Глава 21

— А что будет в вашей пьеске с Ифигинией? — поинтересовался Мастерс.

— Мне жаль до слез, но моя дорогая подруга, бывшая миссис Брайт, — или, вернее сказать, мисс Брайт из девонского Дипфорда, — станет жертвой несчастного случая на крутой лестнице. Она сломает себе шейку, в спешке покидая место своего кровавого преступления, совершенного во имя страсти.

— Тебе это не сойдет с рук! — поклялась Ифигиния. Она была очень напугана, но держалась молодцом. — Вас повесят, мистер Хоут! Если не за это, то за убийство миссис Вичерлей!

— А ты знаешь о нем, верно? — Герберт улыбнулся ей своей обычной веселой, располагающей улыбкой, но глаза его оставались холодными, как стекло. — Вы очень умны, мадам. Я всегда восхищался вашим умом! Настолько, что даже пытался уберечь вас, но вы не послушались, не вняли моему предупреждению.

— Так это ты запер меня в склепе на Ридингском кладбище, да? — воскликнула Ифигиния.

— Я думал, что хорошее наказание страхом отвадит тебя от вмешательства в чужие дела, но, к сожалению, ошибся.

Мастерс все еще держал фрак перекинутым через плечо.

— Зачем вы убили миссис Вичерлей?

— Ах, Констанцию Вичерлей? — насмешливо протянул Герберт. — Так именно она начала все это! Много лет она спокойно занималась своим маленьким предприятием. За солидную дополнительную плату она подкупала гувернанток и компаньонок, которых сама рассылала в лучшие дома, и они шпионили за хозяевами, добывая для миссис Вичерлей самую пикантную информацию.

— А она шантажировала этих людей? — спросила Ифигиния.

— Ну да. Превосходный план, но однажды я заметил, что миссис Вичерлей использует его далеко не на полную мощность. Она предъявляла слишком скромные требования и шантажировала представителей только низших кругов света. Бедняжка боялась включить в свой список более влиятельные имена.

— Боялась, что они разоблачат ее и заставят остановиться? — спросила Ифигиния.

— Именно так. Она боялась рисковать, видите ли… Такая старомодная особа! Но я заставил ее расширить дело. Бедняжка так нервничала! — пожал плечами Герберт.

— Но как ты убедил ее принять тебя в долю? — спросил Мастерс.

— Я просто пригрозил ей разоблачением. Так вот, мы отлично работали с ней какое-то время, хотя она нервничала все больше и больше. А когда к ней явился поверенный Ифигинии и начал расспрашивать о мисс Тодд, она совсем потеряла голову и потребовала, чтобы мы немедленно прикрыли лавочку. Ну, мне и пришлось убить ее, пока она все не погубила.

— А потом перевернули вверх дном ее дом, чтобы выглядело, будто миссис Вичерлей убил кто-то из ее жертв? — закончила Ифигиния.

— Или обчистил вор… Впрочем, меня совершенно не заботило, к какому выводу придут, когда обнаружат труп, — уж меня-то никому не пришло бы в голову заподозрить в убийстве!

— А как ты узнал о шантаже?

— Моя мать была гувернанткой. Она много лет продавала информацию миссис Вичерлей, а та за это подыскивала ей работу в лучших домах. — Герберт горько скривил губы. — И все шло прекрасно, пока мою мать не соблазнил один из хозяев. Вот так-то. Прекрасный, почтенный джентльмен сделал ее моей матерью. И ее, естественно, немедленно выгнали вон.

— А миссис Вичерлей отказалась подыскать ей другое место, — прошептала Ифигиния.

— Откуда ты знаешь?! — В добродушном голосе Герберта послышалась ярость. Его рука крепче сжала горло Ифигинии. — Черт тебя возьми, откуда ты знаешь это?!

— Я только предположила… — прохрипела Ифигиния. Мастерс напрягся:

— Вы причиняете ей боль, Хоут!

— Не двигайтесь! — Герберт прицелился в Мастерса. — Ты права, Ифигиния. Миссис Вичерлей не пожелала иметь дело с гувернанткой, имевшей глупость забеременеть от хозяина. Моей матери пришлось самой зарабатывать себе на кусок хлеба.

— Ты был ребенком, которого она носила, да? — неожиданно мягко спросила Ифигиния.

— Да. Я был ее незаконнорожденным сыном. Ублюдок виконта… У матери оставались кое-какие сбережения, которые она отложила от гонораров миссис Вичерлей. И она была очень умна. Она выдала себя за вдову и поселилась в маленькой деревушке на севере… Никто никогда не узнал правду.

— А вы-то как узнали обо всем? — спросила Ифигиния.

— Два года назад, на смертном одре, моя мать открылась мне. И я приехал в Лондон к Констанции Вичерлей.

— А твой отец? — участливо спросила Ифигиния. И снова ярость исказила лицо Хоута.

— Умер, гори он адским огнем! Сломал себе шею в результате несчастного случая, когда перевернулся его фаэтон. И я даже не смог… — Хоут резко оборвал себя и несколько раз глубоко вздохнул. — Я немедля явился в агентство «Вичерлей»и представился этой старой стерве.

— Судя по всему, вы поставили ее дело на широкую ногу — от шантажа до мошенничества.

— Да. — Герберт обвел дулом пистолета обстановку комнаты. — Вы просто не представляете, какие деньги готовы платить светские джентльмены, чтобы вновь обрести свою силу! Тем более если им никак не удается обзавестись наследником!

— В вашем выборе рода деятельности чувствуется злая ирония, — отметил Мастерс. — Внебрачный сын знатного господина ловко дурачит других джентльменов.

— Да. Они всегда так озабочены появлением собственного наследника! — хмыкнул Герберт. — Ублюдки не в счет, разумеется… В расчет принимается лишь законное чадо.

Ифигиния зашевелилась в его руках:

— Мистер Хоут, пожалуйста, послушайте меня!

— Тихо! — Герберт сжал ее горло. — Одно время я надеялся, что мы с тобой станем больше чем друзьями, моя милая Ифигиния! Ведь у нас столько общего! Я так хотел, чтобы ты поняла это, но тщетно.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что мы с тобой из одного теста, дорогая. Да-да, уж поверь мне. Я понял это сразу после нашей первой встречи. Ты была такая дерзкая. Такая умная. Я не сомневался, что узнаю о тебе гораздо больше, чем остальные. И точно — твоя близкая подруга, леди Гатри, дала мне ключик.

— Это было несложно — вам потребовалось лишь порыться в картотеке миссис Вичерлей и узнать, что у леди Гатри две племянницы — Ифигиния Брайт и Амелия Фарлей.

— У миссис Вичерлей была превосходная картотека, — кивнул Герберт. — Ну а выяснив, что Ифигиния — племянница Зои, я узнал и то, что она обманщица. Одно тянуло за собой другое — и очень скоро я уже знал все.

— Да с чего ты взял, что у нас много общего? — требовательно спросила Ифигиния.

— Но это же очевидно, разве нет? Мы оба пробивали себе путь в высшие круги общества собственной решительностью и умом. Мы покорили свет, мы заставили его принять нас. Я считал, что мы просто созданы друг для друга, дорогая. Но вы предпочли остановиться на графе Мастерсе.

— Вы думали, Ифигиния втерлась в общество, чтобы подцепить меня? — уточнил Маркус.

— Я не сразу понял, что она пытается выяснить, кто шантажировал ее тетю, леди Гатри. Я догадался обо всем только на Ридингском кладбище. А до этого я был уверен, что Ифигиния охотится за вами. Я не мог осуждать ее за то, что она метит так высоко. Напротив, я восхищался ее дерзостью, но очень боялся, что все это плохо кончится.

— И хотел оказаться рядом, когда ее план рухнет? — спросил Мастерс.

— Да, будьте вы прокляты! Кто мог предвидеть, что легендарный Мастерс нарушит все свои правила, женившись на собственной любовнице!

— И пытались расстроить нашу помолвку, послав сюда, чтобы она застала меня с леди Сэндс? — Маркус не отрываясь смотрел на Ифигинию, беззвучно умоляя ее понять его взгляд…

— Я исходил из того, что все, включая лорда Сэндса, уверены, что у вас многолетняя тайная связь с его женой. Я ожидал, что Ифигиния тоже поверит в это.

— Но зачем же ты послал туда лорда Сэндса? — спросила Ифигиния.

Маркус приподнял брови, удивляясь ее недогадливости:

— Хоут, несомненно, надеялся, что Сэндс убьет меня, застав со своей женой.

Герберт одобрительно кивнул ему:

— Абсолютно верно. Сэндс до неприличия влюблен в свою жену. Примите мои поздравления, сэр, вы и в самом деле очень умны.

— Благодарю вас.

Маркус неожиданно набросил плащ на фонарь, комната мгновенно погрузилась в темноту.

— Подонок! — взревел Хоут. — Не шевелись! — И вдруг взвизгнул от боли. — Проклятие, ты укусила меня, дрянь!

Послышался шум яростной потасовки.

Маркус, пригнувшись, рванулся вправо, надеясь избежать пули. Согнувшись, бросился вперед. В этой адской тьме двигаться можно было только на звук…

Раздался выстрел. Яркая вспышка на мгновение озарила лицо Хоута — всегда приятное и добродушное, сейчас оно было перекошено поистине дьявольской злобой.

В следующее мгновение Маркус набросился на Герберта.

Сцепившись, они упали и покатились по полу. С тяжелым стуком пистолет выпал из рук Герберта. Маркус услышал быстрые шаги Ифигинии. Она бежала к фонарю. Оставалось лишь уповать на то, что она добежит, прежде чем вспыхнет его фрак, наброшенный сверху.

С криком Герберт вцепился в Маркуса, ярость придала ему силы. Негодяю удалось вырваться и подняться на ноги.

В ту же секунду Ифигиния подлетела к фонарю. Яркий свет озарил комнату. Маркус вскочил и, воспользовавшись светом, изо всей силы прицельно нанес Хоуту удар в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам, но не упал, а повернулся к фонарю и в бешенстве изо всех сил пнул по нему ногой.

Стекло треснуло. Выплеснулось масло — и горячие языки пламени, вырвавшись, побежали слизывать растекавшуюся масляную дорожку.

— О Господи! — взвизгнула Ифигиния. — Постель!

Краем глаза Маркус увидел, как она схватила его фрак и начала сбивать огонь.

— Отойди, Ифигиния! — крикнул он.

— Если огонь доберется до постели или до этих тряпок, — она указала на полог, — мы окажемся в адском пекле!

Маркус понимал, что она права. И если здание загорится, то одному лишь Богу известно, сколько человек погибнет в огне, — над магазинами Лэмб-Лайн столько жилых комнат!

Герберт воспользовался их замешательством и рванулся к выходу. Маркус бросился вслед за ним.

Достигнув двери, он услышал быстрые удаляющиеся шаги по темному коридору. Через секунду дверь распахнулась, и в просвете появилась грузная фигура Герберта.

Маркус в несколько прыжков пересек холл, выскочив на площадку как раз в тот момент, когда Герберт сбегал по темным ступеням.

— Ты все равно не уйдешь, сукин сын! — Схватившись рукой за перила, Маркус поймал Хоута за воротник.

— Будь ты проклят, Маркус!

Хоут бешено рванулся и, потеряв равновесие, отлетел к перилам, затем перевернулся и начал падать…

Последовал короткий крик ужаса — и все смолкло. Хоут навзничь упал на тротуар.

Маркус посмотрел вниз на неподвижно распростертое тело. Даже в слабом свете луны было видно, как неестественно вывернулась шея Хоута. Он был мертв.

— Маркус! — позвала Ифигиния. — Помоги мне!

Он повернулся и бросился бежать через холл. Влетел в комнату и увидел, что Ифигинии удалось почти полностью сбить пламя. Лишь несколько оставшихся горящих языков вылизывали ковер.

— Отойди! — Схватившись за край ковра, Маркус скатал его и тем самым остановил огонь.

Ифигиния быстрыми ударами погасила последние слабые язычки пламени.

— Ну, слава Богу! Маркус, что с ним?

— Хоут мертв. Он упал с лестницы.

— О Господи!

Маркус зажег лампу на стене и оглядел комнату. Огонь, как ни странно, нанес ей весьма незначительный ущерб. Маркус перевел глаза на Ифигинию, все еще сжимавшую в руках его дымящийся фрак. Лицо ее было перепачкано сажей.

— Ты обожглась?

— Нет.

Маркус вобрал воздух. Пахло паленой шерстью. Внезапно Маркус кое-что вспомнил.

— Дай-ка мне взглянуть.

Он взял из ее рук фрак и полез во внутренний карман, туда, где лежала новая усовершенствованная гидравлическая ручка. Поморщился, прикоснувшись к горячему металлу.

— Гром и молния!

— Что случилось?

— Ничего страшного. Просто мне необходимо вернуться в лабораторию.


Уже почти светало, когда Маркус вышел из дверей своей спальни и прошел в смежную комнату. Одинокая свеча освещала огромную постель.

Пустующую постель.

Новобрачная ждала его возле окна. Заслышав его шаги, она резко обернулась.

Белая, отделанная кружевом ночная сорочка нежнейшего льна облегала стан Ифигинии. На голове красовался чепчик с пышными оборочками.

В ее улыбке было столько счастья, что у Маркуса перехватило дыхание.

— Ифигиния. — Он просто не мог найти нужных слов. Распахнул объятия — и она полетела к нему. Маркус поймал ее, подхватил, понес к постели и скользнул с ней под чистые, сладко пахнущие простыни. Он чувствовал себя целым, настоящим, пришел конец механическому человеку, собранному из тщательно смазанных колесиков и шестеренок.

— Я люблю тебя, Маркус.

Он прижал ее к себе, осыпая страстными поцелуями. Сжимая ее бедра, взял губами тугой сладкий сосок.

«Господи, как же она прекрасна! — с благоговением подумал он. — Она словно создана для меня. И я ждал ее все эти годы — ее одну».

— Держи меня, Ифигиния. И никогда не отпускай.

— Никогда!

Маркус не сразу смог понять чувство, охватившее его в тот миг, когда он вошел в горячие и тугие ножны ее тела. Он подумал, что это и есть человеческая радость…


Ифигиния проснулась и поняла, что лежит одна на постели. Первые лучи утреннего солнышка заглядывали в окна, яркие блики пестрели на простынях.

Ифигиния закрыла глаза и медленно потянулась. Тело ее хранило сладкие воспоминания о любви Маркуса — прекрасные воспоминания, наполнившие живым теплом каждую клеточку ее тела. Закрыв глаза, Ифигиния вновь почувствовала возбуждающие прикосновения сильных рук Маркуса к своей груди, бедрам, к местечку между ними.

Странный тикающий звук вернул ее к действительности. Тиканье сопровождалось отчетливым скрежетом металлических колесиков.

Чунка-чунка-чунка-чунка…

Ифигиния подняла ресницы и увидела, что дверь между спальнями открыта. На пороге в черном шелковом халате стоял Маркус, прислонившись плечом к косяку. Темные волосы всклокочены. Скрестив на груди руки, он пристально смотрел на Ифигинию сверкающими янтарными глазами.

— Доброе утро, Ифигиния.

— Доброе утро. А я-то думала, куда ты подевался? — Ифигиния откинулась на подушки. — И что это за странный шум?

И тут она увидела, как по ковру к ней приближается механический человек. С изумлением она смотрела, как со скрежетом двигаются взад-вперед его ноги. Одна рука вытянута вперед, деревянная рука, несущая серебряный поднос.

А на подносе лежал маленький листочек бумаги.

Ифигиния зачарованно смотрела на приближающееся механическое существо. Вот он подошел к постели — дальше идти некуда. Шестеренки продолжали скрежетать, ноги упрямо шевелились, голова крутилась из стороны в сторону.

Ифигиния протянула руку и взяла записку с подноса. Осторожно развернула и прочла:

«Я люблю тебя».

— О Маркус! — Ифигиния сбросила покрывало и вскочила с постели.

Не обращая внимания на механического человека, она побежала через комнату к Маркусу, ждущему в дверях. Остановилась перед ним.

Он улыбнулся.

— Это правда? — спросила она.

— Самая настоящая.

Счастье обрушилось на нее водопадом света.

— Я всегда знала, что мы созданы друг для друга.

Он рассмеялся, подхватил ее на руки и понес обратно к постели.

— Ты оказалась права.

— Как всегда, — хмыкнула она в ответ.

Загрузка...