои ощущения, — и я добровольно выбрал этот ад.
— Лилит, — сказал я. — Кстати, а почему именно Лилит?
Гости дружно рассмеялись.
— Не хочу вдаваться в подробности, — ответил Марек, — по крайней мере до тех пор, пока у тебя в голове сидит этот чертов органический передатчик и пока ты окончательно не решил, с кем ты.
— Пришельцы, — пробормотал я, чувствуя, что лишился своего последнего секрета. Он знал обо всем, даже о передатчике.
Марек Криган пожал плечами:
— Ты должен понимать, что любая цивилизация способна проникнуть в святая святых Генштаба, если она освоила процесс Мертон. И доложить о результатах мне — как специалисту по Конфедерации. Я знаю, что на Лилит они, эти лучшие умы Конфедерации, полный нуль, именно потому, что я управляю ею. Так что с их стороны было логично послать сюда кого-нибудь, чья прежняя жизнь и род деятельности максимально напоминали мою собственную.
Я промолчал. Невыносимо было осознавать, что Марек Криган слишком ценил меня и мои способности.
— В общем, как ни крути, о твоем прибытии мы знали, — продолжил властитель Лилит, — и, сам будучи человеком спецслужб, я понимал, что любой агент, направленный сюда, станет точной копией меня самого, и ситуация, в которой он окажется, будет предельно — насколько это возможно — моделировать ту, в которой в свое время оказался я. Для убийства одного агента они всегда посылают другого. Это значило только одно — тебя выкинут как можно ближе к поместью Зейсс. Поэтому я отправился туда. Я рассчитал правильно: ты появился в Зейссе. Я решил проверить тебя на прочность и приказал как следует помучить. Я прекрасно понимал, что ты впал в депрессию, и тебе требовалась хорошая встряска. Такой подъемной силой явилась Ти.
Ее передернуло. Оказаться среди батраков для нее было таким кошмаром, что она старалась не вспоминать об этом.
— Итак, — продолжил Криган, — я постарался внушить тебе, что являюсь единственным человеком на Лилит, свободным во всех отношениях, и намекнул — как можно прозрачнее, — куда именно направляюсь. После чего вернулся в Замок и приказал доктору Пону забрать Ти. Я считал, что если ты действуешь по моему образу и подобию, то такая пощечина неизбежно вызовет у тебя взрыв энергии. К тому времени ты уже вполне созрел для этого.
— А если бы так не случилось?
Марек Криган усмехнулся:
— Значит, ты не прошел бы испытания и остался работать на плантациях до конца дней. Но этого не могло не случиться. Когда Дола сообщила о твоем прибытии, мы немедленно спланировали твою дальнейшую разработку. Сначала постарались выставить перед тобой доктора Пона в наихудшем свете и продемонстрировать полнейшую безвыходность ситуации, в которой оказалась Ти. Мы не только познакомили тебя с магистром Артуром, но и показали всю его армию — как ты понимаешь, не в его правилах персонально заниматься новичками. Конечно, мы проверили твои способности и дали вкусить силу Вардена, не подпуская к ней всерьез. Затем Вэла разыграла превосходный полночный спектакль — меня тогда уже в Замке не было, я отправился на юг и поджидал тебя там.
— Но я слышал голос…
— Герцог Кобе использовал тростниковую трубочку, — пояснил он. Герцог виновато кивнул головой. — Главное, что для тебя я не мог быть Криганом ни по каким параметрам. После этого я посетил несколько соседних поместий и постарался, чтобы ты об этом узнал. Я надеялся, что с помощью вложенной в тебя информации ты найдешь дорогу. Я ведь был единственным, к кому ты мог обратиться за помощью.
— Это один из вариантов, — сказал я, уязвленный его замечанием. — Я мог скрываться в лесах.
— Я никогда не давал тебе никаких шансов, — возразил Криган. — Когда ты по каким-либо причинам не мог что-то сделать, я всегда исправлял ситуацию. Кроме того, я полагался на Ти.
Ти метнула на него такой взгляд, что, имей она мою силу Вардена, окрестности давно превратились бы в пепел.
— Не забывай, — добавил Криган, — что я правлю здесь уже сорок лет, и все мы перед этим проходим подобное испытание, служим своим хозяевам, пока не приобретем необходимый опыт. Имена и лица, конечно же, меняются, но хозяин всегда остается хозяином. Это строго ранжированное и стабильное общество работает как часы. В итоге я тебя раскусил. Я смотрел твоими глазами, предугадывал твои поступки и принимал соответствующие меры.
— А почему вы решили, что я заберу с собой Ти?
Криган усмехнулся:
— Все очень просто. Во-первых, твоя реакция на исчезновение Ти оказалась столь сильной, что привести в действие дремавшую под спудом силу Вардена и открыть тебе доступ в Замок оказалось элементарно. Значит, Ти была тебе небезразлична. Кроме того, доктор Пон послужил дополнительным стимулом. А чтобы ты — вопреки ожиданиям — не повел себя излишне прагматично, Вэла подмешала в напиток каких-то снадобий, усиливших твои эмоции. Мне нужно было, чтобы ты забрал ее с собой. Она была главным козырем. Только благодаря Ти мне удалось добраться до Сумико О'Хиггинс.
— Вы убили Сумико? — спросил я. Он кивнул:
— Это была одна из моих главных целей. Ты должен понимать, какую угрозу она представляла. Подобные психопатки появляются раз в столетие, и слава Богу. Таких чудовищ необходимо уничтожать беспощадно. Она несла в себе генетический код, разработанный в Институте биологической стабильности, который определял будущий облик цивилизованных планет. И не просто облик — ты же знаешь, как много на самом деле зависит от генетического кода. Именно такими должны стать потомки Конфедерации.
— Вы же сами говорили, что цивилизованные планеты нуждаются в обновлении, — напомнил я.
— В обновлении — да. Но ведь не в монстрах же. Монстрах в самом прямом смысле. Они могли и обязаны были стереть ее с лица земли. А вместо этого ее просто сослали сюда в соответствии с теорией, что патологические отклонения предполагают столь же необычные способности. Уж в этом ей не откажешь!
— Я почувствовал, куда она клонила, — согласился я. — Благодаря Ти.
— Ты даже половины не знаешь, — сказал Криган. — И не представляешь, сколь находчив и изобретателен был ее свихнувшийся ум. "Индпошив" мутации в живых организмах! Ментальная генная инженерия! А чего стоили ее милые сафические пристрастия? В своей деревне они практиковали человеческие жертвоприношения. Камень, на котором лежала Ти, предназначался как раз для этого, по его бороздкам стекала кровь, которую они пили. Пойми, Кол, она больная женщина. Больная, но гениальная, употребившая, правда, свою гениальность во зло. Мы давно пытались остановить ее, но не могли даже обнаружить ее лагерь.
— А во время предпринятой Артуром атаки вы убедились, что она неуязвима?
Командующий войсками поместья Зейсс только сокрушенно кивнул.
— Да, — подтвердил Криган. — На самом деле она не открыла ничего принципиально нового, что не было бы до нее открыто в Институте. Но самому Институту необходимость сохранять все от распада причиняла немало хлопот. Благодаря тебе, а особенно Ти, я попал в ее деревню и убедил Сумико отправиться в Моаб вместе с нами. Там провели — незаметно для нее — всестороннее исследование ее потенциальных возможностей, хотя и она не без пользы поработала в библиотеке. Правда, ей достались только жалкие крохи той информации, которую она жаждала получить. Мы много говорили с ней, в том числе и о ее истинных способностях. По ее надменности чувствовалось, что она обладает большим потенциалом, и нам не оставалось ничего другого, как выбросить главный козырь — предложить испробовать ее реальную силу в реальном бою. Она не устояла. Таким образом, нам требовалось спровоцировать ситуацию, в которой Сумико придется показать свое убежище, не подозревая, что сражаться предстоит не только с войском Зейсса, но и кое с кем еще.
— Да, — подтвердила хозяйка Ройниваль. — Это далось нам дорогой ценой. Нам пришлось драться друг с другом до тех пор, пока все ведьмы не высадились на захваченном плацдарме. Трудное оказалось дельце, что и говорить! Но как бы то ни было, мы позволили войскам Зейсса атаковать нас и при этом уничтожить как можно больше ведьм, чтобы подорвать ее силы. Однако мы не смогли их одолеть, даже когда набросились на них все вместе. Пока Сумико была жива, они были неуязвимы.
— Криган, удовлетворите праздное любопытство, — попросил я, — как вам удалось убить ее?
— У меня было несколько вариантов, — ответил он. — На крайний случай у нас благодаря Институту имелось много стимулирующего зелья для того, чтобы выставить на поединок меня, герцога, двух рыцарей и магистров сорок, не меньше. Но до этого не дошло, и слава Богу. Идею мне подал ты.
— Я?
— Да, — кивнул он. — В свое время ты дал мне знать о ее лазерном пистолете. Я решил, что для перестраховки она возьмет его с собой и непременно им воспользуется. А как тебе известно, предохранять чужеродный металл от распада способен только властитель. Представляешь, какая у нее была силища!
— Но что же вы… — начал было я, но Марек Криган меня перебил.
— Ну давай же, Кол! Шевели мозгами! Поставь себя на мое место: ты знаешь, что Сумико вооружена лазерным пистолетом — что ты сделаешь? Учитывая ее ум, хитрость, силу воли и умение сосредотачиваться.
У меня даже рот приоткрылся от изумления, когда я все понял.
— Вы сконцентрировали свою мощь на пистолете и уничтожили защитную оболочку из клеток Вардена.
Марек усмехнулся и кивнул:
— Ну да. Они разрушили блок питания, и от перегрузки пистолет взорвался. А она носила его на ремне. Ты не поверишь, я покрылся кровавым потом в ожидании результата. Я начал уничтожать пистолет всего за несколько минут до того, как мы перешли к объединенной атаке ведьм. Но, хвала Всевышнему, он взорвался! После этого добить оставшихся ведьм не составило труда.
— Рискованная затея, — заметил я. — Блок питания мог взорваться когда угодно. А ваша объединенная атака, как вы сами говорили, могла провалиться.
— Я предусмотрел и третий вариант, — признался он. — Микроорганизмы Вардена действуют, конечно, быстро, но не до такой степени, как нам хотелось. Если бы мы проиграли, с моей орбитальной станции выпустили бы нуль-ракету — прямо в Зейсс. Она бы разнесла все на атомы, в том числе и нас с тобой, но главное — всех ведьм. Теперь ты понимаешь, насколько серьезно я относился к Сумико?
Да, это действительно расставило все точки над "I".
— А для чего понадобился отец Бронц? — спросил я. — Вы не могли просто так выдумать столь колоритную личность.
— О, я уже десять лет как отец Бронц, — признался Марек Криган. — Это самый простой способ незаметно бывать там, где потребуется. Теперь мне придется придумать что-нибудь новенькое. — Он печально вздохнул. — А жаль. Отца Бронца превзойти невозможно. Меня никто не рассекретил бы, даже напорись я здесь на настоящего священника.
Я решился задать самый главный вопрос, который мучил меня все это время.
— Что будет со мной?
— У тебя все будет великолепно, — заверил он. — Некоторое время послужишь в Зейссе магистром, наберешься опыта, а потом либо заменишь хозяина, либо подыщешь слабого рыцаря и захватишь его поместье. Когда-нибудь ты наверняка станешь герцогом, а может быть, и властителем, помяни мое слово. Мой путь к вершине занял семнадцать лет.
— Я побью ваш рекорд, — парировал я, надеясь, что это не останется только шуткой. Он тяжело взглянул на меня:
— Тебе это по плечу.
Застолье прервалось, когда Криган сказал, что дожидается челнока, который должен завтра, приземлиться в поместье.
— Ничего не поделаешь — дела, — извинился он. — У Четырех Властителей свои проблемы.
К моему удивлению, ко мне подошел сам хозяин Тиль.
— Оставайтесь у нас, — искренне предложил он. — Я уже старик, Тремон. Вы можете захватить поместье прямо сейчас. Но здесь много очень сильных магистров, и вас неизбежно победит кто-то более опытный. Например, Ройниваль, которая давно хочет сменить свое болото на наш Зейсс. Однако через несколько лет, освоив необходимую технику и полностью реализовавшись, вы вступите в рыцарство при всеобщем одобрении, безо всякого труда. Вы прекрасно подготовлены. Артур отличный солдат, но совершенно бездарный администратор. Другие также по тем или иным причинам не годятся на главный пост. Сейчас это недоступно даже для вас, но вы мне симпатичны.
Я пообещал обдумать это предложение, но ответ уже знал. Я останусь. Замок Зейсс открывал мне прямой путь наверх, к тому же я не мог покинуть Ти. У нее со многими здесь были свои счеты, тем не менее это ее родина.
А потом я пошел к доктору Пону. Мои чувства к старому подлецу остались неизменными, но я хорошо понимал, что он первым встанет на сторону Тремона, когда тот придет к власти. Кроме того, я нуждался в его помощи.
Мы договорились, что после отъезда Кригана Пон сделает легкую операцию, конечно, при помощи клеток Вардена. Да, мой двойник и коллега — на самом деле я — с треском провалил задание. Меня обвели вокруг пальца, как ребенка. Я ничего не узнал ни о пришельцах, ни о властителе Мареке Кригане, черт бы его побрал. Он так и остался властителем Лилит и первым властителем Ромба. Прощай, Конфедерация! Когда я стану властителем, может, и разберусь с этими пришельцами. Но, что бы ни случилось, ты получишь от меня исчерпывающую информацию.
Кол Тремон уходит в отставку.
Глава 23 ОДНО НЕЗАВЕРШЕННОЕ ДЕЛЬЦЕ
Воздух был горячий и влажный. Только что прошла гроза, и облака висели непривычно низко. Но орбитальный челнок прибыл строго по расписанию — за самим Мареком Криганом.
Почти всю ночь я успокаивал Ти.
— Я ненавижу его, — повторяла она.
Человек, отдавший ее в руки доктора Пона, вызывал у нее такое же отвращение, как и Сумико О'Хиггинс. Марек Криган казался ей животным. Изнасилуй он ее на самом деле, Ти ненавидела бы его гораздо меньше. Он надругался над ней как над личностью, и требовалось немало времени, чтобы это хоть немного изгладилось у нее из памяти.
Теперь она уже была ученой. Она стояла рядом со мной, когда, пробив низкую облачность, челнок сел на площадку к западу от Замка. Включились сложнейшие системы очистки, хотя с самим Криганом на борту необходимость в них отпадала.
Крйган по-прежнему носил старую сутану священника, но я знал, что ее может сменить любое одеяние. Я мог вообще не узнать его при следующей встрече, но что-то подсказывало мне, что я опознаю его в любом обличье. "Однажды, Криган, — сказал я себе, — мы встретимся не для того, чтобы мило поболтать".
Герцог Кобе остался позади, хотя челноком обычно пользовался именно он. Я размышлял, не допустит ли Марек Криган еще одну ошибку, узнав, что передатчик прекратит действовать только сегодня днем. Находящиеся на орбите войска Конфедерации вполне могли сбить его крохотный кораблик. Хотя нет, быстро сообразил я. Инициатива наказуема. Они пальцем не шевельнут без непосредственного приказа с Земли. Вот почему им без нас не обойтись. А когда сообщение дойдет до Земли и придет приказ на уничтожение, Криган сто раз спрячется заново.
Кроме того, у него полно влиятельных друзей, которые не позволят, чтобы с ним так просто расправились.
Он помахал рукой, улыбнулся и вошел внутрь. Люк моментально захлопнулся. Послышалось легкое жужжание двигателей, аппарат оторвался от земли и начал медленно подниматься.
— Кол, — позвала стоявшая за мнрй Ти.
— Да, дорогая? — Я обернулся, И в этот момент у меня в голове словно что-то взорвалось. Клетки Вардена вспыхнули во мне нестерпимым огнем, и поток спонтанной энергии обрушился на Ти. Но она не загорелась и не превратилась в кучку пепла, а, подняв голову, устремила взгляд на медленно набиравший высоту челнок.
Послышались дребезжание и прерывистый стук. С кораблем творилось что-то неладное.
Внезапно раздался взрыв, облака озарила яркая вспышка, и груда металлических обломков, беспорядочно кувыркаясь, рухнула в высокую траву. Прокатился оглушающий грохот, и появилось свечение, на которое невозможно было смотреть. Ти отвернулась, и я почувствовал, как моя голова внезапно освободилась от чудовищных тисков.
Оглохший и ошеломленный, я взглянул на место катастрофы. На земле догорала куча искореженных железок, которые еще минуту назад были кораблем. Теперь все кончено. Когда обломки остынут, клетки Вардена бросятся в атаку, и дожди смоют остатки пепла.
Все еще ничего не понимая, я повернулся к Ти:
— Ччт…Ччтто… Что ты натворила?!
Она насмешливо улыбнулась:
— Помнишь… деревня ведьм… несколько дней назад?..
Я кивнул…
— Я стащила немного их зелья. А сегодня утром выпила все, прямо перед тем как мы отправились сюда. Здорово, правда? Я хотела удивить и порадовать тебя и еще использовать твою энергию, пока ты не смог вмешаться. И смотри-ка, все получилось.
— Но… Но как???
— Вчера вечером, после ужина, я немного побеседовала с герцогом Кобе и с хозяином Тилем, — ответила Ти. — И вопросы-то у меня были пустяковые. Вроде того: как держится челнок в воздухе? Герцог Кобе любезно все объяснил. Нарисовал картинку… что-то, что он назвал геоскопом… или еще как-то, не помню. Я поинтересовалась, есть ли точно такое же устройство на этом корабле, и он сказал что есть, но не такое; и пояснил, какое и где именно. А потом, используя твою энергию, я проделала с этой штукой то же самое, что Криган с пистолетом Сумико. Только мгновенно.
— Но… Но ведь он мог находиться в вакуумной камере! — возразил я. — Тогда все было бы зря.
— Она сделала гораздо больше, молодой человек, — послышалось сзади. Я резко обернулся и увидел герцога Кобе, он казался скорее задумчивым, нежели разгневанным. — У вас действительно бездна энергии, а она ненавидела старика Кригана как никто и никогда. Я предчувствовал такой финал, но она превзошла все мои ожидания.
— Что еще…
Герцог покачал головой:
— Гироскоп тут ни при чем. Ти умудрилась продырявить защитный слой клеток Вардена вокруг внешней обшивки — и как раз рядом с энергоустановкой!
— О Господи! — Я в изнеможении опустился на траву.
— Как видишь, даже Сумико не подозревала, на что способна сила и воля властителя, — заключил великий герцог.
Мне показалось, что он чересчур спокойно отнесся к гибели Марека Кригана. И я сказал об этом.
— К сожалению, для Лилит это типично, — философски заметил он. — Я тянул всю административную работу на планете, да к тому же постоянно лебезил перед ним. Нет, сынок, я не любил Кригана.
— Теперь властитель — Кол!!! — восторженно закричала Ти. Я по-прежнему чувствовал, как она контролирует мою волю, но на всякий случай блокировал ее.
Кобе отрицательно покачал головой:
— Нет. Марека Кригана убила ты. Я не уверен, что он накопил столько ненависти к Мареку. Место властителя вакантно, пока не появится тот, кто заявит свои права и подтвердит их. На это уйдет как минимум несколько недель. А пока его обязанности буду исполнять я. — Он вздохнул. — Проклятие. Придется мне отправиться на эту Конференцию…
Глаза Ти загорелись бешенством, но теперь я снова контролировал свою силу. Через несколько часов действие стимулятора кончится. Да, за ней нужен глаз да глаз.
— Послушай, а у тебя не осталось больше этого напитка, а? — ласково спросил я. Ти явно не хотела отвечать.
— Можно соврать? — наконец спросила она, глядя мне прямо в глаза.
ЭПИЛОГ
Человек медленно встал с кресла, плохо понимая, кто он и где находится, снял с головы обруч с датчиками и потер виски. Казалось, головная боль убьет его.
Некоторое время он смотрел на панель управления, словно не веря в реальность происходящего. Он действительно был здесь, на патрульном корабле, в своей лаборатории, а не на Лилит, где только что прожил целую жизнь.
Вскоре он пришел в себя.
— Компьютер? — сказал он.
— Слушаю вас.
— Вы получили данные. Каковы результаты предварительного анализа?
— Во-первых, подтверждена связь между пришельцами и властителями Ромба, — ответил компьютер. — Получен ряд фактов, которые только умножают вопросы. Для окончательных выводов информации недостаточно, но у нас есть другие доклады. Хочу добавить также, сэр, что Марек Криган знал только об одной вашей копии — Коле Тремоне, так что к появлению остальных они не готовы.
— Возможно, — раздраженно ответил мужчина. — Ты сказал о каком-то докладе?
— Да, сэр. С Цербера. Из-за особенностей тамошних клеток Вардена установить непосредственный ментальный контакт невозможно. Но при помощи особой команды, о которой агент не подозревает, мы заставляли его сбрасывать информацию; потом он об этом забывал. На Цербере, сэр, существует технологическая среда, так что трудностей это не представляло. По-видимому, у нас полный отчет. Желаете его получить?
— Да… Нет!!! — с раздражением выкрикнул мужчина. — Дай мне немного отдохнуть, ладно?
— Если вы устали и у вас болит голова, я могу выдать результаты на терминале номер два.
— Хорошо, хорошо. Только не сейчас.
Он не мог признаться компьютеру, что головная боль и бешеная усталость лишь цветочки. То, что беспокоило его, находилось гораздо глубже — в самом сердце.
Кол Тремон, размышлял он, действительно ли он — это я? Могу ли я быть таким же? Почему твои поступки, Кол Тремон, кажутся мне столь необычными? Или ты и правда совсем другой?
Признания Марека Кригана насчет Конфедерации тоже волновали его, но меньше. Они звучали настолько кощунственно, что он отказывался верить и отнесся к рассказу как к изящному софизму, не более.
Конечно, сказал он себе, это все заблуждение. Тело Кола Тремона, его гормоны, его эмоции… Они не могли не изменить его. До неузнаваемости.
Несмотря на страх, который он испытывал при мысли еще об одном сеансе, он стремился к нему. Он хотел знать. Действительно ли Кол Тремон его плохая копия или это он сам?
Неужели во всех четырех зеркалах он увидит чужие, незнакомые лица?
Он опять откинулся на спинку кресла. Наконец, собравшись с духом, вздохнул:
— Хорошо. Приступай к демонстрации отчета с Цербера.
— Подтверждаю, — быстро откликнулся компьютер. — Демонстрация запущена. Если вы в состоянии, сэр, установите контактный обруч.
Мужчина еще раз обречено вздохнул, взял со стола ажурную корону, надел на голову и устроился поудобнее в кресле, удивляясь тому, как дрожат его руки.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги