Лучше, чем навсегда

ГЛАВА 19

Куча сомнения, никакой пользы

Айрис

Он не тот, за кого ты его принимаешь.

Я не могу выбросить эти слова из головы. Они кружили в моих мыслях, как стервятник, ожидающий, когда ему перепадет следующая порция еды. Я не могу спать, не могу есть, не могу сосредоточиться на работе.

Сейчас я нахожусь возле дома Хейза, но даже не знаю, что должна ему сказать. Я не могу просто подойти и спросить: «Эй, ты ведь ничего от меня не скрываешь? Может быть, какой-нибудь судьбоносный секрет, который покажет мне твое истинное лицо?»

Я доверяю Хейзу, правда. Я имею в виду, да, он солгал мне о своей профессии, но на то были веские причины, и он объяснил почему. Мой отец просто пытается напугать меня. Возможно, он пытается разрушить единственное хорошее, что есть в моей жизни сейчас.

Я прихожу в себя и начинаю медленно отходить от двери, но не раньше, чем слышу, как она распахивается. Я замираю на месте, медленно поворачиваюсь, чтобы оглянуться через плечо, и пытаюсь изобразить самую убедительную улыбку, на которую способна.

— Айрис? Тебе что-то нужно?

Это Бристол. Слава Богу.

— О, я… я как раз собиралась уходить, — заикаюсь я, неловко тыча большим пальцем в сторону своей машины. Я не готова к допросу. Я едва сдерживаюсь, просто стоя здесь.

— Ты тусовалась на нашем крыльце пять минут… потому что «собиралась уходить»? — спрашивает он, прислоняясь плечом к дверному косяку. В хоккее есть какие-то требования к росту? Почему все хоккеисты такие высокие и мускулистые?

Тревога зажгла фитиль в моих венах, угрожая испепелить меня дотла.

— Как ты узнал, сколько я здесь пробыла?

Он жестом показывает на устройство рядом с дверью, которое я почему-то не заметила.

— Дверной звонок, — говорит он, взмахом руки откидывая волосы назад. — Очень помог, когда несколько месяцев назад у нас был сумасшедший фанат, превратившийся в преследователя.

Дурацкий звонок.

— Мм-хм. — Я засовываю руки в карманы джинсов, изо всех сил избегая его взгляда. Иисус. Здесь так жарко. Почему здесь так жарко? Я потею как свинья, мое сердце колотится с частотой миллион ударов в минуту, а во рту не хватает слюны, чтобы помочь мне сформулировать более чем односложный ответ.

К счастью, Бристол никак не комментирует мою явную нервозность. Либо он вежлив, либо не слишком проницателен.

— Ты искала Хейза?

— Ах, я, да?

— Думаю, он сейчас на обеде со своим агентом. Может быть, мне передать ему что-нибудь?

— О, нет. Все в порядке. Спасибо. — Мы оба необычно долго смотрим друг на друга, никто из нас не двигается, а потом я наконец набираюсь смелости и отступаю на несколько сантиметров назад. Господи, убей меня сейчас. Пусть подо мной откроется воронка.

— Почему бы тебе не зайти внутрь? — предлагает Бристол, поворачиваясь так, чтобы мне был свободен проход. — Хейз должен вернуться в течение часа.

Мне подождать его? И что ему сказать? Что я позволила отцу проникнуть в мой разум и отравить все мои мысли, как какому-то паразиту, откладывающему яйца? Нет, Айрис. Уважительно откажись. Скажи ему, что тебе нужно искупать кошку. Скажи, что у тебя заседание суда присяжных, и ты можешь быть, а можешь и не быть в процессе заключения серийного убийцы. СКАЖИ ЕМУ ЧТО УГОДНО.

— Хорошо.

Ааа! Нет!

Я вежливо прохожу мимо Бристола, и как только мои ноги переступают воображаемую линию, которую я начертила на воображаемом песке, включается реакция — борись или беги. Это плохо. Если я не скажу Хейзу правду, он поймет, что я что-то скрываю. Если я скажу ему правду, он подумает, что я ему не доверяю. В этой ситуации нет выигрыша.

— Хочешь чаю? — предлагает Бристол, проходя на кухню с открытой планировкой.

— Нет, не надо. Спасибо. — Я снимаю сумочку с плеча и сажусь на диван.

С трудом удерживая взгляд, я наблюдаю, как Бристол включает конфорку и ставит на плиту чайник.

— Я приготовлю на всякий случай.

Я прекращаю бесцельное ерзание и сосредотачиваюсь на дыре на своих джинсах, обхватывая пальцами белые нитки.

— Итак…

— Почему ты на самом деле здесь, Айрис? Ты выглядишь расстроенной. — Наглость слов Бристола режет меня, как зазубренное лезвие ножа, и я напрягаюсь, делая глубокий вдох, который не в состоянии замедлить мое учащенное сердцебиение.

— Я… наверное, я просто сомневаюсь, — отвечаю я робким голосом, вздрагивая, когда слышу, как моя неуверенность вырывается на поверхность.

— Ты сомневаешься в своих отношениях с Хейзом? — Бристол занимает место напротив меня, и хотя он, предположительно, на стороне Хейза, он смотрит на меня с добрым блеском в глазах.

От нервного напряжения у меня сводит желудок, и я царапаю ногтем колено.

— Я думаю…

— Я знаю, что тебе не нужен мой совет, но я буду ужасным другом, если не скажу тебе, как сильно ты нравишься Хейзу. Я никогда не видел, чтобы он так относился к кому-то раньше. Он не перестает говорить о тебе. Он самый счастливый из всех, кого я когда-либо видел.

Он говорит обо мне? Он счастлив до безумия, что я с ним? Я такая глупая, что заставила себя думать, что мне есть о чем беспокоиться.

— Мне трудно быть с ним полностью открытой. И это не потому, что я не чувствую себя с ним в безопасности. Просто… в прошлом мне не слишком везло с отношениями. — Слезы еще не появились, но если этот разговор превратится в сеанс психологической терапии, они появятся очень нежданно.

И внезапно мои джинсы перестают быть достаточным отвлекающим маневром.

Бристол кивает.

— Это вполне нормально. Хейз все еще привыкает к отношениям. Он хочет как лучше, но я не думаю, что он действительно имеет представление о том, что делает. Если тебя что-то беспокоит, ты должна поговорить с ним.

— Даже если это может привести к ссоре?

— Ссоры полезны для пар. Я знаю, что Хейз вспыльчив, но уверяю тебя, он никогда не сделает ничего такого, что заставит тебя пожалеть о том, что ты открылась ему. Общение важно для него. Ты важна для него. Что бы ты ни хотела с ним обсудить, он будет более чем счастлив выслушать тебя. Отношения работают только в том случае, если обе стороны честны и восприимчивы.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты прав.

Он наклоняется ко мне, понижая голос до шепота.

— Я понимаю, что я не Хейз, но я знаю его достаточно хорошо. Я весь во внимании, если тебе понадобится дополнительная помощь.

Бристол не похож на парня, который будет лгать, тем более лгать, чтобы спасти задницу своего друга, если этот друг ведет себя как идиот. Возможно, разговор с ним поможет мне разобраться с Хейзом.

Бомба беспокойства взрывается у меня в груди.

— Хейз ведь не спал с дочерью спонсора?

О Боже. Не могу поверить, что только что произнесла это вслух.

Он задумывается, а потом качает головой.

— Насколько я знаю, нет.

Фух. Это же хорошо, правда? Мне должно быть легче, так почему же я до сих пор чувствую себя так… паршиво? Возможно, мое тело подсознательно реагирует на отвратительное послевкусие, которое оставил мой отец своими полубредовыми слухами. Хейз не спал с дочерью спонсора, и он определенно не использует меня, чтобы улучшить свой имидж. Дело закрыто и никогда не будет возобновлено, пока я жива.

Я открываю рот, чтобы произнести слова о том, как глупо я поступила, но Бристол прерывает меня.

— Я был там, где ты сейчас. Твои страхи и сомнения обоснованы. Не знаю, как много Хейз тебе рассказал, но примерно полгода назад он вышел из двухлетних отношений. Он был только пробившейся в свет медийной личностью, и единственная причина, по которой она была с ним, — это его слава. Он узнал об этом, когда поймал ее на измене.

Я и не подозревал, как больно Хейзу было от этого предательства. Когда он рассказал мне об этом на игре, я не совсем понимала, насколько сильно эта девушка его обманула. А теперь я чувствую себя паршиво из-за того, что позволила каким-то необоснованным слухам завладеть собой.

— Если ты решишь спросить его, я не думаю, что он будет на тебя злиться. Думаю, ему будет неприятно, что он заставил тебя волноваться или что у тебя сложилось такое впечатление. Да, он немного дамский угодник, но я действительно думаю, что он стремится измениться ради того особенного человека. Возможно, ради тебя.

Приступ паники, охвативший меня, теперь не более чем слабый гул.

— Спасибо, Бристол. За то, что успокоил меня.

— Конечно. Теперь ты член семьи. Мы с ребятами всегда будем здесь, если понадобимся тебе.

Я бросаюсь к Бристолу и заключаю его в медвежьи объятия, искренне желая этого каждой клеточкой своего существа. Легкий выдох, который я вырываю у него, превращается в смешок, и он крепко сжимает меня в ответ.

— Айрис? — Хриплый тембр глубокого голоса наполняет меня, и я мгновенно узнаю красивое лицо, скрывающееся за столь же соблазнительной манерой речи.

Я вырываюсь из объятий и смотрю на Хейза, одетого в голубую рубашку на пуговицах и облегающие брюки. Пиджак перекинут через руку, а волосы растрепались.

Вместо того, чтобы поприветствовать его, как нормальный человек, я подбегаю к нему и прыгаю в его объятия, прижимаясь губами к его губам. Он вздыхает мне в рот, его руки крепко обхватывают меня, и голодный напор моего языка вырывает его из своего убежища.

Когда мы отстраняемся, он весь покраснел.

— Что это было? — спрашивает он.

— Я скучала по тебе, — говорю я ему, мои икры напрягаются от того, что я стою на цыпочках. Он наклоняет голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

Он перебирает пальцами прядь моих волос, проводя костяшками пальцев по моей скуле.

— Ты пришла ко мне домой, чтобы сказать, что скучала по мне?

Я широко улыбаюсь, наверное, сияя ярче, чем рождественская елка в Рокфеллер-центре.

— Я бы пересекла океан, чтобы сказать, что скучала по тебе.

Улыбка украшает его рот, в глазах отражается тепло.

— Хорошо. Пойдем наверх. — Он ведет меня за руку, кивает Бристолю, направляясь в свою комнату, чуть ли не выворачивая мою руку.

Как только мы оказываемся вне поля зрения, он запирает дверь и облегченно вздыхает.

Я собираюсь спросить, почему мы двигались с такой бешеной скоростью, но затем бросаю взгляд на огромный стояк, с которым он щеголяет, и все становится на свои места.

— Ты делаешь со мной невообразимые вещи, Айрис Релера, — хрипло говорит он, прижимая меня к себе.

Сердце в груди бешено колотится, а перед глазами кружится звездная система. Я слегка приподнимаю бедра, позволяя его постоянно растущей эрекции прижаться к моему животу.

— Используй свои слова, Хейз Холлингс, — мурлычу я, мой голос мягкий, как масляный крем.

Его пальцы грубо опускаются на мои бока, и он сжимает зубы, черты его лица напрягаются, как тетива лука. Мышцы верхней части его тела вздымаются под рубашкой, когда он пытается сохранить остатки самообладания.

— Я не могу перестать думать об этом сладком нектаре между твоих ног и жду не дождусь, когда снова уткнусь носом в твою великолепную киску — пока буду вдыхать твой запах, как мой новый любимый одеколон.