Любимый злодей

Глава 27 Нурия

Зейн медленно поворачивается ко мне.

– Отец. Каждый шрам означает мое непослушание, нарушение его правил. Это началось еще в детстве. До этого момента я никому их не показывал, кроме тебя.

Ахнув, я приподнимаю брови, неверяще качаю головой и ничего не могу с собой поделать – я просто обнимаю его.

– Я так… так безумно тебе сочувствую.

На этот раз он тоже застывает в моих объятиях, однако потом принимает их и неожиданно смыкает руки у меня за спиной.

– Я думал, что отец ведет себя так только со мной, не представлял, что он еще и над моей сестрой… – мышцы его спины снова напрягаются под моими пальцами, – надругался.

– По всей вероятности, он поступал так не только с вами, – признаюсь я.

– Что ты имеешь в виду? – отзывается Зейн.

Я поднимаю голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и ослабляю объятия.

– В последней записи Ранья описывает сцену, которую как-то увидела. Она пишет о детях, которых насиловали партнеры твоего отца в комнате рядом с его кабинетом.

Не успеваю я договорить, как он разжимает искривленные губы и взволнованно смотрит мне в лицо.

– Это не может быть правдой.

– Это правда. Скорее всего, правда. Вот почему твои родители хотят заполучить дневник. Не знаю, замешана ли в этом твоя мама, но знаю, что твой отец узнал о том, что Ранья наблюдала за их собранием. Наверняка это и стало причиной ее исчезновения. Дело не в том, что она забеременела от вашего папы, а в том, что твоя сестра видела вещи, которые не должна была видеть. Которых вообще не должно было произойти.

– Никогда больше не называй его папой в моем присутствии, Нурия. Этот монстр мне не отец.

– Я хотела…

– Все нормально. Ничего страшного. Ты не представляешь, что сейчас творится у меня внутри. Что я сейчас чувствую. Я так надеялся, что он не тронул Ранью… – На его лице мелькает чистая боль, и Зейн отводит прядь волос мне за ухо. – Я думал, что он не причинит ей вреда – не так, как мне. Я никогда не замечал никаких шрамов у нее на спине, поэтому считал…

Уголки его рта дергаются, когда он облизывает губы, очевидно борясь с внутренней трагедией.

Я снова заключаю его в объятия, чтобы утешить. На этот раз он сразу их принимает и утыкается лицом мне в плечо.

– Ты не виноват.

– Нет, виноват. Я должен был поговорить с ней, спросить, не проделывает ли он с ней то же, что и со мной.

– На такие темы трудно говорить, Зейн. Ей тоже оказалось слишком тяжело обсудить это с тобой. – Я осторожно глажу его по спине, чувствуя его внутреннее смятение и сомнения в самом себе. А когда Зейн поднимает голову и берет мое лицо в ладони, наступает моя очередь оцепенеть. Потому что он совершенно неожиданно наклоняется и накрывает мои губы своими.

В отличие от моментов с Демоном, сейчас меня охватывает неприятный холод. Я не испытываю ничего: ни желания ответить на поцелуй, ни чувства связанности. Это абсолютно чуждое и неправильное ощущение.

Примерно через две секунды я рывком отстраняюсь от него и поднимаю ко рту тыльную сторону левой руки.

– Так… не годится. Это неправильно и…

Зейн преодолевает расстояние между нами в один шаг.

– Почему? Потому что твой таинственный бойфренд меня убьет?

Почему из его уст это звучит так нелепо?

– Да, черт возьми. Если он узнает, то…

Монейр снова обхватывает мою голову, чтобы поцеловать меня, на этот раз настойчивее.

– Хватит, Зейн. Я не хочу. – Я поспешно отворачиваю лицо в сторону. – Знаю, на тебя сейчас многое навалилось, и ты думаешь, что такая близость тебе поможет, но это не так. Кроме того, у меня есть человек, которого…

Я на мгновение теряюсь. Что ты хочешь сказать? Человек, которого ты любишь?

– Которому я небезразлична. – Насколько тупо это звучит?

– Мне ты тоже небезразлична, Нурия. Кроме того, его здесь нет, и вы с ним явно не связаны серьезными отношениями. Или я ошибаюсь?

У нас с Демоном более чем серьезные отношения.

– Это не твое дело, Зейн. – Я соблюдаю дистанцию. – Кажется, было глупой идеей читать дневник вместе.

Когда я высвобождаюсь из его рук, чтобы взять дневник с подушки дивана, он рефлекторно ловит меня за запястье.

– Книга останется у меня.

– Нет, я ее дочитаю, – настаиваю я.

– Чтобы потом побежать с ней в полицию?

Что он сказал? Я медленно поворачиваю голову в его сторону. Прежнее страдающее и исполненное боли выражение лица уступило место злому блеску в глазах. Его просто не узнать. Что здесь происходит?

– Ты не получишь книгу, Нурия. Ведь мне крупно повезло, что ты не прочитала следующую страницу. – У меня на глазах он листает дневник и притворно шокированным голосом зачитывает предложение: – «Зейн, мой родной брат, тоже участвует в этом извращенном собрании».

Я в ужасе приоткрываю рот, желудок болезненно сжимается. Черт. Черт! Ну как я могла быть такой глупой? Все это время он стремился заполучить книжку и узнать, что записала его сестра, упоминала ли она его.

– Все это было ложью. Ты… – шепчу я себе под нос.

Фальшивый гнев на отца, тревога за сестру, его добрая сторона.

– Не все. Я хотел побольше выяснить о тебе, о твоем дружке, который обнаружил тайные ходы, и о другом твоем приятеле, который частенько ждал тебя возле дома.

– Энстон?

– Да, Энстон. Я посчитал, что этот парень слишком настырный, поэтому пришлось без лишних слов отправить его спать. Нечего ему делать на нашей территории! Однако твой ночной гость еще хуже, чем этот Энстон.

Это не Демон, а Зейн усыпил Энстона в машине, чтобы тот случайно не обнаружил секреты Монейров.

– Зачем? – спрашиваю его я.

– Ну как зачем? Чтобы выследить его и заставить замолчать. Вы слишком много знаете. Но так как я не в курсе, кто этот твой ночной посетитель, я решил заманить его сюда.

Я дергаюсь в его хватке. Вот же мерзкий ублюдок!

– Он будет здесь с минуты на минуту, не так ли? Можешь не сомневаться, я его пристрелю. – Последнее предложение Зейн шепчет мне на ухо так тихо, что от злости у меня перед глазами словно встает красная пелена.

– Папа! – зовет он отца, и в тот же момент я замахиваюсь правым локтем и со всей силы бью его в грудь.

– Грязная крыса! Гнусный извращенец! – кричу на него я, разворачиваюсь и бросаюсь прочь от дивана. На бегу снимаю блокировку с телефона и второпях набираю сообщение Демону. Но прежде чем я успеваю распахнуть дверь и сбежать, меня резко толкают на пол. Подбородок врезается в паркетный пол, зубы больно клацают друг об друга, а на глаза наворачиваются слезы.

Боже!

Вытянутой рукой я несколько раз жму на красную трубку вызова. Демон! Ты нужен мне. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ответь! Хотя вместе с тем меня охватывает панический страх, что Зейн и его отец нападут на него, я верю, что он сильнее их обоих.

Пока я продолжаю бороться и извиваться под Зейном, раздается длинный гудок.

– Слезь с меня!

– Отдай телефон! – рычит Зейн и тянется к моей руке, но вдруг мобильный у меня отнимает другая рука. Я испуганно вскидываю глаза и вижу перед собой Ричарда Монейра.

– Mierda! – шиплю я.

– Точно, mierda. – Мужчина засовывает смартфон в задний карман брюк, прежде чем схватить сына за волосы. – Ты что, даже с женщиной справиться не можешь? – отчитывает он его, а я тем временем выбираюсь из-под Зейна и, опираясь на предплечья, ползу вперед. После того как с меня снимают вес Зейна, я пытаюсь встать, чтобы убежать. Однако план не срабатывает: чья-то рука хватает меня сзади за футболку и мощным рывком дергает назад.

– В комнату! Живо! – рявкает мистер Монейр на меня и, очевидно, на своего сына тоже.

Спотыкаясь, я останавливаюсь в комнате Зейна. Прежде чем мне удается придумать другой способ побега, Ричард запирает за собой дверь, а ключ прячет в карман брюк.

Проклятье! И что дальше?

Стоя босиком посреди комнаты, я быстро разворачиваюсь, бросаюсь к журнальному столику и хватаю в руки трехрожковый подсвечник.

– Не приближайтесь ко мне! – угрожаю я им дрожащим, но решительным голосом.

Понятно, что меня ждет, если я снова окажусь на полу. Они заставят меня замолчать, убьют, а сначала, возможно, помучают. Так же, как причиняли бесконечную душевную и физическую боль Ранье. Эта семья испорчена и прогнила насквозь!

Мистер Монейр улыбается при виде моего импровизированного оружия, одергивает рукава рубашки и делает два шага ко мне.

– Не думал, что ты такая смелая и воинственная, Нурия. Мне казалось, ты из тех, кто разрыдается и будет стенать, умоляя сохранить тебе жизнь.

На циничную ухмылку мистера Монейра я отвечаю ядовитым взглядом. Буду сражаться – до конца.

Но внезапно у меня за спиной появляется знакомая пропасть. Тот самый обрыв. Я чувствую запах соленого моря, слышу шум волн. Что здесь происходит?

– Ты не выстрелишь в меня, – неожиданно из уст мистера Монейра звучат те же слова, которые изводят меня в кошмарах. Он шевелит губами, но они все равно произносят не те слова. Застывшим взглядом я смотрю на его высокую фигуру, которую у меня перед глазами неожиданно окутывают черные тучи.

– Я выстрелю! – отвечаю я, но уже не так решительно, как несколько минут назад. Хотя в руках сжимаю не пистолет, а подсвечник.

Вдруг из темноты выходит человек, и у него не загорелое и угловатое лицо мистера Монейра. Это смуглый мужчина с русыми волосами и бездонно-черными глазами, как у самой темной ночи. На нем черная рубашка с поднятым воротником и белый пиджак. Прежде чем я успеваю осознать, что угодила в ловушку собственного кошмара – иллюзии, флешбэка, – рука, сжавшаяся на горле, возвращает меня в настоящее. Меня с силой толкают к стене между окнами.

– Отбери у нее подсвечник и заткни рот кляпом, – приказывает мистер Монейр, прежде чем у меня выхватывают единственное оружие.

Я тянусь руками к пальцам, которые больно и безжалостно впиваются мне в горло. В панике глотаю ртом воздух, бьюсь в его захвате и пытаюсь ударить ногой. С каждой секундой размытое из-за слез поле зрения все сильнее чернеет по краям. Нет! Нет! Я должна что-то сделать!

Когда Зейн возвращается с шелковым платком, который собирается пропихнуть мне между зубами, вокруг внезапно становится темно. Все лампы в комнате гаснут. Только на этот раз причина не в кромешной тьме из моего кошмара, а в Демоне.

Зейн тут же отшатывается от меня, и хватка мистера Монейра на моей шее ослабевает.

– Почему выключился свет?

– Он здесь, – объясняет Зейн своему отцу.

– Прекрасно, тогда прикончим его перед ней.

Вдруг темноту пронизывает зловещий ехидный смех.

– Во тьме таятся монстры покрупнее, чем те, которыми вы себя возомнили. Никто не прикоснется к моей женщине, если только не питает желания умереть.

Мистер Монейр собирается ответить ему смехом, но тут я чувствую перед собой слабое колебание воздуха, а затем слышу, как этот смех превращается в булькающий хрип.

Что сделал Демон? Где, где он?

– Что случилось? – спрашивает Зейн. – Папа? Где ты? Скажи что-нибудь.

– Что-нибудь, – язвит Демон. Издевается над ним из темноты.

Затем я слышу мучительный возглас Зейна. В панике поворачиваю голову вправо, прижимаю руки к саднящей шее и силюсь хоть что-то различить в окружающем мраке. Но в поле моего зрения вспыхивают лишь крошечные искорки, так как голова по-прежнему кружится от нехватки кислорода. Я хриплю и стараюсь дышать ровнее, параллельно прислушиваясь к шагам, а затем что-то явно валится на пол.

– Пошел вон! Кто бы ты ни был, ВОН! – истошно вопит Зейн. – Папа?

– А с тобой я сыграю еще один раунд. Твой педофил-отец тебе уже ничем не поможет. Держу пари, он сейчас думает только о себе, потому что истекает кровью на полу. С чем ты хочешь расстаться в первую очередь? С глазами или с пальцами?

Задыхаясь, я продолжаю цепляться за собственную шею, а левой рукой обшариваю пространство перед собой. Где они?

– Демон.

– Подожди минутку, моя роза. Надо было сделать это еще в самом начале.

И, прежде чем я успеваю ответить, слышу пронзительный крик. От звука, который издает Зейн и который, кажется, никогда не закончится, на глаза наворачиваются слезы. Я закрываю уши, и вдруг чьи-то руки разворачивают меня и прижимают к теплой груди.

– Не слушай. – Это голос Кэмерона, который я никак не ожидала услышать в этом месте.

До моих ушей доносится треск, затем что-то или кто-то с грохотом падает. Демон продолжает свою расправу и играет с Зейном, как и обещал. Боже, на что он способен?

– Уайлдер, хватит, – пытается утихомирить его Кэмерон.

– Ничего подобного, я только начал! – рычит Демон.

– Пожалуйста, остановись, – скулит Зейн, прежде чем снова что-то гремит и раздается придушенный всхлип.

– С какой стати? Отвечай, червяк! Ты такой же, как твой отец. Поганый извращенец, причиняющий вред другим людям. Ты сам лишил себя права на жизнь!

– Отец и ко мне применял силу.

– Но это все равно не заставило тебя стать не таким, как он! Дети… я видел их. И когда посмотрел им в глаза, то поклялся себе, что они никогда в жизни больше не посмотрят в лица своим мучителям!

Раздается исполненный боли вой.

– Ты!

Опять что-то трещит.

– Жалкая!

Занавеска перед окном срывается от сильного рывка, когда Зейн пытается за нее уцепиться.

– Мразь!

Зейн стоит на коленях перед Демоном у окна. А потом я замечаю одно-единственное движение. Такое быстрое, оно могло бы абсолютно ни на что не влиять и все же обрывает человеческую жизнь. По шее Зейна проходит лезвие кинжала, и вот он уже в отчаянии хватается за залитое кровью горло. Последнее, что я слышу от младшего Монейра, – это страшные хриплые звуки, прежде чем он захлебывается собственной кровью.

Это же варварство! Безжалостное. Бесчеловечное. Именно такие мысли Демон наверняка читает на моем лице, пока я с раскрытым от потрясения ртом смотрю, как мертвое тело Зейна безвольно оседает на землю.

– Что ты… наделал? – спрашиваю я шепотом. – Что ты… – Последнее слово застревает у меня в горле.

Демон одним движением стряхивает кровь со своего ножа, а затем направляется ко мне.

В тот же момент слева от меня шевелится мистер Монейр. Он держится за кровоточащую грудь, выплевывает струйку крови и надсадно хрипит.

Когда Демон понимает, что Ричард до сих пор жив, он вытаскивает из-под куртки пистолет, а в следующую секунду стреляет ему в лицо. Я мысленно захожусь в крике. Просто не могу вынести столько жестокости. Мужская рука прикрывает мне глаза, но уже слишком поздно: я все видела и очень, очень сильно об этом жалею.

В смятении я отрываю ладонь Кэма от лица, потому что просто не могу поверить в случившееся. Всего несколько минут назад я стояла с Зейном в его комнате, обнимала его и думала, что ему нужно утешение, а он оказался чудовищем. И сейчас он и его отец, мертвые, лежат в огромных лужах крови.

Демон подходит ко мне и со словами «теперь ты в безопасности» протягивает покрытую кровью руку к моему лицу.

Испуганно мотая головой, я отступаю от него, хотя далеко уйти не успеваю, так как Кэмерон все еще стоит у меня за спиной.

– Ты убил их обоих, – в шоке выдавливаю из себя я.

– Они должны были умереть. Другого выхода не было.

– Не было? – с ужасом повторяю я его слова. – Конечно был. Их могли арестовать и отдать под суд, а ты собственноручно их казнил!

Он медленно опускает ладонь после того, как я отпрянула от него, и приподнимает правый уголок рта. У меня руки чешутся сорвать капюшон с его головы, чтобы хоть раз – хотя бы один раз! – увидеть его лицо целиком.

– И что потом? Через пять или, скажем, даже пятнадцать лет они выйдут из тюрьмы, чтобы снова насиловать детей? Чтобы вредить другим людям? Нет, эти больные твари утратили право на жизнь с того самого момента, как прикоснулись к первому невинному ребенку. Когда оставили людей умирать в стенах этого особняка. По-твоему, люди, совершившие такое, должны жить дальше?

Неожиданно он сует мне под нос свой телефон, на котором я различаю фотографию детей посреди темного помещения с каменными стенами. В камеру смотрят бледные грязные лица, в глазах которых столько пустоты и страха.

В одно мгновение с моих глаз спадает пелена – я узнаю лицо одной маленькой девочки. Это тот самый ребенок, которого я видела в саду в день приезда. Она мне не померещилась. Бедная малышка, должно быть, сбежала, но не сумела выбраться из огороженного сада.

Он смахивает картинку вправо, и открывается следующий кадр со сгорбленной фигуркой в углу.

– Эти подонки должны получать второй шанс? Эти свиньи должны жить дальше и разрушать все новые и новые жизни? Скажи мне, если я ошибаюсь, но я всегда чувствовал в тебе стремление к справедливости. Так чего же еще заслуживают эти люди, кроме смерти? Полноценной жизни?!

– Я этого не говорила. Но… – Я забираю у него смартфон, чтобы внимательнее рассмотреть фотографию.

Дольше всего мой взгляд задерживается на темноволосой фигуре в углу помещения, и меня охватывает мрачное предчувствие.

– Кто это?

– Дочь Монейров, – сообщает мне Демон.

Нет. Нет, пожалуйста, только не это.

Но это действительно она.

– Миссис Уорнер тоже в этом замешана. Как и вся семья.

Когда я обратила внимание миссис Уорнер на то, что в саду был ребенок, она наверняка сразу сообразила, что кто-то из детей пропал. Проклятье!

Я перехожу к следующей фотографии, но на ней уже нет ни похищенных детей, ни мертвой девушки, зато есть я. Это мои фото, все без исключения: вот я переодеваюсь возле кровати, вот читаю дневник Раньи, готовлю сэндвич на кухне, прыгаю на батуте с Хейли…

Демон тут же забирает у меня мобильный.

– Пора уходить, – объявляет он. – Забери дневник, Кэм. С остальным разберется полиция.

Когда руки Кэмерона на моих плечах слегка разжимаются, а Демон нежно гладит меня по щеке, опускаясь к пострадавшему горлу, я отстраняюсь.

– Нет, – твердо отвечаю я.

– Нет? – спрашивает он. – Что нет?

– Нет, я не пойду с вами.

– Ну, к сожалению, я не оставляю тебе выбора, моя роза.

– Ты меня не заставишь, Демон. Когда я говорю «нет», я имею в виду «нет». Сегодня ночью я…

Он в ожидании наклоняет голову.

– Останешься здесь? – Ненавижу, когда он подкалывает меня. – Около часа назад ты написала мне сообщение с просьбой забрать тебя.

– Да… нет. Я передумала и найду себе отель, где можно остановиться на ночь.

– Все отели полностью заняты, – говорит мне Демон.

– Врешь.

– Ты что, забыла? Я все знаю. И я не спорю. Ты поедешь со мной.

И прежде чем я успеваю выдвинуть еще какие-либо возражения, он поднимает меня на руки. Возмущенная и рассерженная, я брыкаюсь в его объятиях, бью его в грудь и пытаюсь выскользнуть из его рук. Однако Демон лишь смеется надо мной.

– Ты опять так жестока, моя королева.

– Это ты жестокий! Гребаное чудовище!

– Я никогда не отрицал, что такой и есть. Не зря же ты называешь меня Демоном.

Я продолжаю бороться с ним, пока мне не удается высвободиться из его хватки, и в итоге Уайлдер дергает меня к себе за руку.

– Не так быстро.

– Отпусти!

Кэмерон следует за нами, скрестив руки на груди.

– Вы что, заводитесь, когда меряетесь силой, или зачем обязательно цапаться каждый раз, если у вас не сходятся мнения?

– Не сходятся мнения? – изумленно переспрашиваю я у Кэмерона. – Это не просто расхождения во мнениях, это принципиально разные взгляды на жизнь. Твой босс – убийца!

– Вот это сюрприз, – смеется Кэмерон, который тоже не воспринимает меня всерьез.

Резко крутанув меня, как уже проделывал это раньше целых два раза, Демон притягивает меня к своей груди, а затем закидывает на плечо.

– Ах ты говнюк! Поставь меня!

– Можешь умолять меня об этом на коленях.

Еще чего!

– Пошел на хрен!

– Повторишь это, когда я буду тебя трахать.

Кэмерон театрально вздыхает, когда Демон выносит меня из комнаты, и я поднимаю голову.

– Одно можешь запомнить раз и навсегда, – просвещает меня Кэм. – Мой босс никогда не меняет своих решений. Никогда.

Я разочарованно фыркаю. Подождем и увидим. Я еще найду способ сбежать! Хотя на самом деле не уверена, что хочу.

Но Демон – убийца! Просто киллер. Нельзя игнорировать то, что я увидела. На что еще он способен?