Любовь и смерть в социальных сетях

Человек и собака

Люба со вздохом полезла в неудобную, на ее взгляд, Люськину машину, пропустив вперед Самохвалова. Тот воспользовался правом выбора и обосновался на переднем сиденье рядом с водительским местом, хотя по глазам было видно, как Стасу хочется за руль. Закрепившись в телеэфире, Люська взяла за привычку менять машины каждый год. Как же! Звезда! Гонорары позволяют. А экстравагантный вкус у Апельсинчика был не только в одежде.

Очередным ее приобретением стал канареечный «Хаммер». Цвет машины Стас, разумеется, тут же обругал, зато об остальном сказал:

– Вот это вещь! Людмила, ты куда деваешь подержанные машины? Часом не в утиль сдаешь?

– Размечтался!

– От вас, звезд, всего можно ожидать. Говорят, вы каждый сезон очищаете гардероб от вышедших из моды вещей, которые выбрасываете на помойку в специально купленных для этого чемоданах. Вдруг и с машинами так же поступаете?

– Где ты видел чемодан такого размера, чтобы туда мог влезть «Хаммер»?

– Не цепляйся к словам. «Хаммер» я готов взять и без тары. Перекрашу его в нормальный цвет и стану человеком.

– А какой цвет ты считаешь нормальным? – как кошка прошипела Люська.

– Любой, в который ты не красишь волосы, – заржал Стас.

Он попал в точку: все краски для волос необычного цвета, какие только продавались в московских магазинах, Люська опробовала на себе. И еще ни разу ее кудри не были нормального цвета. Естественного. Ни на что люди не обижаются так, как на правду.

– Да я лучше его сожгу, чем продам тебе! – проорала Апельсинчик, заводя машину. – Ничто мое никогда не будет твоим! – крикнула она в запале.

– Возможен бартер, – скромно сказал Самохвалов.

– Что ты мне можешь предложить, наглец? Ты же нищий!

– Себя. Тебе же нужен скандал.

– Да чтоб я… – Люська даже задохнулась от возмущения.

– Ты бы посерьезнее отнеслась к моему предложению в свете последних событий. Серега далеко не дурак и лапшу, которую ты повесила ему на уши, скоро прожует. А ко мне он ревновать не будет. Потому что мы друзья.

– Машина – это слишком жирно, – сказала Люська после короткого раздумья.

– Эй, вы что? – возмутилась Люба. – Всерьез собрались разыгрывать парочку?

– Дорогая, «Хаммер» – мечта любого мужчины, – обернулся к ней Самохвалов. – За него черту душу продашь, не то что тело женщине, даже если она красит волосы в оранжевый цвет.

– При чем тут мои волосы? – взвизгнула Люська.

– Я в темноте могу перепутать тебя с лампой. Это чревато.

– Я вовсе не собираюсь с тобой спать!

– Ты – нет, но папарацци… Они, как правило, прячутся в спальне, под кроватью. Тормози! – заорал Стас, видя, как Люська мчится прямо в бампер впереди едущей машины. – Тормози, дура оранжевая!

– Что, испугался? – ехидно спросила Людмила, когда стих отчаянный визг тормозов.

– Еще чего! Это же «Хаммер»! Почти танк. – Бледный как полотно Самохвалов расправил плечи и нервно потянул молнию на куртке. – Жарко здесь.

– Надо позвать тебя на шоу, – хихикнула Люська. – Мне нравится твоя реакция на стресс.

– Еще чего! И ты того… Прекрати меня тестировать! Я никогда не буду сидеть в одной студии с идиотами, которые за пиар из собственных штанов выпрыгивают! Лишь бы на экране засветиться! Я вообще эту чушь не смотрю!

– Тест-драйв не прошел, – с удовлетворением сказала Людмила. – Не годишься ты в любовники звезды, Самохвалов. Нервы у тебя ни к черту. А папарацци терпеть не могут, когда им аппаратуру ломают.

– Перестаньте пикироваться, – поморщилась Люба. – И так тошно. И посерьезнее. Что вы как дети? Я не обязана всю жизнь вытирать вам сопли, потому что со своими проблемами вы бежите ко мне.

Оба надулись и замолчали. Стас, впрочем, нашел чем заняться. Развалился на переднем сиденье, снисходительно поглядывая на стоящие (или едущие) рядом машины. Завидуйте, я – на «Хаммере». А за рулем – звезда. Узнав Людмилу Иванову, люди открывали рты.

– А я думала, у нее парик! – прочитала по губам одной дамы Люба. Люська, давно уже привыкшая к такому вниманию, не реагировала.

«Это какой же надо иметь характер! – позавидовала Люба подруге. – Когда у тебя амплуа клоунессы, все в ожидании твоей очередной выходки. Если Людмила выйдет сейчас из машины босиком или снимет с головы скальп и начнет им размахивать, аплодисменты и залп желтой прессы ей обеспечены. А она просто едет. Для всех именно это и ненормально. Когда скандальная звезда просто едет. Или идет по улице. В магазин…»

– Прими вправо, – посоветовал Стас.

– Пошел к черту, – беззлобно сказала Люська.

– Налетишь на штраф.

– А ты тут на что? Ты же мент. Отмажешь меня.

– Уже нет. Я поумнел и теперь работаю в компьютерной фирме. Придется заплатить, родная. – В голосе Стаса звучало ехидство. – Или признаться в том, что ты Людмила Иванова, а не ее генетическая копия. Тебя еще не клонируют? Флакон оранжевой краски для волос в подарок.

– Никакого от тебя толку, – сказала Апельсинчик, выворачивая руль. – Мужчины стали бесполезны. Кстати, хорошая тема для очередного ток-шоу. Женщины на «Хаммерах» утверждают на планете матриархат. Надо пройтись по списку звезд. Кто любит большие машины? И нет ли мужиков, которые ездят на малолитражках? Может, это тенденция?

– Тенденция родину продавать за бабло, – буркнул Стас. – А за честность, видите ли, стыдно. Ты не передергивай, Иванова. Не поощряй коррупцию, с которой якобы борешься. А то я недавно смотрел передачку типа той, какую ты ведешь. Мне на пальцах объясняли в течение часа, что такое химическая кастрация, как растет популяция педофилов, и какие именно развратные действия они совершают. В семь вечера, между прочим, еще до «спокушек». Вопя при этом: «Надо перестать показывать чернуху и скандальный криминал!» Утром я услышал от семилетней девчушки: «Мама, я в лифт не пойду, дядя – педофил. Видишь, он кнопку держит, чтобы лифт не закрылся? Этого дядю скоро кастрируют, и он уже не будет дядей. Когда он станет тетей, я его уже не буду бояться». А я всего-навсего хотел, чтобы они в школу не опоздали. Обеим в первый класс, очевидно. Мамочка, конечно, сказала: «Извините. Это же просто ребенок». Только это уже не просто ребенок. А продвинутый ребенок, который в курсе, что именно надо дяде отрезать, чтобы он перестал быть дядей. Отняли у ребенка детство.

– По-твоему, во всем виновата журналистика? – огрызнулась Люська.

– Виноваты непрофессионалы, которые наводнили эфир.

– У тебя на лице написано, что ты с первого класса выигрывал олимпиады по математике. Только таких и берут в фирму, торгующую компьютерами.

К счастью, они почти приехали. Ругань в салоне прекратилась. Люська выпрыгнула из машины в дырчатый, словно изъеденный молью снег и заматерилась.

– Эти реагенты всю обувь съели, – поддержал ее Стас. – Чтоб им всем пусто было, этим коммунальщикам!

– Чтобы они всю жизнь по такому снегу ходили босиком! – поддержала его Люська.

Хоть в чем-то они были согласны.

Люба со вздохом поплелась за бывшим-нынешним любовником и лучшей подругой в подъезд: невыносимо болела голова. Увидев знаменитую жиличку, консьержка расплылась в улыбке. Холл первого этажа был огромен, рядом с одной из мраморных статуй застыл почти прилипший к ней охранник.

Насчет «Сережа ушел спать к детям» подруга сильно преувеличила. Во-первых, ее старший сын, у которого, кстати, с отчимом сложились прекрасные отношения, был уже взрослым и на свое территориальное пространство никого из домашних не допускал. Во-вторых, отдельных комнат в квартире Ивановых хватало для каждого члена семьи. Людмила деликатно говорила:

– Мы заработали на эти хоромы честно.

Хотя добытчицей в семье была она. И время от времени у нее прорывалось «я».

– Если бы не я…

– Я вас всех содержу.

– Как я сказала, так и будет, потому что это я за все плачу.

Люба уже неоднократно собиралась с ней серьезно поговорить, но все времени не находила. И вот теперь, когда ситуация усложнилась до предела, наконец оно нашлось. У Сергея уже окончательно сформировался комплекс неполноценности. Быть мужем звезды непросто. Скандальной звезды – совсем непросто, особенно если ты человек, преодолевший в свое время немало комплексов, прежде чем решиться на серьезные отношения с женщиной. Люба сама работала с Сергеем как психолог и теперь была в шоке от поведения его жены. Ведь когда Люська выходила замуж, она была простая продавщица с рынка, зато прекрасная мать, замечательная хозяйка, домовитая, экономная, и мужчины ценили ее именно за понимание. За вкусные щи, домашний уют и искрящееся чувство юмора.

Куда все делось? Щи теперь варила домработница, она же делала уборку, отчего в доме был порядок, но не уют (все-таки чужой человек), а Люськино чувство юмора превратилось в сарказм. Теперь она стебала, а не шутила. И всегда безжалостно била по больному, безошибочно отыскивая у человека самые слабые места. На телевидении быстро этому учатся.

Люба сразу заметила, что Сергей постарел. Хотя Люська была старше мужа, выглядели они как ровесники. В неравных браках муж и жена со временем подтягиваются друг к другу – либо она выглядит моложе, либо он старше, в зависимости от того, насколько удачен брак.

Брак Ивановых разваливался, это было видно невооруженным глазом. Сергей даже не спросил у жены традиционное:

– Где ты была?

Ее отсутствие стало нормой, так же как то, что она давно уже не отчитывалась за время, проведенное вне дома. Понятно: работа, за которую хорошо платят. Поэтому правило номер раз – вопросов не задавать.

– Проходите, – вяло сказал Сергей. Правило номер два: все, кто пришел с женой, нужные люди. Сейчас будет разговор о делах. Так что радоваться нечему.

Младшая дочь у себя в комнате смотрела мультики, Петька еще спал.

– Пришел домой за полночь, – пояснила Люська будничным тоном. Тоже норма жизни: взрослый сын прожигает в ночном клубе деньги мамы-звезды в компании золотой молодежи.

– Давно не виделись, – бодро сказал Стас хозяину дома и тут же предложил: – Выпьем?

– Я не пью, – отмахнулся Сергей.

– Иванова, до чего мужа довела!

– Сереженька, ты не заболел? – забеспокоилась Люська и протянула руку, чтобы потрогать мужу лоб. Тот отстранился.

Люба отметила, что Сергей сделал это рефлекторно, как дворовая собака, которая не уверена в том, погладят ее или прибьют. На всякий случай лучше держаться подальше. Видимо, звезда приходила домой в разном настроении, в зависимости от рейтингов. И родным приходилось это терпеть.

«Что она делает?!» – ужаснулась Люба. Она теперь была почти уверена, что ворует Пендраков, а Сергей сбывает краденое.

– Водки, – велел Стас, усевшись на диван в гостиной, и метнувшегося к двери хозяина тут же одернул: – Серега, сиди. Пусть бабы суетятся.

Непонятно почему, Любе это было приятно. Стас ей никто, их брачные игры закончились много лет назад, сегодняшняя ночь не в счет. Но все равно приятно. «Вот Самохвалов – мужик. Хам, да. Непорядочен, безусловно. Не добытчик – факт. Но как он умеет поставить точку: баба. Хоть доктор наук с пятью высшими образованиями – топай на кухню, я жрать хочу. И… у меня была прекрасная ночь!»

Даже Люська не стала качать права: в доме запахло мужиком. Ушла на кухню. Холеные руки телезвезды с идеальным маникюром проворно что-то нарезали, намазывали, расставляли…

Люба, которая пошла за ней, молчала. Просто не знала, с чего начать. И вдруг…

– Люба, помоги…

Люська всхлипнула и осела на диван. Плечи поникли, руки повисли, как плети.

– Тебе плохо? – испугалась Люба.

– Да.

– Болит? Где? В доме есть лекарства?

– Да. Все есть. Стой. Никуда не ходи. Здесь болит. – Люська положила руку на грудь. – Господи, что я делаю?! Он… он такой хороший. Добрый. Если бы он был злой, как твой Стас, если бы видел смерть, кровь…

– Этого никому не надо видеть…

– Но он добрый. Он позволяет мне все. Захоти я, чтобы Алекс вошел сегодня ночью в квартиру – он бы впустил его.

– Что ты говоришь?!

– Помоги мне. Я хочу жить как раньше.

– Так уже не получится.

– Мне развестись? К этому все идет.

– Ты останешься одна.

– Найдутся желающие, – горько усмехнулась подруга.

– Посмотри на меня, – велела Люба.

– А что? Классно выглядишь. Хоть с похмелья, зато после ночи любви.

– Я одна. А одиночество – это самое страшное, что может случиться с человеком.

– У меня есть дети.

– Дети вырастут. Много ты видишь Петьку?

– Не вижу совсем, – призналась подруга.

– Люсенька, поверь: я на таких, как ты, насмотрелась. Ко мне теперь звезды косяками идут. Спасибо эфирам! Тебе спасибо! Я так тебе благодарна, поэтому… – Люба слегка запнулась. – Поэтому хочу предостеречь. Ты можешь остаться одна, как многие из твоих звездных коллег. Красивые, успешные женщины. И – несчастные. Слезы льют: не хочу, чтобы меня ценили, уважали, боялись, приводили в пример. Хочу, чтобы меня просто любили. Понимаешь? Любили. За то, что я просто есть. А Сережа тебя любит. И все позволяет лишь от огромной любви к тебе, к детям. Не стоит этим бросаться. Я постараюсь вам помочь. Пусть Сергей походит ко мне на сеансы.

– Пусть походит, – вздохнула Люська. – Как думаешь, что они там делают? В гостиной?

– Стас рассказывает о своих любовницах в ожидании выпивки.

– Повезло тебе, – с завистью сказала Люська.

– Перестань. Стас, как ветер, – сегодня южный, завтра северный. Нынче он гуляет в моей квартире, в следующие выходные на другом конце Москвы. И остановить его невозможно. Сегодня он хочет надраться, по глазам вижу. Вчерашнего ему мало.

– Мне, что ли, напиться?

– Тебе надо выспаться.

– Вы тут что, девки, уснули? – заглянул в кухню Стас. – Мы с Серегой ждем…

– Ты ему уже сказал? – спросила Люба.

– Что я, дурак? Поговори с ним ты.

Люба растерялась. Оба смотрели на нее, и Стас, и Люська. Вот тебе и мужчина! Духу не хватает обвинить друга в воровстве? И эта хороша. Звезда. Сделай так, чтобы я над ним издевалась, постоянно унижала, а он летал, как на крыльях, и сиял от счастья.

– Ребята, я не волшебница, – развела руками Люба.

– Я тебе заплачу, – засуетилась Люська.

– Знаешь, подруга, ты и правда стала стервой. Это не лечится. Я скажу, что с тобой будет дальше. Популярность твоя станет расти, соответственно и гонорары, ты каждый год будешь менять машины, построишь дом с бассейном на Новой Риге, заве-дешь штат прислуги, большую собаку, чтобы охраняла твое добро. И ты никогда не станешь счастливой.

– Люба, погоди…

– Я все сказала. А с Сергеем я поговорю.

Разговор получился непростой. Во-первых, Люба сразу предупредила:

– Меня попросила твоя жена.

Сергей тут же ощетинился:

– У нас нет никаких проблем.

– А она считает, что дело идет к разводу.

– Разве развод – это проблема? – усмехнулся Сергей. – Желтая пресса будет в восторге. Соответственно рейтинги ток-шоу «Все всерьез» взлетят до небес. Люся будет довольна.

– Да при чем здесь пресса?

– А мою жену теперь только это интересует – рейтинги. Как часто о ней пишут и где.

– Неправда. Она тебя любит.

– Но странною любовью…

– Как только она узнала, что у тебя проблемы…

– У меня все в порядке.

– Видишь ли… – Люба замялась. – Я хочу поговорить о твоей работе.

– Что, не тяну? Пусть извиняет. Да, я не топ-менеджер Газпрома, каюсь, не пробивной. Связями не оброс, вовремя не подсуетился. Мог бы второе высшее получить, да поленился. Я типичный неудачник, который, к своему огромному несчастью, женат на звезде. Но когда я делал ей предложение, она ею еще не была. Ты ведь помнишь.