Лошадиная компания

ГЛАВА XIV. Вот они!

Потрясенные подруги молчали.

— Да, тогда они своих лошадей мало ценят, — наконец иронично заметила Катя. — Подумаешь, миллион долларов! Просили бы сразу пять.

— Так это же какая лошадь, — тихо заметила Томка. — Не обычная прокатная. Это элитная.

— А вот интересно, как отличить прокатную лошадь от элитной? — поинтересовалась Катя.

— По паспорту, — пояснил Андрей. — У породистых лошадей есть паспорт, в котором записано — кто родители, какой породы, с какого завода, и даже в каком году что с ней происходило. И про дальних предков тоже все записано, то есть можно установить родословную бог знает до какого колена. Вот я про своих прапрадедушек ничего не знаю, а лошадиные — пожалуйста. В паспорте записаны.

— Ну хорошо, есть паспорт, — кивнула Катя. — А вот как узнать, чей это паспорт? Допустим, ты найдешь на дороге лошадь. Она же не сможет тебе сказать — кто она, как ее зовут, откуда пришла?

— Не сможет, — заинтересованно посмотрел на нее Андрей.

— И как узнать, что это за конь?

— Ну, породистые лошади на дороге не валяются, — нахмурилась Томка. — Но вообще-то…

— Именно! — подхватила Катя. — Если, например, лошадь украли, то как узнать — породистая она или нет? Вот у наших соседей пес живет, на первый взгляд чистопородный бульдог. А потом я узнала, что вовсе он не породистый. У него в родне кто-то дворовый попался. Вот на выставки его и не берут — хозяйка жаловалась. А на первый взгляд и не отличишь…

— Кстати, — озадаченно проговорил Андрей, — ты права. В том смысле, что даже в рамках одной породы лошади слегка отличаются, и это не считается пороком.

— Чем не считается? — не поняла Катя. Она знала, что порок — это очень вредная привычка, вроде употребления наркотиков. Но при чем тут лошади?!

— Отклонением от породы, — пояснил Андрей.

— Ясно, что все лошади разные, — нахмурилась Томка. — Но что нам это дает? Или ты просто о лошадях поговорить хочешь? Тогда шли бы домой и там разговаривали…

— Понимаешь, — начала объяснять Катя, — я никак не могла взять в толк, зачем надо воровать прокатных лошадей. Они же недорогие. Если бы мальчишки увели — покататься, — то еще понятно, но тогда они бы покатались и бросили, а лошади бы пришли домой. И все.

— Могли в лесу привязать и забыть, — вмешалась Томка.

— Печально, но могли. Ума бы хватило. Вернее, наоборот — мозгов бы не хватило подумать, как лошади отвяжутся, и что с ними будет. Но мы видели лошадей, похожих на украденных, и с ними были вовсе не мальчишки. И разговоры эти про ветеринара… Как хотите, а мне все-таки кажется, что ветеринар нужен для лошадей.

— Что ж они про ветеринара не вспомнили, когда кобыла жеребилась? — проворчал Андрей.

— И это тоже, — подхватила Катя. — Помнишь, говорили, что они срока не знали, когда жеребенку родиться надо. Не их это были лошади!

— Так какой смысл воровать взрослым дядькам прокатных лошадей? Они что, идиоты? Делать им нечего? — возмутилась Томка.

— Может, и идиоты, может, и делать нечего, — задумчиво сказал Андрей. — Только если они лошадей украли — теперь захотят их продать.

— За миллион, — усмехнулась Томка.

— Но ведь отчего-то они назвали эту сумму! — воскликнула Катя. — Значит, у них есть какие-то планы.

— Постой-ка, — осенило Томку. — Ты поэтому и говорила про то, как отличить простых лошадей от элитных? Но тогда… Тогда, если даже в паспорте будут перечислены все приметы, и можно по ним лошадь узнать, то все равно толку мало — эти лошади не стоят дорого. И может быть, у них даже нет таких паспортов.

— А если лошадь продавать по поддельному паспорту? — осенило Андрея.

— Тогда зачем лошадей воровать? — резонно заметила Томка. — Купили какую-нибудь, которая выглядит поприличнее, подделали паспорт — и все дела. Зачем еще рисковать?

Ребята помолчали.

У Кати вообще-то в мозгу крутилась какая-то неясная мысль — но ухватить ее девочка никак не могла.

— Ладно, давайте пойдем, — предложил Андрей. — Все равно ничего конкретного в голову пока не приходит.

Катя поморщилась — как не вовремя это прозвучало! В тот самый момент, когда ей казалось — вот-вот, сейчас она поймет…

Но Томка уже спускалась по лестнице, и Катя, вздохнув, пошла за ней.

Всю дорогу до дома у Кати в голове вертелись мысли — паспорта, лошади, приметы. Приметы…

— Погодите, — повернулась она к друзьям. — Вот когда ищут человека, то указывают приметы, так? Рост, возраст, цвет волос.

— Ну да, — кивнул Андрей. — Так и пишут — пропал, например, мужчина, рост средний, волосы темные, на щеке шрам.

— Шрам! — обрадовалась Катя. — Если лошадь такой же масти, как и другая, и вообще она на нее похожа, то у нее есть свои особые приметы — шрамики, например. У лошадей ведь бывают шрамы?

— У той, на которой я ездил, — припомнил Андрей, — шрамы были. На шее, например — она в детстве на острую ветку напоролась. И еще на ноге, от ворот — шарахнулась как-то и зацепилась за гвоздь.

— Вот! То есть, если масть совпадает, возраст тоже, то остаются шрамы. А помните, те типы говорили, что нужно еще время, чтобы шрамы поджили.

— Так ты что думаешь — они их будут не лечить, а делать? — удивилась Томка.

— А что, мысль интересная… — задумался Андрей.

— А еще бывают привычки всякие, — предположила Катя. — Например, наш Лорд улыбаться умеет. А такса соседская — говорит «мама», чихает по заказу и язык высовывает, если колбасу просит.

— Ну, — задумался Андрей. — Мой конь землю копытом роет, когда просит… Точно, есть привычка! — вдруг вспомнил он. — Та рыжая, которую украли, она, когда лакомство выпрашивает, левую переднюю ногу поджимает и не опускает, пока ей что-нибудь не дашь. Это Настя рассказывала, когда еще туда ехали.

Они немного помолчали, пытаясь представить себе — как это выглядит.

— Кстати, — повернулась к мальчику Катя. — Вот у породистых собак есть клеймо — на пузе татуировка, номер.

— Не у всех, — возразила Томка. — У Лорда не было. И у Чака нет.

— А у соседской таксы есть! Андрей, лошадям татуировку делают?

— Н-не знаю… Я внимания не обращал никогда, — неуверенно сказал мальчик.

— В принципе, какая разница, — загорелась Томка. — Если шрамы сделают, то и татуировку подделают! Подумаешь — лишние полчаса работы!

— Значит, будут две одинаковые лошади — с одинаковыми шрамами и с татуировкой, если она есть. И один паспорт. — Девочки дружно закивали. — Ну и что? — озадачил девочек Андрей. — Какой смысл во всем этом?

И правда, какой?!

Так и не решив этой проблемы, дошли до поселка. Там расстались — Андрей торопился домой, узнать, как добралась его сестрица и не переполошила ли всю родню тем, что приехала на посторонней машине.

Томка тоже собралась с ним пойти. Катя понимала, подруге просто очень хочется пройтись вместе с Андреем, но интересы дела… Осталось совсем чуть-чуть додумать. Разговор тех типов всерьез настораживал. Из него выходило, что ветеринар со дня на день приедет, сколько-то шрамы будут подживать, а потом — ищи ветра в поле!

И пропадут хорошие лошади в чужих руках.

А жеребенок? Он-то точно им не нужен — так, случайно получилось, что он родился. И что они с ним сделают?

Нет уж, погуляем потом, когда во всем разберемся. И Катя решительно потянула Томку к дому.

В их комнатке на втором этаже тихонько колыхалась занавеска, было прохладно, несмотря на жаркую погоду, яблоня, что росла под окном, заслоняла прямые лучи солнца. Вид открывался далеко за реку. Где-то там стоят лошади… А вот где?

И тут Катю осенило! Ведь это так просто! Как они могли раньше не понимать?

— Вот, смотри, — показала девочка рукой за речку. — Вон Варькин дом, видишь?

— Ну, вижу, — спокойно кивнула Томка.

— Правее — дом, где мы сегодня были.

— Ну и что? А озеро, в котором всякая зараза водится, — правее и дальше. Мы там, вернее, почти там, с Варькой были. Где спуск к нему, я знаю. Просто дальше не поехали. И еще по шоссе иномарка Кирилла ехала.

— Ты же говорила, что не уверена — что это их машина.

— Ну и что? Все равно к озеру надо сходить. Не зря же там конский волос завелся. Вот мы и поглядим, с какого коня этот волос.

И она подмигнула подружке.

— Давай Андрея позовем, — предложила Томка.

— Нет, как раз Андрея звать нельзя, — посерьезнела Катя.

— Почему? — удивилась Томка, но тут же сообразила. — Ах да, эти типы его видели, и если еще раз он им попадется…

— То они могут что-то заподозрить, — подхватила Катя и вскочила. — Ну, идем. Мы просто посмотрим на озеро — и назад.

Девочки почти всю дорогу бежали. И только когда перешли через плотину и стали подниматься в горку, чуть убавили шаг.

Едва отдышавшись, Томка встревоженно заговорила:

— А если там и в самом деле те самые лошади? Что будем делать? И если нас застукают, что тогда?

Катя промолчала. Она и сама этого не знала. Впрочем, как всегда бывало, любопытство говорило в ней гораздо громче, чем осторожность и благоразумие. И, в конце концов, что такого они пока делают?

Просто гуляют!

Там, где с шоссе надо было повернуть к озеру, Катя остановилась. До сих пор они шли по знакомым местам, а теперь…

— Ну, пошли, — поторопила подругу Томка. — Или ты не знаешь, куда?

— И не знаю тоже, — вздохнула девочка и стала спускаться по проселочной тропе. Кругом все так же, как и вчера, колыхались высокие травы, пряно пахло цветами и медом, пели птицы в вышине, но теперь весь этот мирный пейзаж слегка омрачался тревожным ожиданием всяких неприятностей.

Ох уж эти неприятности! Что-то в последнее время их было многовато у девочек. Впрочем, без них и вовсе тоска — неужели все лето просто валяться у реки, гулять по лесу и читать детективы? Участвовать в них — гораздо интереснее!

Озеро открылось неожиданно — просто расступилась трава, и девочки увидели довольно обширное водное пространство, у берегов слегка заросшее камышом и травой. Был и пляж — широкая полоса чистого песка на противоположном берегу — туда по левой стороне пруда вела приметная тропинка. Но на пляже — никого! Это в такую-то прекрасную погоду!

— Да, здорово народ конского волоса испугался, — пробормотала Томка, оглядываясь. — И куда пойдем?

— Можно просто обойти по периметру, — предложила Катя.

— Можно. А что он там говорил? «Сараюшка надежная»? Причем она должна быть не так далеко от пруда, раз купающиеся могли ее заметить, — сосредоточенно думала вслух Тома, оглядываясь по сторонам. — Значит, поле слева отпадает — просматривается почти до горизонта.

— Значит, остается вон тот лесок, что справа! — подхватила Катя. — Ну что, сходим за грибами?

— Лучше за ягодами, — улыбнулась Томка.

Девочки стали огибать озеро с правой стороны, и почти сразу Катя влезла в топкое болотце.

— Ах ты! — в сердцах сказала она и сняла босоножки. Разглядывая перемазанную в грязи обувь, девочка сокрушенно вздохнула: — Интересно, отмоется?

Томка тоже разулась, но ей повезло — она еще не успела перепачкаться.

— Теперь понятно, почему тем типам так надо было, чтобы на пляж никто не ходил, — сообразила она. — Потому что с этой стороны слишком неудобно ходить в тот лесок, и специально тут никто не пойдет. А через пляж — слишком далеко обходить. Зачем мучиться и идти специально так далеко, если леса и так кругом хватает? А вот если бы на пляж ходили…

— Ну да, и, купаясь, могли бы и в лесок забежать — так, между делом, — кивнула Катя.

Но поворачивать, чтобы пройти через пляж, подружки не стали — подумаешь, болотце! Так что девочка закатала джинсы повыше и упрямо продолжила путь — через грязь, мокрые кочки и высокую траву в которой так уютно прятались ужики. Когда Катя первый раз увидела скользнувшее мимо гибкое тельце, она чуть не взвизгнула на всю округу. Хорошо еще, вовремя успела разглядеть золотую коронку на голове у змейки — значит, не гадюка. Хотя говорят, что в Подмосковье и гадюки водятся, так что дальше девочки пробирались с особенной осторожностью.

Скоро почва стала посуше, они перестали вязнуть в грязных лужицах и наконец выбрались на сухое и твердое место.

— Так, прорвались, — вздохнула с облегчением Катя. — Дальше будет проще.

— А будет ли? — с сомнением сказала Томка.

Катя вздохнула. Но отступать уже поздно. Лес надвигался на них темной полосой. Когда подошли к первым соснам, Катя вдруг сообразила:

— А как машина сюда проедет? У них же была иномарка! А тут только на тракторе можно. И то колея бы осталась. Где тут колея?

Колеи не было.

— Наверное, ездили с той стороны, где пляж, — предположила Томка.

Катя только вздохнула — какая разница!

Девочки осторожно зашли в лес. В нем чувствовалась ласковая прохлада, пахло цветами, влажной хвоей, грибами и… опасностью.

Постояли, оглядываясь, не идет ли кто? И пошли наудачу в глубь леса.

Томка по дороге рвала цветы — букет собирала! Ясно, для конспирации. Вот только подборка цветов у нее… того… не слишком. Одни цветочки чуть не с корнем вырваны, от других одни головки остались. Да, с такой конспирацией быстро засыплешься! Катя отобрала у подруги букет и быстро рассортировала — что-то выкинула, у каких-то цветков стебли укоротила. Добавила пушистые метелки травы — вот теперь порядок.

— Кать, пришли, — услышала она дрогнувший голос подруги. Подняла голову от букета…

— Оп-па! — вырвалось у нее.

Прямо перед ними стоял сарайчик. Вот только этот сарайчик был совершенно нереальным — как будто к огромной коробке, кое-как склепанной из ржавых листов железа, пристроили сбоку бревенчатый сруб с оконными проемами.

— Жуть какая, — поежилась Катя и шагнула вперед, к окну. В этот момент она не думала, что там, внутри, могут оказаться бандиты, да мало ли какие опасности могут ожидать в таком странном доме! Или это не дом?

— Декорация для фильма ужасов, — прокомментировала Томка.

Катя заглянула в окно — ничего не видно. Понятно — на улице солнце, а там — полумрак. Прислушалась — шорох, легкий стук… шумный вздох и сразу следом — легкое короткое ржание.

— Они тут! — обрадовалась девочка. — А как забраться?..

— Да в окно и залезь, — спокойно посоветовала Томка. Она на удивление быстро пришла в себя.

— Сама попробуй!

Окно высоко, ступенек нет…

— И попробую.

Томка слегка отстранила подружку, ухватилась за внутренний край оконного проема, а потом, упираясь ногами в выпуклости бревен, поднялась по ним как по ступенькам и села на окошко.

— И ничего трудного! — насмешливо сказала она, перекинула ноги внутрь и спрыгнула.

— Ты куда! — запаниковала Катя и повторила путь подружки — это действительно оказалось не так-то сложно.

Внутри домика царил полумрак, но было гораздо светлее, чем могло показаться. Отовсюду сквозь дырки и щели пробивались лучики солнца, и в этих лучиках отчетливо светилась рыжая лошадиная шкура.

— Вот они!