Люби меня

— Да, это просто сам эскиз с контуром слова. Всё будет выглядеть так, как ты просила — разбитое сердце, собранное по кусочкам.

— Ладно. Давай сделаем это.

Я улыбаюсь ей, и она краснеет, а потом опускает голову.

Когда я нажимаю ногой на педаль и первая вибрация ударяет по её коже, девушка подпрыгивает.

— Прости.

— Ничего страшного. Сделай вдох. Скажи мне, если тебе понадобится перерыв, ладно?

— Ага.

Она закрывает глаза, и я погружаюсь в работу. Это моё искусство. Часто я настолько погружаюсь в себя, что даже не замечаю времени, но с тех пор, как я был с Рейн, минуты вдали от неё складываются, и я начинаю нервничать.

— Ладно, мы закончили.

— Что, правда? — она выглядит удивлённой.

— Да, прошёл уже час, — я протягиваю ей зеркало. — Взгляни.

Она встаёт и смотрит на бедро в отражении зеркала.

— Ух ты. Она прекрасна. Спасибо.

— Нет проблем.

Я закрываю свежее тату девушки полиэтиленом и даю инструкции по уходу, прежде чем она мне заплатит.

— Большое спасибо. Мне действительно она очень нравится.

Я киваю в сторону коридора.

— Я провожу тебя.

Как только мы выходим из комнаты, звонит мой телефон. Я вытаскиваю его, смотрю на имя Пити и не решаюсь ответить. Я не знаю, какого хрена он хочет.

— Я выйду сама. Всё в порядке, — мой клиент прерывает мою внутреннюю борьбу.

— Ты уверена?

— Ага. Ещё раз спасибо.

Я оборачиваюсь и отвечаю на звонок Пити.

Я совсем не горю желанием разговаривать с ним. Не только потому, что у него хватило наглости прийти ко мне и попытаться переложить на меня долг моей матери, но и потому, что он использовал своего дружка, чтобы приставить нож к горлу Рейн. Моя милая, невинная девочка. Моё дерьмо никогда не должно касаться её.

— Может, ты в ближайшее время захочешь прокатиться?

— О чём, чёрт возьми, ты говоришь?

— Я остановился у твоей мамы. Хотел дать ей знать, что у неё есть ещё тринадцать дней. Мне так и не удалось оказать ей эту услугу, так как она лежала без сознания на диване. Передозировка, чувак.

Я приваливаюсь к стене. Мои ладони вспотели, а желудок скрутило.

— Вон? — зовёт мужчина.

— Мне всё равно, — я вешаю трубку и роняю телефон на пол.

Через некоторое время рядом со мной оказывается Грязь, очевидно, он взял на себя смелость вернуться сюда.

— Ты в порядке?

У меня в горле словно застряли ватные шарики, но каким-то образом мне удается ответить.

— Ага.

Я наклоняюсь, чтобы схватить телефон, но мои ноги слишком дрожат, и я падаю вперёд. Грязь тянется ко мне и помогает соскользнуть на пол.

— В чём дело, приятель? — он хлопает меня по щеке, чтобы привлечь внимание.

— Она мертва.

— Кто?

— Звонил Пити.

— Чёрт.

— Он сказал, что пошёл навестить её и обнаружил, что она умерла от передозировки.

Мы с Ленни всегда были друзьями. Пити отдалился, но мы с Ленни всегда общались и знали, что можем доверять друг другу. Я благодарен ему за то, что он сейчас здесь.

— Ты хочешь выйти?

— Нет, — я качаю головой и встаю. — Я в порядке. Просто не был готов.

Не давая ему возможности ответить, я ухожу и начинаю готовить рабочее место. Мне нужно отвлечься. Мне нужно абстрагироваться и поработать над тату Ленни. Это занимает меньше времени, чем мне бы хотелось, но я закрываю салон после того, как заканчиваю с ним.

К сожалению, реальность иногда возвращается, и когда я стою на тротуаре перед домом, в котором вырос, именно тогда она поражает меня. Но я не чувствую ни угрызений совести, ни печали. Я даже улыбаюсь. Когда Рейн сказала, что почувствовала облегчение после похорон Брайана, я сказал ей, что всё в порядке. Сейчас я следую своему собственному совету.

Последнее, что мне нужно сказать маме, — это записка в моём бумажнике. Я написал её в тот день, когда решил, что она умерла для меня, и держался за неё, потому что не был уверен, что хочу с ней делать. Я знал, что, если пошлю ей письмо, она его не прочтёт, поэтому носил её с собой и каждый раз, когда доставал бумажник, видел в нём напоминание. Я достаю листок бумаги и читаю вслух.

Гни в аду, сука.

С любовью,

Я.

Глава 25

Рейн

Ходить по магазинам с Кеннеди целый день — это как раз то, что мне нужно. Однако мне пришлось прикусить язык миллион раз. Я ненавижу чувствовать, что лгу ему, но Вон прав. Не моё дело говорить ему об этом, тем более за неделю до свадьбы. Кеннеди просто обожает Брэда, и в глубине души я знаю, что ничего не изменится, если он узнает.

Мы едим поздний ужин прямо сейчас, и я продолжаю проверять свой телефон, ожидая звонка или сообщения от Вона о том, что он закончил свои встречи. Я послала ему пару смсок и даже позвонила, но ответа не получила.

— Успокойся, он позвонит, когда закончит, — Кенни бросает мне кусок хлеба.

— Я знаю, но он обычно пишет мне в течение дня.

— Он, наверное, занят.

— Может быть, что-то просто не так, — моя интуиция стучала мне в голову весь день, но теперь это был тяжелый усилившийся стук. — Мне нужно идти.

— Ладно.

Он оплачивает наш счёт, и мы спешим к его машине.

С каждой минутой я беспокоюсь всё больше и больше. Кенни провожает меня до двери, и я даже не стучу. Я использую ключ, который дал мне Вон, и вхожу, затем поворачиваюсь и машу Кенни.

— Он спит.

— Хорошо, — шепчет он. — Позвони мне завтра.

Я запираю за ним дверь и кладу сумочку на пол. Когда я подхожу к Вону, я сажусь на диван, где есть немного места, и провожу пальцами по его волосам. Едва заметные морщинки напряжения омрачают его красивое лицо.

Его глаза распахиваются, и когда они встречаются с моими, я понимаю, что что-то изменилось.

— Привет, детка.

— Привет. Я беспокоилась о тебе.

— Извини. Я заснул.

— Я вижу, — я кладу одну руку на его щёку и большим пальцем потираю колючую кожу. — Что случилось?

— Всё в порядке, всё идеально.

— Ты уверен?

— Да, — он поворачивает голову, чтобы поцеловать мою руку. — Сколько сейчас времени?

— Девять.

— Хм, — стонет он в той сонной, сексуальной манере, которую обычно приберегают для утра. — Я немного устал, дорогая.

— Ты уверен, что не заболел? Ты никогда не ложишься спать так рано.

— Я не болен, — его веки становятся тяжёлыми, когда он говорит.

— Тогда иди спать.

Он протягивает руку и притягивает меня к себе. Я сбрасываю туфли и прижимаюсь к нему, не осознавая, насколько устала, пока не расслабляюсь. Обычно он проводит пальцами по моим волосам или вверх и вниз по руке, поэтому, когда он просто держит меня, я действительно знаю, что что-то не так.

Ситуация с мамой, должно быть, для него тяжёлая. Не могу себе представить. Мои родители всегда поддерживали меня и любили. Если бы это было не так, я не знаю, как бы я выжила. Конечно, у нас были свои взлёты и падения, но я никогда не чувствовала, что меня не хотят или что они не любят меня.

Вон засыпает раньше меня, а я смотрю, как цифры на циферблате часов меняются каждые шестьдесят секунд. Я устала, но мой мозг не отключается, потому что я беспокоюсь о нём. Когда часы, наконец, показывают 10:42, я засыпаю.

***

Моё сердце подпрыгивает в груди, когда я начинаю падать, но Вон уверяет меня, что я в порядке, и его руки сгибаются вокруг меня.

— Я держу тебя.

Сквозь тускло освещённый коридор я всё ещё вижу следы стресса на его лице.

Я хочу спросить, я хочу узнать… Я хочу, чтобы он нуждался во мне. Он был рядом со мной, и, если бы не он, я не знаю, как бы я пережила последние пару месяцев. Но он был терпелив со мной, поэтому я собираюсь проявить к нему такое же уважение.

Вон опускает меня на кровать и тянется к подолу моей рубашки. Я поднимаю руки вверх, и он снимает её и бросает на пол, затем делает то же самое со своей футболкой. Прежде чем забраться ко мне, он снимает джинсы. Я расстёгиваю пуговицу и молнию, пока он стягивает с меня джинсы.

Когда парень переползает через меня, чтобы добраться до своей стороны, он останавливается, чтобы поцеловать меня.

— Люблю тебя, Рейн.

— Я тоже тебя люблю.

Он забирается под одеяло, и я делаю то же самое, а потом сворачиваюсь калачиком рядом с ним. Ровное биение его сердца начинает убаюкивать меня, но, когда его голос потрясает меня, я полностью пробуждаюсь.

— Моя мать умерла.

Я настолько ошеломлена, что даже не могу говорить, но он, кажется, не замечает отсутствия моего ответа.

— Пити позвонил мне, когда я был в салоне. Он нашел её, у неё был передоз и... и я сказал

ему, что мне всё равно. В течение следующих нескольких часов я просто пытался блокировать это, но это продолжает цепляться за меня. Как будто эта новость стучится в мой грёбаный мозг. Я зашёл к ней после того, как закончил работу, и сказал ей несколько слов, я имею в виду дому, не ей. Я даже не знаю, была ли она там, гниющая, или Пити вызвал скорую помощь, или что, чёрт возьми, он сделал. И знаешь, о чём я всё время думал?

Он ждёт ответа, и я, наконец, в состоянии произнести хоть слово.

— О чём?

— Как дерьмово было с моей стороны, что мне было всё равно. Я вернулся сюда, уставился в потолок и подумал, что был худшим человеком, который ушёл и даже не посмотрел, было ли её тело всё ещё там. Поэтому я сдался. Я набрал девять-один-один, выключил телефон и лег на диван. Я не осознавал, насколько устал, пока не закрыл глаза. Я очень устал, детка.

Самое печальное, что я могу понять, что он чувствует. Я была измотана, когда всё происходило с Брайаном. Умственное и эмоциональное истощение истощает больше, чем любая физическая усталость, которую я испытывала в своей жизни.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Мне нужно, чтобы ты сказала, что всё в порядке. Скажи мне, что это нормально, что я чувствую утешение в том, что мне больше не нужно… иметь с ней дело. Мне не нужно надеяться, что она может передумать. Мне больше не нужно беспокоиться о том, что я чувствую себя неудачником, и облегчение от этого, наконец, дало мне возможность вздохнуть. Я не понимал, как тяжело дышать.

Моё сердце разрывается на части из-за человека, который снова и снова доказывал, что он самый достойный человек для чьей-то любви.

— Всё в порядке. Это нормально чувствовать, Вон. Она тебя не заслуживает. Твоё время и твои мысли, конечно же, не твоя вина. Тебе не за что чувствовать себя виноватым. Ничего такого, из-за чего можно было бы испытывать угрызения совести, и уж точно ничего плохого в том, что ты испытываешь облегчение от её смерти.

Я сажусь и скрещиваю ноги, чтобы видеть его в лунном свете, льющемся через окно спальни.

— Ты можешь выбирать себе друзей. Люди, которыми ты себя окружаешь, те, кого ты впускаешь, — это твоя семья. Но ты не можешь выбрать, с кем ты связан. Она не твоя семья, милый. Брэд и Кеннеди — твоя семья. Моя семья любит тебя… они твоя семья. Я твоя семья. И что ещё более важно, я хочу иметь семью с тобой.

Вон крепко зажмуривается и кивает. Он делает глубокий вдох, но рвано выдыхает. Я никогда не видела его таким и, честно говоря, не знаю, что делать. Я не знаю, как утешить кого-то, кто только что узнал, что его мать — которая оскорбляла и пренебрегала им — мертва. Продолжая делать то, что мне самой хотелось бы, я ложусь на спину, кладу руку ему на живот и прижимаюсь как можно ближе. Я кладу голову ему на грудь и без слов даю ему понять, что я здесь.

Иногда от разговоров становится только хуже, поэтому я собираюсь переждать. Его сердцебиение под моим ухом всё ещё такое сильное, но звучит как-то по-другому. Мои глаза наполняются слезами, но я борюсь, чтобы отогнать их, потому что это не обо мне.

Вон, наконец, оборачивается, обнимает меня и целует в макушку. По мере того как проходят минуты, усталость, должно быть, овладевает его телом, потому что он расслабляется и засыпает. Я пытаюсь отправиться с ним в страну грёз, но мой мозг не отключается.

Когда я сказала ему, что хочу иметь с ним семью, я надеялась на лучший ответ. Я хотела, чтобы он сказал мне, что он тоже этого хочет, что он не может дождаться, чтобы начать настоящее будущее со мной. Будущее с домом, семьёй и уродливым большим мини-веном на всех.

Я понимаю, что сейчас это не входит в список его приоритетов, но надеюсь, что через девять месяцев так и будет.

***

Я должна быть внимательна на церемонии, но не могу не смотреть на своего мужчину. На самый чудесный подарок, который мне когда-либо делали. Прошедшая неделя была тяжёлой. Вон был замкнут, как и тогда, когда мы впервые встретились. Я дала ему время свыкнуться, и он это сделал.

Он позаботился о кремации своей матери, но настаивал, что хочет пройти это сам… Сказал, что не хочет «замарать» меня, чтобы я находилась рядом с ней, живой или мёртвой. Я хотела попытаться пойти с ним и быть рядом, но Вон не тот человек, который будет потакать тому, чтобы его игнорировали. Так что, как бы это меня ни убивало, я просто ждала, когда он придёт в себя.

И прошлой ночью он это сделал. После того, как всё было сделано с его мамой, он полностью вернулся к человеку, которым я его знала. Я не могу быть счастливее, но мне нужно решить, не слишком ли рано сообщать ему новость о том, что он станет отцом.

Мы сейчас на свадьбе Брэда и Кеннеди смотрим друг на друга, вместо того чтобы следить за церемонией. Он ухмыляется мне, и я улыбаюсь в ответ. Это занимает всего мгновение, но его игривый взгляд исчезает.

— Что? — я открываю рот.

Он поднимает бровь и наклоняет голову. Я наблюдаю, как его глаза следят за мной; они скользят по моему лицу, как мячик для пинг-понга, и опускаются вниз по моему телу, прежде чем скользнуть обратно. Толчок локтя заставляет меня выругаться.

— Мне нужно кольцо, девочка Рейни, — шепчет мне Кенни со смехом в голосе.

Я отвязываю бант от моих цветов и ловлю платиновое кольцо в руку, затем передаю его ему. Поскольку меня поймали на том, что я не обращаю внимания на церемонию, я избегаю смотреть на Вона снова. Кенни произносит свои клятвы, и Брэд протягивает руку Вону, чтобы тот передал ему кольцо Кенни.

Брэд берёт его, но потом резко останавливается.

— Это нё моё.

Лицо Вона бледнеет, а моё сердце начинает бешено колотиться. Я чувствую, как мои глаза расширяются от шока и смущения, и я несмело смотрю на Кенни, только чтобы заметить его усмешку на губах.

— Я дал тебе не то? — Вон лихорадочно хлопает себя по карманам и, наконец, лезет в нагрудный карман пиджака. — Вот, извините.

Вон протягивает Брэду правильное кольцо, но Брэд всё ещё держит другое.

— А это что такое?

Мне не видно само кольцо, поэтому я пытаюсь заглянуть за массивные плечи Брэда, чтобы разглядеть его.

— Это обручальное кольцо, которое я купил для Рейн.

Вздохи маленькой толпы позади нас заглушают мои собственные.

— Ты подумал, что было бы неплохо сделать предложение своей девушке в день нашей с Кеннеди свадьбы?

— Да, именно так. Тебя это не обидит?

— Какого чёрта? — бормочу я себе под нос, когда мои колени начинают дрожать.

— Нет, всё отлично, давай. Кеннеди, ты не против?

Он издаёт явно раздраженный вздох.

— Конечно, нет.

— А вы, мистер Гарнер? — спрашивает Брэд. — Вы не против, если Вон сделает предложение вашей дочери прямо сейчас?

Моя голова резко поворачивается в сторону родителей, и я замечаю, как папа улыбается мне.

— Не против.

— Что происходит?

— Я собираюсь сделать тебе предложение, дорогая.

Я сглатываю комок в горле и обращаю своё внимание на Вона, который в данный момент идёт ко мне.

— Ты что?

Он останавливается примерно в футе от меня и берёт букет из моих рук. Вон передаёт его Кенни, прежде чем сжать мои руки в своих. Я не помню, когда в последний раз моргала, поэтому быстро хлопаю ресницами.

— Я пытался подготовить большую речь и написать это удивительное предложение, но любые слова, которые я читал на бумаге, не выражали того, что я чувствую к тебе, никакой справедливости. Я могу сказать тебе, что хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь и сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливой, и хотя я тебя не заслуживаю, я эгоистично возьму всё, что ты мне предложишь, и буду яростно лелеять и защищать это до тех пор, пока во мне остается дыхание. Я мог бы сказать тебе, что никто другой на этой земле не может любить тебя так, как я, и никто недостаточно хорош для тебя, о чём мне напомнил твой отец.

Я хихикаю и смотрю на родителей, которые положили головы друг на друга. Папа показывает мне большой палец и подмигивает.

— Но я собираюсь попробовать. Если ты согласишься.

Когда я снова смотрю на Вона, то замечаю, что он стоит передо мной на одном колене.

Я задыхаюсь и прикрываю рот, когда он протягивает мне красивое и простое, но потрясающее великолепное серебряное кольцо с очень большим бриллиантом в центре.

— Рейн. Я люблю тебя. Так сильно. И поскольку никакие слова, которые я произнесу, не будут достаточно хороши, я скажу просто: я хочу провести остаток своей жизни, показывая тебе, как много ты значишь для меня, — он закрывает глаза и сжимает губы, прежде чем выдохнуть. — Ты выйдешь за меня замуж?

Я не могу сформулировать ни одной мысли, ни одного предложения, не говоря уже об одном проклятом слове. Поэтому я киваю и перестаю сдерживать слезы. Он надевает кольцо мне на палец и встает, притягивая меня к себе. Все вокруг хлопают в ладоши, Кеннеди свистит; я бы узнала этот пронзительный звук где угодно.

— Так ты согласна? — снова спрашивает меня Вон.

— Да, — я отстраняюсь, чтобы видеть его красивое лицо. — Конечно, согласна. Я не могу поверить, что ты сделал это во время их церемонии.

— Это была их идея, Рейн.

Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе, прижимая свои губы к его. Он целует меня в ответ, и когда мой отец кричит, чтобы Вон убрал свои лапы, все смеются, и я неохотно отстраняюсь.

— Люблю тебя, детка.

— Я люблю тебя больше.

— Это невозможно, — Вон целует меня в нос, и мы оба возвращаемся на свои места, а потом Кенни протягивает мне мои цветы.

— Мы поговорим позже, — шепчу я ему. Я понятия не имею, как он держал это в секрете.

До конца церемонии я могу думать только о мужчине, который только что сделал самое сладкое предложение руки и сердца в истории брачных предложений. Он ещё не знает, у меня есть для него маленький сюрприз, и я не могу дождаться, чтобы рассказать о нём.

Остальная часть церемонии проходит без сучка и задоринки. Я невероятно счастлива видеть своего лучшего друга таким счастливым. Поскольку церемония и свадебный банкет проходят рядом, мы все собираемся за назначенным нам столом.

Так как это не совсем официальная свадьба, мы с Воном сидим рядом друг с другом, а не по обе стороны от молодожёнов. Ещё до того, как подали ужин, меня окружают люди, поздравляющие нас с Воном. Я чувствую себя виноватой, отвлекая внимание от Брэда и Кенни, но они слишком погружены в свой собственный мир, чтобы замечать кого-то, кроме друг друга.

После того, как мы поели, Кенни приходит ко мне.

— Пойдём, поболтаем.

Мои брови сходятся вместе, но я киваю и делаю ещё один глоток воды, затем целую Вона, прежде чем взять Кенни за руку и последовать за ним наружу. На улице довольно холодно, и я потираю руки вверх и вниз, когда налетает ветер.

— Чёрт, прости, — Кенни снимает пиджак и набрасывает его мне на плечи.

— В чём дело, женатый человек? — улыбаюсь я.

— Брэд сказал мне. О том, как он встретил Вона и что они сделали.

Мой желудок сжимается, в беспокойстве о том, что он скажет дальше. Но если бы он не простил его, то не женился бы на Брэде.

— Я так злюсь, что он никогда не говорил мне об этом раньше. Меня совершенно не волнует, что в старших классах он ввязался в какую-то неприятную историю; меня раздражает то, что он думал, что я не смогу с этим справиться. Как сказал мне Вон, это смутило его, понимаешь? И он не хотел, чтобы ты смотрела на него иначе.

Он прислоняется к старой кирпичной стене и выдыхает воздух, который виден в холодной температуре.

— Я знаю. Он сказал мне недавно, что не может жениться на мне, пока я не узнаю, кто он на самом деле. Я… я не думаю, что он мог сделать что-то, что заставило бы меня любить его меньше.

— Хорошо, я рад.

— Но я позвал тебя сюда, чтобы убедиться, что ты простила его за то ограбление. Не могу себе представить, что ты почувствовала, услышав это.

Я люблю своего лучшего друга. Кто тратит время в день своей собственной свадьбы, чтобы убедиться, что с его другом всё в порядке?

— Да. Я в порядке. Сначала я была шокирована и обижена, но, когда он всё объяснил и рассказал мне, как Брэд каждый раз возвращался в кафе и оставлял большие чаевые, я не могла больше злиться на них. Я имею в виду то, как он вырос и как его мама просто выгнала его… — мне до сих пор больно даже думать об этом. — Они сделали то, что должны были, чтобы выжить. Я не могу быть в обиде на это.

— Хорошо, хорошо, — Кенни отталкивается от стены и обнимает меня за плечи. — Пойдём выпьем.

— Не так быстро, мистер, — я вдавливаю подошвы своих туфель в бетон. — Не думай, что ты уйдёшь, не сказав мне, как давно ты знал, что Вон собирается прервать вашу церемонию, сделав мне предложение!

Кенни смеётся.

— Он сказал мне об этом несколько недель назад и спросил нас, не возражаем ли мы, если он сделает это в этот день. У него было несколько разных идей, но мы с Брэдом подумали, что это будет действительно круто. Мы хотели, чтобы это произошло именно так, потому что знали, что ты сочтёшь это особенным. Мы решили, что это лучшая идея в мире, и мне всё равно, если ты думаешь, что это глупо, нам это понравилось.

— Вы, ребята, потрясающие. Спасибо. Этот день был потрясающим, — и я не могу дождаться, чтобы сделать его идеальным.

Глава 26

Вон

— Ты справился с этим безупречно, — Брэд обнимает меня одной рукой, и я похлопываю его по спине, пока мы стоим у бара в ожидании наших напитков.

— Ещё раз спасибо, приятель. Я ценю это, и я знаю, что это много значило для неё.

Он кивает и оглядывается вокруг, затем наклоняется ближе ко мне.

— Я сказал Кеннеди вчера вечером. Я не мог повести его под венец, скрывая такое.

— Как всё прошло?

— Он был шокирован, но, в конечном счёте, смирился. Я почувствовал себя намного лучше, рассказав всё это.

Парень замолкает, когда бармен пододвигает к нам пиво. Я делаю глоток, но Брэд что-то обдумывает.

Я ставлю бутылку на стойку бара и поднимаю бровь.

— Что случилось?

— Я слышал о твоей маме. Я знаю, что это дерьмовое время, чтобы поднять этот вопрос, но я просто хотел дать тебе знать, что я здесь для тебя, если тебе что-нибудь понадобится.

Всю прошлую неделю я делал вид, что мне всё равно. Мои мысли были заняты другими вещами, пытаясь продумать детали предложения Рейн, и я отказывался позволить мыслям о своей матери разрушить это. Я позаботился о том, что мне было нужно, и похоронил её. Пити заверил меня, что я свободен от него и его долга. Теперь он охотится за парнем моей мамы, так как они вместе заняли деньги. Я не обратил на это особого внимания; мне просто нужно было убедиться, что эти проблемы не коснутся нас.

Теперь моё внимание полностью сосредоточено на Рейн. Всё моё внимание. Я собираюсь провести с ней всю оставшуюся жизнь. Я знаю, что мне повезло быть там, где я сейчас, так что держаться за прошлое больше не вариант.

— Вообще-то, у меня всё хорошо. Я решил все проблемы.

Он фыркает в знак согласия.

— Ты что-нибудь слышал о своём брате?

Родители Брэда присутствуют, и хотя они немного нервничают, они, кажется, действительно наслаждаются свадьбой. Уайатт молчит, и это пугает Брэда.

— Нет. Он хранит молчание. Думаю, он просто перестал злиться на меня за то, что я гей, и решил, что вообще не хочет иметь со мной никаких отношений, — он кивает головой в сторону входа. — Видишь вон того парня? Большой такой чувак.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, о ком он говорит.

— Это Эрик. Он новый начальник службы безопасности, нанятый в «Сложности». Я заплатил ему, чтобы он пришёл и присмотрел, если у нас будут проблемы с Уайаттом.

— Умно.

— Я не хотел всё время оглядываться через плечо.

— Я не виню тебя, — смех, прекрасный смех, который, как музыка, плывёт ко мне, отвлекает меня от разговора. Я смотрю, как моя невеста подходит ко мне. Будь моя воля, мы бы сегодня поженились вместе с Брэдом и Кенни, но я не думаю, что она бы оценила, если бы я ей это навязал.

— Привет, — она устраивается на сгибе моей руки. — Что вы тут вдвоём делаете?

— Ничего. Просто болтаем, — выкрикивают имя Брэда, и он поднимает своё пиво. — Меня зовут.

— О, я надеюсь, что это для того, чтобы разрезать торт, — говорит Рейн.

— Я посмотрю, что можно сделать, — подмигивает ей Брэд, прежде чем отойти.

— Ты хорошо проводишь время? — спрашиваю я её.

— Да. А ты?

— Да, я ведь с тобой, не так ли?

Она постукивает пальцем по кончику моего носа.

— А ты, Вон Моррис, оказывается ловкий болтун. Откуда ты взял все эти прекрасные слова, делая мне предложение?

— Пришли сами собой?

— Ага. Или, например, кто-то обыскал весь Интернет в перерывах между клиентами.

— Детка, всё, что я говорю тебе, исходит прямо из моего сердца. Я не репетирую и не исследую способы сказать тебе, что я чувствую.

— Хороший ответ.

Рейн исполнила свое желание, и нас позвали посмотреть, как наши друзья разрезают торт. Она берёт тарелку и начинает есть кусок торта, всё ещё стоя. Мы возвращаемся к столу, и когда садимся, я отставляю свою тарелку. Пиво и торт не очень хорошо сочетаются.

— Господи, как вкусно, — она говорит с набитым ртом, и я не могу удержаться от смеха. — Разве ты не хочешь попробовать?

— Нет. А что, хочешь и мой?

— Да, пожалуйста.

Я пододвигаю тарелку к ней и ошеломлённо смотрю, как она поглощает и этот кусок. Обычно она не такая… прожорливая.

— Чёрт, детка. Как будто ты ешь за двоих или что-то в этом роде, — я смеюсь, но она не смеётся.

Её глаза расширяются, и она медленно перестает жевать.

— Рейн?

Она поднимает палец, говоря мне подождать секунду. Её лицо слегка побледнело, а колено начинает подпрыгивать вверх-вниз. Глаза девушки мечутся по комнате, и когда они снова останавливаются на моих, это поражает меня.

Чёрт возьми.

— Ты беременна?

Она прикусывает нижнюю губу и кивает.

— О, Боже, — моё проклятое сердце вот-вот разорвётся. — Ты беременна?

Я говорю это слишком громко, потому что вокруг меня раздаётся коллективный вздох, и прежде чем я успеваю что-то сказать, мать Рейн бросается вперёд и встает между нами.

— Я стану бабушкой?

Она практически выдёргивает Рейн из кресла и начинает прыгать вместе с ней. Я встаю, готовясь подхватить их, если они вдруг упадут. Следующим подходит Кеннеди, потом Брэд.

Её отец встаёт рядом со мной и обнимает меня за плечи.

— Поздравляю, сынок.

— Я… я понятия не имел.

— Мы тоже, — усмехается он, и мы делаем шаг назад, когда подпрыгивание начинает смещаться в нашу сторону.

Я нетерпеливо жду, когда все сдвинут свои задницы, чтобы я мог добраться до своей девушки, и когда они не расчищают путь через минуту, я, наконец, вклиниваюсь между ними.

— Извините, ребята. Мне надо её украсть.

Я обнимаю Рейни за талию и веду прочь от толпы в коридор, ведущий в гардеробную. Она прислоняется к стене и пожимает плечами.

— Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом. Я принимала таблетки… Думаю, из-за стресса от всего происходящего я пропустила приём.

— Не извиняйся, Рейн. Это… ты счастлива? Я знаю, что мы почти не говорили о детях, — единственный раз она упомянула об этом, когда сказала, что хочет иметь семью со мной на прошлой неделе. Дерьмо. — Ты уже знала об этом в прошлые выходные?

— Мои месячные не пришли, и я чувствовала себя немного не в своей тарелке. Может ещё рано радоваться. Через пару недель у меня назначена встреча с врачом. Как бы то ни было, утром мы с Кенни ходили по магазинам, и я даже не сказала ему. Я хотела, чтобы ты узнал об этом первым.

Она не ответила на мой вопрос.

— Ты счастлива, узнав это?

Она пытается бороться с улыбкой, но, в конечном счете, проигрывает битву.

— Да, — сделав глубокий вдох, она спрашивает: — А ты?

— Чёрт возьми, да, я счастлив, — я обхватываю её лицо руками и целую. — Я так чертовски счастлив. Но есть только одна проблема.

— Какая?

— У тебя есть всего восемь месяцев, чтобы спланировать свадьбу.

Свет в её глазах абсолютно прекрасен, как и всё остальное в ней. Внутри и снаружи она совершенство.

— Ни в коем случае. Я не собираюсь выходить замуж с огромным животом. Этого не произойдёт. Так что либо мы пойдём и сделаем это сейчас, — она грозит мне пальцем, — либо подождём, пока родится ребенок.

— Прекрасно. Мы поедем в понедельник.

Она кивает головой так быстро, что ударяется о стену.

— Ой.

— Чёрт возьми, Рейн. Ты в порядке?

— Я в порядке, — она потирает ушибленное место. — Ты серьёзно сказал, что мы поженимся через два дня?

— Да.

— Помнишь, что ты сказал мне в первый раз, когда ты пришел ко мне в кафе?

Ярко, как сегодняшний день. Я помню первый момент, когда я положил на нее глаз.

— Ты спросил, не выгоню ли я тебя, и когда я сказала, что ты выглядишь так, будто торопишься, ты ответил: «Да». Тогда я спросила: «А теперь нет?». И вот сейчас я спрошу также. А теперь нет?

— Хм, — я прижимаю её к стене и кладу руки по обе стороны от её головы. — И подумать только, в какой-то момент ты даже не захотела со мной дружить.

Она облизывает губы и поднимает бровь.

— Только потому, что хотела быть больше, чем просто друзьями.

— Туше, — я прижимаюсь лбом к её лбу.

Её глаза сверкают.

— Ты лучший друг, которого я никогда не хотела.

— А ты — любовь, в которой я не знал, что нуждаюсь.

Эпилог

Вон

— С ней всё в порядке, детка. Я обещаю, — я открываю дверь для Рейн, и она входит передо мной. Не успеваю я войти, как она приподнимает одеялко, чтобы проверить, как там наша дочь Аделина.

Подходит хозяйка и жестом приглашает нас следовать за ней. Она указывает на кабинку в дальнем углу и приносит высокий детский стул, чтобы я мог положить на него детское сиденье.

— Проследи, чтобы она не нервничала.

После того, как я убеждаюсь, что место безопасное, я укладываю дочь и сажусь сам.

— Детка, я люблю тебя, ты же знаешь. Но я обещаю тебе, что никто не позаботится о безопасности нашей дочери больше, чем я, хорошо? Ты почти не выходила из дома с тех пор, как вернулась из больницы, разве что на приём к врачу и когда я заставляю тебя ходить по магазинам. Прошло уже шесть месяцев, Рейн. Мы взяли дочку с собой, потому что ты отказалась оставить её с родителями.

— Они не знают, почему она плачет, когда голодна или устала. Я понимаю, что это кажется нелогичным, но она только один раз будет в этом возрасте, ты ведь знаешь. Я не хочу ничего пропустить.

— Я знаю. Вот почему она здесь сейчас. Я просто хочу, чтобы ты хорошо позавтракала и наслаждалась тем, что ты вышла из дома. Ещё полчаса, дорогая, и мы сможем вернуться домой, — не то чтобы Рейн не доверяла родителям, просто она ещё не готова оставить Аделину одну. Именно поэтому она не вернулась на работу и, вероятно, ещё долго не вернётся. Меня вполне устраивает всё, что делает мою жену счастливой.

Материнство для Рейн совершенно естественно, и я сто раз в день благодарю Бога, что каким-то образом мне посчастливилось иметь их в своей жизни. Так или иначе, я был достаточно благословлён, чтобы делать их счастливыми.

Она потирает большим пальцем мою руку и кивает.

— Ты прав. Извини.

— Не извиняйся. Я знаю, что ты устала, и я просто хочу, чтобы ты расслабилась и наслаждалась своими любимыми блинчиками, хорошо?

— Как же мне так повезло?

— Нет, это мне…

— И не говори, что это тебе повезло. Это так неубедительно.

Официантка подходит и принимает наш заказ, прежде чем я успеваю ответить.

— Эй, это не Полли? — я показываю на окно за головой Рейн.

Она поворачивается и немного приподнимается, чтобы видеть гравийную дорожку, идущую сбоку от ресторана.

— Да, это она.

Через несколько секунд Полли входит в ресторан, за ней следует очень знакомый мужчина.

— Это не тот парень из «Сложностей»?

— Да, я почти уверена…

Они устраиваются в кабинке на противоположной стороне ресторана, и когда он садится рядом с Полли, она закатывает глаза и отодвигается как можно дальше. Он наклоняется и говорит что-то, отчего она резко качает головой.

— Ох, может, мне подойти к ним? — спрашивает Рейн.

— А вот и ваш заказ, — официантка приносит нам еду, и я отвлекаюсь от них. Как только она уходит, Рейн хмурится. — Я никогда раньше не видела Полли в таком бешенстве. Смотри.

Я снова оборачиваюсь и смотрю, как Полли выталкивает этого парня, этого действительно крупного мужчину, из кабинки, а затем выбегает. Парень выходит с улыбкой на лице, и если бы я не знал, что Брэд доверяет ему охранять официанток, я бы последовал за Полли, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке.

— Чёрт. Должно быть, он действительно разозлил её.

— Думаю, да.

Аделина суетится, и все мысли о любовной ссоре, свидетелями которой мы только что стали, уходят. Рейн пытается немного раскачать сиденье, и это срабатывает, потому что Аделина успокаивается.

Мы с Рейн съедаем наши блинчики и выходим оттуда меньше чем через двадцать минут. По дороге домой, она дотрагивается до моей руки.

— Можно тебя кое о чём спросить?

— Всё, что угодно.

— Нет, ладно, ничего. Не бери в голову.

— Нет, нет. Давай, спрашивай.

— Ну, — она прочищает горло, — я просто подумала, что было бы неплохо, если бы мы сделали парные татуировки.

Это пробуждает мой интерес.

— Что ты хочешь нарисовать?

— Я не знаю. Что-нибудь подходящее. Что-то, что навеки свяжет тебя со мной.

— Я недавно был в тебе, детка.

— Фу. О Боже, перестань.

— Вчера вечером ты говорила совсем другое.

Рейн отрицательно качает головой.

— Ты такой извращенец. Клянусь, я отшлёпаю тебя, если ты будешь продолжать в том же духе.

Я подавляю смех и кашляю, а потом еду к нашему дому. Первое, что мы сделали после того, как узнали, что она беременна, — встретились с риелтором и купили дом. Он идеально подходит для нас. Большой двор, никаких соседей с одной стороны и четыре спальни.

Второе, что мы сделали, поженились в здании суда. Мы планируем большую свадьбу в нашу двухлетнюю годовщину. Рейн не хотела спешить после рождения ребёнка, чтобы спланировать свадьбу, поэтому она отложила её. Я был не против. Пока она моя, мне больше ничего не нужно.

Я сворачиваю на подъездную дорожку, и Рейн начинает выходить, но я хватаю её за руку. Она выжидающе поворачивается ко мне.

— Мы сделаем любую татуировку, какую ты захочешь. Готов написать прямо там «Собственность Рейн», — говорю я, указывая на мой член, — если это сделает тебя счастливой.

— А это идея, — она постукивает пальцем по губе. — Мне нравится.

— Но знай вот что, — я держу её лицо в ладонях и провожу большим пальцем по её губам. — Татуировки можно удалить, но моя любовь к тебе, к нашей семье, вечна и навсегда. Это бесконечно, детка.

— Я не уверена, что вообще смогу когда-нибудь любить тебя сильнее.

— И я.

Рейн очень медленно кивает, и на её лице появляется очень самодовольное выражение.

— Нет, вообще-то я думаю, что смогу.

— Ты так думаешь, да?

— Да, — она повторяет моё движение и держит моё лицо. Затем на её губах появляется улыбка, а в глазах вспыхивает огонёк. — Я беременна.

Мой рот открывается, и она закрывает его.

Если бы я мог говорить прямо сейчас, я бы сказал:

— Тебе принадлежит каждая часть меня, детка. Ум, тело и душа, — но даже эта фраза не могла превзойти того, что она мне только что сказала. Ничто на этой земле не может превзойти то, что эта женщина заставляет меня чувствовать, — ту гордость в моём сердце за прекрасную семью, которую мы создали. Теперь она говорит мне, что благословляет меня ещё больше. Да, нет ни одного стиха или даже грёбаного романа, который мог бы превзойти то, что у нас будет ещё один ребенок.

Она целует меня крепко и быстро, потом отстраняется. Наши руки опускаются, она открывает дверь, но затем наклоняется к машине.

— О, да, забыла сказать. Это близнецы.

Конец