Лорд

Глава 2

Часа мне хватило, чтобы накопить маны на среднее лечение. Ох, и больно же мне оно далось. Меня всего скрутило. Показалось, что во внутренности плеснули крутого кипятка, который потом за несколько секунд разошёлся по сосудам.

— Аргрх! — зарычал я и вцепился пальцами в землю. Раны и царапины зажили, синяки сошли полностью, слабость пропала, и голод с жаждой ослабли. Осталось только чуть-чуть потерпеть сильную боль в энергоканалах тела.

Но это того стоило.

После лечения, кажется, даже голова стала соображать лучше, и настроение взлетело вверх.

Следующие два часа я отвёл для диагностики организма. Ведь то, что мир похож на мой родной ещё не значит, что он мне подходит. Немного другой состав воздух, слегка отличное от привычного притяжение, то же солнце может светить в другом спектре, болезни, от которых местные жители защищены иммунитетом, а я нет. Первый час я копил ману для простого медицинского магического плетения, которое ставило особую метку на состоянии организма. Повторное применение этих чар показывало то, насколько сильны изменения. Вот только применить во второй раз я его не успел — меня отвлекли.

Сначала я услышал далёкий рокочущий звук, который доносился сверху. С неба. Первым делом после этого я упал на землю и накинул на себя самое простое маскировочное заклинание в надежде, что если звуки создают живые существа, то есть немалый шанс, что они меня не заметят. Ну, разве что, у них личные природные способности помогут меня найти. Такие таланты работают на внутренней мане и не нуждаются во внешнем питании.

Рокот накатывал, заставляя всё сильнее нервничать и с испугом считать минуты, когда маскировка развеется. Наконец, я увидел тех, кто был источником рокота. В первую минуту мне показалось, что это планировала стая крупных птиц. Потом заметил блики от стекла или начищенного металла, слишком правильные, гладкие и одновременно далёкие от природного расчёта формы.

Я насчитал сорок два странных объекта в небе, двигающиеся двумя группами.

«Может, тут гномы живут? — стал строить я догадки. — Они любят механизмы создавать, компенсируя свою слабость в чистой магии. А тут явно очень сложный механизм, это видно даже моему неискушённому взгляду. Ни эльфам, ни людям такое не по плечу. А уж про орков с гоблинами и вовсе промолчу».

Вспомнилась шутка про орка, который был назначен вождём племени фокусником и для тренировки получил два стальных шара, после чего был заперт в пустом шатре на ночь. А на утро оказалось, что «фокусник» умудрился один шар сломать, а второй потерять.

От воспоминаний отвлекло появление в небе ещё трёх похожих механизмов. Они зашли со стороны солнца и атаковали строй своих более крупных «собратьев», который мгновенно был сломан. В ровный рокот вмешался странный частый треск. Очень похожие звуки можно услышать, если очень быстро провести палкой по штакетинам забора. Ещё я заметил, что треск сопровождался едва заметными вспышками на крыльях аппаратов.

Неожиданная атака и правильно выбранный приём подхода со стороны яркого солнца помогли «мелким» снять хорошую жатву. Два вражеских механизма задымились, клюнули носами вниз и на огромной скорости с неприятным звуком стали падать на землю. Ещё один «большой» взорвался в воздухе и развалился на множество дымящихся кусков. От взрыва пострадал ещё один механизм по соседству. У него вдруг густо задымилось утолщение на правом крыле. После чего аппарат замедлился и стал снижаться, оставляя за собой шлейф чёрного дыма. Вроде бы досталось ещё одному «большому», так как его скорость так же упала, но ни дыма, ни огня я не заметил на нём.

Удача быстро оставила «мелких». Сняв обильную жатву в самом начале нападения, они быстро стали жертвами «больших». Два из них упали на землю горящими и дымящимися шарами. Ещё один хоть и задымился, но сумел выскочить из небесной драки и пролетел надо мной. Но что-то серьёзное у него было всё-таки повреждено. Он вдруг резко опустил нос, накренился на одно крыло и стал на огромной скорости снижаться. В какой-то момент от передней лобастой части отлетела крупная деталь… а, нет, не деталь — человек или другой разумный гуманоидного типа! На моих глазах из его спины вылетел ком… хм… чего-то, что надулось белым куполом над ним. Падение резко замедлилось, но всё же недостаточно быстро. Высота оказалась слишком небольшой, чтобы непонятный купол не дал бы разбиться своему владельцу.

Неизвестные механизмы уже давно улетели, даже звук их затих, а я всё лежал и мучился с выбором того, что же мне делать дальше. Осторожность советовала идти в лес и спрятаться там в самом глухом месте, чтобы в тишине подождать момента, когда часть каналов в теле восстановится и мои магические возможности возрастут на порядок. Орихалковый душеспас в этом мне изрядно поможет, без него восстановление затянется на несколько лет дольше. Любопытство и трезвый расчёт толкали меня к месту падения летуна. Там я могу получить хоть какую-то информацию и, возможно, имущество. Например, одежду, так как от моей остались жалкие обрывки, которые последний нищий в империи побрезгует надеть на себя. В итоге победило любопытство, в поддержку которой высказались банальная жадность и чувство голода с жаждой. Может, у выпавшего из летающего устройства есть сухой паёк или фляга с питьём?

Мне повезло, что я не забыл до конца те навыки и опыт, что сумел получить за время своего бродяжничества. Например, не умей я ориентироваться на природе — а это совсем не так происходит, как в городе — то поиски упавшего летуна могли затянуться надолго. Или вовсе не сумел бы его найти. А так я совсем не сбился с направления, выйдя практически точно к телу. К тому же, не пришлось искать его в траве. Место падения выдал большой кусок белой материи, что слегка трепыхался на лёгком ветерке. Кажется, я понял, что это было и зачем. При помощи этого полотнища местные жители могли безбоязненно падать с большой высоты. Не магия, конечно, но тоже сойдёт. Хотя как по мне, проще раскрыть в себе чародейский дар, чем придумывать подобные штуки.

Первым делом я осмотрел мертвеца. Может статься, что наши виды настолько непохожи, что никакое переодевание и знание языка не спасёт меня от разоблачения. И тогда мне останется забиться в какую-нибудь дыру, чтобы в тишине и безопасности дождаться восстановления энергоканалов в теле, одновременно надеясь, что не поврежусь разумом в одиночестве. Если повезёт, то рядом сумею найти природный источник маны. Ну, а если удача отвернётся от меня, то на его поиски придётся отправляться через полгода, год или два, то есть тогда, когда достаточно окрепну, чтобы суметь дать отпор местным жителям с их механизмами. Заодно докажу (ну, или проверю) насколько настоящая магия превосходит чистое техническое развитие.

К счастью, отличия между нами оказались минимальными. При жизни мертвец был человеком и если бы не одежда несколько странного покроя, и не знание, что я нахожусь в другом мире, то принял бы его за обычного имперца. Очень надеюсь, что в этом мире так же есть люди моего архетипа и живут они не в другом полушарии. Так я без проблем вольюсь в общество, а заклинания из ментальной магии помогут мне стать своим. Ещё и друзьями-приятелями обзаведусь, кои будут с пеной у рта уверять чиновников и стражу, что я их лучший друг детства.

Роста летун был выше среднего в сравнении с имперцами, но всё равно ниже меня на полголовы, чуть уже в плечах, из чего вытекали некоторые неудобства с одеждой. С трудом, но я сумел натянуть на себя рубаху, надеваемую через голову и штаны с необычайно широкими штанинами от колена до пояса. Сапоги на меня налезли с трудом и лишь без портянок, при этом пальцы на ногах пришлось сжать в «кулак». Пройдясь туда-сюда, я выругался под нос и снял их. Лучше дальше идти босиком, чем заиметь потёртости, что с моими урезанными магическими талантами будет крайне неприятно.

Всё, что нашёл в карманах мертвеца, я внимательно осмотрел и выбросил, оставил только большой лист сложенной бумаги, покрытой с двух сторон мелким шрифтом, сообщающий, что его изготовили механическим способом. Пригодится для… в общем, пригодится. Ещё оставил маленький складной нож с рукояткой, покрытой странным материалом — не кость, не металл и не дерево.

Следующим моим шагом стала подготовка к магическому ритуалу. В моём родном мире за такое можно было угодить под суд с тяжёлыми последствиями, если не иметь высокородного происхождения или связей среди тех, кто находится рядом с троном. Ритуал был из запрещённых некромантских, с его помощью я могу получить знание родного языка покойника. А если повезёт, то и тот, который он знал вторым. Но нужно спешить пока тело свежее и всё ещё хранит в себе слепок души, а аура только-только стала разрушаться.

Моей энергии не хватило, пришлось её «занимать» у орихалкового душеспаса. Не очень правильно так поступать, но выбора у меня не было. Знание языка этого мира могло сыграть важнейшую роль в самом ближайшем будущем.

Из неприятных побочных эффектов ритуала была сильная головная боль и головокружение. Когда я направился прочь от раздетого мертвеца, то походка моя была как у завсегдатая трактира, просидевшего в питейном заведении с вечера до утра. Когда на моём пути встретился мелкий овражек, заросшей высокой пахучей травой, не жгучей и без колючек, то я рухнул в него, как на перину. Здесь я был виден только сверху, а резкий запах растений должен — надеюсь, ага — перебить мой собственный и мимо проходящий зверь не заметит меня. Спустя несколько минут я кое-как устроился насколько сумел удобно и погрузился в дрёму. Нормальным сном назвать это состояние было нельзя. В таком полуобморочном состоянии я провёл остаток дня, вечер и ночь. Утром меня разбудил холод и обильная роса, промочившая на мне одежду насквозь. Постукивая зубами, я сделал разминочный комплекс, после чего оценил своё состояние.

К сожалению, особых подвижек в лучшую сторону не было. Синяки со ссадинами почти зажили, но они волновали меня меньше всего. Из-за того, что вчера воспользовался помощью астрального духа, сегодня всю ману из меня он забирал себе. Внутренний резерв пуст, нет даже нескольких капель энергии на то, чтобы сконденсировать воду и напиться. А так как жажда меня мучила сильно, то пришлось собирать росу с травы и утолять её ей. Занятие, скажу я вам, хуже не придумаешь. Ко всему прочему, вместе с водой в рот попадал всяческий мусор, в том числе и крохотные насекомые.

«Заодно и поем», — горько усмехнулся я, чувствуя во рту микроскопические хитиновые тельца.

Больше всего я был рад растениям с широкими листьями, каждый из которых давал примерно полглотка воды. Не сказать, что я таким способом сумел напиться, но кое-как жажду заглушил. Вот ещё бы поесть найти, чтобы быстрее восстановилось тело.

С направлением я определился быстро. Если включить логику, то те большие летающие механизмы должны направляться в сторону врага. Их враг — это маленькие гудящие крылатые устройства. Одежда на мне с летуна из одного из них. И здесь два варианта: пойти в сторону войска, откуда прилетели мелкие или в сторону войска крупных механизмов. В первом случае меня легко могут казнить как шпиона или просто подозрительное лицо, ведь я пусть и выучил местное наречие, но не знаю местных реалий. Сам бы такого подозрительного чужака отправил бы к некромантам или химерологам. А ещё одежду могут узнать и обвинить меня в мародёрстве со всем из этого исходящим. Во втором случае меня посчитают воином армии «маленьких» и тоже казнят или отправят в лагерь для пленных, где участь может оказаться такой, что я буду мечтать о быстрой смерти. Но если они успели захватить часть земель, принадлежащих «маленьким», то на этих территориях у меня появятся хорошие шансы затеряться среди местных жителей. Надеюсь, они любят или просто уважают свою армию и помогут хоть в чём-то, пусть даже с укромным местом в лесах. А дальше мне нужно просто ждать, кто победит и после предложить победителю свои услуги. Уже через месяц с поддержкой со стороны орихалкового душеспаса я смогу продемонстрировать свои навыки. Я просто уверен, что невиданные возможности привлекут внимание высших чиновников государства, которые обязательно захотят как-то их использовать в свою пользу. Главное, чтобы там не было какого-нибудь религиозного течения, запрещающего и преследующего изучение магии. Почему именно к победителю? А зачем мне нужен побеждённый, потерявший земли, людей, ресурсы, выплачивающий контрибуцию и так далее? Для меня в этом мире все чужаки, в своём выборе я полностью свободен. Ещё я полагал, что долго прятаться мне не придётся. При таком техническом развитии, которое я заметил, уже через несколько месяцев одна из сторон просто обязана лишиться всех ресурсов, людских и материальных. Несколько месяцев… ну, максимум год и кто-то из сражающихся сторон капитулирует.

Раздумывая над этим и заранее строя черновой план своего будущего заявления о себе, я так ушёл в мысли, что едва за это не поплатился. Из размышлений меня вырвал какой-то лязгающе-стрекочущий громкий звук совсем рядом и азартный собачий лай ещё ближе.

— Инкуба вам в жёны, — пожелал я тем, кто пустил собак по моему следу. — Да я и сам дурак, раз не подумал, что летуна будут искать. Вот же демоны, надо ж так вляпаться!

Я сумел пробежать тысячи две шагов, когда меня догнали и набросились две крупные чёрно-рыжие собаки с широкими кожаными ошейниками. Увернувшись от одной, я пропустил атаку второй псины, которая вцепилась мне в левое предплечье. Боль от укуса выявила неизвестные внутренние резервы, из которых я сумел наскрести маны на слабенькое «детское» заклинание электрической искры. Им я приложил собаку, пытающуюся повалить меня на землю, дёргая за руку. Та взвизгнула, разжала челюсти и отпрыгнула от меня, где села на задницу и стала тихонечко скулить.

«Жаль, что не убил», — с досадой подумал я, принявшись отбиваться от второй собаки. Делать это приходилось голыми руками и ногами, не давая той вцепиться в них зубами. Эта тварь так плотно завладела моим вниманием, что я пропустил момент, когда к нам вплотную подкатила странная железная трёхколёсная коляска с тремя мужчинами в мышиной форме. Заметил я их лишь после того, как рядом прозвучал оглушительный треск, очень похожий на тот, который издавали вчерашние летающие механизмы в небе. Одновременно с грохотом рядом со мной неведомая сила выбила в земле фонтанчики и срезала травинки.

— Хальт! Хальт!

Собака немедленно оставила меня в покое, отбежала на несколько шагов в сторону и оттуда стала скалить клыки. Вторая же так и сидела недалеко в прежней позе, не обращая внимания на происходящее.

Двое неизвестных выпрыгнули с коляски и направили на меня своё оружие, которое представляло конструкцию из дерева и металлической тонкой трубки с очень толстыми стенками. Третий остался сидеть в железном корыте, приделанном справа от основного механизма. Перед ним стояло на двух коротких ножках… что-то из металла с железной округлой банкой сбоку.

Крича на непонятном наречии, они угрожающе направляли на меня своё оружие. Потом жестами заставили встать на колени и поднять руки.

«Как же вам повезло, что у меня нет маны и я задолжал духу, — мысленно общался я с ними, скрипя зубами от бешенства. Мне было понятно, что неизвестные сейчас решали мою судьбу. Один из них явно требовал моей смерти, двое других указывали на мой воротник и рукав. Скорее всего, чужое внимание привлекли цветные нашивки на них. — Демоны, неужели я нарядился в форму какого-то высокого командира? Да меня же запытают так, что и душеспас не поможет!»

Вскоре к нашей группе присоединилась ещё одна точно такая же трёхколёсная коляска с корытом справа от главного механизма. На ней приехали всего двое. Почему так, я узнал через несколько минут, когда враги приняли окончательное решение по мне. Убивать меня не стали, решили забрать с собой. Предлагать место в коляске тоже, заставив бежать впереди них. А в свободное корыто второго механизма запрыгнули собаки.

— Шнель, руссиш швайн! — крикнул один из моих пленителей и махнул рукой, указывая направление. — Шнель!

Гнали меня не меньше получаса, иногда подгоняя выстрелами из своего оружия, срезая из него траву почти под моими ногами, или натравливая одну из собак. Вторая после знакомства с моим заклинанием выглядела пришибленной и боялась приближаться. Наверное, меня бы они вскоре расстреляли из своего грохочущего оружия, работающего на алхимическом составе, да только впереди показалась дорога, по которой плелась длинная колонна людей в форме такого же цвета, какая была на мне. В неё меня и отправили, что-то крикнув конвоирам. Часть охранников шла пешком, как и пленные. Другие ехали на лошадях, впереди и позади тарахтели знакомые трёхколёсные коляски.

Навскидку, охраны было человек тридцать-сорок, а пленных свыше трёх сотен. Но почему-то среди них не нашлось никого, кто кинул бы клич и погнал людей на врагов. Возможно, половина бы погибла, но остальные точно спасутся. Хотя, я не знаю о возможностях местного алхимического оружия, не знаю об отношении к плену тех, кто находится в колонне. Может, они не хотят сражаться за своего правителя или происходят родом из племени, которое завоевала его армия, а потом в неё же их силой заставили вступить? Сам я поднимать восстание не собирался, предпочитая собирать информацию.

Ещё хочется отметить, что среди толпы я увидел людей с чертами лица, как у меня. Не один в один, но очень похоже. Остальные в массе своей выглядели чистокровными имперцами. Ещё я был не самым большим среди пленных, но нас великанов оказалось очень мало. На несколько сотен пленных дюжины две с половиной. Значительное количество было ниже меня на ладонь, остальные почти на голову и больше. А вот шириной плеч я обогнал всех, пусть и на чуть-чуть.

Целый день нас гнали по жаре на запад, часто приходилось сбегать с дороги в поля, когда встречались с колоннами воинов в серой форме. На нас они смотрели с интересом, часто что-то кричали и весело смеялись. Дважды такие встречи стали последними для нескольких пленников, которых убили мимо проходящие враги. И сделали они это просто так, ради веселья. Три раза в наш отряд добавляли новых пленных. Один раз остановили и выдернули полторы дюжины мужчин в форме, которая отличалась от прочих нашивками и значками. Их заставили сесть в просторный четырёхколёсный механизм. Один из соседей назвал его грузовиком. Меня эта участь миновала: нашивки я содрал тишком по дороге в колонну, когда враги натравливали на меня свою собаку. В итоге одежда превратилась в лохмотья, зато я перестал чем-то выделяться. Плюс, сейчас эта рванина совершенно не выглядела снятой с чужого плеча.

Часа через два после полудня охрана сделала привал рядом с небольшой речкой с открытыми берегами. Нас согнали в тесную толпу и приказали сесть на землю, а руки положить на затылки. В такой позе мы провели больше часа, пока конвоиры по очереди не искупались и не перекусили. Лишь после этого допустили к воде и пленных. Под шумок кто-то них попытался сбежать… итог — пять тел на берегу и рядом с ним в воде, а прочих погнали назад на дорогу. В итоге напиться успела едва ли половина. К счастью, одним из этих счастливчиков оказался я.

Вечером нас привели в крупную деревню, на окраине которой стояло большое высокое здание из красного кирпича. По виду это была типичная религиозная постройка. Позже узнал, что так оно и оказалось. В него загнали наш отряд, не дав ни воды, ни еды и не сообщив про то, а будут ли вообще сегодня кормить.

Внутри обстановка оказалась далёкой от той, которую я ожидал увидеть. Во-первых, я не ощутил никакой божественной магии. Тут или богов давно нет, и люди возносят молитвы по привычке, или здание осквернено, из-за чего божественное сияние его оставило. Если богов нет, а храм возведён на Источнике (такое бывает часто, например, когда молятся мёртвому богу), то ману могли «растащить» сами молящиеся, входя в транс во время молений. При этом улучшение самочувствия и появление мелких чудес они списывают на проявление божественного внимания. Рано или поздно такой Источник истощался и умирал. В этом месте, куда меня заперли со всеми, случилось что-то похожее.

«А жаль, я бы сумел бы несколько капелек маны подобрать и использовать. Мне нужно-то совсем чуть-чуть», — посетовал я про себя после оценки ситуации. Маны требовалось чуть-чуть, на пару слабых ментальных заклинаний, чтобы ввести в заблуждение охранника и сбежать. Увы, но даже такого мизера я не мог получить. И до мирового канала далеко, из которого сквозь корку могло натечь немножко энергии.

Во-вторых, кроме разрисованных и местами оббитых стен да дощатого пола больше здесь не было ничего. Окна почти все оказались заложены камнями и кирпичами, либо крепко-накрепко забиты досками. Кстати, пол здесь был усыпан зерном и люди, увидев это, тут же бросились его собирать. Я и сам присоединился к ним, но в отличие от прочих складывал зернышки в карман штанов, а не пихал в рот. Не потому, что не хотел есть, просто знал, к чему это может привести в текущих условиях. Уже потом, набив карман не меньше чем двумя пригоршнями, я сел в углу у стены и неторопливо съел горсточку. Разжёвывать не стал — так глотал. Это не так полезно, зато потом не буду страдать от раздражённого горла и языка, которым досталось бы от разгрызенных сухих зёрнышек. Даже такая порция могла принести мне вред в сложившихся условиях, но совсем уж голодным оставаться не хотел. И так сутки с лишним в животе ни крошки не побывало. Когда завтра нам дадут (должны, обязаны дать, иначе к полудню половина пленных потеряет сознание от жары и обезвоживания, а к вечеру начнут массово умирать) напиться вволю, то тогда и съем свой запас. Без воды же, есть зерно не стоит.

Голодные люди собрали с пола всё до последнего зёрнышка. Даже в темноте ползали на четвереньках и наощупь искали их. К моему удивлению, драк за еду не было. Так, несколько вялых стычек, которые мигом пресекались другими. Наблюдая за своими товарищами по несчастью, я выделил восемь мужчин среднего возраста, которые наводили порядок и превращали толпу во что-то организованное. Рядом с ними постоянно находились два-три человека крепкого телосложения. Те или защищали каждого из восьмёрки, или тянулись к командирам по привычке, въевшейся в кровь за время долгой службы в армии. Каждый из восьмёрки носил обычную солдатскую форму, но повадки выдавали в них военачальников низшего и среднего звена.

«Сотники, не ниже, возможно подвоеводы, но не воеводы явно, — мысленно прикинул я должности, которые могут занимать эти люди. — Воевод здесь точно нет, не подходят по поведению и возрасту. Если и были такие, то их днём забрали в тот грузовик».

Ближе к полуночи люди стали засыпать, а потом… просыпаться. Съеденное зерно дало о себе знать, и у многих заболели животы. Кто-то со стоном и неприятными звуками стал избавляться от содержимого своих потрохов по углам, подальше от спящих. Но нашёлся один, который оказался настолько религиозным, что для него подобное было кощунством. Вместо того чтобы в мёртвом храме поступить как все, он направился к дверям, переступая через лежащих и обходя сидящих. Иногда в темноте промахивался и наступал на людей.

— Куда прёшься, сукин ты сын?

— Глаза протри, паршивец!

— Куда тебя черти понесли, никак немцам службу свою хочешь предложить?

Эти и многие другие фразы обрушились на него.

— Братцы, да не могу в храме гадить, не могу, — оправдывался тот. — Грешно это. Попрошу, чтобы до ветру выпустил часовой. Ну, не зверь же он, должен по-человечески понять.

В ответ опять получил не самые эпитеты.

— Где ты храм тут видишь? Амбар это.

— Лучше попроси бога своего молнией прибить немцев! Может он это? А ежели нет, то я сам нагажу сейчас.

— Жрать меньше надо было. Набил брюхо больше других, и теперь срать ему захотелось.

Наконец, верующий солдат добрался до дверей и принялся в них стучать, перемежая удары кулаком с мольбами выпустить его на улицу. Через пару минут с той стороны раздались сердитые окрики на неизвестном мне наречии. Слов я не понимал, но интонации было достаточно, чтобы понять — тот советует пленному затихнуть. Увы, тот или не понимал, или надеялся своей настойчивостью достучаться до совести караульного. Вот только забыл, что по ту сторону преграды стоит не его товарищ, а сам он не в армейской камере, куда был отправлен за мелкое нарушение дисциплины. Итог был трагичным: с улицы раздался знакомый грохот местного оружия. Алхимический заряд пробил толстые доски и тело верующего. На этом караульный не остановился и выстрелил ещё несколько раз. И каждый заряд нашёл свою цель из-за скученности в храме и того, что уже после первого выстрела ближайшие к двери пленники вскочили на ноги и бросились бежать кто куда. Но этим только сами подставили себя под смерть.

Караульный сделал три выстрела, после чего с улицы донеслись встревоженные крики его сослуживцев. Видимо, интересовались причиной пальбы. Получив объяснения, они разошлись, шум на улице стих. Да и в храме все притихли, поняв, что за бузу враги карают самым жестоким образом. Единственный звук — стон, шёл от тяжелораненого пленника. Ещё один пострадавший, тот самый верующий, был готов испустить дух вот-вот. И вроде бы была ещё пара легкораненых, но те молчали вместе со всеми.

«Демоны меня побери, чего я жду? Там же энергия сейчас утекает», — спохватился я и заторопился к месту трагедии, про себя надеясь, что караульный решит поберечь заряды к своему оружию и больше не станет палить сквозь двери.

Сначала склонился над умирающим на пороге. Застал тот миг, когда он испустил дух, и вместе с отошедшей душой в окружающее пространство выплеснулась прана. К сожалению, забрать всё у меня не получилось, но с учётом пустого резерва я был рад и тому, что перехватил. Хотя, как сказать — рад… данный процесс был неприятен в моральном плане.

«Как падальщик какой-то», — болезненно оцарапала мысль сознание.

— Что с ним? Жив? — раздался рядом шёпот.

Я, сосредоточившись на процессе сбора праны, не заметил, как рядом оказались двое, один из той командирской восьмёрки, которую приметил ранее. Второй был его телохранителем.

— Нет, уже не дышит, — так же ответил я и поспешил отойти, пока не услышал новые вопросы уже в свой адрес. Ну их, не хочу. Постарался лечь так, чтобы быть рядом со вторым умирающим, у которого оказался пробит живот. Рану ему перевязали, но я слышал пару раз проскочившую фразу «не жилец». Он протянул до самого утра, до момента, когда на улице раздался шум побудки. Вскоре заскрипели двери храма, впуская внутрь яркий солнечный свет.

— Ам аусгамг! Шнель! — раздались крики пленителей. — Шнель, швайн!

Через пять минут все мы стояли снаружи под прицелами десяти врагов и одной трёхколёсной коляски, в корыте которой сидел враг с тем самым оружием, сбоку которого была прикреплена металлическая небольшая банка.

Вернее, почти все стояли на улице. Я заметил, что несколько человек остались внутри, решив спрятаться под половицами и в нишах в кирпичных стенах. Не будь у врагов собак, то уловка могла и сработать. Но запущенные в храм две псины мигом отыскали всех хитрецов. Там же их и пристрелили. Такая же участь постигла раненого в живот, который протянул до этого момента. Как по мне, то это стало для него великим благом. Вылечить такую рану без магии было очень сложно.

Сам я подумывал воспользоваться магией и наложить на себя чары скрытности. Но потом оценил накопленный запас маны, вспомнил про собак, которых вряд ли обманет моё слабенькое заклинание и решил не рисковать. И правильно поступил, как показало дальнейшее.

После расправы нас заставили построиться из толпы в несколько шеренг, после чего перед строем вышел какой-то мужичок с листком бумаги и стал с него читать. Вникать в его речь я перестал уже после второй строчки. Не то переводчик, не то переметнувшийся на сторону врага предатель сообщал, что за нарушения пленных, то есть нас, будут карать смертью. Что согласившихся работать на Великую Германию ждёт вкусная еда и свобода, что для всех нас война закончилась и сейчас нужно сделать правильный выбор и так далее в том же духе. Вещал он с полчаса. Итогом стало то, что из наших рядов вышли семнадцать человек. Когда они проталкивались мимо бывших товарищей, то возник ропот с их стороны. Но все возмущения мгновенно стихли, когда вражеский командир вытащил из кожаного чехла на животе небольшой металлический предмет, направил его в небо и выстрелил.

«У них даже такое маленькое алхимическое оружие есть. Нужно это учитывать», — подумал я.

Мы продолжали стоять и смотреть на то, как ренегатам принесли чистую одежду и котелки с горячей пищей и чистой водой. От вкусных запахов у многих забурчали животы.

Наконец, моральная обработка подошла к концу. Предателей куда-то увели, а нас погнали по деревенской улице к колодцу, где разрешили вдоволь напиться холодной воды. Здесь я и те, кто вчера набил карманы зерном, заодно и поели. Хм, ну и немногие те, с кем мы поделились. Кому-то дополнительно перепало еды от женщин, которые собрались со всей деревни. Немцы их прогоняли, но делали без особой злости. Часть продуктов они забрали себе, наверное, что получше и повкуснее, остальное разрешили передать пленным.

Когда все военнопленные напились (заодно вычерпав колодец до дна), нас погнали обратно к храму. Там мне и ещё пятерым крепким мужчинам вручили лопаты и заставили копать общую могилу убитым этим утром и ночью. Когда яма была готова наполовину, к нам подошли четверо немцев, двое из которых были одеты в чёрную униформу и пахли чем-то алхимическим. При виде них у меня что-то ёкнуло в груди. Интуиция меня не подвела. Один из чёрных, огромный детина, ниже меня ростом, но шириной плеч почти не уступающий, остановил взгляд на мне. Несколько секунд внимательно разглядывал, после чего махнул рукой:

— Ком, Ивьан!

Выпустив лопату из рук, я выбрался из ямы и подошёл к немцам. Ничего хорошего от них не ждал и потому приготовил самое мощное из доступных площадных заклинаний из малефицизма. Сразу оно врагов не убьёт. Но в силу отсутствия магов, которые сняли бы такое элементарное проклятье, они будут обречены сдохнуть в мучениях за ближайшую неделю-две. Максимум протянут дней двадцать.

Рядом нарисовался переводчик, который утром зачитывал речь с листка.

— Господин офицер хочет с тобой побороться, — сказал он. На меня эта продажная душонка смотрела со злостью и презрением, на немцев с подобострастием. — Ты знаешь, что такое бокс?

— Нет.

Мой ответ вызвал у него ещё большее чувство презрения во взгляде. Несколько секунд он пытался раздавить меня им, потом повернулся к немцам и что-то протараторил, выслушал их и вновь посмотрел на меня:

— Эта борьба на кулаках, нельзя хвататься за тело и одежду, бить ногами, кусаться или бросаться землёй и прочим мусором. Только кулаки, понял, быдло?

— Понял.

Обращать внимание на оскорбление не стал… позже сочтёмся. У магов перед простыми смертными есть много преимуществ, особенно в делах мести… Особенно в мире, где маг всего один.

Переводчик вновь что-то произнёс угодливым тоном, обращаясь к своим новым хозяевам. Одетый в чёрное, мой будущий противник что-то ответил с весёлой улыбкой на лице.

— Туда иди, — приказал переводчик и указал рукой в сторону зелёной лужайки примерно в пятидесяти шагах правее. — И живее, не заставляй господ офицеров ждать.

За несколько минут, пока я и немец готовились к поединку, вокруг лужайки собрались десятка три человек. Почти все были немецкими солдатами и командирами. Среди них затесались пятеро мужчин в обычной одежде, похожей на одежду переводчика. Либо такие же предатели, либо некомбатанты немцев из невоенных служб, если у них такие существуют, например, маркитанты или торговцы.

Немец разделся по пояс, демонстрируя отлично проработанный мышечный корсет. Необходимы годы и годы работы над собой без использования магии и алхимии, чтобы получить такое тело. У меня ничуть не хуже, но тут дело в том, что организм мага развит всегда лучше, чем у простого смертного. Женщины-магессы по красоте и стати сравнимы с богинями. Наши — у чародеев — тела сами стремятся к идеальному развитию. С годами облик тускнеет, особенно у мужчин, многие сами в том виновны, отдавшись порокам или занявшись запретными и опасными направлениями в магии.

После вчерашней трёпки собаками и побоев я выглядел паршиво. И если бы не получилось ночью собрать чужую прану, то и чувствовал себя так же.

— Ком, рус, ком, — поманил меня к себе противник. Он встал в стойку, выставив впереди себя на уровне ключиц кулаки: правый ближе к телу, левый чуть дальше. Похожей была постановка ног.

«Ну-ну, — с сарказмом подумал я, смотря на самоуверенного противника, — будет тебе сейчас «ком, рус». И не с таких спесь сбивал».

Да, техника важна, с одной силой или ловкостью против мастера не выстоять. Но у меня треть жизни прошла в таких условиях, в которых этот холёный немец не выжил бы и месяца. Да и сила у меня дополнена ловкостью, реакцией, выносливостью и высоким порогом боли. И всё это выше, чем у него. Эх, жаль, что нельзя мне его убить или хотя бы покалечить на виду у всех. Так-то «чёрный» уже обречён, когда решил вызвать на бой мага, но хотелось бы, что он сам и его товарищи знали, кто его победил.

Я постарался скопировать его стойку и сделал два шага вперёд. Это вызвало у него глумливую усмешку на лице, а в следующее мгновение он как змея скользнул вперёд и дважды ударил по мне кулаками: в плечо и в бок.

— Тойфель! — сквозь зубы выругался он, отскочив назад. Не то был неприятно удивлён крепостью моего тела, не то моей реакцией на удары.

— Тойфель-демонойфель, — ответил я ему и сам атаковал. Я не старался показывать всё своё умение, а то с немцев станется решить схватку выстрелами из своего оружия. Но и совсем тюфяком и мешком для битья казаться не хотел. А ещё мне требовалось получить хотя бы каплю его крови для ритуала проклятья. Самого простейшего, активирующегося короткой фразой и снимаемого простейшим амулетом в моём мире. Но в этом любой, на кого я нашлю чары из чёрной магии, будет обречён.

Я сделал несколько быстрых прямых ударов, целя по рукам противника, потом поймал момент и ткнул костяшками ему в губы. Не сильно, чтобы привести его в бешенство, а только ради крови, которая испачкала мне пальцы. И тут же размашисто замахнулся, делая вид, что уверился в своих силах и собрался поставить точку в поединке одним ударом. При этом на миг открылся, и если немец опытный боец, то обязательно воспользуется этим шансом. Заодно, должен закончить бой одним ударом, поддавшись инстинктам и злости после того, как я разбил ему губу.

Что ж, опыта, как поединщику, моему сопернику было не занимать. Сильнейший удар в лицо ослепил меня вспышкой жгучей боли. А потом ещё одна в правом боку чуть ли не выбила из меня сознание вон. Обычному человеку такой удар порвал бы печень… бить эта тварь в чёрной униформе умела. А ещё немец не утруждал себя следованию приличий поединка и установленных правил перед ним, так как несколько раз ударил меня ногами, когда я упал на землю.

— Швайн рус, шайзэ!

Я остался лежать, всем видом показывая, что почти потерял сознание и уже не чувствую боли, готовясь отключиться. Пока лежал и принимал пинки, то мысленно зачитал заклинание проклятья и отправил то в немца. А потом решил потратить остатки энергии, чтобы проклясть переводчика. Уж очень он меня бесил. Так, что не стал экономить ману и потратил всю её на ренегата. Без крови и работающее на крохах маны заклятье может и не убьёт его, но здоровье испортит капитально и внешне изуродует так, что от него родная мать будет шарахаться, как от прокажённого или одержимого.

Вскоре немцы ушли с поляны, оставив меня лежать всего в крови, что текла из ссадин и глубоких царапин с рассечениями, которые оставили стальные набойки на сапогах немца. Полежав ещё немного, я с оханьем медленно поднялся и поплёлся назад к могиле, где лежала моя рубаха, называемая местными гимнастёркой.

— Ох же ж, как отделали-то они тебя, браток, — покачал головой один из пленников. — Зубы хоть целы?

— Не фсе, — ответил я, сплюнул на землю кровавый сгусток с вкраплениями зубов и с ненавистью прошепелявил. — Пошалеют шкоро.

Тот вздрогнул, услышав мой голос, и быстро отвернулся, вернувшись к работе. Я же, натянув рубаху, поплёлся обратно к основной группе пленных. Пара конвоиров проводила меня скучающими взглядами и только.