Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль

Глава четвертая Кроу

Откинувшись на спинку кресла, я смотрел в окно. Дело было в моем кабинете на винодельном заводе. Однако вместо того, чтобы работать, я лишь глядел в окно на простиравшиеся вдаль виноградные шпалеры. На столе копились счета, платежки, страховые документы…

Но я никак не мог сосредоточиться.

Теперь, открывая каждый раз бутылку вина, я думал не о винограде, не о хорошем урожае, не о шпалерах, что подступали прямо к моему дому… Теперь этот запах напоминал мне лишь одно.

Вкус ее губ.

Они всегда отдавали сладостью виноградного сока. Точнее, вина – вкус был преимущественно сладким, но с некоторой горчинкой. За ужином мы неизменно выпивали бутылку и потом, в постели, дышали друг на друга винными парами. И когда Перл начинала задыхаться и стонать, я чувствовал, как с губ ее срывается этот аромат. Я мог ощущать его даже сквозь ее поры.

Уже прошел целый месяц, как она исчезла, а мне он казался одним днем. Бродя по комнатам, я все еще находил завитки ее волос. И по всему дому были разбросаны пуговицы. Несколько из них я обнаружил в ящике моего стола. В ее спальню я не заходил – никак не мог подготовить себя к этому моменту. Там так и валялись ее одежда и кое-какие вещи. И чаша с пуговицами, разумеется, тоже.

Как долго это могло продолжаться?

Я никогда не тосковал по моим бывшим партнершам. Если мы расходились, то я сразу ставил точку и больше не вспоминал никогда. Я сразу же переходил к новой своей пассии и весь окунался в океан новой страсти. Значение имел только секс, а не человек.

А вот о Пуговице я никак не мог забыть. Я так и продолжал спать лишь на одной половине кровати. Если мне снились сны, то всегда о ней. Время от времени я проверял на своем телефоне, не погасла ли маленькая красная точка на карте.

Я обратил внимание, что в течение дня точка передвигается по городу. С раннего утра и до самого вечера она отмечалась в различных зданиях. Это могло означать, что Перл получила работу. А вот на Парк-авеню она больше не появлялась. Теперь она ночевала в другом районе, за несколько кварталов от прежнего. Значит, как я предположил, она нашла себе квартиру.

Ну хорошо, хотя бы теперь она живет одна. Впрочем, там, на Парк-авеню, могла жить ее приятельница. После всего того, что с ней случилось, Перл должна избегать мужчин. Она ведь говорила мне, что никогда не верила мужчинам и больше не поверит никогда.

Надеюсь, я правильно понял ее.

Но, поскольку она больше не принадлежала мне, не имело никакого смысла беспокоиться о ней. Теперь она могла спать с кем хочет. Пускай хоть замуж выходит. И даже детей рожает. Мне-то какая разница?

И все же, когда я видел, что она время от времени возвращается на Парк-авеню, меня охватывало беспокойство. Если бы я узнал, что она спит с другим мужчиной, это убило бы меня. Я пытался утешить себя всякими выдумками и отговорками, но это не работало. То ли я был патологически ревнив, то ли действительно привязался к ней… Я не мог вынести даже мысли об ее измене.

Дверь кабинета отворилась.

– Кроу?

Я немедленно узнал этот голос.

– А, привет, Жасмин.

Я спрятал телефон, чтобы она не увидела картинку с GPS-навигатора. Сигнал, однако, был очень четким и сильным. Быть может, Пуговица хотела, чтобы я знал, где она находится? Иначе она давно удалила бы чип. А может, просто забыла о нем. Или же ей просто было плевать на меня.

Но я не имел никакого права осуждать ее за это.

Жасмин подошла к моему столу. На ней было обтягивающее платье и невероятные по высоте каблуки. Густые волосы завивались, а макияжа на ней было столько, что Жасмин походила на проститутку.

– Как дела?

– Отлично.

(Хреновее некуда.)

– А у тебя?

– О, великолепно! – отозвалась она. – Международные продажи рванули, как ракета. – Это прекрасно.

(Да мне плевать.)

– Ой, я тут слышала, что твоя гостья уехала несколько недель назад!

Я должен был догадаться, что она пришла ко мне не ради международных поставок.

– А кто тебе рассказал об этом?

Жасмин пожала плечами:

– Я уж и не припомню.

Ларс точно не мог ей сказать. В таких вещах он нем как могила. Кто еще знал? А, Кейн! У него длинный язык, и он отлично подходит на роль обвиняемого.

– Так что же, она действительно уехала?

– Да. Вернулась к себе домой.

Мне захотелось немедленно выпить. Глотка совсем пересохла, а меня бросило в жар.

– Да уж я вижу…

Жасмин сомкнула губы, чтобы скрыть улыбку. – А как насчет поужинать вместе после работы? Я была бы не прочь нагнать упущенное время…

О, как омерзительно это прозвучало! Эта женщина буквально липла ко мне, но я никак не мог понять, зачем ей было это надо. Никогда я не был с нею ласков, да и отношения наши продлились всего ничего. Не нужно было заводить шашни с собственным сотрудником – я должен был это понимать.

– Не имею привычки вчерашнее принимать за свежее.

Это было мое первейшее правило, и оно оказалось весьма справедливым. Очень редко мне случалось переспать с бывшей подругой, но это всегда было спонтанным решением нас обоих. Поведение Жасмин не было таким. Оно казалось мне деланым, и это отвращало меня от нее.

Она присела на край стола, и ее пышные волосы упали ей на плечо. Она старалась выглядеть сексуально, но если женщина делает что-то осознанно, то это будет выглядеть фальшиво.

– Ну же… Я готова, на то вы и мой хозяин!

Она попыталась завести меня последним словом, но ключик-то не подошел.

Пуговица никогда так не обращалась ко мне. И тем более не называла себя моей рабыней. Она охотно отыгрывала свою роль в нашей «игровой» комнате, но за ее пределами она была сама собой. Я должен был догадаться, что так мы постепенно подходим к обрыву.

– Жасмин, ты хоть и красивая женщина, но ничего у нас с тобой не получится. И не заставляй меня повторять дважды.

Она выпрямилась, словно мои слова подействовали на нее, как соль на открытую рану. Затем она тщательно поправила свое платье, как бы пытаясь оправиться от такого удара.

– Что имеем, не храним, Кроу, – сказала она. – А потерявши, плачем…

Да куда мне еще плакать!

– Понимаю тебя. Но ты заслуживаешь человека получше меня, ей-богу!

Что ей было надо: шоколадки и цветы на день рождения. Мужчина, который сделает ей красивое предложение и поклянется в вечной любви. Но я-то не мог ей дать ничего из всего этого. Точнее, мог, но не хотел.

– Кроу, – произнесла она, наклоняясь так, чтобы наши взгляды сошлись. – Лучше все равно никого не найдешь…

Я сидел в своем домашнем кабинете и смотрел на огонь. Именно так теперь я и проводил все свое свободное время. Смотрел на пляшущие языки пламени и грезил о прошлом. Я чувствовал, как ее длинные каштановые волосы струятся между моими пальцами. Как ее стройные ноги обхватывают мою талию. Жар пламени в камине напоминал мне огонь, что горел в ее душе.

Нет, она не покинула меня…

Раздался стук в дверь, и затем она отворилась.

– Ваша светлость, к вам Кейн. Хочет вас видеть.

Я не виделся с братом с того момента, как сбежала Перл. Он несколько раз звонил мне, но я не брал трубку. Потеряв Пуговицу, я утратил способность к какой-либо деятельности. Даже придя в офис, я не мог довести до конца ни одного дела. Просто сидел напротив окна и вспоминал наш вечер на берегу моря.

– Пусть войдет.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Дверь затворилась.

Я наполнил два стакана и стал поджидать моего брата.

Несколько мгновений спустя в кабинет вошел Кейн в черных джинсах. На его плечах поскрипывал кожаный пиджак. Кейн шлепнулся в кресло, что стояло рядом с моим, и взял со стола стакан. Затем мой братец расставил свои ножищи, откинулся назад и сгорбился.

Я уже давно махнул рукой на его манеры.

– Ну и хрен ли ты марамойствуешь уже целый месяц?

Кейн, как ребенок, был прям и непосредственен.

– Ты знаешь, это мое обычное состояние.

– Нет, не знаю, – раздалось в ответ. – Ты – самая большая загадка в моей жизни, хоть и брат мне.

Я поставил стакан себе на колено, чувствуя пальцами прохладное прикосновение стекла.

– У тебя появилась новая женщина?

– Нет.

– Что, эта тебя так зацепила, да?

– Никто никогда не мог меня «зацепить».

– Уверен? А то выглядишь совсем опрокинутым.

– А я всегда такой.

Подобное состояние было моей второй натурой. Жизнь проходила мимо меня и ничего для меня не значила. Одиночество и вино – вот мои настоящие друзья.

Кейн саркастически хмыкнул:

– Врешь ведь. Просто признайся…

– Ты чего приперся ко мне?

Ну не для того же, чтобы трахать мне мозги? – А почему ты не хочешь поговорить с ней?

– О чем? – Я отпил из стакана. – Не о чем нам говорить…

– Кроу, я не понимаю, почему ты такой мудак! Если любишь девушку, просто поговори с ней.

– Нет.

– Ох, бл*дь…

– Не буду.

Сколько раз он меня спросит, столько же и получит этот ответ.

– Тогда какого черта ты целый месяц киснешь дома?!

– Еще раз тебе повторяю, я всегда такой.

– А ведь ты не позволял мне даже прикоснуться к ней. Но зато с другими разрешал творить все, что вздумается.

– Все это чепуха.

– Ни хрена не чепуха. Я стараюсь тебе помочь.

– Слушай, вот не надо.

Я налил себе еще стакан, так как ночь снова обещала быть бессонной.

– Давай лучше о наших делах.

Кейн откинулся в кресле и вздохнул:

– Да о чем хочешь. Просто тебе надо вынуть башку из собственной задницы.

– Когда начнутся поставки? – спросил я, чтобы переменить тему.

– В понедельник.

Кейн сразу сменил тон, оставив наконец свои подколки насчет моих чувств к Пуговице.

Ну вот, теперь и дела пойдут…

Спать я не мог, поэтому вышел из комнаты и направился в кухню. Я редко заходил туда, поскольку повара постоянно готовили то завтрак, то обед. Но стакан воды я хотя бы смогу найти?

Наполнив чашку, я оперся о раковину и стал смотреть в окно. Там было темно, как в преисподней.

– Ваша светлость?

Я не слышал, как вошел Ларс, – настолько темнота за окном поглотила меня. Поставив чашку, я обернулся:

– Ларс, вы хоть когда-нибудь спите?

– Нет, когда кто-то заходит в мою кухню.

Ларс стоял передо мной, облаченный в пижаму и тапочки. Обычно я видел его только в костюме и теперь с удивлением разглядывал своего слугу в столь домашнем наряде.

– Чем я могу помочь вам сейчас, ваша светлость?

– Нет, ничем. Простите меня, Ларс, что разбудил вас.

Я повернулся обратно к раковине и снова взял чашку.

Но Ларс не ушел. Он стоял неподвижно, заложив за спину руки, и смотрел за моими движениями.

– Что вам, Ларс? – спросил я, ставя чашку в раковину.

– Могу ли я вам сказать кое-что, ваша светлость?

– Ну да, полагаю… – обернулся я к нему, несколько удивленный неожиданным вопросом.

– Если вам повезло встретить человека, который делает вас счастливым, берегите его и держитесь его, насколько сможете. Наступит день, когда вы будете разлучены. Не отталкивайте от себя человека. Это не облегчит ваши муки, когда его не станет.

Я наклонился над кухонной стойкой, скрестив руки на груди, и воззрился на Ларса немигающим взглядом, изо всех сил стараясь не обнаружить своих сокровенных мыслей. Я знал, что Ларс потерял свою жену и дочь много лет назад. Он не стал заводить новую семью и весь отдался охватившему его горю.

– Покойной ночи, ваша светлость, – коротко поклонился Ларс и вышел.

Я остался на месте, глядя на то место, где только что стоял мой слуга. Мне нужно было обдумать его слова. Он сказал не так уж и много, но зато точно.

– Спокойной ночи, Ларс!