Логика

Трудно вести спор, оставаясь в рамках допустимых приемов и аргументов. Иногда горячность подводит, а иногда и просто незнание того, что тот или иной прием выходит за рамки дозволенного. Особенно трудно сохранять корректность, когда вы чувствуете, что позиция оппонента прочнее той, которую вы взялись защищать, что истина не на вашей стороне. Порой самолюбие мешает нам признать, что оппонент прав, что мы ошибались, защищая некоторый тезис, и тогда остается одна цель: победа любой ценой! В ход идут уловки и подтасовки. Истина в них не нуждается, она может быть обоснована и защищена от критики корректными истинными аргументами. Но, чтобы защитить ложь, нужны иные средства. Так, борец, чувствуя, что противник сильнее и что у него самого нет шансов на победу в честной схватке, внезапно вцепляется зубами в ухо противника (вспомните поединок Тайсона с Холифилдом!), и тот разжимает свой железный захват. Однако использование таких приемов — признак слабости и неуверенности в себе, в своей позиции. И победа, одержанная за счет таких приемов, ничего не стоит.

Паралогизм и софизм

Ошибки, допускаемые в доказательстве, могут носить разный характер. Если ошибка допущена непреднамеренно — в силу незнания, невнимательности или запальчивости, она называется паралогизмом. Паралогизм следует, конечно, вскрывать и исправлять, но он, в общем, простителен: каждый из нас может ошибиться!

Но ошибка может быть допущена сознательно, т. е. человек понимает, осознает, что так рассуждать нельзя, что таким аргументом пользоваться нельзя, и все-таки делает это. Тогда мы имеем дело не с ошибкой, а с софизмом — запрещенным, некорректным приемом, который не заслуживает снисхождения. Тот, кто в споре пользуется софизмами, сознательно пытается опорочить истину и обелить ложь. И нет ему оправдания, как нет оправдания спортсмену, намеренно нанесшему травму сопернику, или бизнесмену, всучившему компаньону заведомо тухлый товар. Следует, правда, отметить, что часто очень нелегко понять, что перед нами — ошибка или софизм? Ошибается оппонент или намеренно стремится ввести нас в заблуждение, одурачить, поставить в тупик? Будем руководствоваться презумпцией невиновности.

К сожалению, запрещенных приемов, уловок, аргументов превеликое множество, гораздо больше, чем аргументов и приемов корректных. Общепринятой их классификации нет до сих пор и вряд ли она скоро появится. Поэтому мы просто разделим их на две группы: 1) запрещенные общие приемы и 2) запрещенные аргументы.

Я никого не хотел бы учить софистике. Но, увы, чтобы научиться делать выводы, научиться мыслить правильно и не совершать ошибок, нужно затратить много усилий, а вот ругательства и софистика усваиваются нами почти инстинктивно. Покупаю я, скажем, в магазине бананы и вижу, что на килограмм продавщица кладет мне на весы всего три штуки. «На килограмм три банана, — говорю я ей, — маловато будет!» «Что? — взвивается она. — Мало? Да ты разуй глаза! Ты пьян и ничего не соображаешь! Забирай свои бананы и уходи, а то сейчас милицию позову!» Кто ее учил этой софистике? Никто, сама научилась.

Каждый из нас может стать жертвой запрещенного приема, поэтому следует их знать и быть готовым отразить их.

Запрещенные общие приемы

Итак, спор разгорается все жарче. Противник обстреливает вас сильными аргументами, пробивает вашу оборону и усиливает натиск на слабые пункты. Вы начинаете чувствовать, что вас ожидает разгром. Признать поражение и выставить себя дураком? Ни за что! И в ход идут хитрости — сначала сравнительно скромные.

1. Подмена тезиса

Эта уловка имеет много разновидностей.

А. Самая простая — когда при нападении на тезис противника опровергают какие-то его аргументы или вскрывают ошибку в рассуждениях, а выдают это за опровержение тезиса. Тезис-то может быть истинным, просто оппонент не смог его корректно обосновать. Вы нападаете на ошибку в его рассуждениях, разоблачаете ее и провозглашаете, что выставленный тезис опровергнут. Вам удалось показать, что тезис не доказан, вы же утверждаете, что тезис ложен. Это, конечно, совершенно разные вещи. Однако в пылу спора ни ваш оппонент, ни слушатели могут не заметить, что вы ловко подменили тезис: опровержение обоснования выдали за опровержение тезиса.

Например, оппонент доказывает тезис «Воровство есть преступление», и в числе, аргументов приводит утверждение о том, что все люди, повинные в воровстве, подвергаются уголовному наказанию. Вы нападаете на этот неудачный аргумент и легко разбиваете его, приводя многочисленные примеры, когда люди, совершившие крупные хищения, без особого труда уходили от уголовного наказания. После этого вы с победоносным видом провозглашаете, что тезис опровергнут, т. е. утверждение «Воровство есть преступление» ложно. Адвокат, выступающий в суде, разбив аргументацию прокурора, показав ее недостаточность для обвинения, иной раз делает вывод о том, что подсудимый невиновен. Публика с ним соглашается, хотя он всего лишь показал, что обвинение не доказано.

Б. Расширение или сужение тезиса. В процессе спора тезис оппонента стремятся максимально расширить, причем делают это незаметно, как бы просто повторяя его. Например, вы говорите: «Как жаль, что многим молодым людям сегодня трудно найти работу!» Оппонент «повторяет» этот тезис: «Вы утверждаете, что всем молодым людям сегодня трудно найти работу? Неправда!» И с успехом громит ваше утверждение, создавая при этом впечатление, что разбит именно первоначальный тезис. Следите за тем, чтобы ваши «некоторые», «часть», «большинство» противник не подменил словами «все», «всякий», «каждый».

Свой же тезис в процессе доказательства стараются незаметно сузить. Например, вы высказали положение: «Советские писатели не создали в литературе ничего замечательного». Если противник, нападая на ваш тезис, укажет вам на А. Ахматову или М. Булгакова, создавших замечательные художественные произведения, вы можете парировать это возражение посредством сужения своего тезиса: «А я не считаю этих писателей советскими», т. е. уменьшить объем понятия «советский писатель».

В. Усиление и смягчение тезиса. Эта уловка близка к указанной выше. Оппонент утверждает:

«Среди наших демократов немало некомпетентных людей». Вы расширяете и усиливаете этот тезис: «Как, вы считаете, что все наши демократы идиоты?» Конечно, он так не считает, но, не разглядев подмены, откажется от своего тезиса. Или другой пример. Тезис: «Источник доходов этой фирмы вызывает подозрение». Нападающий усиливает его: «Вы хотите сказать, что доходы этой фирмы основаны на воровстве?»

Вообще говоря, подмена тезиса — чуть-ли не самый распространенный прием всякой критики. Обратите внимание на оценку в печати научных, политических, философских произведений! Очень часто рецензент представляет взгляды автора в упрощенном, извращенном, оглупленном виде и с триумфом громит их. Читатель, не знакомый с оригинальным произведением, верит критику и удивляется глупости автора. И автору впоследствии практически невозможно «очиститься» от этой критики и доказать, что он не верблюд.

Г. От сказанного с условием к сказанному безусловно. Одна из разновидностей подмены тезиса состоит в том, что мысль, которая выдвигается как верная с известными оговорками, при определенных условиях, подменяется той же самой мыслью, но взятой без оговорок, высказываемой вообще. Например, некто утверждает:

«При современной структуре нашей промышленности переход к товарно-денежным отношениям принесет вреда больше, чем пользы». Вы совершаете нападение: «Значит, вы полагаете, что товарно-денежные отношения вредны?! Значит, вы — сторонник административно-командной системы?!» Нет, не значит — человек может всей душой выступать за товарно-денежные отношения, за рынок, но полагает, что для них требуется структурная перестройка промышленности. Увы, публика часто опускает все эти подробности, оговорки, считая их хитросплетениями мысли, ненужным умствованием. И тогда она попадает во власть ловкого софиста, ибо большая часть важных положений, касающихся экономики, политики, прав и свобод граждан, почти никогда не верна в общем, абсолютно, эти положения всегда требуют указания на конкретные условия их применения. Софист же, намеренно пренебрегая всеми оговорками и уточнениями, с успехом громит полезные и верные идеи, а публика, увы! внимает ему с раскрытым ртом.

Я думаю, вы и сами неоднократно сталкивались с грубой подменой тезиса. В советские времена был распространен такой прием. Если вы высказывали недовольство работой продавца в магазине или чиновника какого-нибудь государственного учреждения, то в ответ могли услышать:

«Вам что, советская власть не нравится?» или «Вы что — против советской власти?» Сейчас — то же самое, но с обратным знаком. Выразишь сомнение в результатах президентских (или любых других) выборов, а тебе в ответ: «Вы что же, против демократии, вам тоталитаризм нравится?!» Эта уловка омерзительна своей тупой грубостью. Если вам удастся сдержать крик возмущения, попробуйте все-таки разъяснить оппоненту, что между вашим тезисом и тем, что он вам приписывает, нет ничего общего.

2. Использование эмоционально окрашенных понятий

Это чрезвычайно широко распространенный прием, даже и не особый прием, а просто бессознательная манера речи многих людей, которые ничего не скажут попросту, а всегда найдут такие слова, которые окрашивают сообщаемую ими информацию в позитивные или негативные тона. Допустим, посадили кого-то в тюрьму, они скажут: «Бросили в застенок»; зашла речь об армии, кривят губы: «Военщина!»; молодые люди — «мальчишки», «сопляки» и т. п.

В споре этот прием может использоваться сознательно, когда все то, что свидетельствует в поддержку тезиса оппонента, произносится с негативным или пренебрежительным оттенком, а собственные аргументы излагаются в возвышенных выражениях. Суть-то дела от этого не меняется, назовете вы государственных чиновников «сатрапами» или «государственными мужами», хуже или лучше они от этого не станут. Но благодаря такой уловке вы можете создать у публики впечатление, будто защищаете в споре нечто возвышенное, благородное, а противник ваш — что-то постыдное, гнусное.

А теперь взгляните с этой точки зрения на наши средства массовой информации! Нам почти никогда не сообщают информацию в нейтральных терминах, просто как информацию, а стараются передать ее такими словами, которые должны внушить нам определенное отношение к ней — позитивное или негативное. Таким образом, газеты, радио, телевидение выступают не столько в качестве средств информации, сколько в качестве средств пропаганды, внушения, оболванивания. Уже невозможно слушать даже информационные программы телевидения! Возьмите, например, неясное иностранное слово «киллер», которым наши средства массовой информации заменили русское обозначение «наемный убийца». Это выражение несет в себе явный оттенок осуждения. В слове «киллер» нет такого оттенка и внушается, что это — обычная профессия, как шофер или кассир.

Будьте внимательны и старайтесь переводить все, что вам говорят, в нейтральные термины!

Навешивание ярлыков — уловка, близкая к предыдущей. Порой в ответ на свою аргументацию вы слышите: «Это марксизм! фашизм! Тоталитаризм! Так могут рассуждать только красно-коричневые! А вот это уже — сионизм!» и т. п. Полагают, что, высказав оценку некоторого рассуждения или отнеся его к программе той или иной секты, уже разделались с ним. Но ведь по существу-то рассуждение не было рассмотрено! А может быть, оно верно? Обычно даже в самом вздорном учении имеются какие-то здравые, верные идеи, иначе оно не смогло бы получить никакого распространения. Некорректность этой уловки заключается в том, что рассмотрение доводов оппонента по существу, с точки зрения истинности или ложности, подменяется их оценкой.

Этот прием нетрудно парировать. Допустим, в ответ на ваши доводы противник кричит: «Это обскурантизм!», т. е. навешивает на вас одиозный ярлык. Сразу же взвалите на него бремя доказывания: «Я сомневаюсь в том, что это обскурантизм. Попробуйте доказать!» Или: «Я не понимаю, что вы имеете в виду под „обскурантизмом“. Поясните, пожалуйста!» Довольно часто люди навешивают негативные ярлыки, не слишком хорошо представляя себе, что за ними стоит. И когда просишь их пояснить, что имеется в виду, они обычно отступают.

3. Поспешное обобщение

Если оппонент согласился с двумя-тремя конкретными примерами, можно громогласно приписать ему и согласие с общим утверждением, которого он, быть может, и не признает. Например: «Вы согласны, что Лейбман спекулянт?» — «Согласен». — «А вы согласны с тем, что и Берман тоже спекулянт?» — «Согласен, конечно, это же всем известно». — «Ну вот, вы сами признаете, что все они там спекулянты!»

С особым нахальством эта уловка применяется в тех случаях, когда оппонент отвечает не так, как вам хотелось бы, и из его слов нельзя вывести желаемого заключения. Тем не менее можно нагло приписать ему признание общего положения. «Вы помните, что Паукидзе выгнали с работы?» — «Разве? Не помню». — «А помните, что Паукяна и Паукова тоже в свое время выгнали с работы». — «Кажется, Пауков сам ушел, по собственному желанию». — «Все равно, вы согласитесь с тем, что всех этих паучьих детей всегда выгоняют с работы!» Если оппонент робок, а публика невнимательна или глупа, то они проглотят эту наглую выходку.

Сюда же можно отнести и чрезмерное преувеличение: «Боюсь, что проект Сидорова несколько неудачен», — говорит один. «А все его проекты неудачны, — подхватывает другой. — И вообще он не умеет работать, гнать его надо!» Или: «Сережа вчера не очень удачно отвечал на экзамене». — «А он всегда отвечает плохо. И вообще он плохой студент, не место ему в институте!»

4. Пари

Если ваш противник — не очень уверенный в себе человек, можно попытаться взять его, как говорится, «на испуг», предложив заключить пари. «Ладно, — говорите вы, — хватит без толку перебрасываться словами. Тебя не переговоришь. Но раз уж ты так уверен в своей правоте, давай заключим пари (давай поспорим). Окажешься неправ, проиграешь — обреешься наголо (искупаешься в проруби, заплатишь крупную сумму денег и т. п.)». Или еще один вариант: «Пусть будет по-твоему. Сделаем именно так, как ты предлагаешь. Но учти, за все последствия отвечать будешь ты один». Если противник слаб духом, он может отступить от своего тезиса или предложения, и победа окажется на вашей стороне. Он может отступить также и в том случае, если ставка покажется ему слишком высокой для обсуждаемого вопроса. Поэтому при использовании этой уловки нужно постараться максимально повысить ставку за проигрыш.

Ясно, что это запрещенный, некорректный прием: оппонент может быть прав по существу, но не хочет рисковать, ибо риск кажется ему чрезмерным. Я, например, уверен в том, что на Луне нет жизни и готов поспорить с тем, кто утверждает противоположное. Но если мне вдруг скажут: «Тебя расстреляют, если все-таки на Луне обнаружится жизнь», то я, пожалуй, крепко подумаю, стоит ли настаивать на своем тезисе. Вот так под угрозой риска верная идея, решение, мнение могут уступить наглой и смелой лжи.

5. Чрезмерно быстрая речь

Почувствовав, что противник медленно соображает, попробуйте говорить быстро, так, чтобы он не успевал следить за вашей речью. Не будет же он все время переспрашивать! Желательно при этом вставлять в свою речь иностранные слова или малопонятные научные термины: мутатис мутандис, гендерный, эксклюзивный, пенитенциарный и т. п. Противник вскоре вообще перестанет что-либо соображать и начнет согласно кивать головой.

Если оппонент не поддается на эти мелкие уловки и продолжает уверенно развивать свою аргументацию, так что положение ваше становится все хуже, значит, пора прибегнуть к более сильным средствам.

6. Диверсия

Так называют простой и распространенный прием, состоящий в том, что резко меняют тему разговора: «Давайте-ка теперь зайдем с другой стороны…», «А вот еще один, тоже очень интересный вопросик…», «Ну что мы все об одном и том же, попробуем подойти иначе…» Здесь отбрасывают тему спора, который для вас сложился неудачно, и, не признав своего поражения, обращаются к другой теме.

Иногда имеет смысл изобразить увлеченность или маразматическую рассеянность и, зацепившись за какое-нибудь замечание оппонента, начать разглагольствовать о совершенно посторонних и неинтересных для него вещах. Разговариваю я, например, с молодым человеком о сегодняшнем финансовом положении в нашей стране. Он знает больше, мыслит быстрее, и мое дело плохо. Но ведь не хочется признаться в том, что защищал какую-то глупость! И чтобы избежать такого признания, я совершаю диверсию: «Да, вот вы сейчас сказали, что рост зарплаты в последнее время отстает от роста цен, а я ведь помню, как после войны цены ежегодно снижались. Да… тяжелое было время. Как сейчас помню, иду я как-то…» и т. д., и т. п. Молодому человеку неловко прерывать эти воспоминания, и он поневоле мирится с этой уловкой. Конечно, у него обо мне сложится несколько странное впечатление, однако я избежал унизительного признания в поражении!

Оказавшись на месте этого молодого человека, нужно вежливо, но настойчиво вернуть собеседника к предмету спора.

7. Затягивание спора

Если диверсия не удалась, можно попробовать потянуть время, чтобы противник потерял терпение и сам отказался продолжать спор. Здесь тоже имеется много всяких способов.

Очень раздражающе действуют бесконечные повторения своих удачных реплик или неудачных выражений противника, даже если он извинился и поправился: «Послушай же, как хорошо я сказал, как точно и верно это звучит!» или «Нет, это надо же, какую глупость ты сморозил! И как такое в голову могло прийти!» Примерно тот же эффект вызывают и бесконечные переспрашивания: «Э…э… потрудитесь, сударь, еще раз повторить вашу последнюю мысль. Что, в пятый раз уже? Ну, уж вы простите меня, отвлекся…» Повторения и переспрашивания способны довести оппонента до того, что он или забудет все свои аргументы, или просто плюнет и уйдет от вас. Но поле боя-то останется за вами!

8. Отвлекающие вопросы

Можно попытаться начать задавать разнообразные вопросы, причем с разными целями.

Дискредитирующий вопрос: «Довольно слов. Отвечай кратко: да или нет. Скажи, перестал ли ты подхалимничать перед начальством? А ты больше не занимаешься рэкетом? Перестал ли ты бить свою жену?» Мы с вами уже знаем, что далеко не всякий вопрос допускает ответ «да» или «нет». Использование таких вопросов в полемике имеет целью дискредитировать оппонента и его позицию.

Педантичный вопрос: «Хорошо, ты утверждаешь, что снег бел. Но давай уточним, что такое „бел“? И что ты называешь „снегом“? Те хлопья, которые падают с неба, или те сугробы, которые лежат на улицах?» Стремление к точности, конечно, похвально, однако чаще всего нам в разговоре вполне достаточно того смысла, который всем более или менее ясен. К значению любого слова можно придраться, и когда это делают без связи с существом обсуждаемой темы, это недобросовестная уловка.

Наконец, вопросы можно задавать с целью увести спор в сторону от обсуждаемого предмета.

Скажем, обсуждаем мы с вами проблему экологической опасности атомных электростанций. Ваша позиция сильнее. И я начинаю потихоньку уводить вас в сторону: «А известна ли вам разница между типами атомных реакторов? Когда, кстати, и где был сооружен первый атомный реактор? Помните ли вы опыты Резерфорда по бомбардировке атомов элементарными частицами?» Вы начинаете отвечать, я уточняю и возражаю, а разговор тем временем все дальше уходит от предмета спора.

Бесконечные «Вы это говорили!», «Нет, не говорил!», «Да нет же, говорили!» и т. п., которые столь часто встречаются в наших спорах, также страшно затягивают спор, иногда превращая его в выяснение того, кто что сказал. Чаще всего такие реплики высказываются без задней мысли, но порой используются и как уловка, затягивающая спор.

9. Замещение

Уловка, к которой инстинктивно прибегают уже дети: «Ты почему меня ругаешь, мама, за испачканные штаны? Вон, посмотри, Петя не только штаны, но и рубашку испачкал!» Суть уловки состоит в том, чтобы свою слабую позицию прикрыть еще более слабой позицией другого человека и направить критику оппонента в сторону от себя. Здесь одновременно используется и подмена тезиса, и диверсия. Конечно, если преступник в суде попытается оправдаться тем, что на свете существуют еще худшие преступники, то этим он едва ли кого обманет. Однако во многих случаях такая уловка проходит. Сравнительно недавно, когда одного известного в нашей стране банкира взяли под стражу, его защитники на телевидении аргументировали так: «Ну почему его? Ведь не он же один, все воруют?!» Насколько я могу судить, многие люди попались на эту уловку: «Действительно, почему именно его?» Как будто из-за того, что на свете существуют и другие воры, нельзя судить данного конкретного вора за конкретное воровство.

Вот еще один пример, но уже более изощренного применения этой уловки: Ник Нейлор, пресс-секретарь табачной промышленности, полемизирует с Роном Гуди, представителем Министерства здравоохранения, по поводу связи курения с раком легких и другими заболеваниями:

«Если мистеру Гуди удобно набирать дешевые очки, используя страдания этого молодого человека для увеличения своего бюджета, что позволит ему указывать еще большему числу людей, как им следует поступать и что чувствовать, то, должен вам сказать, мне это представляется печальным, очень и очень печальным. Но вот то, что член федерального правительства явился на это шоу и читает нам лекции насчет рака, между тем как то же самое правительство почти пятьдесят лет производит атомные бомбы, двадцать пять тысяч бомб, если быть точным, мистер Статистик, бомб, способных наградить каждое живое существо на планете, мужчин, женщин, детей, раком настолько страшным, настолько кошмарным, настолько… настолько неизлечимым, что медицина даже названия для него не придумала… вот это… — быстро к сути! А в чем суть? — это не заслуживает даже презрения»[1].

Мы можем заметить, что главный аргумент табачного апологета состоит в том, что есть вещи пострашнее курения, атомная бомба, например, которые могут принести еще больший вред. Бомбы делаются по заказу правительства, следовательно, правительство гораздо более виновно, чем производители табака, — уловка замещения. Затем полемист отождествляет одного из членов правительства со всем правительством и все грехи этого правительства приписывает данному человеку — типичнейший образец самой наглой софистики и демагогии.

В подобных случаях нет смысла разоблачать каждую уловку софиста, это уведет полемику слишком далеко в сторону и превратит ее в болтовню. Достаточно, не обращая внимания на эмоциональные выпады, вернуть разговор к первоначальному предмету: «Да, на свете есть много вредных вещей, но о них можно поговорить особо и в другой раз. А сейчас давайте все-таки вернемся к курению».

10. Срывание спора

Диверсии не удаются, замещения не проходят, противник упорно возвращает нас к предмету спора. Что ж, попробуем вообще сорвать разговор, начнем вести себя так, чтобы оппонент был вынужден замолчать и прекратить спор. Это можно сделать разными способами.

Самое простое: не давать оппоненту говорить. Разглагольствовать все время самому, доказывать, рассуждать, приводить аргументы, которые мог бы высказать оппонент, и отвечать на них, шутить и смеяться собственным шуткам, высказываться за оппонента и т. п. Ясно, что если вы не даете высказаться оппоненту, то никакого спора уже не будет: диалог превратится в монолог одного из собеседников.

Если все-таки оппонент сумеет вставить слово, начнет что-то говорить, перебивайте его: «Ага, я знаю, что ты хочешь сказать, позволь я сам сформулирую твою мысль…» или «Постой, постой, но я же знаю, что на самом деле ты так не думаешь, ты со мной в глубине души согласен, так ведь?» («чтение в сердцах»).

Или более тонко: «Я бы тебе ответил, я бы тебе доказал, но не могу: ты же сам прекрасно понимаешь, что об этом у нас говорить опасно». Если один из оппонентов не может высказаться в силу цензурных соображений, то, конечно, спор прекращается.

11. Предвзятая интерпретация (двойная бухгалтерия)

Одни и те же вещи, явления, события характеризуются прямо противоположным образом в зависимости от отношения к ним говорящего. Например, рассуждает дама зрелых лет: «Дочке повезло с мужем. Она еще спит, а он тихонечко встанет, в магазин сбегает, завтрак приготовит и уже к накрытому столу ее будит. А вот сыну лентяйка досталась! Сама, как корова, по утрам дрыхнет, а он вынужден раньше ее вставать, в магазинах в очередях настояться, у плиты, как кухарка, напариться. Вот только тогда на все готовенькое эта барыня и соизволит из постели выползти!» Ситуации совершенно симметричны, но описываются по-разному.

Кстати сказать, чрезвычайно печально то обстоятельство, что в международных отношениях страны Западной Европы и США очень часто используют эту «двойную бухгалтерию»: действия Саддама Хусейна, палестинцев или сербов клеймятся как терроризм или бандитизм, а варварские бомбардировки Ирака или Сербии подаются как акции гуманизма. Что же, руководители этих стран и их советники не знают, что это запрещенный прием? Знают…

12. Уловка артиста

Говорят, эта уловка родилась в театральной среде. Вспомните провинциальный театр, ну хотя бы по пьесам А.Н. Островского или по старым русским водевилям! Интриги, зависть… Артисты ведь народ мнительный: кто более талантлив, кто — менее, кому сколько цветов подарили, кому больше аплодировали… Всяк ревниво следит за успехами других. «Что это наша примадонна сегодня такая расстроенная?» — «Ой, да ей всего семь букетов преподнесли зрители!» — «Так ведь это замечательно!» — «Конечно, только она-то заплатила за десять…»

Кстати сказать, эта среда везде, по-видимому, одинакова. Наполеон Бонапарт, который любил театр и сам был очень недурным актером, даже давал советы знаменитому французскому трагику Тальма, весьма, надо сказать, профессиональные, так вот, Бонапарт, сидя в 1812 г. в Кремле, вокруг которого бушевал знаменитый московский пожар, подписал Устав Театра французской комедии, по которому этот театр живет до сих пор. Интриги и взаимные оскорбления актеров долетели из Парижа аж до Москвы и вынудили императора обратить на них свое внимание.

Суть уловки проста: сказать человеку какую-нибудь гадость, чтобы вывести его из равновесия. Ну, представьте себе: актер готовится к выходу на сцену, где ему предстоит играть Гамлета или Сирано де Бержерака, сосредоточивается, входит в образ, душа его наполняется высокими мыслями и чувствами, и тут ему какой-нибудь «доброжелатель» шепчет в ухо: «А вы знаете, жена-то ваша час назад сбежала с поручиком Ржевским!» или «Там ваш домохозяин пришел с частным приставом требовать уплаты долга за квартиру». Какой там после этого Шекспир, какой Ростан! Актер будет думать о приставе, поджидающем его в гримерной, и провалит роль. А никакого пристава и никакого поручика, быть может, не было и нет.

Точно так же и в споре. Чувствуете, что противник силен и уже прижал вас к ковру, оброните мимоходом: «Ты знаешь, а ведь директор уже подписал приказ о твоем увольнении!» или «Сынка-то вашего милиционер в отделение повел». И все — противнику будет уже не до вас и не до дискуссий.

13. Мимика

Часто оппонента можно привести в раздражение подмигиваниями в сторону аудитории: дескать, видите, какой я молодец, а мои соперник — осел; жестами — покрутить пальцем возле виска или щелкнуть себя по горлу с намеком на оппонента и т. п.

14. Интонация

Одно из сильнейших средств воздействия на оппонента, предполагающее, правда, хорошее владение своим голосом. Даже очень безобидные вещи можно произнести таким тоном, что ваш противник впадет в бешенство. «Что вы, что вы, ваша честность уже давно всем известна!» или «Знаем мы, как вы умеете отдавать долги!»

Следует помнить о том, что чаще всего людей задевают не слова, а именно тон, которым они произносятся. Можно и весьма нелицеприятные вещи высказать человеку дружеским, доверительным тоном, и он не обидится, а можно и безобидную фразу произнести так, что он полезет на стенку. По-видимому, каждый с этим сталкивался и на работе, и в семье, и в дружеском кругу. Мужчины знают, когда девушка тебе говорит: «Дурак!» — это одно, а когда она со смехом произносит: «Дурачок!» — это уже совсем-совсем другое.

15. Заноза

Внешне безобидная фраза, содержащая второй — обидный — смысл. Например, говорите вы какому-нибудь солидному человеку: «Какой на вас прекрасный костюм! Вы носите его вот уже 20 лет, а он все как новый!» Или: «Какое на вас чудненькое платьице! Оно мне еще пять лет назад понравилось!» Женщины — особые мастерицы произносить фразы такого рода.

16. Оскорбления

Оппонент не поддается на ваши уловки. Диверсии не удаются, сорвать или затянуть спор не получается, жесты и интонации не действуют: он упрямо продолжает гнуть свое. Остается последнее средство, не принятое среди порядочных людей, но тут уж не до порядочности, — грубость и оскорбления. Попробуйте вести себя нагло, вызывающе, постарайтесь оскорбить оппонента так, чтобы он наконец вышел из себя и ответил на оскорбление — оскорблением же. Конечно, дело может закончиться дракой или, во всяком случае, смертельной обидой, но предмет спора будет забыт и поражения в интеллектуальном состязании вы избежите. Если вы хотите только этого, то вперед: «Ты — грязный шакал, пожравший труп своего отца; прелюбодей, согрешивший вчера с обезьяной!..» и т. п. Особенно хороши и обидны оскорбления на Востоке, Европа и Америка в этом отношении выглядят гораздо скромнее. Вот пример из романа Э.М. Ремарка «Три товарища»:

«Я круто повернулся и столкнулся с проходившим мимо толстеньким коротышом.

— Это еще что! — злобно рявкнул я.

— Протри глаза, чучело гороховое! — огрызнулся толстяк.

Я вытаращился на него.

— Людей ты, что ли, не видел? — тявкнул он. Я словно только этого и ждал.

— Людей-то я видел, — сказал я, — но разгуливающую пивную бочку вижу впервые.

Толстяк не полез в карман за словом. Остановившись и разбухая на моих глазах, он процедил сквозь зубы:

— Знаешь что? Пошел бы ты к себе в зоопарк! Мечтательным кенгуру нечего шляться по улицам!

Я понял, что передо мной весьма квалифицированный мастер перебранки. И все-таки, несмотря на всю мою подавленность, я должен был позаботиться о своей чести.

— Топай, топай, псих несчастный, недоносок семимесячный, — сказал я и благословил его жестом. Но он не внял моим словам.

— Пусть тебе вспрыснут бетон в мозги, идиот морщинистый, болван собачий! — продолжал он лаять.

Я обозвал его плоскостопым декадентом; он меня — вылинявшим какаду; я его — безработным мойщиком трупов. Тогда, уже с некоторым уважением, он охарактеризовал меня как бычью голову, пораженную раком, я же его — чтобы окончательно доконать — как ходячее кладбище бифштексов…»

Есть натуры, для которых даже побои кажутся менее обидными, чем признание в собственной ошибке или в умственном превосходстве другого. Увы, искусство оскорбительной ругани почти совсем выродилось и сводится ныне к десятку грубых слов.

17. Тормоз (улитка, глухая оборона)

Оскорблять оппонента как-то боязно: уж очень здоров и может крепко поколотить! Ладно, все равно не признаем поражения, уйдем в глухую оборону: «Согласен, что язык у вас подвешен хорошо. Тем не менее вы меня не убедили и никогда не убедите, никаких ваших аргументов я не приму. Как стоял на своих позициях, так и стоять буду. (Далее с нарастающими истерическими интонациями.) Не могу поступаться принципами! В конце концов, я имею право на личное мнение. Пытаясь переубедить меня, вы совершаете насилие над моей личностью. Нарушаете права человека! Женевские соглашения! Кодекс Юстиниана!! Законы Хаммурапи!!!»

Суть уловки состоит в том, что противоположность между истиной и ложью, между эффективным и неэффективным решениями выдается за расхождения во мнениях, а мнение, конечно, каждый может иметь свое собственное. Это запрещенный прием: дважды два — четыре, и если вы думаете иначе, вы просто ошибаетесь. Здесь не может быть двух мнений.

К сожалению, запрещенных приемов спора слишком много, чтобы можно было дать их более или менее исчерпывающий список. Порой бывает нелегко понять, в чем суть того или иного приема. К тому же существуют еще и запрещенные аргументы.

Запрещенные аргументы

Аргументы, доводы, используемые нами в споре, делятся на две большие группы. Одни из них относятся к предмету спора, к защищаемому или опровергаемому положению и носят название argumentum ad rem — аргумент к делу, к существу дела. Эти аргументы безусловно корректны, и с точки зрения логики только они и могут использоваться в дискуссии.

Аргументы второй группы относятся не к существу дела, направлены не на обоснование или опровержение выдвинутого положения, а используются лишь для того, чтобы одержать победу. Они носят общее название argumentum ad hominem — аргумент к человеку. Их называют так потому, что они затрагивают личность оппонента, его убеждения, поведение и т. п. Предмет спора остается в стороне, а сам спор из интеллектуального состязания, из противоборства умов и идей превращается в столкновение характеров, в борьбу низменных целей и страстей. С точки зрения логики все аргументы ad hominem некорректны, и их использование служит верным симптомом того, что участники дискуссии отбросили выяснение истины и переходят к выяснению отношений.

Разновидностей аргументов ad hominem бесчисленное количество. Мы познакомимся лишь с некоторыми, наиболее распространенными.

1. Аргумент к авторитету — ссылка на высказывания или мнения великих ученых, общественных деятелей, писателей и т. п. в поддержку своего тезиса или в опровержение тезиса противника. Такая ссылка может казаться вполне допустимой, однако она некорректна. Дело в том, что человек, получивший признание благодаря своей успешной деятельности в одной области, не может быть столь же авторитетен во всех других областях. Поэтому его мнение, выходящее за пределы той узкой сферы, в которой он работал, вполне может оказаться ошибочным. Ну какой вес, например, имеет мнение Нильса Бора о качестве женских колготок, хотя он и был великим физиком! Кроме того, даже в той области, в которой творил великий человек, далеко не все его высказывания безусловно верны. И даже то, что в его эпоху было верным, со временем, как правило, оказывается устаревшим, требующим оговорок и уточнений. Поэтому ссылка на то, что какой-то великий человек придерживался такого-то мнения, ничего не говорит об истинности этого мнения.

Лишь в одном случае апелляция к авторитету имеет некоторое оправдание — когда оба оппонента признают этот авторитет и речь идет о таких вопросах, относительно которых мнение авторитетного человека действительно важно. Скажем, физики обсуждают теорию самоорганизации — ссылка на одного из создателей этой теории Илью Пригожина будет вполне корректной; два марксиста спорят о каких-то социальных проблемах — ссылка на К. Маркса здесь допустима; историки выясняют побудительные мотивы внешней политики Ивана IV — ссылка на его переписку с князем Курбским вполне уместна. Но обратите внимание: такого рода ссылки на авторитет уже не будут аргументами adhominem, они в таких случаях становятся аргументами по существу дела, аргументами ad rem. Во всех иных случаях они недопустимы.

Да ладно бы еще ссылались на людей, которые действительно имели собственные мнения! Которые пришли к этим мнениям в результате длительных, напряженных, порой мучительных размышлений! А то ведь сейчас авторитетом для многих становятся безголосый шоумен или спекулянт, наживший миллионы благодаря махинациям или связям. Гадко и смешно смотреть, когда потеющий от волнения корреспондент спрашивает у такого «авторитета»: «А в чем вы видите смысл человеческой жизни?», «А как вы оцениваете политику президента?», а спрашиваемый в ответ важно бормочет какую-то глупость, которая благодаря телевидению завтра уже становится авторитетным мнением.

Аргумент к авторитету имеет много разнообразных форм. Апеллируют к авторитету общественного мнения: «Считается общепризнанным, что…», «Никто не сомневается в том, что…» Ну и что из того, что некая мысль, некое убеждение считается общепризнанным или даже на самом деле является таковым? Все общество может заблуждаться так же, как и отдельный человек. Когда-то все считали, что Земля неподвижна, но прав-то был Галилей! Да и если более внимательно присмотреться к тому, что собой представляет так называемое общественное мнение, то часто обнаруживается, что это — мнение небольшой кучки людей, сумевших с помощью газет и телевидения внушить его простодушному населению. Поэтому прочь ссылки на общее мнение!

Апеллируют к авторитету аудитории: «Присутствующие согласятся с тем, что…»; к авторитету мундира, должности: «Я же все-таки профессор, поэтому…»; к авторитету возраста: «Я постарше вас, молодой человек, поэтому…» — как будто к старости люди умнеют! Все эти ссылки не имеют отношения к вопросу об истине, о существе обсуждаемого вопроса, поэтому должны быть отброшены. С особой наглостью данная уловка употребляется в тех случаях, когда выдумывают несуществующие авторитеты или реальным великим личностям приписывают убеждения, которых они никогда не выражали: «Я лишь повторяю тезис академика Лапшина-Ушанского…», «Еще профессор Ретроградов показал, что…», или «Но даже Блез Паскаль полагал, что без рынка нет демократии», «Китайский мудрец и философ Конфуций обосновал положение о том, что пиво полезно для человеческого организма».

2. Аргумент к публике. Здесь имеется в виду обращение к присутствующим с целью привлечь их на свою сторону и оказать психологическое давление на оппонента. Иногда это могут быть совершенно случайные люди. Стоите вы с кем-нибудь в коридоре, спорите. Вдруг ваш оппонент хватает за руку пробегающего мимо человека, останавливает его и восклицает: «Ты послушай, что он говорит! А ну-ка повтори еще раз то, что ты мне сейчас сказал!»

Наиболее острую и эффективную форму эта уловка приобретает в тех случаях, когда вы апеллируете к материальным интересам присутствующих, когда вам удается показать, что тезис противника — если признать его истинным — затронет доходы или скажется на служебном положении свидетелей спора. Вот здесь-то что бы вы ни сказали — любую чушь, глупость, бессмыслицу — все будет принято аудиторией с одобрительными кликами, а слова вашего противника потонут в воплях ярости и злобы присутствующих, будь он хоть сам Цицерон! Артур Шопенгауэр назвал эту уловку «рубить дерево под корень»: действительно, люди сразу же бросают теоретизирование, как только чувствуют угрозу своему материальному положению. Эта угроза вздымает такую волну страсти, которая легко сносит хрупкие преграды, возводимые разумом.

Попробуйте среди студентов защищать тезис о необходимости всем молодым людям служить в армии или работникам оружейного завода внушать мысль о необходимости сократить производство вооружений! Забросают гнилыми бананами, сколь бы неотразимы ни были ваши аргументы.

3. Аргумент к силе (к палке) — угроза неприятными последствиями, в частности угроза прямого физического насилия. Очень часто применяется! Помните, в детстве нам говорили старшие. «Ешь кашу, а не то подзатыльник получишь!» Вообще, у человека, наделенного властью, физической силой или вооруженного, всегда велико искушение прибегнуть к этим средствам в споре с интеллектуально превосходящим противником. Нужно обладать немалым душевным благородством, чтобы не поддаться этому искушению. Вам будет легче сохранить нравственную высоту, если вы осознаете одну простую вещь: согласие, вырванное под угрозой насилия, ничего не стоит и ни к чему не обязывает согласившегося. Ведь вы не убедили его, и в глубине души он продолжает считать правым именно себя! Как только опасность исчезнет, ваш оппонент вновь будет вам противоречить или поступать по-своему.

4. Аргумент к жалости — пробуждение в оппоненте жалости и сочувствия в надежде на то, что под влиянием этих чувств он смягчится и не станет доводить спор до победного конца. Преподаватели часто сталкиваются с таким приемом на экзаменах, когда плохо подготовленный студент, сознавая, что по завершении беседы его ждет двойка, начинает рассказывать экзаменатору о том, как плохо ему живется — стипендия маленькая, болезни замучили, девушки не любят и совсем недавно он похоронил любимую тетушку (почему-то чаще всего «хоронят» именно их). Преподаватель ему сочувствует и почти всегда попадается на эту нехитрую уловку. Но, согласитесь, ведь его бедствия не имеют ни малейшего отношения к оценке его знаний!

Следует заметить, что этот аргумент бессознательно используется многими людьми, усвоившими себе манеру постоянно жаловаться окружающим на жизнь — на болезни, неудачи, нехватку средств, на пьяницу мужа, злодейку тещу и т. п. Вы, наверное, встречали таких людей с вечно постным лицом и плаксивым взглядом, требующим сочувствия. Я их не люблю. Пользуясь нашим естественным добродушием, толкающим нас помочь тому, кому плохо, эти люди часто весьма успешно обделывают свои делишки и, быть может, в душе посмеиваются над нашей простотой.

5. Аргумент к тщеславию — расточение неумеренных похвал сопернику с целью либо смягчить его, укротить его полемический задор, либо с целью подсластить ему поражение: «Вы же умный, опытный, образованный человек…» или «У вас, я знаю, достанет ума и благородства признать, что…» Используется эта уловка часто, причем иногда ее применение оправданно. С некоторыми излишне самолюбивыми или мнительными людьми просто невозможно разговаривать, кроме как постоянно расточая им комплименты. Если вы не ищете выгоды, а просто хотите избавить собеседника от комплексов, мешающих ему рассуждать разумно и спокойно, этот прием вполне допустим — пусть не логически, но по крайней мере этически.

6. Аргумент к невежеству — использование в полемике таких фактов и положений, о которых ваш противник ничего не знает, ссылка на сочинения, которых он заведомо не читал: «Как писал Платон в своем диалоге „Тимей“…» или «В записных книжках Леонардо да Винчи говорится, что…»

Все мы с вами порой попадаем в ситуацию, когда нам что-то говорят, а мы согласно киваем, хотя ничего не понимаем из сказанного. Многие люди — особенно молодые или просто самолюбивые — вообще стесняются признаться в том, что чего-то не знают или чего-то не читали. Им представляется, что подобное признание как-то роняет их достоинство. С такими людьми аргумент к невежеству срабатывает безотказно, да если еще он подается таким образом, будто все должны знать, о чем идет речь: «Вы, разумеется, помните то место у Флобера, где он говорит…» или «Всем известно, что в Кумранских рукописях сказано буквально следующее…» А не надо стесняться! Не надо стыдиться сказать: «Не читал я Кумранских рукописей!», и тогда уловка легко обращается против того, кто ее применил:

«Говоришь, в записных книжках Леонардо? А где же ты их читал? Когда они были изданы? Расскажи-ка, что в них еще написано, это интересно!» И оппонент тут же будет уличен в неблаговидности. Конечно, если ты вообще ничего не знаешь — это постыдно, но тогда не лезь в споры. Если же ты что-то знаешь, в чем-то разбираешься не хуже других, то спокойно можешь признаваться в том, что о чем-то не имеешь представления. В конце концов, нет человека, который знал бы все и все прочитал. Недаром античный мудрец когда-то сказал: «Я знаю только одно — что я ничего не знаю».

7. Дамский аргумент. Не волнуйтесь, милые дамы, этот прием используют и мужчины, хотя в устах женщин он приобретает особую тональность и особую эмоциональную окраску.

Суть его состоит в следующем. По многим вопросам нашей жизни часто возможно не два, а множество самых разнообразных мнений или решений, не только отличных одно от другого, но и прямо противоположных. Так вот, в споре, желая защитить свое мнение, недобросовестный оппонент противопоставляет ему самое крайнее, часто нелепое мнение из возможного диапазона и приписывает его вам. Вы, конечно, эту крайность отвергаете, и тогда он делает вывод о том, что вы согласны с его мнением. Эту уловку легче понять на примерах.

«Напрасно вы ругаете своих учеников!» — «Что же, по-вашему, я молиться на них должна?»

Ну почему выбраны только два варианта: либо ругать, либо молиться?

«Мне кажется, вы мне мало платите». — «А вы что, хотите получать, как генеральный директор?»

Но, конечно, не придумаешь ничего лучше того, что придумывает сама жизнь.

Заспорили как-то муж с женой. И в пылу спора муж неосторожно сказал жене:

— Ты не права, дорогая. И «дорогая» ему ответила:

— По-твоему, я говорю неправду! Выходит, я обманываю! Значит, я вру? Брешу, так сказать? Значит, я собака? Мама! Он меня сукой обозвал!

Теперь понятно, почему этот аргумент называют «дамским»?

8. Нелепые доводы — бессвязная чушь, высказываемая с умным видом для того, чтобы огорошить противника, привести его в отупение, в столбняк. Прекрасный образец использования этого приема можно найти у Ф. Рабле. В своем романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» он, в частности, описывает тяжбу между двумя вельможами, один из которых, по имени Пейвино, так отвечает своему оппоненту:

Что на это можно ответить?

9. Аргумент к личности — самый гнусный, но, увы, самый распространенный прием. Он даже имеет особое название на латинском языке: argumentum adpersonam. Предмет спора оставляют совсем уже в стороне и нападают на личные особенности оппонента — черты внешности, убеждения, вкусы, поведение и т. п., переходят, как говорят, «на личности». «Ну что может сказать хромой об искусстве Герберта фон Караяна, — говорит в одной из своих юморесок М. Жванецкий, — если ему сразу же сказать, что он — хромой!» Действительно, что после этого скажешь?

Аргумент к личности имеет столько же разновидностей, сколько свойств и черт имеет каждый человек Прежде всего, конечно, нападают на особенности внешнего облика: «С таким носом, а еще спорить лезет!» и т. п. Часто приводят оппонента в смущение указанием на то, что его собственное поведение расходится с защищаемым им тезисом. Это, конечно, не имеет отношения к делу: тезис может быть истинным, но люди далеко не всегда поступают в соответствии с проповедуемыми убеждениями. Хуже, когда такое указание просто притягивается за уши. Например, вы доказываете, что заработная плата рабочего в США выше, чем в России. Вместо анализа ваших аргументов оппонент кричит: «А что же вы сами до сих пор не уехали в свою Америку?»

Немецкий философ Гегель в статье «Кто мыслит абстрактно?» приводит хороший пример использования аргумента к личности:

«„Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами!“ — говорит покупательница торговке. „Что? — кричит та. — Мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь, целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят, а таким — самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала!“»

Ну что, читатель, нравится вам такая манера спорить?

Едва ли имеет смысл продолжать перечисление запрещенных аргументов. Их общий характер ясен: не разобраться в сути дела, не решить вопрос, а задеть, оскорбить, обидеть, ввести в заблуждение оппонента — вот для чего используются такие аргументы совместно с общими запрещенными приемами. Логика открывает их в наших дискуссиях, описывает, классифицирует, однако человеческая изобретательность порождает все новые хитрости, так что угнаться за ней невозможно.

Что делать?

Извечный вопрос русского интеллигента! Но все же — что делать, если ваш оппонент прибегает к запрещенным приемам?

Конечно, противника для спора нужно выбирать почти столь же тщательно, как выбирают спутника жизни. Не стоит ввязываться в спор с первым встречным, рискуя нарваться на грубость и оскорбления. Но раз уж мы втянулись в спор и вдруг замечаем, что оппонент пускает в ход софистические уловки, то что делать в таком случае?

Всегда хочется верить, что наш оппонент — человек порядочный и использование им запрещенного приема объясняется горячностью или непониманием порочности этого приема. Нужно обратить его внимание на то, что его высказывание не имеет отношения к делу и принадлежит к разряду аргументов ad hominem. Возможно, он признает, что погорячился, был неправ и принесет свои извинения. Спор может быть продолжен. Ну а если противник раз за разом бесстыдно прибегает к демагогии и софистике, тогда что?

Логика не дает здесь никаких общих рекомендаций, разные авторы советуют разное. В конце концов, здесь все зависит от вашего воспитания и темперамента. Безусловно, нужно сохранять хладнокровие и не горячиться. Софист ведь этого и хочет. Своими гадкими приемами он именно и стремится возбудить в вас гнев, возмущение, которые помешают вам ясно мыслить и рассуждать. И он окажется победителем. Поэтому постарайтесь спокойно разоблачать запрещенные приемы и аргументы. Если же противника не смущают ваши разоблачения, прекращайте спор: «Нет, на таком уровне и в таком тоне я спорить не хочу. Не желаю пачкаться в грязи!»

Бывают, правда, ситуации, когда так просто из спора не выйдешь. И вопрос важный, и нельзя у слушателей оставить впечатление, будто противник прав. Можно ли на софизм ответить софизмом? Можно ли недобросовестную уловку отразить столь же недобросовестным приемом? Лучше, конечно, до этого не опускаться. Победа, одержанная отравленным оружием, не доставит вам удовольствия, напротив, воспоминание о ней будет долго жечь вашу душу стыдом. Но если торжество хама представляется вам опасным, если культурный уровень вашего оппонента и слушателей не таков, чтобы они стали вникать в тонкости корректной аргументации, — бросайте в бой все средства!

Однако если уж вы решились прибегнуть к недозволенному приему, решились пустить в ход софистическую уловку, сознавая всю ее недопустимость, то бейте наповал. Ваш удар должен настолько сокрушить противника, чтобы спор прекратился. Помните: если вы пустили в ход софизм, но противник устоял и продолжает спорить, разговор превращается в ругань и заканчивается дракой.

Но еще лучше — вообще не спорить или спорить поменьше. Как говаривал Бернард Шоу, никогда не спорь — стой на своем и баста! Вы видели, на какие отвратительные уловки способны люди в горячке спора, так стоит ли спорить? Подумайте: так ли уж много в нашей жизни вещей, ради которых стоит вступать в полемику и тратить на их защиту или ниспровержение жар быстро остывающей души? Обыденная жизнь на девяносто девять процентов состоит из таких ничтожных пустяков, что жалко тратить на их обсуждение время и силы. Лучше поберечь их на что-то более серьезное. Поменьше спорьте и будете жить, сохраняя жизнерадостность и уважение к людям!