БЕСЧЕСТИЕ И ОТЪЕЗД

Королева дремала в кресле. Эбигейл сказала ей, что ее желает видеть аббат Гискар.

— Я приму его, Мэшем, — улыбнулась Анна. — Он такой смелый, и мы должны показать, как радостно встречаем тех, кто отвергает католичество ради нашей религии.

Эбигейл проводила аббата к королеве и вышла в приемную, где могла слышать весь разговор между Анной и посетителем. Это давно вошло у нее в обычай.

Анна, близоруко глядя на посетителя, не замечала, какие дикие у него глаза, как подергиваются его губы. Она видела перед собой смелого француза, вынужденного покинуть родину из-за веры. Гискар произвел впечатление на определенных людей, поэтому ему доверили командование полком за границей, и, судя по слухам, он блеснул доблестью под Альмансой.

Сказав, что такие люди должны получать в Англии поддержку, Анна обеспечила ему пенсию — четыреста фунтов в год. Лондонское общество покровительствовало Гискару, он рассказывал захватывающие истории о военных приключениях, в которых являлся центральной фигурой. Многие из них дошли до Анны, потому она охотно его приняла.

Едва оставшись наедине с королевой, Гискар стал вести себя непочтительно.

— Я получаю четыреста фунтов в год, — громко сказал он. — Неужели вы думаете, что такой человек, как я, может жить на эти гроши?

Анна, ожидавшая признательности за свое благодеяние, удивилась, но не успела ответить. Гискар сообщил, что надеялся получить в Англии лучший прием. Останься он во Франции, ему за службу платили бы больше.

— Прием окончен, — холодно сказала Анна. — Можете удалиться.

— Но я еще не все сказал! — воскликнул Гискар. — Я не приму ваших жалких четырехсот фунтов в год. Предложу свои услуги тем, кто готов платить за них то, чего они стоят.

Он поднялся и стоял, возвышаясь над королевой, не способной двинуться, так как ноги ее были забинтованы.

— Позовите миссис Мэшем, — властно сказала Анна.

— Вы меня выслушаете… — повысил голос Гискар.

Тут Эбигейл позвала стражников.

Когда они вошли, Гискар кричал и размахивал руками, будто собирался наброситься на королеву. Стражники схватили его и увели.


На другой день Гискара, обвиненного в шпионаже в пользу Франции, привезли на заседание Тайного совета.

Когда ввели обвиняемого, Харли поднялся и подошел к нему. Гискар, вскинув правую руку, ударил его, Харли попятился, на камзоле его появилась кровь, и он упал без сознания.


Об этой попытке убийства говорила вся Англия. Гискара, французского авантюриста, заподозрили в шпионаже и арестовали, чтобы он ответил на обвинения перед Тайным советом. Роберт Харли давно подозревал его и стал предпринимать шаги, чтобы ему снизили пенсию. Вот этот негодяй и решил отомстить.

К счастью, Харли был не один; его друзья во главе с Сент-Джоном немедленно обнажили шпаги и так изранили Гискара, что к Ньюгейтской тюрьме его привезли уже умирающим.

Это драматическое событие на том не завершилось. Поскольку оружием Гискару служил перочинный нож, Роберт Харли отделался, в сущности, царапиной. Но премьер-министру достало хитрости не выказать этого. Он не вставал с постели. У его дома собирались толпы, громко выражали ему соболезнования, заявляли, что Англии грозит утрата ее спасителя. Харли наслаждался этой суматохой. Когда в конце концов он встал и поехал в палату общин, его карету останавливали на улицах радостные лондонцы. Женщины преклоняли колена и благодарили Господа за исцеление Харли, при виде его плакали. Палата общин оказалась переполнена. Его обнимали даже враги, произносились витиеватые речи. Харли следовало быть благодарным Гискару за удар, нанесенный перочинным ножом.

Когда он явился к королеве, та встретила его в слезах.

— Дорогой мистер Харли, какая радость! Определенно, Провидение спасло вас для меня и для страны.

— Надеюсь, Провидение не раскается в этом.

Анна улыбнулась.

— Вы, как всегда, остроумны, дорогой мистер Харли. Я разговаривала с вашими друзьями, и мы сочли, что это событие нужно отпраздновать. Пусть всей стране будет известно о нашей признательности.

Харли оживился. Вершина успеха. Он был приятно удивлен тем, что последним толчком к этой вершине послужил перочинный нож французского авантюриста.

— Я хотела попросить вас стать моим лордом-казначеем.

Отлично. Он и без того является общепризнанным главой правительства, но теперь возглавит его официально.

— И хватит вам оставаться просто мистером Харли. Предлагаю вам титулы графа Оксфордского и графа Мортимера.

Харли поцеловал руку королевы, в глазах его стояли слезы торжества.

— Ваше величество очень добры ко мне.

Когда Харли выходил, Эбигейл находилась в передней. Он, едва ее замечая, рассеянно ей улыбнулся.

Граф Оксфордский, лорд-казначей, самый знаменитый человек в Англии, в услугах Эбигейл Мэшем больше не нуждался.


Роберт Харли, граф Оксфорд, сидел в кабинете с королевой. Там больше никого не было, он не хотел говорить при свидетелях.

Эбигейл, разрешившаяся сыном после долгих и трудных родов, находилась у себя. Восхищенная младенцем Анна велела ей отдыхать, покуда не оправится полностью.

Граф Оксфорд втайне радовался, хотя лицо его сохраняло озабоченное выражение. Ему больше всего хотелось сокрушить Мальборо. Герцогиня уволена, но герцога голыми руками не взять. Он до сих пор главнокомандующий войсками — победоносными войсками, он сила на континенте, и Англия до сих пор в нем нуждается. Мальборо являлся его злейшим врагом, так как Харли пришел к власти благодаря Эбигейл Мэшем, в которой Сара видела своего злого гения. Вершить политику вместе с Мальборо граф Оксфорд не мог, поэтому ждал благоприятного случая избавиться от своего противника. Англия нуждалась в Мальборо, лишь покуда на континенте шла война. Потому-то граф Оксфорд явился к королеве, втайне ликуя.

— Ваше величество, положение очень серьезно. Смерть императора Иосифа окажет влияние на положение дел в Европе.

— Бедняга! Такая ужасная, неожиданная смерть! Оспа — это бич, дорогой мой лорд Оксфорд. Безжалостный бич. Я помню, как он поразил мою несчастную сестру.

— Ваше величество правы, и теперь, поскольку новым императором стал Карл Австрийский, мы лишились своего кандидата на испанский трон: объединение империи и Испании немыслимо. Ваше величество понимают, какие осложнения создает такое положение дел. Оно нарушает создавшееся равновесие сил.

— Вы правы. А главная причина продолжения этой ужасной войны — стремление свергнуть Филиппа с испанского трона и усадить на него нашего кандидата.

— Совершенно верно.

— Император Карл будет представлять для нас значительную угрозу, — вздохнула Анна, — если помимо Австрии, Италии и Нидерландов станет править еще Испанией.

— Даже Людовик Четырнадцатый не столь опасен, а свергнуть с престола его внука невозможно. Людовик уже старик. Он соглашался удовлетворить все наши требования, за исключением войны против Филиппа. Должен напомнить вашему величеству, что этот отказ вполне понятен.

— Не надо напоминать мне об этом, дорогой лорд Оксфорд. Мне больше всего хотелось бы покончить с этой ужасной войной. Видя списки раненых и убитых, я всегда горько плачу. Чересчур много моих подданных лишилось жизни в этой борьбе.

— Как мы счастливы, что правительница у нас такая добрая… такая разумная.

— Дорогой мой лорд Оксфорд, это я счастлива, имея таких министров. Граф Оксфорд поцеловал ей руку. Он видел, что сумеет добиться своего без особых усилий.

— Ваше величество, я думаю, было бы оправданно склонить французов к началу мирных переговоров. Но пусть для большинства людей это будет тайной. В частности, для милорда Мальборо… Герцог стремится продолжать войну, покрыть себя новой славой. Полководец он, ваше величество, замечательный. Но ведь нельзя, чтобы он добывал себе славу, проливая столько английской крови.

— Совершенно согласна, дорогой лорд, — с жаром выдохнула Анна.

— В таком случае станем пока действовать без огласки, и я обещаю вашему величеству мир в ближайшем будущем.

— Ничего не доставит мне такого счастья, как завершение этого кровопролития.

Оксфорд согласно кивнул. «Завершение этого кровопролития, — подумал он, — означает завершение карьеры и конец власти Мальборо».


Вскоре после родов Эбигейл вернулась ко двору. Королева этому очень обрадовалась.

— Дорогая Мэшем, теперь у тебя и дочка, и сын. Какая ты счастливая.

Эбигейл присела у ног королевы, и они заговорили о детях. Анна с печалью вспоминала о детстве своего мальчика, такого умного, такого любимого. Эбигейл слышала все это раньше, поэтому размышляла, присвоит ли ей когда-нибудь королева титул, необходимый для передачи сыну.

Был бы Сэмюэл более предприимчив. Он уже стал бригадным генералом. Но командир он никакой. А милорд Харли удаляется от нее все больше и больше, зато становится все ближе Генри Сент-Джон.

Сент-Джон попроще Оксфорда. В юности Генри снискал себе известность расточительностью и распутством, да и повзрослев, не угомонился. Он ученик Харли, но не задевает ли слегка его честолюбие громадная, незаслуженная слава учителя после истории с Гискаром? Не кажется ли ему, что Харли, утвердясь на своей должности, пренебрегает старыми друзьями?

Эбигейл хотела это выяснить — очень осторожно. Не исключено, что она сможет действовать с учеником в полном согласии, как некогда с учителем.

Сент-Джон сообщил ей, что Мальборо налаживает связь с Ганновером. Королева уже немолода, с каждым годом становится все немощнее. Если после ее смерти трон с помощью Мальборо займет ганноверец, врагам герцога и герцогини придется плохо.

— А мы знаем, — лукаво улыбнулся ей Сент-Джон, — кого они считают злейшим врагом. Вас, моя дорогая леди.

Эбигейл забеспокоилась. О смерти королевы даже подумать было страшно. Все благодеяния она получала от этой измученной болезнями монархини, но пока что ничего не могла передать своей семье.

— Обращать взгляд в сторону Ганновера нам бессмысленно, — сказал Сент-Джон.

— Значит, нужно обратить в противоположную, — ответила Эбигейл.

— На Сен-Жермен, — прошептал Сент-Джон.


Королева плакала. Стало известно, что скончался ее дядя, лорд Рочестер. Для утешения она позвала к себе Мэшем.

— Мы находились в натянутых отношениях, и оттого его смерть воспринимается гораздо трагичней. Как я жалею о ссорах и разногласиях в семье!

— Ваше величество неизменно вели себя с величайшей добротой, — ответила Эбигейл.

— Но вот нелады, Мэшем… нелады! При мысли о несчастном отце, о том, как мы с ним обошлись, я готова сгореть со стыда.

— Ваше величество поступали, как подсказывала совесть. Он был католиком, а наши соотечественники не потерпели бы католика на престоле.

— Мэшем, из-за этого я не знаю покоя. До сих пор. И моя несчастная сестра Мария тоже не знала. А ведь мы были в ссоре, когда она умерла.

— Видимо, вражду между вами посеяла герцогиня Мальборо.

— Конечно. Моя дорогая сестра упрашивала меня избавиться от этой женщины. Надо было послушаться ее. Но тогда я была слепа, Мэшем… совершенно слепа.

— Теперь вы от нее избавились.

— Да, и слава Богу. Но я думаю о прошлом, Мэшем. Я состарилась, постоянно болею, и эти мысли приходят ко мне все чаще.

— Понимаю, ваше величество. В конце концов молодой человек в Сен-Жермене — ваш единокровный брат.

— Я часто вспоминаю о нем, Мэшем, и очень хотела бы все уладить.

— То есть передать престол ему.

У королевы перехватило дыхание.

— Такого решения я еще не приняла.

— Но вы склонялись к нему, и ваше величество получит утешение, если рассмотрит этот вопрос… все обдумает…

— Не хочу, чтобы его привозили в Англию, пока я жива.

— Нет-нет, ваше величество. Я подумала, что, возможно, вы предпочтете сделать наследником его — надеюсь, это произойдет не скоро, не хотелось бы этого видеть, — а не ганноверского немца.

— Я не особенно люблю немцев, Мэшем. А Яков мой брат.

— Поговорите, ваше величество, с теми министрами, которым доверяете.

— Дорогой лорд Оксфорд! Но ведь мальчику придется перейти в другую веру. В Англии, Мэшем, католик не может занимать престол. Люди этого не допустят… да и я бы не хотела. Надо наладить отношения с братом. Придется объяснить ему, что изменить религию необходимо. Отец не захотел… хотя понимал, какие ему грозят беды. Неужели и его сын такой же упрямец?

— Вашему величеству надо бы это выяснить.

Королева задумалась, Эбигейл тоже. Если она хочет оставаться при дворе после смерти Анны, следует помешать восшествию на престол ганноверца, так как Мальборо сближаются с немцами.


Блаженствовать вечно в лучах славы, которую принесла рана перочинным ножом, невозможно. Партия лорда Оксфорда столкнулась с затруднениями. Среди тори было немало якобитов, но поскольку единокровный брат королевы давал понять, что католическая вера ему дороже английского трона, план сделать его преемником Анны терпел неудачу. Мальборо был все еще силен и противился заключению мира, его многие поддерживали.

Тори не составляли большинства в палате лордов, это положение можно было изменить лишь назначением новых пэров. Тут Эбигейл могла принести пользу, оказав влияние на королеву. Оксфорд знал, что она его окажет за соответствующее вознаграждение. Хватит ей быть обыкновенной миссис.

Сэмюэл Мэшем оказался в числе двенадцати пэров, возведенных в это звание для создания большинства тори в верхней палате парламента. Эбигейл ликовала.

Теперь она — бывшая служанка в доме леди Риверс — леди Мэшем! Пусть кто-то из Черчиллов посмотрит на нее свысока, будто на бедную родственницу!

Дружба Эбигейл с Оксфордом шла на убыль. Харли интересовался только собственными делами; она заметила, что после получения должности и титула в его одежде и манерах стала проглядывать все большая небрежность.

Ну и пусть. Предостерегать Оксфорда Эбигейл не собиралась. А тем временем ее дружба с Сент-Джоном становилась все крепче. Они слегка осуждали своего бывшего друга, однако во взглядах их сквозило взаимопонимание.

Харли становился безалаберным. Глупец!


Оксфорд сидел у королевы. Она любила разговоры наедине с новым министром, как прежде с дорогими мистером Монтгомери и мистером Фрименом.

Он разговаривал с ней умно, откровенно, и поскольку являлся весьма благомыслящим в делах церкви и государства, королева была довольна своим министром.

Когда Харли сказал, что не может быть прочного мира, покуда Мальборо представляет собой такую силу в Англии и на континенте, она поверила ему, так как герцог, будучи блестящим полководцем, естественно, стремился к войне.

Однажды Харли явился к королеве, пряча радость под маской серьезности.

У него дурные вести. Из надежного источника он узнал, что герцог Мальборо сколотил громадное состояние посредством злоупотреблений.

— Каких? — испуганно спросила Анна.

— Казнокрадства, мадам. Находясь на службе в армии, он только на продовольственных поставках нажил шестьдесят тысяч. Я расспрашивал сэра Соломона Медину, снабжающего военных продовольствием, и он нехотя признался, что ежегодно давал герцогу взятку в шесть тысяч за получение контрактов. И это не единственный его грех, мадам. Герцог Мальборо наверняка является одним из богатейших людей в королевстве. Давайте зададимся вопросом, как он разбогател. И он, и герцогиня имели возможность весьма успешно нагревать руки. Тут само собой напрашивается неприятное слово «казнокрадство».

— Предъявлять герцогине обвинения я не позволю, — торопливо сказала Анна, вспомнив об угрозе Сары опубликовать ее письма.

— Дело герцогини закрыто, — сказал Оксфорд, — но герцога нет.


Годолфин умирал в Виндзоре. Сара ухаживала за ним, распоряжалась в комнате больного так же властно, как некогда при дворе королевы.

Настало другое время. У них появилось слишком много врагов. И Сара понимала, что правительство, стремясь заключить мир, хочет обесславить того, кто настроен воинственно.

Бедный Годолфин! Но, может, ему повезло, борьба за власть для него окончилась. Он лежит, не понимая, что происходит вокруг, уже старик. А давно ли они вместе строили планы?

Услышав, что кто-то приехал, Сара вышла из спальни. И, увидев Джона, бросилась к нему в объятия. Не успел он заговорить, как она поняла, что произошло самое худшее. Он потерпел поражение. Снят с должности. Опозорен.

Прильнув друг к другу, оба молчали. Сара злилась на свою неистовость, приведшую их к этой развязке, Джон клял свою алчность. Он любил деньги не меньше, чем славу и власть, почти так же сильно, как Сару.

Он сколотил большое богатство — добытое не всегда честными способами. Основой его состояния послужили пять тысяч фунтов, полученные от стареющей любовницы. В средствах добывания денег он никогда не был особо разборчив. Лишь бы они ему доставались.

Теперь он разоблачен как человек, использующий войну для собственного обогащения. Все договоры с поставщиками, все взятки не могли уничтожить славу Бленхейма и других побед. Однако королева отправила его в отставку, песенка его спета.

— Сара, — сказал герцог, — пока эта королева жива, нам нечего делать в Англии.

Она испуганно взглянула на него.

— Уезжаешь?

Джон кивнул, но Сара неистово затрясла головой.

— Мы уедем вместе, — заверил он ее. И глаза его предательски заблестели. — Пока эта королева жива, мы будем в изгнании… но жить ей не вечно.

— А что потом?

— Георг Ганноверский станет Георгом Первым Английским. Думаю, наши услуги ему понадобятся.

— Значит, нужно запасаться терпением.

— Тебе всегда недоставало его, дорогая моя.

— Но мы будем вместе.

— Вместе, — сказал герцог. — Поведем выжидательную политику.

Годолфин вскоре скончался, и Мальборо тут же решил покинуть Англию.

Сара с готовностью присоединилась к нему.

Загрузка...