Любимая противная собака

Дневник одной кошки

Меня зовут Динка. Я — маленькая кошечка, родом из далекой страны, которую называют Персия. Я Персию никогда не видела, но мне туда не хочется. Мне и дома хорошо. Правда, народа у нас много: кроме меня, еще моя мама Дуся, мой брат Толстик, моя сестра Кнопка. Есть и еще существо тоже на четырех лапах, но на нас, кошек, не похожее. Зовут ее (это она) Санни, а из разговоров хозяев я поняла, что это собака. Хозяева — это те, кто на двух ногах, и их много. Больше трех: старшая хозяйка, две хозяйки поменьше и хозяин. Они передвигаются на двух ногах (наверное, страшно неудобно) и очень большие. Они нас кормят, ласкают, а еще следят за порядком в доме. Порядок, по их мнению, совсем не то, что считаем мы, кошки, а за его нарушение они нас наказывают — не больно, не так, как мама Дуся, но очень обидно. Но мы, кошки, хитрые, и их легко обманываем. Я люблю сидеть на коленях у хозяина, он очень хорошо умеет гладить. Хозяева думают, что они главные в доме, но на самом деле главная — это моя мама Дуся. Ей все подчиняются, даже Санни, и порядок она наводит лучше, чем люди. Хозяева ее уважают. Я горжусь тем, что я кошка, быть кошкой очень почетно.

Первое мое воспоминание — это мягкий бок мамы. У нее на животе что-то такое, от чего, пососав это, становится очень вкусно. Нас у мамы трое. Из разговоров наших хозяев я поняла, что маму зовут Дуся, моего крупного и более сильного брата — Толстиком, а мою сестру — Кнопкой. Мама огромная, а мы все маленькие, даже когда выросли, причем Кнопка еще меньше меня. Говорят, что нашего отца звали Вовиком, но о нем у меня нет отчетливого представления; кажется, я его видела, но он куда-то исчез.

Люди думают, что мы не понимаем, о чем они говорят, но мы все понимаем. Мы считываем их мысли. Вот сегодня самая младшая хозяйка говорила по телефону и кому-то рассказывала, что собирается вести дневник, и объяснила, что это такое. Я ее знаю, у нее никогда не хватит терпения все записывать, а вот у меня хватит. Почему бы не попробовать?

Я этот день помню смутно, потому что я тогда была совсем маленькая. Мама Дуся меня только-только перестала кормить своим животиком. Я тогда узнала, что есть еще другие вкусные вещи, кроме молока. Меня, как магнитом, тянуло на кухню — оттуда шли такие умопомрачительные запахи! Как-то раз я улучила момент, когда хозяйка вышла, забралась на стул, а оттуда прыгнула на стол. На самом краю стояла плоская миска — из таких едят люди, называется тарелка, — а в ней лежали восхитительные кругляши мяса, сочащиеся маслом! Я вцепилась всеми лапами в котлету, но она оказалась очень тяжелой и меня перевесила, и мы вместе упали на пол. Тут же прибежала хозяйка, подняла меня, но я успела съесть половину. Странные все-таки создания люди — за воровство они всегда нас наказывают, я об этом узнала позже, поэтому красть надо тайком, но в тот раз хозяйка почему-то меня не наказала, а долго смеялась.

Когда я подросла, то узнала, что мы, кошки, хищники. То есть мы должны охотиться на мышей и птичек. Мышек у нас в доме, к сожалению, нет. Было одно толстое маленькое существо, которое называлось «хомячком». Мы с мамой как-то раз, когда оно вылезло из клетки, попытались его съесть, но Санни его у нас отобрала и стала вылизывать (Санни очень хорошо лижется), а из ее пасти хомячка взяла хозяйка и куда-то отнесла. Из разговоров мы поняли, что его отдали каким-то детям. А вот птички — это другое дело. Птичек у нас много летает за окном. Я люблю наблюдать за ними, сидя на подоконнике. Летом, когда окна распахнуты настежь, они порою залетают к нам в дом, и мы с братом Толстиком за ними охотимся. Один раз ему удалось поймать ласточку, но он не успел ее съесть, как влетела разъяренная хозяйка и ее отобрала. Я тоже однажды почти схватила ласточку, но, увы, она улетела, а у меня в когтях осталось только перышко. Есть у нас еще одна птичка, не дикая, но охотиться на нее строго запрещено. Но, может, когда-нибудь…

Этот попугайчик давно меня раздражал, он пробуждал во мне охотничьи инстинкты. Он жил в кабинете, куда нам, кошкам, вход всегда запрещен — хозяева плотно закрывают дверь. К тому же его держали в запертой клетке. Но сегодня все двуногие из дома ушли, а вожделенная дверь осталась открытой, и мы с мамой туда проникли. Мама Дуся ходила вокруг клетки, облизываясь, и тут пригодилась я! У большой мамы и лапа толстая, зато моя лапка пролезла через решетку, и я смогла отодвинуть щеколду. Я любой замок смогу открыть! Ну, почти любой. Дальше все было делом техники. Мы с мамой разделили добычу по-братски — то есть она съела попугайчика почти целиком, а мне достался небольшой кусочек. Но зато какое удовольствие я получила! Очень забавно было наблюдать, с какими лицами вернувшиеся хозяева ходили по квартире в поисках пропавшей пташки, но нашли они только одно перышко под шкафом.

У окна в большой комнате стоит аквариум, и в нем плавают рыбки. Это караси, которых хозяева принесли из пруда. Мама Дуся часто сидит возле аквариума и смотрит туда. Но видит она там не рыбок, а себя — так говорят люди. Но мы с братом Толстиком — не такие. Мы охотимся! Наблюдая за Толстиком, я поняла, как это делается. Надо долго-долго сидеть неподвижно, держа лапу наготове, и когда рыбка подплывает к поверхности, тут ее и — цап! Не так вкусно, как попугайчик, но гораздо приятнее на языке, чем те шарики, что хозяйка сыплет нам в миски. После того как мы с Толстиком поохотились, хозяйка выдрала братца и закрыла аквариум стеклом. Толстик — недотепа, он всегда попадается, а так как он больше всех озорничает, то ему влетает даже тогда, когда он не виноват. Он больше и сильнее меня, ему удалось сдвинуть стекло, и мы очень быстро поймали и съели двух оставшихся карасиков. После этого хозяин поймал Толстика и всыпал ему как следует. А я сидела в углу за полкой, с удовольствием наблюдала за экзекуцией (слово-то какое сложное! Я его недавно выучила) и облизывалась.

К сожалению, аквариум убрали. Теперь нам приходится охотиться только на кухне. Недавно Толстику удалось забраться в холодильник, пока хозяйка не видела. Он там сидел долго-долго, до самого обеда. Когда старшая хозяйка открыла дверцу холодильника, он оттуда вывалился, круглый, как шарик. Я думала, что ему теперь достанется, но хозяйка повела себя очень странно, схватила Толстика и стала ощупывать. Она все удивлялась, как в него поместился килограмм ветчины. Весь вечер Толстик икал. Толстик всегда хочет есть. Иногда он пытается покушать из миски мамы Дуси, но она всегда это чувствует, даже если находится в другой комнате. Она дерет Толстика так, что только шерсть летит. Главное, в этот момент не попадаться ей под горячую лапу. Вот и сегодня она разъярилась, и мы с Кнопкой спрятались под диваном. Вылезать оттуда было бесполезно, когда она в таком настроении, она никому из нас не даст рассесться на подушках.

Сегодня я совершила подвиг! Хозяйка жарила мясо, и мы все были как пьяные от одного запаха. А потом ей позвонили по телефону, и она пошла говорить в комнату. Огромная сковородка с мясом так и манила, но даже Толстик не решился влезть на плиту — в прошлый раз, когда он это проделал, он тут же слетел вниз с отчаянным мявом, и почему-то бок у него стал лысым — и долго таким оставался. А я взяла и запрыгнула туда, втиснулась между стеной и сковородкой, напрягла все свои силы и сдвинула ее, так что она полетела на пол! Я думаю, все наши это оценили, пировали все, и почти ничего не оставалось к тому времени, когда на кухню вбежала хозяйка. Она повела себя странно — сначала схватилась за голову и начала раскачиваться, но потом пришла в себя, схватила Толстика, который не успел спрятаться, и стала трясти. Не думаю, что он был в обиде — пока она его трясла, он спешно что-то дожевывал.

Я люблю хозяина, уважаю маму Дусю и старшую хозяйку, терплю младших хозяек и Толстика, а вот свою сестрицу Кнопку терпеть не могу. Она вечно затевает какую-нибудь проказу, а потом за ее проделки наказывают Толстика или даже меня, а она сидит себе с ангельским видом — я, мол, хорошая кошечка, а они все плохие! С удовольствием я вспоминаю тот день, когда она схватила кусок ветчины с тарелки, а удрать не смогла — зацепилась когтями за скатерть. В результате ее отшлепали газетой. Сегодня я была просто счастлива — она попалась еще раз! Мы все залезли в тумбочку, где хранятся мешки с нашей и Санниной едой. Почему-то шарики из этих пакетов гораздо вкуснее, чем шарики из нашей миски. Мы разодрали самый большой мешок и успели наесться до отвала к тому времени, как вернулись хозяева. Санни и мы, кошки, бросились врассыпную, а Кнопка застряла в пакете и никак не могла вылезти. Ее вынули и сразу же отшлепали! А потом хозяева стали отлавливать остальных преступников, но меня не нашли — я отсиделась под шкафом.

Сегодня ужасный день — в доме появилось настоящее чудище. Это существо похоже на Санни, но только больше, толще и с огромными лапами — не дай бог, на тебя наступит! Хозяева называют ее «щенком» и Бертой, а еще говорят, что это бразильский мастиф. Ничего себе щенок! Да она же больше Санни! Она сразу же начала ко всем приставать. Попробовала сунуться к маме Дусе, но тут же получила когтями по носу. Мама показала, кто тут главный! Когда она попыталась взять меня в свою слюнявую пасть, я хотела сделать то же самое, но не смогла пошевелиться — оцепенела от ужаса. По счастью, хозяйка тут же сказала: «Плюнь кошку», — и Берта меня бросила. Это было совсем не больно, но очень неприятно.

Никакого сладу с этой Бертой нет! Она думает, что мы, кошки, игрушки, совсем как плюшевый мишка, которого она стаскивает с постели самой младшей хозяйки. Кошек таскать в зубах строго запрещено, ей за это достается, но она снова и снова таскает нас по квартире, пока хозяйка не закричит: «Плюнь!» Я заметила, что Кнопка и Толстик почему-то ее не боятся. Кнопка на моих глазах била Берту лапами по носу, в результате та взяла ее в пасть, тут же появилась средняя хозяйка, отобрала Кнопку и наказала собаку, а Кнопка сидела в сторонке, умывалась и при этом по-ангельски улыбалась. Толстик же сам иногда начинает приставать к Берте, а наигравшись, часто засыпает на ее подстилке, положив голову на ее лапу, а собака использует его вместо подушки. К тому же Берта неуклюжа и часто зевает, а у нас зевать нельзя. Толстик выхватывает чуть ли не у нее из пасти вкусные кусочки и бежит с ними за диван. Берта за ним гонится и застревает своим толстым задом между диваном и стенкой, а Толстик, наблюдая, как она пытается высвободиться, ложится перед самой ее мордой и, причмокивая, кушает. Но мне Берта внушает панический страх! Ничего не могу с собой поделать! Сегодня хозяин, утешая меня после очередного покушения на мою неприкосновенную личность, бормотал про себя: «Бедная Динка! И что же нам теперь делать?»

Все-таки Берта хоть на что-то годится. Без нее мы никогда бы не смогли открыть холодильник! Ручка больно высоко расположена, а снизу мы как-то открыли, а там оказались ящики. Хозяйка потом допрашивала дочерей — кто из них открывал морозилку и не закрыл? Пока я Берту боялась, они с Толстиком скорешились, и теперь это самая настоящая команда. Берта подходит к холодильнику, а Толстик забирается ей на загривок, становится на задние лапы, а передними повисает на ручке, и дверца открывается. Сегодня у нас был пир. Берта стояла на задних лапах и ела то, что внизу, а мы, кошки, вкушали лакомства, хранившиеся на верхних полках. Толстик забрался с головой в пакет с печенкой, Дуся степенно, но быстро поедала буженину, мне же достались сосиски. Выдала нас Санни. Она, даже встав на задние лапы, не доставала до нижней полки, а потому принялась протяжно скулить. На этот звук примчалась хозяйка, и мы бросились врассыпную кто куда. Я боялась, что из-за туго набитого животика не влезу в свое самое любимое убежище, под диваном, но все-таки смогла туда протиснуться. Но возмездие все равно нас настигло — всех без исключения, даже маму Дусю. Больше всех досталось, конечно, Берте и Толстику, которого вытянули из-под шкафа за связку сосисок, которую он так и не сумел заставить себя выпустить. Интересно, как он успел их схватить, если ела их я? Он висел в руках у средней хозяйки, которая шлепала его тапочкой, как тряпка, и совершенно не реагировал на трепку, как будто у него на заднем месте мозоль. Нас с Кнопкой, которая корчила из себя святую невинность, вытащили на свет божий последними, когда хозяйка уже устала, и влетело нам несильно, но это того стоило.

Я еще вчера вечером поняла, что затевается что-то нехорошее. Все хозяева были какие-то грустные, а у младших хозяек глаза были красные. Хозяин долго носил меня на руках по комнате и все гладил. А сегодня с утра основная хозяйка понесла меня в ванную и вымыла. Я терпеть не могу, когда меня моют! Впрочем, это бывает крайне редко. Я и так чистая, я хорошо умею умываться. Это Толстика вечно стирают с мылом — он всегда найдет, куда вляпаться. А потом случилось самое страшное — меня схватили и посадили в закрытую со всех сторон корзину, которую называют «переноской». Я царапалась, как львица, но вырваться не смогла, зато у хозяйки остались на руках отметины. Переноску подняли и понесли; я ощущала странные запахи и слышала незнакомые звуки. Наконец крышку открыли, и хозяйка вытащила меня наружу. Я, которая никогда еще не покидала своего дома, очутилась в совсем незнакомом месте! И там были еще два человека, которых я никогда не видела. Женщина протянула мне кусочек ветчины, который пах очень вкусно, но я была не в состоянии его проглотить. Как только хозяйка меня выпустила, я убежала. Этот новый мир оказался огромным и пустым — там не было никого! Три комнаты, и очень много шкафов с книгами. Я знаю, что это такое, потому что Толстику было категорически запрещено сбрасывать их на пол, а Берту однажды наказали за то, что она сгрызла книгу. Я нашла себе укромное местечко на книжной полке и спряталась там. Хозяйка звала меня, но я не показывала и носа, а потом ушла. Так я осталась совсем одна в незнакомом месте с чужими людьми.

Вот уже третий день я прячусь в своем убежище и наблюдаю за людьми, моими новыми хозяевами. Женщина повсюду меня ищет, и мужчина ей помогает. Я поняла из их разговоров, что они боятся, что я умру с голода. Вот чудаки! А кто оставил сыр и нарезанное тонкими ломтиками мясо на столе? У меня теперь запасы, на которых я могу продержаться год, а они даже ничего не заметили. Пожалуй, они уже достаточно намучились, и я решила выйти. Как они обрадовались! Новая хозяйка немедленно схватила меня на руки и стала гладить, и я ей это позволила. А хозяин смотрел на меня как-то настороженно. Я постаралась уловить его мысли и прочла в них образ большого плосконосого кота — это был кот, которого они потеряли. Мужчина хотел видеть именно его, а вовсе не меня! И тогда я прыгнула на диван и стала кататься на спине. Я так никогда не делаю, мне это не нравится, но такая привычка была у их кота, а мне нужно было, чтобы новый хозяин меня полюбил! Мы, кошки, не можем жить без того, чтобы нас не любили, мы позволяем себя любить, в этом смысл нашей жизни, а иногда мы даже любим в ответ. И когда я покаталась на спинке, хозяин расплылся в улыбке: «Ну прямо как Томик!» — и я поняла, что он покорен. Пожалуй, тут неплохо, никто меня не задирает, нет этого четырехлапого страшилища. Скучновато, конечно, но жить можно. Пора начать дрессировать новых хозяев. Я придумала для них страшное наказание — если они в чем-то провинятся, я снова пропаду, и они в тревоге будут меня искать, а когда я соизволю появиться, они сделают для меня что угодно.

Ура! Я никогда не думала, что жизнь может быть так прекрасна! Меня кормят такими деликатесами, что я даже перестала воровать — нет никакого смысла. Даже дрессировки особой не потребовалось. Хозяева выполняют все мои капризы беспрекословно, буквально ходят у меня под лапкой. Скучать мне некогда. Хозяин развлекает меня, специально для меня купили игрушку для «интеллектуальных кошек» — надо через маленькие отверстия вытащить из коробочки шарик. Интересно, кого люди считают интеллектуальными? Я вынула шарик через пять минут, надо быть полным идиотом, чтобы возиться с этой головоломкой дольше. С хозяйкой я люблю рядом валяться на диване или сидеть на столе, когда она работает. Она хорошо умеет гладить, и я часто забираюсь к ней на колени, чтобы поласкаться. Хозяева от меня без ума, именно от меня, так что мне не нужно больше притворяться Томиком. В общем, они очень милые, и я тоже к ним привязалась. Да, теперь меня зовут не Динкой, а Диной или, уважительно, Диной Владимировной. И самое важное — я наконец стала ГЛАВНОЙ КОШКОЙ!