Любовь авторитета, или Плата за всё (СИ)

Глава 4. Ян

Ложь убивает любовь, а откровенность убивает ее еще быстрее.

Абель Эрман

Как неумолимо бежит время, и как мало изменилось за эти несколько лет. Я думал, что ненавижу ее, я хотел ее ненавидеть, призирать, и мне почти удалось убедить себя в этом. Пока Сизов не упомянул о том, что ее могут убрать. Вся надуманная ненависть рассыпалась в прах, я испытал ужас от осознания того, что могу потерять ее. Да, она не была моей, но я мог хотя бы видеть ее изредка и издалека. Каким же я был дураком, убеждая себя, что я наблюдаю за ней только потому, что ненавижу и желаю ей смерти. Смерть стояла рядом с ней, но теперь я не был ее союзником.

Сизов видел много, возможно слишком много из того, что я не хотел показывать. Он предложил мне единственный возможный вариант — ее спасение взамен на молчание и полный контроль с моей стороны. Если бы он знал, что тем самым он дарил мне и рай, и ад. Находиться рядом с ней и не иметь возможности дотронуться…

Она приехала к Сизову с виду воинственная, на самом деле перепуганная до смерти. Она приехала ради него. … Ни одного человека я не ненавидел так сильно как его. Антон…Синица. Я мог бы многое рассказать ей о нем, но я молчал. Это причинило бы ей боль, но может лучше так?

Когда она бросила мне в лицо, что любит его, я испытал острую боль, будто пуля прошла сквозь меня. Я даже не мог вспомнить, было ли мне когда-нибудь так больно?

Но я был согласен испытывать эту боль вечно, лишь бы она не испытала то, что испытала через неделю после этого. Антон с ледяным взглядом, обнимающий очередную…Мне было плевать на него, на его чувства, но я дорого бы отдал, чтобы оградить ее ото всего этого.

Это убило ее. Она пыталась справиться с этим, но я видел… Я буквально кожей ощутил, все, что она чувствовала. И, да, Боже, прости, я был рад, что она больше не нужна ему, что это чудовище наконец-то выпустило ее из своих когтей. Я ликовал не больше минуты, пока не увидел глаза Сизова, в которых прочел смертельный приговор ей. Теперь он мог спокойно убрать и ее и ее отца. Может быть, я не прав, что маловероятно, поэтому не перестраховаться я не мог.

Решение пришло мгновенно.

— Останься, — я сказал ей это так, чтобы она поняла, что это не просто моя прихоть.

— Я больше не играю в эти игры, — ее безжизненный голос в ответ.

— Останься, прошу тебя…

И она осталась, возможно, потому что поняла, что я хотел ей сказать.

Да, она поняла, а я разрывался от боли и отчаянья, глядя на нее. Она мучила себя, ловя каждый взгляд Антона, смотрела, не отрываясь, на то, как он обнимал и целовал другую. Моя бедная мужественная девочка. Я не смог бы наблюдать, будь я на ее месте. Но она все выносила. Для чего? Что она хотела понять, увидеть? Я заслонял ее от ее же горя как мог, я сдерживал ее ярость, я пытался приглушить ее боль. Я надеялся, что хоть как-то смогу помочь ей.

Господи, почему ты так жесток к ней? Ведь даже я смог понять и простить ей ее поступок. Я больше не держал на нее зла, я не понимал даже почему ее ложь тогда в прошлом довела меня тогда до безумия, до ненависти, возможно уже тогда я безумно ревновал ее ко всему, даже к призраку. Понял слишком поздно. Тогда я четко дал ей понять, кто она и как я ее ненавижу. Она не стала искать доказательств моих слов, и я потерял ее.

Теперь уж не знаю за какие такие заслуги, мне, возможно, давался еще один шанс. Я не хочу больше ее терять. Мне даже стало вдруг все равно, видит ли она во мне другого. Да, даже если так, то, что я сделаю на этот раз? Все стерто, все забыто: он, я… для нее есть только Антон. Этот мрачный монстр, наводящий ужас даже на видавших все парней. Я много слышал историй о нем, и все они были разнообразны, но одинаковы в одном — жестокость, не знающая границ. Я знал о нем такое, что навсегда бы отвратило ее от него. Но молчал. Я даже не мог представить, как она была с ним, да и не пытался. Один раз я совершил такую ошибку — представил ее в его объятьях — я разгромил все, что мне попалось под руку, чуть не покалечил Вику, за что себя никогда не прощу.

Все поверили в наш фарс. Лена как могла улыбалась мне и призывно тянулась. Все поверили. Все, кроме Сизова. Но он не тронет ее теперь точно. Я не позволю, даже если за это мне придется расплатиться не только своей жизнью… Господи, что я делаю? Но иначе я просто не могу.

Я увлек ее вглубь сада, а эта девчонка попыталась соблазнить меня. Назло ему. Дурочка, маленькая, глупенькая, но до сих пор любимая…

Я столько раз представлял, как привожу ее в свой дом, и вот она здесь. Спит, как ангел. Мой персональный ангел. Она начала разговаривать во сне, выкрикивала его имя, умоляла отпустить ее или лучше убить. … После этих слов она проснулась, а я на мгновенье потерял дар речи. Что это? Она опять врет мне, что любит его? Или врет себе? Что он с ней сделал? Она так и не призналась мне. Да и честно, я не уверен, что выдержу правду.

Я задумался и не заметил, как эта чертова пробка рассосалась, и путь был свободен. Легко вдохнув вечернюю прохладу, я мчался на всех порах к ней. Послать к черту этого Сизова и увести ее куда-нибудь, а не заставлять ее общаться с ним. Но мне нужно было уехать. Прошел целый день, как я ее оставил. Завернув на знакомую дорогу, я приготовился к встрече с ней. Наконец-то, нет Антона, нет ничего, и даже если она не любит меня, то никто не может мне запретить надеяться на это.

Встречать меня вышел Сизов.

— Где она? — я волновался за нее, оставляя ее здесь в этом логове.

— В доме, — я направился туда, но голос Сизова заставил меня остановиться, буквально замереть соляным столбом.

— Антон оставил ей бумаги для развода, она уже их подписала.

Я бегом поднялся по лестнице. Гнусная мразь! Не мог подождать пока она придет в себя, решил добить ее окончательно.

Она сидела в гостиной на диване, совсем по-детски, поджав под себя ноги, и смотрела в одну точку.

— Милая, мне очень жаль… — сказал я ей как можно более мягким голосом, пытаясь усмирить собственную ярость.

— Правда жаль? — сквозь отчаянье вырывалась ярость.

— Правда, только его я теперь не пожалею.

Она вздрогнула и посмотрела на меня своими чистыми как у ребенка глазами. Я всегда пасовал перед этим взглядом, только она умела так смотреть.

— Не надо. Не трогай его, пожалуйста.

Я сел с ней рядом и обнял, она, будто ждала этого, прижавшись ко мне всем телом, Лена откинула голову назад и, печально улыбнувшись, сказала:

— Спасибо, что ты рядом, рядом не смотря на все плохое, что я тебе сделала.

Я смотрел на нее, не отрываясь, с надеждой, с любовью, которую уже не мог скрывать. Да и зачем?

Сделала…Я поступил хуже, буквально швырнув ее в объятья другого. Она думала, что она монстр и чудовище и виновата во всех смертных грехах, она винила себя, я это видел. На самом деле она не знала, что она самый добрый и отзывчивый человек в мире. Плохого я повидал много… Особенно там…

Я вспоминал Чечню уже не так часто, как раньше, но воспоминания до сих пор были яркими и причиняли ноющую боль. Я не знал, чем можно ее заглушить — алкоголь не помогал, я быстро отказался от этой идеи, наркоту я в принципе не уважал, слишком много таких как я превратились, благодаря ей, в нелюдей, зверей…

… На дорогах Ингушетии мы встречали много российских патрулей, как только мы пересекли границу Чечни, капитан- майор Сивушев сразу предупредил, что здесь наших очень мало. Вооруженных людей полно, но это исключительно чеченцы.

Полный хаос в эшелоне власти. По-другому это назвать было просто невозможно. В Мескер — Юрт местные власти еле подавили бунт среди мирных жителей, грозивший перейти в восстание… Мирных? Ха! Они требовали наказание для двух наших солдат, которые, по их словам, расстреляли чеченскую семью из 5 человек, проводя местную зачистку…

В эту ночь она спала тихо, не разговаривая. Я не спал, я не мог спать, хотя и пытался. Меня тянуло к ней, и дело даже не физическом притяжении, я желал ее видеть, слышать, ощущать каждой клеточкой своего тела. Она словно околдовала меня. И если раньше до того, как ей начала грозить опасность я не обращал внимание на постоянно ноющее сердце, с годами научившись отключатся от этой боли, то теперь, когда не было смысла больше притворяться, мои чувства к ней разгорелись с новой силой.

В эту ночь, как и в предыдущую, я смотрел на нее, смотрел, боясь даже на один миг оставить, потратить время на ненужный сон. Как я мог ее оставить тогда? Сейчас я не понимал этого, я осуждал сам себя, но уже не переиграешь. Чувство, которое возникло у меня к ней с первого взгляда, со временем стало только сильней.

Она проснулась рано, около семи часов, я закрыл глаза и притворился спящим. Не хочу, чтобы она знала, что я не спал. Лена крадучись пробралась на кухню. Я уже хотел встать и пойти к ней, как услышал, как она кому-то звонит.

— Алло, Влад… — сказала она приглушенным голосом, — Да это я. Ты можешь мне объяснить, что происходит?… Я не понимаю. … За что он так со мной? Передай ему, я подписала бумаги о разводе.

В следующую минуту я услышал, как она тихонько всхлипывала. Мне стало больно. Я лишний раз убедился, что я не нужен ей и уже дикая мысль влезла мне в голову. … Выгнать, прогнать, чтобы не видеть ее любви к нему, чтобы не было так больно…Ну а потом я увидел перед собой картину, как наяву: ехидная улыбка Сизова, пистолет в его руке, и Лена смертельно бледная со стеклянными глазами…От этой мысли мне стало еще хуже. Вот таким она меня и увидела — с перекошенным лицом и лютой ненавистью в глазах. Она вздрогнула и отступила назад.

— Ян…Я что-то не так…Боже, ты слышал мой разговор? — последние слова она простонала и начала покусывать нижнюю губу.

— Да, слышал, — мой голос не был моим. Боже, я же наверняка пугаю ее своим видом! Но я не смог ей ничего сказать, пытаясь справиться с нахлынувшими видениями.

Она стояла и смотрела на меня испуганными глазами. Я наконец-то смог справиться со своими эмоциями и, глубоко вздохнув, попытался улыбнуться ей. Видно вышло у меня это скверно, потому что она испугалась еще больше.

— Ян, не смотри на меня так, …пожалуйста, — пробормотала она.

— Я вовсе не на тебя злюсь.

— Сизов? — проявила она сообразительность.

На этот раз я даже не пытался, справится с эмоциями, и недобро улыбнулся.

— Ян, почему ты на него работаешь? — решительно спросила она, но тут же смутилась, — То есть я хотела сказать…Ты ведь, мягко говоря, недолюбливаешь его. … Зачем?

Что я мог ответить ей? Сказать правду я просто не имел права.

— Не все так просто, Лена.

— Извини, я совсем забыла, что у вас просто так не уходят, — с горечью произнесла она.

Я обнял ее, я даже не мог дать гарантии кто сейчас в этом больше нуждался я или она.

— Не бойся, слышишь? Ничего не бойся рядом со мной. С тобой ничего не случиться.

— А с Кириллом? — спросила она, чуть ли не плача.

— И с ним тоже.

— Ты наверно не хочешь защищать его ребенка, — это было утверждение.

— Это твой ребенок. Не имеет значение кто его отец.

— Так уж не имеет? — усмехнувшись, спросила она.

Я покачал головой и еще сильнее прижал ее к себе. Разве это важно, если любишь женщину?

— Я хочу забрать Кира.

— Нет, ты подвергнешь его опасности, только редкие телефонные разговоры и то не долго.

Она тихо заплакала у меня на плече.

Прошла неделя, все окончательно уверовали в наши отношения, даже слышались такие разговоры, будто мы были любовниками еще со дня ее свадьбы с Антоном. Пришла бумага, подтверждающая, что теперь она свободна. Я должен был радоваться, но не был рад, смотря, как она плачет над этой бумажкой. Мы много разговаривали, хотя она не хотела, я просто не давал ей уйти в себя и мучиться одной. Сизов больше ее не беспокоил, это меня радовало. Но я знал, что, если сейчас я отпущу ее, на нее просто накинутся, как голодные собаки на кость и уничтожат, как ненужный носитель информации. То, что теперь она не нужна Синице отнюдь не спасало ей жизнь. Я бы даже сказал наоборот — освобождало путь к дальнейшим действиям.

Сизов дарил мне и рай, и ад, сам того не понимая. Я находился рядом с ней. Находился рядом с ней и мучился как в аду. Но я ни за что не променяю этот ад на бездушное спокойствие без нее.

Утром меня разбудил телефонный звонок, к которому Ленка подскочила как сумасшедшая.

— Да! — крикнула она в трубку, по всей видимости, ее тоже вытащили из так называемого спасительного сна.

В следующие моменты я слышал только тишину, меня насторожило это, я поднялся и прошел на кухню, где был телефон.

Она стояла бледная, а с глазами у нее творилось такое, что я испугался.

— С кем ты разговариваешь? — закричал я на нее. — Это он? — я тряс ее, а она молчала и судорожно сжимала трубку, в которую даже не вслушивалась уже. Я отнял у нее трубку и рявкнул:

— Синица! Ублюдок, если ты еще раз позвонишь сюда, я тебе башку враз откручу!

— Это не Антон, где Лена? — ответил мне незнакомый голос.

— Кто ты такой и что ты ей сказал? — глухо прорычал я.

— Я Влад, — произнес голос на том конце трубки.

— Не Антон, так его прихвостень… не звони сюда…

— Послушай! Это важно. Возможно, важно не для тебя, но для нее.

— Давай встретимся, — сказал я, после секундного раздумья и вздохнул.

— Нет, не могу, не безопасно. Если Сизов узнает мне не сносить головы. Я ей уже все по телефону объяснил.

— Ага, я вижу, — зло бросил я ему, глядя на Ленку, — Нет никакой гарантии, что его не прослушивают. Давай, шавка ты дворовая, мне теперь рассказывай.

И он рассказал. Меня это не удивило, но я представлял, каково ей это было услышать. Все как я и предполагал. Сизов дал Синице задание, прямо скажем не из простых — убрать главного конкурента. Только проблема была в том, что конкурентом был отец Ленки. Только о деятельности своего отца она ничего не знала, до этого момента.

Я сказал спасибо за информацию Владу, и, положив трубку, посмотрел на нее.

— Девочка моя… — прошептал я, мне хотелось ее обнять, но я сдержался.

— Ты знал, чем занимается мой отец?

— Да.

— Почему…

— Ты бы поверила мне? — прервал я ее. — Ты поверила, если я бы тебе сказал, что твой отец не крупный бизнесмен, а бандит? Начинал он еще при Советском Союзе, да и называлось это тогда совсем по- другому.

— Нет… Ян он же знает моего отца…Неужели…Он знал все с самого начала…

Она боялась ответа, а я не хотел говорить ей его.

— Я должна остановить его, — сказала она через минуту, которая показалась мне вечностью. И тут она посмотрела на меня так, что будь у нее в руках пистолет, я бы всерьез опасался за свою жизнь.

— Ты знал кто мой отец, Сизов твой хозяин заказал его. Вы оба и ты, и Сизов знали, чья я дочь. … И Антон тоже…Вы все знали с самого начала…Два претендента на новую корону, один из них Сизов, а другой мой отец. Теперь я понимаю желание Антона держать меня при себе, и вся любовь ко мне — ложь, ваш хозяин решил, что не плохо бы привязать меня к Антону, а что может быть лучше, чем брак? Впоследствии я должна была сделать из папочки не конкурента, а партнера. Но Антону видно все осточертело, и снова ваш благодушный хозяин освободил его от меня, а я спокойно перекочевала к тебе… Сизов решил воспользоваться ситуацией, не доводить все до крайностей и уложить меня к тебе в постель, чтобы не терять возможности заполучить врага в свой стан, но просчитался, времени в обрез и силы не те, да? И вот на сцену выходит мой муж так называемый, который должен выполнить вторую часть плана, если первая прогорела — убрать моего отца. Не плохо продумано! Поздравляю! Только после того как уберут моего отца, моя жизнь будет не дороже туалетной бумаги.

Я не мог поверить своим ушам. Она думала, что я использую ее, когда я может быть единственный человек, готовый отдать за нее свою жизнь.

— Ты городишь чушь! — резко сказал я ей.

— Да? А по мне так все правда!

— Ты причисляешь меня к этим ублюдкам? — я больше не мог сдерживаться, я ненавидел Сизова, эту свинью, с его хитроумными планами свести весь мир в могилу, она все равно догадывалась об этом, так какой смысл скрывать.

Лена внимательно посмотрела на меня, ей хотелось поверить мне.

— Если это не так, то ты поможешь мне, — вынесла она свой вердикт.

— Помогу, — я тяжело вздохнул. Ну, ладно я, но она-то куда влезает? Папочкины гены…

Она взяла трубку телефона и набрала номер.

— Папа, мне нужно поговорить с тобой. … О твоем бизнесе, папуля! — заорала она, — Я у Яна, только тебе он скорее известен как Стрелок! — и кинула трубку.

— И что ты делаешь?

— Спасаю своего отца, если ты не заметил! Он уже едет, … так что время у нас есть пока.

Я покачал головой, неизвестно, сколько у нас времени…Никто не знает, когда Антон будет выполнять свой заказ… Может быть сейчас…

— Позвони ему, — как будто прочитав мои мысли, попросила она, — Назначь встречу… Меня он не будет слушать.

Я набрал номер Синицы, и минуты три слушал гудки. Я ничего ей не сказал, она сама поняла.

Весь вечер она ходила из угла в угол, я сам себя чувствовал не лучше, но сейчас нужно было дождаться ее отца.

— Только полегче с ним, — попросил я ее.

— Да, только огрею пару раз сковородкой за продолжительное вранье семье и все, — съязвила она.

Иногда я восхищался ее мужеством, как, например, сейчас. Другая бы на ее месте растерялась бы, Ленка не ждала у моря погоды, а брала ситуацию в свои руки.

В двенадцать ночи явился Казанцев Виталий, в миру известный как Святой (кличкой такой он обзавелся за душевную доброту к бездомным деткам, перечисляя кучу денег в детские дома), а попросту Ленкин отец.

Смотрел на нее хмуро, и добродушия не выказывал, а когда меня увидел, то и вовсе позеленел от злости, предполагая, что именно я рассказал его дочери правду. Были у нас когда-то с ним общие дела, поэтому со мной знаком он был.

— Ну? — грозно спросил он у нее. Хотя, по моему мнению, грозной должна была быть она. Ленка за словом в карман не полезла, и, воспылав праведным гневом, сказался характер родителя, высказала ему все, что она о нем думает. Виталя растерялся и уставился на меня.

— Не я ей рассказал, Виталий Даниилович, — сказал я, вздохнув, посмотрел на Лену и понял, что посвящать его в дела она не собирается, из вредности конечно. Казанцев кивнул:

— Понятно, доброхоты без тебя нашлись, бошки им что ль открутить…

— Как ты мог! — бросила ему Лена — Мама тоже не в курсе?

— Мать знает. Замуж за меня выходила, знала за кого идет.

Лена побледнела.

— Так вы в сговоре? Какого черта вы от меня скрывали? — потом махнула рукой и добавила — Хотя я сама не лучше, за столько лет могла бы заподозрить, поинтересоваться…

— Не причем ты тут, — бросился он ее успокаивать, — Мне Иринка когда сказала, что тобой беременна, я сразу решил, что ничего ты знать не будешь. Будешь жить и в масле кататься. Мы тогда еще решили, что ничего тебе не скажем. И другим я запретил тебе даже намекать, иначе головы быстро полетят…Не хотел я посвящать тебя во всю эту грязь, раз сам по глупости в ней измазался по уши.

— Папа, — простонала Лена, — Да ты от меня жизнь скрывал, приукрашивал. Я в розовых очках ходила, пока с Антоном не встретилась. А потом как по накатанной пошло и поехало. … Знал ты про Тошку?

— Знал, — ответил он ей тихо. — Хотел сначала воспротивиться вашей свадьбе, а потом вспомнил себя с матерью. … И не стал.

Ленка заметно погрустнела, а я начал злиться, потому что вспоминала она сейчас не прекрасную свадьбу, как думал ее отец, да и сам я, до недавнего времени думал также. Он заставил ее — теперь в этом сомнений нет.

Как после всего этого она могла влюбиться в своего мужа?

— Папа, — начала Ленка, но замолчала, а потом со стоном ко мне обратилась — Ян, расскажи ему. … Не могу я…

Я рассказал, что Сизов удумал и кого киллером поставил.

— Лен, что-то я ничего не понимаю. Он же. … Как это? — растерялся Казанцев. — А ты-то, что с ней? — обратился он уже ко мне.

— Развелась она с ним недавно, сами ничего толком не понимаем, — ответил я ему, так как Ленка продолжала молчать. — Люблю я ее, — ответил я ему уже на второй вопрос, а Лена посмотрела на меня зло и удивленно.

— Угу, — кивнул в какой-то веселости ее отец, — Еще один. Ладно, — махнул он рукой, — Спасибо за информацию. Разберусь, — и к выходу направился.

А Лена кинулась за ним, и на руке его повисла.

— Папа, не трогай Антона, он ничего не помнит, а Сизов решил воспользоваться, чтоб мне свинью подложить, тебе, то есть. Не помнит он ничего, не знает. После ранения память начисто отшибло, сына родного не узнает. Ты лучше себя защити как-нибудь и Сизовым займись. Я сама с ним разберусь.

— Кириллка где? — грозно спросил ее отец.

— У его родственников. У двоюродной сестры.

— Адрес дай, скажу, чтоб забрали и понадежнее спрятали. Не вой, — сказал он ей, видя, что слезы из глаз так и брызнули, — Отправлю вместе с матерью, чтоб тебе спокойней было. С Антоном ты разберись, — сказал он уже мне, отцепил Ленку от руки и ушел.

Ленка носом шмыгнула и на меня уставилась.

— Собирайся, поедем Антона искать.

От имени ее благоверного меня слегка передернуло в очередной раз, но отпускать ее одну я вовсе не желал, поэтому через полчаса мы уже ехали в направлении ресторана, где Антон был завсегдатаем в последнее время. Я сказал ей посидеть в машине, делать этого она, естественно, не желала. Посмотрел на нее я так, что осталась она сидеть на месте. Честно говоря, не ожидал я от нее такого послушания, и заподозрил, что с Синицей видеться она боится. Боится, что Синица подтвердит ее догадки.

Спокойным шагом я зашел в ресторан. Там сидела вся его компания, но Антона среди них не было. Я поздоровался с парнями и начал выспрашивать. Через непродолжительное время я узнал, что Антон дня три назад как пропал, дружкам не звонил и не объявлялся. А Маугли как-то противненько мне намекнул:

— Схоронился Синица где-то. Переживает он из-за своей бабы. Или уже твоей?

В ответ я ухмыльнулся и распрощался. Вернувшись в машину, я нехотя пересказал все Ленке.

— И что теперь делать? — всплеснула она руками, и взгляд такой безнадежный стал, что мне захотелось прижать ее и отгородить от всех мыслимых и не мыслимых бед.

— Тебе домой ехать, спать, а я поищу.

— Я с тобой поеду, — чему-то испугалась она.

— За ублюдка своего боишься? Думаешь, укокошу его, когда найду?

Глаза ее стали печальными и слезами заволокли, но я ничего с собой поделать не мог, такая меня злость взяла.

— Зачем ты так, Ян? — тихо спросила она меня, а я вздохнул и повез ее домой.

Привез я ее, когда на улице светало. А сам вернулся в машину и начал думать, где Синица спрятаться мог. Как назло, ничего путевого на ум не приходило. К ребяткам обращаться не было смысла, Сизову донесут быстро, и в лучшем случае он все переиграет. Встал ему Казанцев поперек горла уже давно.

Нужно бы встретится с Владом, но как это сделать так, чтоб Сизов не пронюхал — ума не приложу. Но рискнуть стоит. Влад точно владеет информацией, да и был шанс, что на Влада Сизов особого внимания не обратил и слежки не приставил. Была у лучшего друга Синицы такая полезная особенность — быть незаметным и не представлять с виду опасности.

Было ранее утро, подходящее время для посещения клиники, где работал Леший. Даже если и приставлена слежка, то в такое время бдительность падает, человек расслабляется и становится невнимательным. Знал я это из собственного опыта. Ехал я окольными путями, с выключенными фарами. К клинике подъехал со стороны глухой стены, заглушил двигатель и, как можно незаметнее, прокрался к входу. Охраны здесь отродясь не было, а зря. Лежали здесь, лечились и умирали такие люди, что страшно имена произносить — сплошь криминальные авторитеты, портреты коих висели на стендах «Их разыскивает милиция». Но больница эта имела статус нейтральной стороны и крышевалась очень высокопоставленными чиновниками, понятное дело, нечистыми на руку и связанными с криминальным миром. Потому ни милицейских рейдов, ни разборок по понятиям здесь не было и быть не могло.

Влада я нашел в собственном кабинете, мирно посапывающего после очередного ночного дежурства. Тихо подойдя к нему, я накрыл ладонью его рот, чтобы не заорал от неожиданности, другой рукой приложил палец к губам, для пущей убедительности. Как и следовало ожидать, проснулся он резко, дернулся, разглядел меня и кивком головы дал понять, что шума не будет.

— Где Синица? — почти что шёпотом спросил я.

— Я не ждал тебя так рано, но ты молодец, сообразил, — ответил мне Леший.

Я тяжело вздохнул, уже ничему не удивляясь.

— Исходя из твоего ответа — Синица хочет, чтобы я его нашел?

Влад кивнул, схватил бумагу с ручкой и быстро набросал мне схему, где искать Антона. Я взял бумажку и молча удалился. Также незаметно вышел из клиники, сел в машину и уехал.

Место, которое указал мне Влад, было мне знакомо — глухой, заброшенный лесной массив, со старым полуразрушенным домиком лесника. Домик как домик, только находился он в такой глуши, что не знающий человек с картой искать будет, не найдет. Местность болотистая, живые люди в пятьдесят километров оттуда. Деревенские, что как раз за пятьдесят километров жили, считали это место проклятым. Люди там пропадали чаще, чем в бермудском треугольнике. Как раз место для бандитов и беглых уголовников. Находилось это место в сто километров от родного города Ленки. Вот туда я и направился.

Приехал уже поздним утром, машину неподалеку оставил. Дальше к дому вела узкая тропинка, так что ехать на машине невозможно. Суеверным я не был, но поежился. Место действительно жуть. Пока ехал солнце светило вовсю. А как в лес заехал, так хоть фонарик включай. Подкрался я к дому, уже изрядно обветшалому, тихо и начал вслушиваться. Антон был там, и пьяным голосом с кем-то разговаривал, так как другого голоса я не слышал, то предположил, что разговаривает он по телефону. Интересно, место проклятое, да в глуши, а чудо-техника работает.

— Не ори, — услышал я злобный рык Синицы, — Сказал, выполню заказ, значит выполню! — минутная тишина и:

— Заходи, раз пришел, — крикнул Синица, и я поднялся в дом, не удивляясь приглашению.

— Здорово, — сказал ему я, но руки не протянул.

— Зачем искал? — спросил меня он спокойно, но меня не проведешь — видеть он меня хотел меньше всего, а вернее видеть мертвым.

— Ты мне ребусы не загадывай. Влада ты попросил позвонить? Так что выкладывай, зачем я тебе понадобился.

Он кивнул, соглашаясь.

— Значит, про заказ слышал.

— Слышал, да не я один. Ленка тоже знает.

— Как она?

— Жива. Ты ж вроде память потерял? — я усмехнулся. Оно теперь понятно, что это все фарс чистейшей воды.

— Что делать будем? — проигнорировав мой вопрос, спросил он. — Казанцева шлепнуть в угоду Сизову я не хочу, не простит она мне этого никогда.

— Она и так тебя не простит, — буркнул я, — Мало, что ль ты ей плохого сделал…

— Не тебе решать, — бросил он мне, — Ошибся я, когда решил твоего хозяина поддержать в переделе власти. Зверь он и отморозок, раз в мою семью раскол решил внести. Долго он со мной дружбу водил, да в глаза заглядывал, черт старый. Я-то дурак, поначалу решил, что связи ему мои нужны, люди, которых у него нет. А когда я понял в чем дело, что Ленка ему нужна, как прямая наследница Казанцева, как доступ к нему, то поздно было, к стенке он меня припер…Повязан был с головы до ног…я начал бояться за них, за нее и Кира. Сизов на все пойдет, чтоб свое получить, вот и пришлось перед всеми спектакль играть…Хоть и понимаю теперь, что без толку — из-за меня ее не тронут, зато из-за отца могут…

— А мне, значит, доверяешь? — ухмыльнулся я.

Антон посмотрел на меня зло и сказал:

— Это, смотря в чем. То, что ты вреда ей не причинишь и от неприятностей оградишь, в это я верю, а в остальном тебе веры никакой.

— Одного, Синица, понять не могу, — начал я, — Ты был женат на дочери крупного конкурента Сизова, почему поддержал не ту сторону?

Видно было, что этот вопрос ему поперек горла встал.

— Заартачился я, гордость взяла. Казанцев как-то раз мне сказал, что женился я на его дочке из-за большой любви к власти, которую он мне может дать, а потом так противно намекнул, что даст, лишь бы его дочь была счастлива. А я ведь действительно познакомился с ней случайно и первое время, когда услышал ее фамилию, был уверен, что они просто однофамильцы.

— И решил ты ему доказать, что не власть тебе нужна, а она, и переметнулся на другую сторону, — закончил я за него. — Глупо.

Антон тяжело вздохнул, достал откуда-то взявшуюся бутылку водки, и налил себе.

— Ничего теперь не исправишь. И ведь угораздил меня черт влюбиться в эту пигалицу, так что и дня прожить без нее не могу…А что в ней такого…рост средний, нос пипкой, ноги, правда, красивые…

Я молча слушал излияния Антона. Слушал и понимал, что игру, которую он затеял с самого начала, его же и погубила, или погубит, в ближайшем времени.

— А Кирилл как? — спросил он меня.

— В норме, Казанцев его забрать хочет от твоих.

Антон посмотрел на меня внимательно, кивнул, в знак согласия, а я удивился, ну неужели изменился? Спокойным стал, не таким бешеным, как раньше.

— Что делать думаешь? — спросил я его, хотя и не рассчитывал на прямой ответ. Не знал его ни я, ни Синица.

— Заказ выполнять, — ответил он, и зло на меня посмотрел. — Или у тебя есть другие дельные предложения?

— То, что ТЕБЯ киллером он поставил, это понятно, из подлости, любитель эффектов. Но не уж-то не знал, что ты проговоришься?

— А вот он меня и проверяет, — зло и устало сказал Антон, — Что мне дороже баба или собственная жизнь…В игры он так играет, ушлепок.

Меня передернуло от отвращения, потому что я понял, что Антон прав. Для Сизова все игрушки, развлечения… Больше развлечений любит он только деньги. Но сейчас, на риск пошел…Если люди повыше его узнают, что он без их ведома Казанцева заказал, то слетит он со своего насиженного места, это как минимум. И все ради чего? Ради чего этот глупый передел власти? Просто скучно стало или маразм уже у старого вора?

— Тогда у тебя только один выход. Убить Сизова, — спокойно сказал ему я.

Он вроде бы удивился, посмотрел на меня долгим взглядом и спросил:

— Ты же вроде его правая рука?

— Ага. Или левая нога, — я улыбался, мне даже стало смешно. — Может, я его место хочу занять? А может, я, как и ты мужиков на бабу променял…

Я развернулся и пошел к выходу, а напоследок сказал ему:

— Решай, Синица, уберешь Сизова, многие уважаемые люди тебе спасибо скажут, а уж Казанцев тем более. Уберешь Казанцева, в городе муть начнется, для всех. Сизов не подходящая кандидатура для того, чтобы город держать.

— Ей ничего не говори…не нашел ты меня.

Дома я появился только вечером. Ленка хмуро бродила по дому и со мной не разговаривала. Почти. Только задала один вопрос.

— Нашел?

— Нет.

На этом наше общение закончилось. Сейчас нужно было ждать. В какую сторону весы фортуны склонятся никому не известно. Синица загнан в угол, а у Казанцева власть. А с другой стороны, зверя, загнанного в угол, стоит бояться, да и пуля — дура не выбирает она ни сильных, ни слабых.

Единственное в пользу Антона говорило только то, что Сизов играл не по правилам. Решил прыгнуть выше своей головы, и настоящий хозяин этой игры ему эту самую голову то и оторвет. Если узнает.

Ох, как мне не хочется помогать Синице, но… Я набрал номер телефона. За несколько лет работы на Сизова, я узнал кто на самом деле является хозяином положения и откуда деньги текут в казну Сизова, лишь немногие знали, что Сизов всего лишь на всего ставленник.

— Слушаю, — произнесли на том конце трубки.

— Это Стрелок. У меня важная информация.

— Говори.

— Сизов решил по-своему передел утроить. Киллера нанял, чтобы Казанцева убрать.

— У тебя какой интерес?

— Его дочь, будет моей женой в скором времени.

— Ясно, проверим. Отбой.

Если все пойдет ровно, то Сизову придется не сладко. Если нет, то несладко придется мне. О том, что Казанцев является партнером того, кому я сейчас звонил, не знал даже Сизов. И знать не должен. Кто бы знал, как осточертели мне эти игры.

— Ты устал, — услышал я голос Ленки. — Есть хочешь?

Я улыбнулся ей и прошел на кухню. За столом мы практически не разговаривали, перекинулись парой не значащих фраз. Я ел, смотрел на нее и думал. Что она сделает, если узнает, что половина из того, что я ей говорю — ложь? А вторая половина — недосказанная правда?

Я все-таки любил ее. Глупо, но не безнадежно. … Сейчас, когда Антона нет рядом с ней, она вроде бы оттаяла и больше не грустит. Хотя тут кое — что похуже — ее отец. А я понимал, что загнал сам себя в угол: она сидит напротив меня такая красивая. И я как никогда прежде хочу ее.

Черт, нужно подумать о другом, о чем угодно — лишь бы отвлечься! Я начал думать о Синице, о Казанцеве, но это не помогло. Встал, взял ключи и ушел. Эту ночь я твердо решил провести в машине. Глупо, просто глупо надеяться на то, что она ответит мне. Любила ли она его или просто выдумала это? Все хватит! Не думать. Спать.

— Ян! Ян, что это такое?

— Где? — спросонья спросил я и поморщился, конечно, при моем роде занятий мне не привыкать спать в машине, но все же неудобно. Я открыл один глаз. Ленка стояла возле меня и чуть ли не пританцовывала от негодования.

— Нет, вы посмотрите на него! Ты чего в машине спишь?

Я открыл второй глаз и ухмыльнулся.

— Еще и скалиться! А ну марш домой! Волнуйся тут из-за него… — бормотала она себе под нос.

— Что ж ты так разволновалась то, голуба моя? — слащавым голосом спросил я у нее. — Али нравлюсь?

— Пошел к черту! Спи, где хочешь! — рявкнула она и убежала в дом.

Меня это развеселило, и дало надежду. Я закрыл машину и поднялся следом за ней. Если среди ночи она пришла ко мне, волнуясь, что я сплю в машине, то может не все потеряно?

Ленка уже легла и накрылась одеялом. Я, недолго думая, отшвырнул это одеяло в дальний угол.

— Разбудила, на свою голову! — простонала она. — Вот и заботься о человеке потом.

— А ну давай рассказывай! — скомандовал я.

— Чего тебе еще?

— Все, от начала до конца, особенно меня интересует пункт как ты «любишь» своего мужа…

— Бывшего, — прошептала она и в глазах появилась такая мука, что я окрестил себя последним идиотом и недоумком. На несколько минут в комнате повисло молчание. И тут же пришла злость.

— Почему ты такая добрая? — чуть ли не зарычал я на нее. — Может ты и переспишь со мной по доброте душевной?!

— Может, и пересплю! — заорала она мне в ответ. — А то смотреть на тебя тошно, ходишь и облизываешься, точно кот.

Смотрела она на меня с вызовом, но стоило мне сделать шаг в ее сторону, как она испуганно отшатнулась. Нельзя так открыто приглашать, когда я весь вечер мучаюсь с желанием.

— Нет!

— Думай, что говоришь, — прошипел я, — А то в один прекрасный момент, я приму это всерьез.

Я снова ушел. Как же меня это достало! Ее скрытность, ее зависимость от Синицы, иначе я это не назову, ее нежелание видеть элементарные вещи, в конце концов!

— Ян, прости… — она стояла позади меня. Я со стоном обернулся.

Мы стояли и смотрели друг на друга, а потом я подошел и обнял ее.

Почему мы не вместе? Почему несколько лет назад мы упустили свой шанс?

Почему-то я был уверен, она не любила его. Только как сделать так, чтобы она это поняла? Или поверила в это.

Утро застало меня врасплох. Телефон, опять этот чертов телефон! И Ленка, опять стремглав бросилась к нему. На этот раз я поднялся одним рывком, и, оказавшись на кухне, включил громкую связь.

— Стрелок, — раздался голос Антона, — Позови ее, я знаю, она рядом с тобой.

Ленка ахнула, а я поставил его в известность:

— Говори у нас громкая связь.

— У нас… — проскрипел его голос. — Ты всегда хотела быть с ним, да? Так вот маленькая, доверчивая дурочка, я не потерял память, и ему об этом известно…ему многое, что известно, ведь он знал, про твоего отца.

Мразь! — подумал я и даже брезгливо поморщился…

— Ты тоже знал, — голос был бесстрастен, но в отличие от Антона я видел, как она сильно побледнела.

— Да. Но я не знал еще кое- какой информации…

— Говори, — приказала она.

— А ты у него спроси, — весело предложил Синица.

Ленка подозрительно на меня посмотрела, а потом сказала:

— Спрошу…Только что значит твое поведение мне не понятно, да я в принципе уже и не хочу понимать…Но сын по тебе скучает.

Я буквально слышал, как на том конце Антон заскрежетал зубами.

— Когда все это кончиться я приеду за вами…

— Не трудись, — ответила ему Ленка и положила трубку. С минуту она молчала. А потом залепила мне пощечину.

Я, надо сказать, опешил от такой наглости, а она бросила мне в лицо обвинение:

— Ты тут сказки мне поешь о честности, о том, что я такая рассекая, вру на каждом шагу, а ты мальчик паинька.

— Ты ему веришь? — нашелся я.

— Что происходит!?! — заорала она на меня.

Приехали…Я начал злиться, и это не ускользнуло от ее взгляда.

— Нервничаешь? — спросила она меня и вопросительно бровь приподняла.

— Детка, тебе не кажется, что не стоит лезть в мои дела? Крутая что ли? Приключений на задницу захотелось? Не наигралась еще? То-то я смотрю, замуж за бандита выскочила, а он от большой любви, не иначе, дружкам тебя кинуть решил, то ли для своего развлечения, то ли для твоего… — меня понесло, далеко и так, что остановиться я уже не мог — Откуда знаю? Говоришь много во сне. … Так вот, если ты хочешь поиграть, играй дорогая, только определись: кто из нас двоих тебе нужен! Не красиво двумя мужиками крутить. Надеюсь, знаешь, как мы таких называем?

Если цвет ее лица до этого был бледным, то теперь он стал серого оттенка.

— Урод! — вскинулась она, — Вы все кучка уродов! Для моего развлечения?!? Тебе бы такое развлечение, сукин сын! — и тут ее затрясло, она обхватила себя руками, глаза как пеленой заволокли…, и я понял, что переборщил. До конца в то, что ей сказал я, конечно, не верил, но сомнения были. Ее реакция мне подтвердила то, что я ошибся, даже больше.

Она попыталась взять себя в руки и решительно начала меня отпихивать от выхода из кухни. Я стоял и даже не собирался ей помогать в этом.

— Пора заканчивать эту комедию, — произнес я, схватил ее за руки, прижал к себе и поцеловал.

Она сопротивлялась отчаянно. Так отчаянно, что я только уверился в том, что она неравнодушна ко мне. Равнодушная женщина так не сопротивляется. Она не забыла меня.

Когда я отпустил ее, на моих губах блуждала улыбка. Лена немного раскраснелась и глубоко дышала.

Эта девчонка не разговаривает со мной уже два дня. А между тем помочь ей некому, кроме меня. Она, конечно, может пойти к отцу, но в данный момент с ним не безопаснее, чем в море полном акулами на резиновой лодке. После того поцелуя она закрылась в себе. Возможно, я дал ей пищу для размышлений, а возможно и нет. Молчит и смотрит на меня затравленно, как будто я ее враг. Девочка моя, наверное, я твой единственный друг.

Антон больше не звонил. Зато звонил Казанцев. Хорошо, что она не слышала нашего разговора, иначе бы узнала, что первая попытка убить его уже была. В Казанцева стреляли и, благодаря какому-то чуду, в этот момент его кто-то окликнул, в результате попали только в плечо.

Говорят на эту тему много. И она все равно узнает, Казанцев известный бизнесмен. Оставалось надеяться, что в другом городе местные каналы будут транслировать репортаж, не выходя за областной масштаб.

Зря надеялся. Ленка вышла из ванны так же молча, прошла в свою спальню и включила телевизор. Я должен быть с ней, когда она об этом узнает. Первые несколько минут она монотонно щелкала каналы, я стоял позади нее. Сериал, российские вести, мультики…и областной канал:

— Вчера в 23:30, возле ресторана «Ундина» было совершенно покушение на крупного бизнесмена Казанцева Виталия Данииловича…

Она вскрикнула, побледнела и зажала рот рукой. Я моментально оказался возле нее и обнял.

— Неужели он посмел… — прошептала она.

— … В данный момент, здоровью Казанцева Виталия Данииловича ничего не угрожает, он находиться в больнице… — продолжали вещать с экрана.

— Видишь, все обошлось, — начал успокаивать я ее, — Твой отец даже не в больнице как они там говорят, он уже дома.

— Куда он попал? Киллер…

— В руку, пуля прошла на вылет, с ним все нормально. Он даже в больнице остаться не пожелал.

— Как это на него похоже… — она смотрела на меня, не мигая.

Я чертыхнулся про себя и стиснул зубы. Она была так близко, ее дыхание касалось моего лица, ее неповторимый запах сводил с ума и мешал все мысли в кучу. Вместо того, чтобы дальше успокаивать ее, я безумно ее хотел. Хотел сорвать с нее все эти тряпки и взять ее, прямо здесь и сейчас. В один миг перестал связно думать — когда она здесь, почти в моих объятьях, разгоряченная после душа. И потерянная, расстроенная, а я мудак, вместо того, чтобы отпустить и дать ей прийти в себя, я поднес руку к ее лицу и медленно очертил овал. Мне было уже наплевать, что не об этом она сейчас думает. Ни одну женщину я не желал так, как ее. Ни к одной я не относился так нежно как к ней. Ни одну я не любил, так сильно. Она вздохнула и закрыла глаза. Другого разрешения мне было не нужно. Я понимал, что бессовестно пользуюсь ее состоянием, но остановится уже не мог и не хотел.

Приблизившись к ней, я поцеловал сначала ее глаза, коснулся ее губ…От губ перешел к шее, я чувствовал, как она дрожит, то ли от страха, то ли от желания…Я целовал ее все настойчивее, мои руки уже блуждали по ее телу. Она отвечала мне, это получалось у нее настолько чувственно, что дух захватывало.

— Мы должны остановиться…Это неправильно, — прошептала она, освобождаясь от моих поцелуев.

— Мы ничего никому не должны — внезапно осипшим голосом проговорил я, — Я люблю тебя, я скучал по тебе, я не могу забыть тебя, ту ночь…

Глухо застонав, она сама накрыла мой рот поцелуем. Я с усилием оторвал свои руки от нее, чтобы избавиться от уже ненужной одежды. В глубине души, на ее задворках, я понимал, что она отвечает мне только потому, что хочет уйти от душевной боли. Но мне было все равно. Я просто по — эгоистически хотел получить ее, пусть даже так.

Она дрожала, безуспешно пытаясь раздеться. Я не мог больше сдерживаться, сняв с нее только ажурные трусики, я усадил ее к себе на колени и через минуту вошел в нее… Ее глаза расширились, она вцепилась в мои плечи как в последнее спасение. Я не слышал ничего вокруг, я видел только ее лицо, искривленное страстью, я чувствовал ее, ничего не было вокруг, кроме страсти к ней, сжигающей меня изнутри. Сколько раз я представлял, как беру ее снова, как тогда много лет назад. Но реальность превзошла все мои фантазии.

Взрыв, мощный, долгий сотряс меня, как — будто вдалеке я услышал, как она закричала.

Она плакала…молча, слезы просто текли…

— Я сделал тебе больно?

— Нет, мне хорошо… — она просто улыбнулась, а я рассмеялся.

Она такая милая, раскрасневшаяся и невинно-порочная. Она стеснялась и в то же время звала меня своим телом… Ни с какой другой женщиной я не чувствовал себя таким счастливым, таким полноценным. Почему именно с ней я испытал настолько мощные эмоции? Почему именно она?

Лена начала отодвигаться от меня, но я прижал ее к себе еще сильнее.

— Не уходи…

— У нас много дел, Ян…

— Мм… я тоже так думаю, — со смехом сказал я ей, направляя руки к ее груди, — Я думаю нам многое нужно наверстать…

Она все же отстранилась от меня:

— Ян, я должна узнать, где он, он стрелял в моего отца…

Я глубоко вздохнул и выпустил ее из своих объятий. Даже сейчас она думает о нем. Но как бы — то не было, она права, бездействие сейчас только усугубит ситуацию.

Через двадцать минут, после того как мы по очереди приняли душ (вместе она не захотела, жаль), мы оба сидели на кухне и пили кофе.

— Расскажи мне все, что ты знаешь, — попросила она.

— Когда ты научишься доверять мне? Я хоть раз причинил тебе боль? Если не веришь мне, то хотя бы поверь своему отцу.

— Я уже слышала, как он контролирует ситуацию, — недовольно произнесла она — Второй раз ему вряд ли так повезет.

— Хорошо, если я скажу тебе, что о замысле Сизова знают очень серьезные люди и им это не нравиться, ты успокоишься?

Ленка встала, и начала нервно ходить по кухне.

— Я успокоюсь после того, как ты мне все расскажешь.

Господи, ну откуда такая маниакальная упорность залезть глубже во все это дерьмо!

Зазвонил телефон, и я поспешил взять трубку.

— Это Казанцев. Антон назначил мне встречу, я согласился, но хочу, чтобы ты присутствовал, посмотрел, что к чему, мне звонили, сказали, что ты в курсе дел.

— Хорошо.

— В 23:00, клуб «Азалия».

— Я буду.

Все время пока я разговаривал, Ленка настороженно присматривалась ко мне, силясь угадать, с кем я разговариваю и о чем. И естественно, как только я положил трубку, вопросы посыпались на меня как из рога изобилия. Я не собирался отвечать, и, отделавшись кратким «это касается только меня», ушел к себе в комнату. Время до одиннадцати было предостаточно, чтобы подготовиться и подумать. Для чего нужно было присутствовать на встрече, я понял. Если Синица сделает попытку убрать Казанцева, я должен буду убрать его. Только поставленная задача мне не очень нравилась. Встречу назначил Антон, значит ли это, что он сделал выбор в сторону Сизова? В Казанцева стреляли и не у кого не возникает сомнений кто. Если это попытка исправить неудачу, то она очень глупая. Не проще ли повторить попытку, сидя, где-нибудь, на крыше и не подвергая себя опасности? Если только Синица не хочет убить одним выстрелом сразу двух зайцев.

От мысли, пришедшей мне в голову, я недобро засмеялся, и на этом успокоился. Что ж теперь картина более ясна, и мне перед встречей не мешало бы вздремнуть, чем я и занялся.

В девять вечера я проснулся, послонялся по дому, наблюдая за обиженной на мое молчание Ленкой, выпил крепкий кофе, и пол одиннадцатого прыгнул в машину. Вечер выдался прохладным и безлюдным. Это радовало, но мучило меня предчувствие чего-то плохого. Предчувствию своему я привык доверять, оно не раз спасало мне жизнь там, в Чечне.

…Обстрел не прекращался несколько часов. После этого наше подразделение, форсировав небольшую речушку, вышло на западную окраину Аргуна. На ночь заблокировали северо-западную часть Аргуна, включая населенный пункт Мескер-Юрт. С утра штурмовые группы отрядов вошли в город.

Сопротивления практически не было. Боевики, попав под мощный артиллерийский залп, покинули город. Однако не все боевики вышли из Аргуна. Некоторые, уйдя из-под огня артиллерии, наносившей основной удар по целям на окраинах города, отошли к центру. Вот там и встретили смерть больше половины ребят моего взвода…

Я встряхнулся, пытаясь отогнать от себя ужасы войны…Да, предчувствие много раз спасало мне жизнь, и на этот раз я должен выжить, ради нее, ради нашего будущего, если оно есть…

В Азалию я вошел ровно в одиннадцать, меня проводили в VIP кабинет, где уже был Казанцев. Он молча кивнул мне и указал на стул. Не успел я присесть, как явился Синица. Затравленный взгляд, многодневная небритость и синяки под глазами говорили о многом. Лично мне они говорили о том, что Сизов изрядно его погонял за эти дни.

— Ну, здравствуй, зятек, — ехидно изрек Казанцев, закуривая сигарету.

Антон вздрогнул, но посмотрел внимательно и глаза не отвел.

— И тебе здравствуй.

— Зачем звал? — холодно глядя на Антона, спросил Казанцев.

— А этот здесь зачем? — указал Синица на меня, а я ухмыльнулся.

— Пошли, выйдем во внутренний двор, зачем людям мебель портить.

Похоже на вопросы, которые они друг другу задавали отвечать ни один, ни другой не собирался. Мы молча поднялись и вышли во внутренний двор клуба. Стены и забор прятали все от посторонних глаз. Мы встали друг против друга, я поближе к Казанцеву, как от стены отделился силуэт и направился к нам.

— Не хорошо, Ян, ты поступаешь, — глаза Сизова блестели, и голос был тихим, — Ради девки, нашу дружбу предал.

Первым пистолет вскинул Казанцев и направил его на Антона, Антон не остался в долгу, и через секунду холодное дуло пистолета смотрело на Казанцева. Я в свою очередь взял на мушку Сизова. Все как в плохом кино и конец будет таким же дерьмовым.

— Хороший вечерок получается, — недобро хохотнул Казанцев.

И тут черт принес ее. Как же я не заметил, что она следит за мной?

Сзади хлопнула дверь и Ленка с диким визгом устремилась к нам.

Я рванул к ней, напрочь забыв о том, что Сизов держит меня на мушке. … Прогремел первый выстрел, потом второй…

Антон стоял бледный и пошатывался, рана в боку кровоточила сильно, даже в темноте было видно. А под его ногами валялось тело Сизова. Сизов был убит пулей в лоб. И взирал на это все неодобрительно, но удивленно Казанцев. Все стало на свои места — Антон сделал правильный выбор, убив конкурента тестя.

Ленка притихла и тоже молча смотрела на все происходящее. На какой-то момент повисла тишина. Первым очнулся Казанцев:

— Убирайтесь отсюда, мои ребята здесь приберут.

Я потащил Ленку к выходу, но она вырвалась и медленно, в каком-то полутрансе подошла к Антону.

— Как ты? — тихо и испуганно спросила она.

Он повернулся к ней, как-то странно и ошалело посмотрел на нее и ничего не ответил. Ленка всхлипнула, обняла его и разревелась.

— Прости меня…

В груди ухнуло сердце и опустилось вниз. … Она тоже сделала свой выбор и теперь точно сама. Я молча развернулся и вышел из внутреннего двора клуба. Как во сне я сел в машину, и на бешеной скорости уехал. Все бессмысленно. Идиот, размечтался, поверил. Кому? Женщине, которая правду говорит только в порядке исключения?

Только где-то на окраине города я пришел в себя. Из темноты выплыла фигура.

— Эй, парень, хочешь развлечься? — проститутка призывно качнула бедрами, а я посмотрел на нее и вздрогнул — мистика или бред воспаленного мозга, но ночная бабочка напоминала мне ее…

— Как зовут? — услышал я будто не свой голос.

— А какое имя тебе нравиться?

— Лена.

— Значит, Лена, — сказала она и прыгнула ко мне в машину.

Я недобро улыбнулся и рванул машину с места. Я знал, что я буду делать этой ночью и на ком вымещу свою боль и злость.