Ляпко: «Мои аппликаторы – здоровье без лекарств»

Глава 1 Зеленые глаза волшебника

Глаза волшебников – не зеркало души, а зеркало времен. Заглядывая в них, любой может найти ответы на те вопросы, которые не задал бы никогда и никому, кроме как только лишь им, избранным кем-то, избранным для него.

Доводилось ли вам хоть раз в жизни смотреться в глаза настоящего волшебника? Нет. Ну какие могут быть шутки… я ведь серьезно. Люди, наделенные сверхспособностями, однажды могут оказаться на перепутье дорог любого человека. И это не какие-то мифические персонажи Голливуда, совершающие из ленты в ленту «невыполнимые миссии», убивая при том по сто человек направо и столько же налево, а вполне реальные волшебники, ежедневно, а иногда ежечасно реально «спасающие мир». Одним из них, и это совершенно бесспорно, является Николай Ляпко. Вот он именно «является» время от времени в вашу жизнь «явлением первым», «явлением вторым» или «третьим». Он «падает с неба» между конференциями по акупунктуре или какой-нибудь там физиотерапии, между форумом по иглоукалыванию или съездами народных целителей. Он заезжает на часок по пути из Монреаля в Пекин или из Киева в Ригу, колеся по планете, выписывая эллипсы, квадраты или символы бесконечности. Представьте нетривиальность ситуации: как неожиданно-трогательно Ляпко засыпает гномиком Вахмуркой прямо на вашем фамильном ковре у телевизора. А вы, разливая чай, время от времени заглядываете в его целебные зеленые глаза.

Зеленое небо глаз Ляпко способно на многое:

– способно внимать молитвам;

– способно по-детски восхищаться прекрасным;

– способно плакать со скорбью и сочувствием;

– способно метать искры молний и негодований по поводу безобразных сил зла;

– способно самозабвенно солировать, вторить, петь в хоре;

– способно, перемалывая боль, прощать;

– способно не когда-то потом, а прямо сейчас, немедленно исполнять желания…

По закону жанра, у каждого из них есть свой определенный дар и свои волшебные предметы типа сапог-скороходов, скатертей-самобранок или ковров-самолетов. У Ляпко – разноигольчатые аппликаторы. Звучит приземленно? Зато действует безотказно. О волшебстве этих предметов и пойдет речь в данной книге.

Неправильное утверждение: «Если ты после сорока проснулся, и у тебя ничего не болит, значит, ты умер». Человек может и должен жить без боли до ста лет. «Лет до ста расти нам без старости!» (В. Маяковский) возможно, если знать несколько основных секретов, что есть у Ляпко. На самом же деле это мировые истины, а не тайны знахаря.

Это полезные тренирующие стрессы. Сначала больной или здоровый человек подвергается воздействию аппликатора. Не надо этого бояться. Процесс подобен вспахиванию поля для хлебопашца, размягчению глины для скульптора, разведению красок для живописца.

Второй секрет – правильное дыхание. Управляя дыханием, замедляя его или останавливая совершенно, многие йоги или ведающие люди не только вылечивали себя от смертельно опасных болезней, питаясь энергиями луны и солнца вместо простой человеческой пищи, они могли передвигаться в пространстве и во времени, летать, ходить по воде.

Когда тело пройдет этап так называемой пассивной физкультуры на аппликаторе, включится процесс эндогенного дыхания и внутренние живчики разбудят для борьбы с болезнями весь организм, тогда Ляпко может явить главное и основное воздействие на пациента с помощью собственных внутренних желаний и веры в исцеление больного.

Мы были свидетелями тому не раз, не два – тысячи! – когда, едва касаясь, или не касаясь вовсе, или, наоборот, впиваясь пальцами в тело, Ляпко взаимодействовал с людьми в сложнейших ситуациях, вслушиваясь в звуковые сигналы здоровья, пробуждая магнитные процессы взаимодействия. Подверженные такой вот терапии ощущали покалывания, ломоту, просветление, в конечном итоге боль отступала, как дикий хищный зверь удаляется от горящего костра. Но Николай Григорьевич Ляпко утверждает, что его природный дар можно пробудить в любом человеке, который возжелает спасти ближнего и страждущего.

Современный человек изнежен одеждой, лекарствами, слишком обильным питанием, утеплением, защитой от природных условий. То, чем пользуется иногда Ляпко, повергает в резкое удивление. Но ведь не только древние индийские маги использовали ряд раздражающих тело процедур, таких как сидение йогов на гвоздях. До сих пор практикуется опускание младенцев в кипящее молоко или радикальное ныряние в ледяную воду. Секреты омоложения, оздоровления, восстановления функций нормального человека шаг за шагом нужно и должно открывать простым людям.

Глава 2 Заживление связок Никаса

Между волшебниками, да не разочаровать бы читателя, нет никаких таких интимных отношений. Поймите сами. Мир устроен сложно. Писатели не любят писателей. Поэты терпеть не могут поэтов. Художники ненавидят художников, зато любят художниц. Люди же, наделенные сверхспособностями, как бы примагничиваются друг к другу через пространство и сознательно торопятся, даже спешат к взаимодействию. Форму содружества такого рода можно назвать братством. Но братством не кровным, а духовным, ничего общего не имеющим с опытом Библии, в которой перебил Авимелех своих братьев на одном камне, или с Кораном, где родные же братья Пророка оставляют его на смерть в пустыне, или в русских народных сказках, когда старшая сестра втыкает в окна вилки, дабы не встретила младшая суженого Финиста – ясна сокола.

Нарушая последовательность истории, расскажу, как Ляпко бросил все, подхватился и прибыл из Донецка в Москву, лишь только узнал, что Никас попал в беду.

Случилось так, что художник Никас Сафронов, выполняя большую художественную реставрационную работу, упал с двухметровой высоты со стремянки и повредил руку, которая долго не заживала.

Ошибочный диагноз ушиба осложнил ситуацию. МРТ дала результат – порвана связка мышцы предплечья… Была проведена операция, и рекомендовано лечение. Да где удержать Никаса режимом?

Знал Николай Григорьевич Никаса лично? Нет. Совершенно не знал. Питал ли материальную заинтересованность? Интерес к картинам? Тоже нет. На его молниеносное прибытие в Брюсов переулок повлиял один лишь наги короткий телефонный разговор.

И вот мы в мастерской.

– Коля! – с первой минуты называет его Никас. – Вот здесь посмотри…

Ляпко тут же окутывает художника, как тысячи других своих пациентов, колючими резиновыми разноигольчатыми лентами.

Одаривает множеством шариков, валиков, лент, ковриков. Мнет его плечи, массирует руки. Спину. Является волшебным «феем» со мною и без меня. Приезжает раз. Другой. Третий. Терпеливо ждет в приемной. Врач! Ждет в приемной, чтобы пациент, занятый пациент освободился для лечения!!! Отказывается от картин. От денег. Краснеет от благодарностей. Зачем ему это «спасибо»? Он просто лечит. Лечит, потому что так надо. А еще потому, что так, как он, прочувствовать и провести реабилитацию никто не сможет. Такая сверхзадача заложена в его внутреннем миропонимании. Абсурдность ситуации скрепляет насмерть дружбу. И Никас постепенно появляется в «свете» уже без повязки на руке. Работает, забыв о боли в связке. Работает, радуя нас. Ведь работа для художника – как крылья для птицы.

Работы Никаса, скорее, ответный ход, продолжение сложносочиненного предложения без точки в окончании, но с запятой или многоточием. Нашумевший и скандальный уродец, целлюлитный слоник на длинных комариных ногах Дали превращается на картинах Никаса в длинноногих розовых фламинго. Яйца, украшающие усыпальницу испанского символиста, обретают в творениях Никаса вполне четкое значение многоглавости каменщиков «шалтай-болтаев». А русская женщина, получившая в устах Сальвадора имя курицы Гала, ставшая для него ВСЕМ почти на 40 лет и венчанная кистью художника титулами то королевы красоты, то Мадонны с младенцем, то ангела, разбивается в этюдах Сафронова на тысячи женских лиц – разных: красивых, пустоглазых, напряженных, расслабленных, сексуальных, надменно-печальных, а то и просто по-детски небрежно вырисованных… Он раздевает их и наряжает – кого в занавеси дождя, кого в монашеские ризы готических храмов, кого нежно баюкает на ветвях.

Но Никас далеко не Дали. Он предпочитает не единственную и не неповторимую. Возможно, принцип его жизни – «перемена занятий – лучший отдых». Его молитва прежде всего – труд. Кубизм, иконопись, графика, сюр – неважно, в какой технике исполнена работа. Он выкладывается. Создается впечатление, что лица просто налипают на его жизнь, как мухи на клейкую ленту.

Его мощную энергетику можно почувствовать, если случайно коснуться плечом. Это, без всякого сомнения, человек-донор. Живительная сила души брызжет через край. Неудивительно, что Никас всегда находится в окружении кровососущих потрясающих созданий. Слоники или фламинго – неважно. Длинными тонкими хоботками они кушают художника, присасываясь со всех сторон. Его много. Невероятно много. Так много можно ли быть одному человеку? А может, он не человек, если получается «накормить пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек»?

– Каждый день – это борьба. И ты входишь в него с усталостью от ночной работы, но весь день бодр, потому что новая работа, как новый сон, дает энергию новой жизни, – говорит он.

Его мастерская поражает творческими возможностями хозяина. О ней надо бы сказать особо. Дело не в оформлении самого интерьера, хотя и он заслуживает внимания. Главное, там, на ограниченных кусочках тканей, содержащихся в багетных рамках, ему удается с легкостью как прямая линия, так и бинарная точка, как кривая, так и лента Мёбиуса. Из малой точки Никас может неожиданно развернуть пред эстетами коллажное пространство, так же как свернуть весь мир с его океанами, замками и храмами в рамку холста. Дали? Нет. Это уже Никас. Гонсалвес? Немного. Скорее, Эль Греко с элементами Мурильо. Но он может писать не хуже Рембрандта или Брюллова. И владеет потрясающей техникой портретной живописи и графики. Здесь, в мастерской, вы увидите промежуточные работы и удачные. Ключевые, как центры пересечения времен и возможностей, и пробы мыслей. Никас-символист и Никас-философ одновременно ведут какую-то постоянную борьбу с Никасом-живописцем, пейзажистом и мистиком.

Интересны портреты, как женские и мужские, так и воображаемые. Присутствие в портретной живописи элементов архитектурных сооружений, пейзажей, цветочного и натюрмортного натурализма порою дополняет характер изображаемого лица. Почему лица, а не портрета? Никас во многих работах не заморачивается детальной прорисовкой рук, ног, одежд. Он выхватывает главное – лицо, отделяя его от остального тела, раздевая душу до самых глаз.

Когда Никас говорит, речь его неспешна. Он заставляет глядеть на себя. Хотя все время хочется посмотреть вокруг – его кабинет, точнее покои, обставлены, как в театре, старинным реквизитом рыцаря. Кресла с резными перильцами впиваются в локти ушками львов. На балконе пищат птички. Развеваются полотнища флагов. Рядом – тоже старинной резной работы кровать, покрытая шкурой.

На каком-то этапе понимаешь, что все это лишь интерьер, одежда. Много лишних деталей. Символов. Слов.

– У каждого – своя мудрость! Омар Хайям призывал в своих произведениях к распутству и пьянству, но сам был великим тружеником, философом. Он пахал!

Раздевая Никаса вопрос за вопросом от всех листьев капусты, накрученных на имидж художника желтой прессой, я в итоге обнаружила трудоголика.

Ляпко – тоже трудоголик.

Откуда же столько сил для такого объема работы и общения, которые и называются в быту сверхвозможностями?

Одна из постоянно встречающихся тем – прозрачные шары – имеет живой факт из жизни. Когда художнику было года три, они с шестилетним братишкой ночевали на сеновале. Началась гроза, и к ребятишкам подлетел прозрачно-голубой светящийся шар. Никас хотел подойти к шару, но брат дернул его, и они побежали. Шар преследовал, пока дети не закрыли за собою дверь. Произошел взрыв. И на двери образовалась вмятина.

Шары, эти энергетические сгустки, теперь постоянные жители полотен художника.

Что это? Молнии? Шары? Гало? Как в сон, они органично входят в выдуманные пространства, с любопытством глядят из них на вас. И непонятно, кто зритель.

Я поднесла ладонь к одному из них. Теплое!

Многие недоброжелатели России говорят: «Я не люблю русских». А они читали наши сказки? Некоторые ценители искусства заявляют: «Я не люблю Никаса». А вы были в его мастерской? Имели счастие наслаждаться новизною символизма, лицезреть портреты? Графику? Пейзажи? Оформление интерьера? Кто-то фыркнет на Ляпко и заявит, что это – шарлатан. Да. Так просто и плоско заявит. Но я могу открыть секрет, что Ляпко – настоящий волшебник, тысячи раз я удивленно наблюдала, как он, не касаясь, движением рук убирал боль из плеч, позвоночников, глаз, зубов, заставлял моложе биться сердца. Вот только рук на все не хватает. И себе на помощь он и сотворил когда-то первые колючки. Свойство этих самых целебных колких лент, валиков и шариков – дело до конца не изученное. Ведь на каждого человека они влияют по-разному. Однако никто ведь не мешает собранный опыт использовать в профилактических и лечебных целях, тем более что противопоказаний пока ни одним медицинским центром не обнаружено.

Вот у художника Никаса на моих глазах произошло, благодаря и колючкам тоже, заживление связок.

Представьте, пожалуйста, аппликатор Ляпко. Сколько в нем колючек? Сотни! Каждая имеет свойство волшебной палочки, только маленькой, размером с крошечный гвоздик! Каждый пациент, приспосабливающий к заболевшему месту лечебные иголки, молится о своем. Если вы православный – действие гвоздиков сравнимо с горением свечи в храме. Если мусульманин – это бусинка на ваших четках. Если язычник – вербная почка свежесрезанной весенней веточки. Глава за главою, как гвоздик за гвоздиком, я постараюсь поведать об очень многих свойствах такой вот терапии, чему свидетелем явилась сама. А в конце книги объясню, как это происходит с научной точки зрения.

Глава 3 Веселый ветер Дроздова

О молодых мы далее тоже поговорим. Но люди заслуженные, примеры общения Ляпко с которыми хотелось бы привести в начале, немолоды. Ни для кого не секрет, что среднестатистический возраст писателя – старше средних лет. Возраст этот можно величать мудрым, но с точки зрения медицины можно назвать хрупким, бальзаковским с точки зрения философии. Сотни раз мой друг Ляпко помогал писателям, поэтам и людям искусства такого вот возраста. И его аппликаторы – неизменные помощники от… старости!

Почему?

У пожилых наблюдается повышенная частота переломов. Это обстоятельство объясняется, во-первых, повышенной частотой падения. Пожилые и старые люди нередко спотыкаются и даже падают «на ровном месте» из-за головокружения, общей слабости, неустойчивости походки. Мы из-за выбранных профессий мало двигаемся. Возрастное ослабление силы мышц конечностей, тугоподвижность суставов делают опасными для пожилых и стариков пороги, ступеньки лестниц, ковры, половики, натертый или мокрый пол. Немаловажное значение приобретает возрастное снижение остроты зрения и слуха, быстроты реакции на опасность. Во-вторых, мы неправильно питаемся, и большая частота переломов у людей старших возрастных групп объясняется остеопорозом – повышенной хрупкостью и ломкостью костей, ведущими к перелому даже при сравнительно небольшом насилии. Особенно тонкой, разреженной и хрупкой становится губчатая кость в эпи- и метафизарных отделах длинных трубчатых костей, то есть вблизи суставных концов.

Чудо? Да. Именно простое обыкновенное чудо, которое доктор проделывает с людьми преклонного возраста ежедневно. Чудо, за которым стоит механизм действия.

Если говорить о Никасе и его дружбе с Ляпко, нельзя не упомянуть о Николае Николаевиче Дроздове.

О завораживающем голосе и неординарности ведущего любимой с детства передачи «В мире животных» ходят легенды. С восторгом и проникновенной любовью ко всему живому на земле знакомит Дроздов зрителей с ужом и букашкой, тараканом и крокодилом, смакуя детали образа жизни разных экзотических земных тварей, подкупая и обезоруживая знакомством с разнообразием дикой природы как друзей, так и врагов.

В жизни любых людей, даже таких вот незаурядных личностей, которые известны своим здоровьем и здоровым образом жизни, но даже у молодых и крепких, случаются травмы и проблемы со здоровьем. По этой причине мы с Никасом очень быстро сдружили врача Ляпко с Дроздовым. Но вот как раз-таки на деталях в данной главе не хотелось бы акцентировать внимание. Дело тут вообще не в случайно сломанных и залеченных костях. А в источнике фонтанирования двух энергий.

И вот уже не только лишь на нас распространяется обаяние Николая Николаевича, но и на Ляпко.

А знаете, как это происходит?

Феноменально!

Представьте, вы у мануального терапевта, и тот делает вам терапию. А вы в это время рассказываете анекдоты, потом анекдоты почти неприличные. А потом – еще погорячее, улыбаясь при этом невинной улыбкою младенца! Анекдотами и забавными историями из жизни людей и зверей Николай Николаевич Дроздов полон до бровей. Они буквально высыпаются из уст в разные стороны, мешая лечению.

– Вы по-прежнему мой самый любимый ведущий! – старая моя шуточка действует всегда одинаково. Дроздов долго хихикает.

Еще бы! Официальных титулов у Николая Николаевича Дроздова превеликое множество. Он член Российской академии естественных наук, член Российской экологической академии, член Российской академии телевидения, член Международной академии меценатства, член Международной академии общественных наук, член Международной академии культуры и искусства, член Нью-Йоркской академии наук, председатель Попечительского совета МБФ «Меценаты столетия», член Почетного списка ведущих экологов и специалистов по охране окружающей среды всех стран мира «Глобал-500» ЮНЕП, член Международного клуба исследователей (Explorers Club), член правления WWF России, член Русского географического общества… Он автор и соавтор многих теле- и видеофильмов о природе и животных: серия «По страницам Красной книги», «Редкие животные», «Эталоны биосферы» (сделан по заказу ЮНЕСКО) и др. Наиболее крупная работа – б-серийный телефильм «Царство русского медведя» (1988–1992), созданный совместно с отделом естественной истории ВВС.

Неоднократно был членом жюри кино- и телефестивалей научно-популярных фильмов о животных и природе Великобритании и Италии. Озвучивал фильмы ВВС из цикла «Живая природа». (И это лишь малая часть его заслуг!) После чего назвать его любимым ведущим – просто лихая дерзновенность, что его и смешит безмерно!

В свои «за 75» Николай Николаевич держится молодцом и всегда удивляет неожиданными «выходками». Например, мы едем в лифте, он не преминет повиснуть на перилах, улыбаясь и приговаривая, что весьма и весьма полезно повисеть, используя каждую минуту для физических упражнений. В свои опять же «за 75» Николай Дроздов прекрасно поет, чем смущает всех ведущих всех концертов, потому как если попадает к микрофону – тут держись время регламента! И несется к восторгу зрителей: «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!»

Сам сочиняет песни, играет на гитаре и поет на разных языках.

Отец его был известным русским ученым, химиком. Мама – врачом-терапевтом из славного тирольского рода дворянина фон Дрейлинга, семнадцатилетним юнцом принявшего участие в Бородинском сражении. Николаю Николаевичу есть что порассказать об этом!

К тому же он старается деликатно передать личный опыт вегетарианских секретов, физической зарядки, ухода за домашними питомцами – пауками и прочими симпатичными «гадами».

Еще одна особенность нашего друга – на встречу с нами он может выйти на улицу в маске. Да-да. Именно в медицинской маске. Чтобы его никто не узнал и не стал отвлекать с приставаниями дать автограф. Однажды, когда он пригласил нас в тесном кругу отметить 75-летний юбилей в ресторане «Тарас Бульба», в подобной маске он просидел битый час, да не выдержал и стал рассказывать анекдоты, да так заразительно, что сам же и снял маску на беду себе. Его тут же окружили со всех сторон посетители ресторана с целью сделать сэлфи.

Ляпко, Никас, другие близкие приятели-друзья Николая Николаевича Дроздова его очень любят. Лишь только случаются форс-мажоры, прилетает из любой точки земного шара и Ляпко. А вы? Если бы обладали умением Айболита, разве не полетели бы, чтобы вылечить «веселый ветер» и чтобы он за это «песню вам пропел»?

Глава 4 Осторожность Джуны

Два последних года перед уходом Джуны мы особенно были с нею дружны, большую часть времени обсуждая ее поэзию. Великолепно складывала Джуна притчи. Ночами писала стихи о высоком. О любви к людям. О несбыточной мечте вылечить человечество от старости. Каждый раз, когда в ее мастерской появлялась новая картина, новая идея или новая мысль, она охотно ею делилась. Я шутила: «Художник в состоянии кататонического возбуждения, поскольку только что сотворил шедевр и остро нуждается в похвале»… Она смеялась.

Многие посетители ее офиса могли восхищаться изысканностью скульптур, что Джуна лепила сама.

Мы обсуждали новые проекты и новые книги. «Света! Признайся! Это писала не ты. Это писал Бог!» – заглядывая в душу, удивлялась Джуна моим притчам. Мне повезло, я единственный автор, книги которого оформляла великая целительница. Но при всем при том, мы, ее самые близкие друзья, не могли не замечать, как страдает она от множества болезней, опрокинувшихся на ее хрупкие волшебные плечи.

Напомню еще раз, как в книге «Джуна. Одиночество солнца», что есть в народе понятие «сапожник без сапог». Дело было не в отсутствии времени посещать поликлинику и высиживать перед всеми подряд кабинетами, как это делают ее сверстницы, а в том, что статус целительницы не позволял многого.

Например, Джуна при мне устроила скандальный выговор женщине по поводу ее попыток сделать Джуне пенсионное свидетельство.

Сила характера, гордость, нежелание оправдываться в том, что ни один целитель не может лечить себя сам, и послужили основной причиной ранней смерти.

Зимой 2014-го у меня разболелось плечо. Тут как раз Джуна пригласила к себе. И только я хотела ей пожаловаться. Смотрю – сидит скрюченная. Пьет кофе.

– Плечо? – спросила я.

– Правое, – ответила Джуна. – Говорят, блуждающий нерв.

– А у меня – левое. Говорят, «на левом плече сидит черт, на правом – ангел»!

Джуна кисло улыбнулась.

– Значит, у тебя черт болит, а у меня ангел?

Я кивнула.

Плечо беспокоило Джуну с января 2014 года. Она приобрела корсет, иногда просила помассировать ее «ангела». Ее собачка Виконт тут же подбегал и подставлял спину. Наверное, его тоже одолевали блуждающие нервы.

– Я еле хожу, Света! – признавалась она эти последние два года.

Диагноз после смерти – полная закупорка ног – не вырос сам собою. Болезни копились. Джуна их не хотела лечить сознательно и гордо.

Она старалась держать спину прямой. Но каждый шаг, как русалочке, отдавшей голос и хвост за любимого принца (в случае с Джуной – за науку), давался ей с трудом и великой болью.

– Мои ноги – как кувалды. Подожди. Расхожусь, – говорила она, если визит был ранним и она только вставала с постели.

Чтобы облегчить ее страдания, я посоветовала аппликаторы Ляпко, которые помогали многим в подобных ситуациях. Куда там! Заставить ее хоть капельку помочь себе самой – дело практически невозможное.

Однако вода и камень точит. Когда Николай Ляпко приехал в Москву, я потащила его к Джуне.

– Целитель? Да? Народный? – с тенью пренебрежения осматривала она моего друга Ляпко, который развернул перед нею свои ленты, и ромашки, и коврики, и валики – в общем, продукцию всех видов.

– Кандидат медицинских наук. Врач высшей категории Ляпко, – представила я ей друга еще раз.

– И сколько я вам должна? – уничтожающе спросила Джуна.

Ляпко – директор нескольких заводов по изготовлению аппликаторов в Донецке и других городах, поэтому заявление Джуны для него прозвучало как оскорбление. Он же не менеджер по продажам, а изобретатель. Но Ляпко достаточно сдержанно сказал, что это подарок.

Однако Джуна скептически общалась с ним. И даже стол, уставленный, как всегда, грузинскими блюдами, не сгладил напряжения.

Не перестаем мы удивляться из века в век, как писатели не любят писателей. Чтобы убедиться в «свежести идеи», перечтите еще раз Сервантеса. И вы убедитесь, что главная идея книги – высмеять доброту и благородство, а не вознести их на пьедестал нравственности мира. Цель книги «Дон Кихот» – опорочить романы известных в то время авторов, даже таких талантливых, как Лопе де Вега, который в свое время написал около 1400 искрометных великолепных пьес, например, «Собака на сене» и «Любовь без правил». Все это Сервантес призывает сжечь! Да-да! Именно сжечь! И даже ритуально сжигает на страницах своего романа! Вот это можно было бы назвать суперревностью и суперненавистью!

Не будем далеко ходить. Художник и поэт революции Маяковский пишет гневно, что надо сжечь все картины Шишкина…

Ничего удивительного, что экстрасенсы и целители также не любят друг друга. И мы с Ляпко психологически были к этому готовы. Однако терпение и мягкий доброжелательный напор сделали свое дело.

Ее кожа, нежная и почти прозрачная, не терпела прикосновений. Тем более таких радикальных, как острые гвоздики. Она деликатно отстранялась от любых объятий, контактов с чужими людьми. Не позволяла дотрагиваться до головы и рук. Категорически отказывалась от массажа. Зная меня, она иногда просила легонько промять спинку. Но Ляпко восприняла поначалу почти надменно. Самолечение проводила бесконтактным путем, как и лечение своих пациентов.

Однако, несмотря на подчеркнуто-холодный прием, Джуна уже на следующий день распробовала и поняла, что такое благотворное влияние аппликаторов, и позвонила с просьбой привезти ей «этих колючек еще». Насколько мне известно, она делала заказы несколько раз для себя и своих пациентов.

Глава 5 Кожа Кацина после термотравмы

Ожоги оставляют на любой коже долговременные последствия. Шрамы. Покраснения. Корочки. Язвы. Белки. Многие люди травмированы ожогами на всю жизнь.

Отечественная и зарубежная фармацевтика придумала множество дорогостоящих и медленно действующих мазей, лекарств, таблеток. Но в чем закавыка?

Побочным действием препаратов от ожогов или обморожений, продаваемых в аптеках, являются (цитирую): общее ухудшение самочувствия, работы печени, почек, сердца, головного мозга, тошнота, рвота, головные боли… чем дальше читать, тем страшней!

Выступая альтернативою армии фармацевтических монстров с мировым именем, маленький отважный завод Ляпко находит уникальные возможности помочь многим людям, пострадавшим от термотравм – ожогов и обморожений, без последствий для внутренних органов.

Моего одноклассника, например, Пашу Кацина мучила долгие годы подобная проблема.

Руки Павла были обморожены и, когда он топил камин, сильно реагировали на огонь, словно от ожога покрывались корочкой, болели. Топить приходилось только в перчатках. Как заморозки – так проблемы. Как солнечные ванны – так проблемы. Любое изменение температурного режима вызывало у Павла неправильную реакцию кожи.

Мало того. Корочки стали возникать не только на руках, но и на ногах. Доктора объясняли это тем, что пошли какие-то изменения нервной системы.

Николай Григорьевич с Павлом беседовал не долго. Объяснил, как пользоваться аппликаторами. Хотя подобные вещи он ранее не лечил. Советовал осторожно изучать свои собственные ощущения. Прикладывать пластины с иголочками к проблемным зонам и смотреть, чувствовать – сильнее затягивать ленты или слабее. Павел ежедневно в течение полутора-двух недель прикладывал аппликаторы на места образования корочек.

Глава 6 Энергия кундалини и энергия Солнца

В этой главе хочется рассказать еще об одном опыте неожиданного использования аппликаторов другим весьма и весьма интересным волшебником, директором музея Солнца в Академгородке города Новосибирска и нашим давним другом.

На великих съездах великих целителей удивляет академик и профессор Валерий Иванович Липенков уникальными знаниями о солнечных богах и богинях стран всего мира. Кроме всего прочего, он – изумительный резчик по дереву. Именно он резал высокие колонны с солярной символикой в доме Рерихов в Индии по приглашению индийской стороны и в Доме Солнца на Алтае. Но главное его достоинство – владение игрой на поющих тибетских чашах.

Это его солнечный магический предмет. Такой же мощный, как обаяние Дроздова, кисть Никаса или руки Джуны.

Естественным образом зашла речь о магическом предмете Ляпко – его аппликаторах.

– У меня уже несколько лет такой коврик! – удивил Валерий, – я медитирую по системе йогов!

– Солнечных йогов? – улыбалась я недоверчиво. Но мой собеседник продолжал предельно серьезно:

– Это как?

– Процедура довольно болезненная, к ней надо привыкнуть.

– Ну мы же не йоги!

– Этим пользуются не только йоги!

– Даже так? Интересно!

– Если есть напряжение, особенно у женщин, или мучит сексуальная неудовлетворенность, или художнику надо превратить сексуальную энергию в творческую, освободить энергию – свернутую кобру кундалини, когда она по причине переедания или других прегрешений не идет вверх, нужно положить под собою большой коврик и не сразу, а постепенно садиться, придерживаясь руками, погружаясь в иглы обнаженным телом, зависать над ковриком на руках ниже и ниже для более глубокого соприкосновения. И в конце концов, расслабив руки, приступить непосредственно к самому сидению на аппликаторе. При этом можно читать любую привычную молитву любой из конфессий, несомненно, боль отступит, и пойдет уникальный опыт йогов – процесс вымывания застоялых энергий. Эти дикие неуправляемые энергии станут податливыми, послушными, изменят русло и пойдут туда, куда следует идти при духовном совершенстве, а именно – наверх. При этом молитва полезна как связь.

– Что вы обычно чувствуете, когда вот таким образом усаживаетесь практически на гвозди?

– Получаю мощный энергетический заряд. Уходят боли. Любые боли. Исчезает тяжесть. Происходит духовное насыщение тела. Слышали о том, что йоги могут силою кундалини двигать планеты?

– Конечно.

– Если голова мутна, облегчение наступает и в голове, потому что снизу через позвоночник проходят энергии ко всему телу. Процесс привыкания может длиться в течение трех-пяти минут.

– А опыт с чашей мы можем проделать?

Поющая чаша у Валерия Ивановича привезена из Тибета. Выточена из металла метеорита, упавшего когда-то на землю. Если сравнивать ее с волшебным предметом, то подобные есть на земле. К примеру, это камень внутри Кааба в Мекке, вокруг которого ходят мусульмане в священном своем хадже. Когда Липенков водит деревянным пестиком по тонким краям, чаша издает удивительные звуки. Поет. Причем двумя голосами с разницей в октаву. При этом Валерий Иванович обычно подпевает нотой третьей октавы. Это звучит предельно оригинально – очень приятным, гармоничным трезвучием. Если в чашу налита вода, она на определенном этапе набора силы звука начинает выпрыгивать многочисленными активными капельками, а потом фонтаном!