Литературная Газета, 6523 (№ 35/2015)

А где же команда?

Фото: ИТАР-ТАСС

В нынешней России надеются не на профсоюзы, не на суд и не на местную власть...

Кнутом и пряником

Этой весной вся страна обсуждала ситуацию на космодроме «Восточный». Вот рабочие не вышли на смену, вот объявили голодовку, прекратили, опять объявили. Вот написали на крышах огромными буквами: «Уважаемый Путин, спаси рабочих, 4 месяца без зарплаты».

Поистине, если купола в России кроют чистым золотом, то послания на крышах бараков пишут кровью. Чтобы если Господь не заметит, то хотя бы президент, пролетая, прочёл. В нынешней России надеются не на профсоюзы, не на суд и прокуратуру, не на местную власть, а только на главу государства.

Прямую линию с Путиным смотрят миллионы россиян, миллионы вопросов поступают в центр обработки обращений. Но гордиться рекордными цифрами не хочется. Главным образом потому, что бóльшая доля обращений должна была – нет, обязана! – разрешиться на месте. Президент замыкает на себе всё, даже то, что никак не должно относиться к его компетенции, вернее, должно относиться к полномочиям иных ведомств. Стадо под названием «страна» слушается только пастуха. Или делает вид, что слушается. Пастух же действует по старинке – кнутом и пряником. Хотя его функции давно должна была бы выполнять автоматика или, по крайней мере, электропастух, который, может быть, даже уже построен, смонтирован, но не работает, поскольку построен неправильно и вообще не подключён к подстанции.

Наводнение в Крымске в 2012 году показало полную неработоспособность местной власти при возникновении чрезвычайных ситуаций. С тех пор власть не стала эффективнее, средств же оповещения – не берусь говорить о Крымске, но в большинстве малых городов и посёлков, а тем более деревень – как не было, так и нет. Проводное радио давно демонтировано, рынды сданы в металлолом.

Исключением, наверное, стала борьба с наводнением на Дальнем Востоке. Там действительно проявились лучшие качества и власти, и армии, и МЧС, и гражданского общества. Но, опять же, тон-то всему задал президент. Не появись он в зоне паводка, не возьми под свой контроль исполнение поручений, не возвращайся туда вновь и вновь, ещё неизвестно, каким боком бы всё повернулось. Паводок, случившийся следующей весной в Алтайском крае, продемонстрировал те же болячки, что были выявлены и излечены волевым порядком в Приамурье.

На ликвидацию последствий пожаров тоже летает президент. А где другие члены большой управленческой команды? Премьер-министр, министры, руководители всевозможных ведомств, чьи подчинённые работают из рук вон плохо? Где остальные ветви власти – прокуратура, суд, дознаватели? Не после, когда спасать уже нечего и некого, когда президент натыкал носом, а до? Где депутаты, называющие себя народными? Где, наконец, партия власти, призванная, по сути, выстроить свою систему управления, но так её и не выстроившая, потому как в неё большей частью идут, чтобы выстроить лишь собственную карьеру.

Идеалы золотой осени

Невольно возникает вопрос: почему же всё так-то? Что нам ждать от будущего и ждать ли чего? Надеяться – и это показал прошедший год – не на кого. Выживем – выживем, нет – смахнут с исторической сцены, о чём давно мечтают. В этой связи вспомнился разговор с писателем Дмитрием Балашовым, случившийся в далёком теперь 2000 году, за несколько месяцев до его трагической гибели. Мы говорили о пассионарной энергии и национальном надломе. Словом, тоже на эту же тему.

«Сейчас мы переживаем период золотой осени, – говорил Балашов. – Заметьте, при невероятном росте цен на бензин, таможенных ограничениях, совершенно грабительском курсе доллара – при всём этом машин становится больше. Это и есть признак золотой осени... Большие идеалы кончились. Остались идеалы золотой осени – дом с садом и огородом. Весь ужас происходящего в том, что, с одной стороны, нужен людям этот переход к золотой осени, но с другой-то – вопрос стоит так: или полное уничтожение русских, или восстановление в вере. Третьего, к несчастью, не дано. Великим нациям не прощают их прежнее величие. И ещё: в том виде, в каком мы существуем сейчас, я имею в виду разделение славянских народов, мы существовать не можем…»

Это за полтора десятка лет до государственного переворота на Украине, до санкций, начала новой необъявленной войны между Западом и Россией.

«…У украинских националистов программа только в одном – в отмене русского языка, который за последние 300 лет благодаря работе сотен и тысяч гениальных писателей и учёных сумел вобрать в себя весь речевой состав новейшей культуры. Попробуйте на украинском языке, который остановился в своём развитии на XVII веке, выразить математику, военное дело – да что угодно. Ничего не получится. Надо или варягов звать, которые будут на своём языке это делать – то есть кому-то отдаться, – либо обратиться к польскому языку, сблизить Украину с Польшей, что, опять же, означает отдачу».

Диктофонная запись, сделанная почти 15 лет назад, настолько актуальна, как будто мы говорим сегодня.

Но бог с ней, Украиной, что же касается России, то она, по мнению моего тогдашнего собеседника, не есть европейское государство и её нельзя сопоставлять ни с одним из них. Это своя законченная этническая суперструктура, которая тысячелетия назад была завязана на Великом шёлковом пути. И каждый раз, когда мы лезем решать западные дела, нам потом дают по носу.

«Вопрос заключается в том, найдётся ли достаточно пассионариев, которые пожелают спасти страну, и сумеют ли эти пассионарии собраться воедино, чтобы эту страну спасти. Но спасать надо ЦЕЛУЮ страну; даже современный развал, который мы имеем, для неё смертелен. Мы так не просуществуем, как, впрочем, и Украина, которую разорвут на части…»

После присоединения Крыма казалось, что вот они, пассионарии, призванные спасти страну. Но прошло время, и все куда-то растворились. То ли это были показные пассионарии, то ли их поглотило огромное бюрократическое болото, образованное на месте олигархической пропасти, вырытой Ельциным.

Важен сам процесс

Ладно, Балашов – писатель, художник, человек творческий, но вот и трезвомыслящий Герман Греф считает, что экономические реформы надо начинать с реформы системы исполнительной власти: «Это типичная ситуация – когда машина не нацелена на результат, она генерирует процесс. Клиентами этой машины являются не граждане, а руководство, которое, в свою очередь, не получая результата, даёт новые поручения в ещё более жёсткой форме. Машина от страха начинает генерировать ещё больше документов, пытаясь угадать волю принципала».

В чём не могу согласиться с Грефом, так это в том, что излечивать эту болезнь должна хоть и отдельная, но такая же структура. Истоки нынешнего неустройства надо искать в том времени, когда Путин в борьбе с семибанкирщиной не нашёл иной опоры в обществе, кроме чиновничества. Потом на этом фундаменте выстроилось здание партии власти, которая так круто взялась управлять страной, что опасность почувствовали не только рядовые её граждане, но и те, кто стоит у руля. Как противовес ей Кремль создал Народный фронт. У народа же никаких противовесов не было.

Чиновник в глубинке – это царь и бог. Вот и вытворяет что вздумается, извращая порой до неузнаваемости, до полной своей противоположности самые благие начинания, подминая под себя закон и порядок. А жаловаться некому. Профсоюзов нет, а те, что есть, кормятся с руки того же чиновника. Остаётся бить челом вышестоящему начальству. Но ворон ворону глаз не выклюет. Многочисленные челобитные возвращаются вниз, к тем, на кого и жалуются, а там дело спускается на тормозах.

Из организатора и управленца чиновник превратился в исполнителя. Причём плохого. Им движет не желание выполнить поручение, данное ему начальством, а желание создать видимость этого исполнения.

Взять аграрный сектор. Вот выросли с начала кризисного 2008 года цены на корма. Выросли, кстати, во всём мире. Другие страны отреагировали в течение нескольких недель. У нас же тогда только в середине лета было принято решение выделить деньги свиноводам и птицеводам. То есть не выделили, а только приняли решение выделить. После этого все чиновники, от которых зависело выполнение, ушли в отпуск. В результате деньги пришли адресатам в октябре, а некоторым только в декабре.

По заявлению главы Федеральной антимонопольной службы Игоря Артёмьева, сейчас чиновников в России больше, чем во всех республиках Советского Союза, вместе взятых. На 100 000 россиян приходится 1153 столоначальника. На каждые 87 человек – один руководящий и направляющий. По словам министра финансов РФ Антона Силуанова, за последние годы число чиновников в России выросло ещё на 100 тысяч. Всем им как-то надо доказывать обществу необходимость своего существования, оправдывать свои высокие зарплаты и пенсии.

Даже в городских и районных администрациях штаты раздуты донельзя. Проф­союзов нет, а райкомы профсоюза есть. Сельские хозяйство умерло, скукожилось до частного подворья, а управления сельского хозяйства остались. Кем же они управляют? А никем. У них и полномочий-то никаких нет. А оклады есть.

Параллельно с районной администрацией есть ещё и городская, даже если райцентр больше походит на деревню. Многие районные администрации двуглавы, как орлы на кремлёвских башнях. В них помимо главы района есть ещё и глава районной администрации. Один якобы представляет законодательную власть и избирается всенародным голосованием, другой возглавляет исполнительную и назначается на должность законодательным собранием. На деле же они постоянно спорят: кто главнее, кому на какой машине ездить, каким аппаратом управлять? Когда ж тут работать?..

Теги: Россия , политика , общество