Лунное притяжение

Глава 5

Абигейл обернулась и увидела, что не более чем в шаге от нее стоит ее новоиспеченный муж. Обычно, она была намного осторожнее, нежели сейчас. Должно быть, усталость всему виной.

— Привет, Талорк.

— Я не буду приносить извинения.

— А я не буду просить вас об этом, — сказала она, пытаясь выяснить, почему он думал, что она ожидала этого.

— Это была ее идея, не так ли?

Ах, он подслушал ее беседу с его воином и правильно предположил, что все козни мать Абигейл проделывала за ее спиной. Возможно, он назвал Сибил каким-то грубым словечком?

Но Абигейл это не заботило:

— Да. Ей казалось, что мне не нужно знать о планах относительно моего будущего.

Никто из них не спросил Абигейл, почему ее мать поступила с нею так жестоко. И, слава Богу! Они, вероятно, приписывали это тому факту, что Сибил была англичанкой.

Талорк поморщился:

— Когда я устраивал первый брак моей сестры, я сказал ей об этом, когда уже все было решено.

Эмили всегда говорила Абигейл, что тон, с каким говорил человек, значил так же, если не больше, как и сами слова. Но Абигейл не могла даже вспомнить, как должен звучать тот или иной тон. Она только знала, что когда пристально смотреть, лицо человека поведает о многом. И не всегда слова совпадали с тем, о чем говорило лицо.

Выражение лица Талорка было смесью огорчения и уверенности в собственной правоте — что в обоих случаях противоречило его заявлению.

— Это было тем же вечером, когда Талорк отдал сестру в жены своему заместителю, — сказал Найэл и подмигнул.

Ах, это все объясняло. У ее мужа не было никакого желания думать, что он был похож на англичанку, которую он назвал сукой.

— Это не одно и тоже. У меня не было намерения устраивать брак для сестры с каким-то незнакомцем и чужаком. Катриона знала Шона с детства, и они достаточно нравились друг другу. — Но по выражению его лица, Абигейл поняла, что он чувствовал вину за то, что поступил так же.

И за это он ей понравился. Он переживал, что возможно причинил боль своей сестре. Это было то, за что Абигейл могла цепляться в отношении своего собственного будущего. У нее была надежда.

— Когда она в первый раз выходила замуж? — переспросила Абигейл.

— Шон погиб в сражении. Потом Кейт вышла замуж за Друстана, заместителя Балморала.

— Не удивительно, что вы теперь союзники.

Найэл фыркнул. Это не были слова, а выражение недоверия, которое Абигейл видела слишком много раз, чтобы не распознать. Талорк посмотрел на воина уничтожающим взглядом, который не произвел заметного эффекта.

— У наших сестёр не было другого выхода, — сказал Талорк.

Определённо было что-то ещё, но Абигейл подметила только одну истину:

— И вы прислушались к ним? — спросила она в полном замешательстве.

Ее отчим никогда не прислушивался к советам женщины, даже от Сибил.

— Этот союз стоил того.

— Да, действительно, — Найэл кивнул головой в сторону Абигейл:

— Твоя невеста так устала, что едва может стоять.

— Она должна поесть.

— Позволь ей поесть в шатре, где она сможет потом лечь спать.

— Ты будешь советовать мне, как мне поступать с моей невестой? — спросил Талорк опасным голосом.

— Почему нет? — спросила Абигейл. — Он ваш заместитель, не так ли? Конечно, он может иметь свое собственное мнение, — она не хотела показаться грубой, но после высказывания поняла, что ее слова могли быть так восприняты. Она просто хотела понять, как рассуждают горцы.

Улыбка Найэла могла бы кого-то напугать, но Абигейл видела, что в его серых глазах плясало веселье.

— Твоя жена вспыльчивее, чем я думал.

— Так и есть.

— Она не отшатываться от меня, — и радость и изумление читались на его лице при этом.

— Я заметил, что ты держал ее за руку.

— Иначе, она упала бы, — голова Найэла склонилась в извинении.

— Она тоже здесь, — Абигейл, нахмурившись, смотрела на обоих огромных мужчин.

И вправду. Она привыкла, что ее семья ее игнорировала, но это уже, ни в какие ворота не лезло.

К счастью или к несчастью, Талорк дал ей полный ответ:

— Найэл не мой заместитель. Его брат занимает эту должность.

— Но… — Абигейл была в замешательстве, — Кто из них его брат? — Она посмотрела на других воинов, не видя кого-нибудь, кто был бы в состоянии противостоять и приказывать Найэлу.

— Барр возглавляет клан, когда я в отъезде, — ответил Талорк.

— Понятно. Итак, Найэл твой заместитель сейчас. — Абигейл кивнула, удовлетворенная своей способностью мыслить в состоянии полного изнеможения.

Талорк не отвечал. Без сомнения, потому что не желал признавать, что она была права.

— Я буду ждать встречи с ним.

— Почему?

— Потому, что он — ваш заместитель, и мне нравиться его брат. Я уверена, что полюблю его.

— Тебе нравиться Найэл? — спросил Талорк.

— Вы не должны быть настолько недоверчивыми. Я не ненавижу шотландцев, как вы англичан.

— Большинство в нашем клане находят Найэла пугающим.

— Тогда вас они должны считать просто ужасающим.

От этих слов Талорк выглядел довольным, а Найэл засмеялся, что, судя по потрясенному выражению солдат, случалось не очень часто.

Абигейл решила, что с нее достаточно всяких разговоров, когда единственное, что ей хотелось — это спать. И поэтому, она сделала маленький реверанс и извинилась, перед тем как проскользнуть в шатер. Яркий лунный свет просачивался сквозь края пледа, с которого были сделаны стены шатра, и скоро глаза Абигейл привыкли к такому тусклому освещению.

Она только успела снять свои ботинки, чтобы расположиться на шкурах, когда Талорк присоединился к ней, заполняя собой и так маленькое пространство шатра. Она забилась в самый угол, чтобы дать ему больше места.

Талорк вручил ей яблоко:

— Поешь.

Она подумала отказаться, сославшись на то, что очень хотела спать. Только, вероятно легче было бы поесть, чем в чем-то убеждать этого большого воина.

Абигейл приняла яблоко и откусила. Хрустящей и сочный плод ударил по ее вкусовым рецепторам, напоминая ее телу, как много времени прошло с тех пор, как она ела. Когда она закончила с яблоком, он вручил ей мех с водой. Она выпила, а затем обнаружила, что в руках оказался ломоть желтого сыра и черствая лепешка. Она съела сыр.

Однако, откусив кусок черствой лепешки и прожевав ее, казалось, целую вечность, она отложила ее в сторону:

— Я приберегу это до утра.

— Я обеспечу тебя пищей для завтрака, — Талорк выглядел явно недовольным.

— Я сыта.

Он сузил свои глаза:

— Ты уверена?

— Я не воин. Мне не нужно слишком много.

— Я не допущу, чтобы ты зачахла, жена.

Она чувствовала, что ее щеки заливает румянец при этом явном утверждении прав.

— Я не зачахну.

— Ты очень маленькая.

— Неужели тогда все женщины Хайленда такие огромные? — Эмили не упоминала такой факт в письмах.

— Нет, но ты очень хрупкая, — сказал Талорк, искривив губы на последнем слове.

Ах, снова слабость.

— Эмили не больше чем я, но она очень хорошо себя чувствует среди ваших собратьев.

— Она живет среди Балморалов.

— Это одно и то же.

— Нет, не то, — он нахмурился. — Мы — Синклеры, они — Балморалы.

— Разве среди них нет криктов? — спросила Абигейл, пытаясь понять ход мыслей своего мужа.

Возможно, он думает, что жестокие воины опасны для нее. Хотя для Абигейл и это не имело смысла, но с другой стороны, мужские мысли были малодоступны для ее понимания

— Балморал — крикт.

— Муж Эмили?

— Да.

— Вот видите?! Со мной все будет в порядке! — Ей могут причинить боль, но это сделает ее только сильнее, а не слабее.

Хотя только Эмили когда-либо признавала такое.

— Ты смеешь сравнивать меня с Балморалом?

Абигейл решила, что пожатия плеч, столь любимого среди шотландских воинов, будет достаточно для ответа.

Талорк покачал головой, не веря в происходящее:

— Ты теперь Синклер, и не забывай об этом.

— Поверьте мне, я вряд ли это забуду. — Абигейл была глухой, а не ненормальной.

— Пришло время спать.

— Наконец-то, — пробормотала она, отворачиваясь и ища такое местечко, что бы лечь и не дотрагиваться к Талорку.

Он же думал совсем по-другому. Когда Талорк снимал с себя плед и рубашку, он не предпринял никаких попыток, чтобы не дотронуться до неё сначала рукой, а потом ногой.

— Мы сейчас на земле Синклеров? — пропищала Абигейл, не будучи уверенной, что он ее услышал.

Талорк повернулся и уставился на нее:

— Нет.

— Но…

— Раздевайся. Ты не будешь спать в пледе.

— Я…

Он нетерпеливо вздохнул:

— Чтобы защитить свою скромность, ты можешь снять свой плед под шкурами.

Он должен был подумать об ее скромности, прежде чем обнажаться перед ней. Абигейл никогда прежде не видела тела мужчины, и она нашла это одновременно и пугающе отталкивающим, и необъяснимо захватывающим.

Он не сделал попытки прикрыть себя, когда она уставилась на него с беспомощным любопытством. На самом деле, та его часть, которую он должен был прикрыть, и на которую она не должна была смотреть, начала увеличиваться. Абигейл помнила, что он упомянул такое явление тем утром, когда объяснял ей о брачной ночи. Но тогда она не поняла, что он подразумевал. А теперь же…понимает.

Ох, Боже! Неужели понимает? Это было весьма удивительным и в то же время подавляло. Тем более что она, казалось, не могла отвести взгляд.

— Оно… — она облизала губы и сглотнула, — оно увеличивается? — Абигейл не могла себя остановить, чтобы не спросить.

— Продолжай смотреть, как кошечка, которая хочет лизнуть сливок, и это будет продолжаться.

Она вздрогнула от его слов:

— Я не… Я не делала этого. Не думала лизнуть. — Лизнуть? Был ли он действительно серьезен? По крайней мере, в его выражении не промелькнул даже намек на веселье. Но, лизнуть?

Талорк сказал ей, что они могли бы сделать это. Познать друг друга в такой близости. Абигейл думала, что он, конечно же, преувеличивает, играя на ее невежестве. Ясно было, что нет. О, боже.

Он ожидает, что она сделает это сейчас?

Талорк приблизился к ней.

Удивительно, но она в этот раз не упала в обморок. И, проявляя полную нехватку самосохранения, она не сделала попытки, чтобы с криком убежать из шатра.

С выражением близким к страсти на лице, Талорк развязал ее пояс. Абигейл схватила пояс и уставилась на него, не в состоянии высказать вопрос или жалобу.

Он ничего не сказал. Ни слов успокоения, ни требования о подчинении.

Был ли это огонь в его синих пристальных глазах? Абигейл еще не сталкивалась с желанием мужчины к женщине. Хотя Джолента рассказывала ей истории, подразумевалось, что Абигейл никогда не будет волновать по этому поводу.

Разве это не то, что они все думали, включая саму Абигейл?

Сибил говорила, что Талорк не захочет Абигейл. И все же, не желание ли это Абигейл видела в его глазах прямо сейчас?

— Вы хотите меня? — спросила она, еще раз показывая, что ее инстинкты самосохранения совсем не работали.

Но ей действительно нужно было знать.

— Да.

— Но я англичанка. — Заткнись, Абигейл! За прошедший день она больше наговорила своему мужу, чем обычно говорила за целую неделю. Конечно, она могла прекратить говорить. Но слова просто лились потоком из нее.

— Я не буду заявлять на тебя права сейчас, — сказал он, игнорируя ее последний комментарий.

Тогда, почему он хотел раздеть её? Этот вопрос ей удалось удержать в себе. С трудом.

Он потянул ее пояс, и пальцы Абигейл выпустили его. Конечно же, нарочно она никогда бы так не сделала. Талорк отбросил ее пояс и начал разворачивать складки ее пледа. Когда Талорк снимал сине-зелено-черные одежды с ее тела, шок и странное волнение в животе сделали ее неподвижной.

Когда он закончил, он встал на колени, и стоял так неподвижно. Без улыбки. Тихо. Но его пристальный взгляд говорил красноречивее всяких слов. Ее блузка едва достигла бедер, а сорочка была только на несколько дюймов длиннее, но, по крайней мере, она не была такой, же голой, как он. Это было уже что-то. Так почему же она чувствовала себя, как будто он мог видеть ее тело сквозь все это?

Внезапно, Абигейл вспомнила, что шкур, на которых они стояли на коленях, было более чем достаточно, чтобы защитить ее тело от твердой земли. Еще они могли предоставить ей защиту от его пылающего пристального взгляда.

Когда она попыталась быстренько проскользнуть под шкуры, Талорк остановил ее, схватив рукой за голую икру:

— Разве англичане спят в своей одежде?

Она безмолвно покачала головой.

Талорк начал поднимать подол ее блузки.

Она схватила ее, удерживая на месте:

— Вы сказали, что я могу раздеться под шкурами.

Похоже, что он хотел возразить, но через несколько мгновений, Талорк кивнул:

— Давай.

Абигейл заползла под шкуры, изо всех сил стараясь не смотреть на тугую плоть между его ногами. Плоть, которая действительно увеличивалась до ужасающих размеров. Через секунду он присоединился к ней, показав тем самым, что она напрасно надеялась на отсрочку. Она могла даже чувствовать, как под мягкими шкурами его голая нога касалась ее ноги.

Абигейл хотела было отстраниться, но Талорк положил свою сильную руку, которая в течение очень многих часов езды верхом благополучно удерживала ее вокруг талии, и притянул ее ближе к себе:

— Давай теперь избавимся от этого.

Она была настолько напряжена, что с трудом могла читать по его губам, не то чтобы понимать смысл сказанного.

Его большая рука снова схватила подол ее блузки, объясняя ее чувствам то, что мозг не мог осознать. Он не ждал ее согласия, а просто стащил с нее блузку, оставляя ее только в одной тонкой сорочке. Несколько секунд спустя, она осталась полностью обнаженной — впервые в ее взрослой жизни, не считая того, когда принимала ванную.

Все же, как бы Абигейл не страшилась неизвестного, его она не боялась. Талорк сказал, что он не будет брать ее, пока они не окажутся на земле Синклеров. Она верила, что он сдержит свое слово. Что-то внутри Абигейл говорило ей, что она могла доверять ему.

— Ты моя, — сказал он с диким выражением в глазах.

Она только и могла, что кивнуть.

Талорк протянул руку и закрыл откидной створкой вход в шатер, тем самым перекрывая поток света от быстро темнеющего неба. Было достаточно света, чтобы видеть его очертания, но недостаточно, чтобы читать по губам.

Она могла видеть, что он что-то говорит, но не могла разобрать, что именно.

Абигейл протянула руку и положила ему на губы:

— Никаких разговоров.

Она понятия не имела, как он воспримет этот приказ. Но ничто не подготовило ее к поцелую, которым он ее наградил. Его губы овладели ее губами, требовательно впиваясь в ее рот, молча заявляя свои права на нее.

Абигейл ничего не оставалась, как раздвинуть свои губы. Необъяснимым образом, но она жаждала такой близости. Его язык скользнул между ее раздвинутых губ. На вкус он был как сочное яблоко и сухая лепешка, которую она не захотела есть. И было еще что-то. Был в нем какой-то дикий аромат, и ее женские инстинкты кричали ей, что это ее муж.

И она, которой катастрофически не хватало любой привязанности за два прошлых года, не могла насытиться. И это действительно было захватывающим пробовать его так, как никто больше не имел права делать. Абигейл сплела свой язык с его языком. В течение долгих терпеливых моментов Талорк позволял ей неискушенное исследование. Словно удар молнии прошел сквозь ее самую чувствительную часть тела, когда у Талорка лопнуло терпение, и он с силой начал сосать ее язык.

Абигейл перестало волновать, что она была голой, перестало волновать, что и Талорк был обнаженным — она просто упивалась той удивительной и блаженной связью между ними.

Он перекатился сверху на нее — его тело было более горячее, чем шкуры. Вместо того чтобы чувствовать себя испуганной, лежа под огромным воином, Абигейл чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо до этого. Его твердое колено раздвинуло ее нежные бедра, но она не сопротивлялась.

Большое, твердое мужское естество терлось о вершину между ее бедер, и Абигейл казалось, что она могла бы растаять от удовольствия. Она знала, что на самом деле они не совокуплялись; он не был в ней, как он сам говорил, что будет. Но она не могла вообразить ничего более интимного. Это было то, что она никогда не разделит с кем-то другим.

То, что он даст только ей. Это Талорк ей тоже говорил.

Его язык скользнул от ее губ, спустился к подбородку, а потом на шею, где и остановился. Она ждала, из груди вырывались прерывистые вздохи. Наконец, он продолжил.

Он нежно укусил место, где соединяются шея и плечо, надавливая так, что она почувствовала след его зубов. Абигейл не думала, что он прокусит ее кожу, но его зубы были необычно острыми. Или, возможно, ее чувствительность была повышенной. Почти невыносимо повышенной.

Он начал сосать так сильно, что, Абигейл знала, останется след. Но ее это совсем не волновало. Вместо этого она выгнула свою шею в молчаливом приглашении, чтобы он продолжал доставлять неожиданное удовольствие. Все ее тело пронизывали волны наслаждения — слишком сильного от его крепких поцелуев.

Его зубы скользили по ее коже, и он прикусил сильнее, заставляя ее вздрагивать от наслаждения.

Ее тело извивалось и терлось об его, хотя Абигейл делала это неосознанно. Их кожа скользила друг о друга. И это чувство было восхитительным. Невероятным. Как могла женщина противостоять такому удовольствию?

Ее бедра выгнулись к чему-то, что она не могла назвать.

Твердые руки надавили на ее бедра, останавливая движения.

Потом Талорк поднялся на колени и, возвышаясь над Абигейл, его рот проложил жгущий след вниз, пока он не достиг ее груди. Когда он начал ее целовать так же, как и ее шею, она почувствовала, что крик восторга вырвался с ее горла. Но когда он уделил все свое внимание ее соскам, она только и смогла, что испустить тихий вопль непередаваемого удовольствия. Сначала языком, а потом зубами Талорк играл сосками Абигейл, пока ей не стало казаться, что она умрет от неудовлетворённой жажды неизвестного, что проходило сквозь нее.

Но его рот не остановился там; он двигался дальше вниз, несколько раз останавливаясь вдоль избранного пути. Каждый раз ей казалось, что она достигнет какого-то пика удовольствия, которое могло бы убить ее. Но каждый раз, он шел дальше, удерживая ее над пропастью.

Когда рот Талорка достиг ее самого интимного места, она так глубоко утопала в удовольствии, которое он дарил ей, что у нее не возникало даже мысли возражать. Сначала, Талорк лизнул ее, а затем вошёл в неё языком, не достаточно далеко, чтобы нарушить ее девственность, но достаточно глубоко, чтобы она почувствовала себя безвозвратно отмеченной им.

Они создавали вместе такую невероятную картину, что Абигейл не могла даже вообразить такое — его голова между ее ног, а от страстных поцелуев она едва может дышать. Талорк обеими руками дотянулся до ее груди, ладонями взвешивая их тяжесть, а потом одновременно ущипнул оба соска. Она закричала — не осознавая, тихо это было или громко, но Абигейл совсем не волновало, услышат ли ее другие воины.

Талорк начал работать языком с удвоенной силой и разными способами. Она чувствовала, как удовольствие все нарастает и нарастает, унося ее к краю, пока все тело не напряглось, и конвульсии оргазма не завладели Абигейл. Талорк все это время не переставал работать языком, ведя ее сквозь новые вспышки наслаждения, пока ее тело не расслабилось и не растянулось безвольно на шкурах.

Талорк устроился между ее ног, взял ее руку и поместил ее на своей горячей эрекции. Ее пальцы судорожно обвились вокруг его плоти. Он обхватил своей рукой ее руку и начал двигать ими вверх-вниз по своему горячему члену.

Его бедра также двигались туда и обратно, а их руки сжали плоть с почти болезненной силой. Через миг Абигейл почувствовала, как у него вырвался триумфальный крик — звук вибрировал вокруг них, даже если она не могла это услышать. Что-то горячее и мокрое пролилось на ее живот и грудь, помечая ее еще одним знаком его обладания.

Волк Талорка восторженно выл, вторя крику воина, и его семя брызнуло на шелковистую кожу его жены. Кульминация длилась дольше, чем любой оргазм, который у него когда-либо был. Непрекращающееся семяизвержение на ее кожу приносил волку такое удовольствие, которое Талорк не мог отрицать.

Когда все закончилось, он наклонился вперед и начал втирать свое семя в ее кожу, отмечая Абигейл безошибочным способом признания для всех воинов криктов.

В отличие от других женщин, которые, возможно, возражали бы против такой примитивной процедуры, Абигейл лежала под ним неподвижно, пока он втирал в нее все до последней капли своего семени. Когда Талорк закончил, она была полностью отмечена его ароматом, что даже волку будет трудно различить, где заканчивается ее тело и начинается его.

Абигейл принадлежала ему и каждый об этом узнает.