Ложная красота

Глава 8.

Полина.

– Я горжусь тобой, Полина. По-настоящему горжусь. – С широкой улыбкой сказал Глеб Николаевич, и в его взгляде и правда читалась настоящая гордость. Такую гордость можно испытывать за своих детей, но никак не за пациентов. Поэтому я была удивлена и смущена. Не знаю, говорило это в пользу того, что он хороший доктор или нет, но я все-таки прониклась к нему немного большим доверием.

– И как ты чувствуешь себя в процессе? Как ты справляешься? – Спросил психолог, глядя на меня привычно внимательным взглядом.

– Ну, не знаю… – Я пожала плечами. – Сначала все было неплохо, но…

Сникла, вспоминая, как чуть не потеряла сознание оттого, что парень схватил меня за ногу. Схватил без злого умысла, но мое тело отреагировало так, будто он – угроза. Автоматически отреагировало. Я потеряла контроль над ним и оцепенела.

– Ты боишься его? – Подсказал мужчина.

– Нет. Не то чтобы… Может быть… Я не знаю. – Путано пробормотала я.

Мне было сложно ответить на этот вопрос. Умом я понимала, что у меня нет объективных причин его бояться. Он, кажется, неплохой парень. И мне нравилось, как он смотрит на меня: не выказывая никакого интереса к моей персоне, как на надоедливое домашнее животное, с присутствием которого ему приходится смиряться в силу обстоятельств. Я слегка улыбнулась, вспоминая его злость, которая почему-то не казалась мне страшной, а скорее забавляла. Его недовольство мной и эту кличку смешную. Мне нравилось то, что я ему не нравлюсь. Я раздражала его, и меня это успокаивало. Но во время тренировок мы находились один на один в закрытом помещении, и это не могло не пугать меня.

– Мне кажется, я смогу привыкнуть. Со временем. – Сказала я, задумчиво глядя перед собой. – Он – хороший. И я его бешу.

Психолог слегка усмехнулся моим словам, но никак их не прокомментировал. С минуту о чем-то размышлял, задумчиво вертя ручку между пальцами, затем протянул мне лист бумаги и стакан с цветными карандашами.

– Задание то же самое. Закрась лист.

Я взяла лист и тот же черный карандаш, что и в прошлый раз. Начала размашисто черкать лист, и вдруг остановилась. Посмотрела на черный грифель, и вспомнила, что таким же карандашом хотела нарисовать портрет Игната. В голове мгновенно, как по заказу, возник образ, и я стала задумчиво перебирать детали в своей голове. Каждый шрам, асимметрию темно-синих глаз. Тонкие губы. Хорошо очерченные скулы. Линию подбородка. Короткие темно-рыжие волосы. Хотя нет, их сложно было назвать рыжими, это был скорее каштановый цвет с рыжеватым отливом. Нарисовать такой оттенок в цвете не слишком легко. Но я и не намерена делать цветной портрет. Я хотела передать суть, глубину и характер, а для этого мне был необходим только простой карандаш, так, чтобы внимание ничего не отвлекало. Я перебирала детали в уме, складывая в общую картину, предвкушая конечный результат, снова позабыв, где я нахожусь.

– Полина? – Вывел меня из задумчивости психолог, и я, встрепенувшись, сильнее обхватила стержень.

Только закрашивать лист черным мне больше не хотелось. Я сделала еще несколько штрихов и отложила карандаш. В центре осталось небольшое неровное белое окно, и я с интересом посмотрела в стакан, гадая, какой цвет лучше всего сочетался бы с черным. Недолго думая, подхватила пальцами темно-зеленую пастель и закрасила пустоту.

– Прекрасно! – Внезапно воскликнул мужчина, глядя на меня чуть ли не с восторгом. – Зеленый цвет – это цвет силы.

Я нахмурилась. Посмотрела на лист. Я даже не задумывалась о том, что он что-то там расшифровывает в этих моих нелепых рисунках. Но мужчина выглядел таким довольным, что, похоже, для него эта мазня являлась очень информативной.

– Что ж. – Бодро начал психолог. – Ты не перестаешь меня радовать. С сегодняшнего дня я буду давать тебе задания. Ты должна будешь их выполнять, прости, ультимативно. По-другому не получится. Ты готова.

Мое тело напряглось. Что еще за задания? И почему «ультимативно»? У меня нет выбора? Я не могу отказаться? Снова? Вот черт, а я только-только расслабилась…

Я сглотнула, усаживаясь прямо, ожидая приговора.

– Итак. На будущей неделе ты должна будешь записаться на массаж. Какой угодно… какой тебе больше нравится. Но! Массажистом должен быть мужчина.

Я чуть со стула не свалилась, услышав слова мужчины. Тут же почувствовала, как по спине расползается холод, и тело уже привычно каменеет.

– Вы с ума сошли?! – Надсадно прошептала я, во все глаза вглядываясь в лицо мужчины, всей душой надеясь, что он просто пошутил.

Стоило мне лишь на миг представить, что моего обнаженного тела будут касаться чьи-то чужие руки, мужские руки, как сердце подкатило к горлу вместе с тошнотой

– Нет, я не могу. – Я затрясла головой, как припадочная, и вскочила со стула. Я снова хотела сбежать, меня начинало потряхивать от зарождающейся паники. – Я не могу!

Мужчина быстро подошел ко мне и слегка нажал на плечи, заставляя снова сесть. Протянул стакан с водой. В моих глазах начинали плясать черные точки, голова кружилась. Я схватила стакан и трясущейся рукой поднесла ко рту. Сделала глоток и подняла ошалелый взгляд на мужчину.

– Ты можешь, Полина. Тебе это необходимо. Нужно ослабить мышечное напряжение, работа с телом очень важна. Это обязательное условие. – Строго сказал Глеб Николаевич, а затем окинул меня сочувствующим взглядом и заговорил более успокаивающим тоном. – Поверь мне, ты можешь. Дыши глубже. Вот так. Просто дыши. Еще глоток. Молодец.

Он забрал стакан и снова сел на стол передо мной.

– Ты можешь это сделать. – Сказал он. Я замотала головой из стороны в сторону, и он снова повторил. – Ты можешь! Еще неделю назад ты из дома боялась выйти, а сейчас тренируешься в секции единоборств. Один на один с парнем. И ты приехала без мамы! Не говори мне, что ты чего-то не можешь.

Я растерянно огляделась.

– Она просто… не смогла. Была занята. – Пробормотала неуверенно, понимая, что на самом деле впервые пришла без мамы. Да я жутко нервничала и озиралась по сторонам, но я пришла. Сама! Я сделала это и даже не обратила внимания на то, какой подвиг совершила.

– Ты можешь намного больше, чем тебе кажется. – Добавил психолог, заглядывая в мои глаза с такой уверенностью, что и я начинала верить. – Ты выполнишь это задание.

Я медленно кивнула. Внутри все переворачивалось при мысли о предстоящем задании, но я старалась держать себя в руках, старалась не позволить страху снова заковать меня в тиски и парализовать.

– Помни о методе простых шагов. – Напомнил мужчина. – Просто позвонить, просто записаться, просто прийти, просто раздеться…

Я шумно сглотнула и обреченно закрыла глаза. Я смогу. Я смогу. Повторяла про себя, словно мантру. Просто позвонить, просто прийти…

– И с сегодняшнего дня ты должна начать нормально питаться. – Добавил психолог, усаживаясь за стол и оглядывая мою тощую фигуру под слоем темных одежд. – Ты должна начать заботиться о своем теле.

Я снова вся подобралась. Закрываясь, сложила руки на груди, скрестила ноги. Мои плечи тут же окаменели, и мне хотелось с силой сжать их пальцами, вонзить ногти, чтобы хоть немного ослабить напряжение. Но я не двигалась. Я не хотела, чтобы всезнающий психолог видел то, что со мной происходит.

– Полина. – Мужчина заставил меня поднять на него глаза. Он смотрел пронзительно и строго. – Твое тело – не место преступления. Тебе не за что его наказывать.

Я сжалась сильнее и шумно вздохнула. От его слов почему-то начало щипать в носу. Я подняла глаза к потолку, уговаривая предательские слезы вернуться туда, откуда они пришли.

– Я не наказываю. – Возразила не слишком уверенно.

– Наказываешь. Ты отказываешься от еды. Надеваешь на себя какую-то непонятную, я уверен, неудобную одежду. – Перечислял психолог. – Взгляни на себя в зеркало. – Глеб Николаевич кивнул на висящее напротив меня овальное зеркало. – Что ты там видишь?

Я нехотя перевела взгляд на свое отражение и тут же опустила глаза, смаргивая слезы. Мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, как я выгляжу.

Собранные в небрежный хвост волосы, неопрятно пушащиеся, давным-давно не видавшие ножниц парикмахера. Тусклый посеревшая кожа, ввалившиеся глаза с темными кругами усталости и изнеможения под ними, некогда точеные линии выраженных скул, превратившиеся в невыразительные впалые щеки, придающие мне замученный болезненный вид. Бесформенный черный спортивный костюм, скрывающий иссушенную осунувшуюся фигуру, кажется, теперь состоящую из одних углов – острых ключиц, плеч, торчащих ребер, локтей, коленей. Вот что я из себя представляла. Вот во что я себя превратила.

– Ты остаешься молодой, здоровой и красивой девушкой, несмотря ни на что. – Сказал Глеб Николаевич, заставляя меня вздрогнуть, взглянуть на него и поморщиться, как от боли. – Пойми, Полина, тело – это источник силы и удовольствия. А не боли и беспомощности. – Добавил с нажимом. – Оно ни в чем не виновато. И загоняя себя в придуманные тобою рамки, ты не сделаешь себе лучше. Будет только хуже. Ты думаешь, что станешь менее привлекательной, истязая себя голодом и упаковывая себя в лохмотья, и это поможет? Но разве твой страх от этого становится меньше?

Я отвернулась, не в силах больше смотреть на мужчину, который своими словами будто вгонял в меня острые ножи. Медленно, сделав над собой небывало усилие, заставила себя покачать головой в ответ на вопрос психолога. Сцепила зубы, злясь на проклятые слезы, катящиеся без остановки по моим щекам, и обхватила себя руками, сжавшись в комок всем телом, словно стараясь защитить себя от правды, слетающей с губ мудрого психолога.

– Твой главный враг – это страх, Полина. Не твое тело. И не тот, человек, которого ты так отчаянно боишься. – Продолжал давить мужчина, не обращая внимания на душащие меня слезы. – И ты можешь его победить.

– Думаете, я могу? – С недоверием, смешанным со страхом, но и с зарождающейся надеждой, протянула я, глядя на мужчину сквозь замутненные влагой глаза, отчего лицо мужчины выглядело размытым, нечетким. Но уверенность и твердость на его лице, была видна мне очень хорошо.

– Я это знаю точно.