— Адам, уже холодает, простудишься, — Мила присела рядом с пятилетним сыном и накинула ему на плечи свою куртку.
Август стоял на удивление жарким, но всё равно, ночами было морозно, и лето, изо всех сил заявляющее о своих правах днём, ночью отступало. Словно готовилось к заслуженному отдыху.
На западе пролегла тонкая алая полоска заката, которая выделялась на темнеющем небе, будто кровавый шрам. Адам неотрывно смотрел на эту полоску, то ли размышляя о чём-то, доступном лишь ему, то ли силясь запомнить очередной закат.
— Ты же знаешь, что мне не холодно, мам, — проговорил он ровным голосом, бросая на Милу быстрый взгляд, в котором сквозила нежность, и снова переводя глаза на полоску заката.
Мила улыбнулась. Адаму действительно никогда не было холодно, его кожа всегда поддерживала нужную температуру, несмотря на то, какое время года было на земле.
— А я ещё я снова чувствую пустоту, — тихо, словно стараясь сделать так, чтобы не услышала Мила, добавил он.
Мила вздрогнула. Слишком сильно она боялась таких вот разговоров, хотя они происходили довольно часто.
Их с Давидом сын с самого рождения был необычным, и хоть они оба знали о его предназначении, оно их пугало. Адам был на удивление умным, серьёзным и смышлёным мальчиком. А в глазах его светились такие понимание и печаль, что иногда, при взгляде в эту бездну, захватывало дух. Подобные разговоры о пустоте случались довольно часто, но Мила всё равно боялась их, нередко представляя себе, что её сына призовут для управления армией в Ад со дня на день. И всё же, она ни за что бы не хотела, чтобы у неё был другой сын. Только Адам, только главнокомандующий армией демонов, только такой, серьёзный и мудрый…
— Что за пустота, Адам? — Мила сделала глубокий вдох, в очередной раз пытаясь понять причину таких ощущений у сына. Обычно он отмахивался от таких разговоров, быстро переводя тему на что-то другое и становясь почти обычным ребёнком, но сейчас он, кажется, решил поделиться с матерью.
— Это странная пустота, мам. Будто какой-то моей части нет, а я ищу её и не могу найти.
Мила снова тяжело вздохнула, с облегчением замечая фигуру мужа, который шёл к ним по лужайке. С ним она всегда чувствовала себя гораздо спокойнее, как и чувствовал себя спокойнее с ним Адам.
Давид подошёл к семье, присаживаясь с другой стороны от Адама и кладя руку ему на плечи.
— О чём разговор ведёте? — он взглянул на Милу и, увидев, что она обеспокоена, ободряюще улыбнулся ей и подмигнул.
— Я рассказывал маме, что чувствую странную пустоту внутри и не могу понять её причину. Как будто мне чего-то не хватает, — тихо проговорил Адам, будто жалея о том, что затеял этот разговор.
— Это нормально, Адам. Все мы до поры до времени чувствуем пустоту, пока не находим то, что эту пустоту может заполнить. Так что остаётся только ждать.
Адам поднял голову и посмотрел в глаза отца долгим взглядом. Словно старался прочесть, говорит ли он правду или просто пытается успокоить. Наконец, на его личике проступило заметное облегчение, и он улыбнулся, снова поворачивая голову в сторону заката. Тонкая полоска почти исчезла, и сумерки полностью вступили в свои права. Давид, Мила и Адам молчали, каждый думая о своём и пытаясь постичь какую-то истину, доступную им одним. Но ясно было только одно: оставалось только ждать…