Ложное обвинение

Глава 5

Я лежал на широкой белоснежной постели в квартире О'Брайена и курил сигарету за сигаретой.

Рана в плече оказалась пустяковой, но я потерял слишком много крови и был еще слаб. Когда мы приехали на квартиру О'Брайена, у него от удивления глаза полезли на лоб. Он, конечно, впустил нас, я поведал ему обо всех своих приключениях.

Потом мы оба принялись за Френси и выяснили кое-какие детали.

Утром О'Брайен ушел в комиссариат, а Френси еще спала в соседней комнате, измученная событиями вчерашнего вечера.

Я лежал в постели и пытался собрать воедино факты, услышанные от О'Брайена, Френси и добытые мной самим. Дело обстояло следующим образом.

Рон Флетчер и Жюльен – кстати, прозвище его было Красавчик – заправляли в городе самым крупным – наркотиками и проституцией. Попутно они прибрали к рукам и игорные дома. Около двух лет назад О'Брайен собрал доказательства их преступной деятельности и передал дело в прокуратуру. Но хода ему не дали, все доказательства были уничтожены, а свидетели исчезли.

О'Брайен даже не представляет, каким образом это было сделано. В то время Рон и Красавчик были целиком под пятой другого мафиози – некоего Кей-Кея. В какой-то момент банда Красавчика взяла вдруг верх над бандой Кей-Кея и вскоре выжила ее из Панама-Сити. А надо сказать, что Панама-Сити был очень выгодным городом по части доходов, и Красавчик стал процветать.

Джек Холидей и Френси работали на Кей-Кея. Об этом поведала мне Френси. Кей-Кей был уверен, что банда Красавчика поддерживается кем-то из финансовых воротил города, и поэтому он поручил Холидею и Френси следить за всем тем, что происходило в «Зорро» – цитадели банды. Холидей был дружен с младшим д'Эссеном, и это давало ему отличное прикрытие.

Однажды вечером Холидей приехал к Френси и сообщил ей, что сегодня узнает то, что хотел знать Кей-Кей. Затем он уехал и вернулся под утро чрезвычайно взволнованным и бледным. Он сказал ей, что наконец-то ему повезло и они с Френси смогут послать к черту Кей-Кея и Красавчика. Пробыл он у нее два дня, а затем куда-то уехал. Вернулся он страшно напуганным. Он заявил, что ему нужно скрыться, так как его ищут по всему городу. Но у них не было на это денег, и Френси решила использовать меня в качестве спонсора.

Я поднялся с кровати и прошел на кухню, где нашел бутылку с остатками виски. Допив виски прямо из горлышка, я вернулся в комнату. В комнате я застал Френси, на которой были лишь крохотные трусики. Она стояла ко мне спиной и закуривала сигарету. Я кашлянул, и она обернулась.

Нисколько не смущаясь своей наготы, она улыбнулась мне и сказала «хэлло».

И тут же быстро добавила:

– Что нам делать?

Я задал встречный вопрос:

– А что ты думаешь? Ты знаешь, что они сейчас предпримут?

Она вынула сигарету изо рта и выпустила тонкую струйку дыма.

– Я думаю, что они ищут и тебя, и меня, – ответила она бесцветным голосом. – Ищут, чтобы отправить на тот свет. Мы общались с Джеком и стали для них так же опасны, как он. Поэтому в настоящее время нас ищут десятки людей, имеющих наше описание. Кроме того, полиция тоже нас ищет.

– Неужели дело так серьезно? – не поверил я.

Она горько засмеялась. Я подумал о том, что, когда она в последний раз смеялась, ее смех был совсем другим.

– Настолько серьезно, что ты даже себе не представляешь. Когда Красавчик посылает на это дело Кида, можешь быть уверен, что это дело номер один. Они вместе начинали, и Красавчик будет в ярости, когда узнает, что Кид мертв… Здесь не найдется чего-нибудь выпить?

– Сейчас пойду поищу.

Я обшарил всю квартиру, но нашел лишь литровую бутыль чистого спирта.

– Только спирт, – сообщил я ей.

Она кивнула, и я наполнил стаканы. Мы выпили, и огненная жидкость обожгла мне горло. Френси закашлялась. Я поднялся и прошелся по комнате. Я думал о том, что тот, кто направил Кида, и есть убийца младшего д'Эссена. Он был необходим мне позарез, и я найду его во что бы то ни стало. Я найду его даже в том случае, если мне придется перетряхнуть этот чертов городишко сверху донизу. Но для этого мне нужна свобода передвижения, а этот мерзавец Красавчик создает к тому же еще и дополнительные препятствия. Ну что ж, это даже к лучшему, придется начать прямо с него. Я засмеялся, представив себе нашу встречу наедине.

– Ты можешь располагать мной, как хочешь, – сказала Френси. – Я помогу тебе.

Она сказала это довольно безразличным тоном, но в ее голосе я все же уловил приглушенную ярость.

– Подождем сначала О'Брайена. Интересно, какие новости он нам принесет по поводу тройного убийства на побережье, – проговорил я. – А пока помоги мне изучить план города.

– Хорошо, – сказала она. – Только мне сначала надо одеться.

И тут только до меня дошло, что все это время я расхаживал перед ней в плавках. Чтобы скрыть свое замешательство, я широко улыбнулся и сказал ей, что буду ждать ее в комнате, где висит большая карта города.

О'Брайен вернулся домой в одиннадцать и, плюхнувшись в кресло, швырнул свою фуражку на стол.

– Дела паршивые, – проговорил он. – Меня отстранили от дела мисс Керью.

– Вот как, – заметил я.

Мы сидели за журнальным столиком в комнате, где висела карта.

– Да, под тем предлогом, что я слишком затянул дело, хотя в нем все якобы ясно.

– Да-а… – протянул я. – А нельзя ли поговорить с мисс Керью?

– Теперь это совершенно невозможно, – отмахнулся О'Брайен. – Она спецзаключенный капитана Блейка. Даже Ковача пускают к ней с большой неохотой.

– Ну а с ним увидеться, надеюсь, можно?

О'Брайен почесал затылок.

– Я думаю, что это можно устроить. Где бы ты хотел с ним встретиться?

– Если можно, то у него в конторе. Я не хочу, чтобы кто-либо знал, что мы с Френси находимся у тебя.

– Это разумно. Я с ним поговорю сегодня же.

– Очень хорошо.

– А как тебя представить?

– То есть?..

– Я думаю, что тройное убийство обнаружится с минуты на минуту, и будет несложно установить, кто я такой.

– Да, ты прав. Но все равно, скажи ему все как есть.

– Твое дело, – О'Брайен пожал плечами. – Но я твердо уверен в том, что голова дороже, когда она находится на плечах…

– Что?!

– Джон Ковач слишком хитрая лиса, чтобы сразу выдать тебя полиции, но зато ничто не помешает ему сделать это потом.

– Да?.. Ну хорошо. Тогда пусть я буду Элом Смитом. Это единственный способ затеряться среди массы американцев.

О'Брайен улыбнулся. Я между тем продолжал:

– А теперь я ухожу. Поеду повидаюсь с папашей д'Эссена. Где его можно найти?

– На западной окраине Панама-Сити есть участок в несколько миль, который называется д'Эссен-хауз.

– Неплохо, – сказал я.

– А как твоя рана?

– Побаливает.

– Будь осторожен.

– Где бы я мог взять напрокат машину?

– В двух кварталах от моего дома есть автомастерские, в которых выдаются напрокат машины, и если ты вперед оплатишь ее стоимость, то все будет в порядке. И при этом с тебя не потребуют никаких документов. Ведь у тебя хватит денег?

Я усмехнулся, но ничего не сказал. Мне не жаль было денег, тем более что их у меня было больше чем достаточно.

Мои вещи были в крови, а рубашка и пиджак имели дырки от пуль. Я позаимствовал у О'Брайена джинсовую куртку. Она совершенно не вязалась с моими брюками, но нужна она была мне лишь для того, чтобы дойти до ближайшего магазина готового платья.

Я натянул ее на голое тело и попрощался с О'Брайеном. Френси я дал поручение съездить к привратнице дома, где жила Алиса Керью, и снова побеседовать с ней.

Мы с О'Брайеном покинули дом одновременно. Выйдя на улицу, я спросил его:

– Что ты знаешь о Френси?

– Ничего.

– А ты мог бы навести о ней справки?

Он пожал плечами.

– Я, конечно, это сделаю, но ведь в любом случае она в наших руках. Ведь Френси замешана в двух убийствах.

– И все же, я прошу, чтобы ты сделал это. И еще, расскажи мне поподробнее об этом Кей-Кее.

О'Брайен сунул в рот сигарету и раскурил ее.

– Его настоящее имя Кеннет Коберман. Он прибыл к нам из Европы лет десять назад. Его сопровождала небольшая горстка парней. За год они ухитрились прибрать город к рукам и держали его мертвой хваткой, пока кто-то другой не повел более крупной игры. Сейчас Кей-Кей в Нью-Орлеане и ничем серьезным не занимается, хотя, по достоверным сведениям, денег и людей у него предостаточно, чтобы повести войну за восстановление своего влияния в Панама-Сити.

– А какой силой обладают Красавчик и Рон Флетчер?

– Этого не знает никто, но факт остается фактом. Люди Кей-Кея довольно быстро убрались из Панама-Сити, после того как их прижали люди Красавчика.

– Ну что ж, над этим стоит поразмыслить, – сказал я.

– Береги свою голову, – вдруг проговорил О'Брайен.

Я лишь отмахнулся.

Когда мы прощались, О'Брайен сказал:

– В тебе все-таки что-то есть, парень. Ты все переполошил в этом городе, а я, лейтенант полиции, скрываю тебя и помогаю тебе в том, чтобы ты наделал еще больше шума.

– Это полезный шум, Лесли, – сказал я. – Он очищает. Хорошо бы так пошуметь по всей стране.

К д'Эссен-хаузу вела асфальтированная дорога, в начале которой висела табличка:

ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ!

Въезд воспрещен!

«Наверное, папаша д'Эссен любит одиночество», – подумал я и усмехнулся.

Новый лакированный «Бьюик» с мощным мотором подкатил меня к железной ограде из черных витых прутьев. Ограда утопала в зелени, но все же я еще издали смог разглядеть за ней желтые куртки охранников.

«Бьюик», урча мотором, остановился перед воротами, и я высунулся через опущенное ветровое стекло. Через узенькую калитку навстречу мне вышел молодой парень в желтой куртке и желтых брюках, заправленных в сапоги. Ремень, подпоясывающий куртку, оттягивала большая кобура.

Охранник положил руку на кобуру и спросил, что мне угодно. Он был в меру вежлив и в меру суров.

– Я бы хотел увидеть мистера д'Эссена, – сказал я.

– Вам назначена встреча? – все с той же холодной вежливостью осведомился он.

– Нет… но передайте ему, что я был другом Роберта и имею от него письмо, которое он дал мне незадолго до своей смерти и просил передать лично в руки его отцу, – выпалил я, поражаясь своей наглости.

Охранник недоверчиво посмотрел на меня и направился к воротам.

Пока он отсутствовал, я закурил сигарету и огляделся. Солнце играло в густой зелени деревьев, и эту гармонию нарушало лишь лицо охранника, который глядел на меня своими невыразительными темными глазами.

Он взмахнул рукой, и ворота бесшумно распахнулись. Я поддал газу, и мой «Бьюик» въехал под густую прохладную тень деревьев. Ворота снова закрылись за мной, и к машине подошел молодой охранник.

– Поезжайте прямо по дороге, а потом свернете направо, – сказал он. – Мистер д'Эссен ждет вас.

Под колесами зашуршала галька, вероятно, доставленная сюда с морского берега, и по ветровому стеклу забегали тени, отбрасываемые ветками деревьев. Дорожка огибала большое озеро необыкновенной голубизны. Противоположный берег был покрыт песком, и на нем одиноко выделялась лежащая женская фигура в ярко-красных трусиках. Я догадался, что это жена д'Эссена и мачеха Роберта.

Дорога снова нырнула в чащу деревьев, и внезапно, словно ниоткуда, передо мной выросло белоснежное двухэтажное здание с позолоченной колоннадой. Архитектор откровенно стремился воссоздать античную виллу, оснастив ее всеми прелестями XX века. Сложные лепные украшения были настолько изящны и воздушны, что казалось, они сотканы из паутины. Создавалось впечатление, будто все здание – лишь сказочный мираж, который вот-вот растворится в жарком воздухе.

Навстречу мне из распахнутых дверей вышел седой человек с пышными бакенбардами. Он был в лакейской ливрее. Заметив машину, стоящую в тенистой аллее, он тут же подошел ко мне.

– Я провожу вас к мистеру д'Эссену.

Я кивнул, и мы вошли в дом. Он впереди, а я чуть отстав, сзади.

Интерьер также потрясал своим великолепием. Мы поднялись по неширокой лестнице на второй этаж.

– Мистер Роберт д'Эссен тоже жил в этом доме? – спросил я.

Он ничего не ответил, но посмотрел на меня таким взглядом, словно я изнасиловал его любимую жену.

Мы подошли к раззолоченной двери, и лакей молча указал мне на нее. Я открыл ее и вошел.

Я ожидал увидеть официальную обстановку кабинета: стол, заваленный бумагами, стеллажи с книгами, а самого хозяина – за столом с толстой сигарой в руке. Но ничего подобного не было.

Была комната с высоким потолком, пол, покрытый персидским ковром, большое окно, диван, расшитый индийским бисером, и хозяин в домашнем шелковом халате, сидевший на диване. Он молча глядел на меня.

Я немного знал его по фотографиям в газетах и все же не представлял, что он был настолько молод. Ему было лет сорок пять, и выглядел он как борец-профессионал. Коротко остриженный, высокого роста, он так не походил на миллионера, что я даже как-то неуверенно улыбнулся.

– Итак, – сказал он, – присаживайтесь.

Я огляделся в поисках стула, но обнаружил лишь крохотный пуфик. За неимением лучшего, я примостился на нем.

– Меня зовут Эл Уолкер, – сказал я.

– Очень приятно, – он немного наклонил голову набок.

Я сразу почувствовал себя очень неуютно. Что-то в его голосе было такое, что заставило меня насторожиться и в дальнейшем следить за каждым своим движением.

– Видите ли, – проговорил я. – Дело обстоит не совсем так, как сообщил вам ваш служащий.

– Да? А как же? – он с интересом воззрился на меня.

– Я не был другом вашего сына, более того, я никогда его не видел. И письма, соответственно, у меня никакого нет.

Он остался невозмутим. Мы немного помолчали, а затем он спросил:

– А что же тогда у вас есть? – его голос был вкрадчивым, как шаги кошки.

– Я хочу найти убийцу вашего сына. Кое-что в этом направлении мною уже сделано, – проговорил я.

Он посмотрел на меня глазами удава.

– Вас, наверное, неправильно информировали, – приторно-вежливо сказал он. – Убийца моего сына уже пойман и сидит там, где ему и положено сидеть – в тюрьме.

Я покачал головой.

– Алиса Керью невиновна. У меня собраны доказательства, достаточные для того, чтобы вытащить ее из этой передряги и выступить в суде. Не хватает только главного – настоящего убийцы. Я надеюсь, что у нас одна и та же цель?

Д'Эссен встал, пожевал губами и прошелся по комнате. Полы его халата распахнулись, и я увидел его ноги, поросшие рыжими волосами.

– Видите ли, – сказал он наконец. – Я верю, что эта девчонка убила его. Но если даже предположить, что это не так… Мой сын был никчемным человеком, и тот, кто его убил, лишь совершил благое дело. Что будет дальше, меня совершенно не волнует. Я не верю в Бога, а тем более в доказательства. Скажу больше: Джона Ковача нанял я.

У меня, вероятно, был настолько ошарашенный вид, что, посмотрев на меня, он не смог удержаться от улыбки.

– Да, да, мой сын был негодяем, и его смерть избавила этот мир от еще одного подонка.

Он на мгновение умолк, потом продолжил:

– Вы, насколько я понимаю, друг этой девочки? Так?

– Да.

– Так вот, вам не стоит беспокоиться. Она получит не более пяти лет. Ведь ее обвиняют в убийстве из ревности. А Ковач такой человек, что может даже доказать, что это было лишь превышение пределов допустимой самообороны. Тогда она вообще отделается пустяками. Не надо ворошить этого дела. Для девочки это будет даже лучше.

Я дрожал от еле сдерживаемой ярости.

– Почему вы считаете собственного сына негодяем? – как можно любезнее спросил я.

Взгляд его стал жестким и колючим.

– Это не ваше дело, – ответил он, потом добавил: – Для вас и мисс Керью будет лучше, если вы оставите занятия сыском и предоставите вести дело полиции. – В его голосе слышалась плохо скрытая угроза.

Я ухмыльнулся прямо в его сытую физиономию и сказал:

– Запомните одно: все мы смертны, и в этом отношении наши с вами жизни так же похожи, как те пули в обойме пистолета, от которых зависит, умрем мы или нет.

Я вышел и хлопнул дверью.

Лакей меня уже не сопровождал, и до машины я добрался в гордом одиночестве. Я сел в нее, развернулся и поехал обратно.

Во мне бушевала ярость на этого самодовольного тупицу. О, я прекрасно понимал его. Его как нельзя лучше устраивало убийство из ревности. Ведь в этом случае никто не будет копаться в бурном прошлом его сына. Никто не сможет извлечь на свет Божий грязь, которая всегда сопровождает различного рода пороки и извращения. Вполне вероятно, что д'Эссен боялся, что на свет могут извлечь что-то связанное и с ним самим. Господи, сколько же грязи может находиться в стенах таких белоснежных сооружений, спрятанных в густой зелени деревьев, за высокой оградой, возле которой день и ночь стоят вооруженные до зубов охранники.

Я сплюнул через опущенное стекло и посмотрел вперед. Навстречу мне от озера шла молодая женщина в купальном костюме. Ее мокрые волосы были рассыпаны по плечам, а в руках она держала красный купальник и полотенце.

Я остановил машину в нескольких метрах от нее. Распахнув дверцу, я сказал:

– Я хочу поговорить с вами о Роберте. Что он был за человек?

Она посмотрела на меня с легким удивлением.

– Вам разве муж ничего не сказал?

– Он сказал, что Роберт был никчемным человеком и даже негодяем.

Она усмехнулась:

– Он прав, – ее губы скривились в злобной усмешке.

– Но почему?

– Если вам не сказал этого мой муж, то не пытайтесь узнать это от меня.

Она смерила меня холодным взглядом и сделала движение, чтобы отойти от машины.

Я схватил ее за руку и так сжал ее, что она даже охнула.

– Нет, ты скажешь мне это! – прошипел я.

Она пыталась кричать, но я раскрытой ладонью ударил ее по горлу. Из уголка ее рта показалась тоненькая струйка крови…

– Мой муж уничтожит тебя, – задыхаясь от злобы, сказала она.

– Не раньше, чем я сверну тебе шею, – усмехнулся я. – Итак, почему? – повторил я вопрос.

Ее глаза сверкнули, как у разъяренной тигрицы. Наконец она прошептала:

– Он изнасиловал меня!

– Неужели? – удивился я. – А может, это ты сама кинулась к нему в постель?

Она выругалась, как портовый грузчик. Все ее тело дрожало от ярости, и тяжелое дыхание рвалось сквозь зубы.

– Ну вот что, девочка, – сказал я. – Все это я делал в интересах правосудия, поэтому ты особенно не распространяйся об этом даже своему уважаемому супругу. Иначе я найду способ причинить тебе неприятности.

С этими словами я выкинул ее из машины. Когда я отъехал, она все еще лежала на пыльной дороге, и я наблюдал за ней в зеркальце, пока ее не скрыла листва.