Лунное очарование

Глава 9

С замирающим сердцем Эсме переступила порог уже знакомой каюты. Что понадобилось его сиятельству на этот раз?

Посол стоял в углу, боком к вошедшей, и в свете лампы она могла разглядеть лишь его силуэт.

– Оставь нас, – приказал он Чену.

Секретарь тут же удалился, но лорд Уинтроп не спешил начинать разговор – казалось, он был полностью погружен в чтение какой-то бумаги, лежавшей перед ним. Впрочем, Эсме не покидало чувство, что он притворяется занятым, а на самом деле пристально наблюдает за ней. Уж не разгадал ли посол ее загадку? Готовясь к побегу, Эсме наивно полагала, что ей придется общаться с ним не каждый день, но, как оказалось, она просчиталась. От того, что ей все время приходилось гнусавить, нос Эсме начал довольно сильно болеть, а от одной мысли о том, что их каюты разделяет всего лишь тонкая стена, ее бросало в дрожь.

И вообще ей до чертиков надоело жить в постоянном страхе. Одно дело – продумывать все в теории, и совсем другое – осуществлять столь дерзкий план на практике. Перед ней уже возникла масса непредвиденных проблем, а то, что, даже все узнав, лорд Уинтроп вряд ли сделает ей что-нибудь плохое, казалось теперь слабым утешением.

Зачем она понадобилась ему на этот раз? Снова в качестве переводчика? Но, кроме них двоих, в каюте никого не было… И почему он молчит, не задает никаких вопросов?

Наконец Уинтроп поднял взгляд… Эсме стало трудно дышать.

– Лек, – начал он, – из моей каюты исчезли кое-какие географические карты и важные бумаги. Скажи, вчера, когда ты был у меня, эти бумаги лежали на столе?

Эсме вздрогнула от неожиданности и тут же опустила глаза, чтобы посол не смог прочесть отразившийся в них ужас. Не хватало еще, чтобы ее заподозрили в воровстве!

– Я не обратил внимания, сэр. – Было заметно, что каждое слово давалось ей с трудом.

– Что ж, может быть, и так. Тогда позволь еще один вопрос. Как мне известно, ты много лет прожил во французском иезуитском приюте и наверняка говоришь по-французски так же бегло, как и по-английски… Может быть, ты связан с французами гораздо ближе, чем рассказывал мне?

Посол подошел к ней вплотную и скрестил руки на груди; при этом Эсме показалось, что она сейчас умрет от страха.

– Я не обманывал вас, сэр, – тихо проговорила она. – Французы плохо со мной обращались, поэтому я счастлив, что смог предложить свои услуги вам. – Эсме по крайней мере не лгала в одном: отцы-иезуиты действительно были известны чрезмерно строгим отношением к воспитанникам.

– Ты хочешь сказать, что не испытываешь благодарности к своим покровителям? К тем, благодаря кому ты не остался умирать от голода на улице?

Эсме молчала.

– Отвечай, я тебя спрашиваю!

– Разумеется, я благодарен им, сэр, но все равно они могли бы обращаться со мной помягче!

– И об отце Джозефе ты того же мнения?

Эсме снова замялась. Какого отца Джозефа он имеет в виду? Она несколько раз посещала иезуитский колледж, но не помнила никого, кто бы носил это имя. Впрочем, в последний раз она была там недели три или четыре назад – может быть, с тех пор в колледже появился кто-то новый?

От страха Эсме плохо соображала. Ей действительно что-то говорили о прибытии в их город нового священника – но, кажется, иезуитского, а не баптистского…

– Лек?

– Отец Джозеф, должен признать, в отличие от остальных был со мной довольно добр…

– Правда? А если я скажу, что никакого отца Джозефа в приюте никогда не было?

Эсме почувствовала прилив злости. Уинтроп явно хочет заманить ее в какую-то ловушку! Решив, что лучшая защита – нападение, она в упор посмотрела на посла:

– Тогда почему вы о нем спрашиваете, хозяин?

На мгновение в глазах Уинтропа мелькнул опасный огонек. Впрочем, скорее всего ей это только показалось: во всяком случае, в следующее мгновение лицо его снова стало отрешенно-суровым.

Йен наклонился к ней вплотную, и Эсме заметила, как напряглись его мускулы, словно он едва удерживал себя, чтобы не дать волю рукам.

– Лек, эти бумаги очень хотели бы заполучить французы. Признавайся, сколько они заплатили тебе? Тысячу? Две?

– Я не шпион, сэр! – От волнения Эсме заговорила своим обычным голосом. – Посудите сами – разве настоящий шпион пришел бы к вам из французского приюта? Он, я думаю, как мог скрывал бы свою близость к французам!

– Возможно, возможно… – Уинтроп смерил ее взглядом, от которого у Эсме чуть не подогнулись колени… Ей вдруг захотелось признаться этому человеку во всем и сдаться на его милость. Но, вспомнив, сколько неприятностей уже принес ей лорд Уинтроп, она гордо вскинула голову.

– Почему вы подозреваете меня, сэр? – спросила она. – Потому что я сиамец?

Уинтроп пожал плечами:

– Чен тоже в первую очередь заподозрил тебя – из всех, кто находится на этом пароходе, ты один связан с французами!

– И еще я самый бесправный из всех, сэр, поэтому вы и решили во всем обвинить меня!

– Послушай, Лек, – Йен стоял так близко к ней, что почти дышал ей в лицо, – это моя обязанность – проверить всех, и то, что ты пытаешься хитрить, лишь дает мне еще большее основание для подозрений. Теперь я должен обыскать тебя. Если ты не шпион, то, конечно, не будешь возражать. Раздевайся!

Эсме показалось, что сердце ее остановилось. Неужели Уинтроп знает? Еще за завтраком он вел себя как обычно, но с тех пор она с ним не общалась. Откуда он мог все узнать за столь короткое время?

– Вы не посмеете, сэр! – Голос Эсме задрожал.

– Почему же? Я твой хозяин, Лек, и могу приказать тебе все, что угодно. В данный момент мне угодно обыскать тебя. Ну же!

Никогда еще Эсме не чувствовала себя такой несчастной. Будь проклят тот час, когда ей пришло в голову переодеться мальчишкой!

– Я не буду раздеваться, сэр! Сперва предъявите доказательства, что бумаги украл я! – Эсме не знала, что еще сказать, чтобы заставить Уинтропа отказаться от его затеи.

– Что ж, – ледяным голосом ответил посол, – не хочешь раздеваться – я сам тебя раздену!

Эсме похолодела. Что, если он и впрямь посмеет прикоснуться к ней? Да она скорее умрет, чем позволит ему это! К счастью, Уинтроп не мог видеть выражения ее лица, так как в этот момент попытался зайти к ней за спину.

– Вы не посмеете, сэр! – уже не так уверенно повторила она.

– Неужели ты предпочитаешь отчитываться перед полицией? – Посол усмехнулся. – Что ж, я могу тебе это устроить! Не лучше ли сразу во всем признаться, Лек?

Похоже, шансов выкрутиться у нее и впрямь не осталось, подумала Эсме, да и сколько можно, в конце концов, продолжать эту игру? Но что ожидает ее, если она признается? А вдруг Уинтропу придет в голову, что она переоделась Леком как раз для того, чтобы проникнуть на пароход с шпионской целью? Что он с ней тогда сделает – сдаст полиции или расправится на месте?

– Лек, я жду! – Тон посла недвусмысленно говорил о том, что он и не думает шутить.

– У вас нет никакого права обыскивать меня!

– В таком случае, может быть, тебе будет интересно узнать, что я уже посмел обыскать твою каюту? Бумаг, правда, я там не нашел, так что придется тебе, дружочек, раздеваться…

От страха в голове Эсме все смешалось, и весь смысл слов Уинтропа дошел до нее не сразу. Но уже в следующий момент она с ужасом поняла, что он, собственно, имеет в виду. Наверняка среди вещей «Лека» он обнаружил и женское платье…

– Вы все знали! – прошептала она. – Вы догадывались с самого начала!

Пальцы Йена, уже начавшие развязывать ленту, скреплявшую косичку «Лека», вдруг остановились.

– Что я знал? – Одна его рука теребила косичку, другая легла ей на плечо.

– И вам не стыдно? – Эсме резко повернулась к нему. – Вы ведь все поняли с самого начала!

Глаза Йена округлились.

– Честно говоря, – нехотя признался он, – я раскусил тебя не раньше, чем обыскал твою комнату.

– И что вы там искали? Признавайтесь: у вас действительно пропали какие-то бумаги или вы все это придумали нарочно?

– То, что документы пропали, – чистая правда, как и то, что я по-прежнему собираюсь обыскать тебя.

– Вы не верите мне на слово? – Эсме на всякий случай поспешила встать с другой стороны стола.

Лицо Уинтропа покраснело от злости. Облокотившись на стол, он с яростью произнес:

– Поверить тебе? Поверить на слово девице, которая по части хитрости самому дьяволу даст сто очков вперед? Что за игру ты затеяла на этот раз? – Йен грохнул кулаком по столу так, что стол зашатался.

– И это говорит человек, который даже не знает, что такое честь! Кто обещал никому не рассказывать, что я ходила на Лой Кратонг? Ваша забава, сэр, стоила мне моего доброго имени, вы виной тому, что меня выдают замуж за этого мерзкого купца, из-за чего я была вынуждена бежать из дома… И вы еще смеете обвинять в чем-то меня!

Йен застыл на месте.

– Я ничего никому не рассказывал! – обескураженно пробормотал он.

– Если не вы, то кто же тогда?

– Кто? Да твои ненаглядные сиамские подружки! Нашла кому доверять! Во всем Бангкоке не осталось ни одного базара, где бы они не растрепали эту сплетню. Неудивительно, что история стала тут же известна служанке Харриет Бингэм, а от Харриет – твоей тетке. А вот я – Бог свидетель – свое слово сдержал!

– Почему я должна вам верить? – Эсме впилась в него глазами.

Йен лишь пожал плечами:

– Единственное, что я сделал, – это ответил твоей тетке Мириам на ее вопросы. Дело в том, что к тому времени рассказ о твоих подвигах уже успел обрасти самыми немыслимыми подробностями – вроде того, что ты и твои подружки якобы добровольно ходили ублажать моряков на пристани, а когда там появился я, решили заодно ублажить и меня. Мириам спросила меня, так ли это, и я, понятно, рассказал, как все было на самом деле. Она, разумеется, не поверила, но это уже ваше с ней дело, а моя совесть тут полностью чиста!

Эсме недоверчиво уставилась на посла. Неужели лорд Уинтроп говорит правду и предатель на самом деле не он, а Ламун и Мей? Не случайно, когда Эсме сказала им, что Мириам все известно, сестры переглянулись с виноватым видом! Эсме знала, что подружки любят посплетничать; да и сама она грешным делом иногда находила удовольствие в этом…

В голове Эсме вдруг мелькнула новая мысль, заставившая ее похолодеть. А вдруг подруги уже успели всем рассказать, что сейчас дочь. Джеймса Монтроуза, переодевшись парнем, плывет на пароходе лорда Уинтропа? Если это так, то Майклз, возможно, следует за ней по пятам… Да нет же, попыталась она уверить себя, подруги не могут так разболтаться – как-никак она взяла с них клятву на могиле своей матери; а духи, как считают сиамцы, клятвопреступлений не прощают…

Уинтроп задумчиво посмотрел на нее.

– Помнишь, – сурово проговорил он, – в ту ночь, когда мы встретились на пристани, я предупреждал тебя? И как оказалось, не зря. Я и сам тогда не мог представить, какие последствия может иметь этот рискованный поход на праздник…

От этих его слов Эсме разозлилась еще сильнее.

– Положим, – сказала она, – о моем походе на праздник всем стало известно от Ламун и Мей. Но о том, что мы с вами целовались на балу, они знать не могут. Об этом вы, я надеюсь, Мириам не рассказывали?

– Я что, в самом деле похож на самоубийцу? – усмехнулся посол. – Будь уверена – об этом твоя Мириам уж точно ничего не узнает.

– В том-то и дело, что знает!

– Каким это образом? – искренне удивился он.

– Самым простым – она нашла у меня ваш платок. Впрочем, и без платка она бы все равно что-нибудь заподозрила – не слепая же, видела, поди, как на балу мы вдруг куда-то исчезли… Уж наверняка Мириам обратила на это внимание – в последнее время она только и делает, что следит за каждым моим шагом… Тем более от нее не укрылось, где я была и с кем. Разумеется, богатое воображение тети мигом дорисовало соответствующие подробности, и теперь весь город судачит э том, что мы с вами предавались любовным утехам прямо на балу!

Глаза Йена сверкнули холодным огнем.

– Вот как? – сказал он. – Стало быть, во всем виноват я – не позаботился как следует, чтобы наше исчезновение осталось незамеченным! Что ж, может быть, в этом есть моя вина… Что замолчала, красавица? Продолжай! В чем ты еще меня обвинишь? Может быть, стать любовницей Раштона тебя заставил тоже я?

Эсме чуть не задохнулась от обиды.

– Вы… вы… – залепетала она. – Вы хотите сказать, что верите в эту мерзкую сплетню?

На лице Йена не дрогнул ни один мускул.

– Впрочем, – Эсме улыбнулась, – чего еще от вас можно ожидать? Вы ведь, кажется, с самого начала приняли меня за проститутку?

Неожиданно Йен сгреб ее медвежьей хваткой и прижал к стене, а взгляд его, казалось, пронзил Эсме насквозь.

– Ты, конечно, предпочитаешь, чтобы вместо этого я верил в твои сказки? Верил, что ты несчастная невинная овечка? Актриса ты и впрямь неплохая, но мой тебе совет – лги, да знай меру, иначе сама не заметишь, как перегнешь палку. Кто тебе тогда поверит? Невинным девственницам, красавица, незачем, переодевшись, проникать на чужие пароходы!

– Мне нет дела до того, верите вы или нет! – Эсме отчаянно пыталась вырваться. – Хотите, считайте меня проституткой, хотите – шпионом…

– Спасибо за напоминание! – Йен насмешливо посмотрел на нее. – А то я уже успел забыть, что собирался тебя обыскать… Теперь уж я точно тебя раздену – мне очень любопытно, каким образом тебе удалось замаскировать свои женские формы. Впрочем, один способ избежать позора у тебя есть – признаться, что весь этот маскарад затеян тобою с одной целью – принудить меня жениться на тебе, чтобы прикрыть все твои грехи. Ну же, сознавайся!

Прижатая к стене, Эсме чувствовала, себя совершенно беззащитной. И все же выудить у нее признание в том, чего она на самом деле даже не предполагала, ему не удастся!

Эсме гордо вскинула голову и резким движением стряхнула руки Йена со своих плеч.

– Что ж, – с вызовом проговорила она, – обыщите меня, если хотите, вы ведь все равно не откажетесь от этой затеи, сэр! Но оговорить себя вы меня все равно не заставите! – Черные глаза пристально посмотрели в небесно-голубые глаза Йена, и он невольно отвел взгляд, тем более что упрямство ловкой красотки начало выводить его из себя.

– Ты сама не оставляешь мне иного выхода! – сурово промолвил он.

Руки Йена коснулись ее подмышек. Усилием воли девушка заставила себя стоять неподвижно в то время, как он ощупывал ее бока. Коснувшись талии, руки на мгновение остановились. Во взгляде Йена, устремленном на лицо Эсме, явственно читалось, что он ждет от нее признания, но ответом ему был не менее презрительный взгляд, и он продолжил обыск.

Руки его, коснувшись девичьих бедер, снова задержались на минуту, словно давая последний шанс, но Эсме молчала. Тогда посол начал ощупывать ее ноги, и она закрыла глаза, в страхе ожидая того, что будет дальше. Взгляд Йена ни на минуту не покидал лица Эсме, словно удерживая ее на месте, в то время как руки медленно расстегнули верхнюю пуговицу куртки и стали расстегивать вторую.

Когда пальцы его коснулись четвертой пуговицы, Эсме почувствовала, что не в силах больше терпеть эту пытку. До сих пор едва сдерживаемые слезы хлынули градом из ее глаз. Одна из них, задержавшись на мгновение на покрасневшей щеке, повисла на дрожащем подбородке.

Вид ее слез, должно быть, несколько остудил Йена. Опустив руки, он отодвинулся на шаг и, вынув из кармана платок, протянул его «подозреваемой». Это был все тот же злополучный платок. Стало быть, посол действительно рылся в ее вещах.

Эсме молча отвела руку с платком.

– Не хочешь вытирать слезы? – усмехнулся он. – Еще бы, это ведь испортило бы эффект, не так ли?

Грубо вырвав платок, Эсме быстро привела лицо в порядок, после чего оба с минуту стояли молча друг напротив друга. Неровными, отрывистыми глотками Эсме вдыхала в себя воздух, словно Йен держал ее за горло.

Наконец посол заговорил снова:

– И долго ты собираешься продолжать эту игру?

– Пока мы не придем в порт назначения, – стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, ответила она. – А там я думаю устроиться в какую-нибудь школу учителем.

– И ты серьезно надеялась, что тебе удастся дурить меня до самого Чингмэя? – Йен прищурился.

– Я надеялась, что за время поездки мне не часто придется общаться с вами – что там особенно переводить, когда плывешь на пароходе…

– Стало быть, по приезде в Чингмэй ты собиралась оставить меня без переводчика? Ну и дела!

Эсме отвернулась – она не могла не признать, что с ее стороны это действительно не очень красиво.

– Да, моя идея, может быть, и впрямь не очень умна, – проговорила она. – Но что мне еще оставалось делать? Бог свидетель, я не могла оставаться в Бангкоке!

Йен дотронулся до подбородка Эсме, затем, обхватив за плечи, притянул ее к себе.

– Разумеется, ты хочешь, чтобы я вошел в твое положение? – хмыкнул он. – Пожалейте несчастную девушку, тиран-папаша выдает ее замуж за мерзкого старика!

– Говорю же – я не могла оставаться в Бангкоке, – повторила она, – потому что не могла выйти замуж за Майклза, который мне отвратителен! Он обещал обращаться со мной как с королевой, но я ему не верю. Сама не знаю что, но что-то в нем меня пугает, и я не выйду за него даже ради того, чтобы восстановить свое доброе имя. Честно говоря, не понимаю, почему он так хочет жениться на мне, несмотря на все те сплетни, которые ходят по городу.

– А вот я лично не удивляюсь, что он хочет жениться на вас. Не могу не признать, что вы красивая женщина…

– И к тому же неверная и взбалмошная. – Эсме горько усмехнулась. – Воистину, такая жена – мечта любого мужчины! Понимаю, вам нет дела до того, сэр, какие последствия может иногда иметь неосторожное слово или поступок. Буквально за один день для всего города и, хуже того, для родного отца я вдруг превратилась из порядочной девушки в шлюху…

– Ты хочешь сказать, – прищурился посол, – что на самом деле никогда не спала с Раштоном?

– Какое это имеет теперь значение? – Руки Эсме сжались в кулаки. – Если я скажу «нет», вы все равно мне не поверите…

– Рад бы не верить, – задумчиво произнес Йен. – Но не могла же, в конце концов, сплетня появиться совсем уж на пустом месте… Если только кому-то было выгодно вас оклеветать… но кому и зачем?

Этот же вопрос задавал Эсме и ее отец, но сколько она ни думала, ответ найти не могла…

– Сама не знаю, – призналась Эсме. – Отец говорит, что услышал это от Лоренса, а тому якобы сказал сам мистер Раштон… Но убейте меня, сэр, если я могу объяснить, для чего Лоренсу или Раштону могло понадобиться изобретать эту гнусную ложь!

– Точнее сказать, не можешь придумать убедительного объяснения, – усмехнулся посол. – А может быть, ты просто пытаешься выгородить своего любовника? Не выйдет, крошка, всему свету известно, какой ловелас твой мистер Раштон! Хотя, признаться, новость о вашей связи удивила даже самых отъявленных сплетников…

– Я не буду больше спорить с вами, сэр. – Эсме печально вздохнула. – Думайте что хотите, и Бог вам судья…

– Да, ну и задала ты мне хлопот – Тон Уинтропа вдруг стал усталым и даже немного растерянным. – Сказать по правде, мне твое присутствие на этом пароходе совсем ни к чему.

– Понимаю, сэр. Я надеялась, что никто так и не узнает, кто такой Лек на самом деле. Если бы мне удался мой план, то я обрела бы свободу, и никто бы от этого не пострадал, уверяю вас.

– Но зачем тебе понадобилось изобретать весь этот дешевый маскарад?

– То есть зачем я переоделась Леком?

– Вот именно.

– А был ли у меня другой выбор?

– Ну, ты могла бы прийти ко мне и рассказать все как есть. Если ты и впрямь невинна, то зачем тебе прятаться? Я был бы только рад помочь тебе!

Эсме горько усмехнулась:

– Я уже имела возможность убедиться, сэр, каково верить вашему слову, Разве не я умоляла вас никому не говорить о нашей встрече, говорила, что одно ваше неосторожное слово может мне дорого стоить? Вы поклялись ничего не рассказывать, но, как оказалось, грош цена вашим клятвам! Нет уж, видимо, мир и впрямь так устроен, что каждый в нем заботится только о себе, и мне, чтобы в нем выжить, приходится рассчитывать только на себя!

– Если твоя цель была только в том, чтобы сбежать от Майклза, то почему ты тогда села именно на мой пароход, а не на другой, где никто из пассажиров тебя не знает? Я ведь мог тебя раскусить, что, собственно, в конце концов и произошло… Что-то тут не сходится, верно? Остается одно – ты затеяла все эту игру, чтобы в конечном счете женить меня на себе. Теперь про нас ходят слухи, что мы любовники, а мне такая репутация вовсе ни к чему. Ты надеешься, что я, спасая свою репутацию, женюсь на тебе – и это спасет твою. Я угадал? Признавайся? Игра окончена, Лек!

– Больше не буду вас убеждать, думайте что хотите! – Эсме устало опустила взгляд, плечи ее поникли. – Если вы не желаете верить правде, здесь уже ничем не поможешь.

Йен молчал, пристально глядя на нее, но в его взгляде теперь уже читалось нечто совсем другое…

Неожиданно он снова притянул ее к себе.

– Ты хочешь уверить меня, что и впрямь рассчитывала добраться до Чингмэя неузнанной? – горячо прошептал он ей в ухо. – Неужели ты и впрямь так наивна? Да я узнал бы тебя под любой маской!

Руки его, скользнув под куртку Эсме, принялись ласкать ее кожу.

– Не надо! – промолвила она.

Вместо ответа Йен склонил голову, потянувшись губами к ее губам, и Эсме почувствовала, что уже не сможет противиться его поцелую. Еще при первом поцелуе – тогда, на балу, – она поняла, что если когда-нибудь ей суждено поцеловаться с лордом Уинтропом во второй раз, то после этого второго неизбежно последует и третий, и четвертый, и пятый… и вряд ли она сможет с этим бороться!

Властные мужские губы ласкали ее губы. Эсме, поддаваясь инстинкту, невольно приоткрыла рот… И тут Йен вдруг превратился в подобие страстного, грубого животного. Держа Эсме за талию, он притянул ее к себе. Язык его хозяйничал у нее во рту, проникая в самые сокровенные уголки, и девушке казалось, что с этим поцелуем душа ее переливается в Йена, что все ее существо размякает, лишается воли. Теперь ею правили, уже не воля, не разум, даже не эмоции, а телесные инстинкты, о существовании которых она до сих пор даже не подозревала.

Рука Йена скользнула под куртку Эсме, лаская ее разгоряченную спину. Но, коснувшись бинтов, стягивающих грудь Эсме, Йен вдруг прервал поцелуй.

– Ты перетянула грудь? Но разве тебе не говорили, что это вредно для здоровья?

Сквозь тонкий материал, Эсме чувствовала, как рука Йена искала булавки, которыми была скреплена ткань. Ее вдруг охватила паника – она знала, что должна остановить его, ибо потом уже не сможет остановиться сама.

Вырвавшись резким движением, она встала у стены, с трудом переводя дыхание; однако взгляд, которым она смотрела на Йена, по-прежнему был полон желания.

Расценив это как приглашение к новым действиям, он потянулся к ней, но Эсме отступила от него настолько далеко, насколько позволяла узкая каюта, и опустила взгляд, чтобы только не смотреть на Йена.

Когда же она наконец осмелилась поднять глаза, то увидела, что Йен стоит, облокотившись о стену, в том месте, где только что стояла она.

Почувствовав ее взгляд на себе, Йен обернулся.

– И что же мне теперь прикажешь с тобой делать, красавица? – спросил он не столько Эсме, сколько самого себя.

– Не знаю, – честно призналась она. – Думаю, у вас есть полное право высадить меня, как только мы остановимся.

Лицо Йена потемнело.

– Не говори глупостей, – угрюмо произнес он. – Я все-таки не такое чудовище, чтобы бросить тебя одну посреди незнакомой страны.

– Это для вас Сиам – чужая страна, для меня же он – родина!

– Да, верно, но сейчас вокруг нас, как ты, может быть, успела заметить, джунгли на сотни миль, и ничего кроме. Одна в джунглях ты не протянешь и пару дней, и даже если набредешь на какую-нибудь деревню, тебе все равно придется туго – сиамцы очень подозрительны к чужакам, особенно сейчас, когда назревает война с французами. Нет уж, видно, мне теперь придется терпеть тебя до самого Чингмэя!

– А что я буду делать все это время, сэр? – Эсме напряглась, готовясь к какому-нибудь каверзному ответу.

– Зови меня Йен. – Посол обреченно махнул рукой. – Все равно рано или поздно нам придется перейти на ты. Так о чем ты спрашиваешь? Ах да, о том, что тебе делать во время плавания. Не знаю, красавица! Честно говоря, я не горю желанием слишком часто с тобой общаться, думаю, и ты тоже.

– Вы угадали, сэр… то есть Йен.

– Чего и следовало ожидать. Во всяком случае, пока во избежание сплетен, думаю, тебе лучше оставаться Леком. Когда мы прибудем в Чингмэй, я попрошу консульство, чтобы они подыскали мне другого переводчика – не вечно же продолжаться нашему маскараду! Тебя я думаю тоже сдать в консульство – полагаю, они найдут куда тебя пристроить. Потом, вернувшись в Бангкок, я расскажу о тебе твоему отцу – пусть забирает тебя, если, конечно, сочтет это нужным.

– Отличный план! – Эсме, не выдержав, всплеснула руками. – Чего и следовало ожидать! В результате я получу в точности то, от чего пыталась убежать, – вернусь к отцу, стану женой Майклза…

– Ты зря так волнуешься. В конце концов, ничто не помешает тебе найти место учительницы в Чингмэе, как ты и хотела. К тому времени как твой отец туда доберется, ты уже обретешь работу и с ней стабильное положение. А что до Майклза – вряд ли он по-прежнему горит желанием жениться на тебе после того, как ты от него убежала, как считают все эти сплетники, со мной – твоим любовником. Так что я не думаю, что впереди тебя ждут какие-либо серьезные неприятности.

Эсме пристально посмотрела на посла. Судя по выражению его лица, он был искренне уверен, что ей ничто не грозит; однако на душе у нее от этого отнюдь не стало спокойнее.

– Это ты веришь, что все для меня позади, но не я. Сомневаюсь, что отец, узнав, где я, не захочет вернуть меня домой. Да и Майклз не оставит своей затеи, судя по тому, как упорно, несмотря ни на что, добивался нашего брака. – Голос Эсме был полон отчаяния.

– Что ж, возможно, ты права, – Уинтроп пожал плечами, – об этом я как-то не подумал.

– Вы, мужчины, всегда извиняетесь – и продолжаете гнуть свое! А ведь все мои беды, между прочим, начались из-за тебя!

Йен нахмурился и отступил на шаг назад.

– Ты просто злишься, что твой секрет раскрыт, потому и готова обвинять меня во всех смертных грехах, не заботясь о том, логично это или нет! Да, мне не хочется портить себе карьеру из-за какой-то взбалмошной девицы – и кто же меня за это обвинит? – Он замолчал и оперся рукой о стол.

– Это все? – Эсме подобралась, словно перед прыжком. – Я могу идти, ваше сиятельство, или вы по-прежнему желаете обыскать меня, чтобы убедиться, что я не только неблагодарная дочь, но и шпионка?

– Нет, красавица, обыскивать тебя я не собираюсь, поскольку и прежде ни минуты не верил в твою виновность. Иди, только сначала приведи себя в порядок, иначе о нас бог знает что подумают!

Кинув на него убийственный взгляд, Эсме быстро поправила одежду; но когда она потянулась за очками, лежавшими на столе, Йен вдруг перехватил ее руку.

– Я должен еще кое-что сказать тебе, красавица, – медленно проговорил он. – Покинув отчий дом, ты оказалась одна в целом свете. И только одному Богу известно, что еще может с тобой произойти. Раз уж так вышло и на данный момент я единственный человек, которому выпало о тебе заботиться, вот мои условия. Продолжай изображать из себя Лека. Если кто-нибудь пронюхает, что сбежавшая от отца девица плывет со мной на одном пароходе, да еще переодевшись парнем, сама понимаешь, что обо мне подумают все эти идиоты… Да и тебе от этого не будет никакой пользы.

– Не беспокойтесь, ваше сиятельство, – фыркнула Эсме, – я как-нибудь сама о себе позабочусь!

– Верно, зачем мне беспокоиться: если что, я просто объявлю, что ты шпионка, и отправлю тебя обратно в Бангкок под конвоем…

– Так ты воображаешь, – скривилась Эсме, – что в моем положении можешь диктовать мне любые условия?

– Возможно, но не мечтай, что я заставлю тебя спать со мной – подобное у меня не в обычае. Во всем остальном твоя задача – беспрекословно следовать моим приказам. Вот первый из них – выметайся сейчас же из моей каюты!

– С превеликим удовольствием! – Эсме независимо вскинула подбородок. – Я сделала бы это и без твоих приказов! – Выдернув свою руку из руки Йена, она пулей вылетела из каюты, яростно захлопнув за собой дверь.