Лорд-обольститель

Глава 4

Танон отогнала от своего лица пчелу и поправила платок, покрывавший волосы. Она заставила себя улыбнуться, хотя про себя подумала, что проклятое жужжание пчелы возле уха раздражало ее гораздо меньше, чем постоянная болтовня Хилари Пендлтон. Нет, Хилари в общем-то неплохая, но неужели ее подруга так и будет все утро говорить о новом госте короля, прибывшем вчера в Уинчестер?

– Я слышала, что один его соотечественник по имени Веферн ворвался в крепость лорда Гамильтона в марке и убил его прямо в покоях. – Хилари откинула с плеча темную косу и взяла Танон под руку. – Мне рассказывали, что у этого Веферна шлем в форме дракона. Садовник Филипп говорил привратнику, что Веферн и его люди перебили весь гарнизон лорда Гамильтона. Они не стали в открытую нападать на его солдат, а устроили несколько засад. Гамильтон пытался послать гонца к королю Вильгельму за подкреплением, но Веферн убивал каждого, кто выезжал из замка с письмами. Тогда лорд Гамильтон попытался сам уехать из Уэльса, но Веферн раскрыл его планы. В конце концов, когда в замке почти не осталось воинов, – сказала Хилари, заканчивая повествование довольной улыбкой, – Веферн дождался ночи и заколол лорда Гамильтона в постели.

– Ужасная история, – содрогнувшись, произнесла Танон.

– Это дикий народ, без сомнения, – не успев отдышаться, опять заговорила Хилари. – Но тем не менее у твоего принца очень приятная улыбка для варвара.

– А его командир, Мэдок, выглядит просто страшно, – безжалостно продолжала подруга.

Танон изумила мечтательная улыбка, которая играла на губах Хилари.

– Ты хочешь сказать, что главного помощника Гарета зовут Бешеная Собака?[10] – Танон почувствовала, как закружилась голова.

– Non, глупышка. Ты неправильно произносишь его имя. Но вообще-то он действительно выглядит так, словно у него во рту клыки, а не зубы.

Танон вздохнула. Какой смысл злиться на Хилари, если весь замок гудит, как улей, от пересудов о знаменитом валлийском принце и его буйной свите? Как быстро распространились слухи об истинной цели его приезда! Она едва успела выйти сегодня утром из своей спальни, а в коридорах уже шептались о предстоящей свадьбе.

– Но она ведь помолвлена с лордом Блэкберном.

– Я слышал, что принц пригрозил войной, если ему не отдадут ее в жены.

– А я слышал, что принц превыше всего ценит мир. Танон тоже ценила мир, но ей не нравилось, что ради его установления ее уже во второй раз продавали, будто товар.

Вчера вечером она пыталась убедить себя в том, что лучше выйти замуж за Гарета, чем за Роджера. Ведь она поступает очень благородно, жертвуя собой ради высокой цели. Но это было до того, как храбрый наглец вломился к ней в комнату и притворился Ребеккой! О Боже, как он смотрел на нее! От одного его присутствия в спальне ей становилось трудно дышать. Гарет стоял возле ее постели с таким самодовольным выражением, словно у него было полное право наслаждаться видом ее полуобнаженного тела. Ей совсем не понравилось, что Гарет опять ворвался в ее жизнь и пробудил забытые девичьи мечты. Ладно, по крайней мере он не пытался поцеловать ее.

Танон вспомнила об этом и закусила нижнюю губу. Неужели она такая непривлекательная, что даже валлиец отказался от поцелуя? Она заметила, с каким вожделением Гарет смотрел на нее. Почему же он не сделал попытки поцеловать? Но ей следует радоваться, что она пришлась Гарету не по вкусу. Нет, она точно не захочет с ним целоваться. Никогда.

Танон решительно не желала, чтобы мысли о нем испортили последние остатки хорошего настроения, и обратила свое внимание на красочные палатки, которые разместились на широких полях вокруг Уинчестерского замка. Рыцари все еще приезжали со всех концов Англии и даже из Нормандии, чтобы засвидетельствовать свое почтение королю и принять участие в многочисленных состязаниях, которые будут длиться почти неделю. Дамы, разодетые в самые лучшие наряды, прогуливались по лужайкам и смеялись, глядя на шутов, которые, кувыркаясь, выскакивали им навстречу. Дети визжали от смеха, наблюдая за маленькими деревянными марионетками, которые комично прыгали на усеявших поле стогах сена. Стога служили сценой для кукольных представлений. Вдоль западной стены были сооружены помост для менестрелей и прилавки для торговцев, которые хриплым голосом зазывали покупателей. Все радовались миру, который принес в Англию король-завоеватель, хоть этот мир и былочень хрупким. Рыцарские поединки и битвы на мечах были довольно жестоким зрелищем, но рыцари улыбались и радостно приветствовали друг друга. А щедрые награды победителям и бесчисленные откупоренные бочки эля еще сильнее способствовали всеобщему веселью.

– Пойдем, – проговорила Хилари и потянула ее за руку. – Твой принц и его люди готовились к турниру все утро. Их искусство многих поразило.

Танон не сразу поняла, куда ее вела подруга. Но когда в нескольких ярдах впереди Танон заметила арену для состязаний, то решительно уперлась каблуками в землю.

– Non, я не хочу смотреть, как решается моя судьба. – Она отступила назад, в ее взгляде светился страх. – Если принц победит лорда де Куртене, то мне придется стать его женой.

Хилари, прищурившись, негодующе посмотрела на нее светло-карими глазами.

– Все могло быть гораздо хуже, Танон. Помнишь лорда Эдвинаде Баланса, который прошлым летом попросил твоей руки? Ты должна быть благодарна за то, что твой отец не дал согласия на такой брак.

Святые небеса, она почти забыла о лорде де Балансе, одноглазом графе из Глостершира, который случайно убил свою жену, оттачивая искусство владения мечом.

Танон распрямила плечи.

– Это не имеет значения, Хилари. Для меня все равно лучше выйти замуж за графа Блэкберна, чем жить в Уэльсе.

– Боже мой! – Хилари показала пальцем на что-то сзади Танон. – Ты не можешь хотеть выйти замуж за этого мерзавца. Он думает только о твоем приданом.

Танон оглянулась через плечо. Лорд Блэкберн, похоже, вполне оправился от похмелья, которое мучило его после вчерашнего пира. Он прогуливался с леди Фицдраммонд и улыбался так, будто его ничто не заботило.

– Он не очень-то переживает, – пробурчала Хилари.

А с какой стати ему переживать об этом? Роджер всегда ненавидел Танон. Но даже если и так, где же его мужская гордость? Неужели он будет спокойно, без единого слова, наблюдать за тем, как его невесту отдают валлийскому правителю?

– Ты знаешь, мне делали предложения мужчины и получше Роджера, – заговорила в Танон уязвленная гордость.

Девушки как раз очутились рядом с низким ограждением арены. Люди вокруг них – мужчины и даже несколько женщин – одобрительно кричали и кидали в круг монеты. Некоторые бормотали ругательства и уходили прочь, в изумлении качая головами.

Damnezle,[11] Хилари говорила правду. У Танон перехватило дыхание, когда она увидела на турнирной площадке своего будущего супруга. Теперь Танон больше не сомневалась в том, что принц Гарет превратит Роджера в отбивную котлету. И придется ехать в Уэльс. Но даже после того, как в душе погасла последняя надежда на то, что можно будет жить неподалеку от родителей, глаза Танон против воли продолжали любоваться юным валлийским правителем.

Зажав в каждом кулаке по кинжалу, Гарет двигался вокруг своего противника быстро и грациозно, словно огромный кот. Блестящие капли пота, выступившие на обнаженных руках, привлекали внимание к его мускулам. Вокруг бицепсов были плотно завязаны узкие тесемки из переплетенной кожи. Он вдруг остановился и согнул стройные ноги, а потом одним плавным движением прыгнул вверх и ударил своего соперника. Рыцарь выронил из рук меч, а Гарет, не теряя равновесия, спокойно опустился на голые пятки и откинул назад отливавшие золотом пряди волос.

Сейчас он выглядел как настоящий варвар. Гарет посмотрел в ее сторону, его голубые, как небо, глаза брызнули на нее такой мощью, что сердце Танон учащенно забилось. Он неожиданно тепло улыбнулся ей.

– А теперь посмотри туда. – Хилари украдкой кивнула в нужную сторону. Танон оторвала взгляд от Гарета и перевела его на человека, который наблюдал за разминавшимся валлийцем темными, будто соболиный мех, глазами, горевшими в тени задумчиво сдвинутых бровей. На лоб падали завитки пышных волос цвета созревшего каштана. – Это и есть Мэдок. Отсюда не видно, но у него на щеке есть небольшой шрам. – Когда Мэдок направил свой мрачный взгляд на них, Хилари издала довольно похотливый вздох и улыбнулась ему. Но он сразу обратил глаза к Танон, а потом опять перевел взгляд на Гарета. – Тебе не кажется, что он выглядит очень опасно?

Мэдок действительно выглядел устрашающе, но Гарет представлял собой просто смертельную угрозу. Чтобы не искушать себя желанием посмотреть на него еще раз, Танон извинилась перед Хилари и пошла прочь.

Гарет волновал и пугал ее. И, честное слово, она ненавидела саму мысль о том, что может чего-то бояться. В конце концов, она ведь из семьи Ризанде! Ее мать никогда бы не стала спасаться бегством, как только что сделала Танон. Ее отцу стало бы стыдно, если бы он узнал, что сердце дочери чуть не выпрыгивало из груди. Именно это и пугало Танон больше всего – не сила влияния Гарета, а то, что он вообще мог влиять на нее. Почему от одного только его взгляда по коже начинали бегать мурашки?

Танон росла в семье, где родители любили друг друга, и потому тоже жаждала любви. Страсть не была для нее пустым словом. Папа и мама часто целовались при детях и обменивались многозначительными взглядами. Их прикосновения были полны нежности, а шепот – тайного значения, которое раскрывалось только в уединении спальни. Поэтому Танон всегда считала, что пылкие отношения не только приемлемы, но и необходимы для счастливого брака.

Но кто был способен пробудить в ней подобные чувства? Седрик? Роджер? Она не представляла себе, что можно пылать страстью к таким мужчинам. Впрочем, все эти мечты о страсти – глупость. Танон не отрицала, что Гарет красив. Но она не позволит вновь заставить себя мечтать о любви.

Танон шла по направлению к многочисленным палаткам, что были сооружены вдоль западной стены замка. Зачем Гарет вернулся? Она отлично жила и без него в своем маленьком предсказуемом мирке.

Танон резко остановилась перед красочным рядом торговцев. Она еще не задумывалась о том, что обязательно произойдет между ней и Гаретом после венчания. Роджер вел себя, как кобель, бросаясь по следу любой привлекательной особы. Танон предпочитала подавлять любые мысли о том, как она окажется с де Куртене в одной постели. А вот по поводу Гарета она даже не знала, что и думать. Его природная чувственность пугала ее и интриговала, будила в ней любопытство, которое Танон не могла побороть.

Ей много рассказывали о той части Уэльса, в котором поселились норманнские бароны. Тамошние валлийцы были готовы сражаться со своими врагами до последней капли крови. Но когда воины отца изрядно напивались, они начинали рассказывать о людях, которые жили в Диких Землях, где продолжали править валлийские принцы. Они говорили о том, что тамошние обитатели носили очень мало одежды, и теперь Танон получила этому подтверждение, увидев рубахи Гарета, у которых не было рукавов. Люди танцевали вокруг огромных костров под музыку, которая даже ангелов могла бы побудить совершить что-нибудь непристойное. Они молились своим богам, клялись на древних реликвиях и праздновали языческие праздники, названия которых отец Анвели запретил произносить при дворе короля.

В голове Танон вдруг возник образ полуобнаженного Гарета, бегущего по сумрачному лесу вслед за невинной девушкой, Может, даже за ней. Ее щеки вспыхнули румянцем. Танон хлопнула себя по пылающему лицу и приказала перестать думать о Гарете, во всяком случае, до тех пор, пока они не обменяются брачными клятвами, стоя перед священником. Тут она тревожно нахмурила лоб. Может, ее новый жених будет настаивать на том, чтобы церемонию совершил какой-нибудь верховный жрец Уэльса с боевой раскраской вместо одежды и палкой, на которую насажена человеческая голова?

– Боже мой, Танон, хватит преждевременно нагонять страх, – пробормотала она самой себе, а потом вежливо улыбнулась торговцу. – Пожалуйста, дайте мне вот это пирожное, добрый сэр.

Тот протянул ей кусок горячего яблочного пирога. Танон опустила свободную руку в мешочек, висящий у нее на боку, и принялась искать монету.

Вдруг ее руку накрыла широкая, шершавая ладонь и направила вместе с пирогом вверх, к изящно очерченным губам.

– Черт, как вкусно!

Танон подняла глаза и обнаружила перед собой Гарета.

– Ваше высочество, не пора ли остановиться? – тихим голосом упрекнула она его. Но Гарет отрицательно покачал головой и откусил от пирога еще один кусок. – Я еще не успела заплатить за еду, а она уже исчезла.

Он бросил торговцу две монеты и потребовал еще два пирога.

Уперев руки в бока, Танон наблюдала, как он поглощал последние крошки.

– У тебя очень плохие манеры, – объявила она немного дрожащим голосом, когда Гарет принялся облизывать свои пальцы.

– Я должен хорошо есть, если мне и дальше придется гоняться за тобой по этому полю. – Он скрестил ноги и медленно, словно наслаждаясь каждой деталью, обвел Танон обжигающим взглядом своих глаз.

– Я бы предпочла, чтобы ты перестал меня преследовать. Это неприлично, – чопорным голосом проговорила Танон. Наверняка эти слова заденут его гордость.

Но Гарет только пожал плечами и ответил:

– Тогда не бегай от меня.

Лес. Полуобнаженное тело. Невинная девушка. Танон закусила нижнюю губу.

– Я не бежала от тебя, – наконец смогла произнести она, надменно вскинув подбородок. – Я просто хотела есть.

– Ну что ж, тогда позволь мне утолить твой голод, – хрипловато сказал Гарет.

Он подал ей пирог с вежливым поклоном и тут же распутно улыбнулся, Гарет предлагал ей не только сладкую выпечку. Ее глаза непроизвольно остановились на его губах. Полные, красиво очерченные губы Гарета пьянили ее. Даже монашенка не в состоянии устоять перед таким ртом и не коснуться его поцелуем.

Танон взяла пирог из его рук, но не стала есть. Пусть Гарет видит, что она способна держать под контролем чувство голода – и любое другое чувство, которое он предлагал ей утолить.

Гарет откусил от своего пирога. Танон искоса смотрела, как мощно двигались его челюсти, но потом поймала себя на мысли, что опять смотрит на губы Гарета, и отвернулась.

– Разве тебе не надо готовиться к предстоящему турниру?

– Нет, я готов.

Она быстрым взглядом окинула его босые ноги. Отсутствие обуви еще сильнее подчеркивало дикарский вид Гарета, он был чужим – в замках и своим – среди диких лесов и гор. Свободным от всех светских условностей.

Танон увидела вдали тетю, которая стояла у входа в сад и разговаривала с Херевордом, и тут же развернулась в их сторону, желая поскорей уйти от Гарета, пока чувства, которые он пробуждал в ней, не захлестнули ее с головой.

– Ничто еще так не радовало мой язык в Кимре, – вдруг раздался его голос почти над ее ухом.

Против своей воли Танон ощутила, как жар проник в каждую клеточку ее тела. Она споткнулась, но Гарет не дал ей упасть, обхватив руками за талию. Одно мгновение валлиец крепко держал ее. Она закрыла глаза и, приказав себе успокоиться и вдохнуть воздуха, подняла ладони и положила их ему на руки.

– Отпусти меня, – тихим голосом потребовала Танон. Каким же самоуверенным грубияном надо быть, чтобы осмелиться так нагло прикасаться к ней! Без сомнения, он не станет целовать ее прямо тут, на глазах у всех. И неужели он серьезно полагает, что она хочет целоваться с ним? Святые небеса! Но она совсем не знает, как это делается! – Я леди и не…

Подчинившись приказу, Гарет отступил от нее и со стоном удовольствия прикончил свой кусок пирога.

Лицо Танон вспыхнуло, и она чуть не бегом кинулась прочь. Что, Бога ради, на нее нашло? Почему она вдруг решила, что Гарет хочет ее поцеловать?

– Жаль, что ты не умеешь готовить, – сказал он, догоняя ее и бросая взгляд на людей, что прогуливались по лужайкам. В его глазах отражалось солнце.

– Кто сказал, что я не умею? – Когда Гарет посмотрел на нее, она вопросительно подняла брови.

Принц улыбнулся, и ее сердце опять дрогнуло.

– Ну, ты же дочь знатного норманна. Я думал…

– И напрасно. Я провела много часов на кухне вместе с мамой и нашим поваром. Я готовлю такие вкусные блюда, что ты захлебнешься слюной.

Гарет облизнул губы, и Танон ощутила, как щеки опять окрасились румянцем.

– Рад это слышать, Танон.

Он впервые назвал ее по имени, и произнес его так неторопливо, как будто не знал, что подобная вольность допустима только по отношению к близкой знакомой. Это произвело на Танон странный эффект. Она прибавила шаг.

Гарет сложил руки за спиной и опять догнал ее.

– А в чем еще ты искусна? – спросил он, шагая рядом.

– Я умею шить. – Танон откусила пирог, радуясь тому, что разговор перешел в спокойное русло ее хозяйственных умений. Это отвлекало ее внимание от нежного ощущения тепла, которое охватывало ее от близости Гарета. – А еще я умею читать.

– Правда? – Он опять с любопытством посмотрел на нее своими блестящими глазами.

Танон поймала себя на том, что ей захотелось улыбнуться.

– А еще я училась игре на лютне. Он остановился и развернулся к ней.

– Может быть, ты когда-нибудь сыграешь для меня.

– Может быть, – едва дыша, ответила Танон.

Глаза Гарета потемнели от какого-то сильного чувства. Его взгляд устремился к ее губам.

– Ты столько всего умеешь, Танон. – Он поднес руку к ее лицу и дотронулся пальцем до уголка ее рта.

От его прикосновения кровь в жилах Танон превратилась в огонь. Ее глаза в изумлении расширились от такого дерзкого поступка, но она не могла произнести ни слова.

Гарет медленно улыбнулся, а потом убрал палец. На нем оказалась крошка, которую он снял с ее губ.

– Прости меня. Искушение было столь сильно, что я не смог устоять.

Простить его? Простить его за то, что он заставил ее зарыть на мгновение, что она – благовоспитанная девушка, дочь дворянина? Танон быстро огляделась вокруг. Ей казалось, что она стояла посреди поля абсолютно голой.

– Эта вуаль, – Гарет поднял руку к ее покрывалу, а потом провел ладонью по ее ладони, едва касаясь кожи, – для красоты, да?

Танон кивнула.

– Она ничего не стоит по сравнению со звуком твоего смеха. Когда я снова услышу его?

После этих слов в голове Танон вспыхнули яркие образы того лета, что она провела в играх с Гаретом. Она сделала шаг назад, разрывая возникшее ощущение близости. «Прекрати немедленно», – приказала себе Танон. Он вернулся только ради мира. Разве он не ясно сказал об этом королю? Гарет просто занял место Седрика. Они поженятся, чтобы между их народами воцарился мир. В их браке не будет места любви. Все эти годы Танон готовила себя именно к такой судьбе.

– Ты ведешь себя очень вызывающе. Ты слишком много себе позволяешь, столь свободно прикасаясь ко мне.

– Я твой жених. – Он не смог сдержать улыбку, увидев, как порозовели ее щеки, а восхитительный рот возмущенно изогнулся.

Взгляд Гарета, казалось, вбирал в себя каждую черточку ее лица. Его голубые с золотистыми крапинками глаза смотрели на нее с такой теплотой, что Танон казалось, будто они были способны проникнуть в самые потаенные уголки ее сердца. Она скрестила руки на груди в напрасной попытке отгородиться от Гарета.

– Ты пока не мой жених. Во всяком случае, до тех пор…

– Тебя никогда не целовал мужчина, верно?

Танон в изумлении открыла рот, заставляя себя не смотреть на его губы.

– Почему ты задаешь мне такой вопрос?

– Потому что хочу услышать ответ.

Танон нахмурилась, услышав этот высокомерный, но все же вполне логичный ответ. Она попала в затруднительное положение. Роджер никогда не находил ее привлекательной. Признаться, что ни один мужчина даже не пытался поцеловать ее? Боже, это будет так унизительно!

– У меня нет привычки целоваться с моими поклонниками. – Танон постаралась, чтобы ее голос звучал надменно.

Это было почти похоже на правду.

– Ты всегда была безупречной леди, да, Танон? – Его улыбка стала такой нежной, что у нее задрожали колени. – Кроме тех случаев, когда лазила по деревьям.

Танон вдруг остро почувствовала, что скучает по тому времени, когда они вместе над чем-нибудь смеялись. В детстве ее совершенно не волновало то, что другие думали о ней. Но Танон была дочерью дворянина, и от нее ожидали соответствующего поведения, которое иногда тяжелым грузом ложилось ей на плечи. Она прокашлялась и вздернула подбородок. Дочь Бранда Ризанде никогда не навлечет позор на свою семью. Она не забудет того, чему ее учили, и всегда будет вести себя так, как того требует этикет. Те дни, когда она лазила по деревьям и гонялась за свиньями, остались в прошлом.

– Воспитанные мужчины ожидают от своей жены только безупречного поведения. – Она послала Гарету заученную улыбку и пошла прочь, больше не позволяя себе споткнуться.

Наблюдая за мягким покачиванием ее бедер, Гарет сделал глубокий вдох. Он подумал о трудной задаче, которую ему предстоит решить. Возможно, Танон права насчет него. Разве воспитанный мужчина будет лезть на стену от желания стиснуть ее в своих объятиях и накрыть ее губы таким неприлично-страстным поцелуем, о котором еще долго будет сплетничать весь Уинчестер? И все же где-то глубоко, под многочисленными слоями одежды, за маской утонченной элегантности скрывалась та пылкая, беззаботная девочка, которую Гарет когда-то знал. И он был полон решимости отыскать ее.