Посвящается почти всем французским мэтрам
и беллетристам, кроме Флобера, Вольтера,
Бальзака, Октава Мирбо и Сирано де Бержерака.
Итак, мы, конечно, в русском посольстве. Лестница. Ковер. Пудреные лакеи с обеих сторон, в ливреях с коронами сзади. Экзотические растения в кадках. Ждут даже президента. Женщины снимают внизу свои соболя, шиншилля, сорти-де-баль, и от них пахнет мехом, неуловимым запахом духов, запахом чудного женского тела… и пр.
И, как всегда водится во французских романах, хозяйка дома, дама этак около 50 лет (пышная красота! А кстати, она — блондинка, потому что во французских романах не бывает француженок-брюнеток), встречает любезно гостей, суя им свою благоухающую руку в губы и ждя только Армана.
Дальше неизбежно появляется наш герой Арман, которого вводит в свет в первый раз его кузен, граф де Гюи, — непременно светский циник.
Он раздевает всех женщин одним взглядом. Он устал от жизни, мечтает о самоубийстве и ежедневно фехтует в клубе «самых изумительных французов».
Бал. Обнаженные тела молодых девушек похожи на розовую форель (или на другую экзотическую рыбу).
Буфет с шампанским. Шесть самых известных писателей. Пять мастеров кисти. Один имитатор и свистун (на всякий случай), знаменитый пианист, скрипач и уже непременно русский князь фон Перрокофф.
Из всего предшествующего вам, любезный читатель, уже стало ясно, что Арман и Генриетта (хозяйка дома, жена банкира) воспылали любовью.
Он нанял маленькое гнездышко, конечно, в тихом переулке. Он пригласил её поглядеть его коллекцию старинного фарфора.
О! Она, конечно, не знала, куда едет.
Выйдя из своего покойного ландо, она пересела в наемный фиакр и вся трепетала при мысли, что извозчики очень памятливы и иногда через двадцать лет узнают преступника в лицо. Потом она пошла пешком. Её маленькие ноги были непривычны к прикосновению тротуара.
Вся трепеща, она вошла в милое кокетливое гнездышко. Арман уже дожидался её, стоя на коленях.
И он вскричал:
— О, моя любимая! О, моя очень любимая! Прости меня!
Одежды падают вокруг неё кольцом. И тело молодой женщины похоже на форель (ах, впрочем, мы об этом уже говорили).
Русская скромность велит нам замолчать в этом месте.
Так как в Западной Европе все подчинено законам успокоительного мещанства, то Люси воспитывалась в монастыре Святого Сердца. Здесь следуют маленькие подробности: кажется, Арман спас её от смерти, вытащив из воды, или они были друзьями детства, или земли их родителей соприкасались… Арман должен был жениться на Люси. Моя бедная мать и мой храбрый отец (у которого на стене всегда висела сабля его храброго отца) понудили Армана к этому. О! Что есть выше родственной любви?
И притом же Люси была невинна! Она не знала ровно ничего, несмотря на монастырское воспитание.
Арман прощается с Генриеттой.
— О, благодарю тебя, очень благодарю тебя, моя любимая! — шепчет он, весь задыхаясь.
— Когда мы увидимся?
— Завтра, если нам что-нибудь не помешает! — шепчет она, трепеща.
— Завтра я не могу.
— И я.
— И я.
— Почему?
— Люси…
— Ах, это имя!
— Но моя бедная мать… И мой храбрый отец…
— А мой бедный муж? Этот святой человек? Он, этот честный человек! Пожалуйста, удержи меня, чтобы я не отравилась чернилами!
Всё кончилось благополучно: Арман женился на Люси, которая изменяла ему с каждым прохожим. У них были толстые и, конечно, белокурые дети. На площади доброго старого Парижа маршировала армия, в это время жил ещё Золя, кто-то требовал реванша.
Но было скучно.
А Генриетта? Судьба её неизвестна.
1908 г.