Любовница авантюриста

Прощай, Оливер!

Оливер начал свой рассказ.

— Вот уже пятнадцать лет я живу для того, чтобы увидеть своего сына в колыбели Давентри!

Сеймур спал в детской, обставленной мебелью из ценных пород дерева. Колыбель Давентри принадлежала замку Давентри. Я внимательно слушала Оливера.

— У меня не было шансов дать сыну все, что принадлежало ему по праву рождения, — продолжал Оливер. — Уж слишком необычно сложилась моя судьба.

Я бросила на Оливера восхищенный взгляд. Мне казалось, что он напоминает капитана Гаттераса, окруженного своим экипажем. Все было плохо. Люди хотели есть, было холодно! Но все это не имело значения! Капитан Гаттерас хотел достичь Северного полюса. Он тоже был англичанином! И тот факт, что этот герой существовал только в голове Жюля Верна, нисколько не приуменьшал его храбрости, выносливости, энергии. Как жаль, что не он достиг своей заветной цели.

— Мою мать звали Мэриан Килманок, — продолжал Оливер. — Она была племянницей леди Морана.

Оливер спросил меня взглядом: «Ты знаешь леди Морана?» Да! Я знала леди Морана, ее портрет был седьмым на левой стороне холла; портрет в полный рост в период ее зрелости, в тяжелом платье зеленого цвета, напоминающем скалу, покрытую мохом; удлиненное бледное лицо, обрамленное пышными буклями, будто груша меж двух кистей винограда.

Я попыталась собрать воедино все, что знала о леди Морана. Ее арфа, кресло, ванная, слуги… Любое жилище, принадлежит ли оно простым людям или царствующим особам, всегда подчиняется женщинам. Замок Давентри обязан леди Морана несколькими уродствами в викторианском стиле, которые впоследствии я прикажу убрать.

Я мало знала о характере леди Морана, лорд Седрик говорил о своей матери сухо и кратко. В моих глазах сам лорд был таким старым, что его мать терялась где-то в глубине веков. Оливер напомнил мне, что она умерла в год его рождения и что эта смерть отняла у него титул и богатство и превратила во внебрачного сына.

Если бы леди Морана не умерла, Седрик женился бы на Мэриан, а не уехал неожиданно в Индию.

— Они познакомились, когда ей было восемнадцать, а ему — двадцать пять!.. Полюбили друг друга… — Оливер произнес это с горькой иронией. — Да, она его любила… Он же позабавился несколько недель с бедной девушкой, и все. Она решила, что они обручены, и доверилась ему…

Пока Оливер говорил, картины прошлого неотвратимо вставали перед моими глазами. Теперь мисс Мэриан предстала совсем в ином свете. Я представила их свидания с Седриком, поцелуи, слезы…

В это время леди Морана была уже пожилой женщиной, больной и эгоистичной, но она любила свою племянницу-сироту и никогда не позволила бы, чтобы Седрик разбил жизнь девушки и обесчестил знатную ветвь своего рода.

— Никто и не подозревал о несчастье, случившемся с моей матерью.

Так ли это? Я вспомнила презрительный тон миссис Додж, ее слова: «Никто не жил на третьем этаже, кроме мисс Мэриан… естественно». Невысказанный подтекст этого «естественно»… Я вспомнила также удивленно приподнятые брови миссис Додж, когда сказала, что лорд Седрик говорил со мной о мисс Мэриан. Почему миссис Додж сочла это странным? Только потому, что знала секрет Седрика и Мэриан?

Сколько лет было миссис Додж в то время? Видимо, около двадцати — двадцати пяти. Она, должно быть, выследила мисс Мэриан своим ревнивым женским глазом. Мисс Додж была влюблена в лорда Седрика, молодого и красивого лорда Седрика! Молодого… Мне это казалось невероятным, так как я знала его худым, сухим, угловатым и бесчувственным, как окаменевшее дерево.

— Однажды она уехала, исчезла, без денег, без чьей-либо поддержки. Больше никто ничего о ней не слышал.

Я робко прервала Оливера:

— В розарии есть розовый куст, который носит ее имя… Его создал главный садовник Пэблз.

— Пэблз! Ах да, Пэблз!.. — воскликнул Оливер, и я увидела, что его лицо подобрело.

— Моя мать ему часто писала. Он был единственным другом, которого она сохранила. Перед смертью она попросила меня отправить Пэблзу шкатулку, в которой были сувениры. Пустяки, какие-то семена, пара перчаток для работы в саду, гнездо синицы… Я отправил ему эту шкатулку, сопроводив ее письмом, сообщающим о том, что Мэриан больше нет…

Значит, Пэблз знал, что мисс Мэриан умерла, и куст белых роз олицетворял собой символическую могилу близкого друга юности.

В тишине, которая последовала за этим, я увидела мисс Мэриан в розарии с секатором в нежной руке, очаровательную и счастливую. Затем я увидела ее в аллее парка — бледную, заплаканную, несчастную. Для Пэблза — в то время он также был молодым и красивым — она была цветком, бабочкой, облачком.

— Должно быть, Пэблз очень любил твою мать. Она могла бы выйти за него замуж! — сказала я.

Оливер сделал отрицательный жест. Он отказывался даже от мысли о решении, которое могло бы ликвидировать его странное право на замок Давентри. Он предпочел иметь тайное наследство, достойное принца, судьбе среднего англичанина.

— Она поселилась в Лондоне. После моего рождения Мэриан стала Оливией Эшли.

Оливия Эшли? Не это ли имя промелькнуло на небосклоне славы, подобно птичке, залетевшей слишком далеко от родных мест? Это имя было довольно известным: Оливия Эшли… Стринберг, Чехов, Шекспир…

К волнующим картинам, оживающим поочередно на экране прошлого, присоединился куст белых роз Пэблза. Я сопровождала Оливера в этой необычной прогулке, которая вела нас от нашей молодости к молодости его родителей.

— Моя мать жила воображаемой жизнью, у нее был богатый внутренний мир, но подлинная ее жизнь была разбита. Она была талантливой актрисой, тщательно скрывавшей свое прошлое от посторонних взглядов. У нее было хрупкое здоровье; она покинула театр. Вот уже семь лет как ее нет в живых… — Оливер помолчал. — Я воспитывался в пансионате. В детстве мать видел редко. Позднее мы много путешествовали с ней во время каникул. Когда мне исполнилось восемнадцать, мать раскрыла мне тайну моего рождения. Когда я узнал, кем был, все изменилось в моей жизни! Как странно, я ведь приезжал в этот замок, еще не зная правды. Мы приезжали сюда с группой школьников, я хорошо помню это. Мы вместе посещали исторические памятники, замки. Но когда я прибыл сюда снова, я уже не был обычным туристом. Странное, загадочное волнение овладело мною. Затем, втайне от всех, я несколько раз возвращался в замок один, смешивался с группой других посетителей, но никогда не был вместе с ними. Я погружался в воспоминания. Может быть, это были отдельные эпизоды юности матери, которые всплывали в моей памяти? Хотя мать не назвала точное место, о котором рассказывала, ее истории были полны конкретных фактов.

Прошлое говорило с моим воображением в этом месте больше, чем в каком-либо другом историческом месте Англии. И я все время возвращался сюда. Это было сильнее меня. Я любил этот замок, при мысли о нем я испытывал предчувствие, что однажды сюда вернусь. Я всегда с бьющимся сердцем останавливался перед портретом графа Вильяма Сеймура Давентри… Вот этим!

Оливер приподнял свою тонкую сильную руку, указывая на портрет над скрещенными шпагами.

— Посмотри на меня, — сказал он. — Что произошло бы, если бы у меня была борода?

— О да, — прошептала я. — Ты спал под этим портретом, и я почувствовала загадочную связь между тобой и ним.

— Ветвь генеалогического древа! — сказал Оливер с невеселой улыбкой. — Сломанная ветвь, но сок продолжает течь, и отныне мой сын здесь. И он — настоящий, подлинный граф Давентри!

Его лицо стало еще бледнее, какое-то мрачное и одновременно сияющее выражение появилось на нем, как молния на грозовом небе.

— Я вернулся сюда, — продолжал Оливер, — узнав, кем я был. Я шел на некотором расстоянии от гида и посетителей и чувствовал, как мои ноги становятся тяжелее, потому что шел я по замку Давентри!.. Я дрожал от гордости и ярости! И тем не менее я был счастлив. Да, намного счастливее, чем когда-либо. Моя тайная гордость украшала отныне пустоту моей жизни. Я был один в мире, отец ничего не хотел знать о моем существовании, но я существовал! И кровь рода Давентри текла в моих жилах!.. На протяжении долгих месяцев только это занимало все мои мысли. Я собрал воедино все воспоминания матери, которые она сохранила о прошлом. Я составил из них настоящий роман. И вот однажды ночью мне пришла в голову гениальная идея! Надо, чтобы у лорда Седрика родился сын, который в действительности был бы моим!

Я был тогда морским офицером… торгового флота, естественно! — В уголках его губ затаилась горькая ухмылка. — Но это было слишком унизительно для меня. Все меня раздражало. Я покинул службу и стал художником. Это занятие открыло мне двери в салоны высшего общества. Остальное ты знаешь.

Оливер глядел на меня горящим взглядом. Я смотрела на него, чувствуя в себе смесь любви и восхищения.

— Это замечательно! — воскликнула я. — Долгие годы ты шел к своей цели с несокрушимой храбростью и целеустремленностью. И — дошел.

Я подумала, что такая история с ее секретами, интригами, уловками могла быть прожита только очень сильным и целеустремленным человеком.

И я вспомнила проявления гордости и достоинства, которые были так свойственны Оливеру-авантюристу!.. Его презрение к богачу Хьютону, его бешенство во время моего краткосрочного романа с принцем Каджиаром, сказочный рубин, выброшенный в море, словно окурок. Это возвращение в прошлое разбудило в моем сознании вспышку любви, граничащую с ревностью.

— А до встречи со мной пробовал ли ты добиться поставленной цели с другой женщиной?

— Невозможно ограничиться одной попыткой, — сказал Оливер. — Моему луку требовалась не одна тетива. Это было непросто. И когда я чудом нашел тебя, я больше не сомневался в успехе.

— Так всего лишь для этого я вошла в твою жизнь? — у меня от боли сжалось сердце.

На несколько секунд Оливер задумался.

— Я не смог бы уловить разницу между тем, чем ты являешься для меня, и тем, чего я хочу от жизни.

Словно ужаленная, я воскликнула:

— Но если бы лорд Давентри женился на другой женщине? Ведь все твои планы тогда рухнули бы…

— Почему? — улыбнулся Оливер. — Просто тогда я совсем недорого дал бы за добропорядочность леди Давентри.

Цинизм этой фразы потряс меня. Да, он знал себе цену. Я и сама недорого дала бы за моральную стойкость предполагаемой леди Давентри.

Я все еще размышляла об услышанном, когда он добавил:

— Или… я недорого дал бы за ее жизнь.

Голос Оливера не оставлял никакого сомнения в реальности его угрозы. Тень улыбки пробежала по моим губам.

Оливер взял сигарету из своего портсигара, закурил ее и выпустил сквозь тонкие губы струю дыма. Я балансировала на грани реальности и воображения. Все смешалось в моей голове.

— Подумать только, ведь ты — внебрачный сын Седрика. А я-то считала, что ты убил его!

— Ну, я его все-таки… убил…

— Как?.. — с трудом выдавила я.

— Рассказав ему правду во время нашей последней партии в шахматы.

— Зачем ты сделал это?

— Мне показалось, что это могло бы доставить ему удовольствие, — ответил Оливер с двусмысленной улыбкой. — Я знал, что он страдает болезнью сердца. И вот радость убила его, — улыбка на его лице сменилась грустным оскалом.

Оливер искоса взглянул на меня. Я выдержала его взгляд с невинным лицом. Если он и подтолкнул слегка колесо фортуны, то сделал это из благих намерений. И мне не следовало быть недовольной. Кстати, лорд Седрик не имел ничего против того, чтобы доверить заботу о продолжении рода любому скандинавскому моряку или английскому метрдотелю. Тот факт, что Сеймур был не сыном, а внуком, должно быть, наполнил радостью каменное сердце старика, который не мог не испытывать хотя бы изредка угрызений совести. Я мысленно увидела, как он склоняется над колыбелью Сеймура, с волнением думая о своем потерянном сыне.

— Почему, — спросила я, чувствуя, что мой вопрос довольно опасен, — почему ты не рассказал мне обо всем с самого начала этой авантюры?

— Сумасшедшая, — ответил Оливер. — Мне нужна была абсолютная тайна. Ты и так знала много лишнего.

Я вздрогнула, как будто увидела под ногами глубокую бурную речку, несущую черные воды.

— Что бы ты сделал со мной, если бы затея не удалась? — спросила я тихо.

— Зачем спрашиваешь о том, что не произошло?

Действительно, зачем? Это никогда не кончится. Тем не менее я задала ему еще один вопрос:

— Почему ты не хочешь жениться на мне, Оливер?

— Потому что я предпочитаю, — засмеялся Оливер, — быть любовником леди Давентри, а не супругом миссис Дивер. Но мы все равно проведем наш медовый месяц на Бораборе. Я был бы рад познакомиться с этим островом.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять его.

— Так что, когда я тебя встретила, ты возвращался не с Бораборы?

— Что бы я делал на Бораборе? — спросил Оливер.

Затем он пошарил рукой по столу в поисках виски. Я услышала звон хрусталя и бульканье жидкости. Он наполнил свой стакан.

— Хочешь?

Я кивнула.

— Как всегда безо льда и без воды?

— Как всегда.

Оливер протянул мне стакан.

— Только что в этой комнате шел снег? Или от тебя исходил этот страшный холод?

— От меня, — ответила я, вставая.

Я прошла, даже не взглянув на него, и уселась на кресло из черного дерева, стоящее рядом с камином.

Оливер пил медленно, время от времени поглядывая на меня. Затем, не вынимая руку из кармана, прислонился к гранитному камину. Его скрещенные ноги как бы удлиняли стройную фигуру. И я вновь ощутила, как во времена, когда он мной командовал, его небрежную агрессивность, его безразличие к моему состоянию.

— Что с тобой? Ты создаешь ледяную атмосферу и в то же время у тебя вид кошки, готовящейся к прыжку!

— Нет! Я не похожа на кошку. Оливер, ты предпочел бы, чтобы я мяукала? Это было бы так просто! Ты ведь такой чудесный дрессировщик!..

— Что ты хочешь сказать? Что случилось? Я ничего не понимаю! Объясни мне!

Он вновь заговорил со мной властным, нетерпеливым тоном, благодаря которому управлял мной.

— Почему, — спокойно спросила я как бы просто из любопытства, — почему ты заставил меня поверить, что приехал из Бораборы?

— А, так вот что! — рассмеялся Оливер. — Какая разница, был я на Бораборе или не был?

— Как это? Зачем же ты мне лгал?

— Послушай, Анна! Я лгал по многим другим причинам. Знала ли ты, кем я был, когда ты последовала за мной в Англию?

— Это не одно и то же…

— Ты приняла меня полностью, ты даже поверила, что я убил человека! А сейчас ты собираешься упрекать меня в том, что я солгал, говоря тебе, что возвращался из Бораборы?

Гнев от такой наглости сдавил мне горло. Тем не менее бесцветным голосом я произнесла:

— Так эта карта островов, которая была у тебя в отеле… Ты ее купил перед тем, как привести меня?

— Естественно, — равнодушно бросил он.

— Естественно… Я мечтала о том, чтобы уехать в Полинезию… Ты возвращался из Бораборы… Как это просто…

— У меня были основания поддерживать твою мечту.

Я смотрела на Оливера, ненавидя его.

— У тебя были основания… а я оказалась дурочкой, которая поверила тебе.

— У меня не было выбора; не забывай, что у меня было лишь несколько часов, чтобы удержать тебя.

Мой гнев ослабел, он уже больше не душил меня, но я была разочарована. Ведь я так верила, что сам момент нашей встречи, когда должны были соединиться наши судьбы, был одним из тех чудесных совпадений, которые выпадают на долю влюбленных.

— А потом? Зачем было продолжать лгать?

Прежде чем ответить, он снова налил виски и с усталым видом сел напротив меня.

— Я этому не придавал никакого значения. Я по-прежнему не понимаю, почему я однажды должен был сказать тебе: «Ты знаешь, моя нога никогда не ступала на острова Полинезии!» Тем более что идея побывать там очень привлекала тебя.

— Вот этого я и не могу вынести! В твоих глазах я обыкновенная вздорная дамочка, одна из тех идиоток, которые готовы подбирать крошки с твоего стола.

Он присвистнул и широким жестом обвел то, что окружало нас.

— Ты знаешь, речь не об этом! Я женщина! Я была для тебя ничем, только инструментом для достижения цели!

— Я уже сказал тебе, что никакая женщина в мире не смогла бы заменить тебя. Я видел в тебе мать моего сына!

— Ты слишком далеко заходишь в своих амбициях! Ты слишком заносчив! У тебя, если говорить честно, не так уж и много оснований на все эти титулы.

— Да, это правда. Я слишком черствый. Несправедливость — это как яд! Она придает жизни совсем другой оттенок!

— А может быть, ты — не единственная жертва? Кто знает, нет ли других побочных детей лорда в окрестных семьях?

Перед моими глазами пролетел и разбился вдребезги о каминную доску стакан.

— Права Сеймура абсолютны!

— Успокойся… Не учи меня любить моего сына, он и так самая большая любовь в моей жизни. Тем более что я не забываю, кто я сама по себе. Мой предок Эрве де Даула сражался в рядах короля Артура. Он был ранен в битве при Рош-о-Муан в 1214 году. Понимаешь? У меня древний и знатный род! Ты знаешь историю Англии?

— Нет, но я знаю твою историю! — смеясь, ответил он. — Ты не обидишься, если я скажу тебе, что она очень затрудняла мой выбор!

— А если бы я была с этого острова Борабора?

Оливер покачал головой.

— Во время нашего замечательного пребывания в «Долине артишоков» я получил копию твоего свидетельства о рождении… Это было совсем не трудно.

— Ты сделал это?!

— Ну не мог же я на самом деле доверить свою жизнь авантюристке!

Я мысленно увидела наш маленький коттедж, свет сквозь красные занавеси, когда мы возвращались после прогулок по холмам. Я тогда еще мечтала о мирной жизни… А Оливер в это время проверял мое досье!

Буря снаружи не успокаивалась. Деревья шумели, как море. Град хлестал в окна.

— Ты меня никогда не любил!

Оливер взорвался.

— Зачем ты изображаешь из себя жертву? Ты была чудной женщиной, циничной, бессердечной и остроумной. Зачем тебе все это? Любовь! Любовь! Это ваш женский рай, но он существует только в вашем воображении. Но ты ошибаешься насчет самой себя! Еще час назад роль леди Давентри была смыслом твоей жизни! Ты сказала мне, что не хочешь выходить за меня замуж! К счастью, у меня не было ни подобного намерения, ни желания! Где бы я был сейчас? В твоем парке? Гулял под дождем? Может быть, со слезами на глазах? Ты со своим видом принцессы завоевала и покинула столько мужчин! Поразвлечься месяц-другой и — до свидания! Я не из тех, которых покидают с сердцем, разбитым вдребезги! Я никогда не хотел жить с тобой, ни на Бораборе, ни в другом месте! С меня вполне достаточно прокатиться с тобой на твоей яхте.

Я слушала его и ощущала, как каждую клеточку моего тела заполняет грусть.

Пробили часы, но я не уловила, сколько раз.

— Вот как мы проводим с тобой первую ночь после «Долины артишоков»… Ладно, я сейчас уеду, я все еще капитан твоей яхты. Я считаю, что ее надо перегнать в Плимут и поставить на осмотр, как-никак она совершила половину кругосветного путешествия. Затем ты дашь мне дальнейшие указания. Прежде чем уйти, я хотел бы повидать сына.

— В это время? О чем ты думаешь! Это безумно опасно! Как объяснить твое присутствие, если проснется кормилица?

— Что-нибудь придумаешь, — сухо сказал Оливер. — Не забудь, что он и мой сын.

Мы стояли друг против друга, готовые расстаться. Вдруг в полной тишине кто-то постучал бронзовым кольцом в двустворчатую дверь, выходящую в холл.

Я бросила потерянный взгляд на несколько белых перышек, валяющихся на диване, которые не успела собрать. Они еще в большей степени компрометировали меня, чем присутствие Оливера. Кто там за дверью? Был ли это один из слуг, который на заре приступал к своим обязанностям? Или же громкие раскаты голоса Оливера разбудили кого-то?

Не шевелясь, мы оба смотрели на дверь. Она приоткрылась, в дверном проеме показалась крохотная ручка. Маленькая голая ножка нащупывала половицу. В пижаме из красной фланели перед нами предстал Сеймур. Он подбежал ко мне, смеясь, с пальцем во рту, прядь черных волос закрывала его хитрый глаз.

— Сеймур!.. Как тебе удалось выйти из комнаты?

— Я умею! — гордо ответил он.

— А где кормилица? Ты спустился по лестнице сам?

— Сам! — Мальчик взял меня за руку и посмотрел на Оливера. — Кто это?

Оливер неотрывно смотрел на своего сына. Он был бледен от волнения, лицо его сияло.

— Капитан вашей яхты, лорд Сеймур.

Он взял сына на руки и, направляясь к двери, прижался губами к его волосам.

Я последовала за ними.

— Удивительно! Сеймур раньше сам никогда не выходил из своей комнаты. Сегодня он сделал это в первый раз! Неужели он почувствовал твое присутствие?

— Это голос крови, — пробормотал Оливер, прижимая к себе малыша. — Это голос крови, ничем иным его появление объяснить нельзя.

Оливер опустил сына на пол.

— Капитан, ты придешь завтра? — спросил Сеймур.

— Обязательно приду. Мне необходимо получить ваши приказания.

— Договорились. До завтра, — и добавила: — Пожалуйста, не тяните с ремонтом «Счастливчика». Весной мы отправимся в далекое путешествие. На Борабору.

Оливер открыл дверь. Дождь лил как во времена потопа. Он шагнул сквозь стену воды и исчез в ночи.