Лишенец

Лишенец тащился по улице. Или, если угодно, влачился. Или — шаркал. Но не шёл: идут куда-то, а лишенцу идти было решительно некуда. Время влачилось к обеду, а лишенца затащило в такие места, где на обед не стоит рассчитывать. Деловой квартал: банки, офисы, конторы. Множество кафешек и ресторанчиков, где кормят за деньги. Денег у лишенца сроду не бывало. Ни единой копейки, цента или иены. Никогда. Ни одной лепты, динара или пенса. Так что в кафе его не покормят, можно и не мечтать.

Во многих конторах были собственные столовые, где всегда найдётся лишняя порция для голодного человека, но смущали камеры видеонаблюдения, которые последнее время понатыкали на каждом углу. Не хватало ещё, чтобы его выследили и объявили в розыск из-за тарелки картофельного супа.

Время тянулось, лопать хотелось невыносимо, и лишенец решил рискнуть, тем более что на глаза попался подходящий объект. Господин из той породы, что в двери ресторана входят с большим трудом, а как выбираются наружу, и вовсе никто не знает. Лишенец называл таких корпулентами, завидуя в глубине души, что сам он не таков. Корпулент уже вдвинул телеса в ресторан и сидел за столиком, поглощая окрошку из огромнейшей миски. Окрестные рестораны славились отменными порциями, но толстяку наверняка подали нечто эксклюзивное: двойное или тройное количество в одной посудине.

Остановившись возле столика, лишенец негромко спросил:

— Не помешаю?

Замечателен вопрос, заданный в такой форме: и «да» и «нет» можно толковать в свою пользу. Толстяк буркнул нечленораздельно, и лишенец уселся напротив. Официантов он не боялся, эти существа всегда его игнорировали.

Кроме таза окрошки на столе имелась пустая уже салатница, широкая тарелка с мясной нарезкой, хлебная корзинка и блюдо, в котором курился аппетитным паром венгерский гуляш. Имелся ещё киршенбир в кружке ёмкостью в пинту, но лишенец знал, что посягать на пиво в такой ситуации было бы безумием. Неважно, что именно здесь таится для обжоры главная опасность, кружку он не отдаст.

После секундного колебания лишенец придвинул гуляш и принялся за еду. Корпулент продолжал хлебать окрошку. Подсознательно он чувствовал, что происходит что-то неладное, но, поскольку сделанный заказ явно превышал возможности желудка, осознать происходящее он не мог и лишь недовольно ворочал шеей. Ничего, обойдётся и без второго, пиво под ветчинку и копчёную вырезку заменит исчезнувший гуляш. Главное, не засиживаться за столом, исчезнуть, прежде чем киршенбир будет допит.

Лишенец бодро топал по улице. Теперь, когда желудок был полон, жизнь уже не казалась беспросветной. Можно обратить мысли и на возвышенное.

— Лишнего билетика не найдётся?

Ха! У него спрашивают лишний билетик! Такое может случиться только возле театра. Конечно, он профессионал, а толпящиеся конкуренты — любители, можно сказать — дилетанты. Но смешиваться с их толпой не хотелось, и лишенец ускорил шаг.

Кинотеатр. Показывают какую-то американскую фигню. Тут конкуренции никакой, половина зала будет пустовать. Вот ведь какая несправедливость: лишних мест в кинозале полно, а без билета не пройдёшь. Билеты — за деньги, а денег у лишенца нет, лишних денег в природе не бывает.

Однако повезло. У самого входа топчется парень, на лице — отчаяние. Всё понятно, ждал кого-то, а она не пришла. Теперь на руках ненужный билет.

Приблизился, протянул руку:

— Лишний билетик?

Парень, молча, сунул оба билета, развернулся и ушёл.

Случается же так, что и у лишенца объявляется лишнее.

С чувством собственного достоинства, как порядочный, прошёл мимо контролёра. Та билет проверять не хотела, но лишенец настоял, сунув квиток едва не под нос. В фойе дурындистая девица боролась с пакетами попкорна, пытаясь удержать в руках сразу три штуки.

— Куда тебе столько? — забрал один, в зале откинулся на спинку кресла, захрустел конфискованной кукурузой.

На экране кипели страсти. Он не вникал. Зачем? Лишнее это.

Культурно отсидев вечер, отправился на ночёвку. Дома у него не было, и, вообще, никакого пристанища. Откуда взяться дому, если он лишенец? Каждую ночь он притыкался в каком-нибудь новом месте. Приходилось ночевать с бомжами на чердаках и в подвалах, приходилось перекантовываться и в шикарных апартаментах, владельцы которых постоянно проживали в тёплом зарубежье, но зачем-то сохраняли совершенно ненужные им столичные квартиры и особняки. В городе полно лишнего жилья, лишенцу всегда есть, где притулиться.

Богатые квартиры, особняки и коттеджи тоже снабжены камерами наружного наблюдения, только что там и от кого охранять? В отличие от офисных камер, эти оказываются лишними и потому для лишенца подобные ухищрения не преграда. Даже если камера случайно окажется работающей, лишенца она не зафиксирует.

Что такое чистое бельё, лишенец давно успел позабыть. В ненужных квартирах подобные вещи излишни. А лишенцу всего этого и не надо. Улёгся на антикварном диване, укрылся пыльной портьерой и уснул. Снился ему собственный домик с садом и цветником. И ещё, будто бы есть у него имя, фамилия и отчество. Всё как у людей.

Утром глупости из головы вылетели. Пора было заботиться о хлебе насущном и прочих материальностях.

Ни еды, ни одежды в заброшенном коттедже, разумеется, не было, так что лишенец впёрся в чужую квартиру, хозяева которой с утра ушли на работу и должны были вернуться лишь под вечер. Спать в таком месте смертельно опасно, а вот разжиться самым необходимым можно запросто. Прежде всего — завтрак. Вчера хозяйка наготовила на обед, что на Маланьину свадьбу, ни за ужином, ни за завтраком супружеская пара всего не съела, а после работы женщина снова явится с полными сумками, и не съеденное полетит в помойное ведро. Конечно, творится такое не везде и не всегда, но лишенец умел определять нужные квартиры с полувзгляда, и не бывало, чтобы он ошибся.

Лишенец устроил ревизию холодильника, разогрел голубцы в сметанном соусе, наделал бутербродов с позавчерашним сыром. Хлеб был ещё свежим, но всё равно по дороге домой будет куплен новый. Значит, этот можно оприходовать. Имелся в избытке заваренный с утра чай и фруктовый йогурт в початом пакете. Лишенец отдал должное и тому, и другому. Завтракал плотно, понимая, что обед всегда проблематичен, так что нужно наедаться впрок, даже если и переешь лишку. Жаль, что на год вперёд не наешься, брюхо добра не помнит.

Посуду после себя лишенец помыл и поставил в шкафчик. Незачем оставлять лишние следы, напоминая немытой кастрюлькой об исчезнувших голубцах. А так, кто вспомнит, что ели вчера на ужин? Мельком подумал, не взять ли с собой пару бутербродов, но решил, что не стоит. Он не вор, а что касается обеда, то будет день, будет пища.

Покончив с едой, занялся гардеробом. Переодеваться нужно каждый день, иначе чужая одежда обвыкнется на теле, почудится своей, — и что тогда?

Трусики и носки в любой семье покупаются с запасом, и всегда можно позаимствовать пару от избытков. Напевая песню: «Вы полагаете, всё это будет носиться?» — перебрал в шкафу рубашки и верхнюю одежду. Чужие вещи всегда приходились лишенцу впору, здесь проблем не было. Рубашка совсем новая, а не надевалась уже год. Может быть, хозяин раздобрел, а быть может, просто руки не доходят. И не дойдут. Джемпер тоже висит без дела, и скоро его побьёт моль. Так не лучше ли выгулять его сегодня и тут же выкинуть? Меньше моли будет. Джинсы, некогда купленные и забытые… ну так и нечего о них вспоминать.

Обувь непременно хранится в нижних ящиках шкафа. Предполагается, что зимой там сберегают сандалии, а летом — зимние ботинки и сапоги. На самом деле, даже в аккуратных семьях в обувных ящиках обретается целый склад не пойми чего. Главное, выбрать не слишком стоптанное и, чтобы было по сезону, а также не резало глаз в сочетании с остальной одеждой.

Каждый день менять обувь, да ещё с чужой ноги, казалось бы, здесь без кровавых мозолей не обойтись, но он не такой, как все. Он лишенец, даже мозолей на ногах он лишён.

Вчерашнее лишенец связал в узел, чтобы потом выкинуть в мусорку. Жаль, конечно, вещи-то новые, но не его вина, что они изначально оказались лишними. А после того, как ими попользовался лишенец, жизнь их и вовсе кончена. Случается бомжи, роясь в помойках, натыкаются на узел совершенно годной одежды, но даже не пытаются его развязать, поглядеть, что там уложено, а поскорей переходят к другому баку. Они знают, чем грозит неумное любопытство.

Днём большинство не старых и здоровых людей работает. Это время не бывает лишним, и потому для лишенца оно особенно тягостно. Лишенец бродил без толку, не зная, куда заведут его ноги. С обедом, как и опасался, оказался в пролёте. Не каждый же день натыкаться на корпулента, у которого можно отнять избыток жратвы. А искать вчерашнего дядьку нельзя, этак присосёшься к одному человеку, станешь паразитом, наподобие вампира. А жизнь паразитов коротка и исполнена боли.

Зато вечером повезло, как нечасто случается. Свадьба на полторы сотни человек, причём не восточная, где привыкли считаться родством, и все друг друга знают, а наша: шумная и безалаберная. Лишнему человеку там всегда найдётся местечко на краю стола. Близкие жениха примут его за родственника или знакомого невесты, родня невесты решит, что это гость со стороны жениха. Главное — вести себя скромно и не вылезать на всеобщее обозрение. А так, хватит не только праздничного угощения, но и выпивки, что случается редко. И даже можно потанцевать, приглашая подружек невесты, тех, что пришли на праздник без спутников.

К сожалению, всё хорошее скорее раньше, чем позже кончается, и в первом часу ночи лишенец вновь очутился на улице, не зная, куда приткнуться до утра. Как назло, именно здесь не было пустых квартир и заброшенных коттеджей, где лишенец мог бы найти холодную постель. «Холодная постель» — так в Швейцарии называют шале, которые владельцы строят, вкладывая капитал в недвижимость, а потом там не живут и, вообще, никак не используют. Наверное, хорошо быть лишенцем в Швейцарии; каково это на самом деле, он не знал, но на всякий случай, завидовал.

Женщину, сидящую на скамейке в сквере, он заметил издали, а ещё через несколько шагов понял, что сегодня холодная постель ему не грозит. Женщина была одинока, как только может быть одиноким живое существо. Ни детей, ни родни, ни даже случайных приятельниц, которым можно поплакаться на пропащую жизнь. Какая-то работа, скучная и ненужная, однокомнатная нора, куда не хочется возвращаться. Мужчина, которого она называла мужем, но который был, в лучшем случае, сожителем, бросил её недавно безо всякой жалости и сожаления. Лишняя, совершенно никому не нужная женщина. Такие тоже встречаются на улицах города.

Лишенец присел рядом и, чуть помолчав, спросил:

— Тоже некуда идти?

— Незачем, — ответила она.

Некоторое время они сидели молча, затем лишенец подал руку, женщина, так ничего и не спросив, поднялась, и они направились в сторону однокомнатной норы, где на одну ночь лишенца ждала постель, согретая женским теплом.

Он очень давно был лишён этого… Не называть же любовью чувство к женщине, с которой не перекинулся и парой фраз, и чьё имя не полюбопытствовал узнать. Имя привязывает, это он знал твёрдо. У самого лишенца имени не было, да и не хотелось его иметь. Хотелось просто, чтобы рядом было тёплое, податливое, ждущее. И оно было, полной мерой, даже больше, чем можно взять.

Под утро, когда женщина уснула, лишенец тихо встал, взял в охапку одежду, которую через пару часов придётся выбрасывать, и, одеваясь на ходу, ушёл, не оглянувшись даже на номер квартиры.

Когда на улице его нагнал первый трамвай, лишенец заскочил в вагон. Кондукторша подошла было к нему, но лишенец развёл руками: «денег нет» — и кондукторша, кивнув, удалилась. Всё понятно, пропился бедолага до полушки, а домой попадать надо, ну так, пусть едет за так.

Где-то лишенец позавтракал, во что-то переоделся. День привычно катился по наклонной плоскости. Лишенец забрёл в «Единый центр оформления документов», несколько раз брал квиточки и следил, как движется его очередь. К окошечку, разумеется, не подходил. Когда это развлечение наскучило, повлёкся дальше, высматривая лишнее, что можно обратить в свою пользу. Рестораны средней руки, ярмарки, где за бесплатно дают попробовать всяких вкусностей, да мало ли что может привлечь того, у кого ничего нет. В одном месте не нашлось ничего подходящего, значит, можно перейти на другую сторону улицы или свернуть направо. Полная свобода выбора для того, кто полностью свободен. В позапрошлом веке такое времяпровождение называлось: «гранить башмаками мостовую».

Лишенец переходил проспект, когда кто-то схватил его за рукав. Оглянулся — боже! — вчерашняя женщина! Откуда? Как признала его? Лишенец безлик, его невозможно узнать в толпе.

— Нашла! — плачущим голосом повторяла она. — Почему ты ушёл? Зачем? Я же не смогу без тебя. Идём домой, слышишь… домой.

Хотелось вырваться и бежать, но сил не было, и он покорно тащился за безжалостным поводырём. Шёл, понимая, что теряет единственное, что у него есть — возможность быть лишним.