Любовь на Бродвее

Глава 4

В конце мая, в день окончания школы, Джаффи Кейн в белом платье, с букетом красных роз незаметно явилась на торжественное собрание. Джаффи чувствовала, что все смотрят на нее и что Майер и Рози гордятся ею, но это не доставляло ей удовольствия. В мае у нее не было месячных.

Не было их и в июне. В следующем месяце также ничего не изменилось, и Джаффи поняла, что беременна.

Война быстро приближалась к концу. В мае объявили о победе в Европе. Теперь тихоокеанский флот направлялся в Японию, чтобы и там покончить с войной.

Мероприятия Объединенной службы стали не так важны, как прежде, и клуб на Вашингтон-стрит был почти пустым, когда Джаффи пришла туда в первую субботу августа. Однако девушка, которую она искала, была на месте.

— Рита, можно тебя на минуту?

— Конечно, Джаффи. Хочешь выйти?

Рите Пайн было чуть больше двадцати. Она была хорошенькой, но неряшливой и выглядела явно тусклой в сравнении с яркой красотой Джаффи. Однако она никогда не обижалась на молоденькую девушку, как многие другие. Рита была сердечной и дружелюбной.

Однажды, в порыве необъяснимой откровенности, она по секрету сообщила Джаффи, что, возможно, беременна, но не очень беспокоится по этому поводу, потому что знает, как избавиться от этой проблемы.

Девушки вышли из клуба и пошли вдоль Вашингтон-стрит в направлении к Милк-стрит. Они прошли мимо ярких витрин с одеждой Файленсов и Джордансов, мимо роскошных мехов Фокса и магазина Раймондов, известного своими низкими ценами и нарочно сделанными орфографическими ошибками в рекламе.

— Что случилось, дорогая? — спросила Рита, когда поняла, что Джаффи никак не может начать разговор. — Тебя что-то беспокоит?

— Да, — призналась Джаффи. — Я должна… должна избавиться от ребенка. — При этом губы ее пересохли и в животе стало нехорошо. Другого выхода не было.

— Ладно, — холодно сказала Рита. — Я скажу, куда тебе пойти. Женщину зовут Лия Раис. Она то, что надо, и делает свое дело очень хорошо. Но ты должна заплатить ей пятьдесят баксов, прежде чем она прикоснется к тебе. Наличными. Впрочем, я думаю, для тебя это не проблема.

— Я достану деньги. Дай мне адрес и скажи, что делать.

— Конечно. — Рита остановилась и, достав из сумочки использованный конверт и карандаш, написала имя и адрес. — Отправляйся туда днем, часов в пять. Это что-то вроде клиники. Постучишь в дверь и скажешь, что тебя прислала Рита. Я направляла к Лии клиенток и раньше.

Она знает, что с ними не должно быть проблем. Держись уверенно и скажи, что принесла деньги с собой.

— Где она будет делать это?

— Прямо там, в своей квартире. Не бойся. Лучше пройти через это, чем мучиться всю оставшуюся жизнь, верно?

Оставалась только одна проблема — где найти пятьдесят долларов. Джаффи предвидела необходимость платить и знала, что делать, хотя последние слова Риты немного напугали ее. Она не пошла назад в клуб вместе с нею, а направилась в ресторан Фредди в Норт-Энде.

Было шесть тридцать, и в зале находилось всего около десятка посетителей.

— Мне нужен Анджел Томассо, — сказала она мужчине в черном смокинге, похоже, распорядителю. — Я была здесь с ним несколько месяцев назад. Может быть, помните меня?

— Конечно, помню, — сказал мужчина. — Такую крошку невозможно забыть. Говорят, ты внучка Дино Салиателли, это правда?

— Да.

Мужчина колебался.

— Послушай, куколка, это, конечно, не мое дело, но ради старика Дино… Не связывайся с Томассо. Он нехороший. У него ужасный характер. Зачем девушке с такой внешностью нужен этот обормот?

— Мне надо поговорить с ним, — сказала Джаффи. — Всего пару минут. Пожалуйста.

Мужчина пожал плечами:

— Он живет в двух кварталах отсюда, сразу за Портовой площадью. Может быть, застанешь его там или мать скажет, где найти его.

Джаффи пошла прямо по указанному адресу. Имя Томассо было написано рядом со звонком в квартиру на первом этаже, и Джаффи позвонила. К двери подошла старуха, одетая во все черное.

— Я хотела бы видеть Анджела.

— Он спит, приходите позже.

— Пожалуйста. Это очень важно, — попросила Джаффи.

Откуда-то изнутри послышался голос:

— Кто это, ма?

Женщина что-то проворчала, затем повернула голову:

— Девушка. Она хочет видеть тебя.

— Хорошо, иду.

Он появился позади матери в одних только брюках, без ботинок, держа в руках ремень. На обнаженной груди красовалось распятие на золотой цепочке.

— Будь я проклят. Какого черта ты здесь делаешь?

Увидев его, Джаффи вся напряглась, сжав кулаки так, что руки перестали дрожать.

— Мне надо сказать тебе кое-что. — Она старалась говорить спокойным голосом. — Это не займет много времени.

Женщина по-прежнему стояла между ними, и Анджел коснулся ее плеча:

— Иди на кухню, ма. Приготовь что-нибудь поесть.

Я поговорю с молодой леди.

— Ну, — спросил он, когда они остались одни, и прикрыл дверь в прихожую, — Чего ты хочешь?

— Пятьдесят долларов, — сказала Джаффи.

Он приподнял голову и внимательно посмотрел на нее. Затем усмехнулся:

— Пятьдесят баксов, да? Не спрашиваю зачем. Ты забеременела и хочешь избавиться от ребенка.

Джаффи испытывала такую ненависть, что с трудом сдерживалась, чтобы не броситься на него, выцарапать глаза и искусать до смерти. Но она только кивнула.

— Обойдешься, — сказал Анджел с тихим смешком. — Убирайся к черту. Я не собираюсь выручать тебя. Подумать только, внучка Дино Салиателли носит в своей духовке ублюдка, которого я ей заделал. Я доволен, ей-богу.

Он поигрывал ремнем во время разговора и теперь начал поднимать его. В дверях, которые, должно быть, вели в кухню, появилась мать Анджела. Она быстро скользнула взглядом по незнакомой девушке, потом перевела его на сына и на ремень, оценивая ситуацию, после чего, видимо, слыша весь их разговор, сказала:

— Анджел, еда готова. Гони отсюда эту шлюху. Пусть катится, откуда пришла. Я не потерплю таких девиц в своем доме.

Анджел сначала посмотрел на мать, затем на Джаффи. Рука, держащая ремень, опустилась.

— Ты слышала, что сказали? Катись отсюда, да побыстрее, пока я не передумал.

Джаффи постояла еще мгновение и пошла.

Мужчина из ресторана Фредди ждал на Портовой площади. Он видел, как Джаффи вышла из дома Томассо, пересек дорогу и пошел в ногу рядом с нею.

— Я решил, что между тобой и Томассо может произойти что-нибудь нехорошее. Поэтому пошел посмотреть, как будут развиваться события. Тебе нужна помощь?

Джаффи остановилась и повернулась к нему.

— Мне нужно пятьдесят долларов, — сказала она. — Я могу возвращать по пять долларов в неделю.

Мужчина в смокинге с галстуком-бабочкой остановился. Часы показывали чуть больше семи, и на Портовой площади было еще довольно светло. У него был ужасно глупый, но добрый вид. Он сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и отсчитал пять десятидолларовых бумажек:

— Вот. И не надо ничего возвращать.

Джаффи взяла деньги, наклонилась и поцеловала его.

Проходившая мимо пара остановилась и уставилась на них, но Джаффи ни на кого не обращала внимания.

— Даже не знаю, как вас благодарить.

— Ерунда. Не стоит благодарности. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, для чего тебе деньги.

Иначе ты попросила бы их у своей матери или отца.

Ладно, я не священник. Только будь уверена, что попадешь в хорошие руки. Если не побережешься, можешь умереть.

Четырнадцатого августа, приблизительно в шесть часов пополудни по восточноевропейскому времени люди в Соединенных Штатах узнали о страшных разрушениях, причиненных двумя атомными бомбами. Японцы капитулировали, и война закончилась.

Джаффи не слышала сводок новостей, которые прерывали регулярные радиопередачи. Она сидела в кресле с жесткой спинкой в длинном узком холле Лии Райс, ожидая своей очереди на аборт. Затем она, лежа на детской кровати в комнате за кухней, на какое-то время потеряла сознание. Когда очнулась, Лия дала ей чашку крепкого, очень сладкого чая:

— Вот, вылей это и, можешь идти. Все будет в порядке.

Джаффи закашлялась, обжегшись чаем, и встала. Она не чувствовала своего тела. Ниже талии все онемело.

Казалось, ноги двигались сами по себе, независимо от ее воли.

Снаружи, в узком проулке, лежали кучи отбросов.

Откуда-то доносился невообразимый шум. Это были громкие пугающие хлопки, похожие на выстрелы. Она начала медленно сползать по стене, но усилием воли заставила себя удержаться. Если бы она упала на землю, то угодила бы в собственную блевотину, кожуру от апельсинов, кофейную гущу и картофельные очистки, валявшиеся на земле.

Неожиданно ее подхватила пара сильных рук.

— Эй, что с тобой?

Ее благодетельницей оказалась девушка, примерно одного с нею возраста, невысокого роста, худощавая, с карими глазами и светлыми вьющимися волосами.

— Мне плохо, — пробормотала Джаффи.

— Это я вижу. Перепила, что ли? — Девушка внимательно посмотрела на Джаффи и сама ответила на собственный вопрос:

— О, совсем не то. Ты истекаешь кровью, как зарезанный поросенок.

Джаффи посмотрела вниз. На ее юбке появилось большое темно-красное пятно, а по ногам стекали струйки крови, скапливаясь у кромки коротких белых носков.

— О Боже, — застонала она.

— Похоже, это дела Лии, — сказала девушка. Голос ее звучал весьма прозаично. — Она только что занималась тобой, не так ли?

Джаффи кивнула, слишком испуганная, больная и несчастная, чтобы отрицать это.

— Обычно она хорошо делает свое дело, — сказала девушка. — Не знаю, почему ты оказалась исключением. — Она отодвинула Джаффи немного подальше от всей этой дряни на земле и помогла ей сесть и опереться спиной на кирпичную стену, построенную два века назад. — Подожди здесь и не двигайся. Я приведу Лию.

Она вернулась через несколько минут со стопкой каких-то вещей в руках. Женщина, делавшая аборт, стояла за ней.

— Дай мне полотенце, — сказала Лия. — Сухое. — Девушка достала полотенце из стопки вещей, которую держала в руках, и протянула женщине. Та засунула его между ног Джаффи. — Еще немного кровь будет выделяться, но это вовсе не кровотечение, о котором говорит здесь эта мисс острячка-самоучка. Все будет в порядке, — Она встала с колен и обратилась к девушке:

— Я пойду. Твой отец ждет ужин. Потом мы собираемся прогуляться и посмотреть на всеобщее торжество.

— Иди, — сказала девушка. — Я останусь и помогу ей. Мы не должны ронять свою репутацию, не так ли?

Женщина пренебрежительно фыркнула:

— Ладно, мисс. Оставлю тебе кое-что на плите, — И ушла в дом.

— Это моя мать, — сказала девушка. — А я Карен Райс.

— Похоже, твоя юбка никуда не годится, но ты не можешь появиться без нее на улице. Я принесу тебе одну из моих. Если ты немного приподнимешься, я сниму твою.

Джаффи приподнялась. Через несколько минут Карен Райс ловко поменяла испачканную одежду на чистую.

— Ну вот, теперь у тебя вполне приличный вид.

Можешь встать?

— Думаю, что да.

Слегка выцветшая зеленая в сборку юбка с резинкой на талии была ей намного выше колен.

— Черт побери! Я и не думала, что ты такая высокая.

Давай оттянем юбку вниз и выпустим блузку, чтобы было незаметно. Когда она закончила, Джаффи выглядела, как неряшливый, но вполне приличный ребенок. — Нормально, — сказала Карен улыбаясь. — Где ты живешь?

— В Ньютоне.

Карен приподняла брови:

— Тебе везет. Но туда довольно долго добираться, Бог знает, работает ли метро. Они все посходили с ума.

Ладно, пойдем, а там посмотрим, что делать.

Они уже были в конце переулка, готовые выйти на многолюдную улицу, когда Карен спросила:

— А как тебя зовут?

— Джаффи. Джаффи Кейн.

Девушка протянула ей руку:

— Будем знакомы, Джаффи.

Они добирались до Ньютона часа два, сначала на метро, а затем на трамвае.

— Здесь ты и живешь, — сказала Карен, разглядывая безупречный, хорошо сохранившийся дом в викторианском стиле с великолепными украшениями и просторным внутренним двором.

— Хочешь, пойдем в мою комнату?

— Конечно. Я должна проследить, чтобы с пациенткой все было в порядке.

Они поднялись по лестнице в спальню Джаффи, и Карен помогла ей раздеться и лечь в кровать.

Затем без всякого перехода спросила:

— Ты говорила со своим другом про аборт?

— У меня нет друга.

Джаффи чувствовала легкое головокружение и тошноту. У нее начались спазмы, и ей хотелось спать, но она не могла допустить, чтобы Карен Райс ушла в недоумении относительно нее. Кроме того, все, что произошло, ослабило ее защитную реакцию.

— Я не отношусь ни к одному из названных тобой типов. Меня изнасиловали.

— Господи! — Карен тяжело опустилась на край кровати. — Ты разыгрываешь меня?

Джаффи покачала головой.

— Подонок. А ты забеременела. Какой ужасный случай! Я почти горжусь Лией. Твои родители знают?

— Не будь смешной. Конечно, нет. Послушай, я не могу больше разговаривать, я засыпаю.

— Прости. Я не подумала. О'кей, Джаффи. Я ухожу.

У тебя все будет хорошо.

— Карен, — обратилась Джаффи к уже уходящей девушке, — ты придешь навестить меня?

— Конечно. Может быть, завтра.

На следующий день Джаффи пожаловалась матери на головную боль и озноб.

— Лежи в постели, — сказала Рози. — Еду я буду приносить прямо сюда.

— Благодарю. И еще, мама, ко мне может прийти девушка. Ее зовут Карен Райс. Я познакомилась с ней вчера. Если она придет, проводишь ее наверх?

Рози обещала исполнить просьбу. Она была довольна, так как уже многие годы у Джаффи не было подруг, которые приходили бы к ней домой.

Когда вечером послышался стук в дверь, Джаффи решила, что это мать с ужином:

— Входи, я не сплю.

— Привет. — Неожиданно вошла Карен с подносом в руках. — Твоя мама сказала, что я могу отнести это наверх, — она заговорщически подмигнула, что ты простудилась.

— Я думала, что ты не придешь.

— У меня появилась возможность подработать в бакалее, так как постоянная девушка заболела. Я пытаюсь скопить немного денег на одежду для колледжа.

— Ты будешь учиться в колледже?

— Да. У Симмонса. С сентября.

— Серьезно? Я тоже.

— Потрясающе!

С той поры как Джаффи исполнилось одиннадцать лет, она не знала лучшего периода в своей жизни, чем учеба в колледже Симмонса. Как и все колледжи, он имел свой замкнутый мир, где никто не вспоминал о ее дедах и отце, даже если знал кое-что. Рядом с ней была Карен, первая настоящая подруга. Они обе были студентками дневного факультета, но Карен не надо было ездить ежедневно из Вест-Энда — в течение недели она жила в доме Джаффи. Их спальни находились рядом.

Майер и Рози с радостью приняли Карен, потому что она, как они поняли, составляла вновь обретенное счастье дочери. Лия и Джейк тоже согласились, поскольку готовы были сделать все ради дочери.

Так Карен переехала на Уолнат-стрит. Джаффи была очень рада. И еще одна вещь делала ее жизнь прекрасной — драматический кружок. У Симмонса не было настоящего театрального отделения, зато профессор Лесли Уинг читал лекции по истории театра на английской кафедре и вел драматический кружок. Они ставили три спектакля в год и показывали их в колледже.

Будучи сыном американского консула в Лондоне, Лесли Уинг воспитывался в Англии. В четырнадцать лет мальчик проявил исключительный талант и был послан на учебу в Королевское шекспировское общество. Это произошло в 1926 году и явилось началом его выдающейся сценической карьеры.

В 1939 году, в возрасте двадцати семи лет, он сыграл уже четвертую ведущую роль в Вест-Энде и получил целый ряд предложений с Бродвея. Однако, когда в 1941 году был атакован Перл-Харбор, Лесли вступил в ряды добровольцев.

Его определили в специальную часть и сказали, что в его обязанности входит развлекать солдат. Шесть месяцев спустя на базе в форте Детрик штата Мэриленд в него ударила молния. Он потерял обе ноги. Это был самый необыкновенный случай за время войны, но он изуродовал жизнь Лесли Уинга.

В 1943 году Уинг вышел из госпиталя в жизнь, которую должен был провести в инвалидном кресле. Он преодолел период жуткой депрессии и в конце концов с удовольствием принял должность ассистента профессора в колледже Симмонса.

Восхождение Лесли по академической лестнице произошло гораздо быстрее, чем если бы это было в мирное время или если бы у него были обе ноги. Он понимал, что жалость и патриотический пыл сыграли немалую роль в том, что ему предложили профессорскую должность всего лишь через два года, но тем не менее решил принять ее, поскольку хорошо знал свой предмет и любил его. В тот год, когда Джаффи Кейн и Карен Райс поступили на первый курс колледжа, Лесли Уинг впервые читал лекции в качестве профессора.

В ноябре того же года Джаффи увидела на доске объявлений афишу: «В среду состоятся пробы на роли в спектакле Б. Шоу „Пигмалион“. Комната 742 в Историческом крыле».

Карен растянулась на кровати в комнате на Уолнат-стрит, которая теперь принадлежала ей, а Джаффи сидела, скрестив ноги, на полу, используя одну из подаренных дедом панд, которая получила имя Хаем, как спинку кресла. Казалось, огромные черные с белым лапы медведя обнимали ее.

— Давай порепетируем роль, — сказала Карен. — Что ты там должна потерять?

— Уверенность и чувство собственного достоинства.

— Ерунда. Все это ты можешь сыграть. Джаффи, неужели кто-то может изобразить лучше тебя то, что ты сама пережила?

— Просто я слишком сильно хочу попасть на сцену и поэтому нервничаю. Если я действительно попаду туда и провалюсь, мечты навсегда исчезнут.

Карен наклонилась и вытащила книгу из стопки рядом с Джаффи.

— Пьесы Бернарда Шоу. — Карен открыла книгу. — И какая роль лучше всего подходит тебе?

— Не знаю. — Тон Джаффи был угрюмым. — Я не хочу репетировать.

Карен принялась внимательно читать.

— Миссис Пирс, — уверенно сказала она через несколько минут. — Это не очень большая роль.

— Я думала об этом. — Джаффи почти прошептала эти слова, не отрывая глаз от записной книжки.

— Попробуй, Джаффи, попробуй! У тебя получится, я знаю.

В среду в три часа Джаффи ждала в комнате номер 742 вместе с еще шестью девушками.

Минут пять спустя в дверях появился профессор Уинг в инвалидной коляске.

— Добрый день, леди. Спасибо, что пришли. Давайте начнем, вы готовы?

Он проследовал по рядам будущих актрис, спрашивая имена у тех, кого не знал, и задавая при этом один и тот же вопрос: «Какую роль вы приготовили?» Несколько девушек ответили, что хотят попробоваться в роли Элизы. Профессор Уинг записал их. Затем приблизился к Джаффи:

— А вы?..

— Джаффи Кейн, профессор.

— Какая у вас роль, мисс Кейн?

— Миссис Пирс, экономка профессора Хиггинса. — Черт побери! Не надо было этого говорить. Он и так знал, кем была миссис Пирс. Разболталась, потому что разволновалась.

Джаффи глубоко вздохнула.

— Миссис Пирс подходит к двери кабинета Хиггинса, — сказал Уинг, — и тот замечает ее: «Что это значит?» — Он произнес эти простые слова на чистейшем английском языке.

Джаффи снова глубоко вздохнула и сказала:

— Вас хочет видеть молодая женщина, сэр.

— Молодая женщина! Чего она хочет?

— Сэр, она говорит, что вы будете рады видеть ее, когда узнаете, зачем она пришла. Она весьма простая девушка, сэр. Даже слишком простая…

— Благодарю, мисс Кейн. Этого достаточно.

Минут через тридцать Уинг всех отпустил:

— Еще раз спасибо, что пришли. Уверен, мы чудесно проведем время и поставим замечательного «Пигмалиона». Помните: я рассчитываю, что вы приведете своих друзей на мужские роли. Встречаемся в этой же комнате в субботу утром. Объявление будет вывешено на доске в понедельник.

Джаффи направилась прямо к доске объявлений, чтобы отыскать свое имя. Она нашла себя в самом конце: горничная, Джаффи Кейн. У горничной было всего четыре выхода на сцену и реплика из двух слов. Джаффи почувствовала, как глаза ее наполнились слезами, и вытащила из сумочки носовой платок.

— Не стоит плакать. — К ней подкатил на своей коляске профессор Уинг. Я хочу, чтобы вы зашли ко мне, это внизу; мне надо поговорить с вами, мисс Кейн.

Джаффи по-прежнему хотелось плакать, но она сдерживалась, теребя платок и так крепко наматывая его на пальцы, что они побелели.

Профессор не стал попусту тратить время:

— Мне понятно ваше разочарование, вы заслужили роль. Фактически вы должны быть Элизой.

Джаффи уставилась на него, решив, что ослышалась.

— Тем не менее, — добавил он, — я ничего не мог дать вам, кроме роли без слов. Вы первокурсница, и это ваша первая постановка. Здесь не театр, на что мне очень хотелось бы претендовать. Это колледж для девушек.

Мисс Кейн, пьеса выбрана, потому что Салли Клементс, которая за четыре года очень многое сделала для драмкружка, очень хочет роль Элизы и может сыграть ее вполне сносно. Салли хорошая девушка и заслуживает того, чтобы получить возможность прославиться. Более того, — он отвел взгляд в сторону, — ее мать — президент ассоциации выпускниц колледжа и ее семья пожертвовала большую сумму денег Симмонсу. Если я выпущу вас на сцену в роли, которая будет в значительной степени контрастировать с ролью Салли, она провалится.

Джаффи продолжала смотреть на него, все еще не уверенная, что правильно понимает его.

— Послушайте, будьте, пожалуйста, откровенны со мной. Я не хочу выглядеть тщеславной, но я знаю свои внешние данные. Это из-за…

Он не дал ей закончить:

— Нет, не потому что вы красивы. И я не думаю, что вы тщеславны. Может быть, вы для начала все-таки поучаствуете в «Пигмалионе», узнав, что в будущем вас ждут более интересные роли?

— Хорошо, — согласилась Джаффи. — Можете не сомневаться. Благодарю вас, профессор Уинг. Я хотела бы сказать больше, но… Еще раз благодарю.

Лесли Уинг не реагировал на Джаффи Кейн, как большинство мужчин. Он не проявлял ни желания, ни благоговейного трепета перед ее феноменальной внешностью. Лесли по уши влюбился в нее с первого взгляда.

Это была самоотверженная, преданная страсть без надежды на будущее. Он хорошо знал, что эта необычная молодая женщина не собирается проводить всю свою жизнь с безногим. Но, находясь рядом с Джаффи, он был доволен тем, что мог воспитывать зарождающийся подлинный талант, который распознал в ней.

Джаффи же отвечала профессору Уингу искренней преданностью, поскольку именно он дал ей возможность познать блаженство игры на сцене.

Профессор Бернард Хенриген возглавлял кафедру психологии, и собеседование проводилось с целью определить, можно ли в следующем сентябре допустить Карем к специализации и на его кафедре. Сейчас она прослушала только один курс, и если ее примут на эту специальность, то следующие два года она будет заниматься полностью под его руководством.

— Вы понимаете, что это довольно новое поле деятельности, — сказал он. — Трудно предсказать, какие возможности в карьере доступны молодой женщине, получившей специальность психолога, особенно если вы не намерены продолжить свое образование и получить ученую степень. — Он достал из ящика стола трубку, но не закурил. — Однако полагаю, вы скорее выйдете замуж, чем сделаете карьеру.

— Я хочу пройти весь путь в этой области и ничего иного не желала с детских лет.

— Зачем? — Он мог бы и не задавать этот вопрос, потому что уже знал, что Карен Райс самая подходящая кандидатура для его кафедры.

Бернард Хенриген не считал себя чувственным человеком и не находил ничего предосудительного в том, что ему доставляло удовольствие находиться на университетском дворе среди цветущих молодых женщин. Ему было сорок девять лет, из них последние восемь он жил вдовцом. После преждевременной кончины жены ему не приходило в голову снова жениться. Но сегодня, глядя на Карен Райс, он обнаружил, что готов изменить свое решение.

— Зачем? — повторил он свой вопрос. — Люди часто выбирают карьеру психолога или психиатра, чтобы решить какие-то личные проблемы. Вы тоже руководствуетесь этим, мисс Райс?

Карен колебалась некоторое мгновение, не желая сразу говорить ожидаемое «нет».

— Возможно, в какой-то степени, — сказала она наконец. — Из-за моей семьи и среды, в которой я выросла и о которой уже говорила. Я всегда стремилась к тому, чтобы выбраться из Вест-Энда, но никогда не думала отвергать людей, живущих там. Есть в этом смысл?

— Конечно, — сказал он и улыбнулся своей тонкой улыбкой. — Мы будем рады принять вас в кандидаты на степень доктора психологии, мисс Райс.

Рассказывая об этом Джаффи, Карен пришла в сильное волнение:

— Знаешь, несколько минут я думала, что он выставит меня. Он все задавал и задавал вопросы. Я пробыла в его кабинете почти час. А как у тебя дела, Джаффи?

Ты действительно собираешься уйти из колледжа и поступить на бродвейскую сцену?

— Пока не знаю, но Лесли скажет, когда придет время.

— Ты называешь его Лесли?

— Иногда, когда мы репетируем вдвоем. Он тоже называет меня просто по имени, когда делает замечания.

Карен фыркнула:

— Он клеится к тебе…

— Карен!

— Извини, но это так.

— Знаю. Так или иначе, но я счастлива. Сегодня Лесли сказал, что в этом году мы организуем нечто вроде летнего театра и сделаем три постановки.

— Во всех спектаклях в главной роли будет, конечно, Джаффи Кейн.

— В главной роли Джаффи Кейн, — Задумчиво повторила Джаффи. Эти слова наполнили ее светлой радостью. — В главной роли Джаффи Кейн, — снова повторила она. — О Боже, Карен, я сделаю все, чтобы это стало реальностью. Абсолютно все.