Любовь непостижима

7

По дороге в Сиэтл Грегори предавался размышлениям о том, что его сейчас больше всего волновало. Эллис… Эллис, Эллис и еще раз Эллис… Надо же, как вовремя подвернулась эта поездка! Она дала ему возможность на какое-то время расстаться с этой женщиной, восстановить утраченное равновесие. И больше он в эту ловушку не попадет! Уж он об этом позаботится.

Он улыбнулся, предвкушая встречу с Сайрусом — своим конем. Обратно они поедут вместе. Он взял пикап Патрика с прицепом для лошадей.

За эту неделю ему предстоит привести в порядок квартиру, оплатить ее за полгода, уладить все дела, погрузить Сайруса в прицеп и доставить на ранчо. Там начнется для него жизнь ковбоя. Он почувствовал, что ждет этого с удовольствием. Это будет хорошим приложением сил. А Эллис… Он наконец придумал, как решить и эту проблему.

В Сиэтле он позвонит одной стюардессе, с которой иногда встречался. Она обожала, когда он обедал с ней в каком-нибудь ресторанчике, и каждый раз приглашала в свою постель без намеков на какие-либо условия.

Таким образом он освободит свой организм от всего лишнего и восстановит нейтральное отношение к женщинам и любовным связям. А на ранчо звякнет Ширли Симпсон и поиграет в любовные игры с ней. Без недомолвок, без разбитых сердец, без раскаяний…

Эллис и не подозревала, как долго может тянуться неделя. Прошли, казалось, века, пока не наступил день возвращения Грегори. Просыпаясь утром, она каждый день ожидала услышать, как в соседней комнате двигается мужчина, и лишь потом вспоминала, что он уехал. Теперь ванная комната и время были в ее полном распоряжении, но она не находила себе места.

Она готова была дать нагоняй Патрику за то, что он предложил работу Грегори, не посоветовавшись с ней, но для этого ей нужно было остаться с дедом наедине. Но дед каждую минуту проводил с Нелли. Они вели себя как голубки. Через несколько дней Эллис убедилась: да, Нелли оказалась всем тем, что нужно Патрику в женщине и жене. Она сама радовалась ее веселому присутствию в доме.

Они были безумно, сумасшедше, забавно влюблены. Как-то за обедом дед открыто объявил об этом, как будто никто ничего не видел.

Но было на неделе и хорошее — заживала ее лодыжка.

В день приезда Грегори, когда она пришла домой на ланч, дед и Нелли упаковывали чемоданы.

— Куда это вы собираетесь?

— В Сиэтл, — ответил Патрик. — Нелли хочет познакомить меня со своими друзьями и родственниками, а я ее — с твоими родителями и сестрой.

— И когда вы успели все спланировать?

— Прошлой ночью под одеялом, если хочешь знать.

— Дед!

— Перестань пялиться на меня, словно ты никогда не слыхала о сексе. Секс — естественный момент жизни. И радость тоже, особенно в нашем возрасте.

Эллис закрыла было рот, но ненадолго.

— Когда Грегори узнает, он…

— Поэтому мы и уедем, как только приедет он. Не хочу драться с ним из-за того, кто в чьей постели должен спать. У него слишком красивое лицо, чтобы вбивать в него факты жизни. Смотри, не разболтай и ты, дочка.

— Дедушка, ты же не оставишь меня наедине с чужим мужчиной?

— Тебе как раз необходимо побыть наедине с мужчиной. Ради разнообразия, Эллис. Грегори — приличный, законопослушный парень, у него ясная голова. Может, он вернет блеск твоим глазам, как вернула его мне Нелли.

Больше Эллис уже не спорила. Она бросилась вон из комнаты, понимая, что деда уже не остановить и он уедет с новой подругой по любовным играм. Но пусть не ждут, чтобы она вышла на крыльцо и помахала им на прощание рукой.

Эллис седлала Шоколадку, готовясь к долгой прогулке, когда залаяли собаки и она услышала, как во двор въезжает пикап Патрика.

Грегори…

— Выдохни, Шоколадка, — приказала она, затягивая седельную подпругу.

На выгоне для кобыл Маргаритка подала голос на тон ниже обычного. В своем стойле Мрак издал громкое ржание — зов верховенства.

Эллис не повернулась, когда в конюшню вошел Грегори в сопровождении обрадованных псов. Она услышала, как скрипят доски под его шагами. Боб тявкнул, привлекая ее внимание.

— Я вернулся, — объявил Грегори. — Место все еще за мной?

— Вроде бы, если ты не передумал. — Она продолжала возиться с подпругой. — Выдохни еще на дюйм, Шоколадка.

— Совсем по мне не скучала? — сипло прошептал он.

— Не больше, чем ты по мне. — Сердце ее колотилось, пальцы срывались с пряжки подпруги, но она попыталась взять себя в руки, прежде чем повернуться к нему лицом.

— Радушно же ты меня принимаешь, Эллис.

Она наконец повернулась.

— Я и не была членом комитета по встречам. — Она спешно надвинула шляпу на глаза, чтобы избежать его пронзительного взгляда.

— А где остальные члены комитета?

— Пакуют чемоданы, собираются в Сиэтл, чтобы познакомиться со всей родней. Вот-вот пустятся в дорогу. — И оставят меня здесь одну с тобой.

— Что за поездка?

— Спросите их, а не меня. У них свои головы на плечах, но, похоже, оба их потеряли. — Она замолчала и прислушалась. Хлопнула дверца машины. — Это они. Сбегают.

Крутанувшись на одном каблуке, он выскочил из конюшни и бросился к «форду» Патрика. Боб и Джим рванули за ним. Из ворот конюшни Эллис видела, как Патрик захлопнул крышку багажника, как Грегори подскочил к нему и как они, жестикулируя, заговорили явно на повышенных тонах. Собаки тут же вернулись к конюшне, поджав хвосты, словно спор разгорелся из-за них.

На крыльце появилась Нелли, одетая по-дорожному. Она и Патрик сели в машину и укатили, оставив Грегори в облаке пыли.

Эллис сочувственно вздохнула, представив его беспомощность. В таком состоянии она прожила всю неделю, чувствуя себя третьей лишней из-за их постоянного воркования.

Он вернулся к конюшне, матерясь про себя, и она кивнула, как бы приветствуя этот мысленный поток бранных слов.

— Можете повторить все это вслух.

— Они ведут себя так, будто уже переспали. Так да или нет? — Грегори кипятился не на шутку.

Она не стала выдавать их.

— Не знаю, но теперь их ничто не остановит. — Она повернулась к лошади и проверила подпругу.

— А куда собирались вы с Шоколадкой?

— До конца долины. Ей нужно размяться, а мне посмотреть, в каком состоянии изгородь.

— Именно сейчас? Чертовски любезный прием, и это после того, как я целую неделю не мозолил никому глаза. В том числе и тебе, Эллис.

Он и не думал, что так соскучился по ней, и не хотел признаваться в этом себе. Планы его реализованы не были, хотя автоответчик и передал ему о звонке стюардессы: «У тебя или у меня?» Но он почему-то больше не позвонил ей.

Занимаясь делами, он неотступно думал о внучке Патрика. А сейчас она показалась ему несчастливой. Или недостаточно счастливой.

— Если голоден, в холодильнике есть цыпленок и картофельный салат. Ты привез Сайруса?

— Да. — Обрадовавшись Эллис, он забыл его выпустить. — В какое стойло можно поставить?

— Выбирай любое. — Она поспешно вывела Шоколадку из конюшни и прыгнула в седло.

— Подожди минутку, хотя бы поприветствуй Сайруса, — попытался Грегори задержать ее. — Могла бы и меня обнять и даже поцеловать.

— Познакомлюсь с ним, когда вернусь.

— Прекрасно. Ты права, Эллис: никогда не делай одолжения наемному ковбою и его лошади, — сухо бросил он, сжав губы, повернулся к ней спиной и пошел к прицепу.

Эллис заменяла прогнивший столб изгороди новым, когда тихо заржала Шоколадка. Заржала радостно. Она обернулась и увидела Грегори верхом на Вихре.

У Эллис перехватило дыхание: она еще не видела Грегори верхом. И на лошади он был столь же неотразим, как и в самый первый раз, когда возник перед ней в светящемся облаке пыли. Он скакал, как типичный наездник гор, как человек в естественной своей стихии.

Господи, если существовал ковбой-принц с западного ранчо, так это был он. В седле он держался не хуже нее — уверенно и непринужденно. Бедра его бугрились мышцами.

При виде него Эллис чуть не уронила новый столб, который пыталась установить. Когда он натянул поводья рядом с ней, она с трудом вымолвила:

— Грегори? Что ты здесь делаешь?

— Ищу себе работу. Я подумал, что Вихрь найдет тебя. Мы доверились нашим инстинктам, и вот мы здесь. — Он гладил гриву жеребца, пропуская каштановые пряди между пальцами. — Окрестности здесь просто сказочные, хотя и уединенные.

Но смотрел он на нее, а не на окружающие красоты природы. Господи, откуда же он узнал, что ей сейчас так одиноко?

— Сказочная панорама составляет хорошую компанию нам с Шоколадкой. Да и собаки здесь. — Она посвистела Бобу и Джиму, приказывая им вернуться оттуда, куда увлекли их запахи.

— Лучше, чем со мной?

Устав держать столб, она позволила ему соскользнуть в приготовленную яму.

— Я привыкла работать одна.

— Ты не ответила на вопрос, Эллис. — Он закрепил поводья, спешился и отпустил Вихря к Шоколадке. — Лучше, чем со мной?

— Грегори, ты же знаешь, я была против, когда дед пригласил тебя на ранчо.

— Давай кое-что проясним. Если я тебе действительно неинтересен, ты мне тоже неинтересна. И наоборот. В любом случае я выживу.

— Тебе бы жилось гораздо лучше в городе за столом дежурного. Если бы ты согласился на это место, дед никогда не удрал бы с Нелли и не бросил бы меня здесь одну. Они улизнули, зная, что ты приедешь.

— Черт побери, Эллис, я же не виноват, что мне нужна работа и что я принял это предложение. Неужели ты совсем не рада единственному человеческому существу в радиусе двадцати миль?

Слишком рада, подумала она. Ник разбил мое сердце и сломал мою гордость. Ты сделаешь то же самое, если я не поберегусь.

— Дед нанял тебя на работу. Если приехал сюда работать, то приступай. Убери старые столбы.

— Я и сам вижу, что надо делать, так что нечего мне указывать. — И он извлек из заднего кармана рабочие рукавицы Патрика. — Мне придется вкалывать сверхурочно?

— Нет.

— Чудесно. Опять же… — Он замолчал, натягивая перчатки. — А если я сам поработаю сверхурочно, чтобы заработать немного уважения и восхищения?

— Хорошо сделанная работа, как учил меня дед, сама по себе вызывает уважение.

— Тогда я поработаю сверхурочно, чтобы преодолеть твое сопротивление естественному взаимному влечению, — пробормотал он. — Нельзя же пренебрегать им.

— Говори только о себе. Десять лет назад я научилась не доверять сладкоречию ковбоя.

— Десять лет! Слишком долго твое тело жило без того, что может дать ему мужчина, — заметил он, поднимая лопату. — Держи столб прямо, пока я закопаю яму.

Ее слова напомнили ему, что его собственное тело уже давно жило в одиночестве. Но недостаточно давно, чтобы, переспав с Эллис, забыть о своем отвращении к длительным и серьезным отношениям.

— Я и одна прекрасно сплю, — отпарировала она, держа столб, пока он засыпал яму. — И я все такая же костлявая и некрасивая, как была. Ничего похожего на мужские сны. Скорее на кошмары.

Он утрамбовал землю рукояткой лопаты и каблуками.

— Разве внутренне ты не красива, Эллис? Не полна женской страсти и желания?

Возбужденная такими соблазнительными речами, Эллис отпустила наконец столб, подавляя внезапное желание поверить каждому его слову и принять грубоватое, но такое настойчивое ухаживание. Он мужчина ее тайной мечты, но дай она волю романтике, и Грегори заимеет над ней власть, которой она так боялась.

— Ответь мне, Эллис! — потребовал Грегори и схватил ее руку в рукавице.

— Отпусти!

Еще сильнее сжав руку, он притянул ее к себе, и она вынуждена была другой рукой упереться ему в грудь и поднять глаза. Позеленевшие еще сильнее, они красноречиво свидетельствовали, что она охвачена гневом или желанием, если не тем и другим вместе.

Да поможет мне Бог! Пусть это будет только одно желание! — взмолился он. Ему так хотелось вновь почувствовать ее губы, понять, что она скучала по нему всю неделю и теперь радуется его возвращению, хотя и не показывает этого.

— Нам было бы здорово вместе, если бы только ты пожелала, — прошептал он.

— Я… — Она смолкла, когда с запрокинутой головы свалилась шляпа и освобожденные пряди темных волос рассыпались под легким ветром, смешавшись с золотистыми волосами на его груди.

— Дай же нам шанс, Эллис.

Даже сквозь кожаную рабочую перчатку она чувствовала твердость его грудных мышц. Он все еще сжимал другую ее руку. Она бы не сказала, что ей больно, потому что вообще не чувствовала ее. Их тела соприкасались, его нога, переместившись, охватила ее ногу на уровне коленки.

Его интерес ко мне случаен, думала она. Все из-за того, что он застрял на этом затерянном ранчо, откуда до ближайшего города час езды на машине. На его месте любой мужчина нашел бы, что ее живое теплое тело лучше, чем ничего. Одна женщина не слишком отличается от другой, когда мужчина закрывает глаза.

Но в этот момент закрывались ее глаза. Его губы легко касались ее щеки. Ей послышался негромкий стон, и она не сразу сообразила, что он сорвался с ее губ. Казалось, она вся плавится под действием его силы. Его бедра пришли в движение, и она невольно задвигалась в унисон с ним.

— Будь ты проклят, Грегори, — простонала она, отдаваясь этому сексуальному движению.

— Так-то лучше, — одобрил он. — Ругай меня, но и целуй.

Он приподнял ее подбородок и поцеловал дрожащие губы, которые раскрылись, позволяя его языку проскользнуть внутрь и соединиться с ее языком. Глотая ее страстные вздохи, он высвободил руку из перчатки и прикоснулся к ее груди. Упругая и теплая, она как бы сама угнездилась в его ладони. Он расстегнул две пуговки на ее рубашке, пальцы его, скользнув, охватили сосок.

— Грегори! — задыхалась она. — Пожалуйста… ты заставляешь меня…

Чуть отклонившись, он расстегнул еще одну пуговку и обнажил ее грудь.

Она видела, как двигается его рука, как пальцы ласкают ее, как набухает сосок, выдавая ее желание. Она почувствовала себя привлекательной, желанной и, как никогда до сих пор, женственной. Подняв взгляд, она увидела, что глаза у него закрыты.

Зажмурены! Они не любуются ею, не наслаждаются ее обнаженной плотью. Она окаменела. Его рука остановилась, она увидела, как удивленно открылись его глаза.

— Эллис?

Вырвав руку, она отступила назад, запахивая рубашку.

— Оставь меня в покое, ковбой.

— В чем… Что я?..

— Не прикасайся ко мне. Никогда! Ты уже не гость на этом ранчо. Ты работаешь здесь, как любой другой ковбой до тебя.

— По рассказам Патрика, один из ковбоев не ограничился одной только работой. — Удивленный внезапной сменой ее настроения, он надвинул шляпу на лоб.

— Ник был единственным исключением, а дедушка не имел права рассказывать такие интимные подробности. — Она резко повернулась и, ничего не видя перед собой, направилась в сторону лошади.

— Стой! — Грегори скомандовал это таким голосом, что она на мгновение замерла. — Хорошо, не трогать тебя — раз. Какие еще правила установлены для наемной рабочей силы?

— Ковбои спят в комнате при конюшне. Вечером я приведу ее в порядок. Там достаточно длинная и широкая койка. В ванной комнате есть душ и все остальное.

— Как насчет питания?

— Я буду готовить завтраки и обеды, а также давать тебе с собой бутерброды. Тебе понадобится несколько дней, чтобы заменить здесь столбы и натянуть проволочную сетку.

— Разве мы будем работать не вместе?

— Я буду заниматься другим. Крыша конюшни нуждается в починке, к примеру. Выходные дни у тебя — суббота и воскресенье. В доме ты можешь пользоваться стиральной машиной и смотреть телевизор по вечерам.

— Короче говоря, — сухо заключил он, — ты здесь хозяйка, а я всего лишь работник.

— В отсутствие деда — да. Таковы общие правила для наемных работников.

— Слушаюсь, леди-босс! — Грегори пародийно приложил пальцы к полям шляпы. — Больше не буду расстегивать ваши пуговицы, если вы лично о том не попросите. Но если попросите — берегитесь!

Избегая его сверкающего взгляда, Эллис стянула с рук перчатки, застегнула рубашку и села на Шоколадку.

— Когда заканчивать работу, решать тебе. Но не слишком рано и не слишком поздно.

— В какое время будет завтрак и обед?

— Утром найдешь завтрак на плите, то же самое вечером. Когда закончишь с изгородью, сообщи. Я дам тебе другую работу. Пока, ковбой!