Любовь и хоббиты

1. Библиотека «с тараканами»

Я проскочил сквозь пустой коридор и вылетел в фойе, где смешался с толпой андроидов азиатской внешности, одетых под воинов Золотой Орды. Вокруг ряженых метались раздраженные инструкторы и разбрасывали замечания: у этого лицо слишком доброе, а вот с того толстяка срочно удалите красные носки с человеком-пауком, и чтобы никаких наушников, и шоколадку отберите – еще андроид называется! Инструкторами у нас в основном люди, старики-ветераны, знающие работу до мелочей. Ничего старички, бойкие, почти хоббиты. Клянусь печенью по-строгановски, когда-нибудь я тоже стану ветераном и буду давать пинков начинающим агентам!

Где между ногами, где в обход, я преодолел шумное сборище, повернул налево и оказался в библиотеке. Мы, хоббиты, умные места вроде библиотек, музеев и выставок античной скульптуры, обходим стороной, потому что с едой туда попробуй сунься, выгонят, а сами фиг накормят. Шуметь и разбрасывать экспонаты у них запрещено, плевки за собой надо вытирать, объяснительные писать, извинения приносить… Фу! Посудите сами, на кой нам, любителям веселой жизни и съедобного добра, появляться в таких строгих и безрыбных местах?… Но из каждого правила случается исключение: раз в сто лет корова лает, мышь мяукает и гномопырь хоббита прокусывает. Беда с гномопырями, честное слово.

И хочется о другом думать, а все равно возвращаюсь к больному вопросу – потому я, мохноногий бедолага, и явился сюда, то есть за ответом. Не сдаваться же, в самом деле, гоблинам-врачам? Надо быть последним слабаком, чтобы сразу взять и сознаться. Если сдамся, то на карьере можно рисовать жирный крест! В конце концов, в больницу можно всегда, она открыта круглосуточно. Надо пробовать выпутаться самостоятельно. Надеюсь, библиотека мне поможет. Она круглосуточная, как и больница.

Не знаю, как насчет других умных книжных заведений (слышал от путешествующих по Вселенной, что в них строгие порядки и скука), а в нашем всегда странности происходят, на эту тему даже поговорка имеется: «все хорошо на Базе, только вот библиотека „с тараканами“.»

Достаточно открыть дверь сокровищницы знаний и бросить самый беглый взгляд на внутреннее убранство, чтобы испытать легкое головокружение. Спирали винтовых лестниц тянутся в никуда, пересекаются и сплетаются самыми сложными узлами. Есть лестницы, по которым ходят вверх тормашками, по другим вы шагаете параллельно полу, никуда не поднимаясь и не спускаясь. Ури долго объяснял мне, почему здесь всё так, но из его ОЧЕНЬ УМНОЙ речи запомнились два термина: «преломление пространства» и «четырехмерность». Как названия коктейлей для взрослых.

Две лестницы тянутся крест-накрест. Каждая образует собой диагональ от верхнего угла помещения до противоположного ему нижнего. Ходят по ним только коты. Назвать чудовищ котами можно с большой натяжкой, но все-таки коты, просто выглядят будто нарисованные детской рукой – скособоченные, жуткие. Говорят, кривые усатики вышли из картин Пабло Пикассо – странного художника, жившего на планете Земля в далеком прошлом.

В библиотеку часто приходит Профессор. Он из жалости кормит сородичей, но с трудом скрывает отвращение.

Иной раз на ступеньках встречаются синие омары, их никто не подкармливает и не ест. Омары молча карабкаются то вверх, то вниз по ступеням и щелкают.

В полумраке прячутся колонны темно-коричневого мрамора – столбы, похожие на деревья, растущие из бездны в бездну. Внимательный наблюдатель сразу заметит, что колонны передвигаются: иногда вы видите, как они разбросаны по библиотеке, а иной раз стоят кучкой и шепчутся на испанском. Застукать их в процессе перемещения – большая удача, но каждый раз колонны исчезают и появляются там, где их еще не было.

Книжные полки, извиваясь трамвайными путями, сходятся и разбегаются, и книги почему-то удерживаются вопреки гравитации Базы. К верхним стеллажам, смотреть на которые можно только сильно задрав голову, частенько прибиваются облака. И желтые кобылы с ключами. Откуда берутся облака, кобылы и ключи, остается вечной загадкой, как и многое другое в нашей библиотеке. Например, со столов читального зала тут и там лениво стекают мягкие часы; если набраться терпения и понаблюдать, то можно узнать их маршрут, но вряд ли у кого-то хватит терпения глазеть на тикающие блины сутки напролет, так ведь и собственные шарики за ролики заедут. Будешь всю жизнь тикать и «ку-ку» говорить вместо «здравствуйте».

2. Пабло, Сальвадор и черная магия

Интересные байки рассказывают про библиотеку. От хоббита к хоббиту кочует история о том, как давным-давно в подвале этого сооружения по приказу шефа устроили склад магических книг. По инструкции, любой агент, которому на задании повезло задержать и обезвредить мага-фанатика и отобрать у него волшебную литературу с текстами заклинаний, обязан был приносить опасный трофей сюда и сдавать на складское хранение. Со временем накопился мощный арсенал для колдунов и чернокнижников. На всякий пожарный стены, пол и потолок подвала со злыми книжками укрепили в три слоя свинцовыми, золотыми и серебряными пластинами: уж больно много волшебной силы собралось в одном месте, надо было удерживать. В любой день, час, минуту, секунду потоки черной магии могли вырваться наружу и натворить страшных бед.

И вот однажды сторожевой робот, посаженный охранять опасную коллекцию, большой любитель подогретого солидола и глупых телесериалов, срывающимся от скачков внутреннего напряжения голосом доложил по интеркому, что в хранилище книг происходят странные перемещения.

– Датчик вибрации зашкаливает! – пискнул он в трубку, косясь одним глазным объективом на старенький телевизор, где в это время главная героиня рыдала на плече любимого, потерявшего память и кредитку. Второй глазной объектив был вечно расфокусирован и заляпан.

– Перезагрузись, – посоветовал сквозь дрему диспетчер и отключился. Все знали, какой сторожевой робот паникер, и давно перестали воспринимать серьезно его регулярные ночные «тревоги».

Интерком замолчал, датчик вибрации, расположенный у сторожа над «бровями», задымил; робот сверкнул аварийными маячками, икнул и сломался. Признаки жизни подавал лишь старенький телевизор: на маленьком экране красивый юноша с мужественным лицом начал приходить в себя и тискать зареванную главную героиню.

Утром пришли гоблины в защитных костюмах цвета пюре из брокколи, открыли склад и ахнули – помещение ни с того ни с сего увеличилось в ширину и высоту раз в пять – словно распухло! Книги построились в два кольца, похожие на колеса обозрения, каждое в диаметре по девять-десять ярдов, и закружились. На глазах у гоблинов книжные орбиты пересеклись и продолжили вращение в тандеме. Начали проскакивать первые молнии, и не надо быть большим спецом в магии, чтобы заподозрить скорый тарарам. Вот и гоблины не долго думая вдарили по хороводу из ледяных пушек и заморозили к едрене фене волшебное безобразие. Кольца, образованные книгами, распались, затем ребята в защитных костюмах упрятали опасную литературу в антимагические мешки и спустили в самые глубокие хранилища здания. О существовании глубоких хранилищ на Базе знают единицы, не считая вездесущих хоббитов, разумеется.

Гоблины раскидали опасные трофеи по бронированным ячейкам, вмурованным в пол, каждую накрыли чугунной плитой-крышкой, а единственный коридор, ведущий к хранилищам, заперли на десять дверей.

Около года наша будущая библиотека вела себя тихо, робота починили, и он спокойно смотрел свои сериалы единственным нормальным глазом-объективом.

Гоблины обходили здание стороной, у них это называлось «внешним наблюдением», а если говорить как есть – горбоносы просто не знали, что делать… Основной этаж (тот, что на поверхности) был один, просторный, вместительный, с кучей подсобных помещений; хочешь – устраивай лаборатории, хочешь – открывай общежитие, а можно и спортивно-тренажерный центр оборудовать. Но специалисты на вопрос шефа, безопасно внутри или нет, лишь разводили руками… кто его знает!

Однажды группа агентов Базы отправилась на Землю и внедрилась в банду мертвецов-коллекционеров, которые прославились тем, что похищали из лучших музеев планеты великие картины вместе с рамами. Звучит нелепо, но мертвецов интересовали не полотна, а рамы. Вы можете это понять? И я о том же. Покойники, одним словом.

Бесценные гениальные работы, наспех отрезанные, оказывались на помойках, пустырях, дорогах – словом, везде, где воры устраивали привалы. Музеи, полиция, военные – все силы Земли были брошены на поиски вандалов, но напрасно: пули и логика их не брали, в гостиницах и квартирах мертвяки не нуждались, питались чем попало, чаще крысами, передвигались ночью по пустырям.

Тогда за дело взялись наши: гном очень уважает искусство. Агенты под видом жмуриков (внешность создавали лучшие гоблины-визажисты – братья Грим) присоединились к чокнутой группировке и развалили ее изнутри, пользуясь в основном лазерными секирами и ультразвуковыми испепелителями. Картин удалось найти много; так получилось, что это оказались картины Сальвадора Дали и Пабло Пикассо. База помогает Земле тайно, о нашем существовании местные не знают, поэтому сначала шедевры доставили на Базу для восстановления. Их надо было привести в порядок и незаметно вернуть музеям.

Звездолет реставраторов с Юпитера задерживался.

Так вышло, что склад магических книг в тот день оказался самым подходящим для хранения картин: времени после случая с книжными хороводами прошло достаточно, страсти улеглись, он стоял пустой, спокойный, без хоббитов. Стало быть, решило руководство, место вполне безопасное, и полотна перевезли туда.

На следующий день к зданию явилась делегация гоблинов вместе с реставраторами. Впереди шел гном. Сперва обступили сторожку, чтобы узнать обстановку. Одноглазый вырубил телик и вытянулся по струнке. Он из своей комнатки, выпирающей наружу, как прыщ, давно никуда не ходил – боялся, поэтому на вопрос шефа, есть ли проблемы, лживо скрипнул, кивнул и отрицательно завертел головой. Системы видеонаблюдения в здании отсутствовали, за что гоблины получили от шефа по полной. Консультант шефа по безопасности, гоблин Дизель, нажал кнопку «ОТКЛ», и старый робот затих. Дизель выключил телевизор. Гном выходил из комнатушки последним, пожалел одноглазого и надавил на кнопку «ВКЛ».

Делегация зашла внутрь и обнаружила странный, загадочный мир, живой, цветной и объемный, весь до мелочей сошедший с полотен Дали и Пикассо… Гоблины испугались, а гному понравилось.

И вот появился ОН – тощий, долговязый человек в узких штанах и сорочке в черно-белую полоску, с длинными, острыми усами, похожими на рога, и вытаращенными глазами. Его глаза как бы говорили: «Я столько всего знаю и умею, что вам и не снилось!». Вышел навстречу гостям прямо из воздуха с двухметровым батоном хлеба наперевес, поклонился и представился: «Самвел Далиевич Пикассян, библиотекарь». Говорил отчетливо и вежливо. Пришедшие, кроме гнома, завидев уму непостижимое чудо, застонали и ломанули наружу, толкаясь и наступая на пятки впереди бегущим. Сторожевой робот обнял телевизор и нырнул в спящий режим, один только гном оставался внутри и разговаривал со странным существом. Как с другом.

Неизвестно, о чем они говорили; гном покинул библиотеку задумчивый. К шефу подбегали гоблины, докладывали обстановку, предлагали объявить тревогу. Он шел, не останавливаясь, и молча кивал подбегающим. Всё, что хотел, он уже узнал, а гоблины… пусть играют в тревогу, если им хочется: везут оборудование, монтируют, измеряют магические колебания… К удивлению горбоносых экспертов по волшебству, волны злой магии приборами не определялись, но зато появились новые волны. Их назвали заумными словами, но, как я понял, это были сигналы нового пространства, которое образовалось после того, как работы гениальных художников даже сквозь самые надежные преграды впитали в себя злую магию черных книг. Краски исчезли с полотен, осталась чистая ткань.

По указанию Дизеля проход в здание перекрыли бронетранспортером – так, на всякий случай, а то вдруг те, кто внутри, задумают улизнуть и похулиганить.

– Картины картинами, а порядок на Базе – святое, – повторял Дизель.

Реставраторы быстро скумекали, что заказ накрылся, и со скандалом вытребовали у нашего руководства половину гонорара в счет компенсации потраченного времени. Всё бы хорошо, но вдруг, когда они уже радостно влезали в кабину звездолета, нелегкая подбросила им старого знакомого с Титана в лице вечно пьяного работника взлетной полосы. Титанец, задорно щелкая клешнями, пригласил их в хоббиточий квартал на дегустацию редких напитков.

Есть у нас на районе одно место – круглосуточная гномья пивнуха, называется «Под колпаком»; на Базе любой слизень знает, как туда проползти. Палатка стоит прямо в центре квартала, на самом бойком пятачке, а на полках… чудеса космической контрабанды!

Для юпитерцев предложение оказалось заманчивым, у них на планете большая напряженка с горячительными напитками.

Главное правило кабака – прежде чем заказывать всё, что душе угодно, выясни, на что способен твой желудок. В баре вы найдете: ВЫСОКОГРАДУСНЫЕ НАПИТКИ НА ОСНОВЕ МЕДА, ШИПУЧИЕ СЛЮНИ КРОКОДИЛА, СЕРНУЮ КИСЛОТУ СО РТУТНЫМИ ШАРИКАМИ, ЕДКИЙ ПОТ ВУРДАЛАКА-ПЕРЕСМЕШНИКА, ТЕРПКОЕ ВИНО ИЗ ТАРАКАНЬИХ ПЯТОК И МНОГОЕ ДРУГОЕ, чего в космосе днем с огнем не сыщешь.

«Под колпаком не придется скучать, – орут на Базе по утрам луженые глотки, – главное, знать, что в кого заливать!».

[Когда-нибудь Дизель доберется до кабака – эту тему любят мусолить. По поводу гоблина под Колпаком образовалось два лагеря: одни считают, что помощник гнома прикроет заведение и всех арестует, а другие, самые пьяные, уверяют первых, что главный безопасник с удовольствием поорет песни вместе с постоянными клиентами и выйдет из палатки под утро на четвереньках.]

Многочисленные глаза юпитерцев разбежались и окосели; ребята на радостях решили испробовать всё – благо желудки до той ночи позволяли им пить многое, вплоть до жидкого азота…

Титанца вынесли первым, а пьяные в зюзю реставраторы устроили погром, пытаясь вернуть себе бездумно потраченные монеты. И повод-то нашли пустяковый – якобы им ртути в кислоту не докапали. В массовой драке при моральной поддержке хоббитов решительную победу одержали электродубинки гномов с функцией монообматерения. Моно – потому что противнику и слова вставить не дают. Улетали реставраторы в спешке, сильно виляя задом и подпрыгивая. После себя они оставили полностью разгромленный Колпак (короткое название палатки), три поцарапанных звездолета и одну разочарованную эльфийку.

Что делать со складом и его странными обитателями, гоблины не знали. Гоблин любит всё объяснимое, а необъяснимое доставляет ему беспокойство. Шеф умотал на очередную конференцию по вопросам спасения новых галактик, телефоны отключил, поэтому узнать его мнение о библиотеке не удалось.

И тогда один усатый агент, известный под прозвищами Профессор, Мурзик, агент 013, Очень Мудрый Зверек и многими другими, вызвался на свой страх и риск пойти на разведку. Вокруг здания собрался целый стадион любопытных, им хотелось зрелища.

«Коты и магия вполне совместимы!» – заявил Профессор, и гоблины согласились. Зрители зааплодировали: ждали долго, заскучали. Кот, преисполненный чувством собственной значимости, дождался, пока отъедет бронетехника.

Гоблины рывком приоткрыли дверь (она в библиотеке раздвигается на две половинки, как занавес), агент 013 перекрестился и прыгнул в пугающую темноту. Пропал на несколько дней, но, вопреки ожиданиям, вернулся целым и невредимым. Зрителей заметно поубавилось, но те, что остались (в основном безработные домовые, которых интересовали пустующие помещения), подтянулись поближе. «Не знаю, что за параллакс случился в этом континууме, но библиотеку мы получили что надо! – сказал кот. – Теперь у нас будут любые книги, даже ненаписанные!».

Слова Профессора, первоначально воспринятые как бред сивого мерина, впоследствии подтвердились. Увы, откуда взялся библиотекарь, до сих пор загадка, но что есть, то есть: глядя на это создание, вы как будто встречаете самого Сальвадора Дали в рубашке Пабло Пикассо. Переселение душ? Поди объясни ученому гоблину…

Гоблины побродили по зданию, попищали приборами и заявили, что Самвел Далиевич колдун и одновременно существует в четырех измерениях. Со временем гоблины выяснили, что он может запросто заглянуть в избу ко Льву Толстому или на хаус Агаты Кристи, чтобы стребовать с них автографы на новые поступления; он легко может одновременно прогуливаться по трем читальным залам и за раз выдавать литературу трем читателям. Когда один его двойник заполняет формуляры, другой протирает полки и заменяет перегоревшие лампочки в настольных светильниках, а третий в ту же самую секунду, но много веков назад, отчитывает Гоголя за сожжение «Мертвых душ»… Вот такая реальная мистика.

3. Фокусы Пикассяна

Надеюсь, я доходчиво объяснил, почему хоббиты редко суют нос в странное место под названием «Библиотека», и всё же я рискнул сунуться: если и заниматься самолечением, то лучше по солидной книге. А где взять такую, если не у Пикассяна?

– Болезни пищеварения в ту сторону, – подсказал голос, стоило мне войти. Накатила тошнота: в библиотеке сразу теряешь понимание, где пол, потолок и стены; вроде идешь по полу, смотришь – а это стена, поднимаешь глаза, а пол оказывается сверху, хуже морской болезни.

– Спасибо, схожу, попозже, – прошептал я, но, как и следовало ожидать, поначалу не заметил и намека на библиотекаря.

Он любил появляться и исчезать по частям, как чеширский кот, поэтому, когда в пустоте напротив возник один-единственный глаз и удивленно покосился в мою сторону, я даже обрадовался.

– Странно, – произнес голос, но теперь с противоположной стороны. – Обычно хоббиты интересуются промыванием желудка, реже – лечением психических расстройств. Ты что, расстроился, маленький хоббит?

Я вздохнул и снова обернулся, и снова в пустоту.

– Да. Есть чуточку, Самвел Далиевич, – признался я. – Расстроился… Хотел попросить у вас что-нибудь о вампирах почитать. Очень они меня беспокоят в последнее время.

Хорошо получилось: вроде соврал, а вроде и правду сказал. Уродливые коты на крученых ступеньках вышли из дремы и навострили ушки; где-то сверху заржала желтая лошадь, и грянул гром. Душа рвалась честно выложить колдуну все как есть, в мельчайших подробностях, но страх перед разоблачением запрещал трепаться. Самвел и шеф вроде как друзья, расскажу – хуже будет. Я молча следил за появлением библиотекаря: руки, ноги, туловище, голова…

– Читающий молодой хоббит, боже мой, в наше-то время! Похвально, похвально. Сэру Джону Толкиену будет приятно, – он схватил проплывающие мимо часы, встряхнул (вытряхнул облако пыли) и уставился на циферблат. – В ближайшее воскресенье мы встретимся, выкурим по трубочке. Как тебя зовут, мохноногий читатель?

Я представился, Пикассян гибко, по-цирковому наклонился ко мне:

– Беллетристикой интересуешься, Боббер? Молодец, вампиры – вечная тема, и могу тебя обрадовать, стая скоро будет здесь…

Стая? Какая стая? Вслух я уточнить постеснялся. Исчезая, он пожал мне руку. Жмущая ладонь осталась видимой, она и послужила мне указателем, поплыв по воздуху, как рыба.

– Самвел Далиевич, мне бы еще научную литературу, справочники там всякие, – добавил я на ходу дрожащим голосом, боясь потерять руку из вида. – Понимаете, для общего развития, а то мало ли что в романах навыдумывают.

Главное, не вызвать подозрений. Ладонь состроила кольцо из большого и указательного пальцев и понеслась в нужном направлении. Я – за ней. Передвигаться по библиотеке всегда страшно: сорваться с винтовой лестницы в пропасть, заблудиться или сойти с ума здесь также просто, как в обычной библиотеке – заскучать. Пришли. Указательный палец Пикассяна нацелился на письменный стол.

В нормальной библиотеке и стол был бы нормальный, стоял бы он себе спокойно на полу и ничем особенным не отличался. На Базе всё по-другому: стол возвышался на куче желтого песка цвета вареной кукурузы и слегка кренился набок. На нем я сразу выделил красный дисковый телефон, старинный, блестящий, лаковый, с проводом-пружинкой и трубкой в виде омара. Возле аппарата лежала толстая раскрытая книга, из страниц постоянно выплескивалась вода и тихо падала в жадный песок.

Я понял без подсказок – мне туда, и начал медленно, осторожно взбираться на кучу. Рука исчезла. Вопросы, конечно, были, но что-то внутри подсказывало – лучше оставить их при себе. Библиотека сама решала, что должно видеть гостю, а что не должно. Главное – терпение и координация движений. Насколько хватало глаз, кроме стола и кучи песка вокруг ничего не было. Вместо привычных стен, пола и потолка – сплошная черная пустота, похоже на сцену во время спектакля, когда луч света выхватывает всего две-три точки, сцена кажется бесконечной. И единственный зритель – Самвел Далиевич Пикассян. Ты его редко видишь, а он тебя – всегда.

Говорят, люди и андроиды, заходя в библиотеку, в девяти случаях из десяти попадают в самую обычную обстановку – книги, полки, столы, стулья. Всё на месте, привычно и понятно. «Везет им, – думал я, подбираясь к вершине, – входят, выходят без приключений, зевают, бутерброды лопают, а тут идешь, как по минному полю, шарики об ролики стукаются, и понятия не имеешь, где находишься, почему, и есть ли выход». Я взобрался на холмик цвета вареной кукурузы, вплотную приблизился к столу, наполовину скрытому в песке. Осторожно обогнул, рассмотрел телефон, дотронулся пальцем до диска. Холодный. Послышалось легкое шуршание: со страниц книги задувал свежий морской ветерок. Я подтянул ее к себе, но не увидел ни одной буквы. Там, где следовало пробегать печатным строчками, смешались волны и пена, настоящие, мокрые, соленые. Брызги фыркали в лицо, орошали стол и сморкались на красный телефон. И вдруг из этой глубины высунулась рыба, усатая. Мы уставились друг на друга, разинув рты.

– Чего тебе надобно, хоббит? – спросила она голосом Пикассяна и подмигнула.

– Кажется, мне пора домой, – прошептал я, озираясь по сторонам в глупой надежде увидеть спасительный выход, – давайте, Самвел Далиевич, я в следующий раз приду, а?

Тем временем вокруг многое изменилось: прошла какая-то несчастная секунда, а холмик цвета вареной кукурузы, на который я взобрался, очутился посреди озера. Тут и там из водной глади торчали обрубленные стволы и ветки засохших деревьев. Поразительно! Столько воды, откуда? Фантастика. Смена декораций происходила тихо и молниеносно!