Любовь-кольцо

Я не люблю

Заоблачных высот,

Шумит в ушах

И как-то

Не летится,

И первый класс,

И лучший самолет —

Не мой размер,

Не босс я и не птица.

И не люблю

Подземных гаражей

И прочих под землей

Фортификаций,

Я – житель

Невысоких этажей,

На уровне сирени

И акаций.

И даже белый парус,

И шалаш —

Мне тоже не по сердцу,

Бедолаге,

И вообще,

Мой офис – карандаш

И пачка

Неисписанной бумаги.

Вы спали

С Евой Тутутулиной?

А я с ней спал, благодарю,

И утыкался носом в сонную

Ее нездешнюю ноздрю.

Она была такая пылкая,

Пила, ой-ёй,

И рот кривой!

На электричку

Мимо кладбища

Бежал я утром,

Чуть живой.

А что же – муж,

А как же заповедь?

Ведь я и сам —

Кому-то зять!

А так! Мой этот,

Сами знаете…

Он снимет всё,

Что можно снять.

Гоню пургу! —

Мне этот вымысел

Мельком явился, налету,

В своей солдатской

непристойности

На Переделкинском мосту.

Мы с ней и вовсе незнакомые,

И вообще,

Плюс простатит!

Не спал я

С Евой Тутутулиной!

Так, помечталось,

Бог простит.

Кондитерша Любава

Присылала много лет

Мне всякой сладкой всячины,

А главное – конфет.

Но вот она опомнилась,

И нет ее конфет,

И нет нужды анализы

Сдавать на диабет.

И без задышки восхожу

Я до кремлевских стен

По приглашению на бал

Малинина А. Н.

А у Любавы, видимо,

Огонь любви потух,

Не приносите мне торты,

Не разводите мух!

Не знаю – кем я был?

Что сделаешь, стареем,

И сильный был,

Как молодой

Гиппопотам!

Я не ходил с ней

По картинным галереям,

А по кустам, а по кустам,

А – по кустам!

Ее, я помню,

Звали Лена

Или Зина,

И шар земной

Тогда стоял

На трех китах.

Была любовь,

И мы сливались

Воедино

В Азовском море,

Без стыда,

При всех друзьях.

Я, как спортсмен,

Всего добился

С трех подходов,

Всего, мне кажется,

Добилась и она!

От нас родившаяся

Как от пароходов,

О берег шлепалась

Азовская волна.

Я по жене

Погоду узнаю.

Точнее, чем

По метеопрогнозу:

Когда она обижена —

К дождю,

Когда она рассержена —

К морозу.

А если не разгневана жена,

Как было

В незапамятные годы,

и все ей хорошо,

То будет что?

Мне кажется,

Что нет

Такой погоды.

Она ему и говорит:

«Дурак ты, Вася, мол!»

А он привык,

Он дверью – хлоп

И «мерседес» завел.

Еще завел на стороне

Он девочку одну.

И забывает иногда

Сварливую жену.

Дурак ты, Вася! —

Как припев,

Как хит любой семьи,

А Вася – он – авторитет

В космическом НИИ.

Он запускает ИСЗ,

Пока его жена

Четвертый час

Четвертый крем

накладывает на.

И есть ее один припев —

Сбежать бы хоть куда,

Чтоб этой умнице-жене

Не причинить вреда!

Этот миг я запомнил,

А может быть, акт,

Вечно новый

И ветхозаветный,

Потому что есть он и она —

это факт,

не бывает любви безответной.

И когда

Ты не против была

И не за,

Но уже

В состоянье улета,

Я сказал, как Адам,

Опустивши глаза:

– Что – не знаю,

Но надо же

Делать с ним

Что-то?

Не Мэрилин

И не Сафо,

А женщинам обычным

Сдаемся мы,

Женатый люд,

А также холостой.

И дело тут

не в красоте,

А в чем-то

Очень личном,

Что, заглядевшись,

Только мы

Считаем красотой.

И начинается любовь,

И человек летает,

Его избраннице

Поют соловьи!

И это – счастье,

Что на всех

Красавиц не хватает,

И это – счастье,

Что у всех —

Красавицы – свои.

Ни на кого

Нельзя переложить,

Когда с косою

В двери постучится!

Не дай нам Бог,

Друг друга пережить,

Но у судьбы

Ни дня не одолжить,

И это обязательно случится.

Мне это дело нравилось

И я его любил,

А здесь же секса не было,

Хотя он все же был.

А в Швеции,

А в Дании,

Там трах стоял клубком,

Но между мной и Данией

Стоял еще райком!

Но все же в Копенгагене

Бывали мы давно

И видели безбашенное

Голое кино.

теперь, когда есть видео,

Я понял – это спорт,

И женщины раздетые —

Совсем не первый сорт.

Монашки – не монашки

И ковбои – тоже «не»,

И жаль мне стало

Долларов,

Потраченных в кине.

Ломается все,

Не только часы,

Не только

Смесители в ванной.

От белой до черной —

Чуть-чуть полосы

На нашей,

На обетованной.

Бессмертен один

Бессмертный Кощей,

И не на кого

Обижаться —

Нет вечных людей

И вечных вещей,

Но хочется

Подзадержаться.

Стихи выдумывать

Не надо,

Они приходят

Вновь и вновь,

Как поощренье,

Как награда

За верность им

И за любовь.

Слова особенного

Склада,

У них – свой звук

И свой раскрас!

Стихи выдумывать

Не надо —

Они выдумывают нас

Было все волнительно,

Все как надо было —

Дама с красной лентой

Слово говорила,

Таял марш старинный

В воздухе просторном,

Я-то вся-то в белом,

Он-то весь-то в черном.

Но что за штука этот брак?

Сначала все у вас тик-так,

Потом – тик-так,

А что-то вроде прохудилось!

Пока я это поняла,

Три раза замужем была,

Три раза,

Больше мне

Пока не приходилось!

А когда я этот марш

Снова услыхала,

Я уже поменьше

Крыльями махала!

И уже по опыту,

Сомневаясь в главном,

Третий раз венчалась

В храме православном.

Но что за штука

Этот брак?..

А сегодня вроде как

Замуж и немодно,

И я не собираюсь,

Я опять свободна!

Но себе пока еще

Не сказала: хватит!

Можно познакомиться —

Вдруг да и покатит?

Но что за штука

Этот брак?..

Соловьиная ночь

В июне

Хрупка!

Пописав демарши и ноты,

Госграницы

Переходят войска,

Расчехляя гранатометы.

Соловьиная ночь

В июне

Нежна —

Еще сонная

На рассвете,

Поцелуй затевает жена —

Так начинаются дети.

Соловьиные ночи

В июне,

У них причуды свои,

Они коротки, но чреваты,

И только глупые соловьи

В последствиях

Не виноваты.

Мне редко снятся сны,

А тут приснилось,

Как встретил я

Девчоночку одну

Из юности,

Промчавшейся галопом

По городу Ростову-на-Дону.

Иду по Богатяновскому,

К Дону,

А мне навстреч

Из тех далеких лет —

Соученица,

Неля Рубинштейн,

Усевшаяся на велосипед.

Увидела, упала

На булыжник,

Коленки драгоценные —

В крови,

Я подбежал,

Она еще лежала,

Подстреленная

Снайпером любви.

Стояли мы обнявшись на проезжей,

Поверить я не мог —

Все тот же взгляд,

Такая же рекламная

Улыбка,

Как пятьдесят с прицепом

Лет назад.

Отличница, спортсменка,

Комсомолка,

И я достал из куртки

Валидол,

И «Твою мать!» – сказал

Довольно громко,

Употребив конечно и глагол!..

Бессвязный сон,

К чему бы в самом деле

Приснилась мне,

Реальная, как факт,

Соученица

Неля Рубинштейн?

Небось, опять

В Израиле теракт?

Не самый лучший!

Не самая лучшая!

Знак сожаленья,

Можно отчаяться!

Но самые-самые,

Самые лучшие

Нам не встречаются

И вам не встречаются.

А просто их нету,

И так получается:

Они потому-то нам

И не встречаются,

Что самые худшие

От самых лучших,

В общем-то, мало чем

И отличаются!

Это был баскетбол!

Пол был жарким от ног,

Все летали,

Но так не летали!

Он был легким, как пух,

Он старался, как мог,

Потому что она была в зале.

И болела она,

Незаметна в толпе,

Ну чуть-чуть горячей,

Чем соседи,

Но я-то знаю ее,

Я их видел в кафе,

Заводящая, знаете, леди.

Я говорю тебе —

«Люблю»,

И я не лгу,

Я мог бы

И не говорить,

Но – не могу.

Ты – маршал

Сердца моего,

Ты – мой Мюрат!

Но я и сам —

Наполеон,

А не солдат.

И о присяге

Не забудь,

Пойми, мой свет, —

Наполеонов,

Нас – чуть-чуть,

Да просто нет!

Рассчитаться!

За все рассчитаться!

Потому что остаться

В долгу —

Это как со свободой расстаться

И стоять, как товар

На торгу.

Жить взаймы,

Одолжаясь, противно,

Лучше сам я кому

Одолжу!

Может, думаю я

Примитивно,

Потому я и банк не держу.

Если я тебя

Чем-то обидел,

То лишь тем,

Что нигде не встречал,

Что я раньше

Тебя не увидел,

А не тем,

Что других

Замечая.

Красивые женщины

Нам кажутся звездами —

Они излучают

Космический свет!

Красивые женщины

На радость нам созданы,

А других,

Некрасивых,

Я думаю – нет!

Ты прости мне,

Чего не простила,

Я стою, повторяя —

Забудь!

И за то виноватый,

Что было,

И за то, что случится —

Чуть-чуть.

Красивые женщины

На радость нам

Созданы…

До сих пор

Снимаю с пиджаков

Волоски

Скончавшегося Жака,

Сам-то я

Известно – кто таков,

Ну, а Жак —

Любимая собака.

Если бы не эти волоски,

На сукне

И на обложке книги,

Я бы излечился от тоски —

Мы на это, люди,

Торопливы.

Моя жена не может без цветов,

И так уже сложилось

И слежалось —

Цветы у нас всегда,

И я готов,

Чтоб это бесконечно продолжалось.

Мне нравится коротенькое: ах!

Нет-нет, я не даю аристократа,

Но чтоб увидеть блеск в ее глазах,

Поверьте, это маленькая плата.

И хризантемы делают весну,

И розами украшенные вазы!

Цветы похожи на мою жену

И, как моя жена, Зеленоглазы.

Не знаю, кем я был?

Что сделаешь, стареем,

А сильный был,

Как молодой

Гиппопотам!

Я не ходил с ней

По картинным галереям,

А по кустам, а по кустам,

А – по кустам!

Ее, я помню,

Звали Лена,

Или Зина,

И шар земной

Тогда стоял

На трех кустах,

Была любовь,

И мы сливались

Воедино

В Азовском море,

Без стыда,

При всех друзьях.

Я, как спортсмен,

Всего добился

С трех подходов,

Всего, мне кажется,

Добилась и она!

От нас родившаяся,

Как от пароходов,

О берег шлепалась

Азовская волна…

Вы знаете, я родом с Украины,

Но я давно в России, с малых лет,

И я в Москву как в девочку влюбился,

И городов на свете лучше нет!

Я тут пою в приличных ресторанах,

Где шум и гам, и вкусно, и уют,

И подают сибирские пельмени,

И цимес не всегда, но подают.

А цимес, вы ж не знаете,

Что это такое?

Так имейте, граждане

В виду,

Что цимес – это сладкое

Еврейское жаркое,

Не на чём,

А только на меду!

Люблю поесть,

Когда спою все песни.

Вареники и цимес иногда,

Ведь он же цимес всё же не простая,

А праздничная всё ж таки еда!

Вы в гости приходите-прилетайте,

Чтоб насовсем не знаю, не скажу,

Я встречу вас, за цимес не ручаюсь.

А русские пельмени закажу.

А цимес, вы ж не знаете,

Что это такое?..

Песня моя любимая,

В полете она – балласт,

Вот захочу за облако,

Она мне взлететь не даст.

Сбросить ее без жалости —

И шарик мой и взлетит,

А так он на низком уровне

Лишь облака коптит.

А возвращусь на землю,

Стану ее искать,

Чтоб эту птичку певчую

Надолго не отпускать.

Все обыщу подлески —

Где он, балласт ржаной,

Песня моя любимая,

Честный мой хлеб земной?

Мир состоит

Из женщин и мужчин,

Мы друг о друге

Любим посудачить,

И поводов не видно,

И причин,

Чтоб как-то это

Вдруг переиначить.

Как целое —

Из равных половин, —

И равенство

Не требует подсчета,

Мир состоит

Из женщин и мужчин,

Все остальное,

В общем-то,

Работа.

Этот миг я запомнил,

А может быть, акт,

Вечно новый

И ветхозаветный,

Потому что есть Он и Она —

Это факт —

Не бывает любви

Безответной.

И когда ты не против

Была и не за,

Но уже в состоянье улета,

Я сказал, как Адам,

Опустивши глаза:

«Что – не знаю,

Но надо же

Делать с ним

Что-то?»

Возможно, явь?

Возможно, бред?

Ушла и слова не сказала!

Вот спицы, шерсть —

Она вязала,

Но все же где

Мой пистолет?

Ушла – к кому?

Какая блядь!

Я нервно бегаю по дому —

А может, все же не к другому,

А просто вышла погулять?

Да, крыша сдвинулась,

Хорош!

В каком я веке —

В этом? В оном?

Но по мобильным телефонам

И секундантов не найдешь.

Наверно, я сошел с ума!

На Черной речке – Там не ели,

А все – дома, дома, дома

И нету места для дуэли!

Опять она в беспамятстве

Кричала

Свои неугомонные слова,

А я молчал,

И это означало —

Она больна,

Она всегда права.

И стало тихо

После урагана,

Как было,

И она не поняла,

Что общего у нас —

На дне стакана,

А сам стакан —

На краешке стола.

Не другие причины,

Не размеры грудей —

Западают мужчины

На блядей, на блядей.

Ах, какое богатство,

В ком есть это чуть-чуть,

Неприкрытое блядство —

Не притворство, а суть.

Это хищное женство

Нараспах, напоказ,

Обещают блаженство

Не в раю, а сейчас.

И не вечного ради,

А взглянул – и в шалаш!

И да здравствуют бляди —

Вечный двигатель наш.

Семья.

Писать о ней рисково —

Она – и тьма,

Она – и свет,

И поле битвы

Куликово,

И каждый в битве —

Пересвет.

Господь,

Услышь мои молитвы

И в доброте

Благослови

Мою семью

Как поле битвы,

Как поле битвы

И любви.

Не помню даже —

Это он или она,

Гармошка концертино

Запомнилась одна.

Он был учитель музыки

(А может быть, она),

«Веселые ребята» —

Вот в какие времена!

Гармошка итальянская,

И класс за ней поет

«Легко на сердце» —

Этот марш

До сердца достает.

А он под пенье на доске

Рисует нотный стан

И пишет ноты

Те, что знать

Я не хочу, болван.

А на плацу идет футбол,

И музыка, она —

Не бог весть что,

И вообще

Футболу не равна.

Ах, если б знала музыка,

Она бы и ни дня

Не потерпела при себе

Неверного меня!

Телеграмм поздравительных

Не дочитан пасьянс,

На аншлаге закончился

Мой последний сеанс.

Завяжу с честолюбием,

Научусь отдыхать,

Надоело собачиться,

Надоело пахать.

Стопка чистой бумаги

Полежит на столе,

Я не вижу читателей,

И не вижу издателей,

И не вижу ровесников —

Их нет на земле.

Ну а если не выдержу

В небе вашего «бис!»,

Ненадолго, как радуга,

Выйду из-за кулис.

Книжек больше не читаю,

Потерялся интерес,

Но заместо физзарядки

Я читаю «Спорт-экспресс»!

А и пишут,

Ну поэты!

Что там эти ста сортов

Наши все Агаты Кристи

В ихних книжках

Про ментов!

И стишок,

Прошу, поверьте,

А не духом и не сном —

Не газетная реклама

В промежутке подписном.

Луиз, Рэй Чарльз —

Какой иконостас! —

Красавчик Дюк,

Божественная Элла!

Америка умела слушать джаз,

Играть и петь —

Поверьте, что умела.

Наверно, были дети и мужья,

А не было – вполне земное дело,

Но рядом с Эллой

Кто мы – вы и я,

Когда она —

Ну, одним словом, —

Элла!

Она – переворот, и приворот,

Увидела, пришла и победила,

И никогда не пела

Мимо нот —

Порядок нот

Сама и утвердила.

Явилась —

И осталась на земле

Истоком джаза и его итогом,

Мария Магдалина

И Пеле,

Мисс Музыка,

Назначенная Богом.

Как мне ездилось

Тогда на трамвае!

И заботами

Тогда не грузили,

И Москва была

Совсем не такая,

Иномарок не япо —

Навозили.

Как мне ездилось

Тогда на трамвае!

Газировка – три копейки —

Все лето,

И трава была

На Трубной живая,

Представляете,

Зеленого цвета.

Как мне ездилось

Тогда на трамвае!

Всюду люди

Целовались по скверам.

И жена моя

Была молодая,

Да и сам я был

Тогда пионером.

Я ждал,

Чего не надо мне

От вас,

Что было бы

Всей жизни

Перекрас,

Ая,

Как будьготовский

Пионер,

Живу,

Не нарушая

Интерьер.

Закладки в книжках,

Тапочки в углу —

Зачем такому

Новую метлу?

И хорошо,

И ангел улетел,

И вышло все,

Как я того хотел.

Кто дал тебе

Такое право —

Мне путь

Указывать перстом?

Что делать,

Сам я знаю здраво,

И что – сейчас,

И что – потом!

Кто сделал так,

Что ты – судья

Моих поступков

И задумок,

Ну кто он,

Этот недоумок?

Ах, недоумок этот —

Я!

Клипы, клипы, Клипы, клипы!

Драки, выстрелы и кровь!

Сиськи-письки,

Стоны, всхлипы —

Безразмерная любовь.

Черт ли в съемках

Этих смелых!

Потому как весь расклад —

Для девиц

Половозрелых

И обкуренных ребят.

А кому все эти попки

Откровенно режут глаз,

Есть еще другие кнопки —

Есть трансляция из Думы

(Тугоухи, тугодумы!) —

Пресловутый «Думский час».

Ничего-то нет для нас!

Мы семейные люди

Со стажем,

Но, бывает, о личном своем

Мы друг другу чего-то

Не скажем,

А где надо —

И вовсе соврем.

Я не делаю в доме

Дебошей

И не лезу в пузырь

С чепухой!

Я – хороший?

Конечно, хороший

И на десять процентов

Плохой.

И вот это другое,

Плохое,

В тайниках оставляю своих,

Потому что нас – двое,

Нас – двое,

И не делится все на двоих.

Иногда нам довольно

Утайки,

А когда попадаем впросак,

Сочиняем нелепые байки.

А без этого – как?

А – никак.

Засветился экран,

Замелькали фигурки.

Ты ко мне

Повернулся спиной

И ушел насовсем,

Только гасишь окурки,

И опять не со мной,

Не со мной.

Что нам делать

С тобой —

Подскажи,

Посоветуй,

И опять этот вечер —

Не наш!

Как мне снова увидеть

Тебя из газеты?

Как мне выключить

Твой репортаж?

А я – рядом.

Я в халатике…

И с тобою —

Тет-а-тет!

Но я живу

В другой

Галактике —

Там тебе

И места нет!

Ну, а где-то —

Любовь!

Где-то крутятся

Диски,

Накрывается

Свадебный стол!

Я уйду от тебя,

Не оставив записки —

Это все для тебя —

Не футбол!

А я – рядом.

Я в халатике…

Начинаю песнь о России,

О земле, где рожден и жил,

Хоть не модно и не просили.

И боюсь, что не хватит сил.

Отступления, наступления

Юность, отданная борьбе!

Но за все мое поколение

Недокланялся я тебе.

Кроме хлеба любви и крова.

Ты на свет меня родила.

И свое мне родное слово

Ты для песен моих дала.

И теперь, растерявши силы,

Разгибаясь не в полный рост,

Попрощайся с тобой, Россия,

Собираюсь на твой погост.

Сюда мы ездили годами,

Не любопытствуя, ей-ей,

Вдруг очутиться в Амстердаме,

В квартале красных фонарей.

В подвальных барах – дринк и пицца,

А наверху, в любом окне,

Вам продают совокупиться,

Договорившись о цене.

Прочь, прочь отсюдова скорей!

Здесь с циклом о Прекрасной Даме

Блок неуместен в Амстердаме,

В квартале красных фонарей.

А мы с ним вроде как

Дружили,

Сперва беседой

Увлеклись,

По переулкам покружили,

На что-то денег одолжили

И незаметно разошлись.

И все случилось очень просто,

Меня по прихоти ветров

С ним свел какой-то перекресток

Сказать друг другу: «Будь здоров!»

И в суете забот и улиц

Мы и сошлись, и разминулись,

И оказалось как-то вдруг,

Что в сочиненьях

Дней летящих

Так много слов

Ненастоящих,

Таких, как это слово —

«Друг».

Дети родятся красивыми

У некрасивых отцов,

Этих и тех изменяется

Соотношение!

Лишь потому,

Что в конце-то концов

Есть еще женщины —

Нашей земли украшение.

И мужики,

Для которых важней

Красоты

Сила и власть, —

Хорошо, что не ленятся,

Ищут красавиц

И дарят невестам цветы,

Ищут красавиц

И все на красавицах женятся.

Декабрь зачеркнули,

Январь зачеркнули,

Осталось полдела —

Февраль зачеркнуть,

Мы в марте бы лыжи

В кладовку вернули

И солнцу велели

В окно заглянуть.

Да здравствует лето

И свист свиристелей!

Зима – это слишком

Для южных людей!

Меняю двенадцать

Февральских метелей

На ровно двенадцать

Июльских дождей!

Их учат летать,

Этих девочек

В классах балетных,

Девчушки получше

Ленивы,

Считают: тщета!

А простеньких,

Сереньких мышек,

Другим незаметных,

Учить их легко —

И зовет их, как птиц, Высота!

И кто-то взлетает

За облако Дивертисмента,

Ну как Мэрилин

В час ее торжества,

Им снится во сне —

По ним сходят с ума

Президенты,

А после… Но это уже

Вариант номер два.

Теперь они —

Все в бронзе,

И народ,

Завидев их,

В душе поклоны бъет.

Бетховен. Моцарт.

Штраус.

Боже мой,

И по сей день

Вращают шар земной.

И никаких долгов,

Страстей, измен,

Одна осталась

Музыка взамен.

А бронза —

Чтоб напоминать

Халдеям

О тех,

От чьей мы музыки

Балдеем.

Ни на кого

Нельзя переложить,

Когда с косою

В двери постучится!

Не дай нам бог

Друг друга пережить,

Но у судьбы

Ни дня не одолжить,

И это обязательно случится.

Мы все спешим,

С портфелями, с зонтами,

На службу, на бега,

На край земли!

Куда, к чему

Торопимся мы с вами?

К любви, к любви,

Куда бы мы ни шли!

И не тужим,

У опыта во власти,

Что дождь давно прошел,

Закрыть бы зонт!

И что любовь от нас,

По большей части,

Отодвигается,

Как синий горизонт.

Сегодня иду на футбол!

В двенадцать откроется касса,

Потом нас обыщет контроль —

Как долго до этого часа!

Сегодня иду на футбол,

Счастливое пересеченье!

Какие там, к черту, дела —

Они не имеют значенья.

Сегодня иду на футбол,

Газон размечает бригада,

И скошенной пахнет травой

До двадцать четвертого ряда.

Сегодня иду на футбол,

Там сходятся все интересы!

Обнявшись, ребята мои

Привстанут – присядут для прессы.

Сегодня иду на футбол,

И нету во мне осознанья,

Что даже совсем молодым

Я так не спешил на свиданья.

Автомобиль моей души

Неугомонной

Едет на зеленый,

На зеленый, на зеленый!

То вверх, то вниз,

То виадук, то эстакада,

Горит зеленый свет,

И скоро – автострада.

А вслед за ней

С неразделенного любовью —

Мое почти что мне родное

Подмосковье.

А дальше – вовсе глухомань

И звук гармоник!

И невдомек,

Что столько лет

Все ехал я на красный свет —

Ведь я дальто —

Ведь я дальто —

Дальтоник.

Иду,

А косточки трещат —

Расходится скелет,

Но на молоденьких девчат

И загляжусь нет-нет.

И как-то станет

Веселей

На улице Москвы,

И животворный

Этот клей

Мне склеивает швы.

Какое дело ей,

Что он женат,

Что у него проблемы

И что дети?

Она понравилась ему,

И он богат,

И это – шанс ее

На белом свете.

Какое дело ей,

Что до нее

Он был, по слухам,

Первым ловеласом?

И даже если это —

Не вранье,

Она своим воспользуется

Часом.

Какое дело ей,

Что красота

Такие сочиняет пантомимы?

Вы не судите девочку спроста,

И как в писании —

Да не судимы!

И нечего лезть на рожон,

Себя и других беспокоя,

Мужчины гуляют от жен, —

Такое проклятье мужское!

И раз уж от века веков

Нам это Господь дозволяет,

То надо прощать мужиков

И баб, если вдруг загуляют.

Да будет воистину так —

Живем с позволения Бога,

А церковь придумала брак,

И выдумка эта убога.

Случалось, бывало и нам

В пути поравняться со всеми,

Гарем сочинил не Ислам,

Ислам сочинили в гареме.

И нечего лезть на рожон,

Не будем к мужчинам жестоки!

Мужчины гуляют от жен,

И солнце встает на востоке.

Мы к нашим любимым

Приходим не сами,

А с нами приходят цветы!

Цветы нынче вовсе

Не пахнут цветами,

Прибавив еще красоты.

И розы – все в красном —

Стоят по корзинам,

Лиловый левкой – как левкой,

И пахнут цветочным

Живым магазином,

Есть запах еще и такой.

Гербер – охапки и роз – батареи,

Тюльпанов голландской крови!

Им далековато

До оранжереи,

А ближе всего – до любви.

Как мы оказались

На чьем-то месте,

Явились на сцену,

В нее влюблены,

Новые люди

И новые песни —

Нормальная смена

Зимы и весны.

Все – к перемене,

Все – к перемене,

Нам время с книжечкой

Сидеть в тепле

И думать, не как

Удержаться на сцене,

А как удержаться

Вообще на земле.

Я рос в дыму сирени

В приморском городке,

На каждой детской фотке

Сирень держу в руке.

Я прятался в прохладе

Сиреневых кустов,

И голова дурела

От запаха цветов.

И я глотал на счастье

Чуть горьковатый сок,

Завидев пятипалый

Сиреневый цветок.

И если что-то счастьем

Зовется на земле,

Махровые сирени

Считайте в том числе.

Мне это дело нравилось,

И я его любил,

А здесь же секса не было,

Хотя он все же был.

А в Швеции, а в Дании,

Там трах стоял клубком,

Но между мной и Данией

Стоял еще партком!

Но все же в Копенгагене

Бывали мы давно

И видели безбашенное

Голое кино.

Теперь, когда есть видео,

Я понял – это спорт,

И женщины грудастые —

Совсем не первый сорт.

Монашки – не монашки,

И ковбои – тоже не!

И стало жаль мне долларов,

Потраченных в кине.

Любовь – это что?

Это зов гениталий

И переплетенье

Отдельных деталей

До их совпаденья

И несовпаденья,

А если любовь —

Это просто виденье?

И Данту явилась

Его Беатриче

С большого похмелья,

Из чистого кича,

И он вдохновился

По полной программе!

А как же другие,

А как же мы с вами?

Любовь – это, может,

Не то и не это?

И честно сказать —

Я не знаю ответа.