Липкий киллер

Глава XIII Разодрался насмерть с видмедем

Когда, взволнованные, мы влетели во двор, дед Макар отбивал литовку, готовясь к покосу.

— Давно пришли? — спросил он.

— Только что.

— И Настя поздно пришла, спит еще. — Дед Макар смотрел на наши возбужденные лица и завидовал. — Вот что значит молодость, гуляют всю ночь, а сна ни в одном глазу. Так и не ложились спать?

— Не-а.

Мы в два голоса стали рассказывать, как медведь задрал киллера Витька и что Горилла и Фитиль сели на автомобиль и уехали, бросив товарища в беде.

— Где это случилось? — спросил дед Макар, не очень веря нашему рассказу.

— На той дорожке, что с поля в лес ведет, — стал я уточнять место трагедии.

— Говорите, нога человеческая торчала из кустов, а потом голова медведя выглянула?

— Да, медведь башку высунул и рявкнул, — немного приврал я с рыком.

— Не рявкнул, а заревел на нас, — подтвердил Данила. Я думаю, если бы рядом стоял Фитиль, он сказал бы, что медведь перестал чавкать и бросился на нас.

— Сидите дома, — строго — настрого приказал дед Макар.

Он, взял из под навеса подоткнутую под застреху рогатину и торопливым шагом через овсяное поле заспешил к лесу. Когда дед Макар был уже далеко, я сообразил, что мне надо было вместе с ним пойти и показать то место. А теперь поздно. Схватив бинокль, я полез на сеновал в сарае. Данила карабкался вслед за мною. Я тут же прильнул к окулярам.

Плотный, ладный, сам похожий на медведя, дед Макар легко и плавно плыл по овсяному полю. На затылок у него была сдвинута пчеловодческая сетка. Рогатины за высокими овсами в руке не было видно, но я знал, что он крепко сжимает ее древко. Проходя мимо липы с колодами, дед накинул на лицо сетку. Значит, потревоженные пчелы еще не успокоились.

— Чего там? — заныл рядом Данила.

— Пока ничего, дед Макар еще до леса не дошел.

— Дай глянуть, — мой приятель выхватывал у меня из рук бинокль. Я отдал ему его на время, но когда попросил обратно, Данила уперся.

— Не волнуйся, я тебе расскажу, если что интересное увижу. Пока ничего существенного не произошло, дед Макар скрылся в лесу, — комментировал он развитие событий. Что он хотел чтобы еще произошло? И тут я вспомнил, что в сене лежит карабин, в его оптический прицел так же хорошо видно, как и в бинокль. Когда я вытащил его на свет и стал отряхивать с него сено, Данила тревожно спросил:

— Ты на кого?

— Ни на кого, я в него вместо бинокля буду смотреть.

Я, как стрелок, изготовившийся к стрельбе, приладил карабин на подрамнике в слуховом окне на сеновале и посмотрел вдаль. В бинокль было лучше видно, чем в прицел карабина. Бинокль был десятикратный и угол захвата у него был больше, а оптический прицел показывал предметы дальше, на большем расстоянии, но у него было другое преимущество. Ствол, лежащий на деревянной поперечине, не дрожал, предметы были видно ясно и четко. Я не пожалел, что у меня в руках он, а не бинокль.

Долго пролежали мы с Данилой на сеновале, с полчаса, не меньше. Какие только мысли не лезли нам в голову! И что дед Макар спасет киллера Витька и вынесет его сейчас на руках, или Витек сам выйдет из лесу, прихрамывая на одну ногу. Нам мерещилась схватка деда Макара с медведем.

— Как ты думаешь, — спросил я приятеля, — рогатиной с одного раза убивают Мишку или его надо несколько раз колоть?

— С одного, — безапелляционно ответил мне Данила.

Неаргументированный ответ, ответ на дурака, мне не понравился. Я сам решил вслух обосновать его.

— Правильно, иначе Мишка может наброситься на охотника.

Данила покосился на меня как на несмышленыша и авторитетно заявил:

— Бьют с первого раза, чтобы шкуру не попортить, товарный вид, дырок чтобы в ней было меньше.

Я хотел с ним заспорить. Как же так, на тебя прет медведь, сейчас заломает, а у тебя в голове мысль, как бы аккуратнее воткнуть перо, сохранив высшую сортность шкуры. Не логика, а бред сивой кобылы. Ознакомить приятеля с нелестными для него выводами я не успел, на опушке леса показался дед Макар.

На этот раз он шел не спеша и походил на горожанина, возвращающегося с дачного участка. Рогатина, как тяпка, лежала у него на плече. А где же киллер Витек? Никого рядом с ним не было. По тропинке через овсяное поле дед направился к Верблюдовке.

— Походка слишком медленная у деда. Дед в трансе, — сделал вывод Данила, сравнивая темп ходьбы деда и наш недавний спринтерский бег.

— Ты что, хочешь сказать, что медведь насмерть задрал Витька? — ошарашенно спросил я приятеля.

— Ну, не Витек же медведя.

Ждать осталось недолго до выяснения истины. Дед Макар пройдет сейчас мимо липы с колодами, а там уже недалеко и до нас.

— Не торопится что-то дед, — на этот раз я выставил медленно идущему старику двойку за скорость. — Переживает, наверно, жалко ему Витька. Сейчас придет и расскажет, как там все было.

А дед Макар и не собирался идти дальше. Когда он поравнялся с липой, голова его повернулась наверх. Пчелы, видно, уже немного успокоились, потому что он не стал закрывать сеткой лицо. Мне хорошо было видно, как дед Макар положил на землю рогатину и прислонил к краю настила, устроенного на липе, ствол — лестницу с обрубленными сучьями. Ничего себе! Если Мишка задрал киллера Витька, то сейчас нужно бежать или в больницу, или в милицию. Больница пока отпадала, потому что Витька не было видно, а вот милиция…

Почему дед так спокоен? Что же там на самом деле случилось? Если бы было что серьезное, он обязательно поспешил бы домой, а не полез на дерево.

Хотя, с другой стороны, вон друзья Витька, Горилла и Фитиль, сели на «мерседес» и дали без лишних разговоров деру. А чем дед хуже их? Что ему киллер Витек, внук родной? И так вон пострелял в округе все живое.

— Как ты думаешь, что там могло быть? — спросил я Данилу.

Лучше бы не спрашивал. У него версии были одна чудней другой.

— Дед, наверно, спас Витька, а теперь идет и жалеет, что спас.

— Как спас? — с надеждой на благополучную развязку в лесу слабо выдохнул я слова.

— А так. Прибежал дед, а там медведь бьет по морде Витька. Вот он его и защитил. Вдвоем-то одного легче одолеть. Витек пошел себе дальше, а дед вернулся и с колодами сейчас разбирается, куда теперь ему спешить, Витек ведь свое получил.

— Так ты думаешь, что киллер Витек жив?

— Ага. Ты же видел, дед Макар рогатину, как косу, на плече нес.

— Нес, ну и что?

— А то, что он устал.

— От чего устал?

В голосе Данилы чувствовалась непоколебимая уверенность:

— Устал втыкать рогатину в медведя. Заморился он, понял? Поэтому и нес обратно ее на плече. — Данила подвел окончательный итог своим рассуждениям: — Я так думаю, что мы скоро пойдем все вместе шкуру с медведя снимать.

— А Витек куда подевался?

— А Витек, со стыда, что не такой храбрый, как мы, ушел стороной или лесом.

Напомнить Даниле про нашу беспримерную храбрость, когда мы втроем вместе с Фитилем ставили олимпийские рекорды скорости, я не успел. На краю овсяного поля я заметил огромного медведя. Никого не боясь, он шел по той же тропинке, по которой недавно прошел дед Макар.

— Ты видишь?

— Что? — спросил Данила. Он взял бинокль в руки и посмотрел в ту сторону, куда был нацелен карабин.

— Шкура сама идет, не дождалась, пока ты придешь и ее освежуешь.

Шутки плохие. Медведь шел по направлению к липе, на которой в это время находился дед Макар. Данила выругался:

— Скотина какая настырная, как танк внаглую прет. Стрелку с дедом где хочет устроить? Под липой. Разодрался, видно, дед с медведем всерьез.

Отсюда, с сеновала, нам хорошо было видно, как медведь не спеша двигался к середине овсяного поля. А дед Макар, опустив, как чадру, пчеловодческую сетку на лицо, привязывал колоду. К помосту была прислонена самодельная лестница, по которой медведь мог запросто взобраться наверх. Как сообщить деду Макару, что к нему приближается Мишка? Докричаться до деда отсюда было бесполезно: далеко.

— Стреляй в него, — вдруг заорал Данила. — Стреляй, пока он и второго не съел.

Я и забыл, что смотрю вдаль сквозь прицел карабина. У меня же в руках грозное оружие. Только заряжен ли он? Я оттянул затвор. В патроннике пусто. Патроны к карабину сегодня ночью киллер Витек разбросал у себя в саду, чтобы не возвращать их Фитилю.

— Данила, — заорал я, — беги хоть один патрон найди, а я деду Макару буду отсюда чем-нибудь махать.

Но я тут же сообразил, что махать бесполезно, и вместе с приятелем скатился с чердака сарая, на котором был устроен сеновал. Сад дома, в котором жил киллер Витек, зарос будыльями сорняков. Мы его избороздили на коленях. Наконец есть, одна пуля у меня в руках. Я понесся обратно. Вставив ее в патронник, я щелкнул затвором. Рядом на сено плюхнулся мой дружок. В руках у него было еще две пули.

— Чтобы наверняка, — сказал он, протягивая их мне.

Я их тоже вставил в магазин. Данила схватил бинокль, а я приладил приклад к плечу и посмотрел в оптический прицел. Господи, что это? Я не мог поверить своим глазам. Дед Макар откупался от медведя. На веревке, сверху с помоста, он спускал Мишке бочонок, забытый Фитилем наверху. А Мишка, привстав на задние лапы, топтался на месте. Когда бочонок достал до лап медведя, он прижал его к себе и стал яростно сбрасывать веревку. Сбросив ее, он сунул лапу в сосуд, а затем себе в рот. С лапы у него капал мед. И тут Данила заорал:

— Стреляй рэкетира, Макс. Стреляй, Макс. Не видишь разве, медведь деда на бабки поставил. На мед он его поставил. Мишка хуже Фитиля. Стреляй, Макс.

Нет чтобы мне сначала подумать хорошо, что я делаю, я поддался панике и стал целиться. А медведь, довольный своей добычей, прижимая к животу бочонок и отмахиваясь от пчел, косолапил на двух ногах к лесу. Я знал, что на таком расстоянии — два километра — надо брать упреждение. Если скорость пули одна тысяча метров, значит, она будет лететь две секунды, а за это время Мишка сделает пять шагов. Пойди не промахнись, да еще учти траекторию пули на таком расстоянии. Нет, без пристрелки тяжело попасть. А Данила рядом чуть не подпрыгивал:

— Уйдет он с бочкой, Макс. Стреляй, Макс.

Я и выстрелил. Пуля, видно, звякнула где-то рядом с медведем, потому что он недоуменно посмотрел назад и вдруг опустился на все четыре лапы. Высокий овес скрыл медведя. Нам было видно, как волна колышущихся стеблей от центра поля приближается к его краю. На опушку леса медведь выскочил с бочонком. Второй раз я не стал делать глупость, стрелять. Кто мне разрешил браконьерничать? Мы потом долго спорили с Данилой, как медведь бочонок дотащил с собой. Данила утверждал, что на себе, прижимая одной лапой, а я говорил, что в зубах, в пасти. Думаю, что прав был я, потому что видел медведей больше, чем мой приятель. Он их здесь в первый раз узрел, а я сколько раз в зоопарк и в цирк ходил. А там они даже на мотоциклах ездят. А от липы быстрым шагом шел к дому дед Матвей. После выстрела, который прозвучал во дворе подобно грому, из дома во двор выскочили баба Нюра и заспанная Настя.

— Мальчики, что-нибудь случилось?

А мальчики, сунув карабин в сено, как ни в чем не бывало растягивали в показной зевоте проголодавшиеся рты. Излишнее напряжение и волнение сжигает массу энергии, Данила, по-моему, даже на лицо похудел от переживаний.

— Ничего не случилось.

— А кто стрелял? — Настя недоверчиво на нас косилась.

Данила вывернул карманы брюк.

— Не мы.

Не успел закончиться один допрос, как начался другой. Во двор споро входил дед Макар.

— Вы слышали выстрел?

Отказываться было глупо. Если он услышал его за два километра, то мы должны были точно знать, откуда он был произведен.

— Кто стрелял?

Данила почему-то заюлил. Он, вместо того чтобы признаться, что это наши проделки, неопределенно пожал плечами.

— Может быть, киллер Витек?

— Как он там, Витек, медведь его не съел? — спросил я деда Макара. Но у того после посещения леса и наших отговорок резко поменялось настроение. Дед хмуро смотрел на нас с Данилой.

— Никакой ноги, вещей киллера Витька и следов борьбы его с медведем я в лесу не видел. Что вам со страху привиделось, не знаю, но хотел бы у вас уточнить, откуда был произведен выстрел, для меня это важно.

Данила, болтун, вылез вперед и показал на дом, в котором еще недавно жил Витек. Дед Макар не поленился и сходил туда. Что он мог, кроме замка на двери, увидеть? Ничего. Такой же хмурый он вернулся назад и подозвал нас обоих к себе.

— Вот что, молодцы, до автобуса еще час остался, потихоньку собирайтесь. Где твой чайник? — обратился он к Даниле. Затем дед скомандовал бабке:

— Накорми их в дорогу.

Настя закрутилась около нас, стараясь выручить.

— Сознайтесь, что натворили, дед простит, он отходчивый.

У нас с Данилой у самих резко упало настроение. Мы теперь, после слов деда Макара о том, что он не нашел в лесу ни следов борьбы, ни вещей киллера Витька, не знали, что и думать. Не привиделась же нам его нога. А медведь, которому сам дед Макар спускал с дерева бочонок с медом, это как объяснить? Спрашивать теперь деда, после того как он нас выставил за дверь, гордость не позволяла. Я потянул Данилу со двора.

— Пошли, дело есть.

Напротив покинутого дома киллера я насильно втолкал его в калитку.

— Быстро ищем патроны.

Второй раз за последний час мы ползали в чужом, заросшем травой саду на коленях. Методично, метр за метром мы оглядывали землю. Через двадцать минут у нас на руках была двадцать одна пуля. Три штуки мы до этого нашли, итого двадцать четыре, а в коробке должно быть двадцать пять. Черт с ней, с одной, и так хватит, подумал я, прекращая поиски.

— Ты карабин хочешь с собой забрать? — испуганно спросил Данила.

Я покрутил рукой у виска.

— А зачем тогда тебе патроны? — не унимался он.

— Узнаешь, провокатор. Гони их сюда.

Я ссыпал их все в носовой платок и завязал на два узла. Не успел я сунуть их бездонный карман моих фирменных штанов типа «кул», как в соседнем саду раздался характерный старческий кашель.

— Ребята, если вы уезжаете и хотите нарвать хороших яблок на дорогу, проходите в мой сад. У меня ухоженные, опрыснутые, не червивые. А то, что вы с земли насобирали, можете оставить, они только на вино сгодятся.

Я скрипнул зубами. Второй раз меня уличают в воровстве, и не отопрешься. Не будешь ведь вываливать на стол жменю патронов. Мы с Данилой поплелись в соседний сад. А старик сам срывал с деревьев самые лучшие яблоки и складывал их в большой эмалированный таз, стоявший здесь же в саду. Услышав шум нашего разговора, к нам подошла Лейли.

— Вы уже уезжаете? И Настя?

— Настя остается, — недружелюбно буркнул Данила. Он, видно, не прочь был пожить здесь с недельку.

Лейли помогла своему деду пересыпать яблоки в два больших пакета и вышла нас проводить. Не стесняясь Данилы, она попросила у меня мой домашний адрес.

— Я тебе обязательно напишу.

К себе во двор мы возвращались как два крохобора, которые ходили на промысел. У каждого руку оттягивал тяжелый пакет. Настя, увидев нас, отвернулась. То ли приревновала, что мы ходили прощаться к соседке, то ли презирала, но губы куриной гузкой поджала. Переживем, подумал я, испытывая сильную неловкость. Пока баба Нюра спешно подавала на стол, Настя бойкотировала, а дед ковырялся в пристройке, я нырнул в сарай и полез на сенник. Нащупав карабин, я его разрядил, а две пули добавил к двадцати одной, завязанной в носовом платке. Сам носовой платок я повесил на ствол карабина, а затем оружие и патроны сунул поглубже, в сено. Кроме деда, сюда никто не должен сунуться. Вот, теперь можно и прощаться. Баба Нюра подавала на стол огромную сковородку яичницы.

— Не торопитесь, — сказала она, — ешьте спокойно, у вас еще есть полчаса до автобуса.

Отказываться и ломаться не хотелось, и мы молча сели за стол. Пакет с яблоками Данила поставил рядом, чтобы не забыть. Дед Макар вынес из пристройки древний чайник Мамая, привезенный Данилой, и поставил его рядом с его пакетом. Следующим заходом он вынес деревянный бочонок, липовку, и поставил ее рядом с моим пакетом.

— А это тебе. Обоим поровну.

Дед Макар, посчитав выполненным свой долг, зашел в дом и не выходил до тех пор, пока мы не вылезли из-за стола. Не чувствуя за собой никакой вины, я испытывал страшную неловкость. Даже толстокожий Данила понимал, что дед Макар на нас сердится.

К автобусу пошли провожать нас все, дед Макар, баба Нюра и Настя, а соседи, Лейли со своими дедушкой и бабушкой, помахали нам от калитки. Я обрадовался, когда автобус показался вовремя. Единственная радость старикам от прежних времен, уцелевшее сообщение с внешним миром. Когда дед Макар подавал нам в автобус наш тяжелый багаж, я ему сказал, что спать на сеновале жестко и что пусть он заберет оттуда медвежью шкуру, а заодно посмотрит, что давило нам в спину. На том мы и расстались. Водитель развернул автобус с нами, единственными пассажирами. Через несколько минут за поворотом скроется из глаз Верблюдовка.