Любовь как криптология

Глава 44. О трудностях выздоровления

Как же хочется пить… Во рту пересохло, язык превратился в сухую пористую губку. То, что я нахожусь в больнице, понял сразу по запаху медикаментов и специфичной слабости, которая могла быть лишь следствием наркоза и обезболивающих. Шевелиться не хотелось, но жажда оказалась сильнее — пришлось открыть глаза, чтоб сориентироваться в пространстве-времени. Сбоку раздался шорох, и передо мной возникло лицо Кары.

— Рок? — шепотом позвала она. — Ты очнулся?

— Воды, — прохрипел так тихо, что сам не разобрал слов.

— М-м-м… — Кара озадаченно нахмурилась, но через мгновение догадалась: — Дать пить, да?

Я слабо кивнул, поняв, что внятно говорить пока не в силах.

— Сейчас, секундочку, — она исчезла, послышался шум воды, и благословенная влага коснулась губ. Но Кара только слегка смочила их.

— Еще.

— Много нельзя… Ладно, одну ложечку. Больше не проси.

От долгой неподвижности тело онемело и казалось чужим. Мозги, как ни странно, соображали четко, а вот слова выдавливались с трудом, через силу, будто при крайней степени опьянения.

— Долго я тут?

— Две недели. Тебя подстрелили, помнишь?

— Такое забудешь…

— Прооперировали сразу, а сегодня утром — еще раз. Но уже все хорошо, ты поправишься.

Невредимой рукой стянул с груди простынь… Так-с, повязки на левом плече и туловище. Ничего не чувствую: боли нет, только слабость.

— Тш-ш-ш, не трогай, — пресекла мое движение Карина, ухватив за ладонь и осторожно уложив руку обратно. — Подожди, врача позову.

Она нажала что-то у изголовья и склонилась ко мне. Вся какая-то серая с запавшими щеками, заострившимися скулами, с сжатыми в тонкую бесцветную линию губами. На ее лице остались лишь одни огромные глазищи.

— Как ты себя чувствуешь?

— Терпимо… Выгляжу точно получше тебя, — фыркнул я.

— Умеешь ты комплименты делать, — беззлобно улыбнулась Карина.

— Ну-у… Пока не отошел от наркоза, следует пользоваться моментом и резать правду. У вас все нормально? Живы-здоровы?

— Да, все хорошо, не волнуйся, — ласково улыбнулась нормалка.

После осмотра эскулапом меня снова сморил сон. Проснулся, когда за окном уже темнело. Карина дремала в кресле, поджав под себя ноги и склонив голову на подлокотник. Ни дать ни взять — котенок, свернувшийся клубком. Она встрепенулась, ощутив мой взгляд.

— Проснулся? Тебе что-то нужно?

— Подними изголовье. Хочу посидеть.

— Тебе, наверно, пока нельзя…

— Хоть немного.

— Ладно. Сейчас, подожди… Разберусь, как оно работает. Так… ага… — верхний сегмент кровати пополз вверх. — Все, хватит.

— Спасибо, — я огляделся вокруг. В голове еще плавал туман, но общее состояние удовлетворительное. Две недели, она сказала? Неслабо меня задело. — Томас мертв?

Я этому гаду не оставил шансов, но хотелось убедиться и расспросить в подробностях.

— Да.

— Полиция сильно прессовала?

— Нет, меня только на опознание звали… Сказала, что не знаю, кто он, и все.

— Не допрашивали? Подписку о невыезде брали?

— Нет, я тогда только сказала, что ничего не знаю. Больше не приходили.

— Ясно.

— Надо было рассказать?

— Нет, так даже лучше. Будут спрашивать, продолжай стоять на своем. Ничего не знаю, ничего не видела.

Ко мне они в любом случае придут, когда узнают, что очнулся. Но раз Карина молчала, то и мне выгодней всего будет уйти в несознанку. Вдруг мне после наркоза память отшибло?

М-да, невезучая у нас эпопея с «химерой» получилась. Ничего не приобрели, зато все долго лечились — и Зак, и Кара, теперь вот и я.

От короткого смешка болезненно свело живот… Черт.

— Что? Тебе плохо? — испугалась Кара.

— Просто подумалось, что наша группа теперь может заслужено носить звание «сборной команды инвалидов». Кстати, как там наш третий болезненный?

— Зак? — она одарила меня наиболее беспечной из арсенала своих улыбок. — С ним все нормально.

— Карина, не ври. Он ранен?

— Нет, нет, что ты! Все хорошо, правда.

И глаза честные-честные… Как обычно, когда врет.

— Где он? Рассказывай давай! — устало потребовал я.

— Понимаешь… — замялась она, с особым вниманием рассматривая носки свои кроссовок.

— Ну?!

— Он с Килкени… — выпалила она и бросила быстрый взгляд, проверяя мою реакцию. — Килкени позвонил мне, волновался за Зака… и насчет Томаса пытался предупредить.

— Стоп. Килкени на Прино?

— Да… То есть, нет. Думаю, он уже улетел… — Карина судорожно вцепилась пальцами в поручень кровати.

— У него был твой номер?

— Не мой, Аманды. Мой телефон разбился, а Зак отошел, и ты в капсуле лежал, а мне позвонить срочно нужно…

— Стоп. Не суетись, — я накрыл ее кисть ладонью и ощутил потряхивающую ее мелкую нервную дрожь. — Давай с самого начала и по порядку.

Она сидела в глубоком кресле, придвинутом впритык к кровати, и отстраненно излагала факты, тщательно избегая давать им эмоциональную оценку. И смотрела в пол или в окно, словно там происходило что-то до ужаса интересное.

Постепенно все кусочки пазла становились на свои места. Аманда, которая не могла спасти себя и стремилась уберечь хотя бы сына. Фредерик Килкени, мечущийся между честолюбием и любовью. Зак, испуганный мальчишка, озлобившийся на отца и потерявший мать. Томас, отморозок, шагающий к цели по трупам и ждущий удобного момента, чтоб нанести удар в спину, собственному хозяину. Земной Союз, которому необходимо прижать к ногтю правительство Маргуны. Стас, эксцентричный великовозрастный балбес, решивший срубить денег по-быстрому и втянувший в свою аферу бывшую школьную подружку. И, конечно же, Карина, с ее уникальной способностью слепо вляпываться в неприятности.

— … Зак никогда не простит меня.

— Тихо, маленькая, — я притянул ее к себе и прижал голову к груди, успокаивающе гладя по волосам. — Не терзай себя.

— Только знаешь… я ни о чем не жалею, — упрямо произнесла она и попыталась отстраниться.

— Ну и правильно, — мои губы прижались к ее лбу.

— Ну скажи же это! — потребовала Карина, все же выскользнув из-под моей руки.

— Что «это»?

— Что я дрянь и проступила мерзко, — еле слышно произнесла она.

— Ты действовала так, как считала правильным, и я не собираюсь тебя ни в чем обвинять, — резко отрезал я.

Поступил ли бы так же? Не знаю… Наверно, нет. Искал бы другие пути. С другой стороны, легко рассуждать сейчас. А в критической ситуации?.. Кто знает.

Я не вправе осуждать Карину и не буду этого делать. Более того, нужно ее как-то успокоить и отвлечь, пока она не довела себя до срыва.

— Как думаешь, Килкени правду сказал? — она в задумчивости покусывала нижнюю губу и легко водила подушечками пальцев по моему предплечью.

— О чем именно? — рассеянно отозвался я.

— Что он не причинит вреда Заку. И об Аманде… ну, что он не виноват в ее смерти.

— Да, определенно. Уверен, ему не безразличен сын. Килкени многим пожертвовал ради его блага. Не только когда решился на хищения на Земле, но и прилетев сюда, на Прино, рискуя быть узнанным. А вот остальные его делишки…

— То есть?

— Килкени далеко не такой белый и пушистый, каким хотел предстать перед тобой. Он — акула. Такие, как он, привыкли играть человеческими судьбами. Просто раньше Килкени пользовался для этого своей чековой книжкой, а сейчас в арсенал его методов добавились и насильственные меры воздействия. После смерти Томаса легко свалить всю вину на него. Очную ставку им не проведешь, и как было на самом деле, не узнаешь.

— Я помню… — горько усмехнулась Кара. — Если бы не жадность томасовых прислужников, мой труп уже давно болтался бы в космосе благодаря Килкени. Подобное не забывается.

— Он далеко, тебе больше ничего не угрожает… А для Зака, как ни парадоксально, Килкени станет лучшей в мире защитой.

— Хотелось бы верить… — вздохнула нормалка. — Рок, спасибо тебе за то, что тогда спас нас от Томаса… и за понимание тоже спасибо.

Знаете, что может быть муторней процесса выздоровления? Когда во время этого тебе активно помогают. Все время! 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Я признателен за заботу, правда, но можно оставить хоть чуть-чуть личного пространства? Мне ее гиперопека уже поперек горла стоит.

И нет, я не неблагодарная скотина, просто:

1. Прекрасно могу управляться со столовыми приборами правой здоровой рукой. Более того, я правша, и именно в этой руке всю сознательную жизнь держал вилку.

2. Уже неделя, как мне разрешили вставать и передвигаться по палате. Поэтому в туалет я в состоянии добраться самостоятельно! И не надо меня под локоток провожать до самой двери аж целых три метра! А за дверью некоторым вообще нечего делать! И «что я там не видела» — это отнюдь не аргумент!

3. Не нужно поправлять мне подушку каждые десять минут. Ах да, и достаточно всего одной подушки, а не двух больших, одной маленькой и еще запасного одеяла на случай, если станет прохладно.

4. Нет никакой необходимости ждать, смотря мне в лицо умильными глазами, пока я не засну вечером. Это нервирует! И невольно возникает подозрение, что, как только засну, меня попытаются удавить подушкой. Тем более что их аж две большие и одна маленькая! Не говоря уже об одеяле!

В общем, у меня остался только один выход — срочно выздороветь!

— Отдай ложку. Я в состоянии поесть самостоятельно. Что ты со мной, как с ребенком, нянчишься?

— Не нянчусь, а ухаживаю. Слышала, что болеющие мужчины капризны, но не ожидала, что настолько, — пробурчала она. — И нечего тут закатывать глаза!

Господи, когда же закончится эта пытка? Чем я так провинился?

— И не рычи на меня! Ой, салфетка съехала, — Карина заправила мне за ворот выбившийся конец бумажного полотенца.

Я раздраженно выдохнул. Как бы ее так послать, чтоб и не обидеть, и чтоб отстала? Чувствую себя грудничком в слюнявчике. Еще бы соску предложила! Забота это, конечно, приятно, но Кара ею буквально душит.

— На, возьми яблоко, — я протянул ей лежащий на столике фрукт, — сядь в кресло и не рыпайся. Ты сама когда последний раз ела? Смотреть страшно на твои кости.

— А ты в тарелку смотри, а не на меня, — недовольно огрызнулась девушка.

— Ешь давай. Ну! — я подождал, пока она с хрустом не откусила от яблока, и только тогда зачерпнул ложку жидкой бурды, которую тут пытались выдать за кашу. Твердую пищу мне пока не разрешили. Ничего, потерпим…

— Рок, тут такое дело… Мне пора возвращаться на Землю. Нужно явиться на судебное слушание, уже сроки поджимают.

— Ясно, когда вылет?

— Сегодня вечером. Но… если хочешь, могу остаться.

— Чтобы тебя Интерпол снова в розыск объявил? Ну уж нет. С меня и одного раза тебя вытаскивать с головой хватило.

— Извини, знаю, что доставила тебя много неприятностей и…

— Прекрати! — оборвал я. — Осторожней только на Земле. Не ведись на провокации и думай перед тем, как ляпать языком. Эрика Лау может захотеть поквитаться за разглашение формулы «химеры».

— Я буду осторожна, — серьезно кивнула нормалка. — Ты только слушайся врачей, хорошо?

— Тебе пора идти собираться?

— Нет, мой единственный чемодан уже упакован. С тобой лучше посижу.

— Напишешь, когда доберешься?

— Само собой, — Карина достала из сумочки кредитку и протянула мне. — Держи, тут все деньги… те, которые от Килкени.

— Зачем они мне? Забери с собой.

— Нет, — поморщилась она, — не хочу. К тому же тебя к концу недели обещали выписать, а лететь домой тебе пока нельзя. Так что не возражай! Это на всякий пожарный, вдруг потребуется для лечения или еще чего-нибудь. Врач говорил, что минимум две недели никаких нагрузок, в том числе полетов.

— Ой, меньше слушай. На Крете меня бы уже давным-давно выписали!

— Так! Давай без геройства! — вдруг разъярилась нормалка. — Хватит с меня! Доктор сказал постельный режим, значит, лежать и не вякать! Понял?

Она подбоченилась и требовательно уставилась на меня в ожидании ответа. Ух ты! Для полноты картины не хватало только зажатой в руке сковородки… Надеюсь, мой давнишний подарок Карина упаковала на самое дно, а то с женушки станется сбегать и достать…

И, так понимаю, правильный ответ тут только один:

— Конечно, дорогая! — радостно улыбнулся я.

Она подозрительно сощурилась:

— Тут рядом с госпиталем отель есть, там поживешь.

— Угу.

— Если вдруг станет плохо, сразу обращайся за помощью.

— Угу.

— И тяжелого ничего не поднимай. И не перенапрягайся.

— Конечно, мамочка.

— Пойду о сиделке для тебя договорюсь, — контрольным в голову добила Кара.

— Какая сиделка? Вообще с ума сошла? Я здоровый мужик, а не беспомощный старик.

— Никто не будет за тобой круглосуточно ухаживать. Просто медсестра зайдет раз в день проверить, все ли в порядке. И даже не пытайся спорить! — категорично заявила она, направившись к двери.

— Выбери самую симпатичную, — крикнул вслед.

— Непременно, мой сладкий, — обернувшись, одарила меня ласковой улыбочкой жена.

Кто бы сомневался, что сиделка мне досталась, как выразилась Кара, «опытная». Причем настолько «опытная», что впору и за ней уже кому-то приглядывать… Например, правнукам.

Вскоре я перебрался в гостиницу и большую часть времени занимался тем, что маялся от скуки. Полиция особых проблем, как я опасался, не доставила. Состроил тупое лицо и втирал, что рожа Томаса мне показалась знакомой. Мол, видел мельком еще во времена службы в армии, потому и насторожился. Больше об этом человеке ничего не знаю.

Службы правопорядка, похоже, придерживались мнения, что если кто-то приобрел пистолет и имел наглость достать его в общественном месте, то он сам себе злобный баклан. Учитывая местный контингент и запрет на владение оружием, подобная точка зрения не лишена смысла… Медаль мне, конечно, не вручили, но и прессовать тоже особо не стали.

Жутко хотелось плюнуть на рекомендации врачей и рвануть домой к детям и работе. Даже билет домой заказал. Прямых регулярных рейсов между Прино и Кретом нет, так что полечу с пересадкой. Интересно, как там Брэд без меня справляется? Что-то он последним временем не балует меня отчетами. А, стало быть, либо все очень плохо, либо он по горло занят исследованиями, что внушает надежду на лучшее. Тем не менее, я прекрасно помнил, что подпространственный прыжок далеко не прогулка в парке, поэтому не торопился. Пару раз выходил на осмотры к хирургу, который дивился скорости регенерации кретской расы, и прошвырнуться по городу.

Через неделю пришло письмо от моего адвоката. Закон о возможности признания брака недействительным приняли досрочно. Норман также сообщил, что для подачи заявления в суд Карине даже не обязательно прилетать на Крет.

Я, честно говоря, и думать забыл об этом чертовом законе. Ну, не то чтобы забыл, но планировал, что Карина вернется на Крет после дачи показаний. И я к тому времени вернусь. И все у нас останется, как прежде…

Еще через пару дней прибыло и послание от Кары, в котором она сообщала, что уже отправила заверенное нотариусом заявление, и интересовалась, нужно ли ей приезжать собственно на сам процесс, и выражала сожаление, что разбор дела Килкени на Земле затягивается. Короче, стало очевидно, что возвращаться на Крет она не стремится.

Кстати, прощалась она, когда уезжала, весьма сдержано — «Пока. Выздоравливай» и короткий поцелуй в щеку. Впрочем, а на что я рассчитывал? На благодарность? Так мне ее благодарность ни разу не нужна!

Ответное письмо постарался выдержать в тех же традициях максимальной сдержанности, культуры и вежливости с общим посылом «делай что хочешь, только прекрати выносить мне мозг».

Перечитал, порадовался особо удачным формулировкам и… так и не отправил.

А к утру смирился с мыслью, что я полнейший болван, который уже слишком глубоко завяз…

И обменял билет.

За исключением редких вылазок в суд, я сидела у бабушки дома и неспешно ковыряла программку, которую еще на Крете давным-давно мне заказали. Процесс шел не особо гладко, и я постепенно приходила к мысли, что программист из меня, как и дизайнер, получился весьма убогонький. И дело даже не в скудности опыта (хотя и это тоже), а в отвращении к подобному виду деятельности. Видимо, природой не заложено в меня созидательных наклонностей. Вот что-то поковырять, дыры поискать, взломать — это да, это мое! Аж азарт появляется. А тут одна скукотища…

Ах да, Крис еще звонил. Не скрываясь — напрямую. Мол, кому нужно, уже в курсе, что мы знакомы и поддерживаем связь, так что нет смысла больше скрываться.

Я вынуждена оставаться на Земле, пока по делу Килкени не вынесут приговор, хотя уже дала все показания. Надеюсь, повторно вызывать меня не станут. К несчастью, я прохожу как один из ключевых свидетелей.

Правда, суд интересовали лишь финансовые махинации Килкени. Ни «химера», ни имена Зака и Аманды Бейл так и не всплыли в процессе. Смерть Стаса также ни одна из сторон не стала связывать с этим делом.

Последовав совету Рока, я не трепала особо языком — о чем спросили, о том и рассказала. Никому полная версия событий уже не нужна, и никому не поможет.

Тем более что в день, когда вызывали меня, на слушания явилась Эрика Лау и вскользь упомянула, что некоторые нюансы дела относятся к сфере государственной безопасности. В общем, на рожон я лезть не стала, хотя и огрызнулась в ответ, что когда у нее самой в команде с самого начала орудовал крот, то безопасность это не то, чем следует бахвалиться.

Судебное разбирательство свелось к выяснениям кто кому сколько должен, и как будут компенсировать причиненный Фредериком ущерб. Все идет к тому, что Килкени заочно признают виновным в растратах, еще нескольких топ-менеджеров «Дагинвест» вышвырнут из их мягких кресел за халатность, и на том конец.

Когда пришло письмо от адвоката Рока, я просто сказала себе, что должна выполнить свою часть обязательств как следует. Не откладывая на потом, составила заявление, заверила и отослала на Крет. Тут как с больным сгнившим зубом — рвать все равно придется. Затягивать нет смысла, только дольше промучаешься. Пора приучать себя к мысли, что наш недолгий роман подходит к логическому концу.

Поэтому я не совсем поняла, почему Рок настаивал на моем возвращении на Крет. А его звонок сегодняшним утром с новостью «Не ждала? А я приперся» и вовсе застал врасплох. Муженек, как обычно, в своем репертуаре — он решил, он сделал, а ты понимай, как хочешь. Зла не хватает!

Ну ладно, ладно. Признаю, я немного лукавлю. Внутри словно завязался тугой узел из ожидания, радости, тревоги и надежды.

Кроме того, нужно решить, где нам будет удобнее всего разместиться. Отели мне давно осточертели. А тащить Рока к Лилии не удобно — и ей станем мешать, и сами поругаться нормально не сможем, если возникнет надобность… А исходя из опыта…

Как следствие, я торчу под бабушкиным кабинетом и намереваюсь выклянчить доступ в родительскую квартиру. Все же у меня там собственная комната осталась. Правда, родители давно сделали ремонт и назвали ее гостевой, но суть не меняется. Кому ж там гостить как не родной единственной дочери?

— Давно ждешь? — Лия на секунду приложила ладонь к двери, дождалась короткого писка замка и посторонилась: — Заходи.

— Только что пришла, — бросив сумку на пол, я плюхнулась в кресло и осмотрелась.

Несмотря на обилие привезенных из странствий сувениров, будь то бы в беспорядке растыканных по стеллажам вдоль двух стен, в этом маленьком кабинете я всегда чувствовала себя на редкость уютно. Тут пахло фруктовым чаем и еле заметно — бабушкиными любимыми духами. Окно всего одно, но очень большое, благодаря чему комнату заливало светом. Даже не верится, что на улице страшная холодрыга.

— Через пятнадцать минут следующая пара начнется, — прозрачно намекнула Лия. — Какие ключи тебе нужны? Я по телефону ничего не поняла.

— От родительской квартиры. Дашь?

— Конечно. Но я тебя, насколько помню, не гнала. Надоело жить у старухи?

— Что ты такое говоришь?! — возмутилась я. — Я тебя очень-очень люблю.

— Так сильно, что съехать хочешь? — бабуля уселась в кресло и сбросила с ног лодочки на высокой тонкой шпильке. — Никогда больше не куплю туфли на распродаже, — простонала она, массируя ступни. — Зачем тебе там торчать в одиночестве?

— Ну-у, не то, чтобы совсем в одиночестве… — протянула я.

— Та-ак… — понятливо кивнула она и в ожидании продолжения вопросительно выгнула тонкую бровь. — Отсюда давай-ка поподробней.

— Бабуль, ты ж на пару спешила, — вкрадчиво напомнила я.

— Без меня не начнут, — отрезала Лия.

Чувствую, от допроса не отвертеться. Лилия все равно докопается до правды, так что лучше признаться сразу.

— Рок со мной связывался час назад с борта рейсового корабля. Он прилетел на Землю, — сразу же раскололась я. — Корабль уже завершил прыжок, завтра к вечеру приземлится.

— А, так ты решила обустроить любовное гнездышко! Поняла, мешать не буду, — как-то слишком радостно воскликнула Лилия и, порывшись в сумочке, с улыбкой протянула мне карточку-ключ. — Держи. Кстати, Рок надолго прилетает?

— Не знаю, — почесала макушку я. Рок весьма скупо объяснил причину приезда. Мне, конечно, хотелось бы думать, что соскучился и все такое, но боюсь загадывать. — Насколько я поняла, подождет, пока суд по делу Килкени не закончится, после чего мы вернемся на Крет.

— Зайдете как-нибудь ко мне на ужин?

— Ба, не нужно…

— Почему?

— Просто… — я взмахнула руками в бесплодной попытке придумать достоверную отговорку.

Бабуля проницательно-насмешливо смотрела мне в лицо. А мне так давно хотелось хоть с кем-то поделиться, посоветоваться, что слова сами сорвались:

— Мы разводимся! Это достаточно весомая причина?

— Подожди, какой развод? Я читала, что на Крете практически нет разводов, — нахмурилась Лия.

— Да, но адвокат выискал лазейку. Ой, это долго объяснять. Джеймс Карр — глава рода и по совместительству дед Рока, заставил его жениться, а мне срочно нужно было гражданство, поэтому я тоже согласилась. Но я могу подать прошение о признании брака недействительным, и если Джеймс не пронюхает и не испортит нам задумки, но скоро я стану свободной женщиной.

По мере моего сумбурного рассказа бабуля улыбалась все язвительней и язвительней.

— Ну, с этим-то понятно… Скажи-ка мне лучше, свободная женщина, что ты намерена сделать, чтоб мужа удержать?

— Зачем? — я непонимающе передернула плечами. — Ты меня вообще слушала? Всё по плану. Извини, конечно, что скрыла от тебя, но так с самого начала было задумано.

— По плану? Кого ты пытаешься обмануть? — хитро прищурилась Лия. — Что ж ты тогда как в воду опущенная третью неделю ходишь? Влюбилась?

Я в раздражении закатила глаза к потолку, не желая отвечать на провокационные вопросы.

— А он? — не отставала бабуля. Я пожала плечами. — Ты ему сказала?

— Нет, конечно! — взвилась я. — И ты не смей ничего говорить!

— Ох, внуча, что ж ты у меня такая…

— Какая?

— Умная, — произнесла Лия и после паузы добавила: — Только не тогда, когда нужно.

— И вообще, говорят, что лучше, когда любят тебя, а не ты любишь.

— Врут, — небрежно отмахнулась она.

— Вообще-то это твои слова, — задохнулась от возмущения я.

— Да?

— Ага. Ты мне целую лекции на эту тему толкала, когда с курорта вернулась с этим… м-м-м… как его?

— Денни?

— Точно, Денни. Симпатичный, кстати, парень, мой ровесник.

— Да-а, — Лия расплылась в мечтательной улыбке, — забавный был экземпляр.

— Экземпляр? Ты говоришь, словно о коллекции раритетов.

— Раритет тут скорее я, — беззлобно расхохоталась женщина и кокетливо поправила сияющие золотые локоны.

Так я и поверила.

Надеюсь, бедняжка Денни не спился с горя. Хотя я Лию люблю, но вынуждена признать, что она безжалостно манипулирует своими поклонниками. А тех, кем ей удается помыкать, она же сама ни в грош не ставит. Замкнутый круг. Вряд ли найдется человек, способный переиграть мою бабулю.

— Хватит о моих похождениях. Вернемся к нашим баранам… Хм… Или барану?

— Бабушка!

— Что бабушка?! Я уже… гм… достаточно лет бабушка. Почему ты не хочешь прямо ему признаться?

— Ты не понимаешь… Я наворотила дел и просто не имею права продолжать портить ему жизнь.

— Чушь! — отмела мои доводы Лилия. — Это не более чем отговорки!

— Всегда считала, что любить — означает стремиться к тому, чтоб любимый человек был счастлив, а не наоборот.

— Ты сегодня весь набор банальностей решила мне выложить? — в голосе промелькнуло раздражение, и идеальной формы брови на два тона темнее шевелюры сошлись над переносицей. — Карина, одно дело, если он сам попросил тебя уйти, и совсем другое, когда ты сидишь тут и ноешь, как последняя размазня! Ты даже не пытаешься его удержать! В конце концов, ты женщина или компьютер на ножках?!

— Ну-у… — потянула я и наткнулась на скептический взгляд зеленых глаз. — Это был риторический вопрос, да?

— Да, — невольно усмехнулась бабуля. — А теперь вытри сопли и марш в магазин. Будешь мужа завоевывать!

— Эм… За продуктами?

— За какими еще продуктами? — ласково поинтересовалась Лия.

— Ну как? «Путь к сердцу мужчины»… — я запнулась, поскольку впервые поняла, почему перед бабулей трепещут студенты. Если на экзаменах в ее взгляде теплится хотя бы десятая часть той жалостливой снисходительности, которой только что обласкали меня, то могу лишь посочувствовать будущим архитекторам.

— Ради всего святого, купи себе пару платьев и приличные туфли на каблуке вместо этих бутсов.

— Какие еще платья? Не говоря уже о туфлях. Зима на улице!

— Да-а, это будет труднее, чем я себе представляла… Знаешь что, продукты тоже покупай. В твоем случае даже сомнительными методами пренебрегать не стоит.

Она меня сейчас оскорбляет или помочь пытается?

— Хотя постой… Существует опасность, что ты его отравишь, — задумчиво продолжила Лия и, порывшись в сумочке, достала визитку. — Вот, держи, тут телефон хорошего ресторана с доставкой на дом.

Точно, издевается!

Тем не менее, я взяла визитку и просяще заглянула ей в глаза:

— Ба, ты только не рассказывай никому о разводе, ладно?

— Хм, то есть о существовании этого Джеймса Карра ты мне разболтала просто так, а не с тайной целью?

— Не просто так, и не разболтала, а посоветовалась с собственной бабушкой! Ну, пожалуйста, не вмешивайся.

— Когда это я тебе мешала, позволь спросить?

— Мне — никогда. Но семейная легенда, как ты свела папу с мамой, жива в мой памяти.

— Ха, да если бы не я, тебя бы еще и в проекте не было, неблагодарная девчонка! И вообще, твои родители нагло врут!

— Да неужели?

— Конечно. Я три года наблюдала, как они друг вокруг друга кругами ходят, а заговорить боятся. В конечном счете, они меня допекли!

— Сами виноваты, ага? — хихикнула я.

— Безусловно. И кстати, будешь писать матери, скажи, чтоб возвращалась. Свою работу она уже давно закончила, за папашей твоим таскается по раскопкам. Хобби у него, видите ли, — недовольно проворчала Лия. — Я тут интересный заказ для нее приберегла, но если не вернется в ближайшее время, пусть даже не рассчитывает.

— Передам, конечно, — вздохнула я с сомнением. Как будто они меня когда-либо слушали. Максимум чего я добьюсь от мамы — снисходительного «яйца курицу не учат».

Нет, это никуда не годиться — блюда из ресторана как-то слишком празднично выглядят. Я протянула руку, выдернула цветочки из овощей, украшавшие салат, и отправила их в рот. И листья салата под мясом несомненно излишество. И вот эти красные ягодки тоже. Ой, кислятина-то какая! Фу, а еще приличный ресторан! Я выбросила в мусор оставшиеся клюквины и запила водой терпкий привкус.

Вот так значительно лучше! Рок все равно не купится на байку, будто бы это я приготовила, но хоть не навоображает себе лишнего.

Свечи оставить или нет? Не-е, еще решит, что я романтический ужин задумала. Лучше спрятать. И бокалы попроще. А лучше вообще в бар поставлю и вино, и бокалы. Да. Достану, когда понадобятся.

Все. Комната в идеальном состоянии — годится для приема гостей, но не заметно, что я извелась уже вся в ожидании.

Осталось главное — я критически посмотрела в зеркало. Для полноты картины надо бы джинсы надеть и не мучаться… Но короткое голубое платье с длинным рядом пуговок на груди, тянущимся до самой талии, в сочетании с высокими сапожками до колен, слишком уж мне шли. Да, я себе определенно нравилась.

Это все бабушка виновата! Только сбила меня с правильного настроя! Я из упрямства наклонила голову вниз и растрепала уложенные крупными локонами волосы. О, замечательно — мой обычный художественный беспорядок. Никто и не догадается, что два часа в парикмахерской проторчала.

Пиликнул мобильник, извещая, что подъехало такси.

В космопорте первым делом узнала, что корабль уже сел, но пройдет еще не менее получаса, пока пассажир подвезут, и они пройдут контроль.

Натянутые до предела нервы не позволили мне усидеть на месте, посему я бродила по холлу и с ностальгией вспоминала свой любимый успокоительный сиропчик. Тот, который на спирту.

Сложность в том, что я не знаю, чего ждать от Рока. Зачем он приехал? Почему не полетел на Крет? Хотелось бы верить, что из романтических побуждений, но я отлично понимала несбыточность подобных надежд. Поэтому изо всех сил старалась не задумываться, чтоб потом не разочаровываться. Пускай будет, как будет! У меня нет права навязываться или чего-либо требовать. Рок и так сделал для меня слишком много. Это наши последние дни вместе, и я постараюсь взять от них все хорошее, что смогу урвать. Просто чтоб запомнить. Я же не многого прошу? Еще пару дней счастья.

Я заметила его издали — Рок почти на голову возвышался над остальными пассажирами. Помахала рукой, привлекая внимание, и постаралась протолкаться вперед.

Мои волосы зацепились за пуговицу на пальто молодой женщины. Я вскрикнула от боли и чудом удержалась на каблуках, когда мою голову дернуло назад. Черт, черт! Ведь чувствовала, что нужно было завязать волосы в хвост и надеть джинсы с кроссовками. Жертва моей прически и я в четыре руки принялись выпутывать из ловушки блестящую серебряную пуговицу.

Щеки горели от стыда. Вечно я как чучело, вот хоть бы раз по-человечески! Освободиться удалось как раз к тому моменту, когда Рок приблизился практически вплотную.

— Привет, — прошептала я.

— Привет, — улыбнулся он уголком рта.

Он выглядел гораздо лучше, чем при последней нашей встрече в больничной палате, хотя и бледнее обычного. Я вцепилась обеими руками в ручку сумочки, борясь с порывом повиснуть у него на шее и разрыдаться. Только жадно скользила взглядом, впитывая его образ. Мелкие морщинки у глаз, серебристый блеск эрге на скулах, кривую ухмылку. Даже не представляла, что настолько соскучилась.

Пришлось срочно напомнить себе собственный зарок не расплываться сиропной лужицей… По крайней мере в космопорту. Тут полы грязные.

Никто из нас не решался преодолеть последние полметра. Нужно, наверно, сказать что-нибудь вежливое и приличествующее случаю… Не можем же мы вечно тут стоять, будто два столба! Я только-только открыла рот, как Рок шагнул вперед, поставил сумку на пол и заключил меня в объятья. Руки сами обвились вокруг его талии. Я довольно вздохнула, ощутив, как его щека прижалась к моей макушке.

Люди обтекали нас с обеих сторон, иногда толкаясь и ругаясь. Но мне было плевать, я находилась в самом прекрасном месте во вселенной.

— Пойдем? — в конце концов, предложил Рок.

— Еще минуточку, — попросила я, собираясь с духом, и нехотя отлепилась от мужа. — Ты как?

— Лучше всех, — беспечно отозвался он и нагнулся за сумкой.

— Стой! Тебе нельзя тяжести поднимать! — я стремительно поднырнула под его руку, схватилась за лямки и закинула их на плечо.

— Кара! Отдай.

— Нет, сама понесу, — я поспешила к выходу из порта. Ну, как поспешила? Не чтобы быстро… но на максимуме возможностей.

— Прекрати этот цирк.

— Не кричи, на нас люди оборачиваются.

— Ты же ее еле тащишь, — продолжал возмущаться Рок.

— Не переломлюсь, — прокряхтела я и перекинула тяжесть на другое плечо.

— Карина, либо ты отдаешь мне багаж, либо я беру тебя на руки и несу вместе с сумкой, — Рок дернул за лямку, отбирая свои вещи, и я чуть снова не села на шпагат. Чертовы каблуки! Последний раз я их одела!

В такси мы болтали о суде над Килкени, о реабилитации Рока на Прино, но даже словом не коснулись ни предстоящего развода, ни причины прибытия Рока на Землю. Просто не стали портить момент.

А дома и вовсе оказалось не до разговоров. Краткая экскурсия по квартире продолжалась не более пяти секунд.

Он поймал меня за кисть, дернул на себя и…

Мы словно пили друг друга. Не смаковали, словно изысканное дорогое вино, а яростно исступленно утоляли жажду, словно дорвавшиеся до воды путники после долгих блужданий в пустыне.

— Рок, нам нужно остановиться…

— Зачем?

Легкие касания к вискам и скулам почти сбивают с мысли.

— Ты после сложнейшей операции, — выдохнула я.

— Опять начинаешь?

— Ты вообще должен отдыхать и соблюдать постельный режим.

— Постельный режим? — хмыкнул он, разместив ладони на моих ягодицах и вжимаясь в меня бедрами. — Ну, если с тобой, то я согласен.

— А врач тебе разрешил?

— Что разрешил?

— Ну… — замялась я. — Секс.

— Чтоб спать собственной женой мне разрешение врача не надо! — хмыкнул мужчина, даже не подумав оставить в покое мое ухо.

— Надо, если тебе запрещены нагрузки, — я отвернулась, ускользая от его губ.

— О-о-ох, да! Разрешил! — буркнул кретянин.

— Покажи эпикриз.

— Ты издеваешься?! — взвыл он и отступил на шаг, вглядываясь в мое лицо. Но я была убийственно серьезна.

— Нисколько.

Рок закатил глаза и беззвучно зашевелил губами. Сомневаюсь, конечно, что осыпал комплиментами, но со здоровьем шутить я ему больше не позволю.

— Поверить не могу, — в конце концов, прошипел муж и скрылся в коридоре.

Я бросилась следом, испугавшись, что он собирается уйти, но Рок раздраженно вжикнул молнией, выудил из сумки свой планшет и, открыв заключение врача, сунул его мне в руки.

— Довольна? — он с грозным видом навис надо мной.

— Так… — я вчиталась в сухие строчки и ткнула пальцем в экран. — Вот же — «избегать чрезмерных нагрузок».

— Радость моя, я представитель кретской расы, которая отличается повышенной способностью к регенерации. Ты об этом не забыла?! — он зашел мне за спину, приподнял пальцами подбородок, заставляя запрокинуть голову, и провел губами по шее. Грязный прием.

— Ну ладно… — сдалась я. — Но ты будешь меня слушаться.

— Нравится командовать? — усмехнулся Рок, крутанув меня вокруг оси и склонив голову.

— Постой.

— Ну что еще? Карту прививок предъявить? — спросил мужчина, но шанса ответить не дал. Да, он дока по грязным приемчикам.

— Там ужин стынет, — сипло выдохнула я, когда он оторвался от моего рта.

— Потом, — Рок расстегнул последнюю пуговку на планке моего платья и уже стянул его к талии. Я решила промолчать, что оно через голову легко снимается, чтоб не портить момент. Ткань с тихим шорохом сползла на пол.

В одном нижнем белье, чулках и сапогах я почему-то почувствовала себя незащищенной. Словно Рок обнажил не только мое тело, но и мысли.

Впрочем, жаркий голодный взгляд мужа, тут же вернул уверенность. Я переступила через голубой трикотаж, взяла Рока за руку, повела в гостиную к дивану и легонько толкнула в грудь. Он послушно упал на мягкие подушки.

— Правила такие: ты сидишь спокойно и не шевелишься, я все сделаю сама.

На его губах проступила уж вовсе неприличная улыбка, но Рок воздержался от комментариев. Наклонившись, я положила его руки на спинку дивана и шепнула в губы:

— Не двигайся.

Я не спешила, наслаждаясь тем, что снова могу прикасаться к его телу, чувствовать реакцию на свои ласки. Самой купаться в его обожании.

В какой-то момент Рок обхватил меня за талию, намереваясь уложить на диван.

— Тш-ш-ш, — я вцепилась кончиками пальцев в спинку, возвращая равновесие, и отстранилась.

— Играешь со мной? — лениво осведомился Рок, замерев. В его голосе вибрировал рык.

— Или сидишь спокойно, или ничего не будет! — строго погрозила пальцем. Сложно казаться внушительной, когда на тебе одни чулки с сапогами и сидишь верхом на полуголом мужчине, но я очень старалась.

В конце концов, лучше объявить целибат на пару дней, чем из-за постельных игрищ уложить Рока обратно в больницу.

— Так не честно.

— Ты согласился с моими правилами, — коварно напомнила я.

— Ничего подобного. Я просто не стал с тобой спорить, но не соглашался, — заупрямился он. Ох, уж мне эти мужские увертки!

— Мне остановиться? — мои пальчики расправились его ширинкой.

— Ты садистка. Ладно, уговорила — сегодня ты сверху, — в его глазах скакали бесенята. — Штаны хоть разрешишь снять?

— Это завсегда пожалуйста, — заразилась веселостью я. И даже помогла. И не только со штанами.

У Рока ходят желваки на скулах, но он держит слово, позволяя мне управлять ситуацией. Но скоро я сама уже потеряла контроль.

Резкие движения, нарастающий темп… Еще немного…

Его ладонь подхватила меня под попку и приподняла вверх, сбивая с ритма. Из горла вырвался жалобный протестующий крик.

— Не смей со мной дразниться, — рыкнула я, безуспешно пытаясь опуститься обратно.

— А то что? — нагло хмыкнул Рок и обнял другой рукой, удерживая в неподвижности.

— А то я тебе нос откушу.

Мужчина оглушительно расхохотался, откинув голову назад. Нашел время! Я нетерпеливо заерзала.

— Это самое романтичное, что я когда-либо слышал, — доверительно сообщил он.

Сильные пальцы нежно поглаживали сзади мою шею и плечи. Но, черт возьми, мне этого мало! Я притянула его голову к себе и впилась в губы, стирая с них эту гадскую самодовольную ухмылочку.

Он застонал и позволил мне двинуться вниз, снова вбирая его в себя. Но так адски медленно, что мне хотелось закричать от нетерпения и располосовать ему ногтями спину.

Это почти битва — кто из нас сильнее, кто победит?

— Ненавижу тебя, — выдохнула я.

— Взаимно, — насмешливая ухмылка была мне ответом.

— Еще!

— Как скажешь.