Любовь и страсть Ангела

Глава 8

Если Разиэлю раньше и казалось, что проявить к Екатерине физическое влечение означает принизить её и те чувства, которые он к ней испытывает, то сейчас, когда его губы и его руки касались её тела, он отбросил прочь все сомнения. Это было настоящее чудо, — держать в своих руках ту, которой были отданы душа и сердце. Время и вечность. Крылья и небо. Он готов был положить к её ногам весь мир, даже если бы она отказала ему, а сейчас он готов был перевернуть кверху ногами даже небеса со всеми их ангельскими уровнями.

Казалось, они не прерывали поцелуй ни на секунду, каким-то чудом оказавшись в квартире Олега, потому что он инстинктивно чувствовал, что должен привести её к себе. Так было верней. И в то же время вечный спутник человека — сомнение — сейчас незримо витал над Разиэлем. Он начал сомневаться, что сможет дать Екатерине то, что она заслуживает, что он тот, ради которого можно было бы забыть обо всех остальных. Как и сомневался в том, что для Кати он кто-то особенный, с кем она захочет быть и дальше.

Разиэль прерывал свои горячие поцелуи, но только для того, чтобы обхватить ладонями лицо Екатерины и нежно и трепетно целовать каждый миллиметр её кожи, наслаждаясь тем, что она рядом и что она позволяет себя целовать.

Катя прерывисто дышала, пока её руки цеплялись за плечи Олега, а её всю охватила такое безудержное желание, которого она не испытывала никогда. И чем медлительнее и нежнее были движения Олега, тем сильнее внутри неё разгорался пожар желания. Она схватила Олега за воротник рубашки и рванула его в стороны, с удовлетворением отмечая, что пуговицы запрыгали по полу. Олег замер, а Катя принялась целовать его шею, в то время, как он с силой прижал её к себе, наслаждаясь неземным блаженством.

— Катя, Катя, — только и выдыхал он, на каждое движение её губ. Он не знал, что ему делать, как доставить ей такое же удовольствие, какое она дарила ему.

Екатерина потянула его за руку, оборачиваясь и только сейчас, кажется, осознавая, где они находятся.

— Где у тебя спальня? — выдохнула она, прерывающимся полушёпотом.

Разиэль нахмурился при слове «спальня».

— Она там, — он махнул в сторону одной из дверей, — А зачем?

Катя усмехнулась.

— Буду укладывать тебя спать, — рассмеялась она.

Ей вообще казалось, что она совращает какого-нибудь невинного ангела, но это было даже приятно-возбуждающе. И было невозможно представить, что вот этот образчик животно-мужской красоты со стеснительным взглядом, невинен, как младенец. Хотя, если он хочет поиграть в такую игру, это будет даже интересно.

Катя вошла в спальню, ведя за собой Олега, и повернулась к нему лицом, начиная медленно и дразняще снимать с себя одежду. А он стоял и смотрел на это всё со смесью восторга и смущения, но не смел оторвать взгляд ни на секунду. Вот в сторону улетела кофточка Кати, открыв жадному взору Разиэля совершенство её тела и красивую грудь в кружеве белья. Вот следом за кофточкой мягко приземлились на пол шортики девушки, и Разиэль поспешно отвёл взгляд, но снова вернулся глазами к этому абсолютному совершенству, заключённому в Екатерине.

А Катя ликовала, — перед ней стоял великолепный, мужественный, возбуждающий мужчина, с разорванной на груди рубашкой, открывающей его бронзовое от загара тело, и этот мужчина и всё его внимание принадлежали сейчас лишь ей одной.

Она подошла к нему вплотную, с удовольствием отмечая, как его тело ещё больше напряглось, и, чуть приподнявшись на носочках, прошептала в ухо:

— Тебе понравилось, когда та девушка выделывала на твоём теле пируэты?

Разиэль замотал головой, будто его обвиняли во всех смертных грехах разом.

— Нет, то есть, да, точнее нет.

Катя улыбнулась сама себе.

— Так да, или нет? — продолжала она допрос, одновременно скользя рукой вниз по груди Разиэля, пока, наконец, она не остановилась на уже слишком возбуждённом достоинстве мужчины. От этого прикосновения Разиэль вздрогнул и уже забыл, о чём его спрашивают.

— Нет, — выдохнул он, когда рука Екатерины скользнула к пряжке ремня, — Нет, не понравилось.

Катя скептически хмыкнула, но ничего не ответила, потому что ей самой нравилось это ощущение ревности, которое рождали воспоминание о том, как брюнетка скакала на её Олеге. И эту ревность, щедро сдобренную страстью и желанием, она и собиралась выплеснуть на Олега. А он, похоже, был этому только рад.

Только сейчас, наверное, Разиэль понял, что значит фраза: «Иметь ангельское терпение». Те ощущения, которые дарили движения бёдер Екатерины, сводили его с ума. Ему хотелось утонуть в них, отдаться им, но он наблюдал за Катей, пытаясь понять, доставляет ли он ей хотя бы каплю того наслаждения, которое получает от неё сам. Он упивался этими мгновениями, он жил ими всё то время, пока длилась их близость, и он мечтал, чтобы они не кончались. Её стоны были для него самой сладкой на свете музыкой, которую он слушал, желая, чтобы она звучала вечно, а Катино раскрасневшееся лицо, с прилипшими к нему влажными прядями тёмных волос, ему хотелось видеть всегда. Или запечатлеть в своей памяти навечно.

Наконец, он не смог больше сдерживаться, уже сам отвечая Екатерине, и прижав её к себе как можно сильнее, хрипло простонал. Его накрыла волна неземного наслаждения, такая огромная, что он не мог понять, — было ли это чисто физическое наслаждение, или он наслаждался тем, что Катя сейчас была с ним.

Екатерина лежала на нём сверху, обняв его и положив голову ему на грудь и тяжело дышала. Разиэль бесконечно нежно убрал волосы с её лица, не желая тревожить её, потому что он чувствовал каким-то внутренним чутьём, что она засыпает. И действительно, через несколько минут дыхание девушки стало спокойным и ровным, и Разиэль поудобнее устроил её в своих руках. Он улыбнулся, глядя куда-то вверх, благодаря небо за это счастье. И именно сейчас он решил, что даже если это будет единственная их встреча и даже если Екатерина уйдёт сегодня, и больше они никогда не встретятся, он никогда не посчитает эту свою затею спуститься к ней, напрасной. Потому что только она смогла подарить ему это неземное счастье. Неземное счастье, которое, повинуясь земным законам, могло стать самым скоротечным периодом его жизни.

— Так нечестно! — возмутился Давид, когда Авиталь одним движением ладони развеяла видение на том месте, когда Екатерина стала снимать с себя кофточку.

— Дав, ты в своём уме? — Габриэль не знал, злиться ему или смеяться, — Поди-ка, расскажи Разиэлю, что ты видел его женщину голой! Да он вернётся на небо только для того, чтобы надрать тебе задни…крылья!

Габриэль покосился на Авиталь, но та только мечтательно улыбнулась сама себе и ничего не сказала.

— Ну а даже если бы и видел, что в этом такого? Я, во-первых, его друг. А, во-вторых, я ангел, вот и весь ответ.

Он отвернулся, сетуя на то, что ему не дали посмотреть то, что он так хотел увидеть, а Авиталь вдруг прислушалась к чему-то внутри себя.

— Дав, а тебе не кажется, что ты слишком проникся идеей земной жизни? — задала она неожиданный вопрос.

Давид встрепенулся. Он размышлял о том, повезло ли Разиэлю так часто, как это вообще было возможно, и в итоге справедливо решил, что пока сам он не попробовал бы это на собственном опыте, он бы не понял, счастлив ли его друг.

— Нет, Авиталь. Я много думаю об этом, но я не проникся.

— Хорошо, — Авиталь кивнула и легко поднялась на ноги, — Сегодня у тебя небольшое задание на земле. Девушка с красивым именем Мила, будет ехать по оживлённой трассе, у неё какая-то беда. Не справится с управлением, смертельный исход. Поможешь?

Давид кивнул, поднимаясь на ноги и расправляя крылья, уже зная, где и когда произойдёт то, во что он должен вмешаться.

— А Разиэлю больше моя помощь не понадобится? — задал он волнующий его вопрос, краем глаза наблюдая, как Габриэль закатил глаза.

— Думаю, что сейчас Разиэлю меньше всего нужен кто-то третий в его состоянии, — улыбнулась Авиталь и кивнула Даву, — Время уходит Давид.

Это было абсолютно простое задание: бесплотно приземлиться в салон автомобиля, сесть рядом и в нужный момент вывернуть руль машины так, чтобы уйти от столкновения. И всё же это было необычное задание для Давида. Он чувствовал каждой клеточкой своего ангельского тела ту безысходность и боль, которая исходила от девушки. Но он не мог убрать её грусть, потому что он не мог вдруг стать видимым и сказать ей, что он её личный ангел и она должна успокоиться. Это бы повергло девушку в полный ступор.

Давид всмотрелся в её прекрасное заплаканное лицо. Она всё ещё судорожно всхлипывала, а из глаз тихо катились слёзы, и в этот момент всё внутри Давида перевернулось, потому что ему вдруг стало жизненно важным сделать так, чтобы у Милы всё стало хорошо. Но он мог пока только помочь ей избежать автокатастрофы и всё.

Давида охватило такое странное чувство, что он не сразу смог избавиться от него, хотя время уже поджимало. Он вдруг встрепенулся, понимая, что теперь настаёт пора действовать.

Личико девушки вдруг скривилось, и из глаз с новой силой хлынул поток слёз. Она прекратила следить за дорогой, и машину повело на встречную полосу, прямо под колёса огромного грузовика. Давид положил руку на руль рядом с ладошкой Милы, дождался, пока грузовик начнёт сигналить и привлечёт внимание девушки. Та вздрогнула и притормозила, а на лице её отразилась маска ужаса, но Давид сделал за неё её работу. Он дёрнул руль вправо, выравнивая машину, и Мила машинально нажала на газ, чтобы едущая сзади машина не врезалась в её автомобиль.

Зная о том, что с Милой больше ничего не случится, Давид поспешил покинуть машину девушки. Потому что его разрывало двойственное ощущение: с одной стороны он хотел сбежать как можно быстрее и как можно дальше, а с другой — остаться и остаться навсегда. И это двойственное ощущение ему совершенно не нравилось.