Ливийское сафари

Глава 2

К площади Ильинские Ворота, постоянному месту сбора спецподразделения «Дон», Богданов подъехал без четверти восемь. Автобус, на котором группа добиралась до базы, стоял на парковке. У открытого капота с озабоченным видом стоял водитель группы, Григорий Иванько. У ворот, ожидая отправки, собралась вся группа. Богданов пересек дорогу, дошел до автобуса и остановился рядом с водителем.

– Привет, Гриша! – Он протянул водителю руку для рукопожатия.

– Добрый вечер, Вячеслав Антонович. Прости, руки не пожму, весь в масле. – В подтверждение своих слов Иванько продемонстрировал кисти рук, испачканные моторным маслом.

За долгие годы совместной работы Иванько и Богданов давно перешли на «ты», но обращался к командиру спецподразделения Иванько неизменно по имени-отчеству, выражая таким образом уважение к его званию и должности.

– Что, снова проблемы с движком? – Богданов сочувственно покачал головой.

– А как не будет проблем, Вячеслав Антонович? – Тринадцать лет автобус не меняли. Как выдали в шестьдесят втором, так я с ним и не расставался. Всем в Управлении уже минимум по два раза новый транспорт пригоняли, а мне – шиш.

– Знаю, Гриша, но кто же виноват, что из всех водителей один ты с капризной техникой справляешься? Видимо, в хозяйственном отделе считают, что твой автобус свой ресурс еще не исчерпал.

– Ага, или экономят на мне, чтобы себе поновее тачку выписать. – Иванько негромко выругался. – Хоть бы ты за меня словечко перед полковником Старцевым замолвил. Ведь встанет транспорт, на чем тогда до базы добираться будете?

– Так ты не ремонтируй, – посоветовал Богданов. – Скажи – ремонту не подлежит, тогда сразу новый автобус получишь.

– Не могу я так, Вячеслав Антонович, ты же знаешь. Ночами спать не буду, пока не выясню, что не так с моим железным конем, а кое-кто этим пользуется.

– Согласен, «ПАЗ‑652» из моды давно вышел, а тебе, наверное, на «луноходе» погонять хочется.

«Луноходом» в обиходе называли «ЛиАЗ‑ 677», который с шестьдесят седьмого года выпускал Ликинский автобусный завод. Марка этого автобуса оказалась настолько удачной, что через пять лет после выхода с конвейера «шестьсот семьдесят седьмой» стал неотъемлемым атрибутом любого городского пейзажа, да еще поставлялся на экспорт.

– Шикарная модель. – Иванько поцокал языком, выражая свое восхищение. – Бензиновый движок мощностью в сто восемьдесят лошадок, скорость до семидесяти километров в час, двухступенчатая гидромеханическая автоматическая коробка передач. Можно сказать – прогрессивное решение. Бензина, правда, жрет больше, чем гиппопотам травы, но зато какой плавный ход! Только кто мне его даст? Он рассчитан на перевозку более ста пассажиров зараз, а у меня едва ли десяток набирается. Эх, видно, придется до пенсии под «пазиком» проваляться. А то, глядишь, и на пенсию вместе с ним пойдем.

– Ого, ты никак на пенсию собрался? С чего бы вдруг? – удивился Богданов. – Тебе до пенсии еще лет десять.

– Семь, – поправил Иванько. – Пятьдесят три в прошлом месяце стукнуло.

– Тогда с чего разговоры про пенсию?

– Возможно, придется досрочную оформлять, – Иванько вздохнул. – Не хочется насиженное место терять, да деваться некуда.

– В семье проблемы? – догадался Богданов.

– Да Иринка опять… – Иванько не закончил фразу, махнул рукой.

О проблемах в семье Иванько подполковник Богданов был осведомлен не так давно. До этого он считал, что у Григория в семье нет никаких проблем: любимая работа, любящая, заботливая жена, умница дочь, возможно, слишком рано выскочившая замуж, но уважительная и трудолюбивая. Чего еще простому мужику для счастья надо? Того же мнения о своей жизни был и сам Григорий. Но…

Год назад у Иванько умерла жена. Тогда же он узнал об истинном положении дел в семье дочери Ирины. Муж ее, чиновник среднего звена московского госаппарата, оказался весьма неприятной личностью. Мало того, что за последние годы он пристрастился к спиртному, так еще начал руку на жену поднимать. Когда же Иванько решил разобраться с ним по-мужски, дочь закатила истерику, заявив, что любит мужа и отец не имеет права вмешиваться в их личную жизнь. Иванько отступил, но ситуация с каждым днем становилась все хуже, и теперь он подумывал о том, чтобы увезти дочь из Москвы насовсем. Как говорится: с глаз долой – из сердца вон.

– Снова зять дебоширит? Хочешь, я с ним потолкую? – предложил Богданов. – Припугну как следует, может, хоть руки распускать перестанет.

– Спасибо, Вячеслав Антонович, не стоит. Толку от разговоров не будет, пока Иринка сама не поймет, что лучше никакого мужа, чем такой. Хоть бы родила, что ли, от этого недочеловека, все какая-то отрада.

– Может, и к лучшему, что не рожает. С такими генами не знаешь, что в результате получишь. К тому же, если муж из него никудышный, то и отец будет такой же.

– Тоже верно. Только жалко ее. Двадцать пять уже, а детей нет. Что это за жизнь, Вячеслав Антонович, без детей-то? А так, глядишь, и муж остепенился бы.

– Может, и так, – не стал спорить Богданов.

– Ладно, пойду гайки крутить, а то твои архаровцы уже устали ноги мять в ожидании отправления.

Богданов перевел взгляд на группу. Бойцы скучковались ближе к воротам и в нетерпении бросали взгляды в сторону командира.

– Долго тебе еще? – спросил Богданов у Иванько.

– Почти закончил. Две гайки на место вернуть, руки оттереть – и можно ехать.

– Тогда я сажаю в транспорт группу?

– Сажай, Вячеслав Антонович, двери я открою.

Богданов забросил свой рюкзак в автобус и направился к группе.

– Здорово, бойцы, – бодро поздоровался он.

– Здравия желаю, товарищ командир.

– Здравия желаю.

– Здорово, командир, – посыпались приветствия.

– Вижу, все в сборе?

– Саши Дубко нет, – за всех ответил Коля Дорохин.

– Он своим ходом доберется, – ответил Богданов. – Пойдемте грузиться, бойцы.

Группа направилась к автобусу. Николай Дорохин придержал командира за руку.

– Куда нас, командир? – негромко спросил он.

– Все сообщу на базе, – ответил Богданов.

– Идем всей группой?

– Полагаю, тебя интересует, идет ли с нами Лепилин? – догадался Богданов. – Да, Коля, он тоже идет. У тебя с ним какие-то проблемы?

– У меня проблем нет, – пожал плечами Дорохин. – Опасаюсь, как бы у тебя снова не возникли с ним проблемы.

– Когда возникнут, тогда и будем их решать. Сейчас проблем нет? Значит, и обсуждать нечего, – отрезал Богданов. – Не нагнетай, Коля. Расслабься и попытайся абстрагироваться от ситуации.

Дорохин не ответил, только ускорил шаг, оставляя командира позади.

Погрузились в автобус. Иванько закончил ремонтные дела, обтер руки о сухую ветошь и занял водительское место.

– Ну, что, ребята, погнали? – весело произнес он, завел двигатель и поехал к выезду из города.

Дорога до базы заняла, как всегда, тридцать минут. Остановив автобус у въездных ворот, Иванько открыл дверь. Подполковник Богданов вышел из автобуса и направился к сторожке, выполняющей функции контрольно-пропускного пункта. С некоторых пор въезд на территорию загородной базы проходил по новым правилам. Командир подразделения должен был лично поставить подпись в журнале у сменного командира взвода, предъявив при этом не только выписанный в Управлении пропуск, но и личные документы, удостоверяющие личность. Тот факт, что дежурные командиры знали весь комсостав в лицо, ничего не менял. До предъявления документов дежурный наряд шлагбаум не поднимал.

– Здравия желаю, – войдя в помещение сторожки, поздоровался Богданов. На посту стоял капитан Екимкин с командой новобранцев.

– Здравия желаю, товарищ подполковник, – откозырял Екимкин. – Снова к нам?

– Такая работа. – Богданов достал удостоверение и пропуск. – Я смотрю, у вас офицеры наравне с салагами службу несут. Похвально.

– На этой неделе усиление, – пояснил капитан Екимкин. – Весь офицерский состав до майорского звания наряды контролирует. Передаем, так сказать, военный опыт.

– Военный опыт на КПП? Забавно. – Богданов усмехнулся. – Запишешь?

– Что сказать? Армия. И когда только им надоест бумагу переводить? – Досадливо качая головой, Екимкин взял документы и принялся старательно заполнять в журнале графы. – За месяц журнал изводим, и ведь по большей части приезжают-уезжают все свои. Ладно бы еще чужаков вписывать приказали, так нет, им этого мало. Пиши всех подряд, и чтобы без помарок. А напортачишь – придется весь журнал переписывать.

– Так вот почему ты сам журнал заполняешь. – Богданов улыбнулся. – Чтобы молодняк ошибок в твоем образцово-показательном журнале не наделал.

– Смешно вам, товарищ подполковник, а я за эту неделю трижды объяснительные вышестоящему начальству писал. – Екимкин закончил с документами и протянул их Богданову. – Продуктивно потренироваться вам, товарищ подполковник.

– Спасибо, – поблагодарил Богданов и покинул КПП.

Наряд контрольно-пропускного пункта поднял шлагбаум, автобус въехал на территорию базы и покатил к отдельно стоящему домику, принадлежащему спецгруппе «Дон». При приближении к дому, огороженному отдельным забором, на дорогу вышел дежурный наряд, отвечающий за сохранность боевого арсенала, хранящегося в домике спецподразделения. Проверка документов не входила в их обязанности. Дежурный лишь открыл ворота, пропуская автобус. Иванько заглушил двигатель перед крыльцом, группа быстро выгрузила личные вещи, и выстроилась в шеренгу перед командиром.

– Пятнадцать минут личного времени. В двадцать сорок пять сбор в гостиной, – скомандовал Богданов. – Разойдись.

Бойцы подхватили рюкзаки и спортивные сумки и зашагали в домик. Во дворе остался только Григорий Иванько.

– Останешься до утра? – обратился к нему Богданов.

– Если найдете, где переночевать, – ответил Иванько. – Дома меня никто не ждет, есть ли смысл кататься, бензин тратить?

– Спальное место организуем, это не проблема. Только, сам понимаешь, разговоры у нас пойдут сугубо секретные. Уши затыкать будешь?

– Это ни к чему. Отгоню автобус подальше, фонарь возьму и с движком повожусь. Все лучше, чем в четырех стенах одному сидеть.

– Добро, оставайся, – разрешил Богданов. Иванько он сочувствовал: тридцать лет прожить с женой душа в душу и в пятьдесят три остаться одному – перспектива не слишком приятная. Искать новую жену дело хлопотное и не всегда продуктивное. По статистике, в возрасте от пятидесяти и выше одиноких женщин больше, чем мужчин, да только в этом возрасте все они ищут смысл жизни в своих детях и внуках, а не о свиданиях с овдовевшими мужиками мечтают. К тому же не каждый может под новую жену подладиться, поменять привычный жизненный уклад, перекроив его под другого человека. Вот и живут вдовцы одиноко, погружаясь с головой в работу, а кто-то начинает дружить с зеленым змием. Пить после смерти жены Иванько не начал, и за это Богданов уважал его еще сильнее, поэтому старался облегчить его тоску, как мог.

– Покажешь, где можно расположиться?

– Пойдем, – Богданов махнул рукой.

Вместе они вошли в дом, где их встретил майор Дубко. Поздоровавшись, майор обратился к Иванько:

– Ты остаешься, Гриша?

– Да, командир разрешил, – кивнул Иванько. – Сказал: найдем местечко, где твои старые кости на ночлег кинуть.

– Так-таки и старые! Прибедняешься, Гриша. Ты у нас моложе всех молодых. Правда, у нас теперь с боевым составом небольшой перебор, – начал Дубко. – Дом рассчитан на шесть человек, а нас по списку семеро, но для тебя, Гриша, место всегда найдется. В чулане есть раскладушка, можешь забирать.

– Отлично. Куда поставить? – Вопрос Иванько адресовал Богданову.

– Поставь на кухне, отбой в двенадцать. Там же можешь перекусить. Готовить мы не будем, обойдемся сухим пайком, так что и тебе придется довольствоваться перекусом.

– Неважно, Вячеслав Антонович. Я теперь по большей части так перекусами и обхожусь.

Иванько пошел в кладовую, а Дубко утянул Богданова обратно на улицу.

– Как добрались? – задал он первый вопрос.

– Нормально. Хочешь о погоде поболтать? – пошутил Богданов.

– Нет, хочу первым услышать, куда на этот раз нас Родина-мать забросить решила, – ответил Дубко.

– Ливия, – коротко произнес Богданов.

– У-у-у! Снова Африка. И когда только нас в цивилизованные страны отправлять начнут?

– Тогда, Саша, когда власти цивилизованных стран решат Советскому Союзу палки в колеса вставлять. Видимо, об этом ты мечтаешь, – снова пошутил Богданов.

– Нет, конечно, о конфликтах с Великобританией или Францией я не мечтаю, но как же было бы приятно выпить чашечку кофе где-нибудь в Гайд-парке или прогуляться по Елисейским Полям, – мечтательно произнес Дубко.

– А заодно потягаться с агентами британской разведки МИ‑6 или с агентами ее французского аналога в лице генерального директората внешней разведки.

– И все равно это лучше, чем бегать по джунглям в поисках не совсем адекватного борца за свободу всех угнетенных, – заметил Дубко, намекая на их совместное задание, когда группе пришлось не одну неделю «осваивать» боливийские джунгли.

– К сожалению, твоим желаниям не суждено сбыться. Мы летим в Ливию.

– Усмирять Каддафи?

– Нет, Саша, Каддафи мы будем защищать, – ответил Богданов. – Ладно, пойдем внутрь. Вводную дам всем сразу, потом обсудим, каковы наши перспективы.

Группа в полном составе ожидала командира и его зама в гостиной-кухне. На представление вводной ушло чуть больше пятнадцати минут, после чего Богданов отдал распоряжение отправляться всем на стрельбище, поставив капитана Дорохина старшим. Сам Богданов, захватив Дубко, перебрался в кабинет, расположенный в мансардном этаже дома, для более детального обсуждения плана.

– Как ты уже понял, Саша, перед нами поставлена задача предотвратить диверсию, – начал подполковник Богданов, как только они остались одни. – Мы должны выяснить, действительно ли на Муаммара Каддафи готовится покушение, и, если информация верна, понять, кто стоит за подготовкой покушения и как его можно предотвратить. Советско-ливийские отношения строятся на желании Каддафи иметь сильную, хорошо оснащенную и обученную армию, но все, что касается идеологических мировоззрений Советского правительства – тут Каддафи ставит железный заслон. Ему не интересны наши политические и идеологические взгляды. Более того, в верхах считают, что, если Каддафи заподозрит Советский Союз в желании начать насаждение своей идеологии в его стране, он скорее откажется от всех благ, которые сулит ему сотрудничество с СССР, чем позволит такому случиться.

– И этим фактом могут воспользоваться наши противники, – закончил за Богданова мысль Дубко. – Я понимаю, командир. Так что нам известно?

– На самом деле – почти ничего. Есть человек, который владеет информацией о готовящемся покушении. С ним мы должны встретиться, проанализировать его слова, проверить, насколько они правдивы, а затем действовать.

– И все? Это все, чем мы владеем? – Дубко присвистнул. – Негусто.

– Как обычно, Саша, ничего нового, – пожал плечами Богданов. – Одно хорошо: на этот раз у нас будет связь с Центром и человек, который обеспечит нас всем необходимым.

– Все необходимое – это оружие?

– Не только. В Ливию мы летим по туристической визе. Из Москвы в Стамбул, оттуда в Триполи. Там нас встретит человек из числа штатных агентов внешней разведки. Жилье, транспорт, питание – все на нем. Если понадобится оружие или спецтранспорт, информация о представителях власти и военных или доступ в государственные учреждения – по этим вопросам мы тоже можем обращаться к нему.

– Не задание, а курорт, – усмехнулся Дубко.

– Не думаю, что это будет легко, – возразил Богданов. – Главная сложность в том, что объект предполагаемого нападения не должен знать о цели нашего приезда. Это значит, что к нему у нас доступа не будет.

– Хреново. В первую очередь заговорщиков следует искать в окружении Каддафи, а нам к окружающим его людям доступ перекрыли.

– Ничего, справимся и с этой задачей.

– У тебя уже есть план? – предположил Дубко.

– Пока рано строить планы, но кое-какие наметки действительно есть.

– Поделишься?

– Для этого я и попросил тебя остаться.

В кабинете Дубко и Богданов просидели полтора часа, обсуждая возможные варианты действий. В половине одиннадцатого вечера спустились вниз. Дубко занялся приготовлением ужина, а Богданов отправился на стрельбище. Бойцы спецподразделения закончили тренировку и, расположившись под навесом, чистили оружие. Дорохин и Казанец в дальнем конце, новобранцы – два лейтенанта, Зуйков и Уфимцев, прибывшие в подразделение месяц назад, – ближе к домику. Капитан Лепилин сидел особняком ровно посередине между старожилами и новичками. Богданов шел не спеша, новобранцы сидели спиной к домику и вели беседу.

– Как думаешь, про покушение на Каддафи – это правда или мулька?

Вопрос задал Сергей Зуйков, невысокий двадцативосьмилетний блондин с ангельским лицом. До перевода в спецподразделение Зуйков служил при штабе во Владикавказе. В Комитет государственной безопасности его рекомендовал генерал-лейтенант Владикавказского округа, по некоторым данным, являющийся давним другом генерал-майора Лазарева, бывшего начальника Управления «С». В группу «Дон» он прибыл в один день с Дмитрием Уфимцевым, с которым проходил подготовку в Учебном Центре при КГБ СССР. В Учебный Центр Уфимцев попал по направлению комсомольской организации Московского машиностроительного института, который окончил в двадцать два года. По окончании института он два года отслужил в армии срочником, а затем три с половиной года на сверхсрочной в Болгарии и год в Германии. Такое рвение к служению Родине комсомольские лидеры не могли не отметить, поэтому и рекомендовали Уфимцева на службу в КГБ.

– Приедем, на месте и узнаем. Зачем гадать? – ответил Дмитрий Уфимцев. Он был на год младше Зуйкова, но на две головы выше и гораздо сдержаннее.

– Так интересно же, – не унимался Зуйков. – Хочется поскорее в работу окунуться.

– Это тебе не море, в которое нырять – одно удовольствие. – Уфимцев тер ветошью автоматный затвор и на Зуйкова не смотрел. – Когда ты на задании в чужой стране, каждое твое действие, каждое слово и даже каждый взгляд должны быть направлены только на то, чтобы выполнить задание как можно быстрее и как можно меньше при этом засветиться.

– Все это мне известно. – Зуйков разложил перед собой части автомата Калашникова, но к сборке приступать не спешил. – Лекции в Учебном центре я наравне с тобой слушал, не забыл? Только меня не теория интересует, а практика. Говорят, многие агенты на первом задании крепко лажают. Как думаешь, правда это, или так старожилы новичков пугают?

– Вполне возможно, – подумав, ответил Уфимцев. – Обстановка непривычная, от нее адреналин в крови почти постоянно зашкаливает, от этого любой потеряет способность адекватно оценивать ситуацию.

– Вот я и переживаю, что вся первая поездка на адреналине.

– Это не страшно, ты же там будешь не один. Главное – слушай старших товарищей, и все будет хорошо, – посоветовал Уфимцев.

– Как думаешь, они тоже на первом задании лажали? – Зуйков кивком указал на Казанца и Дорохина.

– Пойди и спроси, если так интересно, – хмыкнул Уфимцев.

– Лучше я у Лепилина спрошу, – произнес Зуйков. – Он хоть и в звании капитана, а такой же, как мы, новичок. Разница лишь в том, что его на одно задание уже брали.

– Думаешь, он тебе расскажет, если налажал? – Уфимцев снова хмыкнул. – Такие, как он, никогда в своих промахах не признаются. Скорее уж Дорохин или Казанец расскажут тебе историю о том, как они первое задание запороли, чем Лепилин позволит тебе хотя бы заподозрить его в чем-то подобном.

– Почему ты так думаешь? – Зуйков перевел взгляд на Лепилина, стараясь разглядеть в нем то, что увидел Уфимцев. – На вид вполне нормальный и нос не задирает, как мне кажется.

– Тогда почему он сидит один? – спросил Уфимцев. – К старожилам не пошел – это понятно, субординацию не хочет нарушать, но почему он не с нами?

– И почему же он не с нами?

– Потому что мы ему в друзья не годимся, – ответил Уфимцев. – Он капитан, мы – простые летехи, он на месяц дольше в отряде, к тому же, считай, обстрелянный. Пусть одно задание, но оно же было. Вот и подумай, подходим мы ему в друзья или нет.

– Так что же, он теперь всегда особняком будет? – начал размышлять вслух Зуйков. – В званиях мы его точно не догоним, разве что по количеству выполненных заданий. Говорят, не всегда вся группа идет на задание, иногда только часть.

– Думаю, он на старичков нацелился. Сходит пару-тройку раз на задание и станет им ровней, – выдвинул предположение Уфимцев.

– Да нет, старожилы нас отдельно не станут держать, – заявил Зуйков. – Это сегодня они сдержанные, а потом все наладится. Если мы, конечно, не налажаем.

Разговор сошел на нет, Уфимцев и Зуйков стали собирать оружие, размышляя каждый о своем. Подполковник Богданов захватил лишь часть разговора, но эта часть его порадовала. Особенно то, как точно лейтенант Уфимцев охарактеризовал внутренние качества капитана Лепилина. «Наблюдательный парень, к тому же с задатками психолога, – подумал он. – Это хорошо». Подойдя к лейтенантам, он осмотрел оружие и спросил:

– Каковы результаты тренировки?

– Норматив отстреляли как положено, – отчитался Зуйков и, не сдержавшись, похвастался: – Капитан Дорохин нас похвалил.

– Похвалил, говоришь? Это хорошо, – сдержав улыбку, произнес Богданов. Он вдруг вспомнил, как сам пришел в отряд молодым лейтенантом и как прежний командир майор Семенов гонял его по полосе препятствий в полной амуниции до тех пор, пока Богданов не свалился на финишной прямой. Помнится, Семенов тогда сказал: «Бегаешь хиловато, но упорства тебе не занимать». Для молодого Богданова слова майора прозвучали как высшая степень похвалы.

– Оружие собрать, вернуть на место, – скомандовал лейтенантам Богданов. – И на кухню. Майор вам ужин приготовил.

– Есть, сдать оружие, – козырнул Зуйков, подхватил автомат и бросился к домику.

Лейтенант Уфимцев посмотрел вслед товарищу и покачал головой.

– Осуждаешь? – кивнув вслед Зуйкову, задал вопрос Богданов.

– Никак нет, товарищ командир, – ответил Уфимцев. – Удивляюсь.

– Чему же ты удивляешься, лейтенант?

– Как в двадцать восемь лет, после стольких лет службы человек сумел сохранить чувство непосредственной радости, – честно признался Уфимцев.

– Думаю, тут дело в генах, – обдумав вопрос, ответил Богданов. – Зуйков относится к той категории людей, для которых стакан всегда наполовину полон, а не наполовину пуст.

– Наверно, так оно и есть, – согласился Уфимцев. – Разрешите идти, товарищ подполковник?

– Иди, Дима, – разрешил Богданов, а сам продолжил движение.

Он прошел мимо Лепилина, даже не взглянув на него. При приближении командира Дорохин встал, а Казанец быстро закончил сборку автомата.

– Ну, как новобранцы? – задал вопрос Богданов.

– Отстрелялись на «отлично», – доложил Дорохин. – Зуйков слишком перевозбужден от предвкушения «настоящей работы», но на стрельбе это не сказалось.

– Разноплановые задачи ставил?

– Все как положено, командир, подошел к вопросу творчески. Реакция у ребят хорошая, в паре работать умеют.

– Что скажешь про Лепилина?

– Да что сказать, командир? Отстрелялся хорошо, нареканий нет, – Дорохин помедлил, решая, стоит ли продолжать. – Поставил его в пару с Казанцом.

– И?

– Ждал команды, выполнял четко, – сухо отчитался Дорохин.

– Зажат он, – вступил в разговор Казанец. – Думаю, тот инцидент не прошел для него бесследно. Не знает теперь, как себя вести, вот и зажимается. Ничего, это пройдет.

– Хорошо, отправляйтесь в дом. Оружие по местам, ужин и отбой. Завтра подъем в шесть утра, – скомандовал Богданов.

Казанец и Дорохин не спеша пошли в дом, а Богданов подошел к Лепилину.

– Долго чистишься, – произнес он, – время тянешь, или с оружием проблемы?

– Ни то ни другое. – Лепилин поднял на командира взгляд. – Хотел пообщаться наедине.

– Вот как? Серьезный разговор накануне выезда на операцию?

– Не думаю, что мне стоит идти вместе со всеми, – не отводя взгляда от глаз командира, произнес Лепилин.

– Причина?

– Бойцы мне не доверяют, а при таком раскладе я буду для всех балластом, не более того, – ответил Лепилин.

– Считаешь недоверие необоснованным? – Лепилин молчал. Богданов сунул руку в карман, достал пачку сигарет, прикурил. – Вот что я скажу тебе, Алексей, – выпустив сигаретный дым, произнес Богданов. – Доверие – вещь хрупкая. Потеряешь единожды, всю жизнь возвращать будешь. Это не я сказал, это народная мудрость. А ты, Леша, пока еще нисколько не потрудился, чтобы доверие вернуть. Тяжко без доверия коллектива? Сбежать хочется? А ты терпи! Сам напортачил, сам и расхлебывай. И не жди, что тебе кто-то за твои усилия станет руку жать и жизнь облегчать. Ты не в танцевальный кружок записался, в боевое подразделение конкурсный отбор прошел. Раз прошел, значит, задатки к нашему делу у тебя есть. Вот и докажи всем, что ты заслуживаешь доверия и уважения. Понял?

– Понял, товарищ командир. – Лепилин отвел взгляд в сторону. – Только думаю, напрасно все это.

– А ты не думай, ты действуй. – Богданов потушил сигарету. – И вот еще что: больше этот разговор не заводи. Я здесь командир, и я буду решать, кто из бойцов подходит для работы в спецподразделении «Дон», а кто нет. Это ясно?

– Так точно. – Лепилин подхватил автомат. – Разрешите идти?

– Разрешаю.

Лепилин развернулся и пошел к домику. Богданов еще с минуту стоял, глядя ему вслед, затем погасил свет под навесом и отправился в дом. Ужин прошел быстро, бойцы почти не разговаривали. Так же быстро разошлись по своим комнатам, не дожидаясь отбоя. Водитель Иванько устроился в кухне-гостиной, разложив раскладушку, Богданов поднялся в кабинет, где для него был установлен диван, и дом погрузился в тишину, а его обитатели – в сон.

Не спал лишь командир спецподразделения подполковник Богданов. На этот раз его одолевали думы о противоречивом, весьма эксцентричном правителе Ливии, Муаммаре Каддафи. О революционном ливийском лидере Богданов знал довольно много. Его приход к власти, в отличие от многих других военных переворотов на территории Африки, получился бескровным. В прямом смысле этого слова: свергнув власть Идриса Первого, Каддафи не лишил жизни ни одного человека. Каддафи рвался к власти ради того, чтобы с нуля создать нацию – ливийский народ. Почему с нуля? Да потому что лишь в 1951 году бывшая маленькая Триполитания получила независимость, возглавляемая королем Идрисом.

Независимость не реальную, а номинальную. Все морские порты и аэродромы использовались Великобританией в военных целях. Военные базы США занимали пригород Триполи. Франция владела площадями на юге страны. Ливийские нефтяные месторождения, занимающие по запасам нефти первое место в Африке, разрабатывались, но получали от этого прибыль американцы, а не ливийцы. Причем прибыль колоссальную, в то время как ливийский народ нищенствовал. Где же тут независимость? Только на бумаге.

Выходец из бедной семьи бедуинов-кочевников, Муаммар Каддафи невольно вызывал уважение к себе. Было удивительно, как ему удалось подняться так высоко. Год за годом он ходил в школу, расположенную в тридцати километрах от кочевья отца. Затем Королевская военная академия, открытая британцами. Как сына бедуина-кочевника зачислили в элитную школу – неизвестно, но вот зачислили. И не просто зачислили, а позволили дослужиться до чина капитана, а после пройти стажировку в Англии. Правда, здесь сыграло роль усердие Каддафи, который сумел стать «отличником учебы».

Казалось бы, вышел в люди, получил то, о чем твои родители и мечтать не могли, так почему не остановиться? Почему не почивать на лаврах, забыв о бедности и кочевой жизни. Но он не забыл, не отвернулся от соплеменников. Почему? Как-то подполковнику Богданову довелось прочитать интервью с Каддафи. В нем он признался, что в юные годы старательно изучал основы социализма, анархизма и многое другое. Это заставило его стать яростным противником монархии. Видимо, отсюда и его желание свергнуть монарха на своей родине.

Придя к власти, Каддафи провозгласил Ливию республикой, основал Совет революционного командования и пообещал народу, что их страна будет процветать. Слово у него не расходилось с делом. И вот результат: Ливия, до семидесятых годов отсталая, полудикая страна, становится самой развивающейся в Африке. Реализация социальных программ в Ливии шла полным ходом. Строительство жилых домов, модернизация системы здравоохранения и образования. Квартиры, лечение, образование – все это отныне стало в Ливии доступным и бесплатным. Чем не социализм? Но нет, для Каддафи стали одинаково неприемлемы как капитализм, так и социализм, по крайней мере, в той степени его проявления, в которой понимали социализм в СССР. Печально, но не критично, Советский Союз умеет налаживать контакт не только с социалистическими странами.

Но были у Богданова и другие сведения. Не столь радужные, как социальные реформы, и касались они непосредственно личности главы Ливийской Арабской Республики. Те, кто возвращался в СССР после продолжительного пребывания в Ливии, рассказывали о Каддафи как о тиране, не терпящем инакомыслия, не щадящем ни чужих, ни своих, скором на расправу и навязывающем всему африканскому континенту Третью всемирную теорию, его детище, которое он планировал представить на людской суд не позднее чем через два года.

Неудивительно, что при такой занимаемой Каддафи противоречивой позиции у него вскоре появились серьезные враги. Искать их можно было в любом месте. Ткни на карте в любую точку – и попадешь в страну, которая была бы не прочь сплясать на могиле ливийского лидера. Политические, идеологические, финансовые враги – вот с кем группе «Дон» предстояло иметь дело. Как вычислить того, кто стоит за подготовкой покушения, когда врагов у лидера ливийского народа на порядок больше, чем друзей?

Лишь без четверти пять подполковнику Богданову удалось уснуть. Но и короткий сон не принес облегчения мозгу. В голове крутились обрывки рассказов очевидцев о том, как Муаммар Каддафи расправляется с неугодными людьми, как яростно борется с политическими противниками, как изгоняет из страны итальянских поселенцев. «Будьте осторожны, – мысленно поучал он своих бойцов. – Будьте предельно внимательны». Во сне бойцы спецподразделения кивали, соглашаясь с доводами командира, и это вселяло уверенность, что у них в командировке сложится все, как надо.

Утром подполковник Богданов встал последним, когда вся группа уже собралась на завтрак, приготовленный заботливыми руками Григория Иванько. Сам водитель уже ушел в автобус, готовый по первому требованию завести двигатель и ехать в аэропорт.

– Плохая ночь? – взглянув на лицо командира, спросил майор Дубко.

– Не хуже предыдущих, – не желая распространяться о своем самочувствии, ответил Богданов. – Все готовы?

– Так точно, товарищ командир.

– Готовы.

– Когда выезжаем?

Бодрые голоса бойцов отозвались в голове резкой пульсирующей болью. Богданов поморщился, потер виски.

– Голова болит? – обеспокоенно спросил Дубко.

– Все в порядке. Выпью таблетку, и пройдет, – отмахнулся Богданов. Он прошел к навесному шкафу, где хранилась медицинская аптечка. Достал таблетки, вытряхнул на ладонь сразу три штуки. Капитан Дорохин протянул ему стакан с водой. Богданов забросил в рот таблетки, запил водой.

– Ладно, по коням, парни, – скомандовал Богданов и первым пошел к входной двери.

Погрузились в автобус, Григорий Иванько завел двигатель и поехал к первым воротам. Миновав ворота, доехал до КПП, остановился. Богданов сходил в сторожку, отметить в журнале время отъезда. Когда он вернулся, автобус снова тронулся в путь. Дальше ехали без остановок. Бойцы группы негромко переговаривались между собой, стараясь не шуметь, чтобы не усугублять головную боль командира. Время от времени Дубко бросал беспокойные взгляды на командира, оценивая его состояние. По его мнению, в последнее время у командира слишком часто возникали головные боли, которые он старательно скрывал от медиков во время прохождения медицинского осмотра. Пару раз Дубко заводил с командиром разговор о необходимости серьезного обследования, но тот упрямо отказывался, заявляя, что с его головой все в порядке. Дубко отступал, но беспокойство от этого только усиливалось.

В аэропорту их встретил полковник Старцев. Он поздоровался с командой и отвел подполковника Богданова в сторону.

– Давай-ка пробежимся по ключевым моментам. До Стамбула летите по своим паспортам, – начал Старцев. – Там вас встретит…

– Спецагент Анатолий Дрозд. Он передаст пакет документов на всю группу. Из Стамбула летим как граждане Турции русского происхождения. Цель поездки – изучение архитектуры в Старом городе. Легенды использовать в аэропорту Триполи и во время пребывания в Ливии – по мере необходимости.

– Что с языком? – прервал речь Богданова полковник Старцев.

– Турецкий на уровне разговорного, – ответил Богданов.

– У новичков тоже?

– Не проверял, – признался Богданов.

– Плохо. Придется использовать время перелета, чтобы натаскать твоих ребят на разговорный турецкий.

– По легенде они являются русскими, так почему бы им не говорить на русском?

– Нежелательно, чтобы в Ливии звучала русская речь, Слава. По крайней мере, пока вы там неофициально.

– Слишком много внимания? – уточнил Богданов.

– Да, русская речь привлечет ненужное внимание. Турецкая речь в арабских странах воспринимается лучше.

– Хорошо, я решу эту проблему, товарищ полковник, – пообещал Богданов.

– Иди, выясни насчет подготовки новобранцев. Если турецкий не на уровне – отправь кого-то из бойцов, пусть купят разговорники в здании аэропорта, – посоветовал Старцев. – Потом продолжим. С этой гонкой просто катастрофа, подготовиться к операции времени совсем не дали.

– Мы справимся, товарищ полковник, – произнес Богданов и поспешил к группе.

Спустя десять минут он вернулся к полковнику.

– Ситуация под контролем. У Уфимцева и Зуйкова три месяца назад завершился курс по тюркской языковой системе. Владеют языком лучше, чем мы с Дубко, – отчитался Богданов. – Лепилин изучал язык два года назад, но захватил с собой разговорник с базы. За время перелета Уфимцев и Зуйков помогут освежить в памяти языковые обороты и наработать активный словарь.

– Отлично. Тогда продолжим. – Старцев бросил взгляд на наручные часы. – Из Стамбула в Триполи вылетаете через пять часов после прибытия, значит, территорию аэропорта покидать не будете. Это время используйте для изучения легенд. Вам забронируют номера в гостинице при аэропорте. Номера забронируют уже на новые паспорта, так что придется ориентироваться быстро.

– Товарищ полковник, мы делали это уже не один раз, почему вдруг такое беспокойство? – подполковник Богданов не скрывал удивления.

– Потому что операция не подготовлена, Слава. Вы летите «сырыми», в любой момент может произойти срыв, а от результатов этой операции зависит слишком многое.

– Операцию взял под личный контроль Леонид Ильич, я угадал, Николай Викторович?

– Пока только председатель Комитета государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов, но мы оба с тобой знаем, что от Андропова до Брежнева – один шаг, – произнес полковник Старцев. – Особенно если это неверно сделанный шаг.

– Переживаете из-за новичков? – догадался Богданов.

– Опасаюсь. Слишком их много для одной группы, почти пятьдесят процентов всего состава. Это действительно многовато, тем более для такой специфической операции. Только выбора у нас нет, идти на это задание вчетвером – большой риск. Думаю, вам и семерых будет мало, но тут уж ничего не поделаешь, придется обходиться. Ладно, лирику в сторону, поехали дальше.

– Дальше прилетаем в Триполи, там группу встретит ливиец Абдул Хаким Фараж. Он только перевозчик. Доставит нас на машине на конспиративную квартиру, вернее, дом в северной части Старого города в Триполи. Располагаемся и ждем связного, который будет координировать наши действия во время пребывания в Ливии. Он даст нам наводку на человека, от которого поступила информация о покушении. Дальше действуем сообразно полученной информации.

– Как держим связь?

– Через связного. Он предоставляет нам защищенную линию связи. В случае крайней необходимости – обращаться к послу СССР в Ливии, он сможет передать сообщение и получить ответ в кратчайшие сроки.

– Но это на крайний случай, – повторил полковник Старцев. – И помни, Слава, на все про все у вас неделя, край – восемь дней. Вылет делегации назначен на пятнадцатое мая, отложить его мы не можем, поэтому до пятнадцатого у меня должны быть точные сведения относительно ситуации в Ливии в целом и в аппарате Муаммара Каддафи в частности. А теперь иди, Слава, время истекло.

– Я все понял, Николай Викторович, буду держать вас в курсе.

– Удачи вам, Слава.

Богданов быстрым шагом направился к группе. На ходу он подал сигнал бойцам спецподразделения. Бойцы подхватили рюкзаки и поспешили за командиром. Группа «Дон» в полном составе скрылась в дверях аэропорта, а полковник Старцев еще долго стоял, задумчиво глядя перед собой. Только когда самолет Москва – Стамбул поднялся в небо, он сел в машину и уехал.